По Мандельштаму, получается, что произведение – своего рода рояль, хранящий в себе смысловое богатство мировой культуры, и стихотворение живо той вязью культурных ассоциаций, которые извлекаются из него воспринимающим сознанием. «В ходе чтения читатель по объему информации в пределе должен приближаться к автору, автор же выступает как лицо, которое в процессе порождения соединяет свой текст со своим и чужими предшествующими текстами»[35].
С целью объединения авторского и читательского сознания Мандельштам ведет поиск новой интегрирующей целостности, выходящей за пределы наличного текста. Мандельштам пишет: «… нас путает синтаксис. Все именительные падежи следует заменить указующими направление дательными» (2, 254). То есть стихи – указание к действию, или партитура, ждущая исполнителя. Текст не может быть завершен в себе – точку ставит не автор, а читатель. Чтение требует активного, прямого сотворчества. Собственно, стихотворение вообще существует не на бумаге, а в том пространстве культурной памяти, которое объединяет поэта и читателя.
Как же тогда выглядит в интерпретации позднего Мандельштама процесс сочинения? Здесь Мандельштам прибегает к музыкально-исполнительской метафоре: «Когда дирижер вытягивает палочкой тему из оркестра, он не является физической причиной звука. Звучание уже дано в партитуре симфонии, в спонтанном сговоре исполнителей, в многолюдстве зала и в устройстве музыкальных орудий» (2, 122). Однако, «дирижерская палочка» есть, по мнению Мандельштама, «танцующая химическая формула, интегрирующая внятные для слуха реакции <…> содержит в себе качественно все элементы оркестра» (2, 240).
Таким образом, читатель, собеседник, реципиент как бы втягивается в систему произведения, становится не только воспринимающим субъектом, но и интерпретатором, исполнителем, то есть сотворцом текучего смысла произведения, а поэт – соответственно – трактуется на как творец, а, скорее, как «дирижер» смыслов.
Поскольку художественное произведение разворачивается во времени (в соответствии с волновым принципом) и в то же время существует в пространстве (в соответствии с природой частицы), то пространственно-временные координаты, заложенные в тексте, по Мандельштаму, подвергаются любопытным метаморфозам. Суть этих метаморфоз в том, что в одном пространственном континууме могут совмещаться несколько временных пластов, как бы наложенных друг на друга. Объясняя механизмы этого наложения, поэт прибегает к сравнению: «Если бы залы Эрмитажа вдруг сошли с ума, если бы картины всех школ и мастеров вдруг сорвались с гвоздей, смесились и наполнили комнатный воздух футуристическим ревом и неистовым красочным возбуждением, то получилось бы нечто подобное Дантовой “Комедии”» (2, 252).
Более того, Мандельштам формулирует тезис, чрезвычайно важный для понимания его концепции времени и сути его поздней поэтики: «Время для Данта есть содержание истории, понимаемой как единый синхронистический акт, и обратно: содержание есть совместное держание времени – сотоварищами, соискателями, сооткрывателями его. Его (Данта. – Л.К., Е.М.) современность неистощима, неисчислима и неиссякаема. Вот почему Одиссеева речь <…> обратима и к войне греков с персами, и к открытию Америки Колумбом, и к дерзким опытам Парацельса, и к всемирной империи Карла Пятого» (2, 254–255). Не случайно Мандельштам называет великие произведения прошлого «снарядами для уловления будущего. Они требуют комментария в Futurum» (2, 254).
По сути дела, в «Разговоре о Данте», были теоретически осмыслены художественные открытия, сделанные ранее, и понятийно оформлено художественное мышление, которое по-новому структурировало субъектно-объектные, пространственно-временные и причинно-следственные отношения в стихе. Все это закономерно приводило к изменению облика стихов: форма произведения становилась своего рода средостением между «буквенницей» – стихотворением как «готовым продуктом» – и читательским восприятием.
Примечания
1
См.: Гинзбург Л. Поэтика ассоциаций // О лирике. М., 1974. С. 311–397; Левин Ю. И., Сегал Д. М., Тименчик Р. Д., Топоров В. Н., Цивьян Т. В. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Russian Literature. 1974. № 7/8. P. 47–82.
2
Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 253.
3
Подробнее см.: Кихней Л. Г. Акмеизм: Миропонимание и поэтика. М., 2001. С. 35–66.
4
Мандельштам О. Сочинения: в 2 т. / сост. П. М. Нерлера, С. С. Аверинцева. М., 1990. Т. 2. С. 142. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте монографии.
5
Хайдеггер М. Исток художественного творения // Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. М., 1993. С. 92, 102.
6
Померанц Г. Страстная односторонность и бесстрастие духа. М.; СПб., 1998. С. 390.
7
Лосев А. Ф. История античной эстетики. Т. 1. М., 1963.
8
Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной церкви. Догматическое богословие. М., 1991. С. 229.
9
Цит. по: Марголина С. М. Мировоззрение Осипа Мандельштама. Marburg, 1989. С. 24.
10
Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной церкви. Догматическое богословие. М., 1991. С. 240.
11
Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988. С. 486.
12
Лосев А. Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993. С. 910.
13
Паперно И. О природе поэтического слова. Богословские источники спора Мандельштама с символизмом // Литературное обозрение. 1991. № 1. С. 31.
14
Лосев А. Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993. С. 909.
15
Лосев А. Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993. С. 910.
16
Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988. С. 495–496.
17
Лосев А. Ф. Философия имени // Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 38.
18
Ср.: Мукаржовский Я. Структуральная поэтика. М., 1996. С. 125.
19
Левин Ю. И. О соотношении между семантикой поэтического текста и внетекстовой реальностью (заметки о поэтике О. Мандельштама) // Russian Literature. 1975. № 10/11. P. 147–160.
20
Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики // Труды по языкознанию. М., 1997. С. 99—100.
21
Флоренский П. А. Строение слова // Контекст – 1972. М., 1973. С. 351.
22
Флоренский П. А. Строение слова // Контекст – 1972. М., 1973. С. 357.
23
Булгаков С. Н. Философия имени. Изд. второе, стереотипное. СПб., 2008. С. 41–42.
24
Шпет Г. Г. Сочинения. М., 1989. С. 366.
25
Лосев А. Ф. Философия имени // Лосев А. Ф. Из ранних произведений.
М., 1990. С. 39.
26
Лосев А. Ф. Философия имени // Лосев А. Ф. Из ранних произведений.
М., 1990. С. 47.
27
Хайдеггер М. Исток художественного творения // М. Хайдеггер. Работы и размышления разных лет. М., 1993. С. 53–54.
28
Мукаржовский Я. Структуральная поэтика. М., 1996. С. 76.
29
Лотман Ю. Ян Мукаржовский – теоретик искусства // Мукаржовский Я. Структуральная поэтика. М., 1996. С. 23.
30
См.: Левин Ю. Заметки к «Разговору о Данте» О. Мандельштама // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1972. XV. P. 184–197; Ronen O. An approach to Mandelstam. Jerusalem, 1983; Рудаков С. Б. О. Э. Мандельштам в письмах С. Б. Рудакова к жене (1935–1936) // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 1993 год. СПб., 1997.
31
Успенский Б. Анатомия метафоры у Мандельштама // Успенский Б. Поэтика композиции. СПб., 2000. С. 325.
32
Хайдеггер М. Исток художественного творения // Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. М., 1993. С. 78–79.
33
Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М., 1986. С. 185.
34
Генис А. Метаболизм поэзии. Мандельштам и органическая эстетика // Генис А. Сочинения: в 3 т. Т. 2. Расследования. Екатеринбург, 2003. С. 311–329.
35
Фатеева Н. А. Типология интертекстуальных элементов и связей в художественной речи // Известия АН. Серия литературы и языка. 1998. Т. 57. № 5. С. 38.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.