Реплика вызвала очередной взрыв хохота. Иаков кашлянул Пилот после небольшой паузы заговорил снова, однако теперь голос его звучал серьезно:
      - Благословенная земля Израиля, да будет процветать она во веки веков благодаря мужеству своих сыновей и дочерей. И да пребудет Господь Всемогущий с вами, друзья мои. А теперь - выметайтесь.
      Один за другим раскрывались парашюты в ночном небе над пустыней, один за другим пять бойцов диверсионно-десантного отряда "Масада" приземлились в радиусе 150 метров от горящего среди песков янтарного костерка.
      Чтобы связаться друг с другом в случае необходимости, у каждого из бойцов имелось миниатюрное переговорное устройство.
      В том месте, где они коснулись земли, каждый вырыл яму и закопал в нее парашют вместе с малой саперной лопаткой.
      Затем все собрались у сигнального огня, вскоре погашенного за ненадобностью. Единственным источником света стал фонарь в руках офицера Моссада.
      - Ну-ка, посмотрим на вас. - Он скользнул лучом по каждому из бойцов. Неплохо. Выглядите точь-в-точь как портовые бродяги.
      - Таковы были ваши инструкции, если мне не изменяет память, - заметил Иаков.
      - Они не всегда выполняются, - отозвался моссадовец. - Вы, должно быть...
      - У нас нет имен, - оборвал его Иаков.
      - Упрек принят, - кивнул офицер Моссад. - По правде говоря, мне известно лишь ваше, что, как я полагаю, вполне объяснимо.
      - Забудьте его.
      - Как мне следует называть вас?
      - Запоминайте! Справа налево - Оранжевый, Серый, Черный и Красный.
      - Для меня большая честь познакомиться с вами, - сказал моссадовец, переводя луч фонарика с лица одного бойца на другого. - А кто, позвольте узнать, вы?
      - Синий, - бросил Иаков.
      - Ах, ну да. Разумеется, цвет флага...
      - Ошибаетесь. Синий - цвет самой жаркой части пламени, и это все, что вам полагается знать.
      - Синий может быть и цветом самого холодного льда, если угодно. Но это так, к слову, молодой человек! Мой автомобиль в нескольких сотнях метров к северу отсюда. Вам придется совершить небольшую прогулку на своих двоих после столь великолепного планирующего спуска.
      - Я готов. - Серый шагнул вперед. - Терпеть не могу эти прыжки. Одному Богу известно, как можно покалечиться, если понимаете, о чем я.
      Автомобиль оказался "лендровером" японского производства. Не слишком комфортабельный, изрядно потрепанный и заляпанный грязью... Как раз такой, какой не привлечет внимания на дорогах любой арабской страны, где превышение скорости для водителей понятие более чем абстрактное, а столкновения - обычное дело.
      Через час с небольшим впереди, в нескольких километрах от города, был замечен сигнальный огонь.
      - Похоже, предупреждают о чем-то, - сказал моссадовец Иакову, сидевшему рядом с водителем на переднем сиденье. - Это мне не нравится. На пути к Маскату не предполагалось никаких остановок. Неужели султан расставил патрули? Приготовьте оружие, молодые люди. Неизвестно, что нас ждет.
      - А что нас может ожидать? - ощетинился Иаков, выхватывая пистолет из кобуры. - Мы действовали в обстановке строжайшей секретности. О наших действиях неизвестно ни одной живой душе. Моя собственная жена считает, что я на маневрах в пустыне Негев!
      - В любой, даже самой засекреченной, системе не исключена утечка информации. Иногда неприятелю удается кое-что раскопать. Проинструктируйте своих друзей. Синий. Думаю, придется стрелять...
      Иаков отдал приказ. Бойцы прильнули к окнам, держа, оружие наготове. Однако тревога оказалась ложной.
      - Это Бен-Ами! - Моссадовец нажал на тормоза, и машина, подпрыгнув пару раз на разбитой дороге, резко остановилась. - Откройте дверцу!
      Небольшого роста худощавый тип в джинсах, в белой хлопчатобумажной рубашке навыпуск и готре залез внутрь, вынуждая Иакова потесниться.
      - Поехали, - сказал он. - Только медленно. Здесь патрулей нет. Если и остановят, то минут через десять, не раньше Фонарь есть?
      Водитель наклонился, достал из-под сиденья фонарь, протянул ему. Включив его, Бен-Ами обвел взглядом сидящих на заднем сиденье.
      - Отлично! - сказал он и кивнул, довольный осмотром. - Настоящие бродяги... Если нас остановят, переходите на арабский и несите всякий вздор про свои любовные похождения. Усвоили?
      - Аминь! - произнесли Серый, Черный и Красный. Оранжевый ударился в рассуждения.
      - Талмуд говорит, что ложь - это грех, - заявил он. - Дайте мне красотку, тогда еще посмотрю!
      - Заткнись! - оборвал его Иаков, даже не улыбнувшись.
      - Что заставило вас приехать сюда? - спросил офицер Моссад.
      - Безрассудство! - ответил Бен-Ами. - Один из наших людей в Вашингтоне связался с нами спустя час, как вы покинули Хеврон. Его информация касается американца. Конгрессмена, ни больше ни меньше. Он здесь. Внедрился в ряды террористов, действует под прикрытием... Можете себе представить'
      - Если это не деза, - произнес водитель, сжимая руль, - то все слухи о некомпетентности американских спецслужб, что мне доводилось слышать, истинная правда. Ведь если его схватят, разразится грандиозный скандал. Едва ли американцы пойдут на такой риск...
      - Уже пошли. Он здесь.
      - Где конкретно?
      - Этой информацией мы пока не располагаем.
      - А какое отношение к нему имеем мы? - спросил Иаков. - Какой-то придурок, пусть и американец. Кто он такой?
      - Большая шишка, коллега, как ни жаль вас разочаровывать, - отозвался Бен-Ами. - И мы обязаны оказать ему необходимую помощь.
      - С чего это? - Иаков покачал головой. - Хотелось бы знать почему.
      - А потому, что Вашингтон, во-первых, понимает, какому риску он себя подвергает, во-вторых, отдает себе отчет о катастрофических последствиях этой акции в случае его провала. Поэтому и отгородился от него. Конгрессмен действует сам по себе. И если его заграбастают, к правительству он обратиться не сможет, поскольку его не признают, то есть не вправе признать. Он здесь в качестве частного лица.
      - Не совсем, - сказал Иаков. - Если американцы не в состоянии помочь ему, почему это должны делать мы?
      - Потому что ему никогда не позволили бы сюда приехать, не будь кто-то наверху уверен в том, что он способен на экстраординарные действия.
      - Но все-таки, почему этим должны заниматься мы? У нас своей работы хватает. Каким образом выбор пал на нас?
      - Вероятно, мы можем сделать то, на что не способны другие.
      - Но ведь это сулит большие неприятности! Я бы даже сказал, политическую катастрофу! - воскликнул водитель. - Вашингтон заваривает кашу, а расхлебывать ее оставляет нам. О чем думает проарабское лобби в Госдепе США? Вы только представьте! Он терпит поражение, мы оказываемся неспособными вытащить его, и вот, пожалуйста, во всем виноваты евреи. Еще одного Христа распяли, условно говоря.
      - Позвольте! - прервал его Бен-Ами. - Вашингтон не сваливает это дело на нас, поскольку ни одной живой душе неизвестно, что мы в курсе. Мы не засветимся даже в том случае, если наши усилия увенчаются успехом. Мы всего-навсего предоставляем кое-какие услуги, когда в этом возникает необходимость.
      - Вы так и не ответили мне! - Иаков начал терять терпение. - Почему именно мы?
      - Объяснил как нельзя лучше. Только вы, молодой человек, не слушали меня, ваша голова, похоже, забита не тем. Я сказал, мы делаем то, что делаем, потому, что способны кое-что сделать. Хотя гарантий не даем. Не забывайте о двухстах тридцати шести несчастных, которых держат в заложниках. Уж их-то страдания должны быть вам понятны, ибо наш народ страдал, как ни один другой! Среди заложников ваш отец, человек, представляющий для Израиля немалую ценность. Если у этого конгрессмена есть какой-либо шанс освободить заложников, мы просто обязаны сделать все от нас зависящее, чтобы помочь ему, независимо от того, увенчаются наши действия успехом или нет. Для начала мы должны найти его.
      - Да кто он такой, в конце концов? - спросил водитель. - Американцы, они что, держат в тайне его имя и фамилию?
      - Да нет, отчего же! Его фамилия Кендрик... Автомобиль резко дернулся, Бен-Ами оборвал фразу на полуслове. Реакция моссадовца оказалась настолько бурной, что машина едва не развернулась поперек дороги.
      - Эван Кендрик? - переспросил он.
      Справившись с потрясением, он взял себя в руки. Машина пошла ровнее, однако у него в глазах по-прежнему плескалось изумление.
      - Да, - сказал Бен-Ами.
      - С ума сойти! "Группа Кендрика"...
      - Что еще за группа? - Иаков бросил на моссадовца удивленный взгляд.
      - Фирма, которую он в свое время открыл здесь.
      - Его досье вышлют из Вашингтона сегодня вечером, - добавил Бен-Ами. - У нас оно будет утром.
      - Вам оно ни к чему, - заметил моссадовец. - Кстати сказать, у нас имеется досье на него, столь же внушительное, как и Моисеевы скрижали. И еще есть Эммануил Вайнграсс. Хотя было бы лучше, если б мы его не знали.
      - Я не улавливаю связи...
      - Не сейчас, Бен-Ами. На установление связи уйдет несколько часов и немеренное количество вина. Вот такой этот Вайнграсс!
      - А если короче?
      - Короче не значит яснее. Определенно могу сказать одно: если Кендрик здесь, значит, его возвращение имеет непосредственное отношение к событиям четырехлетней давности - взрыву, унесшему жизни более чем семидесяти мужчин, женщин, детей. Все они были как бы его семьей. Надо знать Кендрика, чтобы понять это.
      - Вы знакомы с ним? - Бен-Ами подался вперед. - Вы в самом деле знаете его?
      - Не скажу, что очень хорошо, но достаточно, чтобы его понимать. Тот, кто знает Кендрика лучше чем кто бы то ни, было, - это Эммануил Вайнграсс, питающий к нему отцовские чувства, собутыльник, исповедник, советчик, гений, лучший друг. ]
      - Человек, которого вы совершенно очевидно не одобряете, - вмешался Иаков, сверля взглядом моссадовца.
      - Это еще мягко сказано! - кивнул тот. - Но отрицать его значение не имею права. Хотел бы, но не могу...
      - Этот Вайнграсс представляет интерес для Моссад? - спросил Бен-Ами.
      Моссадовец явно смутился. Интуитивно понизив голос, ответил:
      - Мы использовали его в Париже. - Он проглотил комок в горле. - Вайнграсс вращается в самых разных кругах, знаком с огромным количеством людей. В общем, как ни неприятно это признавать, он был нам весьма полезен. С его помощью нам удалось выследить террориста, взорвавшего кошерный ресторан на улице Дю Бак. Проблему мы, разумеется, решили сами, но какой-то кретин посвятил его во все дела. Глупо, крайне глупо! Он, этот пройдоха, сумел извлечь из имеющихся у него сведений выгоду. - Моссадовец покачал головой, крепче сжал руль. Позвонил нам в Тель-Авив, сообщил информацию, предоставил, короче, данные, позволившие предотвратить еще пять взрывов.
      - Спас столько человеческих жизней, - задумчиво произнес Иаков, - а вы тем не менее им недовольны.
      - Знали бы вы, что он за человек! Трудно принимать всерьез семидесятидевятилетнего бонвивана, разгуливающего по Елисейским полям в компании одной, а то и двух юных моделей, которых он одевает в самых дорогих бутиках на выручку от компании Кендрика.
      - А вам-то какое дело? - удивился Бен-Ами.
      - А нам он присылает счета за обеды и ужины в дорогущем ресторане "Серебряная башня"! Три тысячи, четыре тысячи шекелей - это как, по-вашему? Но оплачиваем, так как время от времени он снабжает нас ценной информацией. Как-то раз он оказался свидетелем события, когда мы, так сказать, взяли ситуацию под контроль. Забыть об этом он не дает, ибо напоминание приходит каждый раз, когда регулярные выплаты задерживаются.
      - Похоже, он имеет на это право, - пожал плечами Бен-Ами. - Как агенту Моссад, действующему на территории другой страны, вы просто обязаны предоставлять ему прикрытие.
      - Мы попали в безвыходное положение, вот и все. И это еще только цветочки.
      - Прошу прощения? - не понял Иаков.
      - Если кто и способен найти Эвана Кендрика в Омане, так это Эммануил Вайнграсс. Как только доберемся до Маската, позвоню из штаб-квартиры в Париж. Будь неладен этот Вайнграсс!
      - Сожалею, - сообщил оператор коммутатора отеля "Пон-Руайяль" в Париже. Мсье Вайнграсс уехал на несколько дней. Однако он оставил номер телефона в Монте-Карло...
      - Очень жаль, - таковы были слова оператора "Эрмитажа" в Монте-Карло, - но мсье Вайнграсс отправился ужинать в "Отель де Пари", что напротив казино.
      - Вы не могли бы дать его номер?
      - Ну конечно! - с энтузиазмом проговорила дама. - Мсье Вайнграсс такой замечательный человек. Сегодня после чая он одарил нас всех цветами! Изумительный человек. Вот его номер...
      - Сожалею, - ответил сладкий голос оператора в "Отель де Пари" - Мсье Вайнграсс оставил сообщение, что вечер, по крайней мере ближайшие пару часов, он проведет за игорным столиком под номером одиннадцать в казино. Он просил передать, что все, кому он понадобится, должны обращаться к Арману. Номер...
      - Крайне жаль, - сказал Арман, доверенное лицо Вайнграсса в "Казино де Пари" в Монте-Карло, - но великолепному мсье Вайнграссу и его прекрасной даме сегодня не сопутствовала удача, поэтому он отправился в пляжное казино, заведение, конечно, не слишком высокого класса, но крупье там вполне сведущие. Французы, разумеется, не итальянцы. Спросите Луиджи. Он хоть и полуграмотный, этот уроженец Крита, но обожает мсье Вайнграсса и найдет его для вас. И, пожалуйста, передайте мсье Вайнграссу мои наилучшие пожелания и еще скажите, что я с нетерпением жду его здесь, когда фортуна будет к нему благосклонна. Вот номер.
      - Ну разумеется! - воскликнул некий Луиджи, не скрывая своей радости. Мой лучший друг! Синьор Вайнграсс, мой израильский брат... Он говорит на лучшем итальянском, словно это его родной язык. Он прямо перед моими глазами!
      - Попросите, пожалуйста, его к телефону. Будьте так любезны.
      - Синьор, он очень занят. Дама синьора Вайнграсса вот-вот выиграет огромные деньжищи! Фортуну, синьор, спугивать нельзя.
      - Скажи этому ублюдку, чтобы взял трубку немедленно, иначе его израильская задница окажется в кипящем ослином молоке.
      - Синьор...
      - Делай как велят. Скажи ему, что на проводе Моссад.
      - Псих! - Луиджи положил трубку рядом с телефонным аппаратом и не спеша направился к игральному столу.
      Эммануил Вайнграсс, пожилой джентльмен с нафибренными самым тщательным образом усами, орлиным носом, который говорил о том, что среди его предков имеются аристократы, с зачесанными назад пышными седыми волосами, венчавшими его отлично вылепленную голову, стоял возле игрального стола среди беспорядочно циркулирующих по казино увлеченных процессом быстрого опускания денег людей.
      Созерцатель, скорее заинтересованный игроками, нежели игрой.
      Благодаря наряду - канареечно-желтому пиджаку и галстуку-бабочке в красную клетку - его нельзя было не заметить, и он знал, что в толпе по меньшей мере один человек наблюдает за ним.
      На первый взгляд это был неуемный, моложавый старик, желающий быть в центре внимания щеголь, обожающий все яркое. Те, кто был с ним знаком, знали и другое. Живые зеленые глаза - время не смогло погасить его горящий детской непосредственностью взгляд - выдавали в нем искателя приключений, не утратившего интерес к жизни.
      Он постоянно искал все новые увлечения, которыми хотел бы заняться, места, где мечтал бы побывать.
      Весьма эксцентричный чудак, эти слова готовы были сорваться с языка, но никому и в голову не приходило, насколько эксцентричным он мог быть. Это был артист и деловой человек, одновременно простой и сложный.
      Он всегда был самим собой и, к своей чести, сумел воспользоваться уникальным даром, позволяющим ему быть постоянно в игре, какой бы бессмысленной она ни казалась. И которая - увы! - в скором времени должна была для него закончиться Желательно, конечно, чтобы это произошло во сне.
      Однако оставалось еще немало радостей в жизни, какие ему хотелось испытать, пока позволяло быстро истекающее время Но он был реалистом. В его возрасте - ему вот-вот должно было стукнуть восемьдесят - уже многое раздражало, внушало опасения.
      Он взглянул на роскошную девицу рядом с ним за столом. Такая чувственная и такая безмозглая! Ну хорошо! Она согреет ему постель, возможно, он поиграет с ее грудями, а после заснет Меа maxima culpa.29 О чем, собственно, он думал?
      - Синьор, - прошептал ему на ухо Луиджи. - Вас к телефону. Звонит человек, на мой взгляд, совершенно недостойный уважения.
      - Странная ремарка, Луиджи. Вот что я тебе скажу!
      - Он отозвался о вас непочтительно, дорогой вы мой друг и самый желанный гость. Если хотите, я поговорю с ним в оскорбительном тоне и слова найду обидные. Поверьте, он того заслуживает.
      - Не все меня любят так, как ты, Луиджи. Ну и что такого он сказал?
      - Я бы не осмелился повторить сказанное им при уважаемом крупье...
      - Он назвался?
      - Да. Сказал, что его зовут Маскад. Ей-богу, синьор какой-то ненормальный.
      - Все они такие, - буркнул Вайнграсс и поспешил к телефону
      Глава 10
      Близился рассвет. Азрак бросил взгляд на посветлевшее небо, мысленно кляня себя, да и недотепу Иосифа тоже, за то, что у башни Кабритта повернули не в ту сторону, из-за чего потеряли несколько драгоценных минут.
      Укоротив по щиколотку тюремные штаны, они оторвали Рукава у рубах, и теперь, в предрассветных сумерках, вполне могли сойти за поденщиков из Ливана либо из Абу-Даби, надумавших спустить все заработанные реалы на шлюх и виски, доступных в одном веселеньком квартале Маската.
      Все трое находились возле служебного входа в больницу Вальят, менее чем в двухстах метрах от американского посольства.
      Справа от них узкий проулок вел в сторону авеню, где прямо за углом находились магазины и лавки с опущенными железными шторами. Торговля оказалась свернутой, едва лишь разразился кризис с заложниками.
      За воротами американского посольства циркулировали группы полусонных террористов-сосунков. Оружие оттягивало им руки и плечи, поэтому они еле двигались. Но все равно они выполняли то, что велит джихад.
      С первыми лучами солнца они всегда оживляются. Стоит только появиться зрителям, а те не заставят себя ждать. Нагрянет радио и телевидение. Так что эти ожесточившиеся сопляки менее чем через час начнут свое представление.
      Азрак внимательным взглядом обвел площадь перед воротами. Напротив, на ее северной стороне, вплотную друг к другу стояли три белых двухэтажных здания. Судя по всему, в них располагались какие-то конторы. На окнах шторы, свет не горит, а впрочем, это и не важно. Даже если там кто-то есть, все равно не услышит ни слова из того, что он скажет у ворот. Да и не опознают его, даже если известие о побеге уже достигло поста. Потому что пока еще не развиднелось. Но даже если и так, стрелять не станут, пока сведения не подтвердятся, так как последствия могут оказаться чудовищными.
      Площадь можно было бы назвать пустынной, если бы не горстка нищих на корточках возле стен посольства. Перед ними уже стояли наготове консервные банки для милостыни. Самые жалкие из них едва ли являлись шпионами султана или какого-либо иностранного государства, а вот про остальных такого с уверенностью сказать было нельзя. Азрак пристальнее вгляделся в оборванцев, ловя любое мимолетное движение, которое бы выдало в них людей, непривычных к многочасовому сидению в одном положении. Только человек тренированный, чьи мышцы способны выдержать подобное испытание, мог оставаться без движения сколь угодно долго. Ни один не пошевельнулся, ни один не потянулся размять ногу. Не доказательство, конечно, но о большем Азрак и не мог просить Азрак поманил пальцем Иосифа, достал из-под рубахи пистолет марки "MAC-10" и протянул ему.
      - Я пошел, - сказал он. - Прикрой меня. Если заметишь что-либо подозрительное или если кто-то из нищих дернется, прими необходимые меры.
      - Иди. Я пойду следом за тобой и буду держаться в тени больничного здания, пробираясь от двери к двери по правой стороне. Я бью без промаха, так что, если замечу какое-то движение, одним нищим станет меньше!
      - Умерь свой пыл, Иосиф. Не открывай огонь без надобности. Мне жизненно важно связаться с теми, кто внутри посольства. - Азрак повернулся к Кендрику, который растянулся в тени на земле, поросшей жесткой, похожей на проволоку, травой возле стен больницы. - Слушай, Бахруди, - зашептал он - когда Иосиф доберется до здания на той стороне, следуй за ним, но, ради всего святого, старайся не привлекать к себе внимания. Иди медленно, останавливайся время от времени, чтобы почесаться или сплюнуть, и помни, по внешнему виду ты - бедняк, а своей осанкой бедняка не напоминаешь.
      - Будто я не знаю, - Эван старался лгать по возможности убедительно, ошарашенный сведениями о террористах. - У меня огромный опыт, поверь. И мне не менее твоего известно, как следует маскироваться под случайного прохожего.
      - Не знаю, что и думать, - сказал Азрак. - Не понравилось мне, как ты прошел мимо мечети Завави в то время, когда муллы и муэдзины собирались на молитву. Должно быть, жизнь в европейских столицах сильно изменила тебя.
      - Можешь доверять мне, - холодно произнес Кендрик. Он понимал, что должен вести себя в соответствии с восточными понятиями о силе воли. Только сдержанная реакция на любые замечания могла сойти за искренность. Будь спокоен, и люди поймут, что ты не лжешь! Однако долго демонстрировать свои актерские способности ему не пришлось: Азрак широко улыбнулся. Впервые Эван видел улыбку на его лице, открытую, неподдельную улыбку человека, называвшего себя Синим.
      - Я верю тебе, - сказал Азрак, кивнув. - Валялся бы бездыханным в пустыне, если бы не ты... Спасибо, Амаль Бахруди. А теперь не выпускай меня из виду. Пойдешь только туда, куда я укажу.
      Синий повернулся и зашагал через лужайку перед больницей в сторону посольства. Через пару секунд Иосиф, как и велел ему Азрак, бросился вправо, пересек узкую улочку и оказался под прикрытием густой тени, отбрасываемой массивным зданием, стоявшим на площади. Как только Азрак, неспешной походкой направлявшийся к воротам посольства, появился в поле зрения, Иосиф метнулся за угол здания.
      Последнее, что видел Эван, был смертоносный "MAC-10", автоматический пистолет в левой руке начальника караула. Он понял, что настало время действовать. В какой-то момент ему отчаянно захотелось оказаться в Колорадо, к юго-западу от Теллурида, в горах, вдали от суетного мира, в гармонии с природой. Но нахлынули воспоминания. Жуткая картина заслонила собой все остальное. Чудовищный взрыв. Дым. Рушатся стены.
      Пронзительные крики смертельно раненных детей. Женщины, молодые матери, объятые ужасом. Крики, стоны, вопли. Мужчины, бессильные что-либо сделать... Мужья, отцы, братья... И тонны камней, летящих им на головы. И внезапное осознание того, что здесь, среди этих камней, их всех ждет смерть по вине Махди.
      Эван поднялся, стараясь дышать как можно глубже, направился к площади. Дошел до северной стороны, остановился возле закрытой железными ставнями витрины лавки, почесал в затылке, сплюнул.
      - Женщина была права, - прошептал темнокожий араб в европейского покроя платье, подглядывающий через щель в забитом досками окне на этаже дома, бывшем всего двадцать два дня назад маленьким уютным кафе, где подавали отличный кофе с кардамоном, пирожные и фрукты. - Тот, который постарше, прошел так близко, что можно было дотронуться до него! Я даже дышать боялся.
      - Тише! - сказал другой мужчина в арабском одеянии. - Этот идет... Ну, который американец. Верзила... На востоке такие не водятся. Рост сослужит ему плохую службу.
      - И не только рост. Ему точно не выжить.
      - Кто он? - Мужчина в арабском платье говорил так тихо, что его едва было слышно.
      - Нас об этом не поставили в известность. Он рискует своей жизнью ради нас, вот это главное. Мы должны слушать женщину. Таков приказ. А она велела следить за ними, - продолжил араб, одетый как европеец. - Прочесать порт, проверить каждую лодку, установить патрули на дорогах, ведущих на север и на юг, и даже здесь, хотя здесь их совсем не ждали. Надо связаться с ней и сообщить, что наименее ожидаемое свершилось. А после позвони другим и дай им знать, что наблюдение можно закончить.
      - Хорошо. - Человек, одетый в джелабу, кивнул и направился в глубь кафе. Внезапно он остановился и повернулся к своему коллеге: - А что нам делать потом?
      - Женщина скажет тебе. Торопись! Один террорист уже у ворот. Подзывает жестами кого-то. Так вот куда они собираются попасть. На территорию посольства.
      Азрак схватился за железные прутья ограды. Солнце скоро встанет Темнота растворится под яростными лучами жаркого светила Скоро, очень скоро. В Маскате всегда так. Переход от тени к свету, точно взрыв. Мгновение - и вот уже город залит слепящими лучами.
      - Скорее! Да обратите же на меня внимание, идиоты несчастные! Враги повсюду... Следят, вынюхивают, ждут удачного момента, чтобы наброситься, а я стою здесь, представляю собой добычу небывало желанную. Кто-то должен связаться с Бахрейном, связаться с Махди! Ради Аллаха, выйдет кто-нибудь сюда? Я не могу говорить громче!
      Наконец его заметили. Какой-то юнец в заляпанной грязью форме неохотно отошел от группы пятерых охранников, привлеченный необычным типом, прильнувшим к железным воротам. По мере того как он приближался, шаги его становились все быстрее, выражение лица менялось. Озадаченность уступила место открытому изумлению.
      - Азрак! - воскликнул он. - Неужели это ты?
      - Тише! - прошептал Синий, замахав на него руками. Подросток был одним из тех, кого Азрак обучал основам обращения с автоматическим оружием, и, насколько он помнил, не самый лучший ученик, как, впрочем, и все остальные, кого он посвящал в тонкости военной науки.
      - Мне говорили, ты на секретном задании, говорили, мы должны просить всемогущего Аллаха ниспослать тебе сил!
      - Меня схватили...
      - Хвала Аллаху!
      - За что?
      - За то, что перерезал глотку неверным!
      - Я бежал...
      - И даже никого не убил? - В голосе юнца прозвучало разочарование.
      - Они все мертвецы, - устало сказал Синий. - А теперь слушай меня...
      - Хвала всемогущему Аллаху!
      - Во имя Аллаха, замолчи! Замолчи и слушай меня. Я должен проникнуть внутрь, немедленно. Отправляйся к Зайе Ятим или Абиаду - беги так, словно от этого зависит твоя жизнь...
      - Моя жизнь ничто!
      - Зато моя кое-что представляет, дьявол тебя разрази! Приведи сюда кого-либо с инструкциями. Живо!
      Азрак ожидал ответа. Сердце глухими ударами билось в груди, кровь пульсировала в висках. Он смотрел в светлеющее небо. Скоро, очень скоро лучи восходящего солнца зальют светом эту ничтожно малую часть мира. И это будет означать для него конец. Он не сможет больше бороться с теми, кто разрушил его жизнь, отнял у него детство, обагрив его кровью, погубил их с сестрой родителей в адском огне перестрелки, устроенной израильскими убийцами.
      Воспоминания, такие ясные, болью отозвались в его душе. Отец, тонкий, умный, талантливый человек, изучавший медицину в Тель-Авиве, пробыл там всего три года - руководство медицинского колледжа сочло, что ему достаточно быть просто фармацевтом, а его место больше подойдет еврею-иммигранту. Обычная практика. Не пускать арабов в престижные отрасли - такова политика Израиля. Время шло, отец практиковал - он был единственным "доктором" в деревне на Западном берегу Иордана. Проверяющая правительственная комиссия оказалась горсткой дилетантов. Один из проверяющих накропал жалобу. Аптеку закрыли.
      "Наша жизнь и так бедна событиями и безрадостна, так когда же нам позволят прожить ее достойно?" - таковы были горькие слова отца.
      Ответ пришел от дочери по имени Зайя и сына, который стал Азраком. Террористом. Израильская Комиссия по делам арабов на Западном берегу реки Иордан сделала очередной ход. Отец был объявлен бунтовщиком. Семье велели покинуть деревню.
      Они отправились на север, в сторону Ливана, туда, где нашлось бы место для них. Во время мучительных поисков они остановились в лагере беженцев под названием "Шатила".
      Скрытые за низкой каменной оградой, брат с сестрой стали свидетелями кровавых событий, развернувшихся в лагере. Пулеметные очереди, пули, косящие людей, реки крови, бездыханные тела отца и матери. Действия израильтян были одобрены кем-то сверху. Сердца детей ожесточились.
      Так Зайя Ятим, хрупкая девушка, стала холодным расчетливым стратегом, а ее брат, известный всему миру под именем Азрак, - лидером террористов.
      Воспоминания Азрака были прерваны появлением человека, спешащего к воротам со стороны здания посольства.
      - Синий! - Это был Абиад. Не узнать его темноволосую с белыми прядями голову было невозможно. - Во имя Аллаха, что случилось? Сестра вне себя от беспокойства, но выйти не может. Сам понимаешь, в такой час, женщина, да еще рядом с тобой - это привлечет слишком много внимания, - взволнованным шепотом говорил он. - Соглядатаи повсюду! Что произошло с тобой?
      - Поговорим, когда мы попадем внутрь. Сейчас нет времени.
      - Мы? Ты сказал "мы"?
      - Я, Иосиф и еще один человек, называющий себя Бахруди, он явился от самого Махди. Послушай, мы теряем время. Как нам пробраться?
      - Господь Всемогущий! Махди!
      - Умоляю, Абиад!
      - Восточная стена, примерно сорок метров от южного угла, там старая сточная канава.
      - Знаю. Мы над ней славно потрудились... Пройти можно?
      - Если пригнуться и осторожно пробираться ползком, в общем, можно. Там есть проход.
      - Под тремя огромными валунами посреди потока, - кивнул Азрак. - Пришлите кого-нибудь туда. Мы постараемся успеть до первых лучей.
      Террорист, который был известен всем под кличкой Синий, отошел от ворот и, постепенно ускоряя шаг, направился вдоль стены к южной ее оконечности. Быстро обогнув угол, он остановился. Глаза прочесали площадь, магазины на замках и засовах. Иосиф тихо свистнул, и через секунду человек по имени Амаль Бахруди появился из узкого проулка между зданиями.