Глава 38

Герхард Ланге наверху, в кабинете Ульриха Кесслера, уже терял терпение.

— Мюллер, — шипел он в рацию. — Отзовись же!

В маленьком приемнике шумели лишь помехи.

— Мюллер! — повторил бывший офицер «Штази». — Ответь!

Молчание.

Ланге оставил тщетные попытки. Толстяка, которому поручили стоять во дворе на страже, или убили, или захватили в плен, либо он плюнул на все и сбежал с поста. В любом случае рассчитывать Ланге и Степанович теперь могли только на себя.

На ковре у старинного стола лежало в неестественной позе тело Кесслера. Ланге бросил на него презрительный взгляд. Трусливый недалекий слабак свято верил, что они явились спасти его!

Что теперь? Ланге быстро обдумал, как действовать. Брандт велел им уничтожить команду ЦРУ, что следила за виллой Кесслера, убить самого Кесслера и сжечь дом. Оставьте полиции лишь кучку пепла, распорядился Брандт. О Вольфе Ренке никто ничего не должен узнать. Все как будто шло по плану. По крайней мере до тех пор, пока в холл не ворвался какой-то чокнутый и не убил Карика.

Бывший офицер «Штази» негромко выругался. По всей вероятности, кого-то из американских агентов Мюллер не принял во внимание. Теперь этот агент устроил им ловушку: перекрыл выход из дома, в котором валяется труп и хранится масса улик. Только сидеть сложа руки и ждать приезда полиции Ланге не намеревался. Подчиненные-неудачники Эриха Брандта жили недолго, он мог добраться до них даже в камерах берлинской тюрьмы.

«Нет, — твердо решил Ланге. — Во что бы то ни стало вырвемся со Степановичем из чертовой западни. В конце концов, мы в броне и неплохо вооружены. Но сначала доведем дело до конца. Если дотла вилла и не сгорит, то хотя бы сосредоточит на себе внимание и позволит нам уйти».

Он пожал плечами, снова взял канистру с бензином и, пятясь назад, к выходу, продолжил поливать горючей жидкостью ковер, занавески, мебель. Труп Кесслера был уже пропитан насквозь.

Бесшумно, как кошка, Рэнди Рассел поднялась по задней лестнице. Опустилась на небольшой площадке на пол и, взяв пистолет-пулемет на изготовку, приготовилась к стрельбе. Прямо перед ней была дверь, ведущая в главный коридор второго этажа. Из щели внизу лился желтый свет.

Рэнди нахмурилась. Выйди она из прикрытия, и ее тут же убьют, если увидят.

Чем-то запахло. Рэнди наморщила нос. Неужели бензин? Внутри дома? Она расширила глаза, догадавшись, в чем дело. Людям Ренке приказали сжечь виллу дотла, чтобы полиция не докопалась до хранимых здесь секретов.

Нахмурившись, Рэнди вскочила на ноги. Что бы она ни предприняла, действовать надлежало немедленно. Быстро и четко. Крепко держа «МП-5 СД» в правой руке, левой оперативница ЦРУ взялась за дверную ручку. Дверь стала медленно и с жутким скрипом отворяться — петли давно не смазывали.

Вперед! Сделав глубокий вдох, Рэнди ударила по двери ногой, выскочила в коридор. Перекатилась через плечо, отдаляясь от дверного проема, и встала на колено, уже беря на прицел верхнюю ступень парадной лестницы.

Внизу мелькнула тень. Мгновение спустя показался крупный темноволосый человек в черном. Он поворачивался, держа наготове пистолет.

«Опоздал, сукин сын», — злобно подумала Рэнди, спуская курок.

На лестницу устремился шквал пуль. Часть обрушилась на перила и мраморные ступени, в воздух взлетели фонтанчики искр. Темноволосого от мощных ударов по бронежилету отбросило в сторону. Он согнулся от неожиданности, прислоняясь к расшатанным пулями перилам, и вдруг взревел от ужаса, когда металлические прутья подались под его весом. Рэнди продолжала с ожесточением стрелять.

Отчаянно размахивая руками в напрасной попытке восстановить равновесие, раненый повалился во тьму за спиной. Пронзительный крик резко оборвался.

Рэнди выдохнула и наконец ослабила нажим на спусковой крючок. Пистолет-пулемет замолчал.

— Scheisse! — прогремело где-то рядом.

Проклятие!

Рэнди молниеносно повернулась, беря на мушку стройного человека с тонкими губами, появившегося на пороге кесслеровского кабинета. Этот тоже был в броне и в черном комбинезоне.

Но в руках держал не пистолет — оружие висело у него на спине, — а металлическую канистру с бензином. Их с Рэнди разделяли метров десять, не больше.

Злобно зарычав, человек отбросил канистру. Та, выплеснув часть бензина ему на штаны, поскакала в сторону по устланному ковром коридорному полу. Тонкогубый рывком вынул из кобуры на поясе полуавтоматический «вальтер».

На столь малом расстоянии пистолет показался Рэнди огромным. Человек выстрелил, и из дула вырвались белые языки пламени.

Пуля прошла аккурат мимо щеки Рэнди — настолько близко, что лицо обдало горячим воздухом. В ушах зазвенело. Рот заполнил солоноватый привкус свежей крови. Оперативница нажала на спусковой крючок, не целясь.

Одна из пуль угодила в канистру.

Та вздрогнула от сильнейшего удара и, щедро расплескивая бензин, взлетела вверх. На разорванном металле блеснула искра.

Горючее с глухим свистом воспламенилось. Огненные змейки с ошеломляющей скоростью помчались во все стороны по ковру.

Тонкогубый в ужасе уставился на вспыхнувшие штанины. Его лицо исказилось от страха, он отшвырнул «вальтер» и стал в панике бить по ногам руками. Из груди вырвался дикий вопль, когда огонь переметнулся на выпачканные бензином ладони и устремился по одежде к лицу. Буквально через секунду человек превратился в горящий факел. Пламя пожирало его заживо. Оглушительно вопя, он двинулся в сторону Рэнди.

Та, подавив в себе приступ тошноты и испуг, прицелилась и выстрелила умирающему в голову. Он безвольно повалился на окутанный густым едким дымом пол.

Кабинет Кесслера полыхал. Рэнди увидела сквозь желто-красные пламенные языки второй объятый огнем труп. «Кесслер, — подумала она мрачно. — Сгорает вместе с тайнами, которые могли вывести нас на убежище профессора Вольфа Ренке».

Следовало осмотреть убитого головореза. Рэнди отбросила пистолет-пулемет, поднялась на ноги, влетела, перебежав коридор, в одну из комнат для гостей, схватила с кровати толстое шерстяное одеяло и выскочила назад.

Огонь пылал с пущим задором, дым сгустился.

На бегу обмотав голову одеялом и закрыв глаза, Рэнди прыгнула в пламенную завесу. Жар едва коснулся ее.

Приземлившись прямо возле трупа, она сняла с головы одеяло, быстро затушила им огонь, поглощавший кожу и одежду мертвеца.

Кривясь от жгучей боли в пальцах, торопливо обшарила его карманы. Нашла изуродованный пламенем сотовый, обгоревшие документы, паспорт и бумажник и рассовала их по собственным карманам.

Огонь яростно ревел. Сверху обрушивались куски опаленной штукатурки. Стены вокруг, ковер, потолок — все устилал толстый пламенный слой.

Пора уходить.

Рэнди поспешно накрыла обгорелым одеялом голову, плечи и руки. Кашлянула от дыма, набившегося в легкие, выпрямилась и, устремляясь к главной лестнице, снова прыгнула сквозь огненный полог.

Пламя опять лизнуло ее. И на сей раз уцепилось за одеяло и одежду. Запахло жженой шерстью.

Выскочив к лестнице, Рэнди мгновенно скинула с себя одеяло, бросилась вниз и покатилась по полу, неистово хлопая ладонями по загоревшимся джинсам и куртке. Затушив их, снова вскочила и что было духу помчалась вниз, перепрыгивая то через две, то через три ступени. Огонь у нее за спиной бушевал все яростнее, нещадно расправляясь с дорогостоящей старинной мебелью, редкими книгами и шедеврами живописи.

Уже задыхаясь от кашля, Рэнди сбежала на первый этаж, вылетела из дома в спасительную зимнюю свежесть, перевела дух и повернула голову. Горел весь второй этаж виллы. Оранжево-красно-белое пламя колыхалось в диком танце, рвалось сквозь лопнувшие стекла и образовавшиеся в крыше дыры кверху, в черное небо.

В необъяснимом оцепенении Рэнди несколько долгих мгновений смотрела на ревущий ад. От осознания того, что минуту назад она была в полушаге от смерти, ее всю трясло. Прижав руки к карманам, в которых лежали обгорелые телефон и документы, она задумалась, стоило ли рисковать ради них жизнью. И вспомнила о трех погибших членах своей команды.

С губ Рэнди слетел вздох. Теперь она просто обязана разгадать зловещую загадку. Во имя товарищей.

Медленно, с тяжестью в ноющем сердце, Рэнди отвернулась от горящей вилы и шагнула во тьму.

Глава 39

К северу от Москвы

Владик Фадеев заехал на вершину холма, свернул вбок, погасил фары и заглушил мотор небольшой «Лады» российского производства. Работая на «Группу Брандта», он зарабатывал достаточно, чтобы купить машину поприличнее, но оставался верен старенькой «Ладе». Новые автомобили, особенно иномарки, привлекали к себе внимание. Снайпер же любил теряться в окружающем пространстве, сливаться с фоном.

Достав из футляра длинный фонарик, он раскрыл дверцу и ступил на твердую, промерзшую грунтовую дорогу. С минуту стоял на месте, светя вокруг фонарным лучом. Понять, как тут было дело, для него не составило труда. По следам на дороге было видно, в каком месте остановились машины Брандта. По стреляным гильзам — где открыли огонь.

Фадеев презрительно фыркнул. Оставлять за собой гильзы — непростительная небрежность. Профессионалы уходят бесследно. Впрочем, умозаключил он, наверное, ребята очень торопились.

В последнее время сероглазый немец Брандт, подгоняемый таинственным заказчиком, все время куда-то спешил, чаще обычного рисковал жизнью подчиненных. Фадеев нахмурился. Горячка до добра не доведет, подумалось ему. Не так надо работать. А как в былые времена, когда «Группа Брандта» выполняла заказы без суеты, с чувством, с толком. Сегодня аккуратно убрала политического диссидента, завтра — чьего-нибудь сильного конкурента в бизнесе. Тогда было совсем другое дело.

Он повернулся в ту сторону, где в сугробах на склоне холма темнели глубокие вмятины и поломанные ветви. По-видимому, именно здесь «УАЗ» свалился в овраг.

Фадеев достал из машины старенький «Токарев». Осматривать обломки разумнее было с ним, а не с любимой винтовкой «СВД», которая предназначалась для стрельбы с приличного расстояния, а не для того, чтобы добивать тяжелораненых. Именно это, по предположению Фадеева, ему и предстояло сейчас сделать.

Он засунул пистолет в карман маскировочной куртки и сначала медленно, а потом все более уверенно зашагал вниз по склону. У края оврага на миг приостановился, достал «Токарев» и осветил дно фонарем.

Обломки «УАЗа» кособоко лежали на куче булыжников метрах в десяти. В покалеченной ходовой части машины Фадеев насчитал более дюжины пулевых отверстий. В окнах лишь по краям поблескивали удержавшиеся на месте осколки.

Снайпер вздохнул.

Лезть в овраг в такую темень не очень-то хотелось. Лучше бы дождаться рассвета. В конце концов покойнику отсюда не уйти, а вместе с ним, соответственно, и его документам. Но приказ следует выполнить — Брандт в последние дни стал особенно нетерпеливым и не прощал подчиненным ни малейшего проступка. «Покончу с делом сейчас, — твердо решил Фадеев. — Зато потом смогу спокойно ехать в Москву, в свою теплую квартирку».

Светя фонариком перед собой, снайпер уверенно двинулся к джипу. Приблизился, вскарабкался на булыжник, оперся рукой на дверцу, выгнул шею, заглянул внутрь.

И в изумлении расширил глаза.

В машине никого не было. Ремень безопасности спокойно лежал на водительском сиденье отстегнутый. Что означало...

Фадеев обмер, почувствовав прикосновение холодного пистолетного дула к шее сзади.

— Брось оружие, — скомандовал решительный голос.

Ошалевший снайпер повиновался. «Токарев» выпал из руки и ударился о камень.

— Замечательно, — одобрил голос. — А теперь фонарь.

Фадеев снова выполнил указание, все еще не веря, что так глупо попался. Ни один из былых врагов ни разу не застигал его врасплох. Ему всегда выпадала роль охотника, не жертвы. Фонарь приземлился в снегу и уставился единственным ярким глазом на булыжники и низкий кустарник. Фадеев сглотнул — у него вдруг пересохло в горле.

— Отлично, — с нотками озорства воскликнул голос. — Глядишь, до утра протянешь.

— Чего тебе от меня надо? — прохрипел Фадеев.

— Много чего, — тут же ответил человек у него за спиной. — Начнем с элементарных вопросов. Но помни: в игре два железных правила. Первое: если расскажешь правду, я тебя не убью. Второе: если начнешь врать, прострелю глотку. Все понятно?

Фадеев быстро закивал.

— Разумеется, понятно.

— Вот и хорошо, — ответил неизвестный, плотнее прижимая дуло к шее пленника. — Тогда начнем...

Штаб противовоздушной обороны

Киев, Украина

Старшие офицеры, ответственные за безопасность воздушного пространства Украины, на совещании в бункере, под зданием Министерства обороны, сидели за полукруглым столом и внимательно слушали полковника, который рассказывал о последних новостях. Все, кто здесь собрался, командовали полками истребителей «Миг-29» и «Су-27», батареями ракет класса «земля — воздух» и радарными установками по раннему обнаружению вражеских самолетов.

— На ближайших к границе с нами истребительных и бомбардировочных базах скапливаются войска, — сообщил полковник с хмурым видом. — Мы перехватили несколько сообщений с воздуха и ответы диспетчеров, на основании которых сделали вывод: под Брянском, Курском, Ростовом и другими городами россияне готовятся к весьма подозрительным операциям.

Один из офицеров немного наклонился вперед.

— Но ведь нельзя полагаться исключительно на обрывки перехваченных данных, — заявил он.

— Конечно, нельзя, — согласился полковник. — Однако наши данные особенные: запросы летчиков из различных самолетов разрешить посадку. В каждом случае диспетчеры строго напоминали им о запрете выходить на радиосвязь, отдавали распоряжение следовать визуальным указателям, о которых экипажам сообщили перед вылетом.

— Что-то тут не так, — пасмурно согласился генерал-майор ПВО. Он командовал полком «Миг-29», базировавшимся под Киевом. — Ни один военачальник не отдаст такого приказа летчикам на учениях. Тем более зимой! Слишком велик риск. Такое впечатление, что россияне пытаются скрыть от нас секретные маневры.

Полковник, который вел совещание, кивнул.

— Вот именно, товарищ генерал. К тому же слишком уж перемещение масштабное. У границы собираются наземные, воздушные и ракетные войска... Огромное множество.

Последовало мрачное молчание. Выход на радиосвязь запрещают в исключительных случаях: когда не желают, чтобы о сосредоточении и распределении сил узнал перед боем враг. В мирное же время система радиосигналов более надежна и удобна и для авиации, и для танкистов, и для артиллерии, и для пехоты.

— Еще какие-нибудь признаки агрессии имеются? — спокойно поинтересовался командир зенитно-ракетных комплексов.

— Россияне проводят гораздо больше, чем обычно, приграничных самолетовылетов, — сообщил полковник. — И несколько раз «случайно» проникли на нашу территорию — улетели за пределы границы на двадцать — тридцать километров.

— Проверяют нас на вшивость, — высказал предположение другой генерал, плотный человек лет пятидесяти с небольшим. Он командовал радиолокационной станцией в Конотопе. — Хотят знать, насколько быстро мы засекаем проникнувший в наше воздушное пространство чужой летательный аппарат. Каждый раз, когда они «случайно» к нам заглядывали, у границы крутился самолет электронной разведки.

Он повернулся к седоволосому главнокомандующему ПВО, генералу-лейтенанту Лищенко. Тот слушал товарищей и пробегал глазами по предоставленным подчиненными записям.

— Каково ваше мнение, генерал?

Лищенко не ответил.

— Генерал?

Один из офицеров, что сидел рядом, протянул руку и осторожно прикоснулся к плечу Лищенко. Тот повалился на стол, с его головы стали клоками выпадать волосы. Кожу под ними покрывали жуткие язвы. Генерала затрясло, точно в лихорадке.

Вокруг испуганно заохали.

Полковник, который дотронулся до соседа, в ужасе взглянул на собственную руку и схватил трубку ближайшего телефонного аппарата.

— Соедините меня с медицинским центром! Срочно!

Час спустя низкорослый, не поддающийся описанию капитан ПВО стоял у окна своего тесного кабинета и со злорадным удовлетворением наблюдал суматоху во внутреннем дворе. Врачи и медсестры в биозащитных костюмах погружали в машины «Скорой помощи» перепуганных генералов. За последнее время заболело и погибло слишком много военачальников и ведущих политиков. Рисковать больше не желали: всех, кто присутствовал на сегодняшнем совещании, решили закрыть на строгий карантин.

Капитан улыбнулся. Три дня назад он вылил содержимое пузырька в обычный завтрак генерала Лищенко — тарелку с кашей. Результат столь безобидного поступка превзошел все ожидания капитана. Противовоздушную оборону Украины как будто обезглавили — полностью лишили командования в критический момент.

Капитан, проживавший на Украине, но русский по крови и преданный России, отвернулся от окна, снял телефонную трубку. И набрал секретный номер, который ему сообщили несколько недель назад.

— Да? — ответили на том конце провода.

— Говорит Рыбаков, — спокойно произнес капитан. — У меня хорошие новости.

Кремль

Российский президент Виктор Дударев взглянул на коренастого седоволосого человека и сдвинул брови.

— Говоришь, Кастилья собирается организовать встречу с союзниками, чтобы обсудить, как бросить нам вызов? Секретную? Ты уверен?

Алексей Иванов сдержанно кивнул.

— Наш человек из Белого дома прислал весьма подробный доклад. Источники в правительствах приглашенных государств сообщают то же самое.

— Когда?

— Остается менее двух суток, — ответил глава Тринадцатого управления.

Дударев встал из-за стола, прошел к окну. С минуту смотрел на освещенный фонарями двор, потом повернулся и снова взглянул на Иванова.

— Что конкретно известно американцам?

— Далеко не все, — заверил его Иванов. — В основном сплетни и догадки. — Он пожал плечами. — Но копают они глубоко и старательно, бросают на поиск ответов все силы.

Президент кивнул и смерил разведчика сердитым взглядом.

— Курьер с вариантом ГИДРЫ уже прибыл в США?

— Да, — с уверенностью ответил Иванов. — Сейчас он в Нью-Йорке, вот-вот отправится в округ Колумбия.

— Хорошо. — Дударев опять отвернулся к окну и, увидев в стекле свое кривое отражение, сильнее насупился. — Дай сигнал агенту: Кастилья должен уйти с дороги как можно быстрее. До секретной встречи с союзниками. — Он резко повернулся к Иванову. — Понятно?

— Так точно, — спокойно ответил тот. — Будет сделано.

Глава 40

21 февраля, посольство США, Берлин

Рэнди Рассел внезапно напряглась, почувствовав пробежавшую по телу волну нестерпимой боли. С несколько секунд ей было настолько дурно, что конференц-зал на третьем этаже, в котором она сидела, казался кроваво-красным. Лоб одновременно жгло и обдавало холодом. Рэнди медленно выдохнула заставляя себя расслабиться. Боль постепенно стихла.

— Немного неприятно, а? — весело спросил работавший при посольстве врач, закончив накладывать на рану шов.

— Если «немного неприятно», по-вашему, — сущий ад, тогда да, — ответила Рэнди.

Врач пожал плечами, уже поворачиваясь к столу, чтобы собрать инструменты.

— Если бы все было по-моему, мисс Рассел, мы разговаривали бы в больничном отделении неотложной помощи, — спокойно произнес он. — Ваших ушибов, легких ожогов и царапин с лихвой хватило бы троим крепким мужчинам, а вы молодая женщина.

Рэнди пристально посмотрела на него.

— Надеюсь, раны не слишком серьезные?

— Каждая в отдельности? Нет, — нехотя признался врач. — Но если вы уймете свою прыть и позволите организму определить, насколько сильно он поврежден в целом, сразу согласитесь лечь в больничную постель и подключить к себе капельницу с болеутоляющими.

— Я поняла: лучше продолжать бегать, — сказала Рэнди с кривой улыбкой. — Так я, пожалуй, и поступлю. Признаться честно, сидеть на месте и ничего не делать я терпеть не могу.

Врач фыркнул. Покачал головой, признавая поражение. И поставил на стол перед Рэнди пузырек.

— Пообещайте хотя бы, что, когда боль станет невыносимой, вы непременно выпьете две таблетки. Они облегчат ваши страдания.

Рэнди взглянула на бутылочку, снова на врача.

— А какие у них побочные эффекты?

— Незначительные, — ответил он, едва заметно улыбаясь. — В худшем случае почувствуете легкую сонливость. Но будьте осторожны, когда затеете что-нибудь грандиозное, вроде стрельбы из автоматического оружия, погони за бандитами или поджога дорогих вилл, — добавил он на прощание.

— Хорошо, — спокойно ответила Рэнди.

Когда дверь за врачом закрылась, оперативница ЦРУ бросила пузырек в ближайшее мусорное ведро, поднялась со стула и, прихрамывая, прошла к Курту Беннету, главе специальной аналитической команды из Лэнгли. Беннет все пытался узнать, какой системой связи пользуется Вольф Ренке — ломал голову над комбинацией цифр, которую успела установить погибшая команда Рэнди, и над теми номерами, какие удалось извлечь из памяти изуродованного огнем сотового.

Рэнди взглянула через плечо Беннета на компьютерный экран, на котором пестрела мешанина цифр и символов. Некоторые были соединены непрерывными, другие — пунктирными линиями. Остальные стояли отдельно.

— Как дела? — осторожно поинтересовалась Рэнди.

Аналитик посмотрел на нее. Глаза у него были красные от усталости, но ярко блестели за толстыми линзами очков в металлической оправе.

— Кое-что проясняется. Сеть создавал великий мастер. Масса тупиков, петель. Впрочем, я как будто подхожу к разгадке.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне удалось установить, что несколько номеров зарегистрированы в разных государствах, — сообщил Беннет. — В Швейцарии, России, Германии и Италии.

Рэнди нахмурилась.

— Ты уже знаешь, какое отношение ко всем этим странам имеет Ренке?

— Пока нет, — ответил эксперт. — Большинство телефонных счетов, по-моему, фальшивые. Своего рода электронные аналоги почтовых ящиков, которые арендуют люди, скрывающиеся под выдуманными именами.

— Черт!

— Но все не столь безнадежно, — уверил Рэнди Беннет, приподнимая бровь. — Предположим, ты находишь этот существующий в действительности почтовый ящик. Что будешь делать дальше?

— Организую слежку за любым, кто подойдет к ящику и вынет из него корреспонденцию, — сказала Рэнди. — И попытаюсь выяснить, от кого приходят письма.

— Вот именно. — Аналитик блеснул белозубой улыбкой. — С электронными устройствами, в данном случае с телефонами, можно проделывать то же самое. Определять номера звонящих, выходить на новые счета и так далее.

— Сколько вам потребуется времени, — негромко спросила Рэнди, — чтобы выследить основные номера?

— Трудно сказать, — ответил Беннет, пожимая плечами. — Может, еще несколько часов. А может, двое суток. Все зависит от того, как часто негодяи будут выходить на связь. Чем чаще, тем для нас лучше.

Рэнди кивнула.

— Тогда внимательнее за ними следи, Курт, — решительно сказала она. — Я обязана выяснить, где прячется Ренке. Как можно быстрее.

В зал вошла еще одна агент ЦРУ. Рэнди повернула голову.

— В чем дело?

— В Лэнгли вроде бы установили имя человека, которого ты убила в доме Кесслера, — быстро проговорила агент. — Обгоревший паспорт, естественно, оказался фальшивым, но уцелевший кусок фотографии удалось сравнить с другим снимком, который давно хранится в наших архивах.

— Покажи, — выпалила Рэнди, хватая из рук коллеги лист бумаги с пометкой «Совершенно секретно», только что полученный из штаба ЦРУ. Вверху располагалось давнее черно-белое изображение темноволосого человека в форме. Рэнди сравнила его с запечатлевшимся в памяти образом головореза, который всего несколько часов назад так страстно жаждал ее убить. И кивнула.

Ее взгляд скользнул ниже.

— Герхард Ланге, — прочла она вслух. — Бывший капитан госбезопасности Восточной Германии. После объединения арестован правительством Бонна по обвинению в нескольких политических убийствах, совершенных в Лейпциге, Дрездене и Восточном Берлине. Вскоре освобожден за недостаточностью улик. По одной из версий, месяц спустя эмигрировал в Сербию и в период с 1990 по 1994 год работал консультантом по внутренней безопасности при режиме Милошевича. Затем опять эмигрировал — в Россию. Других сведений нет. Так-так-так, — пробормотала она. — Выходит, наш несравненный доктор Вольф Ренке предпочитает работать с бывшими соотечественниками. Сколько же бандитов из «Штази» в его распоряжении в общей сложности?

Кельн

Бернхард Хайхлер сидел за письменным столом в своем кабинете в Федеральном ведомстве по защите конституции. И смотрел рассеянным взглядом на экстренные доклады из Берлина — бумаги, которые могли с поразительной легкостью обернуться для него сущим кошмаром. Из его груди вырвался стон, но он тут же заставил себя умолкнуть, испугавшись, что его кто-нибудь услышит.

В три часа ночи здание ведомства почти пустовало. Работали в это время лишь дежурные канцелярские служащие да контрразведчики. Хайхлер был приверженцем установленных порядков и обычно не любил пускать чрезмерным усердием пыль в глаза. Разумеется, его решение остаться на работе дольше, чем требовалось, якобы чтобы изучить материалы по расправе с тремя американскими агентами ЦРУ, вызвало у сотрудников определенные подозрения.

Но догадаться, что за причина заставила Хайхлера изучить отчеты полиции раньше других, никто пока не мог.

Он еще раз перечитал бумаги, до сих пор не веря собственным глазам. Полиции удалось установить, что фургон церэрушников обстреляли из оружия, которое нашли — вместе с еще шестью трупами — в подожженном доме высокопоставленного чиновника из Бундескриминальамт и в его дворе. Хайхлер сглотнул, почувствовав во рту кислый привкус желчи. Он и подумать не мог, что вляпался в столь серьезную переделку.

Затрезвонил телефон — непривычно громко в ночной тишине кабинета. Хайхлер вздрогнул и схватил трубку.

— Да? В чем дело?

— Звонят из Америки, герр Хайхлер, — сообщил оператор. — Герр Эндрю Коутс, старший помощник директора ЦРУ. Желает побеседовать с кем-нибудь из начальства.

— Соединяй, — резко велел Хайхлер. — Алло?

— Бернхард? — послышался из трубки знакомый голос. Эндрю Коутс был связующей нитью между Центральным разведывательным управлением США и путаной сетью германских разведывательных органов и служб внутренней безопасности. С Хайхлером он общался весьма часто. — Как я рад, старик, что ты все еще на работе! Послушай, у меня хорошие новости. Одна наша оперативница из той наблюдательной команды уцелела. Более того, сумела раздобыть ценные сведения, при помощи которых мы, уверен, выйдем на заказчиков нападения...

Хайхлер дослушивал Коутса в холодном поту. А когда тот наконец положил трубку, с несколько минут сидел, глядя в пустоту перед собой и не двигаясь.

Потом, медленно и неохотно, трясущейся от страха рукой набрал телефонный номер. Если американцы накроют тех, кто заказал убить агентов, то непременно выйдут и на него. Ему не оставалось ничего другого. Совершенно ничего.

Глава 41

Москва

Константин Малкович сидел в своей роскошной квартире с видами на финансовый район Китай-город, умиротворенно завтракая. Попивал чай и просматривал краткие отчеты от брокеров на товарных биржах США и Азии. Впервые за несколько последних дней ему выдалась возможность сосредоточить внимание на делах своей необъятной финансовой империи. Брандт наконец схватил американцев — Смита и Девин, вчерашние новости из Берлина тоже изрядно порадовали.

ГИДРЕ вернули безопасность.

На пороге неслышно появился слуга с телефоном в руке.

— Звонит господин Титов.

Малкович недовольно скривился. Титов в его отсутствие управлял московскими офисами. Зачем ему понадобилось тревожить босса ни свет ни заря, неужели нельзя было дождаться его в доме Пашкова? Миллиардер взял трубку.

— Да, Кирилл. Какие проблемы?

— Мы получили электронное сообщение, адресованное лично вам, — сообщил Титов. — С пометкой «срочно». Я подумал, надо поставить вас в известность.

Малкович насилу подавил в себе злость. Как большинство россиян, взращенных в условиях советской системы, Титов зачастую нуждался в подробных указаниях свыше, не мог выходить из затруднительных положений самостоятельно.

— Ладно, — произнес Малкович, вздохнув. — Прочти письмо.

— К сожалению, не могу, — осторожно ответил Титов. — Оно закодировано программой «МОНАРХ».

Малкович сдвинул брови. К помощи шифра «МОНАРХ» его партнеры и подчиненные прибегали в крайне редких случаях, когда пересылали сверхсекретные и противозаконные сведения. Только сам Малкович и кое-кто из наиболее надежных его приближенных могли расшифровать такие сообщения.

— Понятно, — сказал он, помолчав. — Правильно сделал, что позвонил.

Закончив разговор, миллиардер тотчас поднялся из-за стола, вернулся в кабинет, сел за компьютер, открыл письмо и расшифровал его, запустив соответствующую программу. Сообщение написал один из его основных агентов в Германии, человек, который следил за шпионами Малковича, внедренными в наиболее важные правительственные министерства и управления.

Читая послание, миллиардер все сильнее тревожился. Группу убийц, направленную в Берлин Брандтом, уничтожили. Хуже того, они не справились с поставленной перед ними задачей. Американцы продолжали поиски Ренке. Над ГИДРОЙ нависла более серьезная опасность, чем когда бы то ни было.

Малкович задумался о том, как среагирует на новость российский президент. И скривился. Дударев прямо заявил ему, какая в случае неудачи его постигнет участь. У Кремля свои источники информации, и рано или поздно известие из Берлина дойдет и до президента РФ. А он уже готовится ввести войска на территорию соседствующих стран и больше других боится провала.