Глава 41

Эрих Кесслер не был человеком физически сильным, но одобрял физическое насилие, когда его применение было продиктовано практическими целями. Одобрял как наблюдатель и теоретик, а не как практик. Однако на сей раз выбора у него не было, и времени на поиски альтернативы — тоже. Ему неизбежно предстояло стать частью творящегося насилия.

Холкрофт поставил его в безвыходное положение. Этот любитель смешал все карты, назначил собственные козыри и играл на них с пугающей проницательностью. Хромосомы Генриха Клаузена явственно сказывались в его отпрыске. Теперь приходилось заново подчинять Холкрофта своему контролю и перестраиваться.

Среди толпящихся в вестибюле Эрих выбрал подходящего ему человека: газетчика, и, судя по его свободной манере держаться и умелому обращению с блокнотом и карандашом, хорошего.

Кесслер приблизился к нему и обратился вполголоса:

— Вы журналист из... Как называется ваша газета?

— "Женев суар", — ответил тот.

— Просто ужасно — все, что тут случилось. Бедняга. Какая трагедия... Я здесь стою уже некоторое время и не могу решить, кому же рассказать то, что мне известно. Дело в том, что я попросту не имею права быть замешанным в этом деле.

— Вы постоялец этого отеля?

— Да. Я сам из Берлина. Часто приезжаю в Женеву. Совесть велит мне сейчас же идти в полицию и сообщить им все, что я знаю. Но мой адвокат говорит, что мое признание может быть неверно истолковано. Я здесь по делам, и это может мне повредить. И все же я обязан сообщить...

— Какого рода информацией вы располагаете? Эрих печально посмотрел в глаза журналисту:

— Я, скажем так, был близко знаком с убитым.

— И что?

— Только не здесь. Мой адвокат велел мне держаться в стороне от всего этого.

— Вы хотите сказать, что замешаныв случившемся?

— О нет,слава Богу! Ничего подобного, вовсе нет. Просто я располагаю... кое-какими сведениями. Возможно, я даже мог бы назвать пару имен. Но неофициально — на то есть свои... причины.

— Если вы в этом деле не замешаны, я обещаю хранить в тайне источник полученной от вас информации.

— Это все, о чем я прошу. Дайте мне две-три минуты подняться в номер за пальто. Затем я спущусь и выйду на улицу. Следуйте за мной вниз по склону холма. Я найду укромный уголок, где мы сможем поговорить. Но не подходите ко мне, пока я не позову.

Журналист кивнул. Кесслер направился к лифту. Он прихватил пальто и два револьвера, принадлежность которых установить будет невозможно. Небольшая задержка лишь заставит Холкрофта понервничать. Это было ему на руку.

Ноэль ожидал в подъезде дома напротив отеля. Кесслер должен был получить его устное послание еще пять минут назад. Что его задерживает?

Вот он, наконец-то! Массивная фигура, спускавшаяся по ступеням главной лестницы «Д'Аккор», могла быть только им: громоздкие очертания, неспешная поступь, тяжелое пальто... Ага, вот в чем дело — Кесслер поднимался к себе в номер за пальто.

Холкрофт наблюдал, как Эрих царственно двинулся вниз по дорожке, вежливо раскланиваясь со встречными. Кесслер — человек благовоспитанный, подумал Ноэль, и, вероятно, не поймет, почему его использовали как приманку. Подобные соображения были несвойственны его натуре. Как несвойственно Холкрофту было использовать кого-либо в качестве приманки. Но теперь все стало иным, чем прежде. И нынешние его действия были для него теперь естественны.

И идея оказалась удачной. Сработало, черт побери! Некий мужчина лет эдак тридцати пяти тоже спустился по главной лестнице, взглянул прямо в направлении удаляющейся фигуры Кесслера и медленно — слишком медленно для человека, направляющегося куда-то, — пристроился в хвост Кесслера на достаточном расстоянии, чтобы не быть замеченным.

Теперь только бы Кесслер выполнил все, как ему было ведено. Авеню, пересекавшая улицу де Гранж, была застроена по обе стороны старыми трехэтажными домами, которые сдавались под дорогие офисы. После пяти вечера там все вымирало. Ноэль хорошо выполнил свое домашнее задание, от которого зависела поимка убийцы из «Нахрихтендинст». Одного пойманного будет достаточно: тот выведет его на остальных. Он не исключал возможность ради нужных ему сведений свернуть этому типу шею. Или высадить тому глаза выстрелами.

Ноэль ощупал у себя в кармане пистолет и не спеша пустился по своей стороне улицы вслед за Кесслером и его преследователем.

Через четыре минуты Кесслер закончил спуск и свернул налево. Незнакомец, идущий за ним по пятам, сделал то же самое. Холкрофт дождался, покуда они оба не скроются за поворотом, пропустил транспорт и пересек перекресток с тем расчетом, чтобы по-прежнему оставаться на противоположной от них стороне и продолжать наблюдение.

Вдруг он застыл на месте. Кесслер исчез.

Его преследователя тоже нигде не было.

Ноэль пустился бежать.

Кесслер, повернув налево и пройдя метров пятьдесят по слабо освещенной улице, вынул из кармана зеркальце и посмотрел назад. Журналист по-прежнему следовал за ним, Холкрофта же в поле зрения не было. Необходимо было действовать без промедления.

Слева открывался тупичок, предназначенный для парковки двух-трех автомашин. Цепь, ограждавшая его, указывала на то, что стоянка эта находится в частном владении. Сейчас машин на ней не было. В тупичке было пусто и темно. Очень темно. Идеальное место. Кесслер с трудом перешагнул через цепь и поспешил к стене в глубине тупика. Сунул руку в карман, чтобы извлечь один из припасенных пистолетов — первое оружие, которым ему предстоит воспользоваться в своей жизни. Вытаскивая его, он немного замешкался: глушитель зацепился за подкладку, и пришлось с силой потянуть за рукоять.

— Сюда! — позвал он достаточно громко, чтобы газетчик услышал его. — Здесь мы сможем поговорить, не попадаясь никому на глаза.

Журналист тоже перемахнул через цепь и пытался разглядеть его в темноте:

— Где вы?

— Здесь. — Эрих, подняв пистолет, ожидал приближения журналиста. Когда тот оказался на расстоянии нескольких шагов от него, Кесслер выстрелил в смутный силуэт — туда, где у того различалась шея. Пистолет с глухим звуком выплюнул гильзу. Свист воздуха, выходящего из пробитого горла журналиста, эхом отразился от стен окружающих стоянку домов. Газетчик упал. Эрих выстрелил еще раз, целясь жертве в голову.

Затем он скрутил с пистолета глушитель, обыскал одежду убитого и отшвырнул найденные бумажник и блокнот далеко в сторону. Вынул из левого кармана своего пальто второй пистолет, вложил его в начавшую костенеть руку репортера — так, чтобы указательный палец лежал на спусковом крючке.

Все так же стоя на коленях, Эрих разодрал у себя на груди рубашку и оторвал две пуговицы на пальто. Что было сил потер ладонью о грязный, пропитанный мазутом асфальт стоянки и вымазал себе лицо.

Теперь он был готов. Эрих поднялся с колен и подскочил к огораживающей стоянку цепи. Поначалу он не увидел Холкрофта, но вскоре заприметил его. Американец, замерший на мгновение под уличным фонарем, снова пустился бежать со всех ног.

Пора.

Кесслер опять подошел к убитому, нагнулся, взял его руку с зажатым в ней пистолетом в свою и, повернув оружие дулом в небо, нажал своим указательным пальцем на мертвый палец газетчика, лежащий на спусковом крючке. Пистолетный выстрел грянул громко, усиленный эхом каменных стен. Эрих еще дважды нажал на спуск, отпустил руку убитого и поспешно вынул из кармана собственный пистолет.

— Ноэль! Ноэль! -закричал он, прислоняясь спиной к стене и всем своим грузным телом оседая на асфальт. — Ноэль, где ты?

—Эрих?! О Господи!.. Эрих? -Голос Холкрофта раздался совсем неподалеку, через секунду еще ближе.

Кесслер навел свой пистолет, уже без глушителя, на вырисовывавшуюся перед ним во мраке гору мертвой плоти. Он должен был сделать еще один, последний выстрел — и он сделал его, как только в проеме между домами в слабом свете показался силуэт Холкрофта.

— Эрих!

— Я тут... Он хотел убить меня... Ноэль, он хотел убить меня!

Холкрофт наткнулся на цепь, перепрыгнул через нее и бросился к Кесслеру. Став подле него на колени, он выдохнул:

— Кто? Где?

— Вот там... Иоганн заставил меня носить при себе оружие... И вот я выстрелил. У меня не было выбора!

— С вами все в порядке?

— Похоже... Он шел за мной.Он знал про вас. «Где он?.. Где X.?.. Где Холкрофт?» — стал допытываться он. Он повалил меня наземь...

— О Боже! — Ноэль кинулся к распростертому в темноте телу и щелкнул вынутой из кармана зажигалкой, осветив труп. Он обыскал карманы верхней одежды убитого, перевернул тело и проверил карманы брюк:

— Черт! Ничего!

—Ничего? То есть как «ничего»?.. Ноэль, надо скорей выбираться отсюда, Подумайте о том, что нам предстоит завтра!

— Ни бумажника, ни прав, ничего!

— Завтра!Ноэль, мы должны думать о завтрашнем дне!

— Нет, о сегодняшнем! — проревел Холкрофт. — Они мне нужны сегодня'.

Кесслер помолчал несколько секунд. Потом тихо, точно отказываясь поверить догадке, заговорил:

— Так вы специально спланировали это... Холкрофт подскочил, но гнев его был ослаблен словами и тоном Эриха.

— Простите, — выдавил он. — Я не хотел причинить вам вреда. Я полагал, что контролирую ситуацию.

— Зачем вы это сделали?

— Затем, что они убьют ее, если обнаружат. Как уже убили Вилли Эллиса и... Ричарда Холкрофта. И многих других.

— Кто убил?

— Враги женевского договора. «Нахрихтендинст». Мне только нужен был один из них! Живым,черт бы его побрал!

— Помогите мне подняться, — попросил Кесслер.

— Неужели вы не можете понять?! — Холкрофт нащупал руку Эриха и рывком поднял его на ноги.

— Да, конечно, я понимаю. Но мне кажется, вам не следовало действовать в одиночку.

— Я хотел поймать одного, выбить из него имена остальных — даже если бы мне пришлось для этого выколоть ему глаза, — затем сдать его в полицию и попросить их помощи в поисках и охране моей матери.

— Теперь мы этого не можем сделать. Он мертв. У нас слишком много вопросов, но задать их некому. Однако нам может помочь Иоганн.

— Фон Тибольт?

— Да. Он сказал, что у него есть здесь, в Женеве, влиятельный друг. Первый заместитель префекта. Он велел, когда я найду вас, отвезти вас в «Эксельсиор». И зарегистрировать там под фамилией Фреска — не знаю, почему он выбрал именно ее...

— Это одна из тех, которыми мы уже пользовались, — объяснил Ноэль. — Он разыщет нас там?

— Да. Он занят последними приготовлениями к завтрашней встрече. В банке.

— В банке?

—Да, завтра все должно решиться. Именно это я и пытался вам сказать. Идем, нам нужно спешить. Здесь оставаться нельзя: кто-нибудь может появиться в любую минуту. Иоганн велел мне передать вам, что, если только ваша мать в Женеве, мынайдем ее. И защитим.

Кесслер, опираясь на руку Холкрофта, дошел до ограждающей стоянку цепи, оглянулся в темный проем между домами и содрогнулся.

— Не думайте больше об этом, — произнес Ноэль.

— Это было ужасно...

— Так было нужно.

Это правда, подумал Кесслер.

Хелден заметила пожилую женщину, которая сидела на скамье возле пристани, уставясь на воду и не замечая редких пассажиров и механиков, проходивших мимо нее к самолетам и обратно.

Подойдя поближе, Хелден разглядела лицо женщины:

резкие черты, высокие скулы, выгодно подчеркивавшие широко распахнутые глаза. Женщина пребывала в глубоком раздумье, где-то далеко отсюда. Она выглядела такой одинокой, так здесь не к месту...

Хелден, хромая, поравнялась со скамьей и взглянула женщине прямо в лицо. Господи! Если бы не возраст и не пол ее визави, она бы поклялась, что видит лицо Ноэля Холкрофта. Это была его мать!

Что она тутделает? Почему из всех точек на планете она показалась именно здесь?Ответ был очевиден: мать Ноэля тайно прилетела в Женеву!

Женщина подняла голову и, не обнаружив ничего интересного, отвела взгляд. Хелден поспешно, насколько ей позволяла рана, заковыляла по дороге к домику, служившему одновременно залом ожидания и радиодиспетчерской. Войдя внутрь, она обратилась к стоявшему за импровизированной стойкой мужчине, за спиной у которого располагались телефоны и радиоаппаратура:

— Женщина снаружи — кто она?

Тот оторвал взгляд от расписания, изучая ее.

— Здесь имен не называют, — наконец ответил он. — Вам бы следовало знать это.

— Но это страшно важно! Если она именно та, за кого я ее принимаю, то ей грозит большая опасность. Я говорю вам все это напрямую, так как знаю, что вы знакомы с доктором Литваком.

При этом имени мужчина вновь в упор взглянул на нее. Здесь, на Атерризаж Медок, явно, хоть и жили в постоянном риске и опасности, старались по возможности избегать того и другого. Доктор Литвак же, видимо, был клиентом, которому тут доверяли.

— Она ждет телефонного звонка, — проронил мужчина.

— От кого?

Он еще пристальнее осмотрел ее:

— От одного из наших летчиков, Le Chat Rouge.[35] У нее что, сложности с полицией?

— Нет.

— Тогда с кем? С корсиканцами? С мафией? Хелден помотала головой:

— Хуже.

— Вы подруга доктора Литвака?

— Да. Он заказал мне самолет из Невшателя. Можете проверить, если хотите.

— Мне это не нужно. Мы не хотим неприятностей. Увозите ее отсюда.

— Как? За мной должна прийти машина, чтобы отвезти к ресторану на берегу озера, где я смогу взять такси. Мне сказали, она подойдет в течение получаса.

— Нет, сейчас же. — Мужчина, глядя куда-то мимо нее, извлек из-под стойки ключи от машины. — Анри, иди сюда... А вы отправляйтесь и поговорите со старушкой. Скажите, что она должна уехать отсюда. Анри отвезет вас.

— Она может не послушать меня.

— Ей придется. Транспорт мы вам обеспечим. Хелден поспешно, насколько ей позволяла рана, вышла из диспетчерской. Миссис Холкрофт на скамейке не было. Хелден на мгновение охватила паника, но затем она увидела ее. Та стояла на опустевшем причале, неподвижная, залитая лунным светом. Хелден направилась к ней.

Пожилая дама обернулась на звук шагов, но с места не сдвинулась и не поздоровалась.

— Вы миссис Холкрофт, — заговорила первой Хелден. — Мать Ноэля.

При имени сына Альтина прижала руки к груди и, казалось, перестала дышать.

— Кто вы? — выдохнула она.

—Друг, — ответила Хелден. — Пожалуйста, верьте мне. Больше, чем вы думаете...

— Поскольку я ничего не думаю, здесь не может быть больше или меньше.

— Моя фамилия фон Тибольт.

— Тогда убирайтесь с глаз моих долой! — Слова эти прозвенели бичом в ночном воздухе. — Здешним людям заплачено, и они не позволят вам мешать мне. Они убьют вас при первой же попытке. Так что ступайте в свою волчью стаю!

— Я не принадлежу к «Вольфшанце», миссис Холкрофт.

— Достаточно того, что ваша фамилия фон Тибольт!

— Если бы я состояла в «Вольфшанце», то не подошла бы к вам так открыто. Надеюсь, вам это понятно.

— Мне понятно, что за мерзость вы собой представляете!..

— Всю свою жизнь я в той или иной форме ношу на себе это клеймо. Но вы ошибаетесь! Вы должны мне поверить. Вам нельзя тут оставаться — здесь вам грозит опасность. Я могу спрятать вас, помочь вам...

— Вы?Каким же образом? Поставив меня под дуло пистолета? Или швырнув под колеса машины?

— Прошу вас! Я знаю, что привело вас в Женеву. Я здесь по той же самой причине. Мы должны разыскать его и предупредить, пока еще не поздно. Снятие денег нужно остановить!

На какое-то мгновение, казалось, пожилая женщина замерла, пораженная словами Хелден. Но затем снова нахмурилась, видимо подозревая в этих словах какую-то ловушку.

— Их надо остановить? Или меня!Если так, то со мной это вряд ли удастся. Сейчас я позвоню в одно место — и по моему звонку сюда явятся мои люди. И если они убьют вас, мне будет все равно. Вы — всего лишь тридцатилетнее скопище лжи! Вы все! И вам не найти никого!

—Миссис Холкрофт! Я люблю вашего сына. Очень люблю его... и, если мы не разыщем его, он погибнет. Его убьют либо те, либо другие. Его не оставят в живых. Вы Должны это понять!

— Лгунья! — отрезала Альтина. — Вы все лжецы!

— Черт вас побери! — Не выдержав, Хелден сорвалась на крик. — Никто не придет к вам на помощь, кроме меня! Здешние люди хотят, чтобы вы уехали! А я, чтобы вы знали, хромая не от рождения: у меня в ноге пуля!И всадили ее в меня, когда я пыталась разыскать Ноэля! Вы понятия не имеете, что нам довелось пережить! Вы не имеете права...

В этот момент со стороны стоящего у воды домика диспетчерской донеслись звуки громкой перебранки. Две женщины услышали, как дежурный нарочито громко, чтобы им было слышно, отвечал кому-то:

— Мсье, вам сюда нельзя! Здесь нет никакой женщины, как вы описали! Прошу вас покинуть территорию...

— Не смейте мне приказывать! Она здесь! Хелден задохнулась. Этот голос преследовал ее всю жизнь.

— Это частное владение, мсье. Прошу вас покинуть его пределы!

— Откройте эту дверь!

— Что? Какую дверь?

— За вашей спиной!..

Хелден обернулась к Альтине Холкрофт:

— Мне некогда объяснять... Знайте лишь, что я ваш друг. Войдите в воду! Скройтесь из виду! Ну!

— Почему я обязана вам верить? — Та, в тревоге и нерешительности, смотрела мимо Хелден, в направлении, откуда доносились голоса. — Вы молодая и сильная. Вам ничего не стоит убить меня...

— Тот, кто явился сюда, хочет убить вас, — приглушенно проговорила Хелден. — Он уже пытался расправиться со мной.

— Кто он?

— Мой брат. Бога ради, тише! — Хелден схватила Альтину рукой за талию и силой заставила лечь на доски причала. Затем, стараясь действовать как можно мягче, подтащила ее к краю и осторожно опустила в воду, после чего проделала то же сама.

Альтина дрожала, молотила руками и кашляла, наглотавшись воды. Хелден, все так же обняв ее за пояс и работая ногами, поддерживала пожилую женщину на плаву.

— Не кашляйте! Нам нельзя шуметь. Перекиньте ремень вашей сумки через голову. Я помогу.

— Господи, что вы делаете?

— Тише!

Метрах в десяти от причала стояла на привязи небольшая моторная лодка. Хелден потянула Альтину за собой, решив укрыться в спасительной тени, отбрасываемой корпусом лодки. Они уже проплыли половину расстояния, отделявшего их от цели, когда раздался громкий треск выломанной двери — и сверкнул луч мощного фонаря. Сноп света выделывал замысловатые фигуры, пока несший фонарь светловолосый мужчина бежал к пирсу, потом замер и заскользил по воде.

Хелден напряглась из последних сил, почти в агонии, стремясь доплыть до лодки, но это ей никак не удавалось. Раненая нога бессильно повисла, намокшая одежда отяжелела и тянула ко дну.

— Попробуйте доплыть до лодки, — шепнула она Альтине. — А я поплыву назад... Он заметит меня и...

— Спокойно! — оборвала ее та, делая теперь руками быстрые гребки и облегчая бремя, тянущее Хелден ко дну. — Это тот самый человек. Ваш брат. У него пистолет. Скорей!

—Не могу!

— Нет, можешь!

Вместе, поддерживая друг друга, две женщины приближались к желанной цели.

Блондин стоял на причале. Луч его фонаря методично обшаривал поверхность воды. Через считанные секунды он упрется в них. И это будет не менее смертельно, чем лазерный луч — ибо в ту же секунду их настигнет рой пуль, и все будет кончено. Иоганн фон Тибольт был классным стрелком, и сестре его это было известно.

И вот слепящий луч почти настиг их. Корпус лодки был уже прямо над ними. Обе женщины инстинктивно погрузились с головой в воду и поднырнули под днище. Луч заскользил дальше. Они находились уже по ту сторону лодки. Одежда их запуталась в якорной цепи, за которую они держались, как за спасательный круг, наполняя измученные легкие воздухом.

Тишина. Чуть позже — шум шагов, поначалу медленных и задумчивых, затем набирающих темп, — когда Иоганн фон Тибольт сбежал с причала. Потом вновь скрип и удар двери и голоса:

— Куда она поехала?

— Вы спятили!

— Ты мертвец!

Эхо выстрела пронеслось над водой. Затем крик боли и второй выстрел. После чего наступила тишина.

Прошло несколько минут. Две женщины, стоя по горло в воде, залитые лунным светом, безмолвно глядели друг на друга. Глаза Хелден были полны слез. Пожилая женщина тронула ладонью ее лицо, но ничего не сказала.

Невыносимую тишину взорвал рев мотора, за которым последовал визг колес невидимой машины и шорох полетевшего из-под них гравия. Женщины согласно кивнули и, вновь поддерживая друг друга, поплыли обратно к пристани.

Когда они кое-как взобрались по лестнице и немного отдышались, стоя на коленях на досках причала, Альтина проговорила: