Глава 47

Майкл пролежал неподвижно, как камень, четыре часа. Была суббота, со дня приезда Рамбахадура Раи прошло две недели. Он четыре часа пролежал без движения на каменной насыпи, сделанной в саду между деревьями. Где все это время был гуркха, юноша не знал.

А Рамбахадур Раи просидел эти четыре часа, скрестив ноги, на плоской крыше беседки и глядя в сад. Однако в последний час на молодого человека он не смотрел. Взгляд его был направлен в море, мысленно непалец был за тридевять земель. Потом он вернулся к реальности, взглянул на часы, поднялся на ноги и спустился на землю. Как он подошел, Майкл не слышал. Он лишь почувствовал прикосновение пальца к спине и услышал голос гуркхи:

– Камень может двигаться.

В тот вечер Рамбахадур приготовил на ужин острую баранину в соусе кэрри. Кое-какие приправы для этого блюда он привез с собой из Непала. Когда Майкл отправил в рот первую порцию, ему показалось, что там запылал костер.

– Ну как, нравится? – спросил гуркха.

Майкл набрал в легкие воздуха, стиснул зубы и кивнул. Рамбахадур рассмеялся.

– Приправу я слабенькую сделал, – сказал он. – Я знаю, что острую пищу не все любят. Английским офицерам нужно было по меньшей мере год провести в гуркхском батальоне, чтобы привыкнуть к такой дозе кэрри, какую мы обычно добавляем в блюда. – Он улыбнулся, обнажив желтоватые зубы. – У них даже принято считать, что если для офицера такая еда слишком острая, значит, он – слабак. Можешь мне поверить, первый год для них нередко становится адом.

Майкл выпил глоток холодного пива и снова набрал полный рот жгучей, как огонь, баранины. Он взглянул на Кризи. На лбу американца выступила испарина, но он пережевывал мясо как ни в чем не бывало.

Тогда Майкл решил, что Кризи тоже непросто есть изысканное непальское блюдо. Но если он никак это не показывал, значит, и Майкл мог скрывать свои мучения.

– Теперь уже можно будет перейти к стрельбе из винтовки? – спросил гуркху Майкл.

Рамбахадур покачал головой.

– Завтра и в понедельник ты будешь учиться ее правильно держать, носить и ухаживать за ней. У тебя когда-нибудь были возлюбленные, Майкл?

На лице молодого человека выразилось изумление. Он взглянул на Кризи, который с интересом за ним наблюдал. С его лба уже стекали крупные капли пота. Кризи вытер лоб салфеткой, не сводя внимательного взгляда со своего приемного сына.

– Ну допустим, – пробормотал Майкл.

– Сколько их было? – спросил гуркха.

Майкл заерзал на стуле.

– Немного, – ответил он.

– Сколько?

Майкл смотрел в миску с бараниной, стоявшую посредине стола, и молчал.

– Отвечай своему учителю, – грубовато бросил ему Кризи.

Юноша нерешительно поднял глаза на непальца и негромко произнес:

– Только две.

Рамбахадур и не думал улыбаться. Наоборот, он удовлетворенно кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Значит, новая возлюбленная, с которой ты встретишься завтра, тебя не испортит.

– Новая любовница?

– Да, – ответил гуркха. – Ты сможешь к ней прикасаться, ласкать ее, обращаться с ней, как с женой раджи… с королевой. Ты даже спать с ней будешь.

До Майкла наконец дошло, куда клонит учитель. Он с улыбкой спросил:

– Как же ее зовут?

– Ее имя – «Хеклер и Кох ПСГ-1». Это лучшая снайперская винтовка, из которой мне доводилось стрелять. Модель не из последних. Сейчас понапридумывали какие-то совершенно невероятные виды снайперского оружия. Особенно в этом поднаторели американцы. Но эта винтовка очень неприхотлива, на нее вполне можно положиться. Меня по крайней мере она ни разу не подводила. Скажу тебе, Майкл, по секрету: она прекраснее тех двух любовниц, которые у тебя были, она прекраснее всех тех любовниц, которые у тебя еще будут.

– Так когда же наконец я смогу из нее выстрелить? – настаивал на своем Майкл.

– Тогда, когда тебе удастся ее соблазнить, – ответил Рамбахадур.

Он протянул руку и взял миску с бараниной.

– Давай-ка, Майкл, я тебе еще положу. Мне кажется, мясо с кэрри пришлось тебе по вкусу.

Майкл чертыхнулся про себя и потянулся к пиву.

Соблазнить ее ему не удалось. Соблазнила его она. Наутро Рамбахадур вышел из своей спальни, держа длинный, ручной работы, обитый черной кожей ящик. Он положил его на стол под решетчатым навесом, набрал комбинацию числового замка и поднял крышку. Она лежала там, пристегнутая кожаными ремешками к мягкому ложу из нежной лайки. Рядом в своих отделениях находились дневной прицел, ночной прицел, корректор целика и четыре запасные обоймы.

Рамбахадур отстегнул кожаные ремешки, махнул рукой Майклу и сказал:

– Иди, знакомься со своей возлюбленной.

Глава 48

Глаза Кризи болели от напряжения – так пристально он смотрел в бинокль. Он опустил его, обернулся к стоявшему рядом Рамбахадуру и спросил:

– Ты уверен, что он сейчас в четырех сотнях ярдов к юго-востоку?

– Да, – ответил гуркха.

– Ты видишь его?

– Да, но я знаю, куда смотреть.

День клонился к концу, двое мужчин, скрестив ноги, сидели на крыше дома. Майкл и Рамбахадур ушли за час до рассвета. Потом весь день Рамбахадур просидел на крыше, наблюдая за Майклом. Кризи рано уехал на Мальту, где ему надо было встретиться с Джорджем Заммитом, и вернулся лишь полчаса назад. Он снова поднес бинокль к глазам и стал внимательно всматриваться в лежавшее перед ним пространство. Голые камни, низкие ограды из плоских булыжников, неприветливые известняковые скалы. Через десять минут он отнял бинокль от глаз.

– Ты это неплохо придумал, друг мой, – сказал он непальцу. – Когда он будет стрелять?

– Через пять секунд после того, как я покажу ему мишень, – ответил Рамбахадур и коснулся лежавшей рядом с ним пустой бутылочки из-под пива.

Кризи взглянул вправо, где вдалеке, ярдах в пятистах, два фермера вспахивали на небольшом тракторе свое поле.

– Винтовка с глушителем? – спросил он.

– Да, – ответил гуркха. – Ты же знаешь, что с такого расстояния стрелять с глушителем труднее.

– Думаешь, он попадет?

Рамбахадур кивнул.

– Думаю, попадет. – Потом непалец обернулся к Кризи. – У тебя, друг мой, подрос неплохой паренек. Очень неплохой. – Он улыбнулся, чтоб Кризи не обиделся. – Знаешь, Кризи, он лучше тебя… А ты стреляешь просто отлично.

– Спасибо тебе, – пробормотал Кризи, снова глядя вдаль в бинокль.

– Я лишь стараюсь добром платить за добро, – ответил Рамбахадур. – Пока что я рассчитался с тобой лишь за небольшую толику того добра, которое ты мне сделал. Но теперь я хотел бы еще немного уменьшить свой долг перед тобой.

Обратив внимание на изменившийся тон гостя, Кризи опустил бинокль и повернулся к нему. Гуркха поднял голову и произнес:

– Мне надо сказать тебе кое-что об этом парнишке, который лежит там, среди скал. Может быть, ты и сам знаешь об этом, может быть, нет. Но знать это ты должен обязательно.

Кризи молчал, и гуркха монотонным голосом продолжил свой монолог:

– В нем есть один изъян. Ты правильно остановил на нем свой выбор, его учили лучшие из лучших, но тем не менее изъян в нем есть.

Кризи собрался было что-то сказать, но гуркха поднял руку и остановил его.

– Выслушай меня, Кризи, и не перебивай. Да, он пролежал там весь день дунга джусто басне. Да, я надеюсь, он попадет в цель, когда это потребуется. Я видел, как в тире на Мальте он стрелял из пистолета и автомата. Мне не часто доводилось видеть таких хороших стрелков. Разве что ты его превосходишь в стрельбе из автомата. – Он вспомнил что-то и едва заметно улыбнулся. – Ты и еще Гвидо. Но, честно тебе признаюсь, друг мой, если бы мне пришлось идти с ним вдвоем на операцию, я предпочел бы взять с собой другого напарника.

Кризи снова раскрыл было рот, намереваясь что-то возразить, но гуркха опять поднял руку в предостерегающем жесте.

– Помолчи, мой друг, пожалуйста, и наберись терпения, чтобы выслушать до конца человека, который старше тебя годами. Послушай мужчину, который провел на войне не меньше лет, чем ты сам. Дай сполна высказаться твоему другу, который любит тебя так, как только один мужчина может любить другого. Изъян этот существует в его мозгу. И создан он тобой, как и все остальное в нем, и духовно, и физически. – Он слегка склонился к Кризи и чуть коснулся рукой его плеча. – Друг мой, лишь ты в состоянии освободить его от этого недостатка. Если ты это сделаешь, он станет столь идеальным солдатом, сколь это вообще возможно для человеческого существа. Кроме того, он стал бы тогда человеком, которому я без раздумий доверил свою жизнь.

– В чем же состоит его изъян? – спокойно спросил Кризи.

Так же спокойно Рамбахадур Раи ответил:

– Ты сотворил его. Он должен был бы боготворить тебя. Но он тебя ненавидит.

– Это он сам тебе сказал?

Гуркха печально покачал головой.

– Эту тему, естественно, мы с ним вообще никогда не затрагивали.

После этого непалец взял пивную бутылочку и поставил ее чуть правее от того места, где они сидели, на самый излом крыши.

Пять секунд спустя за их спинами бутылочка брызнула взрывом осколков.

Глава 49

В тот вечер Рамбахадур Раи позволил себе выпить лишнего. Майкл пригласил их на ужин в Та-Ченч. В баре перед ужином гуркха шесть раз заказывал себе джин с тоником. К столу Майкл попросил принести сухого белого итальянского вина. За день до этого он позвонил своему приятелю, работавшему в этом ресторане официантом. Тот передал шеф-повару бутылку виски «Чивас Ригэл». Повар-итальянец приготовил великолепную курицу и сдобрил ее таким количеством кэрри, какого раньше в жизни не добавлял. Рамбахадур был и удивлен, и доволен. Когда они опустошили первую бутылку винца, Майкл велел принести вторую. Больше всех пил гуркха, охотно и обстоятельно отвечая на вопросы Майкла о своей службе в армии. Кризи во время еды в основном молчал, вполуха прислушиваясь к их разговору, ел и пил рассеянно, мысли его, по всей видимости, витали где-то совсем в другом месте.

Когда подали кофе, Рамбахадур выпил две большие порции коньяка. После этого Майкл гордо расплатился по весьма приличному счету, отсчитав несколько десятифунтовых бумажек, затем они втроем встали из-за стола. Гуркха покачнулся на нестойких ногах. Кризи не успел сдвинуться с места, как Майкл оказался рядом с маленьким человечком и поддержал его под руку. Пошатываясь, они двинулись к машине. Майкл поднял учителя на руки и осторожно посадил на заднее сиденье джипа. Когда они подъехали к дому, непалец спал в машине как убитый. Майкл склонился над ним, глядя на захмелевшего ветерана. Потом с улыбкой произнес:

– Дунга джусто басне.

Кризи оставался по другую сторону джипа.

– Что ты думаешь о нем, Майкл? – спросил Кризи.

Ответ молодого человека последовал незамедлительно.

– Он настоящий мужчина, – сказал Майкл и стал аккуратно вынимать спящего непальца из машины.

Когда Майкл вернулся из спальни Рамбахадура, Кризи стоял около бассейна, глядя на темную воду. Майкл подошел к стене и щелкнул выключателем. Вода засветилась бледно-голубым светом. Майкл подошел к Кризи и встал рядом.

– Вот теперь настало время, – спокойно произнес он.

– Время для чего?

– Для состязания.

Кризи обернулся и пристально посмотрел на него. Он кожей почувствовал неприязнь Майкла и вызов, скрытый в его словах.

– Сколько раз переплываем?

– Пятьдесят.

– Какой приз победителю? Такая же бутылка вина, как в прошлый раз?

Майкл покачал головой.

– Если ты опять выиграешь, я исполню любую твою просьбу. Сделаю все, о чем бы ты меня ни попросил.

– Я приплыву первым, – бесстрастно сказал Кризи. Потом голос его стал жестким и холодным, как арктический ветер. – Что-то ты в последнее время стал слишком нос задирать. – В словах его послышалась злость. – Может быть, из снайперской винтовки ты и правда лучше меня стреляешь, – он показал на крышу дома за спиной, – но единственная цель, которую ты пока из нее сбил, – пустая склянка из-под пива. – Он ткнул указательным пальцем вниз, туда, где светилась голубая вода бассейна. – Но здесь я точно тебя побью.

– А вдруг нет? – спросил Майкл.

Кризи стал расстегивать рубашку.

– Я сделаю для тебя то же самое, что ты обещал мне, – ответил он. – Выполню любое твое желание, каким бы дурацким оно ни было.

Сорок девять раз они переплыли бассейн плечом к плечу. Кризи дважды пытался оторваться, но оба раза Майкл ускорял темп и держался у самого его плеча. Когда они в сорок девятый раз доплыли до бортика бассейна, Майкл резко развернулся, применив прием, которому Кризи обучил его еще несколько месяцев назад. Кризи так быстро развернуться не удалось. Майкл начал переплывать бассейн в последний раз, обогнав Кризи на три фута. С таким же перевесом он и закончил этот заплыв.

Они стояли в конце бассейна, где вода доходила им лишь до пояса. Оба тяжело дышали.

– В чем ты допустил ошибку? – резко выдохнул Майкл.

Кризи глубоко вдохнул, выдохнул и сердито пробормотал:

– Сам мне скажи!

– У меня стимул к победе был гораздо сильнее, чем у тебя, – ответил Майкл.

– Что же это за стимул? Ненависть?

Майкл подтянулся на руках и уселся на бортик бассейна. Он все еще отрывисто дышал.

– Нет, наоборот, – сказал он. – Меня очень волнует тот приз, который я выиграл.

– Что тебе от меня надо? – спросил Кризи.

Майкл поднял голову и набрал в легкие воздуха.

– Я хочу, чтобы ты поехал за моей матерью и привез ее сюда.

– Твоя мать умерла.

Майкл покачал головой.

– Моя мать – шлюха на Мальте. Моя мать – картина на стене. Моя мать – в Лондоне. – Он вытянул руку и указал вдаль. – Сегодня я пролежал там двенадцать часов. По мне ползали ящерицы, меня кусали насекомые, дважды у меня судорогой сводило пальцы. Но я ни разу не шелохнулся. Все двенадцать часов, что я там пролежал, из головы у меня не шла моя мать. И та, которая на Мальте, и та, которая на портрете, и та, которая в Лондоне. Еще я думал над тем единственным вопросом, который задал о тебе Рамбахадуру Раи. Я спросил его, тот ли ты человек, который держит свое слово. Он ответил мне: «Да». Кризи, я тебя победил.

После продолжительного молчания Кризи тихо сказал:

– Да, ты меня победил… И к своим словам я привык относиться уважительно.

Глава 50

– Откуда у тебя столько мудрости? – спросил Кризи.

Они тряслись в джипе по разбитой дороге к парому. На заднем сиденье машины лежал чемодан Рамбахадура. Гуркха массировал себе лоб – голова у него просто раскалывалась.

– Что ты имеешь в виду?

Кризи усмехнулся.

– То, что ты говорил мне о Майкле и том изъяне, который в нем возник по моей вине. Ты сумел разглядеть то, чего я в нем не видел.

Лицо Рамбахадура было искажено гримасой глубокого страдания.

– Сегодня я могу говорить лишь о тех проблемах, которые ставят передо мной моя больная голова и мой желудок.

Кризи рассмеялся.

– Ты, друг мой, всегда остаешься верен себе: каждый раз после успешно выполненной миссии ты напиваешься до потери пульса.

– Так что ты намерен делать с этим его изъяном? – спросил Рамбахадур.

– Я уже кое-что сделал.

– Что именно?

– Умудрился проиграть ему соревнования по плаванию.

– Когда?

– Вчера около полуночи, когда ты спокойно похрапывал себе в пьяной отключке.

– И что?

– Теперь я – его должник.

В глазах гуркхи засветился огонек.

– Вот оно, в чем дело! Теперь я понимаю, почему Майкл задал мне тот вопрос, когда я оставлял его одного на скале вчера на рассвете.

На пристани около парома маленький человечек и огромный детина обнялись, потом гуркха внес по сходням на палубу свой чемодан и начал долгое путешествие обратно в деревушку, затерявшуюся на одном из восточных склонов высокой горы в Непале. Кризи же отправился в «Глиниглз», выпил две кружки холодного как лед пива и позвонил своему агенту из бюро путешествий.

Глава 51

Звонок в дверь раздался именно в тот момент, когда ужин был в самом разгаре. Леони взглянула на часы.

– Интересно, кто бы это мог быть? Надеюсь, это не сосед, который захочет занять немного сахара или найти любой другой повод, чтобы только напроситься ко мне в гости.

Джеральдин отодвинула свой стул и встала.

– Лучше я пойду открою. Если это он, я ему напомню, что ближайший магазин открыт до полуночи.

Она подошла к двери, которая с того места, где сидела Леони, не была видна. Леони подлила вина в оба бокала. Она услышала неразборчивые голоса, потом до нее отчетливо донеслись бодрые слова Джеральдин.

– Это не сосед.

– А кто?

– Твоя горилла с Гоцо.

Леони пролила вино на белую скатерть и, вздрогнув, подняла взгляд, когда Кризи в сопровождении Майкла вошел в комнату. За Майклом следовала Джеральдин. По ее глазам было видно, что она сгорает от любопытства. Смутившись, Леони встала из-за стола. Майкл прошмыгнул мимо Кризи и уже через долю секунды крепко сжимал ее в объятиях. Тут до нее дошло, что слезы катятся из глаз сами собой.

Джеральдин любезно спросила Кризи:

– Вы позволите что-нибудь вам предложить?

Спустя несколько минут атмосфера разрядилась. Джеральдин налила Кризи стакан виски с содовой, Майклу дала пива и стала потихоньку собираться домой.

– Но ты ведь даже ужин свой не доела, – сказала Леони, снова начиная нервничать.

– Не имеет значения, – ответила Джеральдин, надевая пальто. Многозначительно взглянув на Леони, она шепнула ей: – Позвони, как только сумеешь, или я тебя растерзаю. – С этими словами она оставила квартиру своей лучшей подруги.

Майкл приподнял крышку кастрюли и вдохнул восхитительный аромат курицы в вине.

– В самолете нас кормили просто отвратительно, – улыбнувшись сказал он.

– Садись и ешь, – поняла намек Леони и придвинула к столу еще один стул для Кризи. Наполнив тарелки, она сказала: – К счастью, я приготовила с избытком, чтобы еще на пару дней хватило. Ну рассказывайте теперь, что вы здесь делаете.

– Мы приехали забрать тебя домой, – просто сказал Майкл.

Она взглянула на Кризи. Он кивнул в подтверждение слов Майкла. Выглядел он немного сконфуженно.

– Как это так? – оторопела она.

Кризи решил специально не готовиться с Майклом к этому разговору. Он пожал плечами и спокойно сказал:

– Мы соскучились по твоей стряпне.

Она весело улыбнулась.

– Тогда вам лучше нанять повариху. Можете даже прислать ее ко мне, и я научу ее готовить йоркширский пудинг.

Кризи улыбнулся, но промолчал. Майкл взглянул на него и сказал Леони:

– Вчера ночью мы снова устроили заплыв, пятьдесят раз переплыли бассейн. Я его победил.

– Ну и что?

На этот вопрос ответил Кризи.

– Побежденный должен был исполнить любое желание победителя.

– Вот почему мы здесь, – продолжил Майкл. – Я его совсем чуть-чуть обогнал, и это – можешь мне поверить – было совсем не легко, но все-таки я пришел первым.

Она перевела взгляд с одного на другого и обратилась к Кризи.

– Значит, ты проиграл этот заплыв и поэтому прилетел сюда, чтобы забрать меня с собой, как какой-то мешок с картошкой?

Лицо Майкла вытянулось.

– Это совсем не так, – произнес он. – Мы оба хотим, чтобы ты вернулась домой.

Она все так же смотрела на Кризи. Он уставился в тарелку, потом поднял голову и сказал:

– Да, мы оба хотим, чтобы ты вернулась обратно.

– Почему?

– Потому что мы по тебе скучали, – признался Майкл. – Это совсем не то, что мешок картошки.

Леони продолжала в упор смотреть на Кризи.

– Я знаю, что Майкл скучал по мне, – сказала она. – Мне тоже его очень не хватало, но ты ни за что не убедишь меня, что тоже скучал по мне. Я ни за что тебе не поверю, что тебе, как и Майклу, хочется вернуть меня обратно.

Он снова взглянул на нее.

– Если бы я не хотел, чтобы ты вернулась, меня сейчас здесь не было бы.

– Хорошо, – ответила она. – Допустим, ты меня убедил. Но все дело здесь не во мне, а в Майкле. – Она обернулась к молодому человеку и произнесла: – Когда я увидела, что ты вошел в комнату, я поняла, что люблю тебя, как родного сына. Но вернуться на Гоцо и жить там, как раньше, я просто не могу. Там, конечно, замечательно, но того, что я пережила, я больше не вынесу. – Леони говорила так, будто Кризи не было в комнате. – Со времени моего возвращения в Лондон прошло уже больше месяца. Теперь я точно знаю, что жить с этим человеком больше не смогу. С ним я себя чувствую так, будто я просто какой-то шкаф или кухонный робот. Да, действительно, в последние недели он держался со мной помягче, был немного человечнее, чем сначала, но это, думаю, не было искренне. Может быть, он так себя вел потому, что этого потребовала Лаура.

После непродолжительного молчания Кризи запинаясь пробормотал:

– Ты мне нравишься.

Она рассмеялась, словно услышала забавную шутку.

– Если это и так, то я тебе нравлюсь не больше, чем комнатная собачонка.

Кризи снова уставился в тарелку. К еде он так и не притронулся. Почти неслышно он проговорил:

– У меня в доме никогда не было ни домашних собачонок, ни других зверей.

Он поднял голову и пристально на нее посмотрел. Она ответила ему таким же взглядом. Ей показалось, что она видит ту клетку, о которой рассказывала подруге. Леони медленно положила на тарелку нож и вилку.

– Где вы остановились?

– В гостинице «Гор», в Квинсгэйт.

Она встала и пошла на кухню. Мужчины услышали щелчок снимаемой с телефонного аппарата трубки, потом несколько неразборчивых фраз. Вернувшись в комнату, Леони сказала Майклу:

– Я вызвала тебе такси. Машина подъедет минуты через три. Поезжай в гостиницу, а завтра мы поговорим обстоятельно.

Майкл взглянул сначала на Леони, потом на Кризи. Тот хранил молчание. Майкл встал.

– Все понял. Встретимся завтра.

Когда Майкл ушел, Леони убрала со стола, потом принесла Кризи кофе, села напротив и спокойно попросила:

– Будь добр, объясни мне, пожалуйста, что ты имел в виду, сказав, что я тебе нравлюсь.

Он отпил глоток горячего ароматного напитка. Сахара там было ровно столько, сколько надо.

– Не знаю, – нерешительно сказал он. – Мне трудно бывает иногда… подыскать правильные слова.

– Ты преувеличиваешь. Попробуй все же постараться.

– А для тебя что это значит? – спросил он.

Она тщательно взвесила свой ответ.

– Это чувство может быть истинным лишь тогда, когда оно взаимно.

Он подумал над ее словами, потом наповал сразил ее, заявив:

– Это значит, что я тебе совсем не нравлюсь.

– Ну, это мое дело, – ответила она. – Сама не знаю почему, но ты мне тоже нравишься.

– Тогда, по твоему же собственному определению, это чувство должно быть взаимным.

Леони вздохнула.

– Может быть, но ты все время прекрасно это скрывал от меня.

– Я вообще не привык проявлять свои чувства, – буркнул Кризи.

– У тебя было много женщин? – спросила она.

Ответил Кризи прямо и откровенно:

– Физически я знал многих женщин, даже жил с некоторыми по нескольку дней, иногда недель. Но любил я только раз. Может быть, именно поэтому последние несколько месяцев я был сам не свой. Пока я не встретил Надю, я вообще понятия не имел о том, что такое любовь, что такое счастье. Раньше для меня это был просто пустой звук. Я видел, как рождалась моя дочь, – присутствовал при родах. Они – жена с дочерью – все время стоят у меня перед глазами. Такими, как я увидел их на столе в морге. В холодный пасмурный день. Они стоят у меня перед глазами, когда я просыпаюсь утром и когда засыпаю ночью. Мне трудно говорить о том, кто мне нравится или не нравится, о симпатиях и привязанностях, когда у меня ни на секунду не выходят из головы мои жена и дочь. Я бы даже в бреду не смог себе представить, что снова буду любить другую женщину. Для меня это просто невозможно. За других говорить не берусь, но твердо знаю, что со мной такие вещи дважды произойти не могут.

В небольшой комнате воцарилось молчание. Спустя какое-то время Леони сказала:

– После смерти жены ты был близок с женщинами?

– Да.

– Ты испытывал к ним хоть какие-то чувства? Кроме чисто физических?

Он выпил еще немного кофе.

– Ты мне нравишься больше других. Пока ты была на Гоцо, я с каждым днем привязывался к тебе все сильнее. Но полюбить во второй раз я, наверное, не смогу. Мне иногда кажется, что это чувство умерло во мне, когда в том самолете взорвалась бомба.

Она кивнула.

– Да, я тебя понимаю. Теперь, пожалуйста, скажи мне честно еще одну вещь. Ты ведь собираешься убить этих бандитов?

– Да.

– И хочешь использовать для этого Майкла?

– Если придется.

– Значит, у тебя с ним примерно такие же отношения, которые сложились у нас из-за контракта? Он, получается, для тебя просто один из многих инструментов возмездия?

Кризи печально улыбнулся.

– Сначала так и было задумано. Но то, что я здесь сейчас сижу, само по себе подтверждает частую несостоятельность первоначальных замыслов. Ты ведь прекрасно понимаешь, что не только Майкл хочет, чтобы ты вернулась обратно. Я этого тоже хочу. Никто не собирается там относиться к тебе, как к постороннему человеку. Ты будешь окружена заботой… можешь называть это привязанностью или симпатией.

После долгого молчания Леони спросила:

– Где я буду спать?

– Надеюсь, в моей постели.

– Ты будешь меня касаться?

– Если захочешь.

– А ты чего захочешь?

– Касаться тебя.

Было утро. Она принесла в спальню кофе и разбудила его. Потом села рядом с ним на постель и сказала:

– Только что я звонила Майклу, сказала, что мы заедем за ним через час и устроим небольшую экскурсию по Лондону.

Он сел в постели, притянул к себе ее голову и поцеловал в губы.

– Что он ответил? – спросил Кризи.

Леони улыбнулась и ласково провела рукой по его волосам.

– Он сказал, что завтра суббота и ему хочется сходить посмотреть игру «Тоттенхем Хотспер». Портье в гостинице, наверное, сможет достать билеты.

– И все?

Она покачала головой.

– Нет, он еще кое-что сказал. Но это касается только матери и сына.

Глава 52

Блонди только что закончила подводить Леони глаза своей самой тонкой кисточкой. Потом она отошла на шаг назад и критически осмотрела результаты проделанной работы. Довольная, она показала рукой на зеркало. Леони встала и подошла к нему. В раму зеркала были вмонтированы лампочки, оно ничем не напоминало зеркало в гримерной киностудии или телевидения. Леони взглянула на себя. На нее смотрело лицо красавицы, которой было никак нельзя дать больше двадцати семи-двадцати восьми лет.

Она долго и пристально рассматривала себя в зеркало, потом произнесла:

– Это у вас профессионально получилось.

Блонди улыбнулась. На ее лице макияж лежал толстыми, грубоватыми, кричащими мазками.

– Детка, в свое время я действительно занималась этим профессионально, – сказала она. – Перед самой войной я работала в Риме.