Глава 15

Международный аэропорт Альбукерке, Нью-Мексико

Как только над аэропортом поднялось багровое солнце, огромный Ан-124 грозно провыл моторами над полосой посадочных маяков, и тяжело плюхнулся на взлетно-посадочную полосу №8. Пилот переложил реверс, и четыре огромных пропеллера, установленных на далеко вынесенных вперед пилонах, изменили звук на жестяной гром. Замедлив бег, «Кондор» качнулся и покатил по полосе, имевшей в длину почти тринадцать тысяч футов, пытаясь догнать свою убегающую тень. За несколько секунд махина миновала ангары и подземные бункеры, где находились истребители F-16, входившие в состав 150-го истребительного авиационного полка национальной гвардии Нью-Мексико. Продолжая замедлять ход, огромный самолет проехал мимо закамуфлированных зенитных точек из бетона и стали, служивших во время «холодной войны» для охраны запасов стратегического и тактического ядерного оружия.

Около западного конца бетонной полосы огромный грузовой самолет конструкции Антонова, построенный в России, свернул на рулежную полосу, еще немного проехал совсем медленно и остановился около крошечного по сравнению с ним корпоративного реактивного самолета. Оглушительный шум двигателей утих. Самолет, принадлежавший корпорации «Номура фарматех», возвышался прямо над толпой репортеров и телеоператоров, собравшихся, чтобы запечатлеть момент его прибытия.

Заскулили моторы привода, и шестидесятифутовая погрузочная рампа самолета-гиганта медленно опустилась, соприкоснувшись с бетоном, испещренным пятнами от топлива и масла. Два члена экипажа, одетые в летные костюмы, спустились по рампе, прикрывая ладонями глаза от светившего прямо им в лица яркого восходящего солнца. Оказавшись на полосе, они повернулись и принялись размахивать руками, управляя выездом колонны автомобилей из колоссального, похожего на пещеру чрева грузового отсека «Кондора». В Альбукерке прибыли мобильные лаборатории для анализа ДНК, обещанные Хидео Номурой.

Номура собственной персоной стоял среди журналистов, наблюдая за тем, как его биологи и служба технической поддержки быстро и спокойно готовятся к короткому переезду в Санта-Фе. Их деловитость произвела на него хорошее впечатление.

Решив наконец, что СМИ уделили достаточно внимания технике, он поднял руку, призывая камеры повернуться к нему. Журналистам потребовалось некоторое время, чтобы заново навести свои камеры и сделать пробу записи звука. Номура терпеливо ждал, пока они закончат подготовку.

— Леди и джентльмены, я намерен сообщить вам об еще одном важном решении, принятом мною, — начал Номура. — Не могу сказать, что принятие его далось мне легко. Но я думаю, что это единственное разумное решение, особенно ввиду той ужасной трагедии, свидетелями которой все мы вчера оказались. — Он сделал паузу, чтобы усилить драматизм своего заявления. — Прямо с этого момента «Номура фарматех» приостанавливает все свои исследовательские программы в области нанотехнологии — и те, которые проводятся в наших собственных научных учреждениях, и те, которые проходят, при нашем финансировании, в различных институтах по всему миру. В ближайшем будущем мы пригласим внешних наблюдателей в наши лаборатории и производственные предприятия, чтобы общественность могла убедиться в том, что мы приостановили все наши действия в этой отрасли науки.

Потом он невозмутимо выслушал бурю вопросов, посыпавшихся в связи с этим сенсационным высказыванием, и, естественно, выбрал для ответа те, которые устраивали его больше остальных.

— Было ли вызвано мое решение обращением, которое сделало сегодня утром Движение Лазаря? — Он покачал головой. — Ни в малейшей степени. Хотя я уважаю их цели и идеалы, но не разделяю предубеждение Движения против науки и техники. Приостановка исследований вызвана простым благоразумием. Пока мы не узнаем точно, что явилось причиной трагедии в Теллеровском институте, глупо подвергать другие города опасности.

— А что вы думаете о ваших конкурентах? — прямо спросил один из репортеров. — Многие корпорации, университеты и правительства уже инвестировали миллиарды долларов в медицинские нанотехнологии. Последуют ли они вашему примеру и прекратят ли, так же как вы, свою работу в этом направлении?

Номура равнодушно улыбнулся.

— Я ни в коем случае не претендую на право указывать другим, как им следует себя вести. Это вопрос их научной этики или, пожалуй, будет вернее сказать, их совести. Со своей стороны, я могу лишь заверить вас в том, что «Номура фарматех» никогда не поставит свою прибыль на первое место перед человеческой жизнью.

Крупный большеголовый мужчина — Джеймс Северин, генеральный директор фирмы «Харкорт — биологические исследования», смотрел транслировавшееся по каналу CNN интервью Хидео Номуры с начала до конца.

— Ну и хитрый же сукин сын этот японец, — пробормотал он. Его переполнял гнев, к которому примешивалось невольное восхищение этим человеком. Северин сердито поморгал глазами, прикрытыми толстыми линзами очков в массивной черной оправе. — Он знает, что его нанотехнологические разработки далеко отстают от всех остальных, настолько далеко, что У них просто нет никакого реального шанса ликвидировать отставание!

Его главный помощник, столь же высокого роста, но фунтов на сто легче, кивнул.

— Насколько нам известно, люди Номуры отстают" от наших исследователей самое меньшее на восемнадцать месяцев. Они все еще разбираются в основной теории, тогда как наши лаборатории уже рассматривают конкретные практические применения. В этой гонке «Фарматеху» ничего не светит.

— Угу, — недовольно промычал Северин. — Мы с вами это знаем. И наш друг Хидео тоже знает. Но кто еще может догадаться, откуда ноги растут, а? Уж наверняка не пресса. — Он еще сильнее нахмурился. — Итак, он намерен махнуть рукой на неудачные проекты, из-за которых его компания, образно выражаясь, лишилась руки и ноги, и при этом еще и нарядиться самоотверженным белым рыцарем корпоративного мира! Отличная конфетка из такого дерьма, правда?

Глава корпорации «Харкорт — биологические исследования» отодвинулся вместе с креслом от стола, тяжело поднялся на ноги, пересек комнату и с недовольным видом уставился в окно, занимавшее всю стену его кабинета.

— А этот трюк Номуры только усилит общественное и политическое давление на всех нас. Нам и так уже черт знает как досталось после этого кошмара в Санта-Фе. Теперь дела станут еще хуже.

— Мы можем выиграть передышку, если поддержим добровольный мораторий «Фарматеха», — осторожно предложил помощник. — Хотя бы до тех пор, пока не сможем доказать, что наша лаборатория у Теллера не была причастна к бедствию.

Северин презрительно фыркнул.

— И сколько на это потребуется? Месяцы? Год? Два года? Вы что, действительно думаете, что мы можем позволить себе оставить такую толпу ученых с блестящими умами два года грызть ногти от безделья? — Он наклонился вперед, почти коснувшись лбом толстого стекла. Далеко внизу простирались холодные на вид зелено-серые воды бостонской гавани. — Будьте уверены: если мы решим приостановить наши нанотехнологические проекты, очень многие в Конгрессе, в газетах и на телевидении скажут, что мы допустили серьезнейшую ошибку.

Помощник промолчал.

Северин отвернулся от окна и сложил руки за спиной.

— Нет. Мы не станем играть в игру, которую затеял Номура. Мы не уступим этому давлению. Немедленно подготовьте пресс-релиз. Скажите, что «Харкорт — биологические исследования» категорически отвергает требования, выдвинутые Движением Лазаря. Мы не станем подчиняться угрозам со стороны тайной экстремистской организации. И давайте устроим группе представителей специальной прессы тур по нашим другим нанотехнологическим лабораториям. Мы должны показать людям, что нам абсолютно нечего скрывать, а им нечего бояться.

Глава 16

Теллеровский институт

Джон Смит, облаченный в защитный костюм из толстого пластика с герметичным капюшоном со щитком, толстые перчатки, дыхательный аппарат с баллонами и с голубой каской на голове, осторожно пробирался по полуразрушенному первому этажу здания института. Согнувшись в три погибели, он пронырнул под огромной обугленной балкой, свисавшей с частично обрушившегося потолка, больше всего заботясь о том, чтобы не порвать костюм о какой-нибудь из бесчисленного множества гвоздей, торчавших из почерневшего бруса. Никто не знал, в каком состоянии пребывают наномашины, уничтожившие тысячи демонстрантов, — прекратили ли они свое существование или все еще активны. Впрочем, пока что никто не предпринял попытки узнать это наверняка. Под толстенными подошвами башмаков хрустели кусочки самана и осколки стекла.

Он вышел на более просторное место, которое когда-то было кафетерием для сотрудников. Это помещение казалось почти неповрежденным, однако и здесь на двух из четырех стен были видны следы от взрывов бомб. Нарисованные мелом на разбитом кафельном полу контуры показывали, где лежали унесенные спасателями трупы.

Команда из ФБР, занимавшаяся расследованием происшедшего, использовала кафетерий как сборный пункт и полевой командный пункт. На столах в середине комнаты тускло светились экраны двух ноутбуков, хотя, несомненно, было заранее ясно, что агентам в своих толстенных перчатках будет крайне неудобно нажимать на клавиши.

Смит пробрался туда, где над синьками каких-то древних чертежей, разложенных на одном из случайно уцелевших обеденных столов, склонился мужчина в черном шлеме поверх капюшона. Согласно прикрепленной к груди табличке, это был агент ФБР Латимер.

Агент обернулся, услышав его шаги.

— Кто вы такой? — спросил он. Защитный капюшон приглушал его голос.

— Доктор Джонатан Смит. Я представляю Пентагон. — Для вящей убедительности Смит легонько постучал пальцем по своему голубому шлему. Голубой цвет был присвоен наблюдателям и независимым консультантам. — Мне велели присутствовать при расследовании и оказывать вам любую помощь, какая только будет в моих силах.

— Специальный агент Чарльз Латимер, — представился сидевший за столом. Он был строен, светловолос и говорил с сильным южным акцентом. Появление Смита вызвало у него любопытство, которое он и не думал скрывать.

— Ну и какого же рода помощь вы в силах нам оказать, доктор?

— Я имею очень приличные практические знания в области нанотехнологии, — ответил Смит, аккуратно подбирая слова. — А также мне хорошо знакомо расположение лабораторий. Во время налета террористов я находился здесь, выполняя свои командировочные поручения.

Латимер пристально посмотрел на него.

— В таком случае, доктор, вы должны быть свидетелем, а не наблюдателем.

— Я и был свидетелем — вчера вечером и даже сегодня утром, — с кривой усмешкой ответил Смит. — А теперь меня назначили независимым консультантом. — Он пожал плечами. — Я знаю, что это не совсем по правилам.

— Что верно, то верно — не совсем, — согласился агент ФБР. — Ну, вы, наверно, утрясли все это с моим боссом?

— Все необходимые разрешения и документы уже, конечно, валяются где-нибудь на столе помощника заместителя директора миссис Пирсон, — уверенно, но без нажима сказал Смит. Меньше всего Джону хотелось идти представляться главной начальнице команды ФБР. Ему пока что не доводилось встречаться с Кит Пирсон, но он был исполнен подозрения, что ей очень не понравится присутствие человека, который не только не подчинен ей, но и намерен постоянно совать нос в проводимое ею расследование.

— Это значит, что ничего вы не утрясали, — заметил Латимер и недоверчиво тряхнул головой. Впрочем, он тут же пожал плечами. — Очень мило. Хотя в этом странном месте ничего не делается по правилам.

— Очень неудобное место для работы, — согласился Смит.

— Ну, а теперь вы преуменьшаете, — на сей раз криво улыбнулся агент ФБР. — Лазить по этим развалинам, оставшимся после бомб и пожара, само по себе не подарок. А когда приходится прятаться от этих Нанофагов, или как там еще эта пакость называется, то работать и вовсе невозможно.

Он двумя пальцами подергал рукав защитного костюма.

— Воздуха мало, да еще, чтобы не случилось теплового удара, разрешают находиться в этих лунных скафандрах не более трех часов. При этом мы должны попусту тратить целых полчаса из этих трех на дезактивацию. Вот и выходит, что работа движется, можно сказать, ползком, а из Вашингтона непрерывно орут и требуют немедленных результатов. И в довершение всего с каждой найденной уликой мы оказываемся в классическом положении «уловки-22»[10]. Смит кивнул с понимающим видом.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь: вы не можете ничего взять из здания для лабораторного анализа, пока оно не пройдет дезактивацию. А после дезактивации вам наверняка уже нечего анализировать.

— Замечательно, правда? — ядовито воскликнул Латимер.

— Риск загрязнения, вероятнее всего, уже не настолько высок, — заметил Смит. — Большинство наноустройств предназначено для работы при очень специфических условиях окружающей среды. Они должны практически мгновенно прийти в негодность, если состав атмосферы, давление или температура не соответствуют заданным для них параметрам. Очень может быть, что уже сейчас мы находимся в полной безопасности.

— Ваша теория, доктор, звучит на редкость привлекательно, — сказал агент ФБР, по-видимому, склонный к язвительной иронии. — Может быть, вы, раз все обстоит так прекрасно, покажете всем пример и сделаете хороший глубокий вдох?

Смит усмехнулся.

— Я медик-экспериментатор, а не экспериментальная крыса. Впрочем, попросите меня еще раз этак через двадцать четыре часа, и я, пожалуй, соглашусь попробовать.

Он посмотрел на стопку чертежей, которые изучал его собеседник. Это оказались планы первого и второго этажей института с нанесенными чьей-то уверенной рукой красными окружностями различного размера. Больше всего кружочков было сгруппировано в нанотехнологических лабораториях северного крыла и рядом с ними, но изрядное количество было рассыпано по всему зданию.

— Места взрывов бомб? — спросил он агента ФБР. Латимер кивнул.

— Те, которые нам пока что удалось установить.

Смит внимательно рассмотрел чертежи. То, что он увидел, полностью подтверждало его изначальные впечатления о замечательной продуманности и точности действий террористов во время нападения. Несколько взрывных устройств полностью уничтожили помещение службы безопасности вместе с видеомагнитофонами, на которых хранились записи с внешних и внутренних камер наблюдения. Другая бомба привела в негодность систему пожаротушения. Еще несколько адских машин, установленных в компьютерном центре, уничтожили устройства для хранения информации, так что не осталось ни сведений о персонале, ни материалов по учету оборудования, ни данных о поставках для ученых, работавших в институте.

При первом взгляде можно было подумать, что размещение бомб в нанотехнологических лабораториях преследовало ту же самую цель: причинить как можно больший ущерб. Концентрические круги перекрывали контуры помещений институтской группы и лаборатории Номуры. Он кивнул собственным мыслям. Эти взрывные устройства, несомненно, были установлены для того, чтобы нанести наибольший ущерб самому важному оборудованию в обеих лабораториях, начиная от биохимических автоклавов-реакторов в «чистых» комнатах и кончая настольными компьютерами. А вот в схеме взрывов лаборатории «Харкорт» он заметил нечто такое, что не на шутку встревожило его.

Смит наклонился над столом. Ну, и что же здесь неверно? Он провел по центрам окружностей пальцем затянутой в массивную перчатку руки. Заряды, расположенные вокруг внутреннего ядра лаборатории, судя по всему, не должны были причинить здесь такой же большой ущерб, какой был нанесен соседям. Можно было подумать, что их установили таким образом, чтобы они лишь пробили дыры в ограждении «чистой» комнаты, а не уничтожили резервуары для производства Нанофагов. «Было ли это ошибкой? — подумал он. — Или же террористы поступили так, преследуя какую-то цель?»

Джон поднял голову, намереваясь спросить Латимера, заметил ли тот эту странность. Но агент ФБР смотрел в сторону, внимательно слушая кого-то, обращавшегося к нему через наушники рации.

— Понятно, — твердо сказал Латимер в микрофон. — Да, мэм. Я лично передам ему ваше указание и позабочусь, чтобы он его выполнил. — Светловолосый агент повернулся к Смиту. — Это была Пирсон. Судя по всему, она наконец-то увидела ваши документы. Она хочет встретиться с вами на главном командном пункте снаружи.

— Это срочно? — осведомился Смит. Латимер кивнул.

— Сейчас же и не секундой позже, — ответил он и криво улыбнулся. — И я солгал бы вам, если бы пообещал теплый прием у нее.

— Просто замечательно, — сухо заметил Джон.

Агент ФБР пожал плечами.

— Я бы посоветовал вам быть осмотрительным в разговоре с нею, доктор Смит. Снежная королева чертовски хороша как профессионал, но ее никак нельзя назвать доброжелательным человеком. Если она решит, что вы собираетесь каким-то образом воспрепятствовать расследованию, то вполне может отыскать какую-нибудь дыру и засунуть вас туда на столько времени, на сколько ей заблагорассудится. О, она может назвать это «профилактическим задержанием» или «изоляцией для защиты свидетеля», но все равно, положение такого человека будет не самым удобным... и оттуда будет не так-то легко выбраться.

Смит всмотрелся в лицо Латимера, убежденный в том, что тот преувеличивает для красного словца. Но, к его немалой тревоге, собеседник, похоже, говорил совершенно серьезно.

Дом располагался высоко на горном хребте, нависавшем над южной частью Санта-Фе. Снаружи он казался классической саманной постройкой в стиле пуэбло, окружавшей с четырех сторон тенистый внутренний двор. Внутри же вся обстановка была абсолютно современной — черное, белое и сверкающая хромировка. В одном из углов плоской крыши были установлены почти незаметные с улицы небольшие спутниковые антенны.

Из западных окон дома открывался отличный вид на Теллеровский институт, находившийся на расстоянии около двух миль. Комнаты, в которых размещались эти окна, были теперь битком набиты множеством радио— и микроволновых приемников, видео— и фотокамер, снабженных мощными телеобъективами, инфракрасными объективами, соединенными в сеть компьютерами и устройством защищенной спутниковой связи.

Все это оборудование принадлежало состоявшей из шести человек команде наблюдения, которая непрерывно отслеживала всю активность в оцепленном районе вокруг института. Один из них, молодой мужчина с кожей оливкового цвета и грустными карими глазами, сидел задом наперед на стуле перед одним из компьютеров и что-то немелодично напевал себе под нос. На голове у него были надеты наушники, подключенные сразу к нескольким приборам.

Внезапно молодой человек резко выпрямился.

— Я поймал несущую частоту, — спокойно объявил он, одновременно набирая какие-то команды на клавиатуре. Экран стоявшего перед ним монитора засветился, на нем замелькали, быстро сменяя друг друга, какие-то таблицы, графики, фотографии и тексты.

Руководитель группы, бородатый мужчина гораздо старше, с коротко подстриженными не то белыми, не то седыми волосами, несколько секунд не сводил глаз с монитора, а потом кивнул с удовлетворенным видом.

— Превосходная работа, Витор. — Он повернулся к еще одному из своих подчиненных. — Свяжитесь с Третьим. Сообщите ему, что Поле-два обработано полностью и у нас теперь есть доступ ко всем данным, собранным дознавателями. Сообщите также, что мы передаем эту информацию в Центр.

Обливаясь потом в своем защитном костюме, Джон Смит прошел все строгие процедуры дезактивации, обязательные для любого покидающего оцепленную территорию вокруг института. Это означало войти с одного торца в цепочку соединенных между собой трейлеров и пройти помывку несколькими химическими веществами, ионными душами, а потом и подвергнуться обработке мощными пылесосами. Снаряжение, позаимствованное у частей химзащиты, было предназначено для того, чтобы полностью ликвидировать ядерное, химическое и биологическое загрязнение. Хотя никто не был полностью уверен в том, что эта система сможет нейтрализовать наномашины, которых теперь все до смерти боялись, но это была все же наилучшая система из тех, которые возможно было придумать за столь ограниченное время. И поскольку никто не умер, Смит был готов держать пари, что или процедуры обеззараживания действовали, или в районе происшествия больше не осталось активных наномашин.

Так или иначе, но долгий процесс предоставил ему достаточно времени для того, чтобы обдумать то, что он увидел в Теллеровском институте. А это, в свою очередь, позволило ему сформулировать очень неприглядную гипотезу случившегося — гипотезу, которая лишала права на жизнь большую часть излюбленных теорий, циркулирующих в ФБР и ЦРУ.

Когда обработка закончилась, Смит снял с себя тяжелый скафандр, сунул его в бак с надписью «Для опасных отходов» и оделся в собственную одежду. Потом он забрал свою наплечную кобуру с пистолетом «зиг-зауэр» у встревоженного до крайней степени капрала национальной гвардии, караулившего выход из помещения дезактивации, и вышел наружу.

Время шло к трем часам. Дул легкий ветерок, очевидно, срывавшийся с заросших густыми лесами гор на востоке. Джон глубоко вдохнул пахнувший сосной воздух, стараясь изгнать из носа и легких остатки резкого химического духа.

К нему сразу же подошел аккуратный, очень деловитый с виду молодой человек в консервативно скроенном темно-сером костюме с тем деревянным, ничего не выражающим лицом, которое сразу выдает недавнего выпускника Академии ФБР.

— Доктор Смит?

Джон приятно улыбнулся и кивнул.

— Да, это я.

— Помощник директора Пирсон ждет вас на командном пункте, — сообщил молодой человек. — Я с удовольствием провожу вас туда.

Смит постарался скрыть усмешку. Совершенно ясно, что женщина, которую, как он успел узнать, подчиненные называют Снежной королевой, решила не рисковать с ним. Ему не намеревались позволить просто так болтаться здесь и собирались высказать все, что ФБР думает о других правительственных учреждениях, в данном случае о Пентагоне, которые позволяют себе вторгаться на его территорию.

Помня, что Фред Клейн говорил ему насчет осторожности, он с деланной беззаботностью шагал вслед за своим провожатым. Они пересекли успевшее заметно подрасти скопление трейлеров и больших палаток. Образованные ими кварталы были соединены один с другим паутиной электрических и оптико-волоконных кабелей. Снаружи, за лагерем, было расставлено множество спутниковых антенн и микроволновых релейных установок. Поблизости басовито жужжали портативные генераторы, обеспечивавшие электричеством основную и резервную системы питания.

На Смита это произвело впечатление. Командный пункт следственной группы не уступал по масштабу любому из дивизионных командных пунктов, которые он видел во время операции «Буря в пустыне»[11], а организован был, пожалуй, намного лучше. Кит Пирсон могла не отличаться человеческой теплотой и обаянием, но она, бесспорно, умела организовывать эффективную работу.

Под личный кабинет начальницы была приспособлена маленькая палатка, стоявшая около наружного края лагеря. Всю ее обстановку составляли стол с единственным стулом, ноутбук, телефон с громоздкой шифровальной приставкой, электрический фонарь и складная кровать.

Разглядев последний предмет, Смит поспешил скрыть свое удивление. Она что, серьезно собирается здесь спать?

— Да, доктор Смит, — сухо сказала Пирсон, которая все же заметила и правильно истолковала почти незаметную вспышку в его взгляде. — Я действительно намереваюсь спать здесь. — Тонкая, без какого-либо намека на юмор улыбка пересекла бледное лицо, которое, пожалуй, можно было бы счесть привлекательным, будь в нем хоть немного больше жизни. — Возможно, это слишком по-спартански, но зато сюда ни при каких условиях не смогут проникнуть журналисты, что я считаю величайшим из всех возможных благ.

Почти не поворачивая головы, она обратилась через плечо к молодому агенту, застывшему около отодвинутой створки входа в палатку.

— Это все, агент Нэш. Теперь мы с подполковником Смитом немного побеседуем наедине.

Ну, многое сразу прояснилось, отметил про себя Джон, не преминув заметить, что она намеренно назвала его воинское звание. Он решил сразу же попытаться отклонить ее возражения против его присутствия на месте происшествия.

— Прежде всего, я хочу сказать вам, что я здесь вовсе не для того, чтобы создавать какие бы то ни было препятствия вашему расследованию.

— Неужели? — спросила Пирсон. Ее серые глаза были совершенно ледяными. — Это кажется маловероятным... если, конечно, вы присутствуете здесь не в качестве какого-то, скажем, военного туриста. От этого ваше присутствие не становится менее неприятным.

«Для шутки это уже явный перебор», — подумал Смит, с трудом удержавшись от того, чтобы не скрипнуть зубами. Чиновница из ФБР вела себя так, словно намеревалась устроить здесь дуэль, а не обсуждение возможности совместной работы.

— Вы, надеюсь, ознакомились с приказами и допусками на мой счет, мэм. Я должен находиться здесь лишь для того, чтобы наблюдать и помогать вам.

— При всем моем уважении, я не нуждаюсь в помощи ни от Объединенного комитета начальников штабов, ни от армейской разведки, не знаю, кому из них вы подчиняетесь, — прямо заявила Пирсон. — Если честно, то я не могу даже представить себе никого, кто с большей вероятностью может причинить неприятности, в которых я не нуждаюсь.

Смит заставил себя сдержаться, но не стал демонстрировать унижения паче гордости.

— Неужели? И каким же образом?

— Одним только своим присутствием, — последовал ответ. — Возможно, вы об этом еще не знаете, но Интернет и таблоиды переполнены слухами насчет того, что «Теллер» был центром секретной военной программы по созданию нанотехнологического оружия.

— И эти слухи — полная чушь, — резко бросил Смит.

— Вы уверены? Смит кивнул.

— Я лично знакомился со всеми проводившимися здесь исследованиями. Никто в «Теллере» не вел никакой работы, результаты которой можно было бы непосредственно использовать в военных целях.

— Ваше присутствие в институте — это уже, совершенно точно, моя проблема, полковник Смит, — холодно сказала Пирсон. — Как, по вашему мнению, мы должны объяснить ваше задание контролировать эти нанотехнологические проекты?

Смит пожал плечами.

— Очень просто. Я медик и молекулярный биолог. Мои интересы здесь, в Нью-Мексико, были чисто медицинскими и научными.

— Чисто медицинскими и научными? Не забудьте, что я читала и ваши свидетельские показания, и ознакомилась с вашим досье из Бюро, — возразила она. — В качестве доктора вы, конечно, хорошо знаете, как легко и эффективно убивать. Совершенное владение оружием и боевыми искусствами — это ведь немного выходит за пределы обычного университетского курса для медиков, не так ли?

Смит промолчал, задумавшись на мгновение о том, насколько Кит Пирсон действительно осведомлена о его настоящей карьере. Все, что он когда-либо делал для «Прикрытия-1», было запрятано так, что она не имела никакой возможности до этого докопаться, а вот работа в армейской разведке оставила некоторые следы, которые она могла унюхать. Например, о той роли, которую он сыграл в разрешении кризиса с фактором Аида.