Мой муж тогда был на военной службе. Она сильно заболела, и мы отдали ее в специальную больницу. Хуже всего было то, что я не могла ее видеть, пока она была там. У нее началась кома, и она из нее так и не вышла. Они спросили, не возражаю ли я против вскрытия, и я дала согласие — быть может, когда-нибудь это кому-то поможет. И они сделали вскрытие и сказали мне, что это был милиарный туберкулез. Это было в ее крови. А когда мой муж уходил на службу, то ко мне перешел жить мой отец. После смерти дочери мы все прошли обследование, и у отца обнаружилась большая каверна на одном легком, а у меня тоже были поражения, но меньше. Мы оба тогда попали в санаторий. Никакой операции мне не делали, я пробыла там около трех месяцев, и единственным лечением был постельный режим и уколы. А впоследствии я там лежала каждый раз перед родами и после них. Так что после рождения младшего, в 53-м году, я лежала там в последний раз.
      ВРАЧ: А дочь была вашим первым ребенком?
      ПАЦИЕНТКА: Да.
      ВРАЧ: И это была единственная ваша девочка. Наверное, это было нелегко. Как вы оправились от этого?
      ПАЦИЕНТКА: Да, это было очень тяжело.
      ВРАЧ: Что дало вам силу?
      ПАЦИЕНТКА: Молитва, возможно, более, чем все другое. Были только дочурка и я, то есть у меня никого и ничего не было, кроме нее. Ей было три месяца, когда муж уехал на службу. Она была просто... ну, вы понимаете, я жила только ради нее. Я не верила, что вынесу это. Но вынесла.
      ВРАЧ: А теперь, когда от вас ушел муж, вы живете ради сыновей.
      ПАЦИЕНТКА: Да.
      ВРАЧ: Должно быть, вам очень тяжело. Что же вас спасает, когда у вас меланхолия или депрессия из-за болезни, — религия, молитвы? Что вам помогает?
      ПАЦИЕНТКА: Молитвы, я думаю, в первую очередь.
      ВРАЧ: Думаете ли вы или разговариваете с кем-нибудь о том, что будет, если вы умрете от этой болезни, или... вы о таких вещах не думаете?
      ПАЦИЕНТКА: Правду сказать, не часто. Кроме этой женщины, моей подруги; мы с ней обо всем говорим, о самом серьезном; а больше ни с кем я не разговариваю.
      СВЯЩЕННИК: Приходит ли вас навещать ваш священник или вы ходите в церковь?
      ПАЦИЕНТКА: Ну, в церковь я ходила раньше. А потом я стала чувствовать себя плохо; я еще за несколько месяцев до того, как поступила сюда, перестала ходить в церковь. Слишком трудно это было. Но...
      СВЯЩЕННИК: А к вам священник приходит?
      ПАЦИЕНТКА: Священник приходил ко мне, когда я была еще в той больнице, дома, перед тем как сюда попасть. А потом он приходил еще раз. Я как-то неожиданно решилась приехать сюда, так что он не успел навестить меня перед отъездом. А здесь, недели через две или три после госпитализации ко мне приходил отец Д.
      СВЯЩЕННИК: Ваша вера, однако, питалась главным образом от вашего частного, домашнего источника. Вы ведь не имели возможности поговорить с кем-нибудь в церкви?
      ПАЦИЕНТКА: Не имела.
      СВЯЩЕННИК: Но эту роль играла ваша подруга.
      ВРАЧ: По вашим словам можно было предположить, что она стала вашей подругой сравнительно недавно. Наверное, вы переехали в этот двухквартирный дом, или это она переехала?
      ПАЦИЕНТКА: Я знакома с ней... около... да, около полутора лет.
      ВРАЧ: Только и всего? Это удивительно! Как же вы так быстро подружились?
      ПАЦИЕНТКА: Да я и сама не знаю. Это и вправду трудно объяснить. Она сказала мне, что всю свою жизнь мечтала о сестре, а я и говорю ей, что мне тоже всегда хотелось иметь сестру; что у меня только брат. Она тогда и говорит: «Что ж, кажется, мы нашли друг друга, и теперь у тебя есть сестра, и у меня тоже». Ей достаточно просто войти в комнату, и мне становится хорошо, да, я чувствую себя с ней как дома.
      ВРАЧ: А сестры у вас никогда не было?
      ПАЦИЕНТКА: Нет. Только брат и я.
      ВРАЧ: Только один брат. А какие у вас были родители?
      ПАЦИЕНТКА: Отец с матерью развелись, когда мы были совсем маленькие.
      ВРАЧ: Как, совсем маленькие?
      ПАЦИЕНТКА: Мне было два с половиной, а брату около трех с половиной лет. Нас воспитывали дядя и тетя.
      ВРАЧ: Как они к вам относились?
      ПАЦИЕНТКА: Замечательно.
      ВРАЧ: Что же ваши настоящие родители?
      ПАЦИЕНТКА: Мама еще жива. Она живет в нашем городе, а отец умер вскоре после того санатория.
      ВРАЧ: То есть он умер от туберкулеза?
      ПАЦИЕНТКА: Да.
      ВРАЧ: Понятно. А кто вам ближе всех, как вы считаете?
      ПАЦИЕНТКА: Пожалуй, дядя и тетя, они были мне настоящими отцом и матерью. Мы жили у них с самого детства. И никогда... понимаете, они говорили, что они нам дядя и тетя, но на самом деле они были как родители.
      ВРАЧ: В этом нет никакой фальши. Они были искренни.
      ПАЦИЕНТКА: Да, конечно.
      СВЯЩЕННИК: Они сейчас живы?
      ПАЦИЕНТКА: Нет. Дядя умер несколько лет назад. А тетушка еще жива. Ей восемьдесят пять лет.
      СВЯЩЕННИК: Она знает о вашей болезни?
      ПАЦИЕНТКА: Да.
      СВЯЩЕННИК: Вы поддерживаете с ней контакты?
      ПАЦИЕНТКА: Да, конечно, поддерживаю. Она-то сама не очень здорова. В прошлом году из-за артрита позвоночника она лежала в больнице. Я даже не уверена была, что она выздоровеет. Но она справилась с болезнью и сейчас неплохо себя чувствует. У нее своя маленькая квартирка, она живет там сама и обходится без чьей-либо помощи. Я считаю, что она молодец.
      ВРАЧ: Восемьдесят четыре?
      ПАЦИЕНТКА: Восемьдесят пять.
      ВРАЧ: Скажите, какие у вас средства? Вы работаете?
      ПАЦИЕНТКА: Я работала неполный рабочий день, пока не поступила сюда.
      ВРАЧ: Это было в апреле?
      ПАЦИЕНТКА: Да. Но муж хорошо нас обеспечивает.
      ВРАЧ: То есть вы не зависите от своего заработка?
      ПАЦИЕНТКА: Нет.
      ВРАЧ: Ваш муж с вами как-то общается?
      ПАЦИЕНТКА: Ну, он навещает мальчиков, когда хочет, и это всегда... ну, я всегда чувствую, что, когда он хочет их навестить, это ему нужно. Он тоже живет в нашем городе.
      ВРАЧ: Он женился второй раз?
      ПАЦИЕНТКА: Да, он женился второй раз где-то через год после того, как ушел.
      ВРАЧ: Он знает о вашей болезни?
      ПАЦИЕНТКА: Да.
      ВРАЧ: Все знает?
      ПАЦИЕНТКА: Я, по правде сказать, не уверена. Я думаю, он ничего не знает, кроме того, что рассказывают сыновья.
      ВРАЧ: А у вас с ним разговоров не бывает.
      ПАЦИЕНТКА: Не бывает.
      ВРАЧ: Понятно. Так вы его и не видели ни разу?
      ПАЦИЕНТКА: Не говорила с ним. И не... не видела его.
      ВРАЧ: Скажите, какие еще части вашего тела сейчас поражены?
      ПАЦИЕНТКА: Вот здесь есть опухоль, и вот в этом месте на печени. И очень большая опухоль на ноге, она разрушила почти всю кость, и они поставили мне стержень в ногу.
      ВРАЧ: Это было весной или летом?
      ПАЦИЕНТКА: В июле. А кроме того, у меня же еще опухоль на яичнике; и они до сих пор не могут установить, где это началось.
      ВРАЧ. Я понимаю. Они знают, что опухоли теперь есть в разных местах, но не знают, в каком месте была первая. Понятно. Что является для вас самым худшим в этой злокачественной болезни? Насколько она мешает нормальной жизни и деятельности? Например, можете ли вы ходить хоть немного?
      ПАЦИЕНТКА: Не могу. Только с костылями.
      ВРАЧ: Вы можете ходить по дому на костылях?
      ПАЦИЕНТКА: Могу, но и только. Если нужно что-то делать, например приготовить еду, то это очень трудно.
      ВРАЧ: Чем еще это плохо?
      ПАЦИЕНТКА: Ну, я даже не знаю...
      ВРАЧ: Кажется, вы говорили наверху, что у вас бывали сильные боли.
      ПАЦИЕНТКА: Бывали.
      ВРАЧ: И теперь бывают?
      ПАЦИЕНТКА: Знаете, когда проходит столько месяцев, то просто научишься жить с этой болью. Когда болит так, что нельзя выдержать, то я прошу дать мне что-нибудь. Но вообще я никогда не любила принимать лекарства.
      ВРАЧ: Г-жа С. производит на меня впечатление человека, который вытерпит долгую и мучительную боль, прежде чем попросит помощи. Точно так же она длительное время ждала и смотрела, как растет опухоль, прежде чем обратилась к врачу.
      ПАЦИЕНТКА: Это всегда было для меня самой трудной проблемой.
      ВРАЧ: У вас есть недоразумения с сестрами? Говорите ли вы им, когда вам что-то нужно? И знаете ли вы, какая у вас репутация как у пациента?
      ПАЦИЕНТ (шутливо): По-моему, вам лучше спросить об этом у сестер.
      СВЯЩЕННИК: О, это легко; но мы интересуемся вашим мнением.
      ПАЦИЕНТКА: Я, правда, не знаю. Мне кажется, что я могу ужиться с каждым.
      ВРАЧ: Я тоже так думаю. Но, быть может, вы слишком мало просите.
      ПАЦИЕНТКА: Я не прошу больше того, что мне полагается.
      ВРАЧ: А как вы это определяете?
      ПАЦИЕНТКА: Не знаю. Видите ли, разные люди, они разные и есть. Что касается меня, то я всегда радовалась, что сама могу позаботиться о себе, сделать домашние работы, все приготовить для мальчиков. Это для меня самое важное, главная моя забота. А теперь я вижу, что кто-то должен обо мне заботиться, и мне очень тяжело с этим смириться.
      ВРАЧ: Хуже всего то, что болезнь прогрессирует, так ведь? И вы не в состоянии давать что-то другим.
      ПАЦИЕНТКА: Да.
      ВРАЧ: Что можно дать другим, когда физическая деятельность невозможна?
      ПАЦИЕНТКА: Можно вспоминать их, когда молишься.
      ВРАЧ: Что вы и делаете в настоящее время.
      ПАЦИЕНТКА: Да.
      ВРАЧ: Считаете ли вы, что это помогает каким-то другим пациентам?
      ПАЦИЕНТКА: Да, я считаю, что помогает. Надеюсь, что помогает.
      ВРАЧ: Какую еще помощь, по-вашему, можем мы оказать? Вот когда умираешь, как это воспринимается? Что это означает для вас?
      ПАЦИЕНТКА: Я не боюсь умереть.
      ВРАЧ: Не боитесь?
      ПАЦИЕНТКА: Не боюсь.
      ВРАЧ: И в этом нет ничего плохого?
      ПАЦИЕНТКА: Я не имела этого в виду. Конечно, каждому хочется жить как можно дольше.
      ВРАЧ: И это естественно.
      ПАЦИЕНТКА: Но умирать я не боюсь.
      ВРАЧ: Как вы себе это представляете?
      СВЯЩЕННИК: Меня это тоже интересует, потому что мы говорим обо всем, только не о настоящих проблемах. Думаете ли вы о том, что будет происходить, если дело дойдет до смерти? Думали ли вы об этом раньше? Вы упомянули о беседах с вашей подругой.
      ПАЦИЕНТКА: Да, мы с ней об этом говорили.
      СВЯЩЕННИК: Вы не могли бы немного рассказать нам о ваших беседах?
      ПАЦИЕНТКА: Это мне не легко, понимаете, передать разговор...
      СВЯЩЕННИК: Вам проще говорить с ней на эти темы, чем с кем-то еще...
      ПАЦИЕНТКА: С кем-то знакомым.
      СВЯЩЕННИК: Разрешите мне задать вам связанный с этим вопрос: как ваша болезнь — а это уже вторая ваша болезнь, ведь у вас был туберкулез, и потеря дочери, — как эти события повлияли на ваше отношение к жизни, на ваши религиозные представления?
      ПАЦИЕНТКА: Я думаю, они приблизили меня к Богу.
      СВЯЩЕННИК: Каким образом? Вы ощутили Его помощь, или...
      ПАЦИЕНТКА: Да. Я просто почувствовала, что отдаю себя в Его руки. Ему решать, быть ли мне снова здоровой и вести нормальную жизнь.
      СВЯЩЕННИК: Вы говорили о том, что тяжело быть зависимой от других, и все же вы признаете, что ваша подруга оказывает вам большую помощь. Тяжело ли быть зависимой от Бога?
      ПАЦИЕНТКА: Нет.
      СВЯЩЕННИК: Это как бы помощь от вашей подруги, правда?
      ПАЦИЕНТКА: Да.
      ВРАЧ: Но если я правильно поняла, ваша по друга так же нуждается в помощи, как и вы. Ей тоже нужна сестра, и получается как бы взаимный обмен, это не просто милостыня.
      ПАЦИЕНТКА: У нее в жизни есть свои печали и трудности, может быть, поэтому она и сблизилась так со мной.
      ВРАЧ: Она одинока?
      ПАЦИЕНТКА: Она умеет понимать. Она замужем, но у нее никогда не было своих детей, а она любит детей. Своих нет, так она всех детей любит. Она и ее муж работают здесь, в детском доме, воспитателями. Вокруг них все время дети. И к моим мальчикам они очень добры.
      ВРАЧ: Кто будет заботиться о них, если вы задержитесь в больнице надолго или если умрете?
      ПАЦИЕНТКА: Я считаю, если бы что-то случилось со мной, то было бы естественно взяться за них отцу. Это его долг...
      ВРАЧ: А как вы к такому варианту относитесь?
      ПАЦИЕНТКА: По-моему, это было бы наилучшее решение.
      ВРАЧ: Для мальчиков.
      ПАЦИЕНТКА: Я не знаю, как для мальчиков, но...
      ВРАЧ: А как они ладят с его второй женой? Кто реально стал бы им второй матерью?
      ПАЦИЕНТКА: Ну, они в ней фактически не нуждаются.
      ВРАЧ: Как это?
      ПАЦИЕНТКА: Видите ли, я не знаю, как она к ним относится, возможно, не выносит их. Не знаю. Но думаю, что отец в глубине души их любит и, кажется, всегда любил. Если до этого дойдет, я думаю, он все для них сделает.
      СВЯЩЕННИК: Ваши мальчики уже довольно большие. Младшему тринадцать?
      ПАЦИЕНТКА: Тринадцать. Он сейчас в восьмом классе.
      ВРАЧ: Тринадцать и восемнадцать, так?
      ПАЦИЕНТКА: Старший в прошлом году закончил школу. Как раз в сентябре ему было восемнадцать. Ему пришлось расписаться в призывном листе, он от этого не в восторге; мне тоже это не нравится. Я не думаю об этом. Стараюсь не думать, но не получается.
      ВРАЧ: В такое время, как у вас сейчас, наверное, очень тяжело об этом думать. Скажите, действительно ли отдельные люди на вашем этаже и больница в целом помогают вам, делают все, что в их силах, или у вас есть предложения по улучшению обслуживания пациентов вроде вас — ведь, я уверена, у вас масса проблем, конфликтов и тревог и вам не так легко об этом рассказать?
      ПАЦИЕНТКА: О, конечно, я бы хотела, чтобы врачи немного больше мне рассказывали, что со мной происходит. Понимаете, я чувствую себя как бы во тьме, я ничего не знаю. Может быть, есть люди, которые не хотят знать, насколько они больны, но есть и такие, что хотят. Если мне осталось недолго жить, то я бы хотела знать об этом.
      ВРАЧ: Вы просили об этом вашего врача?
      ПАЦИЕНТКА: Нет. Вы же знаете, врачи вечно спешат...
      ВРАЧ: Почему бы вам в следующий раз не ухватить его за рукав и не спросить прямо?
      ПАЦИЕНТКА: Я понимаю, что у них каждая минута на счету. То есть я не...
      СВЯЩЕННИК: Это мало чем отличается от того, что она рассказывала о других ее отношениях. Она никому не навязывается, а занимать чье-то время — тоже навязывание, если только это не близкий друг.
      ВРАЧ: Если бы опухоль не стала такой большой, а боль невыносимой, вы не обратились бы за помощью, правда? А с каким врачом вы хотели бы поговорить? У вас несколько врачей? С кем из них вы наиболее свободно себя чувствуете?
      ПАЦИЕНТКА: Я очень доверяю доктору К.; когда он приходит в палату, я... я чувствую, что все, что он говорит мне, все это правда.
      ВРАЧ: Быть может, он просто ждет, чтобы вы его спросили?
      ПАЦИЕНТКА: У меня всегда к нему такое чувство.
      ВРАЧ: Как вы думаете, может такое быть, что он просто ждет случая, когда вы его спросите?
      ПАЦИЕНТКА: Ну, этого я не знаю. Я не... вероятно, он говорит мне все, что считает необходимым.
      ВРАЧ: Но для вас этого недостаточно.
      СВЯЩЕННИК: Смотрите, она утверждает, что ей хотелось бы знать больше, например: «Если мне осталось недолго жить...» Тогда у меня возникает вопрос: речь идет о том, чем вы действительно обеспокоены? Вы действительно так думаете, как говорите?
      ВРАЧ: Что означает «недолго жить», г-жа С.? Это ведь очень относительно...
      ПАЦИЕНТКА: Ох, я не знаю. Может, полгода, может, год.
      СВЯЩЕННИК: А если бы вы не были в этом состоянии, вам так же сильно хотелось бы знать? Я имею в виду ваше сравнение с темнотой...
      ПАЦИЕНТКА: В каком бы я состоянии ни была, это мое состояние, и мне просто хочется все знать. А люди разные бывают, одним можно сказать, другим не следует.
      ВРАЧ: А что это изменило бы для вас?
      ПАЦИЕНТКА: Не знаю. Может быть, я просто больше радовалась бы каждому дню, если мне...
      ВРАЧ: Вы понимаете, никакой доктор не может сказать, сколько осталось времени. Понимаете, он этого не знает... Но некоторые врачи хотят помочь и дают приблизительную оценку. И после этого многие пациенты впадают в сильную депрессию и уже не радуются ни одному дню. Что вы об этом думаете?
      ПАЦИЕНТКА: Для меня это не имеет значения.
      ВРАЧ: Но вы понимаете, почему многие врачи так уклончивы?
      ПАЦИЕНТКА: Да. Я знаю, есть такие больные, что могут побежать и выпрыгнуть из окна или... еще что-нибудь выкинуть.
      ВРАЧ: Да, есть и такие люди. Но вы, очевидно, давно размышляете об этих вещах, вы знаете, в каком состоянии находитесь. Я думаю, вам следует поговорить с доктором, сказать ему все. Просто откройте дверь и посмотрите, как далеко вы можете пойти.
      ПАЦИЕНТКА: Он может не поверить, что я действительно хочу все знать о себе. То есть я хочу сказать...
      СВЯЩЕННИК: Вы это увидите.
      ВРАЧ: Вы просто задавайте вопрос и слушайте ответ.
      ПАЦИЕНТКА: Мой первый врач, с которым я встретилась, когда пришла сюда в первый раз, на первые анализы... я ему очень доверяла, с первой встречи.
      СВЯЩЕННИК: Я думаю, это оправданное доверие.
      ВРАЧ: И это очень важно.
      ПАЦИЕНТКА: А потом я вернулась домой, у меня был семейный врач, очень близкий нам человек...
      ВРАЧ: И его вы тоже потом потеряли?
      ПАЦИЕНТКА: Да, и это было очень тяжело, потому что он был замечательный человек. Ему надо было жить долго-долго. Ему еще и шестидесяти не было. Вы знаете, конечно, что у врача жизнь нелегкая. И я думаю, он просто не заботился о себе как следует. Для него пациенты всегда были на первом месте.
      ВРАЧ: Но вы ведь такая же! Ваши сыновья всегда на первом месте...
      ПАЦИЕНТКА: Так всегда было.
      ВРАЧ: Скажите, вам очень трудно было сюда прийти? Я имею в виду, что вы неохотно шли сюда, на нашу встречу.
      ПАЦИЕНТКА: Ну, я действительно особого энтузиазма не испытывала.
      ВРАЧ: Это было видно.
      ПАЦИЕНТКА: А потом я подумала... в общем, решила, что должна пойти.
      СВЯЩЕННИК: Как вы относитесь к нашей встрече теперь?
      ПАЦИЕНТКА: Я рада, что пришла.
      ВРАЧ: Это оказалось не так страшно, правда? Знаете, вы вот сказали, что не умеете говорить. А я думаю, вы здорово с нами поговорили.
      СВЯЩЕННИК: Я тоже это подтверждаю. Меня, правда, интересовало, есть ли у вас вопросы к нам, — я еще раньше понял, что врачи не дают себе времени выслушивать вопросы пациента. А мы не спешим, у вас есть возможность задать нам любые вопросы.
      ПАЦИЕНТКА: Знаете, когда вы только пришли и сказали об этом, я не очень-то поняла, к чему эта встреча, что она может дать, в чем ее главная идея.
      СВЯЩЕННИК: А теперь, после нашей встречи, вы получили ответ?
      ПАЦИЕНТКА: Да, частично.
      ВРАЧ: Видите ли, наша главная задача — научиться у пациентов практически, каким образом нам следует разговаривать с совершенно незнакомыми людьми, с которыми мы встречаемся впервые и совсем не знаем друг друга; каким образом познакомиться с пациентом, чтобы он откровенно рассказал о своих потребностях и желаниях. Все это нам понадобится в дальнейшем; вот я сегодня очень многое узнала от вас — вы достаточно хорошо знаете, что представляет собой ваша болезнь, знаете, что это болезнь тяжелая, что она поразила уже несколько органов. Я не думаю, что кто-то может сказать вам, как долго она будет тянуться. Они сейчас пробуют новую диету, которую, по-моему, мало кому предлагают, но они очень надеются на ее эффективность. Я знаю, что для вас эта диета невыносимо трудна. Но каждый старается сделать все, что в его силах...
      ПАЦИЕНТКА: Если они считают, что это может мне помочь, то я согласна попробовать.
      ВРАЧ: Они рассчитывают на это. Поэтому и дают ее вам. Но, насколько я вас понимаю, вам хотелось бы иногда посидеть с врачом и поговорить об этом. Даже если он не сможет ответить вам на все вопросы. Да и никто, я думаю, не сможет. Но хотя бы посидеть и поговорить. Как это у вас было с семейным доктором; или как мы сейчас стараемся поговорить.
      ПАЦИЕНТКА: Я вовсе не нервничаю с вами, а я этого боялась вначале. Мне даже приятно.
      СВЯЩЕННИК: Мне кажется, вы просто отдохнули, пока сидели с нами.
      ПАЦИЕНТКА: Когда я только пришла, я немного нервничала.
      СВЯЩЕННИК: Вы говорили об этом.
      ВРАЧ: Давайте, мы теперь отведем вас обратно. И мы еще будем приходить к вам время от времени, хорошо?
      ПАЦИЕНТКА: Конечно.
      ВРАЧ: Спасибо вам за то, что пришли.
      Подводя итог, заметим, что это был типичный пример пациентки, которая испытала много утрат в своей жизни и теперь нуждалась в человеке, с которым она могла бы поделиться своими горестями и заботами. Высказав свои чувства людям, которые ей сочувствовали, она испытала большое облегчение.
      Г-же С. было два с половиной года, когда ее родители развелись; воспитывали ее родственники. Ее единственная дочь умерла от туберкулеза в возрасте двух с половиной лет, когда ее муж служил в армии, и у г-жи С. не было никого близкого. Ее отец умер вскоре после этого в санатории, и она сама вынуждена была лечь в больницу по поводу туберкулеза. После двадцати двух лет совместной жизни ее муж ушел к другой женщине, оставив ее с двумя мальчишками. Их семейный врач, которому она очень доверяла, умер как раз тогда, когда она больше всего нуждалась в его помощи — когда заметила подозрительный бугорок, который впоследствии оказался злокачественной опухолью. Она сама растила сыновей, поэтому откладывала лечение до последней возможности, пока боль не сделалась нестерпимой, а опухоль не дала метастазы. При всей своей бедности и одиночестве, она, однако, всегда находила настоящих друзей, с которыми делилась своими тревогами. Все это тоже были замены — тетя и дядя заменили ей родителей; друг заменил ей мужа, а соседка — сестру, которой у нее никогда не было. Соседка оказалась самым важным ее другом: она стала матерью и для пациентки, и для ее детей, когда болезнь достигла кульминации. Этой преданной службой соседка удовлетворяла и собственную потребность; она помогала больной ненавязчиво и деликатно.
      В дальнейшей судьбе этой пациентки важнейшую роль играл социальный работник, а также врач, которого мы информировали о ее желании делиться с ним своими переживаниями.
      Ниже приводится беседа с семнадцатилетней девушкой, страдавшей от апластической анемии; она попросила, чтобы встреча происходила в присутствии студентов. Сразу после этого следует интервью с ее матерью, а затем дискуссия с участием студентов-медиков, присутствовавшего врача и персонала, обслуживавшего больную.
      ВРАЧ: Я постараюсь, чтобы вам было удобно, и, пожалуйста, если вам станет больно или вы почувствуете усталость, скажите нам. Не хотите ли рассказать группе, как давно вы болеете и с чего это началось?
      ПАЦИЕНТКА: Это просто свалилось на меня.
      ВРАЧ: Как свалилось?
      ПАЦИЕНТКА: Мы тогда были на церковном съезде в X., это небольшой городок недалеко от нашего, и я ходила на все собрания. Мы пришли в школьную столовую пообедать, я взяла свою порцию и села за стол. И тут мне стало холодно, очень холодно, у меня начался сильный озноб и острая боль в левом боку. Меня отвели в дом священника и уложили в постель. Боль становилась все сильнее, мне было нестерпимо холодно. Тогда священник вызвал своего семейного врача, тот пришел и сказал, что у меня приступ аппендицита. Меня отвезли в больницу, и там боль вроде бы прошла; она исчезла сама собой. Они сделали массу анализов и увидели, что мой аппендикс тут ни при чем, и меня отправили домой вместе с друзьями. Две недели все было совершенно нормально, и я снова пошла в школу.
      СТУДЕНТ: Что же, по-вашему, у вас было?
      ПАЦИЕНТКА: Я тогда не знала. Я ходила в школу еще недели две, а затем однажды мне стало совсем плохо, я упала со стула и даже потеряла сознание. Вызвали нашего домашнего врача, он пришел и сказал мне, что у меня анемия. Он отвез меня в больницу и влил мне три пинты крови. Потом у меня начались эти боли, вот здесь. Очень неприятные боли, и врачи решили, что, вероятно, это селезенка. Они собирались удалить ее. Мне делали рентгеновское облучение и много других процедур, но мне по-прежнему было очень плохо, и они не знали, что делать. Обратились за консультацией к доктору И., меня перевели сюда для обследования, я была в больнице десять дней. Они очень много анализов сделали и, наконец, определили, что у меня апластическая анемия.
      СТУДЕНТ: Когда это было?
      ПАЦИЕНТКА: Это бьмо в середине мая.
      ВРАЧ: Как вы это восприняли?
      ПАЦИЕНТКА: Знаете, мне хотелось знать точно, что это такое; я слишком много пропустила в школе. Меня донимала боль, и, вы понимаете, просто хотелось знать, что со мной. Поэтому я осталась в больнице на десять дней, и они сделали все анализы и тесты и после этого сказали, что у меня. И сказали, что ничего ужасного нет. Но они понятия не имели, откуда взялась моя болезнь.
      ВРАЧ: Они сказали вам, что ничего ужасного?
      ПАЦИЕНТКА: Ну, они все сказали моим родителям. Родители спросили меня, хочу ли я знать правду, я ответила, что хочу, и они мне все рассказали.
      СТУДЕНТ: Как вы восприняли это?
      ПАЦИЕНТКА: Вначале я не знала, а затем решила для себя, что это воля Бога, чтобы я заболела, потому что все произошло так внезапно, а раньше я никогда не болела. И я решила, что Богу нужно, чтобы я заболела, и что я под Его защитой и Он позаботится обо мне, поэтому мне незачем тревожиться. И с той минуты я просто полагаюсь на Него и думаю, что благодаря этому я еще жива. Я знаю это.
      СТУДЕНТ: У вас бывает депрессия в связи с этим?
      ПАЦИЕНТКА: Нет.
      СТУДЕНТ: А у других больных, как вы думаете?
      ПАЦИЕНТКА: Другие могут быть действительно тяжело больны. Я понимаю, здесь не может быть полной уверенности; но я думаю, каждый, кто серьезно заболел, испытывает время от времени что-то подобное.
      СТУДЕНТ: Бывает ли у вас сожаление, что вам об этом сказали родители? Быть может, вам было бы лучше, если бы сказал врач?
      ПАЦИЕНТКА: Нет, я считаю, лучше, что сказали родители. Да, очень хорошо, что они мне сказали; но мне было бы очень приятно... если бы и врач рассказал... (Здесь она проявляет неуверенность относительно того, что лучше было узнать правду от родителей, чем от врача.)
      СТУДЕНТ: Как вы считаете, окружающие вас люди — врачи, медсестры, няни — избегали этой темы?
      ПАЦИЕНТКА: Они никогда ничего мне не говорили, почти все мне сказали родители. Они и должны были сказать.
      СТУДЕНТ: Как вам кажется, изменилось ли ваше отношение к исходу вашей болезни после того, как вы впервые узнали о ней?
      ПАЦИЕНТКА: Нет, оно остается одним и тем же.
      СТУДЕНТ: Вы над этим много размышляли?
      ПАЦИЕНТКА: Да.
      СТУДЕНТ: И ваше отношение не изменилось?
      ПАЦИЕНТКА: Нет. Были очень тяжелые периоды; вот и сейчас они не могут найти у меня вену. Чего только они не делают со мной из-за разных осложнений, но мне не остается ничего другого, как просто сохранять веру.
      СТУДЕНТ: Чувствуете ли вы, что ваша вера за этот период укрепилась?
      ПАЦИЕНТКА: Да, я действительно это чувствую.
      СТУДЕНТ: Выходит, что в этом отношении вы изменились? И в таком случае вера — самое главное, что помогает вам выстоять?
      ПАЦИЕНТКА: Не знаю. Говорят, что я могу не выдержать, но если Он хочет, чтобы я была здорова, то я буду здорова.
      СТУДЕНТ: Изменились ли вы как личность? Замечаете ли вы ежедневные перемены в себе?
      ПАЦИЕНТКА: Да, конечно, ведь я постоянно встречаюсь с другими людьми. Да, почти все. время. Я поднимаюсь и иду, навещаю некоторых пациентов и помогаю им. У меня хорошие отношения с соседями по палате, мы с ними разговариваем. Знаете, когда наваливается депрессия, очень помогает разговор с кем-нибудь.
      ВРАЧ: Часто ли вы испытываете депрессию? Раньше вас было двое в этой комнате, а сейчас вы совсем одна?
      ПАЦИЕНТКА: Думаю, это было потому, что я была совершенно истощена. Я неделю даже из комнаты не выходила.
      ВРАЧ: А сейчас вы не устали? Когда почувствуете усталость, скажите мне, и мы закончим нашу беседу.
      ПАЦИЕНТКА: Нет, все в порядке.
      СТУДЕНТ: Заметили ли вы какие-либо перемены в вашей семье, среди друзей, в их отношении к вам?
      ПАЦИЕНТКА: Я стала намного ближе к семье. Нам очень хорошо вместе. Мой брат и я были очень дружны в детстве. Ему сейчас восемнадцать лет, а мне семнадцать, четырнадцать месяцев разницы. А с сестрой мы всегда были настоящими подружками. А теперь мы и с родителями ближе стали, я могу больше им рассказать всего, а они... я не знаю, ну, это просто ощущение большей близости.
      СТУДЕНТ: Ваши отношения с родителями углубились, обогатились — правильно я понимаю?
      ПАЦИЕНТКА: Да. И с ребятами тоже.
      СТУДЕНТ: Дает ли это вам ощущение поддержки в борьбе с болезнью?
      ПАЦИЕНТКА: Конечно. Я не думаю, что выдержала бы все это без поддержки семьи и друзей.
      СТУДЕНТ: Они стремятся помочь вам всеми возможными способами. А ведь вы им тоже некоторым образом помогаете?
      ПАЦИЕНТКА: Я стараюсь. Каждый раз, когда они приходят ко мне, я стараюсь, чтобы они чувствовали себя свободно, чтобы домой уходили в хорошем настроении и тому подобное...
      СТУДЕНТ: А когда вы остаетесь одна, бывает ли у вас сильная депрессия?
      ПАЦИЕНТКА: Да, бывает настоящая паника, потому что я люблю людей, люблю быть в компании, хотя бы с кем-нибудь одним... Не знаю, когда я остаюсь одна, сразу все проблемы наваливаются. Иногда депрессия усиливается оттого, что никого нет, не с кем поговорить.
      СТУДЕНТ: Есть что-нибудь такое, что особенно чувствуется, когда вы одна, из-за чего вы и боитесь остаться одна?
      ПАЦИЕНТКА: Нет, просто сознание, что никого нет, не с кем поговорить.
      ВРАЧ: Какой вы были до болезни? Общительной или предпочитали уединение?
      ПАЦИЕНТКА: О, я была очень общительной. Занималась спортом, ездила в разные места, любила коллективные игры, собрания...
      ВРАЧ: Приходилось ли вам какое-то время оставаться в одиночестве еще до болезни?
      ПАЦИЕНТКА: Нет.
      СТУДЕНТ: Если бы все начать сначала, не лучше ли было бы, чтобы родители подождали, не сразу сказали вам?
      ПАЦИЕНТКА: Нет, я рада, что все знаю с самого начала. То есть я предпочитаю сразу все узнать, знать, что я умираю, и чтобы они не боялись смотреть мне в глаза.