«Трогательный сценарий получился и главное — совсем несложный!» — подумал Абиад, наблюдая из леса за домом своего заклятого врага.
      Благообразный «святой отец», молодой и весьма приятной наружности, у которого документы в полном порядке и никакого намека на оружие, навещает прославившегося на весь мир американца и передает ему приветы от старинных друзей-арабов. Все так просто!
      В самом деле, кто откажет в аудиенции милейшему священнику, прибывшему из далекой страны и ведать не ведающему о том, что общение с важной персоной сопряжено с чередой формальностей?
      Правда, презренный американец поначалу заартачился и отказал ему в приеме, но потом, благодаря изобретательности «святого отца», сменил гнев на милость — визит вежливости состоялся.
      Иначе и быть не могло! Никак нельзя провалить мероприятие, важнее которого в данный момент ничего нет на белом свете.
      ...Ну наконец-то! «Святой отец» выходит из дома на открытую веранду. Амаль Бахруди... Разумеется, псевдо-Амаль Бахруди его провожает. Пожимают друг другу руки... За ними наблюдают четверо охранников. Стоят перед домом на лужайке. Все, как один, в пиджачных парах и с пистолетами в руках. Сколько их всего? Наверняка в доме — двое, а может, трое. Дюжина, стало быть, наберется. Не меньше... Ладно! С благословения Аллаха при первой же атаке кое-кто из них сразу отойдет в мир иной, а пулевые ранения выведут из строя остальных. Абиад достал пистолет.
      ..."Святой отец" в сопровождении охранника спускается по ступенькам на подъездную дорожку. Идет к машине, припаркованной у шпалерных невысоких кустов.
      Что ж, остаются считанные мгновения, и наконец возлюбленный Аллах ниспошлет им прощение грехов... не всех, конечно, но хотя бы некоторых. За то, что последнее время случались у них болезни, тревоги, печали и огорчения...
      Так-так! Появились еще двое охранников... Получается, перед домом их уже семеро.
      Ну, брат, смотри, не оплошай! Абиад замер.
      ..."Святой отец" подходит к машине. Склонив в вежливом поклоне голову, осеняет всех крестным знамением. Огибает машину, открывает дверцу со стороны водительского сиденья. Подходит охранник. Протягивает руку... «Святой отец» покашливает, пожимает протянутую руку, делает шаг в сторону, выхватывает из сумы кинжал и вонзает его в горло охранника. Бездыханный, тот валится на кусты. А Бахруди не видит, Бахруди занят разговором с охранниками, столпившимися на лужайке.
      Дальше все происходило строго по сценарию.
      Террорист кивнул Абиаду. Тот щелкнул пальцами, подав знак остальным членам команды, притаившимся за деревьями.
      С автоматами наперевес, с гранатами на поясе, трое террористов двинулись в сторону дома.
      «Святой отец» сел за руль, включил зажигание, мотор заурчал, машина тронулась с места и медленно покатила по дорожке к воротам. Затем резко развернулась и помчалась назад, к ступенькам, к веранде... Одновременно «святой отец» щелкнул тумблером на приборной доске. В следующую секунду он открыл дверцу, выскочил на ходу из машины и упал плашмя прямо на гравий. И когда падал, услышал пронзительный женский крик.
      Медсестра, с которой минуту назад разговаривала по телефону Калейла, выбежала на открытую веранду и, увидев мчавшуюся без водителя машину, схватила Кендрика за руку и потащила за собой в дом.
      — Спасайтесь, кто может! — крикнула она. — Это террористы!
      Захлопнув за собой дверь, Кендрик прижался вместе с медсестрой к дверной панели из листовой стали, которая и спасла им жизнь, когда раздался взрыв.
      Пять килограммов динамита, прикрепленные к днищу машины, разорвали ее на куски. Вспыхнул бензин. Воспламенившиеся ошметки металла брызнули во все стороны.
      От взрыва дом содрогнулся. Взрывная волна высадила оконные рамы.
      Вспыхнули гардины, запылала мебель.
      Четверо охранников погибли сразу же. Двое оказались тяжело ранены. Один, с раздробленной левой рукой, прижимал правой рукой автоматический пистолет к колену и давил на гашетку, стараясь сразить наповал «святого отца», который захлебывался истерическим смехом и не переставая поливал лужайку огнем из своего автомата.
      Они убили друг друга. На излете по-зимнему короткого дня.
      Кендрик действовал оперативно.
      — Оставайтесь здесь, у этой двери, и никуда! Ясно? — отдал он приказание медсестре, смотревшей на него не мигая.
      — Ясно! — ответила она и заплакала. Кендрик бросился в гостиную. Мэнни! Где он? Повсюду стелился дым. Под ногами хрустели осколки. Где он может быть? Скорее всего, на своей любимой застекленной веранде.
      Эван услышал голоса. Охранники, дежурившие у ворот я на территории позади дома, прикрывая друг друга, бежали к парадному входу.
      Раздались четыре взрыва — один за другим. Кендрик по звуку определил, что это разорвались гранаты. И сразу до него донеслись гортанные выкрики на арабском языке:
      — Смерть врагам!
      — Смерть неверным!
      — Кровь за кровь!
      Он едва успел увернуться от влетевшей в окно гранаты. Пролетев над ним, она с грохотом разворотила противоположную стену.
      Когда рассеялся дым, он бросился в коридор.
      — Мэнни! Мэнни! Где ты? — кричал он изо всех сил. Ответа не последовало. Где-то настойчиво трезвонил телефон.
      Неожиданно возобновилась пальба. Через минуту она стала просто оглушительной. Пули, рикошетом отлетая от стен, вонзались в деревянные панели, свистели, рассекая воздух. Похоже, охрана ведет бой, подумал он, когда в проеме высаженного взрывной волной окна появился смуглый, седовласый араб.
      — Абиад! — крикнул Эван и замер.
      — Ну вот и ты, наконец! — процедил террорист по кличке Белый. — Слава Аллаху! Услышал он мои молитвы и, к великой моей радости, сподобил меня не разминуться с тобой, так что ответишь ты за смерть Азрака и гибель Зайи, попавшей под бомбежку израильских летчиков на американских самолетах в небе над когда-то мирной долиной Бекаа.
      — Стоит ли так радоваться? Стольких ты зарезал, стольких убил, неужели для полного счастья тебе не хватало лишь меня? И ответь еще на один вопрос. Неужели твой славный Аллах такой кровожадный? Неужели ему мало пролитой крови?
      — Тебе ли об этом рассуждать? Презренный американец, провокатор, назвавшийся арабским именем, недостойный ты, хотя и умный, жить тебе осталось не больше минуты, отправлю я тебя сейчас в ад...
      — Как бы не так! — донесся из коридора тихий голос. И сразу раздались два выстрела, вызвавшие беспорядочную стрельбу снаружи дома.
      Абиад качнулся и рухнул на пол. Эммануил Вайнграсс снес ему половину черепа.
      — Мэнни! — крикнул Эван.
      Эммануил Вайнграсс, забрызганный кровью, сполз по стене на колени.
      — Мэнни, куда тебя ранили?
      — Легче сказать, куда не ранили, — отозвался Вайнграсс глухим голосом. — Проверь, как там мои девочки? Когда началась суматоха, они, как всегда, бросились к окну. Я хотел остановить их, но ведь не слушаются! Пойди проверь...
      Эван молча смотрел на обезображенные трупы двух медсестер, убитых палестинскими террористами.
      — Мэнни, там нечего проверять! — сказал он, вернувшись с веранды.
      — О-о-о! — простонал Эммануил Вайнграсс. — И ты еще называешь себя Богом на своих проклятых небесах? — закричал он, вздымая руки кверху. — Обманщик, величайший враль, чего ты добиваешься от тех, кто верит Тебе либо в Тебя? — Глаза старого еврея наполнились слезами. Спустя секунду он повалился навзничь и потерял сознание.
      Кендрик опустился возле него на колени. Нащупал пульс. На душе стало чуточку легче. Разжав правую руку своего названого отца, вытащил «магнум-357». Откуда у старикана эта смертоносная игрушка? «Ну да, конечно! — сообразил он. — Гонсалес помог, больше некому!»
      Эван перенес его на кушетку в углу гостиной. Сел возле него и задумался.
      — Четыре! — раздался голос за окном. — Я насчитал четырех.
      — Я видел, как один из них влез в окно. Давай в темпе — в дом, и наповал всякого, кто вовремя не остановится! Понял?
      — Понял!

* * *

      — Он мертв, убит! — крикнул Эван. — Но есть еще один, Мэнни Вайнграсс. Он тяжело ранен, и он один из нас.
      — Конгрессмен? Это вы, мистер Кендрик? — заорал пожарный с брандспойтом в руках.
      — Это я, но больше не желаю слышать ни про какого «конгрессмена»!
      Вновь зазвонил телефон. Эван поплелся на веранду к обуглившемуся сосновому столу, на котором посреди лужи трезвонил телефонный аппарат, и вдруг увидел медсестру. Она стояла в дверях, переступая с ноги на ногу. «А ведь он ей обязан жизнью!» — подумал Эван и тихо сказал:
      — Не заходите сюда, дорогая! Оставайтесь в коридоре.
      — Сэр, я слышала, вы крикнули, будто кто-то ранен. Я ведь еще и санитарка!
      — Мэнни в гостиной, окажите ему первую помощь, а сюда, пожалуйста, не заходите. Ваши подруги мертвы, не надо вам их видеть.
      — Я не кисейная барышня, конгрессмен! Трижды побывала во Вьетнаме и не такое видела.
      — Но ведь это ваши подруги!
      — Во Вьетнаме погибли многие мои друзья. Некоторые на моих глазах.
      Телефон звонил не умолкая.
      — Сэр, после того как вы поговорите, пожалуйста, свяжитесь с доктором Лайонсом! Кендрик поднял трубку:
      — Да?
      — Эван, слава Богу! Это Эм-Джей. Я только что услышал от Адриенны...
      — А шел бы ты лесом! — оборвал его Кендрик и бросил трубку.
      Сначала ему показалось, что падает потолок, потом под ним закачался и поехал пол, затем в ушах раздался звон.
      — Повторите, пожалуйста! Алло, коммутатор... Повторите то, что вы только что сказали.
      — Сэр, у нас нет сведений о докторе Лайонсе. В Кортесе нет такого доктора. В Меса-Верде тоже нет. Здесь, в округе, нет ни одного человека по фамилии Лайонс.
      — Это не может быть! Я сам видел удостоверение, выданное ему администрацией больницы, где он работает.
      — Удостоверение? Какое удостоверение?
      — Спасибо за справку, — сказал Эван и положил трубку. Через секунду раздался еще один звонок.
      — Да?
      — Мой любимый, с тобой все в порядке?
      — Все в порядке! А твой замумуканный Эм-Джей пусть не гонит волну! И вообще он полный нуль. Мэнни без сознания, а у него и врача нет!
      — Эван, позвони Лайонсу.
      — Его не существует. Нет его, поняла? Откуда ты узнала обо всем, что здесь происходит?
      — Я разговаривала с медсестрой. Она сказала, что к тебе заявился с визитом «святой отец». Эван, послушай! За несколько минут до этого мы узнали, что они путешествуют под видом священников! Я позвонила Эм-Джею, и он всем устроил бенц. Митч поднял на ноги половину Колорадо. Все федералы подняты по команде, вся разведка стоит на ушах.
      — Я только что сказал ему, чтобы он шел лесом куда подальше!
      — Ну зачем ты так? Эван, он тебе не враг.
      — Он мне друг, да?
      — Но мы же стараемся!
      — Тише едешь — дальше будешь от того места, куда едешь...
      — Оказалось, что они расторопнее нас. Ну, что я могу тебе еще сказать?
      Кендрик поглядел на медсестру, возившуюся с Вайнграссом. Глаза у нее были полны слез. Губы дрожали. Судя по всему, она была близка к истерике. Он догадался. Бегая за медикаментами, медсестра увидела на веранде своих растерзанных подруг.
      — Скажи, что возвращаешься ко мне, — тихо проговорил Эван. — Скажи, что все уже закончилось, и я не сойду с ума.
      — Я скажу тебе все это и придется мне поверить! Но сейчас для меня самое главное, что ты жив.
      — А как насчет остальных, которых уже нет в живых? Как насчет Мэнни? Они не в счет?
      — Прошлой ночью Мэнни произнес слова, которые произвели на меня огромное впечатление. Мы тогда говорили о Сабри и Каши Хассан. Он сказал, что все мы будем помнить о них, каждый по-своему будет их оплакивать, но сделаем это позже. Кого-то такие слова, может, и покоробят, но не меня. Мэнни был там, где и я. Мне известно, откуда он родом. Но сейчас мы должны делать то, что нужно делать. Разве для тебя нет в этом смысла?
      — Пытаюсь разобраться. Когда ты возвращаешься?
      — Буду знать об этом через пару часов. Сразу позвоню тебе.
      Повесив трубку, Эван услышал гудки сирен и шум вертолетов.

* * *

      — У вас, миссис Ванвландерен, очаровательные апартаменты, — заметила Калейла, проходя через отделанное мрамором фойе к ступенькам, ведущим в гостиную, расположенную ниже на полтора уровня.
      — Номер очень удобный, — ответила вдова в дорогом черном платье от Диора. Закрыв дверь, она подошла и села рядом с Калейлой. — Вице-президент вправе потребовать, чтобы я переехала в какой-либо другой дом в Калифорнии. Два дома Для меня многовато. В одном жил Эндрю, в другом — я. Садитесь, прошу вас.
      — Все дома как этот? — поинтересовалась Калейла, усаживаясь в кресло, стоящее напротив дивана, обитого парчой.
      — Вообще-то мой муж переделал принадлежащий ему дом на свой вкус. — Ардис Ванвландерен поднесла к глазам крошечный платочек. — Кажется, надо привыкать говорить «мой покойный муж», — печально добавила она, опускаясь на диван.
      — Выражаю вам свое сочувствие и прошу прощения за вторжение в такое время. Бессовестно поступать подобным образом. Я довела это до сведения моего руководства, но они настояли.
      — Они правы. Государственные дела должны идти своим чередом, мисс Рашад. Я все прекрасно понимаю.
      — А я не уверена, что понимаю. Это интервью могло подождать, по крайней мере, до завтрашнего утра. Таково мое мнение, но опять скажу: другие думают иначе.
      — Вот это-то меня и занимает, — отозвалась Ардис, разглаживая на коленях черное шелковое платье. — Что может быть так жизненно важно?
      — Начнем с того, — сказала Калейла, скрестив ноги и проведя ладонью по морщинке на своем темно-сером костюме, купленном у «Робинсона» в Сан-Диего, — что все, о чем мы будем говорить, должно остаться между нами. Нам совсем ни к чему, чтобы вице-президент Боллингер встревожился. — Калейла достала из черной кожаной сумки блокнот и провела ладонью по темным волосам, стянутым сзади в тугой узел. — Насколько мне известно, вам сообщили, что я работаю за океаном, и меня заставили прилететь сюда исключительно из-за этого интервью.
      — Да, мне говорили, что вы специалист по делам Ближнего и Среднего Востока.
      — Это эвфемизм. Я специалист по борьбе с терроризмом. И я полукровка. У меня отец — араб, а мать — американка.
      — Говорят, полукровки — умные, а вы еще и красивая.
      — Но вы, миссис Ванвландерен, настоящая красавица.
      — Была... Годы, мисс Рашад, как известно, не красят...
      — Уверена, мы с вами почти ровесницы, миссис Ванвландерен.
      — Мисс Рашад, давайте не будем заострять на этом внимание. Итак, почему возникла необходимость срочно нанести мне визит?
      — Один человек, находящийся по долгу службы в долине Бекаа в Ливане, раздобыл ошеломляющую и в то же время тревожную информацию. Вы ведь знаете, что такое «ударная команда», миссис Ванвландерен?
      — Кто этого не знает? — сказала она и потянулась за пачкой сигарет. — Это группа, как правило, мужчин, которым поручают заказное убийство. — Она закурила. Правая рука слегка подрагивала. — С определением справились. Но при чем здесь вице-президент?
      — Притом, что ему угрожали. И вы, миссис Ванвландерен, в этой связи запросили у ФБР целое подразделение для обеспечения его безопасности.
      — Это дело прошлое, — сказала Ардис и затянулась. — Оказалось, что угрозы исходят от какого-то чокнутого типа, у которого наверняка даже не было оружия. Но вот когда стали приходить непристойные письма и начались телефонные звонки с площадной бранью, я поняла, что мы не должны рисковать. Все это есть в объяснительной записке. Мы, разумеется, напали на след. Вели его до самого Торонто, откуда он улетел. Улетел на Кубу. Думаю, там ему самое место.
      — Этот человек совсем не чокнутый.
      — Что вы имеете в виду?
      — Ну, ведь вам так и не удалось сцапать его. Правда?
      — Фэбээровцы дали на него объективку. Умственно неполноценный тип, клинический случай шизофрении с манией преследования. Он, в сущности, безвредный. В общем, это дело мы закроем.
      — А нам бы хотелось его приоткрыть.
      — Зачем?
      — Пришло сообщение из долины Бекаа, что сюда кинули две, а возможно, и три «убойные» команды с целью организовать убийство вице-президента Боллингера. Ваш недоумок был на шухере, вольно или невольно, и в общем на атасе.
      — Что такое «шухер»? Я даже не в состоянии понять вашу речь. Абсурд какой-то...
      — Шухер — это очень просто! — сказала Калейла. — Террористы действуют по принципу открытости. Частенько они объявляют о своей цели задолго до намеченного срока. Ставят кого-то на атасе и смотрят, власти ловят мышей или не ловят?
      — О Господи! Что за речь у вас? Откуда вы этого набрались? Скажите, зачем террористам понадобилось убивать вице-президента Орсона Боллингера?
      — А почему вы подумали, что угрозы против него следует воспринимать всерьез?
      — Потому что это были угрозы. И я тогда сделала все, что могла сделать.
      — И были правы, — согласилась разведчица Рашад. Ардис Ванвландерен, вдова, смяла сигарету, потянулась за другой и быстро закурила. «Нервничает!» — подумала Калейла, а вслух лазала: — А теперь отвечу на ваш вопрос. Убийство вице-президента привело бы к перевыборам, а заодно и к значительной дестабилизации.
      — Но какой в этом смысл?
      — Большой. Чтобы максимально выставить себя напоказ. Это ведь должно было быть зрелищное убийство. Более того, ведомство ФБР здорово подмочило бы свой престиж, так как на глазах у всех его кинули так, как никогда. И все благодаря отвлекающей внимание стратегии.
      — Стратегии? — протянула Ардис Ванвландерен. — Какой еще стратегии?
      — Отвлекающей внимание на безвредного недоумка. А в это время настоящие убийцы спешат к месту назначения.
      — На мой взгляд, у вас у самой с головой не все в порядке. То, что вы говорите, просто бред.
      — Вовсе нет! Классический пример политической диверсии.
      — Это уж вы слишком! Просто поступали звонки из разных городов и письма с грязными ругательствами!
      — Это классика! — повторила Калейла, что-то записывая.
      — Что это вы делаете? — спросила вдова.
      — Фиксирую ваши суждения. Можно задать вам вопрос?
      — Разумеется, — ответила Ардис Ванвландерен сдержанным тоном.
      — Нет ли лично у вас предположения, что кто-то среди многочисленных сторонников вице-президента Боллингера и его окружения здесь, в Калифорнии, на самом деле не является его другом?
      — Откуда вы это все выкапываете?
      — Логически мыслю, только и всего. Не секрет, что вице-президент вращается в денежных кругах. И конечно же отношения с людьми и даже определенными группами людей сложились самые разные...
      — И что? Куда вы клоните, позвольте узнать?
      — Мы уже добрались до самой сути, миссис Ванвландерен. Международные связи, какими бы тайными они ни были, в конечном итоге можно проследить, установить, вычислить... Вероятно, сначала не с точностью до отдельной личности или группы лиц, но вполне конкретно определить сектор, месторасположение... Но есть кто-то еще. Существует партия или партии, вовлеченные в это нечистоплотное дело, которые находятся здесь, в Южной Калифорнии. Наши люди в долине Бекаа вычислили их по телеграммам, которые шли из Цюриха в Сан-Диего через Бейрут.
      — Из Сан-Диего в Цюрих?
      — Представьте себе! Деньги. Совпадение интересов. Одни хотят пафосно отправить важное лицо на тот свет с максимальным привлечением общественности, другие желают задвинуть куда-нибудь в медвежий угол. Но при этом сами убийцы остаются в стороне. И те, и другие делают огромные деньги. Выследить их было нашей главной задачей. И вот сейчас мы эти деньги отыскали.
      — Отыскали?
      — В общем, да! Это вопрос всего нескольких дней. Швейцарские банки легко идут на сотрудничество, когда дело касается наркотиков и терроризма. А наши агенты в Бекаа ждут подробные объективки «убойных» команд. И конечно же мы выйдем на их связи в Сан-Диего. Мы решили, что у вас могут быть на этот счет какие-нибудь соображения.
      — С чего вы это взяли? — повысила голос вдова и сломала сигарету. — Я не могу о таком даже думать, настолько это невероятно! Вы уверены, что за этим не кроется какая-то нелепая ошибка?
      — В таких вещах мы не ошибаемся.
      — Думаю, это эгоистичное чистоплюйство, — заявила Ардис, и пенсильванский диалект ее юности прорвался сквозь тщательно выпестованный английский. — Я хочу сказать, мисс Рашад, что вы тоже не без греха.
      — Что ж, в некоторых случаях и мы небезгрешные...
      — Но это же глупость!.. Я хочу сказать, если эти команды действительно как-то связаны с Сан-Диего, то тут могли бы воспользоваться любым именем. Например, использовать мое!
      — В таком случае мы тут же сделали бы поправку на рельеф, — произнесла Калейла, закрывая блокнот и убирая его в сумку. — Это выглядело бы слишком очевидной наводкой, чтобы принимать ее всерьез.
      — Именно это я имею в виду. Установка... Кто-то из друзей Орсона должен был все это устроить. Разве такое невозможно?
      — Для того, чтобы убить вице-президента?
      — А может... Как вы это назвали? Может, вице-президент — это для отвода глаз? Такое возможно?
      — Кто-то другой? — переспросила Калейла.
      — Да! И, отправляя телеграммы из Сан-Диего, этот кто-то другой навлек подозрение на невинного сторонника вице-президента Боллингера! Это вполне возможно, мисс Рашад.
      — Весьма любопытно, миссис Ванвландерен. Я передам ваши соображения моему руководству. Мы должны принять во внимание такой вариант. Двойная недомолвка с ложным отсылом.
      — Я не понимаю, что вы хотите этим сказать? — повела плечами миссис Ванвландерен.
      — Маскируя одного заказчика, можно выставлять на обозрение другого: Рыночные отношения... Прячем один товар, подсовываем другой, — улыбнулась Калейла.
      — У вас такие непонятные обороты речи, я просто в растерянности, потому что не в состоянии уловить основную мысль.
      — Так уж жизнь устроена! Многое непонятно и мне. К примеру, мы собирались проследить, куда уходят деньги со счетов в швейцарских банках, но оказалось, они заморожены. В то же время их невозможно заморозить, потому что система кодирования все равно приведет к исходной точке. Ну а уж если человек скончался, тогда все отойдет государству. Что ж, мне пора! Примите еще раз мои соболезнования.