В отсутствие хозяина секретарша не позволила ему рыться в документах и стала звонить в Сан-Джачинто. Зная, что ей никто не ответит, наш человек ошивался около нее целых два часа, изображая рассерженного чиновника из Вашингтона с приказом из Совета национальной безопасности. И тут то ли от огорчения, что она не может дозвониться до шефа, который целый день где-то на совещании с важными клиентами, то ли из самообороны, неизвестно, но секретарша выпалила: не те ли конфиденциальные страницы, которые она отксерила, интересуют нашего человека? И добавила: так он все равно не сможет их получить, потому что они лежат в сейфе, в подвале банка.
      - Бинго. - Внешне Эван был спокоен, но внутри клокотал.
      - Несомненно. Она даже описала книгу... Наш проницательный поверенный, несомненно, был готов продать ее Гринеллу, а потом стал бы шантажировать его копией. Дозорный Гринелла сидит у дома юриста из чистого любопытства, ничего больше. В общем, через час книга будет нашей.
      - Проанализируйте ее, Митч! Поищите там человека по имени Хаменди, Абдель Хаменди.
      - Торговец оружием? - Пейтон откашлялся. - Фотографии в квартире Ванвландерен - Лозанна, Амстердам...
      - Тот самый. Конечно, скорее всего, он там под кодовым именем, но проследите деньги, трансферты в Женеве и Цюрихе - банк "Гемайншафт" в Цюрихе.
      - Естественно.
      - Кое-что еще, Митч. Давайте очистим дом как можно лучше. Человек вроде Хаменди поставляет оружие всем группировкам фанатиков, какие только может найти, одна убивает другую тем, что он им продает. Потом он ищет других убийц, сидящих в шикарных кабинетах и в костюмах за тысячу долларов, чье единственное дело - деньги, и он вовлекает их в свою сеть... Производство возрастает в десять раз по сравнению с тем, что было, потом в двадцать, и все больше убийств, все больше поводов продавать оружие, все больше маньяков снабжается горючим... Давайте вычислим его, Митч. Давайте дадим этому безумного миру шанс вздохнуть - без его поставок.
      - Высокий заказ, Эван.
      - Дайте мне несколько недель, чтобы подлататься, потом пошлите меня обратно в Оман.
      - Что-что?
      - Я собираюсь закупить самую большую партию оружия, о какой Хаменди никогда даже не мечтал.
      Прошло шестнадцать дней. Рождество оставило тяжелые воспоминания, потому Новый год встречали осторожно, с подозрением. На четвертый день Эван навестил Эмилио Каральо и подарил ему фотографию прекрасной новой рыболовецкой шхуны вместе с бумагами, удостоверяющими, что теперь это его собственность, оплаченным курсом подготовки для сдачи экзамена на капитана, банковской книжкой и гарантией, что никто с острова под названием Проход в Китай никогда не потревожит его в Эль-Дескансо. Это была правда; никто из избранных братьев внутреннего правительства, совещавшихся на том коварном правительственном острове, не желал связываться с ним. Напротив, они окружили себя батареями юристов, а некоторые покинули страну. Их не интересовал хромой рыбак из Эль-Дескансо. Они беспокоились о спасении собственных жизней и состояний.
      На восьмой день в Чикаго поднялась волна, которая прокатилась по Среднему Западу. Началось с того, что редакционные статьи четырех независимых газет выдвинули кандидатуру Эвана Кендрика на пост вице-президента. В течение семидесяти двух часов к ним присоединились еще три газеты и шесть телестанций, принадлежащих пяти из этих газет. Выдвижение стало политическим предложением, вскоре братство гигантов масс-медиа от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса, от Бисмарка до Хьюстона, от Бостона до Майами принялось изучать эту идею, а редакторы "Тайм" и "Ньюсуик" созвали экстренные совещания. Кендрика перевели в изолированное крыло базового госпиталя, а его имя исчезло из списка пациентов. В Вашингтоне Энни Малкей О'Рейли и помощники сообщали тысячам звонивших, что конгрессмена от Колорадо нет в стране и с ним невозможно связаться.
      На одиннадцатый день Эван и Калейла вернулись в Меса-Верде, где, к своему изумлению, обнаружили Эммануила Вайнграсса. На случай затруднений с дыханием на боку у него висел цилиндрик с кислородом. Он присматривал за армией плотников, ремонтировавших дом. Походка Мэнни стала медленнее, он больше сидел, однако болезнь не отразилась на его постоянной раздражительности. Она была прежней. Он понижал голос на децибел, только когда говорил с Калейлой его "славной новой дочкой, которая, безусловно, заслуживает гораздо большего, чем этот придурок, вечно околачивающийся поблизости".
      На пятнадцатый день Митчелл Пейтон, работающий с молодым компьютерным гением, которого он позаимствовал у Фрэнка Свонна, взломал коды в книге Гринелла, библии внутреннего правительства. Ночи напролет просиживая за клавиатурой компьютера, они с Джералдом Брюсом составили рапорт для президента Лэнгфорда Дженнингса, который заказал им определенное количество копий. Прежде чем дискета была уничтожена, из недр компьютера вышел еще один экземпляр рапорта, но об этом Эм-Джей не знал.
      Одна за другой большие машины подкатывали в ночи, но не к затемненной усадьбе на Чесапикском заливе, а к южному крылу Белого дома. Даже их пассажиры в сопровождении морских пехотинцев отправлялись в Овальный кабинет президента Соединенных Штатов.
      Лэнгфорд Дженнингс сидел за столом, положив ноги на любимую оттоманку слева от своего стула, и кивком приветствовал всех входящих - всех, кроме одного. Вице-президент Орсон Боллингер был удостоен взгляда, в котором не было привета, лишь презрение. Стулья были расставлены полукругом перед столом и ужасным человеком, сидящим за ним. А приехавшими были лидеры большинства и меньшинства обеих палат конгресса, действующий госсекретарь и министр обороны, директора Центрального разведывательного управления и Агентства национальной безопасности, члены Объединенного комитета начальников штабов, министр юстиции и Митчелл Джарвис Пейтон, заведующий Отделом специальных проектов ЦРУ. Каждый держал в руке простой конверт. Когда все уселись, в кабинете воцарилось молчание. Но ожидание продлилось недолго.
      - Мы в куче дерьма, - сообщил президент Соединенных Штатов. - Черт меня возьми, если я понимаю, как это случилось, но по мне лучше получить на это ответы сегодня, чем кое-кому из этого города провести двадцать лет в каменном мешке. Я ясно выражаюсь?
      Последовал ряд разрозненных кивков, однако многих присутствующих намек президента рассердил. Послышались возгласы негодования.
      - Подождите! - продолжил Дженнингс, успокаивая недовольных. - Я хочу, чтобы основные правила были поняты как следует. Каждый из вас получил и, полагаю, прочел рапорт, подготовленный мистером Пейтоном. Вы все захватили свои экземпляры с собой и, также предположительно, никто из вас не снял с них копии. Я не ошибаюсь? Пожалуйста, отвечайте по одному, начиная слева от меня, с министра юстиции.
      Все присутствующие повторили слова главного чиновника страны в области права. По очереди каждый поднял конверт и произнес:
      - Никаких копий, мистер президент.
      - Хорошо. - Дженнингс убрал ноги с оттоманки и наклонился вперед, положив кисти рук на стол. - Конверты пронумерованы, джентльмены, и их количество равно количеству присутствующих в этой комнате. Более того, они останутся здесь, когда вы уйдете. И я снова хочу спросить, это понятно? - Утвердительные кивки и бормотание. - Хорошо... Мне не нужно говорить вам, что информация, полученная вами из этих страниц, так же разрушительна, как и невероятна. Сеть воров, убийц и человеческих отбросов, которые нанимали киллеров и платили за услуги террористам! Массовая резня в Фэрфаксе, в Колорадо и - Бог мой! - на Кипре, где человек, стоящий любых пяти из вас, ублюдков, был взорван вместе со всей делегацией... Целая серия ужасов: по всей стране перманентные сговоры, самовольное установление цен, возмутительные размеры прибылей, скупка влияния во всех секторах правительства, национальная оборонная промышленность на грани захвата кучкой богатеев. Это также потоки лжи: нелегальные сделки с торговцами оружием по всему миру, вранье комитетам по контролю над вооружениями, покупка лицензий на экспорт, изменение маршрутов поставок там, где они запрещены. Боже, ну и дела!.. И ни один из вас, сидящих здесь, не остался незамазанным. А теперь хочу узнать: услышу ли я какие-либо возражения?
      - Мистер президент...
      - Но, мистер президент...
      - Я тридцать лет на службе, и никто никогда не осмеливался...
      - А я осмеливаюсь! - проревел Дженнингс. - И кто вы такой, черт побери, чтобы говорить мне, что я не смею? Что, кто-то еще?
      - Да, мистер президент, - ответил министр обороны. - Доставлю вам удовольствие, выражаясь вашим языком, я не знаю, на что вы, черт побери, особо намекаете, и возражаю против ваших инсинуации.
      - Особо? Инсинуации? Мать вашу, Мак, посмотрите на цифры! Три миллиона долларов за танк, цена производства которого, грубо говоря, миллион пять! Тридцать миллионов за истребитель, такой перегруженный пентагоновскими сладостями, что он и летать-то не может, но потом возвращается на доработку еще за десять миллионов. Я уж не говорю о сиденьях в туалетах и других чертовых прибамбасах...
      - Это все несущественные расходы по сравнению с целым, мистер президент.
      - Как сказал мой друг по телевидению, объясните это этому бедняге, который еле сводит концы с концами. Может, вы не на своем месте, господин министр? Мы все время твердим народу, что советская экономика в руинах, их технология отстает от нашей на световые годы, и все же каждый год, когда обсуждается бюджет, вы говорите, что деньги, выделяемые на оборону, - жалкий ручеек, потому что Россия превосходит нас - нас! - экономически и технологически. Небольшое противоречие, не так ли?
      - Вы не понимаете сложностей...
      - Мне и не нужно, хотя я понимаю все сложности... А вы, четверка славных богатырей из палаты представителей и сената, члены моей партии и верная оппозиция? Вы что, никогда ничего не чуяли?
      - Вы - необычайно популярный президент, - сказал лидер оппозиции. - В политическом смысле трудно противостоять вашим позициям.
      - Даже когда рыба протухла?
      - Даже когда рыба протухла, сэр.
      - Тогда вам тоже нужно убираться... А наша проницательная военная элита, наш олимпиец - Объединенный комитет начальников штабов? Кто охраняет этих проклятых отставников, или вы так утонченны, что забыли адрес Пентагона? Полковники, генералы, адмиралы стройными рядами покидают Арлингтон и пополняют собой ряды подрядчиков в оборонной промышленности, пуская в трубу денежки налогоплательщиков.
      - Возражаю! - брызжа слюной, воскликнул председатель ОКНШ. - Не наше дело, мистер президент, следить за каждым офицером, получившим работу в частном секторе.
      - Может, и не ваше... но ваша подпись на рекомендациях чертовски убедительная для тех, кто занимает должность, делающую такое возможным... А супершпионы страны, ЦРУ и АНБ? Не отношу сюда мистера Пейтона, и, если кто-нибудь из вас попытается сослать его в Сибирь, вы ответите мне за это в следующие пять лет. Где, к дьяволу, были вы? По всему Средиземноморью и району Персидского залива продается оружие, оно завозится даже в такие порты, которые объявлены мною и конгрессом закрытыми для захода! Вы что, не могли проследить за перевозками? Какой подонок там изменял маршруты?
      - В ряде случаев, мистер президент, - сказал директор Центрального разведывательного управления, - когда у нас возникали сомнения относительно некоторых мероприятий, мы допускали, что они проводились вашей властью, ибо отражали вашу политическую позицию. Там, где были вовлечены законы, мы полагали, что вас извещает министр юстиции, - это общепринятая процедура.
      - И вы, значит, закрывали глаза и говорили: "Пусть кто-нибудь другой держит горшок с горячей картошкой". Весьма похвально в смысле спасения своей задницы, но почему вы не перепроверили такие факты у меня?
      - Что касается АНБ, - перебил его директор Агентства национальной безопасности, - мы несколько раз докладывали и главе вашего аппарата, и вашему советнику национальной безопасности о ряде неортодоксальных событий, обнаружившихся в вопросах регистрации. Ваш консультант из Совета национальной безопасности настаивал на том, что ничего не знает о, как он выразился, "злобных слухах", а мистер Деннисон назвал их - я точно его цитирую, мистер президент, - "кучкой дерьма, которую хотят вам впарить трусливые либералы-обыватели". Вот его истинные слова, сэр.
      - Заметьте, - холодно парировал Дженнингс, - ни того, ни другого человека здесь нет. Мой консультант из СНБ ушел на пенсию, а глава моего аппарата находится в отпуске по личным делам. В защиту Херба Деннисона могу сказать, что он управлял по-настоящему тяжелым кораблем, и его навигация не всегда была точной... Теперь мы подошли к главе законодательной ветви власти, стражу законов нашей страны. Принимая во внимание, что одни из них были нарушены, другие превратно истолкованы и обойдены, у меня возникло впечатление, будто вы вышли пообедать три года назад, да так и не вернулись. Чем вы там занимаетесь в министерстве юстиции? Играете в лото или в шарики? За что мы платим нескольким сотням юристов? Чтобы они следили за криминальной деятельностью, направленной против правительства? Ведь ни одно из чертовых преступлений, перечисленных в этом рапорте, не было раскрыто!
      - Они лежали вне сферы нашей компетенции, мистер президент. Мы были сосредоточены на...
      - А что тогда такое сфера вашей компетенции? Корпоративное установление цен и вопиющий перерасход средств разве не в вашей компетенции? Позвольте сказать вам кое-что, это здорово, лучше бы уж они были в вашей компетенции!.. Черт с вами, обратимся к моему уважаемому другу - последнему по очереди, но далеко не последнему по значению в смысле жизненной важности. Они все - ваши мальчики, Орсон! Как же вы-то могли?
      - Мистер президент, они также и ваши люди! Они добыли деньги на вашу первую кампанию. Они добыли на миллионы больше, чем оппозиция, фактически обеспечив ваше избрание. Вы отдавались их идеям, поддерживали их лозунги о беспрепятственной экспансии бизнеса и промышленности...
      - Обоснованно беспрепятственной - да, - жилы на лбу у Дженнингса вздулись, - но не манипулированной. Не развращенной сделками с торговцами оружием по всей Европе и всему Средиземноморью, и, черт вас побери, не путем сговора, вымогательства и использования террористов!
      - Но я же не знал ничего о таких вещах! - закричал Боллингер, вскакивая.
      - Да, возможно, и не знали, мистер вице-президент, потому что были для них слишком полезны, чтобы они рисковали лишиться вас из-за вашей паники. Вы придавали им вес. Но вы совершенно точно знали, что масла в огне было больше, чем дыма на кухне. Вы просто не хотели знать, что горит и воняет. Сядьте же! Боллингер сел, а Дженнингс продолжил: - Я хочу, чтобы вы уяснили, Орсон. Вас нет в списке кандидатов, и я не хочу, чтобы вы близко подходили к перевыборам. Вы вне игры, ваша карьера закончена, и если я когда-нибудь узнаю, что вы опять суетитесь или занимаете пост выше, чем в благотворительной организации... словом, лучше не надо.
      - Мистер президент! - вскочил раскрасневшийся председатель Объединенного комитета начальников штабов. - В свете ваших замечаний я прошу немедленной отставки!
      За этим заявлением последовало полдюжины других - настойчивых и провозглашенных так же стоя.
      Лэнгфорд Дженнингс откинулся на спинку стула; его тихий голос был ледяным.
      - О нет, так просто вам не отделаться - никому из вас. В этой администрации не будет встречной субботней ночной резни, никакого бегства на корабль или в горы. Вы останетесь именно там, где вы есть, и сделаете все, чтобы вернуть корабль на прежний курс... Поймите меня правильно, меня не волнует, что люди думают обо мне, о вас или о доме, который я временно занимаю, но я действительно волнуюсь за страну. Сильно волнуюсь. Так сильно, что данный предварительный рапорт - предварительный, потому что он отнюдь не завершен, - останется в моем владении, под моей ответственностью. Он не будет предан гласности до тех пор, пока я не решу, что настало время его обнародовать... а такое время настанет. Обнародовать его сейчас - значит причинить вред самому могущественному президентскому правлению за последние сорок лет и нанести стране непоправимый урон, но, повторяю, рапорт все же будет обнародован... Позвольте вам кое-что объяснить. Когда мужчина, а однажды, думаю, и женщина, занимает эту должность, ему или ей остается только одно - оставить свой след в истории. Ну, я выхожу из этой гонки за бессмертием в следующие пять лет жизни, потому что за это время рапорт - полный его текст, со всеми ужасами - будет предан огласке. Но этого не произойдет до тех пор, пока зло и все преступления, совершившиеся в мою бытность президентом, не окажутся наказанными. Если это означает работать денно и нощно, значит, так вы и будете работать - все, кроме моего льстивого, сводничающего вице-президента, который немедленно уберется отсюда... И последнее, джентльмены. Если кто-нибудь из вас рискнет запрыгнуть на тот гнилой корабль, который, действуя и бездействуя, мы все создали, помните, пожалуйста, что я - президент Соединенных Штатов, обладающий невероятной властью. В самом широком смысле она включает в себя жизнь и смерть. Это просто утверждение факта, но если вы воспримете мои слова как угрозу... Что ж, ваше право. Теперь идите и начинайте думать. Пейтон, а вы останьтесь.
      - Да, мистер президент.
      - Дошло до них, Митч? - поинтересовался Дженнингс, наливая себе и Пейтону выпить. Они были у бара, скрытого в нише левой стены Овального кабинета.
      - Скажем, так, - ответил начальник Отдела специальных проектов. - Если я через несколько секунд не получу виски, то снова начну дрожать.
      На лице президента появилась его знаменитая усмешка; он передал напиток Пейтону:
      - Что ж, неплохо для парня с коэффициентом умственного развития как у телефонного столба, а?
      - Это было необычайное представление, сэр.
      - Вот к чему, боюсь, в основном сводится моя должность.
      - Я бы так не сказал, мистер президент.
      - Конечно, сказали бы, и были бы правы. Вот почему королю - одетому во все свои наряды или голому - нужен сильный премьер-министр, который, в свою очередь, создает собственную королевскую семью - из обеих партий, между прочим.
      - Прошу прощения?
      - Кендрик. Хочу, чтобы он баллотировался на выборах.
      - Тогда, боюсь, вам придется его убедить. Как говорит моя племянница - я зову ее племянницей, хотя на самом деле она...
      - Я все о ней знаю, - перебил Дженнингс. - Так что она говорит?
      - Эван прекрасно понимает, что произошло и что происходит, но еще не решился. Его ближайший друг, Эммануил Вайнграсс, очень болен и, вероятно, долго не проживет.
      - Это я тоже знаю. Вы не называли его по имени - помните? - но оно присутствует в вашем рапорте.
      - Ох, простите. Последнее время я мало сплю. Все забываю... Во всяком случае, Кендрик настаивает на своем возвращении в Оман, и я не могу его разубедить. Он охвачен навязчивой идеей остановить торговца оружием Абделя Хаменди. И довольно правильно полагает, что Хаменди продает по крайней мере восемьдесят процентов всего оружия, используемого на Среднем Востоке и в Юго-Западной Азии, которое разрушает его любимые арабские страны. На свой лад Кендрик похож на современного Лоуренса, который пытается спасти своих друзей от международного презрения и конечного забвения.
      - Что именно, по его мнению, он может совершить?
      - Судя по тому, что он мне говорил, в своей основе это мошенническая операция. Не думаю, что он уже это понял, но цель именно такая: выставить Хаменди тем, кем он является, - человеком, делающим миллионы за миллионами, продавая смерть каждому, кто ее купит.
      - Почему Эван считает, что Хаменди волнует мнение о нем его покупателей? Он занимается торговлей оружия, а не миссионерской деятельностью.
      - Но мог бы, если бы половина продаваемого им оружия не действовала, взрывчатые вещества не взрывались, а ружья не стреляли.
      - Боже милосердный, - прошептал президент, медленно поворачиваясь и возвращаясь к своему столу. Затем сел, поставил стакан на промокательную бумагу и молча уставился на противоположную стену. Наконец повернулся и взглянул на Пейтона, стоявшего у окна. - Отпустите его, Митч. Он никогда ни одному из нас не простит, если мы его остановим. Дайте ему все, в чем он будет нуждаться, но сделайте так, чтобы он вернулся... Мне нужно, чтобы он вернулся. Стране нужно, чтобы он вернулся.
      На той стороне мира туманная пелена, наползающая с Персидского залива, словно одеялом накрыла улицу Туджар в Бахрейне. Это вызвало появление перевернутых нимбов под уличными фонарями и закрыло ночное небо.
      Точно в половине пятого утра большая черная машина вторглась в этот пустынный прибрежный район спящего города и остановилась перед стеклянными дверями здания, известного как "Сахалхуддин", бывшего до позапрошлого года (с тех пор прошло шестнадцать месяцев) царственно богатой резиденцией человека-монстра, называвшего себя Махди. Из нее вылезли два араба в халатах и прошли в волну света от тусклых неоновых ламп, освещавших вход. Лимузин сразу же тихо отъехал. Человек более высокого роста мягко постучал по стеклу. Сидящий внутри за стойкой охранник посмотрел на наручные часы, встал с места, быстро подошел к двери и, открыв ее, поклонился неурочным посетителям.
      - Все подготовлено, высокие господа. - Его голос был едва ли громче шепота. - Наружная охрана отправлена в увольнение, утренняя смена заступит в шесть часов.
      - Управимся, - сказал тот визитер, что был помоложе и ниже ростом, очевидно, лидер. - Включает ли ваша хорошо оплаченная готовность отпертую дверь наверху?
      - Несомненно, высокий господин.
      - И только один лифт работает? - спросил более пожилой и высокий араб.
      - Да, сэр.
      - Мы запрем там наверху. - Невысокий устремился направо, к лифтам, его спутник немедленно последовал за ним. - Если я не ошибаюсь, - продолжил он громко, - мы должны подняться на последний этаж, так?
      - Да, высокий господин. Вся сигнализация выключена, в комнате все возвращено на прежнее место, в точности как было... до того ужасного утра. А то, о чем вы просили, принесено наверх. Этот предмет был в подвале. Может быть, вы не знаете, сэр, но власти перевернули комнату вверх дном, а затем опечатали ее на многие месяцы. Мы не могли понять, высокий господин...
      - Вам нет необходимости что-то понимать... Предупредите нас, если кто-нибудь попытается войти в здание или даже приблизиться к дверям.
      - Буду следить соколиным глазом, высокий господин!
      - Проверьте, пожалуйста, телефон.
      Двое мужчин подошли к лифтам, и высокий подчиненный нажал кнопку. Кабина немедленно открылась. Они зашли внутрь, и створки двери съехались.
      - Этот человек компетентен? - спросил низкорослый араб, когда механизмы зажужжали, и лифт начал подниматься.
      - Он делает то, что ему приказано, а то, что ему приказали, выполнить несложно... Почему офис Махди был так долго опечатан?
      - Потому что власти искали людей вроде нас, ожидали людей вроде нас.
      - И перевернули комнату вверх дном?.. - неуверенно поинтересовался подчиненный.
      - Просто они не знали, где искать.
      Лифт замедлил ход, потом остановился, створки его дверей разъехались. Ускоряя шаг, двое посетителей подошли к лестнице, ведущей на этаж Махди и в бывший "храм". Подойдя к офису, низенький остановился, положив руку на ручку двери.
      - Больше года я ждал этого момента, - сказал он, тяжело дыша. - Теперь, когда он настал, даже дрожу.
      Войдя в огромную, странную, похожую на мечеть комнату с высоким куполообразным потолком, украшенную ярко раскрашенными мозаичными изразцами, двое незваных гостей остановились в молчании, как будто в присутствии какой-то устрашающей силы. Немногие предметы мебели темного полированного дерева стояли как античные статуи свирепых солдат, охраняющих внутреннюю гробницу великого фараона; огромный письменный стол напоминал саркофаг мертвого почитаемого правителя. Справа, у дальней стены, нарушая эту бранную гармонию, высились современные металлические леса, высотой в восемь футов; по их боковым перекладинам можно было взобраться наверх.
      Более высокий араб заговорил:
      - Это место могло бы стать могилой Аллаха - да исполнится воля Его.
      - Вы не знали Махди, мой невинный друг, - ответил его начальник. - Ему больше подходит сравнение с Мидасом, фригийским царем... А сейчас быстро, мы теряем время. Подвиньте леса, куда я вам велю, затем залезайте наверх. Подчиненный быстро взобрался на приподнятую платформу и поглядел на своего спутника. - Налево, - скомандовал лидер. - Прямо за вторым оконным проемом.
      - Я вас не понимаю. - Высокий человек влез на самый верх шаткого сооружения.
      - Вы многого не понимаете, и нет причины, по которой вам нужно что-то понимать... Теперь отсчитайте шесть изразцов влево от оконной рамы, затем пять наверх.
      - Приходится тянуться, хотя я не коротышка...
      - Махди был гораздо выше, гораздо более внушителен, но не без недостатков.
      - Прошу прощения?
      - Не имеет значения... Прижмите все четыре угла изразца по краям, затем со всей силой надавите ладонью на его центр. Живее!
      Мозаичный изразец буквально вырвался из углубления, высокому арабу пришлось его подхватить, чтобы он не упал.
      - О, возлюбленный Аллах! - воскликнул араб.
      - Простая присоска, удерживаемая в равновесии собственной тяжестью, коротко пояснил человек, стоявший внизу. - Теперь засуньте руку внутрь и извлеките бумаги; они должны быть все вместе.
      Подчиненный сделал как ему было приказано и вытащил длинные листы компьютерных распечаток, скрепленные вместе двумя резинками.
      - Бросьте их мне, - предложил лидер, - и установите изразец обратно, начните с давления в центре.
      Высокий араб неуклюже выполнил все, что ему было ведено, слез по боковым перекладинам лесов вниз, на пол и подошел к своему начальнику, который, развернув распечатку, внимательно ее изучал.
      - То самое сокровище, о котором вы говорили? - негромко спросил он.
      - От Персидского залива до западного побережья Средиземного моря нет сокровища драгоценнее, - ответил более молодой человек; глаза его пробегали по бумагам. - Они казнили Махди, но не могли разрушить то, что он создал. Отступление было необходимо, требовалась экономия, но не расчленение. Мириады ответвлений предприятия не уничтожены, даже не выявлены. Они просто уменьшились и вернулись на землю, готовые однажды дать побеги.
      - Вам сказали об этом странные страницы? Все еще продолжая читать, начальник кивнул.
      - Во имя Аллаха, что же они говорят? Коротышка со странным выражением взглянул на своего более высокого спутника.
      - Почему бы и нет? - улыбнулся он. - Здесь списки всех мужчин и женщин, всех фирм, компаний и корпораций, всех террористов, с которыми когда-либо связывался Махди. Понадобятся месяцы, может быть, годы, чтобы собрать все снова воедино, но это будет сделано. Понимаете ли, они ждут. Ибо в конечном счете Махди был прав: это именно наш мир. Мы никому его не сдадим.
      - Слово распространится, друг мой! - воскликнул старший и более высокий подчиненный. - Так и будет, правда?
      - Очень осторожно, - ответил более молодой лидер. - Мы живем в другое время, - добавил он загадочно. - Вчерашние средства устарели.
      - Не буду притворяться, что понимаю вас.
      - И снова в этом нет необходимости.
      - Да откуда же вы пришли? - спросил пораженный подчиненный. - Нам было ведено подчиняться вам, сказано, что вы знаете такое, чего нам знать не дано. Но как же, откуда же?
      - Тысячи миль отсюда, годами готовясь к этому моменту... А теперь оставьте меня. Быстро. Спуститесь вниз и прикажите охраннику убрать леса в подвал, затем подвозите машину, она кружит по улице. Водитель доставит вас домой: мы встретимся завтра. В то же время, в том же месте.
      - Да пребудут Аллах и Махди с вами, - отозвался высокий араб, поклонился и выбежал из комнаты, закрыв за собою дверь.
      Молодой человек молча наблюдал за тем, как уходит его спутник, затем вытащил из-под халата маленькую портативную рацию, нажал кнопку и заговорил:
      - Через две-три минуты он выйдет наружу. Подберите его и отвезите к скалам южного побережья. Убейте его, разденьте, а пистолет выбросьте в море.
      - Слушаюсь, - отозвался голос водителя лимузина с расстояния в несколько улиц.
      Молодой лидер снова засунул рацию под халат и торжественно направился к громадному письменному столу черного дерева, сбрасывая по пути свой головной убор на пол. Подойдя к креслу, похожему на трон, сел. Потом выдвинул большой, широкий левый нижний ящик и достал оттуда головной убор Махди, инкрустированный драгоценностями. Надев его, глянул на мозаичный потолок.
      - Благодарю тебя, Отец мой, - тихо проговорил наследник с докторской степенью по компьютерным технологиям, полученной в Чикагском университете. Быть избранным из всех твоих сыновей - одновременно и честь, и вызов. Моя слабая белая мать этого никогда не поймет, но, как ты мне непрестанно твердил, она была всего лишь сосудом... Однако я должен сказать тебе. Отец, что сейчас все изменилось. Хитрость и перспективные цели - вот что сейчас главное. Мы применим ваши методы, когда понадобится, - убивать для нас не проблема, - но мы стремимся охватить гораздо большую часть земного шара, чем ты когда-либо стремился. Мы создадим ячейки по всей Европе и всему Средиземноморью и будем сообщаться способами, о которых ты не имел никакого представления - тайно, посредством спутника, перехват невозможен. Ты видишь. Отец, мир больше не принадлежит той или иной расе. Он принадлежит молодым, сильным и блестящим таким, как мы.
      Новый Махди закончил шептать и опустил глаза к столешнице. Скоро он получит то, что ему нужно. Еще более великий сын великого Махди продолжит поход.
      Мы должны господствовать.
      Всюду.
      Глава 45
      Шел тридцать второй день после дикого побега с острова Проход в Китай.
      Эммануил Вайнграсс медленно вышел на застекленную веранду в Меса-Верде.
      - Где этот бездельник? - поинтересовался он.
      - Где-то бегает, - отозвалась с дивана Калейла. Она пила утренний кофе и читала газету. - Наверное, карабкается по горам. Кто знает?