Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Джейсон Борн - Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов)

ModernLib.Net / Детективы / Ладлэм Роберт / Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов) - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 2)
Автор: Ладлэм Роберт
Жанр: Детективы
Серия: Джейсон Борн

 

 


      – Информация не могла просочиться без согласия и помощи людей, которые находятся в этой комнате!
      – Какая информация? – спросил Десоул, посмотрев на директора. Его и без того большие глаза увеличились за стеклами очков. – То сверхсекретное дело, о котором вы спрашивали меня сегодня утром?
      Директор кивнул, затем посмотрел на Конклина.
      – Давайте вернемся к сегодняшнему утру... Семь часов назад, в начале десятого, мне позвонил Эдвард Мак-Алистер, который раньше работал в Госдепартаменте, а теперь занимает должность председателя Агентства национальной безопасности. Меня проинформировали, что мистер Мак-Алистер был вместе с вами в Гонконге, не так ли, мистер Конклин?
      – Да, мистер Мак-Алистер был вместе с нами, – резко ответил Алекс. – Под чужим именем он отправился в Макао с Джейсоном Борном. Там он был так сильно ранен, что едва не умер. Он – эксцентричный интеллектуал и один из самых смелых людей, каких я встречал на своем веку.
      – Мак-Алистер ничего не сказал мне об обстоятельствах этой поездки, упомянул только, что был там. Он сказал, что, даже если мне придется изменить свое расписание, я должен принять вас и считать эту встречу безотлагательной, под грифом «красная»... Это тяжелая артиллерия, мистер Конклин.
      – Повторяю еще раз: у меня есть веские причины использовать пушки.
      – Очевидно... Мистер Мак-Алистер дал мне точные сверхсекретные шифровки, которые должны были прояснить вопрос, как обстоят дела с досье, содержащим отчет о гонконговской операции. Я, в свою очередь, передал эту информацию мистеру Десоулу, он расскажет вам, что ему удалось узнать.
      – Никто не дотрагивался до этого досье, Алекс, – тихо сказал Десоул, глядя Конклину прямо в глаза. – Вплоть до 9.30 сегодняшнего утра оно хранилось за семью печатями; четыре года пять месяцев двадцать один день одиннадцать часов и сорок три минуты... никто в него не заглядывал. Кроме того, есть еще одно обстоятельство, которое убедительно свидетельствует о сохранности этого досье, – правда, я не знаю, в курсе ли ты дела...
      – Что касается этого досье, я знаю все!
      – А может, и нет, – мягко продолжил Десоул. – Нам стало известно, что у тебя не все в порядке со здоровьем, а доктор Панов не обладает достаточной квалификацией в делах, связанных с секретностью...
      – К чему ты клонишь?
      – Я о людях, дающих допуск к официальному отчету об операции в Гонконге. Тогда-то и был добавлен третий... Эдвард Ньюингтон Мак-Алистер. Это было сделано по его настоянию и с одобрения президента США и конгресса. Он сам позаботился об этом.
      – Боже, – тихо пробормотал Конклин. – Когда я позвонил ему прошлой ночью из Балтимора, он сказал мне, что утечка информации невозможна. А потом добавил, что я сам должен во всем убедиться и он организует нашу встречу... Господи, но что же случилось?
      – По-моему, нам следует искать где-то в другом месте, – заявил директор ЦРУ. – Но прежде, чем мы приступим к работе, вам, мистер Конклин, придется кое-что прояснить. Видите ли, никто из сидящих за этим столом понятия не имеет о том, что хранится в этом сверхсекретном досье... Само собой разумеется, мы все предварительно обговорили и, как сказал мистер Кэссет, понимаем, что вы проделали чертовски сложную работу в Гонконге. Но мы не знаем, в чем была ее суть. До нас дошли кое-какие слухи от наших резидентов из Юго-Восточной Азии, которые, честно говоря, как считает большинство из нас, слишком быстро развалились. Акцент во всех этих сообщениях сделан на вашем имени и имени Джейсона Борна. Ходят слухи, что именно вам принадлежит честь поимки и казни убийцы, который нам известен под именем Борна, но всего несколько минут назад вы в гневе сказали: «Неизвестный, который взял себе имя Джейсон Борн», – тем самым утверждая, что он жив и в настоящее время где-то скрывается. Если говорить о сути вопроса, мы в растерянности, по крайней мере, что касается меня – это точно, Господь тому свидетель.
      – Значит, вы не брали досье из архива?
      – Нет, – ответил Десоул. – Я так решил. Как вам известно, – а может быть, и нет, – востребование сверхсекретного досье автоматически регистрируется: записываются дата и час... Так как директор проинформировал меня, что в Агентстве национальной безопасности подняли хай по поводу несанкционированного доступа к досье, я решил оставить все как есть. Никто не касался его почти пять лет, следовательно, никто не читал его и даже не знает о его существовании и, таким образом, не сможет сообщить его содержание врагу.
      – Да, ты хорошо позаботился о том, чтобы прикрыть свой зад, ни одного голого кусочка не оставил.
      – Более того, Алекс! На этом досье стоит пометка Белого дома. Сейчас обстановка спокойная, поэтому в Овальном кабинете никто и не подумает зря петушиться. Конечно, сейчас там сидит новый человек, но прежний президент еще в добром здравии и весьма деятелен. В случае чего с ним обязательно проконсультируются, так зачем мне лишние неприятности?
      Конклин внимательно всмотрелся в лица всех присутствующих и затем тихо спросил:
      – Так вы действительно не знаете эту историю?
      – Действительно, Алекс, – сказал заместитель директора ЦРУ Кэссет.
      – Ничего, кроме того, что все это болезненно для тебя, – согласился Валентине, позволив себе подобие улыбки.
      – Даю слово, – добавил Десоул, не сводя огромных ясных глаз с Кон клина.
      – Послушайте, Алекс, если вам нужна наша помощь, мы должны знать хоть что-то, кроме противоречивых слухов, – продолжил директор, откидываясь на спинку стула. – Я не знаю, сумеем ли мы помочь, но убежден, что ничего не сможем сделать, если будем лишены необходимой информации.
      Алекс вновь внимательно посмотрел на сидевших перед ним людей, – морщины на его изможденном лице проступили резче. Что-то объяснять этим людям было слишком мучительно для него, и все-таки это было необходимо.
      – Я не назову вам его имя, потому что дал слово; может быть, позднее, но только не сейчас. В досье вы его не найдете – его там просто нет; это псевдоним, и на этот счет я тоже дал слово. Остальное я вам расскажу, потому что мне нужна ваша помощь, и я хочу, чтобы досье по-прежнему оставалось за семью печатями... Так с чего начать?
      – С этой встречи, вероятно? – предложил директор. – Чем она была вызвана?
      – Ладно. Это не займет много времени. – Конклин задумался, опустил глаза, сжал трость, затем взглянул на собравшихся и начал: – Вчера вечером, в парке с аттракционами Балтимора была убита женщина...
      – Я читал об этом сегодня утром в «Пост», – перебил его Десоул. Его мясистые щеки задрожали. – Боже милостивый, ты был...
      – И я читал, – вмешался Кэссет, не сводя твердого взгляда карих глаз с Алекса. – Это произошло напротив тира. Сейчас его закрыли...
      – Я видел статью и решил, что это – несчастный случай. – Валентино покачал головой. – Правда, я не вчитывался.
      – Мне дали, как обычно, толстенную пачку газетных вырезок – любому по горло хватило бы... тем более утром, – сказал директор. – Я что-то не припомню эту статью.
      – Ты был там, старина?
      – Если бы я там не был, не произошла бы эта трагедия... точнее говоря, если бы мы там не были.
      – Мы? – нахмурился Кэссет.
      – Моррис Панов и я получили абсолютно одинаковые телеграммы от Джейсона Борна, в которых он настоятельно просил нас быть в парке в 9.30 прошлым вечером по срочному делу. Мы должны были встретиться перед тиром, но ни в коем случае не звонить домой ему или кому-либо еще... Мы оба, независимо друг от друга, решили, что он не хочет беспокоить свою жену и должен поговорить с нами с глазу на глаз, – так, чтобы она не знала... Мы пришли одновременно, но я первым заметил Панова и понял: что-то здесь нечисто. Любому понятно, а Борну тем более, что сначала нужно договориться друг с другом и только потом идти в парк, но нам не велели этого делать. Все это дурно пахло, и я сделал все возможное, чтобы поскорее убраться оттуда. Атаковать толпу – вот единственный способ смыться.
      – И ты устроил панику, – договорил Кэссет.
      – Это единственное, что я смог придумать, и это одно из немногих дел, для которых пригодна моя чертова трость, если не считать, что она помогает мне держаться в вертикальном положении. Я бил по голеням и коленным чашечкам, пронзил несколько животов и грудных клеток. Нам-то удалось выбраться, но эту несчастную женщину убили выстрелом в горло.
      – Что ты думаешь об этом... как ты это расцениваешь? – спросил Валентине.
      – Не знаю, Вал. Это была ловушка, без сомнения, но что за ловушка? Если мои предположения верны, то как мог наемный убийца-снайпер промахнуться на таком расстоянии? Выстрел был произведен откуда-то сверху слева от меня. Из тира стрелять не могли: там винтовки прикованы цепями, да и громадная рана на шее женщины нанесена оружием значительно более крупного калибра, чем у любой из имевшихся там игрушек. Если бы убийца хотел ликвидировать Панова или меня, его телескопический прицел исключил бы промах. Во всяком случае, если ход моих рассуждений верен.
      – Вы правы, мистер Конклин, – перебил его директор ЦРУ, – все это указывает на Карлоса-Шакала.
      – Ка-а-рлоса? – вскрикнул Десоул. – Какое же отношение, во имя всего святого, имеет Карлос к этому убийству в Балтиморе?
      – Джейсон Борн, – проговорил Кэссет.
      – Да, я так и подумал, но здесь ужасная путаница! Нам известно, что Борн, этот подонок, наемный убийца, из Юго-Восточной Азии перебрался в Европу, чтобы бросить вызов Шакалу, но проиграл. По словам директора, он возвратился в Юго-Восточную Азию и был убит не то четыре, не то пять лет назад; но Алекс говорит о нем так, словно он все еще жив: Алекс и некто по имени Мо Панов, мол, получили от него телеграммы... Ради Бога, какое отношение имеет к случившемуся прошлым вечером убийству мертвый мерзавец, который считался самым неуловимым убийцей в мире?
      – Ты не слышал начала нашего разговора, Стив, – ответил Кэссет. – Очевидно, Борн имеет самое прямое отношение к вчерашним событиям.
      – Я не понимаю.
      – Думаю, мы должны вернуться к самому началу, мистер Конклин, – предложил директор. – Кто же он – Джейсон Борн?
      – В том качестве, в каком он был известен миру, он никогда не существовал – это легенда, – ответил бывший офицер разведки.

Глава 3

      – Настоящий Джейсон Борн был подонком – параноиком; он бежал с Тасмании, участвовал во вьетнамской войне и был в батальоне, от которого теперь все открещиваются. Это было сборище убийц, неудачников, мошенников и воров – большей частью беглых преступников, многие из которых были приговорены к смертной казни; но они знали каждый дюйм в Юго-Восточной Азии как свои пять пальцев и действовали в тылу противника при нашей поддержке.
      – "Медуза", – прошептал Стивен Десоул. – Это досье надежно спрятано. Это скоты: они убивали всех без разбора, не дожидаясь приказа, они наворовали миллионы. Настоящие дикари.
      – Большинство, но не все, – сказал Конклин. – Настоящий Борн достоин самой отрицательной характеристики, какая только может прийти на ум; он мог предать даже своих. Командир одной рискованной операции – какое там рискованной, черта с два, она была просто самоубийственной! – застукал Борна, когда тот по рации передавал координаты своей группы северным вьетнамцам. Командир пристрелил Борна на месте и кинул его тело в болото, чтобы оно сгнило в топях Тамкуана. Так Джейсон Борн исчез с лица земли.
      – Как же он вновь появился, мистер Конклин? – спросил директор ЦРУ, подавшись вперед.
      – Это был другой человек, – продолжил Алекс. – У него была другая цель. Командир, который казнил Борна в Тамкуане, взял его имя и согласился пройти у нас подготовку к операции, которую мы назвали «Тредстоун-71» в честь здания на нью-йоркской Семьдесят первой улице. Он прошел курс жесткого обучения. На бумаге все выглядело великолепно, но в итоге операция провалилась из-за обстоятельств, которых никто не мог не только предусмотреть, но и предположить. Прожив три года с репутацией самого опасного наемного убийцы в мире и перебравшись в Европу, чтобы, как верно заметил Стив, бросить вызов Шакалу, наш человек был ранен и потерял память. Полуживым его подобрали где-то в Средиземном море рыбаки и привезли на остров Пор-Нуар. Он не имел ни малейшего представления, кто он и чем занимался, знал только, что в совершенстве владел различными видами борьбы, говорил на двух восточных языках и вообще получил когда-то превосходное образование. При помощи одного английского врача – алкоголика, выдворенного на Пор-Нуар, – наш человек начал собирать по крупицам свою жизнь и самого себя, постепенно восстанавливая интеллект и физические возможности своего тела. Это было чертовски долгое возвращение к самому себе... А мы, те, кто планировал эту операцию и создал этот фантом, – ничем не могли ему помочь. Не понимая, что произошло, мы решили, что он переродился, – действительно стал тем, кто был нам нужен, чтобы заманить Карлоса в ловушку. Я пытался убить его в Париже. Тогда он мог запросто снести мне выстрелом голову, но не стал этого делать. В конце концов он вернулся к нам, благодаря усилиям одной женщины из Канады, которую наш человек встретил в Цюрихе и которая стала его женой. У этой леди больше мужества и ума, чем у всех женщин, которых мне когда-либо доводилось видеть. И теперь она, ее муж и двое их детей вновь столкнулись с прежним кошмаром. Они вынуждены бежать, спасая свою жизнь.
      Директор ЦРУ был всецело поглощен услышанным, его трубка замерла в воздухе... Наконец он заговорил:
      – Не хотите ли вы сказать нам, что наемный убийца, которого мы знали под именем Джейсона Борна, – легенда? Что он не был убийцей, как мы все полагали?
      – Да, он убивал, когда был вынужден, чтобы выжить, но он никогда не был наемным убийцей. Мы создали этот миф для того, чтобы бросить решительный вызов Карлосу и выманить его наружу.
      – Господи! – воскликнул Кэссет. – Но как?
      – При помощи массированной дезинформации, которая должна была пройти по всей Юго-Восточной Азии. Всякий раз, когда совершалось профессиональное убийство – независимо от того, где это было: в Токио или Гонконге, Макао или Корее, – туда отправлялся Борн и брал вину на себя, подкидывая вещественные доказательства и дразня власти до тех пор, пока не превратился в легенду. Три года наш агент шел к осуществлению одной-единственной цели: стать приманкой для Карлоса и, угрожая его связным, выманить его – хотя бы на мгновение, – чтобы в этот миг пустить ему пулю в лоб!
      Воцарилось молчание. Его нарушил Десоул, почти шепотом спросивший:
      – Какой же человек мог согласиться на такое задание? Конклин взглянул на аналитика и спокойно ответил ему:
      – Человек, который считал, что у него не осталось ничего такого, ради чего стоило бы жить, тот, кто желал смерти... А может быть, просто порядочный человек, который пошел на службу в подразделение «Медуза», движимый ненавистью и разочарованием.
      Бывший разведчик остановился, его лицо выражало страдание.
      – Продолжай, Алекс, – мягко попросил Валентине. – Ты не можешь закончить на этом.
      – Нет, конечно нет. – Конклин несколько раз моргнул, как бы возвращаясь к реальности. – Я просто подумал, как же он должен себя чувствовать сейчас, вспоминая все прошедшее... Черт, здесь есть жуткая параллель, о которой я не подумал раньше. Жена и дети!
      – О чем вы? – спросил Кэссет, наклоняясь над столом и пристально глядя на Алекса.
      – Много лет назад, во время вьетнамской войны, наш человек – тогда молодой дипломат – работал в Пномпене. У него была жена-таиландка, с которой он познакомился в годы учебы в университете; у них было двое детей. Однажды утром, когда жена и дети купались в реке, случайный истребитель из Ханоя обстрелял участок реки... погибли все трое. Наш человек чуть не сошел с ума: он бросил все и отправился в Сайгон, где попал в «Медузу». Ему хотелось одного – убивать. Он стал Дельтой-один – в «Медузе» никогда не пользовались настоящими именами, – его считали наиболее способным командиром в этой войне. Он частенько схватывался с сайгонским командованием по поводу их идиотских приказов; его эскадрон смерти наносил ощутимый урон противнику.
      – Он, несомненно, поддерживал ту войну, – заметил Валентине.
      – Он ни в грош не ставил Сайгон и южновьетнамскую армию, но я думаю, ему и на все остальное было наплевать. Он вел свою личную войну, его враг был далеко в тылу противника: поэтому для него чем ближе к Ханою, тем лучше. Мне кажется, что он продолжал поиски того летчика, который расстрелял его семью... Вот параллель – много лет назад прямо у него на глазах погибли жена и двое детей. Теперь у него другая жена и двое детей; и Шакал затягивает петлю. Это может довести парня до последней черты. Проклятие!
      Четверо мужчин, сидевшие за столом, переглянулись, они ждали, когда пройдет эмоциональный всплеск Конклина. Потом, тем же мягким тоном, заговорил директор.
      – Что касается сроков, – начал он, – то эту операцию по заманиванию Карлоса в ловушку должны были провести больше десяти лет назад; события в Гонконге произошли значительно позже. Есть ли здесь связь? Что вы скажете об операции в Гонконге?
      Алекс сжал набалдашник трости так, что у него побелели костяшки пальцев, и наконец ответил:
      – "Гонконг" был самой грязной из тайных операций, но, без сомнения, самой необыкновенной из всех, о каких я когда-либо слышал. Кроме этого, к моему счастью, мы здесь, в Лэнгли, не имели никакого отношения к первоначальным планам этой операции, так что к черту! Я был введен на поздней стадии, и меня просто выворачивало наизнанку. Мак-Алистеру стало тошно еще раньше, потому что он был задействован с самого начала. Именно поэтому он готов был рисковать своей жизнью и чуть было не погиб по ту сторону китайской границы. Его философские и моральные принципы не допускали, чтобы во имя осуществления этого плана был убит невинный человек.
      – Чертовски серьезное обвинение, – промолвил Кэссет. – Что же произошло тогда?
      – Было организовано похищение жены Борна – женщины, которая вернула к жизни нашего человека, потерявшего память. Похитители оставили след... и Борн ринулся за ними в Гонконг.
      – Но зачем? – воскликнул Валентине.
      – Таков был план – великолепный и одновременно отвратительный... Я уже говорил вам, что «убийца» по имени Джейсон Борн стал в Азии живой легендой. В Европе он провалился, но в Юго-Восточной Азии слава его не поблекла. Затем неожиданно – словно бы ниоткуда – появился новый убийца из Макао. Он взял имя Джейсона Борна, и заказные убийства возобновились. Редко проходила неделя, а то два-три дня без нового убийства; на месте преступления оставались вещественные доказательства, полицию водили за нос. Это орудовал псевдо-Борн, изучивший все приемы настоящего Борна.
      – Кто мог быстрее других выследить его, как не тот, кто изобрел все эти штуки! Естественно, ваш человек, – перебил его директор. – И что же можно было придумать, чтобы вынудить настоящего Борна отправиться на охоту, как не похитить его жену? Но почему Вашингтон был так озабочен всем этим? Ведь никаких следов, ведущих к нам, не осталось?
      – Обнаружилось кое-что похлеще: среди клиентов нового Джейсона Борна был один сумасшедший из Пекина, гоминьдановский предатель в правительстве, который собирался превратить Юго-Восточную Азию в бушующий пожар. Он решил взорвать англо-китайские соглашения по Гонконгу, отрезать эту колонию от внешнего мира и ввергнуть ее в рукотворный хаос!
      – Угроза войны, – тихо сказал Кэссет. – Пекин ввел бы в Гонконг войска и захватил его. Нам всем пришлось бы решать, на чьей мы стороне. Настоящая война!
      – В эпоху ядерного оружия, – добавил директор. – И насколько далеко все зашло, мистер Конклин?
      – В Коулуне  был убит заместитель председателя Китайской Народной Республики. Самозванец оставил визитную карточку: «Джейсон Борн».
      – Его необходимо было остановить! – взорвался директор ЦРУ, схватившись за трубку.
      – Остановили, – сказал Алекс, разжав трость. – При содействии человека, который сумел выследить его, с помощью нашего Джейсона Борна... Вот и все, что я сегодня вам скажу. Повторяю, этот человек вернулся назад, у него есть жена и дети, и Карлос затягивает вокруг него петлю. Шакал не успокоится до тех пор, пока не будет знать, что единственный человек, который способен его опознать, – мертв. Поэтому давайте-ка потрясем всех наших должников в Париже, Лондоне, Риме, Мадриде, особенно в Париже. Кто-то ведь должен знать хоть что-то. Где сейчас Карлос? С кем он связан здесь? У него есть глаза и уши в Вашингтоне, и, кто бы ни были эти люди, они помогли найти Панова и меня! – Бывший разведчик вновь крепко сжал набалдашник трости и с отсутствующим видом уставился в окно. – Неужели вы не понимаете? – тихо добавил он, словно разговаривая сам с собой. – Мы не можем этого допустить. О Боже! Мы не можем этого допустить!
      И вновь этот эмоциональный всплеск прошел при общем молчании; присутствующие обменивались взглядами. Со стороны это выглядело так, будто они, не сказав ни единого слова, достигли согласия; три пары глаз скрестились на Кэссете. Он молча кивнул – ведь он лучше всех знал Конклина – и после паузы сказал:
      – Алекс, я согласен с тем, что все указывает на Карлоса, но прежде чем мы начнем ворошить в Европе, нам надо убедиться в правильности наших предположений. Ложная тревога – вещь опасная, не желая того, мы укажем Шакалу цель, к которой ему надо стремиться, дадим ему понять, насколько уязвим Джейсон Борн. Судя по твоим словам, Карлос ухватился за давно прикрытую операцию «Тредстоун-71» просто потому, что уже больше десяти лет ни один из наших агентов и близко к нему не подходил.
      Отставной офицер Конклин внимательно посмотрел на задумчивое, резко очерченное лицо Чарльза Кэссета.
      – Ты хочешь сказать, что, если я не прав и это – не Шакал, то мы вскрываем зажившую тринадцать лет назад рану и подкидываем ему желанную добычу?
      – Да, именно это я и хочу сказать.
      – Я хочу отметить, что это весьма мудрая мысль, Чарли... Пойми, я руководствуюсь внешними данными. Они стимулируют деятельность моих инстинктов, но тем не менее это всего лишь внешнее воздействие.
      – Я доверяю твоим инстинктам значительно больше, чем любому полиграфу...
      – И я тоже, – прервал его Валентине. – Тебе удалось спасти наших людей в пяти или шести случаях провала резидентур, хотя все детективы говорили, что ты ошибаешься. Тем не менее, Чарли задал резонный вопрос: предположим, это не Карлос? В этом случае мы не только отправим в Европу ложное сообщение, но – что более важно – мы потеряем время.
      – Значит, надо держаться подальше от Европы, – тихо пробормотал Алекс, словно про себя. – По крайней мере, теперь... Надо взяться за мерзавцев, которые окопались здесь. Вытащить их. Схватить и вытянуть из них все. Раз я – мишень, пусть они за мной и гоняются.
      – В этом случае придется использовать значительно более слабое прикрытие, чем я намечал сделать для вас и доктора Панова, мистер Конклин, – твердо заявил директор.
      – Тогда придумайте что-нибудь иное, сэр. – Алекс метнул взгляд сначала на Кэссета, потом на Валентино. – Нам удастся справиться с этим, если вы двое послушаете меня и дадите возможность организовать все как следует.
      – Мы сейчас как в тумане, – сказал Кэссет. – Может быть, эта операция и ориентирована куда-то за рубеж, но мы-то у себя дома, а значит, необходимо привлечь ФБР...
      – Ни в коем случае, – вскрикнул Конклин. – Никого, кроме тех, кто сидит сейчас в этой комнате.
      – Да брось ты, Алекс, – добродушно протянул Валентино, качая головой. – Ты в отставке и не можешь приказывать...
      – Ах так! – крикнул Конклин и неуклюже вскочил со стула. – Я иду в Белый дом, к председателю Агентства национальной безопасности мистеру Мак-Алистеру!
      – Сядьте! – твердо приказал директор ЦРУ.
      – Я в отставке! Это вы не вправе мной командовать!
      – Я об этом и не мечтаю, просто забочусь о вашей безопасности. Как я понял из вашего рассказа, вы полагаете, основываясь на спорной посылке, что тот, кто стрелял в вас прошлой ночью, – неважно, кто это, – намеренно промахнулся, надеясь взять вас живым в начавшейся суматохе.
      – Зачем передергивать?..
      – Мне подсказывает опыт – больше двух десятков операций, в которых я участвовал, работая в ЦРУ и военно-морском министерстве, а также в тех местах, о которых не стоит говорить. – Директор выпрямился в кресле, его голос внезапно приобрел резкие командные нотки. – К вашему сведению, Конклин, я не вдруг превратился в адмирала в парадном мундире, заправляющего разведкой ВМФ. В течение нескольких лет я служил в подразделении СЕАЛ  и участвовал в рейдах подводных лодок в гавань Кесонга, а затем Хайфона. Я знал нескольких мерзавцев из «Медузы» и каждому готов был пустить пулю в лоб! А теперь вы говорите мне, что один из них стал вашим Джейсоном Борном и что вы готовы отрезать собственные яйца или вырвать сердце, лишь бы он остался в живых и скрылся от пистолета Шакала... Не надо блефовать, Алекс. Вы хотите со мной работать?
      Конклин медленно опустился на стул, на губах у него заиграла улыбка.
      – Я же говорил, что ничего не имею против вашего назначения, сэр. Чутье подсказывало, и теперь я знаю почему: вы же были оперативником... Я согласен работать с вами.
      – Вот и прекрасно, – закончил директор. – Мы создадим систему постоянного наблюдения и будем молиться Господу, чтобы ваши предположения оказались верны, потому что невозможно установить наблюдение за всеми окнами и крышами. Не забывайте, вы рискуете!
      – Я понимаю. А так как две приманки лучше, чем одна, в этом садке с пираньями, я хочу переговорить с Мо Пановым.
      – Он не должен участвовать в этом, – возразил Кэссет. – Он – не из наших, Алекс. Почему он должен вмешиваться в это?
      – Потому что он именно один из наших, и мне лучше всего попросить его. В противном случае он мне сделает вместо прививки от гриппа укол стрихнина. Он тоже был в Гонконге – по причинам, не слишком отличающимся от моих. Много лет назад в Париже я пытался убить моего самого близкого друга. Я сделал чудовищную ошибку, поверив, что он переродился, на самом деле он просто потерял память. А всего через несколько дней после этого Моррису Панову, одному из наших ведущих психиатров, врачу, который не выносит всей этой дерьмовой болтовни на психологические темы, столь модной в наше время, предъявили «гипотетический» психиатрический портрет и потребовали от него мгновенного решения. «Борн-портрет» изображался как глубоко законспирированный агент-перевертыш, который стал ходячей бомбой с часовым механизмом, – ведь у него в голове хранились тысячи секретов, – и он перешел все границы дозволенного... Ошибочное заключение Панова привело к тому, что нашего человека едва не угробили во время засады на нью-йоркской Семьдесят первой улице. Борн чудом уцелел в этой переделке, и Панов потребовал, чтобы его назначили ведущим врачом пострадавшего. Он не мог простить себе той ошибки. Если бы любой из вас оказался на месте Панова, что бы стали вы делать?
      – Сказали бы, что делаем тебе прививку от гриппа, а вкололи бы на полную катушку стрихнина, старина, – проговорил Десоул, кивая.
      – А где Панов сейчас? – спросил Кэссет.
      – В отеле «Брукшир» в Балтиморе под фамилией Морис, Филипп Морис. Он отменил всех назначенных на сегодня пациентов, сославшись на грипп...
      – Тогда начнем, – сказал директор ЦРУ, положив перед собой желтый блокнот. – Между прочим, Алекс, опытному оперативнику незачем забивать себе голову знанием табели о рангах; он не станет доверять человеку, с которым не может перейти на «ты». Как тебе известно, моя фамилия – Холланд, зовут меня Питер. Отныне мы друг для друга Алекс и Питер, ясно?
      – О'кей, Питер. Должно быть, ты был ловким сукиным сыном, когда служил в «тюленях» !
      – Ну, раз я сижу здесь – я имею в виду место, а не кресло, – можно сделать вывод, что я был достаточно компетентен.
      – Настоящий оперативник, – одобрительно пробормотал Конклин.
      – Кроме того, раз уж мы отбросили всю эту дипломатическую чепуху, запомни – я был весьма упрямым сукиным сыном. Мне нужна профессиональная подача информации, а не эмоциональные всплески, Алекс. Ты меня понимаешь?
      – Я по-другому и не работаю, Питер. Когда принимаешь на себя определенные обязательства, решение основывается на эмоциях, в этом нет ничего дурного; но когда реализуешь разработанный план, необходимо иметь трезвую голову... Я не служил в подразделениях СЕАЛ. Ты – упрямый сукин сын, но и я нахожусь здесь, несмотря на хромоту и прочее, а значит, согласись, я тоже не лыком шит...
      Холланд ухмыльнулся; это была одновременно улыбка юноши, в наивность которого мешала поверить совершенно седая голова, и улыбка профессионала, который на мгновение освободился от начальственных забот и словно вернулся в привычный мир идеалов молодости.
      – Может быть, мы и сойдемся, – продолжил директор ЦРУ, сбрасывая с себя остатки начальственного имиджа. Он положил трубку на стол, вытащил из кармана пачку сигарет, прикурил, щелкнув зажигалкой, и принялся писать в блокноте. – К чертям собачьим ФБР! Будем рассчитывать только на наших людей, каждого проверим под электронным микроскопом.
      Чарльз Кэссет, человек одаренный и явный претендент на пост директора ЦРУ, откинулся на спинку стула и вздохнул:
      – У меня такое чувство, господа, что мне придется держать вас в узде...
      – Это потому, что в глубине души ты – аналитик, Чарли, – ответил Холланд.

* * *

      Цель слежки состоит в том, чтобы обнаружить людей, действия которых служат прикрытием для других, необходимо установить их личность или даже арестовать, это зависит от общей стратегии. В этот раз было необходимо устроить ловушку для агентов Шакала, которые заманили Конклина и Панова в парк Балтимора. Работая всю ночь и большую половину следующего дня, сотрудники ЦРУ сформировали отряд из восьмерых опытных оперативников, выверили до миллиметра маршруты, по которым в следующие двадцать четыре часа должны были передвигаться вместе и порознь Конклин и Панов; на этих маршрутах постоянно дежурили вооруженные профессионалы, сменяя друг друга через короткие промежутки времени; наконец, были определены места обязательных встреч, довольно странные, если учитывать место и время. Первая встреча должна была состояться ранним утром у Смитсоновского института , которому предстояло сыграть роль Dionaea muscipula – венериной мухоловки .

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10