Глава 18

Хотя кондиционеры работали на полную мощность, по лицу Майкла катился пот. Танцевальная площадка была переполнена, казалось, все помещение движется в такт музыки африканской группы из восьми человек. Акустические системы были далеко не новыми, как и потертые музыкальные инструменты, но мелодия выражала самую душу Африки, она не имела ничего общего с игрой тех групп из Зимбабве, которые были «открыты» европейскими музыкальными компаниями и выступали, подлаживаясь под требования западных студий грамзаписи. Танцевавшую с ним девушку звали Шави, она была индианкой, из индийской общины, оставшейся в стране после провозглашения независимости. Девушка была маленькой и хрупкой с огромными блестящими карими глазами и четко очерченным контуром красных губ, сияющих в улыбке.

В танцевальном зале и около длинной стойки бара, где торговали лишь пивом и прохладительными напитками, было несколько белых лиц. Дансинг находился на окраине, километрах в десяти от центра города.

Он встретился с Шави в диско-клубе гостиницы «Шератон», и скоро его покорили раскованность и пристрастие девушки к разным увеселительным заведениям. Когда они решили передохнуть и пропустить стаканчик, Шави объяснила ему, что значительная часть членов индийской общины, некогда завезенных в Родезию англичанами в качестве квалифицированной рабочей силы для строительства железных дорог, со временем стала здесь одной из влиятельных составляющих среднего класса. Ее представители теперь главным образом занимались недвижимостью и розничной торговлей. Семье Шави, например, принадлежал большой магазин готовой одежды.

Родители девушки отнюдь не пришли бы в восторг, узнав, что она проводит вечер в обществе европейца, но если бы она решила то же самое сделать с африканцем, они пришли бы в ужас. Но она принадлежит к новому поколению. Она родилась в стране, которая принадлежала ей ровно в такой же степени, как и всем другим ее гражданам, и она вольна проводить вечера хоть с чертом, если он ей понравится… даже с мальтийцем.

Майкл оглядел претенциозно оборудованный танцевальный зал и заметил, что он мало чем отличается от какого-нибудь европейского диско-клуба. Она тут же предложила поехать в другое место, и они взяли такси. Заплатив за вход по пятьдесят центов, они вошли в клуб «Мушамбира», тоже на окраине города, где гулко рокотала ритмичная музыка.

Он удивился тому, что чернокожие посетители дансинга, а их было большинство, очень хорошо одеты: мужчины в костюмах и при галстуках, а женщины в ярких платьях. Шави объяснила, что многие даже весьма состоятельные чернокожие предпочитали оригинальную музыку и атмосферу таких заведений, как клуб «Мушамбира». Здесь, среди своих, они чувствовали себя более естественно, чем в дорогих клубах для белых в центре Хараре, а нескольких либерально настроенных белых, которые забредали в такие места, просто терпели.

– А к тебе как здесь относятся? – спросил Майкл.

Она улыбнулась и ответила:

– Я – единственная в своем роде. Наверное, я первая и последняя индианка, которая когда-либо проходила в эти двери. Я отлично говорю на шона, и у меня нет предрассудков, а они это чувствуют. К тому же я как-то приходила сюда с одним своим африканским приятелем, с которым познакомилась в университете. Сейчас он учится в Лондоне.

– Ты его любила?

– Да. Но Лондон очень далеко, а мне только девятнадцать, и надо еще так много всего успеть…

Они танцевали под музыку местной негритянской группы почти без передышки около часа. В конце концов Майкл взял ее за руку и сказал:

– Пойдем в бар, очень пивка холодного хочется… К тому же я совсем не прочь поболтать с местными обитателями.

Как и все остальные, они пили пиво прямо из бутылки. За стойкой бара стоял огромных размеров мужчина с неизменной улыбкой на лице, по которому градом катился пот. Шави представила его как хозяина бара. Он оглядел Майкла с головы до ног, потом задал ей какой-то вопрос на шона.

Она отрицательно покачала головой и ответила:

– Нет, мальтиец.

На его черном лице отразилось немалое удивление. Она снова заговорила с ним на шона, очевидно рассказывая ему об островке, про который сама узнала только несколько часов назад. Он кивнул и протянул Майклу огромную лапищу, пожатие которой было, по африканскому обычаю, очень вялым. Потом он сказал по-английски:

– Судя по твоему виду, я решил, что ты грек. А я этих ублюдков просто не переношу. Они крадут твой бумажник так же легко и быстро, как твою женщину. Мальтийцев здесь еще никогда не было – добро пожаловать. Особенно с очаровательной Шави. Она просто украшение моего бара.

Левой рукой он взял из холодильника две бутылки пива «Лев» и откупорил их одной из многочисленных открывалок, валявшихся на стойке. Потом со стуком поставил бутылки перед ними и сказал:

– Это вам от меня.

Он кивнул и двинулся дальше вдоль стойки обслуживать других посетителей.

Майкл обернулся к Шави и посмотрел на нее. Даже когда она стояла около стойки бара, тело ее слегка покачивалось в такт музыке, и он почувствовал, что с ним происходит то же самое. Когда они были в «Шератоне», она его спросила, что он делает в Зимбабве. Он ответил, что собирается поступать в Америке в университет, но перед этим полгодика решил побродить по Африке и познакомиться с ее достопримечательностями. Тогда она ничего не сказала.

Теперь она придвинулась к нему поближе, заглянула прямо в глаза и спросила:

– Почему ты мне соврал?

– Я?

Она огляделась по сторонам.

– А что, здесь, по-твоему, есть еще кто-нибудь, с кем я разговариваю?

– С чего бы это мне тебе врать и в чем, ты думаешь, я тебя обманул?

Она продолжала улыбаться, но в глазах был вызов.

– Это большая страна, – сказала она, – но Хараре, по сути дела, огромная деревня. Все знают, что здесь творится. Ведь тебя зовут не Джон Греч, а Майкл Кризи. Остановился ты в номере гостиницы «Мейклз», и ты – наемник.

С непроницаемым лицом он хранил молчание. Вызов в ее глазах сменился лукавым задором.

– Помнишь, – спросила она, – когда ты в первый раз пригласил меня танцевать в диско-баре в гостинице, я стояла с друзьями? Так вот, одна из моих подруг работает в аэропорту. Она видела, как ты вышел из частного реактивного самолета вместе с двумя мужчинами и женщиной в инвалидном кресле.

– Ты знаешь, кто эти люди?

– Конечно. Весь Хараре знает, что она – мать американки, убитой в буше несколько недель назад. Седой мужчина со шрамами – твой отец. Говорят, он знаменитый наемник. Второго мужчину тоже хорошо знают в этой стране – он бывший родезиец, воевал в составе «Скаутов Селоуза». Могу тебе по секрету сказать, что его отец в свое время одевался в магазине моего отца. Вы сюда прилетели искать убийц. Поэтому, честно говоря, я немного удивлена, что ты в этом дансинге танцуешь с индийской девушкой.

Он отхлебнул из бутылки и взглянул в ее темные глаза.

– Ну ладно, что касается твоей подруги из аэропорта, это мне понятно. Но как ты узнала о моем отце и о цели нашей поездки?

– Я же тебе сказала, что этот город – большая деревня. Ты, может быть, обратил внимание на молодого африканца, который стоял рядом с нами в диско-баре? Он работает в Центральном разведывательном бюро. Они там собирают информацию обо всех иностранцах, въезжающих в страну. Он-то мне и сказал, что женщина-калека безумно богата и что она наняла лучших в мире наемников охотиться на убийц ее дочери.

Майкл произнес:

– Знаешь, если твой африканский друг работает агентом в разведывательном бюро, нечего ему трепаться в диско-баре со всеми знакомыми девушками. Особенно если учесть, что правительство этой страны полностью нас поддерживает.

– Так-то оно так, но, видишь ли, ему очень уж хотелось произвести на меня впечатление.

– Почему?

– Потому что он в меня влюблен.

Майкл усмехнулся.

– В этой деревне в тебя что, все влюблены?

Она ответила очень серьезно:

– Конечно. А ты разве не считаешь, что я очаровательна и обаятельна?

– Да-да, конечно. И очень любопытна. Ты что, по совместительству подрабатываешь осведомителем на разведку?

– Нет, но можешь быть уверен, что здесь есть несколько их агентов, и разведывательное бюро будет в курсе каждого твоего шага в Хараре. У нас не полицейское государство, но политики большинства стран, недавно получивших независимость, просто помешаны на безопасности.

– Думаю, ты права, – сказал он. – Но в том, чем мы занимаемся, нет ничего таинственного. Полиция, расследуя это дело, сделала все, что было в ее силах, но так и не нашла никаких следов преступления. Вполне естественно, что очень богатая женщина решила потратить небольшую часть своего состояния на поиски убийц единственной дочери.

– Да. Но ты так и не ответил на мой вопрос. Если она платит вам сумасшедшие деньги, для чего тебе таскаться с простосердечной индийской девушкой по барам, дансингам и ночным клубам?

Майкл говорил так, как будто слегка ее поддразнивал, но разум его оставался холодным, как лед.

– Попробуй догадаться сама.

– А я уже попробовала. Но скажу тебе, что я надумала, только тогда, когда ты мне принесешь еще бутылочку холодного пива.

В клубе было жарко, Майкл весь покрылся потом, но лицо девушки было совершенно сухим. На ней была белая хлопчатобумажная блузка с оборочками и изумрудно-зеленого цвета шелковые брюки, свободно облегавшие стройные ноги. Ее прямые, абсолютно черные волосы спускались до небольшой округлой попки. Она запрокинула голову назад, выпила сразу полбутылки пива, потом склонила голову набок и лукаво на него взглянула.

– Твой отец знает Африку. Он взял с собой Макдональда из «Скаутов Селоуза» потому, что он лучший из лучших. Все о нем так говорят. А ты молод и никогда раньше в Африке не бывал. Поэтому я думаю, что твой отец велел тебе остаться в Хараре и выяснить, о чем здесь толкуют, а если для этого будет нужно совратить простосердечную девушку, то без раздумий это сделать.

Майкл сказал:

– Ну, единственная информация, которую я пока что смог раздобыть, сводится к тому, что так называемая простосердечная девушка отлично знает, чем я здесь занимаюсь.

Она улыбнулась. Потом на ее лице появилось серьезное выражение, и она придвинулась к нему поближе.

– Тебе нужно быть осторожнее. Может быть, эту американку и мужчину, с которым она была, убили по политическим причинам или из-за денег. Как только они узнают, что ты, твой отец и этот скаут Селоуза, Макдональд, что-то здесь разыскиваете, они начнут нервничать, а это может быть опасно. Жизнь здесь ценится совсем не так, как там, откуда ты приехал. Да тебя просто молнией может убить.

– Молнией?

– Да. А ты разве не знаешь?

– Что я должен знать?

– В «Книге рекордов Гиннесса» сказано, что в Зимбабве от ударов молнии в пересчете на душу населения гибнет больше людей, чем в любой другой стране мира. В прошлом году, мне кажется, погибло больше пятисот человек.

– Ты это серьезно?

– Более чем. Это случается, главным образом, на землях, где живут местные племена. Они ютятся в жалких хижинах, в грязи, и даже отдаленного представления не имеют о громоотводах.

Он улыбнулся, но ее лицо оставалось серьезным.

– Ты мне нравишься, – сказала она. – Ты красив, умен и хорошо танцуешь. Я не хочу, чтобы тебя убило молнией.

– Можешь за меня не беспокоиться, Шави, я все знаю о громоотводах. А теперь пойдем, представишь меня кому-нибудь из своих африканских друзей.

Она обернулась, взглянула в сторону бара, и вдруг он услышал, как она выругалась так громко, что ее голос перекрыл звуки музыки. Она смотрела на трех мужчин, стоявших метрах в двадцати от них. Им всем было около тридцати, одеты они были одинаково – в зеленые замшевые куртки, из-под которых выглядывали белые майки, и в плотно облегавшие ноги джинсы. Все трое были в начищенных до блеска коричневых ботинках. Потом она перевела взгляд на танцплощадку. Заметив еще кого-то среди танцевавших, она снова ругнулась и повернулась к бару спиной.

– В чем дело? – спросил Майкл.

Она вздохнула.

– Это один мой знакомый. Он просто дурак. Вон он – танцует с красивой девушкой в длинном белом платье. Ему ни за что не надо было приглашать ее сюда… Однако он оказался не только глупым, но и слишком самонадеянным. Он ее привел совсем не туда, куда было надо.

– Почему?

Она указала на мужчин.

– Один из этих парней раньше был ее приятелем. Он по ней и теперь еще сохнет. Недели две назад мой друг, который с ней танцует, отбил ее у того, который стоит с дружками. Она очень красива, но слишком любит менять парней. Должно быть, она уговорила моего друга пригласить ее в этот клуб, заведомо зная, что это разозлит ее старого приятеля. А это – его территория. Он крутится на черном рынке со своими корешами, а иногда они и наркотиками занимаются. Видишь, как все они одеты – это у них своего рода такая форма. Они вроде как объединены в банду, и она достаточно крутая.

Майкл внимательно посмотрел на троих парней, потом перевел взгляд на танцплощадку. Девушка в длинном белом платье была и вправду недурна собой – ростом почти с него, с шеей, как у газели. Ее туго уложенные волосы были украшены нитками с нанизанными на них разноцветными бусинами, которые поблескивали в лучах прожекторов. Она танцевала как во сне. Ее лицо и руки были цвета эбенового дерева. Время от времени она бросала быстрые взгляды на трех мужчин, стоявших у бара. Партнер ее тоже был высок и очень изящен. На нем была белая рубашка с кружевами, расстегнутая на груди, синие брюки и белые ботинки. Кожа его была тоже темной, но немного бледнее, чем у нее. На шее у него болталась золотая цепь, а на запястье поблескивали часы с золотым браслетом.

Майкл повернулся к Шави и спросил:

– Твой друг тоже связан с черным рынком?

– Нет, мой друг учится в колледже. У него богатый отец… но сегодня он ему не поможет.

Майкл окинул взглядом большое, похожее на сарай помещение, в дальнем конце которого слегка возвышалась сцена. Здесь танцевали, выпивали у бара и жались по углам по меньшей мере четыре сотни человек. Он спросил:

– И никто здесь за твоего приятеля не вступится?

– Никто. Он даже не шона… Он из племени маника из земли Мутаре, что на границе с Мозамбиком. Если будет драка, никто в нее вмешиваться не станет. Никто не поможет чужаку против своих.

Майкл указал на огромного бармена.

– А этот амбал?

Она снова отрицательно покачала головой.

– В клубе ничего не будет – все произойдет, когда мой приятель отсюда выйдет. Они пойдут за ним.

– И что они с ним сделают?

Она угрюмо взглянула в сторону бара, потом произнесла:

– Ну убить они его не убьют, но до этого останется немного. В таком деле, как это, когда замешана женщина, они порежут ему лицо и отобьют все, что в паху болтается.

– А они что – вооружены?

– Нет. У них даже ножей нет. Они просто возьмут бутылки за горлышко и разобьют их.

Майкл увидел в ее глазах страх. В определенном смысле он попытался ее использовать в своих целях и весьма в этом преуспел. Благодаря ей выяснил, что кто-то из тех, с кем он разговаривал, хотел быть в курсе их дел. Причем этот кто-то обладает определенным весом и имеет в этом деле свой интерес. Он также чувствовал, что девушка эта обладала тем магическим женским шармом, который, вполне возможно, мог открывать сердца мужчин и развязывать их языки. Он спросил ее:

– Этот твой друг тебе дорог?

– Да. Это длинная история. Когда-то, когда я была еще девочкой, он очень мне помог, хотя ему самому это дорого обошлось. Он никогда не был моим любовником и никогда им не будет, но моим добрым другом он был всегда. А сейчас я хотела бы выйти отсюда, чтобы позвонить кое-куда и попытаться ему чем-нибудь помочь.

– Тебе это просто сделать?

– Нет. Его друзья откажутся сюда прийти… Но попытаться я должна.

Майкл принял решение.

– Хочешь, я помогу твоему приятелю?

Она посмотрела на него, как будто не поняла, что он сказал. Майкл повторил вопрос:

– Ты хочешь, чтобы я вступился за твоего друга?

– Но как? И почему?

Он еще раз глянул на трех парней в замшевых куртках. Потом перевел взгляд на темные лица танцующих.

– Я – белый. Если мне придется ввязаться в драку с тремя этими деятелями, у остальных не возникнет желания меня линчевать?

Она покачала головой.

– Нет. Хотя это их территория, эту банду здесь не особенно любят. И если против них выступит чужак, остальных это не обидит. Даже если этим чужаком будет белый.

Майкл снова стал рассматривать танцевальную площадку. Шави стояла рядом с ним. Он ощущал тепло ее локтя, прижатого к его руке.

– Если ты пройдешь на танцплощадку, – спросил он, – и поговоришь там со своим приятелем, он сделает то, о чем ты его попросишь?

Она смотрела на своего друга и девушку в белом платье, которая, покачивая бедрами, двигалась в танце по направлению к своему бывшему приятелю. Очевидно, это должно было ускорить развязку ситуации.

– Он сделает все, что я ему скажу, – ответила Шави. – Даже отсюда я вижу, как он напуган и клянет себя за то, что дал ей себя сюда заманить.

Майкл снова взглянул на троих парней.

– Я попросил водителя такси подождать нас за углом. Ты думаешь, он все еще там?

– Наверняка. Ты ведь дал ему десять долларов – за такие деньги он тебя неделю будет ждать. Но что ты сможешь сделать? Может, ты и крутой, но они тоже не робкого десятка. А на друга моего не рассчитывай – он тебе не поможет.

Она заметила на губах Майкла легкую усмешку.

– Я на его помощь и не полагаюсь. Как раз об этом ты и будешь должна ему сказать.

– У тебя есть оружие?

Под мышкой, в наплечной кобуре, у него был «кольт», но ответил он отрицательно:

– Нет, я не вооружен.

Потом Майкл наклонился к ее уху и стал шептать указания для ее друга. Когда он закончил, Шави взглянула на него.

– Я, наверное, должна была бы за тебя бояться, но почему-то мне не страшно. Наоборот – я немножко тебя побаиваюсь.

– Иди, передай ему, что я тебе сказал.

Когда Шави отошла, Майкл обернулся в сторону бара и знаком подозвал бармена. Тот всей тушей наклонился к Майклу и пожал его протянутую руку.

– Мне очень понравился этот клуб, и музыка, и отличное холодное пиво, – сказал Майкл. – Если тебе когда-нибудь случится быть на моем острове, найди меня там, и я все тебе покажу.

Бармен расплылся в широкой улыбке.

– Я обязательно так и сделаю. Только на следующей неделе меня не жди.

Майкл разжал руку и посмотрел на трех парней. Они внимательно следили за танцующими. У каждого была в руке коричневая бутылка с пивом. Майкл заметил, что двое держали бутылки в правой руке, а третий, бывший приятель девушки в белом платье, – в левой. Он слегка повернул голову и вновь взглянул на танцплощадку. Шави положила руки на плечи своего друга и что-то озабоченно шептала ему в ухо. Он покорно кивал. Потом он бросил взгляд на Майкла и перевел его в сторону бывшего приятеля своей подруги. Девушка цвета эбенового дерева в белом платье стояла, скрестив руки на груди. Она была в ярости.

Майкл просунул руку под широкий кожаный пояс брюк, нашел потайной карманчик и вытащил из него три золотых рэнда с портретом Крюгера. Краем глаза он продолжал наблюдать за Шави: она направлялась к выходу, ее друг неотступно следовал за ней. Девушка в белом платье кричала вслед ему так, что звук ее голоса перекрывал музыку оркестра. Парень не оборачивался.

Бывший приятель девушки в белом с двумя своими корешами тоже направился к выходу. Когда они прошли мимо Майкла, он двинулся им вслед. Казалось, они его не замечали. Узкая дверь выходила на пыльный двор, где в беспорядке стояло несколько побитых машин. Майкл проскользнул в дверь как раз перед бывшим ухажером оставшейся в зале девицы. Метрах в двадцати впереди он увидел Шави, тянувшую своего друга за руку подальше от этого места. Он оглянулся на дверь. Майкл тихо выругался, обернулся и разжал левую руку – на раскрытой ладони блеснули три золотые монеты. Он громко сказал:

– Ребята, я турист! Я знаю, что это не вполне законно, но мне надо бы эти монеты продать. Вас мое предложение не заинтересует?

Бывший ухажер хотел мимо него прошмыгнуть – в его левой руке была зажата пивная бутылка. Оба его приятеля напирали сзади. Он не сводил глаз с Шави и своего врага, но на какую-то долю секунды, скосив глаза и увидев блеск золота, обернулся и крикнул:

– Подожди немного! Я скоро вернусь.

Это были его последние слова. Майкл резким движением кулака ударил его в солнечное сплетение. Воздух со свистом выходил из легких чернокожего, когда он согнулся пополам, тут же получив еще один страшный удар в лицо левым коленом Майкла. Парень откинулся назад, на одного из своих корешей. Третий малый, пытаясь хоть что-нибудь сделать, отбил донышко бутылки о дверной косяк и уже подступал к Майклу, но когда получил сильный удар в пах, он вскрикнул, выпустил отбитую бутылку из руки и схватился за то место, по которому пришелся удар. Майкл добил его коротким мощным апперкотом и оттащил в сторону.

Тем временем второй парень все еще пытался выбраться из-под своего бесчувственного приятеля. Майкл стукнул его по голове, и он со стоном откатился вбок. Так они и остались лежать в пыли, образуя своими телами некое подобие треугольника. Вся драка длилась не больше нескольких секунд.

Шави и ее друг словно окаменели. Майкл бросил три золотые монеты в центр этого треугольника и пружинящим шагом подошел к ним.

– Давайте-ка поищем теперь какой-нибудь другой клуб.

Глава 19

Кризи сидел на корточках на берегу реки Себунгве. Его ружье, готовое к бою, свисало с плеча. Макси переходил реку вброд. Вода была ему по пояс, ружья он нес на поднятых над головой руках. Взгляд Кризи внимательно скользил по реке и ее берегам – там водились крокодилы. Шел третий день путешествия. Они уже пересекли Гваай и Млибизи, а теперь осталась последняя река, лежавшая на их пути к месту убийства.

Во время родезийской войны за независимость Кризи служил в основном на границе с Мозамбиком, на восточном нагорье. Природа там почти такая же, как в Северной Европе: горы, сосновые леса, быстрые реки, полные форели, и совсем немного дичи.

Последние три дня они с Макси путешествовали по самой настоящей Африке. Земля была холмистой, то тут, то там высоко вздымались базальтовые скалы. Иссушенная почва, как в пустыне Калахари, сменялась участками, поросшими травой, за которыми, в свою очередь, начинались невысокие заросли буша. Речные долины были покрыты сочной зеленью, здесь росло много баобабов и эбеновых деревьев того вида, который был распространен лишь в Зимбабве.

Макси Макдональд отлично знал весь этот район. Когда три дня назад они вышли из «лэндровера» и смотрели, как машина возвращается назад, Кризи легонько стукнул Макси по плечу и сказал:

– За последние пятнадцать лет ты немало на меня поработал. Когда это случалось, я всегда был боссом. Но теперь, когда мы оказались в этих местах, командовать парадом и отдавать приказы будешь ты.

Макси расплылся в улыбке от удовольствия.

– Согласен. Можешь не называть меня «сэр», пока мы не окажемся в компании, где это смогут оценить.