Инвер-Брасс (№1) - Рукопись Ченселора

— Зачем мне это делать?

— Я читал ваши книги.

— Так вы их читали, а не я. Для меня это не причина. — Это для меня причина. Мне пришлось пережить массу неприятностей, чтобы найти вас. — Мужчина заколебался, словно решая, стоит ли ему продолжать.

— Я вас слушаю.

— В каждой вашей книге рассказывается о событиях, которые, оказывается, в действительности происходили совсем не так, как это принято считать... И вот случилось нечто такое, что относится к категории событий, описываемых вами.

— Что именно?

— Умер человек, могущественный человек. Было объявлено, что он умер естественной смертью. На самом деле его убили.

Питер изучающе посмотрел на незнакомца:

— Заявите в полицию.

— Не могу. Если вы проверите мой послужной список и убедитесь, кто я такой, поймете почему.

— Но я писатель. Я пишу художественные произведения. Почему вы обратились ко мне?

— Я же сказал вам: потому что читал ваши книги. Я подумал, что надо написать роман об этом убийстве. Такой, какие вы пишите. Наверное, это единственная возможность рассказать обо всем.

— Роман, — подумал вслух Питер.

— Да.

— Беллетристика. — И опять в голосе Ченселора не было вопросительной интонации.

— Да.

— Но вы сказали, что все это произошло на самом деле, что это не выдумка, а факт.

— Я уверен, что это так. Однако не думаю” что смогу это доказать.

— Ив полицию вы тоже не можете обратиться.

— Нет.

— Идите в газету. Найдите хорошего репортера, который занимается уголовной хроникой. Таких десятки.

— Поверьте мне, ни одна газета за это дело не возьмется.

— Почему, черт побери, за это должен браться я?

— Если проверите, кто я такой, вы наверняка захотите это сделать. Мое имя Алан Лонгворт. В течение двадцати лет я был агентом ФБР по особым поручениям.

Пять месяцев назад ушел в отставку. Место моей бывшей работы — Сан-Диего... и некоторые населенные пункты к северу от этого городка. Сейчас я живу на Гавайях, на острове Мауи.

— Лонгворт? Алан Лонгворт? Не мог я где-то встречать ваше имя?

— Я бы не стал утверждать, что это исключено. Проверьте все, что я сказал Это единственное, о чем я прошу.

— Предположим, я сделаю это. И что потом?

— Я приду сюда завтра утром. Если вы захотите продолжить наш разговор прекрасно, если нет — я исчезну.

Незнакомец снова заколебался, но взгляд его по-прежнему говорил о неотложности дела, ради которого он здесь находился.

— Я проделал большой путь, — мягко проговорил он. — Я пошел на риск, хотя не должен был этого делать. Я нарушил данные много обязательства, и это может стоить мне жизни. Поэтому я вынужден просить вас еще об одном. Я хочу поставить условие, и вы непременно должны его выполнить.

— А если я не соглашусь?

— Тогда не стоит меня проверять. Не надо вообще ничего делать. Забудьте, что я был здесь, что мы с вами разговаривали.

— Но вы здесь были, и мы с вами говорили. Несколько поздновато вы ставите условия. Лонгворт немного помолчал:

— Вы чего-нибудь боялись в жизни? По-моему, настоящего страха вам испытать не пришлось. Странно, потому что пишите вы именно о страхе и, кажется, понимаете, что это такое.

— Вы не производите впечатление человека, которого легко напугать.

— Думаю, что нет. Мой послужной список может подтвердить это.

— О чем вы хотели просить? Что за условие?

— Можете спрашивать обо мне все, что хотите, говорите все что угодно, но, пожалуйста, не рассказывайте никому о нашей встрече и содержании нашего разговора.

— Вы с ума сошли! Что же мне тогда говорить?

— Уверен, вы что-нибудь придумаете. Вы же писатель.

— Это не означает, что из меня получится хороший лжец.

— Вы много путешествовали. Можете сказать, что просто слышали обо мне.

Пожалуйста, прошу вас.

Переминаясь с ноги на ногу на горячем песке, Питер пытался понять, что за человек этот незнакомец. Здравый смысл подсказывал, что надо повернуться и немедленно уйти прочь. Напряженное лицо и настороженные глаза незнакомца говорили о том, что он пустил в ход все самообладание, чтобы скрыть подлинные чувства. И во всем этом Питер ощущал какую-то опасность. Но чувства, и прежде всего любознательность, оказались сильнее здравого смысла и не позволили ему принять правильное решение.

— Кто тот человек, который умер? Который, по вашим словам, в действительности был убит?

— Сейчас я вам этого не скажу. Завтра, если только вы захотите продолжить наш разговор.

— Почему не сегодня?

— Вы известный писатель. Думаю, что к вам приходят много людей и говорят вам такие вещи, которые кажутся безумными. От некоторых из них вы, вероятно, стремитесь поскорее избавиться Мне не хочется, чтобы то же чувство возникло у вас и по отношению ко мне. Я хочу, чтобы вы убедились, что имеете дело с серьезным человеком.

Питер внимательно слушал Лонгворта. Все, что тот говорил, казалось разумным. Последние три года, после выхода “Рейхстага”, на приемах и в ресторанах незнакомые лица не раз загоняли его в угол или усаживались в кресла напротив и начинали рассказывать о невероятных событиях, которые, как они были уверены, непременно его заинтересуют. Если их послушать, то вокруг одни заговоры, а все люди потенциальные заговорщики — Ясно, — сказал Ченселор. — Ваше имя Алан Лонгворт. Двадцать лет вы занимали должность агента по особым поручениям. Пять месяцев назад ушли в отставку и поселились на Гавайях.

— На Мауи.

— Все это отражено в вашем досье.

При слове “досье” Лонгворт почему-то отпрянул:

— Да, должно быть отражено... в моем досье...

— Но ведь любой может узнать содержание вашего досье и потом выдать себя за вас. Назовите свои особые приметы.

— Я все думал: спросите вы о них или нет?

— В своих книгах я стараюсь быть убедительным, описывать события так, чтобы они шаг за шагом развивались логично, чтобы в повествовании не было пробелов. Если хотите меня убедить, заполните пробел в вашем рассказе.

Лонгворт перекинул куртку с правого плеча на левое, правой рукой расстегнул рубашку и распахнул ее. Через всю грудь, спускаясь ниже пояса, шел уродливый, кривой шрам.

— Думаю, нашим украшениям до этого далеко. Питер на мгновение вспыхнул от гнева. Но он понимал, что нет никакого смысла начинать разговор о ранах. Если Лонгворт был тем, за кого себя выдавал, то наверняка не пожалел времени, чтобы собрать всю необходимую ему информацию, в том числе и сведения о жизни Питера Ченселора.

— В котором часу вы придете завтра?

— Как вам удобнее?

— Я встаю рано — Я буду здесь рано.

— Скажем, в восемь.

— Хорошо, до завтра. — Лонгворт повернулся и быстро зашагал по пляжу Питер остался стоять на месте, наблюдая за удалившимся мужчиной. Боль в ноге куда-то исчезла. Весь день она беспокоила его, а тут вдруг пропала. Надо позвонить Джошуа Харрису в Нью Йорк, Сейчас на Восточном побережье только половина пятого. Время еще есть. У них в Вашингтоне был общий друг, юрист, который мог разузнать все об Алане Лонгворте. Он очень помог Ченселору во время работы над романом “Контрудар!”. Джошуа даже как-то пошутил, что тот может потребовать авторский гонорар Поднимаясь по ступенькам на веранду, Питер вдруг поймал себя на том, что торопится. Это было странное и в то же время приносившее какое-то особое удовлетворение, чувство, но объяснить его природу Питер был не в состоянии.

“...Случилось нечто такое... Умер человек, могущественный человек. Было объявлено, что он умер естественной смертью. На самом деле его убили”.

Питер рванулся через веранду к телефону.

* * *

Утреннее небо казалось сердитым. Мрачные облака повисли над океаном. Вот-вот хлынет дождь. Ченселор закончил все приготовления еще час назад. На нем бала нейлоновая куртка и брюки цвета хаки. Часы показывали семь сорок пять.

Значит, в Нью-Йорке сейчас без четверти одиннадцать. Джошуа обещал позвонить в семь тридцать — в десять тридцать по восточному времени. В чем причина задержки? Лонгворт придет ровно в восемь.

Питер налил себе еще одну чашку кофе, пятую за это утро.

Зазвонил телефон.

— Тебе попалась странная личность, Питер, — послышался в трубке голос Харриса.

— Почему ты так считаешь?

— Согласно сведениям, которыми располагает наш друг из Вашингтона, этот Алан Лонгворт сделал то, чего от него никто не ожидал: очень неудачно выбрал время для ухода в отставку.

— Он прослужил положенные двадцать лет?

— Едва-едва.

— Но пенсию-то он все-таки заработал?

— Безусловно. Однако такую, что на нее не проживешь. Необходимы дополнительные заработки, а у него их нет. Но не в этом дело.

— А в чем?

— У него прекрасный послужной список. Самое главное, Гувер лично выдвинул его в кандидаты на руководящие должности. В его досье имеется положительная характеристика, написанная рукой самого Гувера. При подобных обстоятельствах люди не уходят на пенсию.

— Но ведь, имея такие заслуги, он может получить какую угодно работу на стороне. Многие бывшие сотрудники ФБР так и делают. Видимо, он где-то работает, а бюро просто об этом не знает?

— Вряд ли. Они собирают самые подробные сведения на всех своих бывших сотрудников. И потом, как же он может где-то работать, если живет на Мауи? Там трудно найти что-нибудь подходящее. Во всяком случае, в его личном деле это никак не отражено. Нет, сейчас он ничем не занимается.

Питер посмотрел в окно. Из темных туч начал моросить дождь — Другие его данные проверили?

— Да, — ответил Харрис. — Место его последней службы в ФБР — Сан-Диего.

Вероятно, он был личным офицером связи Гувера с Ла-Йоллой.

— Ла-Йолла? Что это такое?

— Любимое место отдыха Гувера. Лонгворт отвечал за связь между Ла-Йоллой и Вашингтоном.

— А что удалось узнать о шраме?

— Он фигурирует как особая примета, но без каких-либо объяснений. Вообще эта часть личного дела вызывает сомнения. Например, отсутствуют данные двух Последних ежегодных медицинских обследований. Это очень странно.

— Значит, сведения о нем неполные, — размышлял вслух Питер. — Я хочу сказать, что по имеющимся данным трудно составить общее впечатление.

— Именно так, — согласился Джошуа.

— Когда он вышел в отставку?

— В марте. Второго марта.

Ченселор замер, пораженный услышанным. В последние годы он придавал датам особое значение. Он приучил себя искать логическую связь между ними, старался определить, нет ли здесь какой-либо взаимозависимости, не вытекают ли события одного дня из событий другого. Есть ли такая связь в данном случае? Почему так взволновал его март?

Через кухонное окно Питер увидел идущего под дождем к дому Алана Лонгворта и почему-то сразу вспомнил яркое, солнечное утро и себя, лежащего с газетой на горячем песке. Второе мая! Второго мая умер Гувер.

“Умер человек, могущественный человек. Было объявлено, что он умер естественной смертью. На самом деле его убили”.

— О господи! — прошептал в телефон Питер Они шли по пляжу под моросящим дождем вдоль самой кромки воды. Лонгворт не захотел разговаривать в доме или в каком-нибудь помещении, поскольку там могли быть установлены записывающие устройства Он был слишком опытным в таких делах человеком.

— Вы проверили мою личность? — спросил он Ченселора.

— Вы же знаете, что проверил, — ответил тот. — Я только что закончил телефонный разговор.

— Вы удовлетворены?

— Тем, что вы тот, за кого себя выдаете, тем, что у вас прекрасный послужной список и ваши способности отметил сам Гувер, тем, что вы действительно пять месяцев назад вышли в отставку. Все это подтвердилось.

— Я не говорил о том, что мне оказывал доверие сам Гувер...

— Это зафиксировано в вашем деле.

— Конечно, ведь я работал непосредственно на директора.

— Ваше последнее место службы Сан-Диего. Вы были офицером связи с Ла-Йоллой? Лонгворт мрачно улыбнулся:

— В Вашингтоне я провел больше времени, чем в Сан-Диего или Ла-Йолле, но подтверждения этому в моем личном деле вы не найдете.

— Почему?

— Директор не хотел, чтобы об этом знали.

— А почему не хотел?

— Я уже говорил вам, что работал непосредственно на него. Был его личным офицером.

— И за что же вы отвечали?

— За досье. За его собственные секретные досье. Я выполнял функции курьера. Ла-Йолла — не просто местечко на Тихоокеанском побережье...

— Все это выглядит загадочным и совершенно непонятным.

Светловолосый мужчина остановился:

— Так оно будет и в дальнейшем. Всю остальную информацию вам придется искать в другом месте.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.