В Лондоне жил человек, театральный художник, пользовавшийся недолгой известностью среди обеспеченных людей по обеим сторонам Атлантики. Ноэль подозревал, что Вилли Эллис получает контракты скорее благодаря своему неистовому темпераменту и обаянию, нежели присущим ему способностям дизайнера-декоратора. Он работал с Вилли четыре раза и всегда давал клятву больше не делать этого, хотя знал, что, видимо, вновь согласится. Сказать правду, Вилли безмерно нравился Ноэлю. Сумасшедший англичанин не был ни ловким, ни изящным. Но это был думающий, талантливый человек театра, который знал историю сценографии лучше многих. Он мог быть обаятельным.
      Когда не был неистовым.
      Они поддерживали связь друг с другом уже многие годы, и, когда бы Ноэль ни приезжал в Лондон, у него всегда находилось время для Вилли. Он думал, что на этот раз ему не удастся с ним встретиться, но сейчас все изменилось. Вилли был нужен ему. Ноэль узнал номер его телефона в лондонском справочном бюро и позвонил.
      — Ноэль, дружище, ты выжил из ума! Никто не встает в эту пору, кроме гадких птиц и дворников.
      — Я в беде, Вилли. Мне нужна помощь. Эллис знал небольшую деревушку, откуда звонил Холкрофт, пообещал приехать за ним как можно скорее, что, по его расчетам, должно было занять около часа. Он прибыл, опоздав на тридцать минут и проклиная всех идиотов, повстречавшихся ему на пути. Ноэль сел в машину, с удовольствием пожимая протянутую руку Вилли и с радостью слушая его привычную ругань.
      — Ты абсолютный тупица, и от тебя воняет, как у буфетчицы под мышкой. Открой окно и говори, что произошло, черт возьми.
      Холкрофт кратко изложил ситуацию, не ссылаясь на имена и не раскрывая факты.
      — Я должен быть в Париже, но там есть люди, которые захотят остановить меня. Я больше ничего не могу тебе сказать, кроме того, что не совершил ничего плохого и ничего противозаконного.
      — Первое всегда относительно, не правда ли? Второе обычно зависит от интерпретации и способностей адвоката. Могу я допустить прелестную девочку и разгневанного мужа?
      — Прекрасно.
      — Это облегчает мою задачу. Что мешает тебе поехать в аэропорт и вылететь ближайшим рейсом в Париж?
      — Мои одежда, чемодан и паспорт в лондонской гостинице. И если я появлюсь там, то буду обнаружен теми, кто хочет остановить меня.
      — Судя по твоему внешнему виду, они крутые ребята, не так ли?
      — Что-то в этом роде, Вилли.
      — Решение очевидно. Я заберу твои вещи и выпишу тебя из гостиницы. Ты своенравный житель колонии, которого я нашел в сточной канаве Сохо. Кто может оспорить мое преимущество?
      — Могут возникнуть проблемы в регистратуре.
      — Не вижу на то причин. У меня государственные деньги, а ты дашь мне расписку; они могут сверить подписи. Мы не такие параноики, как янки.
      — Надеюсь, ты прав, но мне кажется, что люди, которые ищут меня, уже связались с гостиницей. Они могут не дать тебе мои вещи, пока ты не скажешь им, где я.
      — А я скажу им, — сказал Вилли, улыбаясь. — Я оставлю им адрес и номер телефона, по которому будет подтверждено твое присутствие.
      — Что?
      — Предоставь это мне. Между прочим, в бардачке есть одеколон. Ради всего святого, воспользуйся им.
      Эллис сдал в чистку пропитанную виски одежду Холкрофта и, оставив свою квартиру в Челси, отправился в «Белгравиа Армз».
      Холкрофт принял душ, побрился, позвонил в агентство по прокату автомобилей. Он заключил, что, если поедет за машиной в Алдершот, люди МИ-5 могут оказаться там. И когда он выедет оттуда, англичане могут подобраться к нему совсем близко.
      В агентстве пытались возражать, но Холкрофт не оставил им выбора. Если они хотят получить обратно свою машину, то должны взять ее сами. Ноэль сожалеет об этом, но у него срочные дела. Счет они могут послать в его офис в Нью-Йорке.
      Холкрофт должен выбраться из Англии незамеченным. Несомненно, МИ-5 установила слежку за аэропортами и вокзалами. Возможно, решение состоит в том, чтобы в последнюю минуту найти билет в заполненный самолет до Парижа. Если ему немного повезет, он прибудет в аэропорт Орли до того, как МИ-5 узнает о том, что он выехал из Англии. Чартерные самолеты в Париж летали часто, таможенная процедура простая. Или купить два билета — один в Амстердам, другой в Париж, пройти через ворота амстердамской компании, затем под каким-нибудь предлогом вернуться назад и быстро присоединиться к отбывающим в Париж, где его будет ждать Вилли с багажом.
      О чем он думал? Об уловках, бегстве, обмане. Он был преступником без преступления, человеком, который не может сказать правду, поскольку в этой правде таилась огромная разрушительная сила.
      Он снова начал потеть, вернулась знакомая боль. Он чувствовал себя слабым и растерянным. Ноэль лег на диван в банном халате Вилли и закрыл глаза. В сознании возник образ чувственного тела Гретхен. Всплыло лицо; он явственно услышал плач и заснул с этим жалобным звуком в ушах.
      Проснулся он неожиданно — от ощущения, что кто-то стоит рядом и смотрит на него. Ноэль в панике перевернулся на спину и вздохнул с облегчением при виде Вилли, стоявшего возле дивана.
      — Ты немного отдохнул, и это заметно. Ты выглядишь бодрее и, слава Богу, пахнешь лучше.
      — Ты получил мои вещи?
      — Да. Ты оказался прав. Им очень хотелось знать, где ты находишься. Когда я оплачивал счет, вышел управляющий и повел себя как представитель конторы, аналогичной Скотланд-Ярду. Он выглядел слишком спокойным, если не сконфуженным. Он получил номер телефона того места, где ты сейчас находишься.
      — Какого места?
      — Боюсь, что твоя репутация поднялась не слишком высоко, если ты не изменился в глубине души. Номер телефона принадлежит госпиталю в Найтсбридж, который и пенни не получает от министерства здравоохранения. Он специализируется по венерическим болезням. Я довольно хорошо знаю доктора.
      — Ты превзошел самого себя, — сказал Ноэль, вставая. — Где мои вещи?
      — В гостиной. Я думал, тебе захочется переодеться.
      — Спасибо. — Холкрофт направился к двери.
      — Ты знаешь человека по имени Буоновентура? — спросил Эллис.
      Ноэль остановился. Из аэропорта в Лиссабоне он послал Сэму телеграмму из трех слов: «БЕЛГРАВИА АРМЗ ЛОНДОН».
      — Да. Он звонил?
      — Несколько раз. И полагаю, довольно настойчиво. В коммутаторной гостиницы сообщили, что он звонил из Кюрасао.
      — Я знаю телефон, — сказал Холкрофт. — Я должен с ним связаться. Позвоню по своей кредитной карточке.
      Прошло пять минут, прежде чем он услышал раздражающий ухо голос Сэма. Понадобилось менее пяти секунд для того, чтобы понять, что больше нельзя заставлять лгать строительного инженера.
      — Майлз больше не теряет времени зря, Ноули. Он сказал мне, что получает судебное предписание для возвращения тебя в Нью-Йорк. Он собирается подсунуть его здешним властям. Он знает, что они не могут заставить тебя вернуться, но говорит, по крайней мере, им станет известно, что тебя разыскивает полиция. Это несколько грубовато, Ноули, поскольку в списках разыскиваемых тебя нет.
      — Он сказал почему?
      — Он считает, ты располагаешь информацией, которая нужна им.
      «Если попаду в Париж, — подумал Ноэль, — свяжусь с Буоновентурой». Сейчас ему не хотелось бы отягощать того адресами.
      — Послушай, Сэм. Сегодня, чуть позже, я вылетаю в Париж. Там, на Елисейских полях, есть офис «Америкэн экспресс». Это неподалеку от авеню Георга V. Если что случится, телеграфируй мне туда.
      — Что сказать Майлзу, если он позвонит? Я не хочу получать под зад коленом.
      — Скажи, что я знаю о его попытках найти меня. Скажи, я свяжусь с ним, как только смогу. Это все, что ты знаешь. — Ноэль помолчал. — Еще скажи, что я должен быть в Европе. Не проявляй инициативы, но, если он нажмет на тебя, дай знать ему об офисе «Америкэн экспресс». Я туда могу позвонить и поинтересоваться, нет ли для меня информации.
      — Есть кое-что еще, — сказал Сэм. — Звонила твоя мать. Я чувствовал себя, черт возьми, последним идиотом, когда врал ей. Ты не должен лгать своей матери, Ноули.
      Холкрофт усмехнулся. Блуждая по жизненному пути, Сэм не изжил из себя итальянца.
      — Когда она звонила?
      — Позавчера ночью. Она говорила как настоящая леди. Я сказал ей, что жду от тебя вестей.
      — Я позвоню ей из Парижа, — сказал Ноэль. — Что-нибудь еще?
      — Этого недостаточно?
      — Вполне. Свяжусь с тобой через несколько дней, но ты знаешь, куда звонить мне.
      — Да. Но если позвонит твоя мать, я ей тоже сообщу об этом.
      — Не трудись. И благодарю тебя, Сэм. Я твой должник.
      Он положил трубку, заметив, что Вилли Эллис вышел на кухню и включил там радио. Одним из достоинств Вилли было его джентльменство. Ноэль сидел возле телефона, пытаясь собраться с мыслями. Звонок от матери не был неожиданным. Он не говорил с ней с утра в воскресенье в Бедфорд-Хиллс, с тех пор прошло около двух недель.
      Майлз — совсем другое дело. Холкрофт не думал о детективе как о личности; тот не имел ни лица, ни голоса. Но Майлз пришел к некоторым выводам, Ноэль был уверен в этом. И эти выводы связывали Холкрофта с тремя смертями на самолете «Бритиш эруэйз», следовавшем рейсом 591 из Лондона в Нью-Йорк. Майлзу нельзя позволить действовать; если тот будет настаивать, могут возникнуть проблемы, с которыми Ноэль навряд ли сумеет справиться. Детектив может запросить помощи у Интерпола. И если он это сделает, все обратят внимание на активность гражданина Соединенных Штатов Америки, которому удалось улизнуть от расследования убийства.
      Женева не переживет такого внимания; договор окажется разорванным. Майлза нужно удержать. Но как?
      Незнакомый лес набит ловушками, и каждая защитная веточка советует вернуться назад. Женеве нужен более хитрый и опытный человек, чем он. Но Холкрофт не мог вернуться. Люди «Вольфшанце» не позволят этого. В душе он чувствовал, что и сам хочет продолжить борьбу. В темных закоулках сознания всплыло и обрело очертания лицо. Он должен рассказать о своем отце, должен показать миру человека в агонии, который достаточно храбр и разумен, чтобы искупить вину.
      Ноэль вышел в кухню. Эллис стоял возле раковины и мыл посуду.
      — Я возьму свою одежду через пару недель, Вилли. Поехали в аэропорт.
      Эллис обернулся, в его глазах читалось беспокойство.
      — Я могу сэкономить тебе время, — сказал он, дотягиваясь рукой до стоящей на полке китайской кружки. — Тебе понадобятся французские деньги. У меня есть кружка, к содержимому которой я прибегаю раз в два месяца, когда путешествую ради удовольствия. Возьми, сколько надо.
      — Спасибо. — Холкрофт взял кружку, глядя на обнаженные руки Вилли. Это были такие сильные и мускулистые руки, каких ему еще не приходилось видеть. Неожиданно Ноэль подумал, что Вилли может сломать человека пополам.

* * *

      Сумасшествие началось в аэропорту Хитроу и достигло апогея в Орли.
      В Лондоне он купил билет на самолет до Амстердама, исходя из того, что история, которую он поведал МИ-5, проверена и признана убедительной. Судя по всему, оба предположения были верны. Перебегая в зону французских авиалиний, Холкрофт заметил сбитого с толку человека, который взирал на него с изумлением. Вилли уже ждал его с билетом на переполненный самолет в Париж.
      Иммиграционная процедура в аэропорту Орли была поверхностной, но очередь выстроилась большая. У Ноэля оказалось достаточно времени, чтобы изучить кишащую толпу в таможенной зоне и за вращающимися дверьми, ведущими к пограничному контролю. Там он увидел двух человек: в них было что-то привлекшее внимание Холкрофта. Возможно, их лица с безрадостным выражением, что нехарактерно для места, где люди встречают друг друга. Они спокойно разговаривали, внимательно следя за выходящими пассажирами. Один держал в руке кусок бумаги небольшой и блестящий. Фотографию? Да. Его фотографию.
      Это не были люди «Вольфшанце». Те знали его. Люди «Вольфшанце» были невидимы. МИ-5 связалась со своими агентами в Париже. Вот они-то и встречали его.
      — Мсье. — Служащий привычно проштемпелевал паспорт Холкрофта. Ноэль подхватил багаж и направился к выходу с ощущением, что идет в неизбежную западню.
      Через дверной проем он увидел, как двое мужчин отвернулись, чтобы избежать опознания. Они не собирались подходить к нему, они собрались... следитьза ним.
      Признание этого факта породило неясную стратегию. Неясную — потому что Холкрофт не представлял себе, как осуществить ее. Он только знал, что должен добраться из пункта Ав пункт Би снова вернуться в пункт А,отделавшись от преследователей неподалеку от пункта Б.
      Вверху, прямо над собой, в переполненном авиавокзале он увидел надпись: «Внутренние авиалинии».
      Самолеты французских авиалиний курсировали по стране с завидной регулярностью. Города, куда они летали, перечислялись в трех колонках: Руан, Гавр, Кан... Орлеан, Ле-Ман, Тур... Дижон, Лион, Марсель.
      Ноэль быстро миновал двух мужчин с видом рассеянного человека, поглощенного своими собственными заботами. Он спешил к кассе внутренних линий. Перед ним стояло четыре человека.
      Подошла его очередь. Ноэль справился о рейсах на юг. К Средиземному морю. В Марсель. Он хотел выбрать подходящее время для вылета. Кассир сообщила ему, что есть самолет, который приземляется в пяти городах от. Орли до Средиземного моря. Остановки в Ле-Мане, Нанте, Бордо, Тулузе и Марселе.
      Ле-Ман. Полетное время до Ле-Мана сорок минут. Учитывая время на поездку машиной, понадобится три с половиной часа. Сейчас без двадцати минут четыре.
      — Дайте мне билет на этот рейс, — сказал Ноэль. — Я прибуду в Марсель как раз вовремя.
      — Извините, мсье, но есть прямой рейс до Марселя.
      — Меня встретят в аэропорту. Нет смысла прилетать раньше.
      — Как пожелаете, мсье. Посмотрю, что у нас есть. Вылет через двадцать минут.
      Пять минут спустя Холкрофт стоял у выхода на посадку с раскрытой газетой «Геральд трибюн», наблюдая поверх газеты за происходящим в зале. Один из мрачных англичан разговаривал с молодой женщиной, только что продавшей ему билет.
      Пятнадцать минут спустя самолет был в воздухе. Дважды Ноэль прошествовал по проходу к туалету, изучая пассажиров. Ничего подозрительного он не обнаружил; никто из присутствующих, кажется, не проявил к нему особого интереса.
      В Ле-Мане он подождал, пока прибывшие пассажиры не вышли из самолета. Насчитал семь человек. Вместо них начали приходить другие.
      Он схватил свой чемодан с багажной полки, быстро прошел к выходу и спустился на землю по металлическим ступенькам. Прошел в вокзальное здание и встал около окна.
      Никто не вышел из самолета, никто его не преследовал.
      Часы показывали без семнадцати минут пять. Можно ли в этот час связаться с Хелден фон Тибольт? Основные данные для поисков у него были: имя и место работы. Он прошел к ближайшему телефону и позвонил, благодаря Вилли за французские монеты, которыми тот его снабдил.
      На простейшем французском он попросил оператора:
      — Пожалуйста, телефон «Галлимар» в Париже... Она была на месте!
      — У мадемуазель Теннисон нет на столе телефона, но если вы подождете, кто-нибудь разрешит ей воспользоваться своим телефоном. — Женщина на коммутаторе в «Галлимаре» говорила по-английски лучше, чем большинство техасцев.
      В голосе Хелден фон Тибольт, как и у ее сестры, чувствовалась странная смесь португальского и немецкого, но не столь отчетливо. Он уловил в голосе напевность, которую Ноэль так живо помнил в речи Гретхен, только на этот раз в нем не было ни нотки неуверенности. Хелден фон Тибольт — мадемуазель Теннисон — знала, что хотела сказать, и говорила именно это.
      — Почему я должна встретиться с вами? Я не знаю вас, мистер Холкрофт.
      — Это срочно. Пожалуйста, поверьте мне.
      — Я не страдаю от недостатка срочных дел.
      — Но ничего подобного раньше не было.
      — Как вы нашли меня?
      — Люди... люди в Англии, которых вы не знаете, сказали мне, где вы работаете. Но поскольку вы не живете по адресу, который есть у вашего работодателя, я вынужден звонить вам на работу.
      — Я им так нужна, что они справлялись, где я живу?
      — Да. Это часть того, что я должен вам рассказать.
      — Зачем они меня ищут?
      — Я расскажу все при встрече. Я обязанрассказать вам все.
      — Расскажите сейчас.
      — Только не по телефону.
      Наступила пауза. Когда девушка заговорила, ее фразы были краткими, точными... испуганными.
      — Почему вы хотите видеть именно меня? Что может быть срочного между нами?
      — Это касается вашей и моей семьи. Я видел вашу сестру, пытался найти вашего брата...
      — Я с ними не разговаривала больше года, — перебила Хелден Теннисон. — Ничем не могу вам помочь.
      — Предмет нашего разговора более чем тридцатилетней давности.
      — Нет!
      — Это касается денег, больших денег.
      — Я живу сносно. Мои потребности...
      — Не только для вас, -настаивал Ноэль, прервав ее. — Для многих тысяч. Во всем мире.
      Вновь повисла пауза. Когда Хелден заговорила вновь, голос ее звучал мягче.
      — Касается ли это событий... людей военных лет?
      — Да, — пробился он к ней, наконец.
      — Мы встретимся, — сказала Хелден.
      — Можем мы договориться так, чтобы нас... нас... — Он не знал, как сформулировать фразу, чтобы не напугать ее.
      — Чтобы нас не увидели те, кто за нами следит? Да?
      — Как это сделать?
      — У меня есть опыт. Исполняйте точно то, что я вам скажу. Где вы находитесь?
      — В аэропорту Ле-Мана. Я возьму машину и приеду в Париж. Это займет два-три часа.
      — Оставьте машину в гараже и на такси поезжайте на Монмартр. К собору Сакрэ-Кер. Войдите внутрь и пройдите в дальний конец к усыпальнице Людовика IX. Зажгите свечку, поставьте ее сначала на одно место, затем передумайте и поставьте в другое. Вас встретит мужчина, который выведет вас наружу, прямо на площадь, к столику одного из открытых кафе. Вы получите инструкции.
      — Зачем такие сложности? Не сможем ли мы просто встретиться в баре? Или ресторане?
      — Это не ради вашей безопасности, мистер Холкрофт, а ради моей. Если вы не тот, за кого себя выдаете, если вы не один, я не встречусь с вами. Вечером я покину Париж, и вы никогда меня не найдете.

      Гранитная средневековая громада Сакрэ-Кер величаво возвышалась в ночном небе. Она была подобна музыке в камне. В огромном пространстве за массивными бронзовыми дверями царил полумрак, мерцающие свечи исполняли симфонию теней на стенах.
      Сюда, к алтарю, где он стоял, доносились звуки молитвы «Те Deum Laudamus» . Тихо и торжественно пел хор монахов.
      Ноэль прошел за алтарь, туда, где были усыпальницы королей. Завороженно глядя на плещущие тени, он двинулся вдоль балюстрады. В рассеянном свете свечей с трудом различались надписи: «Людовик IX», «Людовик Благочестивый», «Людовик Справедливый», «Сын Аквитании», «Правитель Франции», «Вершитель судеб христианского мира». Благочестивый... Справедливый... Вершитель судеб. Что пыталась сказать ему Хелден фон Тибольт? Он бросил монету в ящик для пожертвований, взял тонкую длинную свечу и зажег ее. Следуя инструкции, поставил свечу в подсвечник и тут же переставил в другой, подальше.
      Кто-то тронул Холкрофта за руку, крепкие пальцы сжали локоть, и голос откуда-то сзади, из темноты, прошептал ему на ухо:
      — Мсье, медленно повернитесь, опустите руки. Холкрофт повиновался. Человек был ростом не выше пяти футов шести-семи дюймов, с высоким лбом и редеющими волосами. На вид чуть более тридцати, приятной наружности, с бледным симпатичным лицом. Если и было в нем что-то особенно приметное, так это одежда, изысканность которой бросалась в глаза даже при скудном освещении.
      Одет он был безупречно. От него исходил легкий аромат дорогого одеколона. Однако манеры его оставляли желать лучшего. Прежде чем Ноэль успел сообразить, что происходит, он почувствовал грубое прикосновение чужих рук, сильные пальцы быстро прощупывали его одежду, спускаясь к поясу и карманам брюк.
      Холкрофт резко отпрянул.
      — Я сказал, не двигаться, — шепотом произнес человек. При свете свечей, рядом с усыпальницей Людовика IX, в кафедральном соборе Сакрэ-Кер, на холме Монмартр, Ноэля обыскивали, ища оружие.
      — Следуйте за мной, — проговорил человек. — Я пойду по улице в сторону площади; вы держитесь на расстоянии. Я подсяду к паре за столиком открытого кафе. Возможно, это будет кафе «Богемия». Обойдите площадь вокруг, не спешите, понаблюдайте за работой художников. Потом подойдите и сядьте за наш столик. Ведите себя так, как будто мы знакомы, но не очень близко. Ясно?
      — Ясно.
      «Если это приблизит меня к Хелден фон Тибольт, пусть будет так», — подумал Холкрофт.
      Ноэль держался на почтительном расстоянии от человека, без труда следуя за модным пальто в толпе не столь элегантных туристов.
      Они приблизились к многолюдной площади. Человек на минуту остановился, закуривая сигарету, затем пересек улицу, направившись к столику за цветочным ящиком. Как он и говорил, за столиком сидели двое: мужчина в поношенной куртке и женщина в черном плаще и белом шарфе. Шарф контрастировал с ее прямыми волосами, такими же черными, как и плащ. На бледном женском лице без следов косметики назойливо выделялись очки в черепаховой оправе. Ноэль подумал, что если это Хелден фон Тибольт, то она мало напоминает свою сестру. Он начал моцион вокруг площади, изображая интерес к выставленным повсюду работам художников. Здесь были холсты со смелыми яркими мазками и тяжелыми линиями, выполненные угольным карандашом портреты детей с выпученными глазами. Всюду красивость, поспешность и искусственность. Хороших работ было мало, да и откуда им здесь взяться? Это был рынок для туристов, базар, где ценилась эксцентричность.
      На Монмартре ничего не изменилось, подумал Холкрофт, приближаясь к кафе.
      Он прошел мимо цветочного ящика и кивнул сидящим за столиком мужчинам и женщине. Они поздоровались в ответ и пригласили его присоединиться. Он присев на свободный стул рядом с брюнеткой в черепаховые очках.
      — Я Ноэль Холкрофт, — сказал он, не обращаясь ни к кому персонально.
      — Мы знаем, — ответил человек в куртке, разглядывая толпу на площади.
      Ноэль повернулся к женщине:
      — Вы — Хелден фон... Извините, Хелден Теннисон?
      — Нет, и никогда с ней не встречалась, — ответила брюнетка, пристально глядя на мужчину в куртке. — Но я провожу вас к ней.
      Человек в дорогом пальто повернулся к Холкрофту:
      — Вы один?
      — Разумеется. Может, перейдем к делу? Хелден... Теннисон... сказала, что мне будут даны инструкции. Я бы хотел встретиться с ней, кое-что выяснить, а потом найти гостиницу. Последние несколько дней я совершенно не высыпался. — Он привстал.