Через три дня эти милые люди привели Майкла обратно в приют, но объяснить почему они не хотели или не могли. Когда я спросил об этом Майкла, он только пожал плечами. В тринадцать лет его выбрала еще одна пара. Мужчина оказался богатым арабским дельцом, жили они в Риме. Жена его была итальянкой. Двоих детей они уже усыновили - мальчика из Вьетнама и девочку из Камбоджи. Прекрасные были люди. Майкл поговорил с ними минут пять, потом повернулся и вышел из комнаты.
      - Спасибо, что рассказал мне об этом, - сказал американец.
      * * *
      Кризи работал в своем кабинете, расположенном в старой части дома. Эта единственная комната второго этажа с высоким сводчатым потолком примыкала прямо к скале. Параллельно одной из стен стоял длинный широкий стол. Он был завален пачками газетных и журнальных вырезок. У другой стены, рядом с высокой арочной дверью, громоздились несколько тяжелых стальных картотечных ящиков. Со своего места Кризи видел стену, окружавшую дом, и тропинку, ведущую к воротам.
      Он просматривал журналы и газетные вырезки, полученные в то утро. Интересовавшие его материалы прибывали из Лондона, Нью-Йорка и Бонна. Кризи получал все появлявшиеся в прессе статьи и заметки, хоть как-то связанные с катастрофой над Локербай. За последние три месяца поток информации значительно уменьшился, но все же на ее изучение каждый день у него уходило два-три часа.
      Сейчас он читал статью из журнала "Тайм", автор которой писал о связи трагедии над Локербай с деятельностью арабских террористических организаций в Германии и скандинавских странах. Время от времени Кризи делал какие-то выписки в блокнот. Он часто отрывался от статьи и смотрел на часы, а потом на дорогу.
      Мальчика, поднимавшегося по склону холма к дому, Кризи заметил час спустя после отъезда священника. Он снова сосредоточился на статье. Дверь на участок была открыта.
      Через пятнадцать минут он услышал, как она хлопнула. Кризи встал, обошел вокруг стола и выглянул из окна. Паренек стоял около бассейна.
      - Я спущусь через десять минут, - крикнул он Майклу. - Если хочешь, возьми себе банку пива из холодильника и бильтонг. Он в буфете.
      После этого Кризи снова сел за стол и углубился в статью.
      * * *
      Они неторопливо ходили вокруг бассейна. Слабый юго-западный ветерок шелестел в кронах пальм.
      - Когда я умру, - сказал американец - к тебе перейдет этот дом и останется достаточно денег, чтобы поддерживать его в хорошем состоянии.
      Несколько минут мальчик разглядывал дом, потом перевел взгляд на открывавшийся вдали вид и снова посмотрел на Кризи, чуть заметно кивнув головой.
      - Что у тебя случилось с людьми, которые хотели усыновить тебя в первый раз?
      Мальчик развел руками.
      - Даже не знаю. Мне показалось, что я им не понравился.
      - А тебе они понравились?
      - Вроде с ними все было в порядке. Кормили они меня лучше, чем в приюте.
      Кризи сверху вниз взглянул на мальчика.
      - А второй раз, когда тебе исполнилось тринадцать?
      Майкл Саид пожал плечами и сказал:
      - Он был арабом.
      Кризи остановился. Мальчик прошел еще несколько шагов, потом тоже встал и обернулся. Они внимательно смотрели друг на друга.
      Мальчик слегка улыбнулся и сказал на безукоризненном арабском языке:
      - Да, Уомо, ты меня понял правильно.
      Теперь они говорили по-арабски - Кризи выучил язык в Алжире, когда служил в Иностранном легионе.
      - Почему же ты решил принять мое предложение? - спросил он.
      На этот раз остановился мальчик. Перейдя на английский, он сказал:
      - Уомо, я должен тебе сказать, что моя мать была шлюхой.
      Когда они расставались у ворот, Кризи вынул из кармана большую связку ключей от своего дома и передал ее мальчику.
      - Завтра я уеду - сказал он. - Меня здесь не будет недели две, а может быть, и месяц. Можешь приходить сюда, когда захочешь. Ночевать тебе придется в приюте, пока не будут готовы все документы. На это уйдет еще месяца два. Вернусь я с женщиной.
      Они пожали друг другу руки, и мальчик не оглядываясь пошел вниз по дороге. Американец стоял у распахнутой двери и смотрел на Майкла, пока он не дошел до самого поселка. Тогда Кризи вернулся в кабинет, позвонил в аэропорт и забронировал билет на самолет. После этого еще часа два он корпел над кипами газетных и журнальных вырезок.
      Глава 5
      Она была седьмой из четырнадцати, с которыми он беседовал вчера. Сегодня он встретился с ней снова, чтобы объяснить, какую роль ей предстоит сыграть.
      Они сидели, глядя друг на друга через стол в обшарпанной комнатенке лондонского агентства, расположенного на улице Вардур в Сохо. Перед ним лежала раскрытая папка со стандартным набором документов неудачливой актрисы и фотографиями, сделанными, судя по всему, несколько лет назад. Женщина все еще была привлекательной, а ее походка, манеры и одежда - хорошо сшитый черный костюм и кремовая блузка - свидетельствовали, что она следит за собой. Кризи прочитал имя, стоявшее в верхнем углу папки, - Леони Меклер. Еще раз бросив взгляд на документы, он обратил внимание на ее возраст тридцать восемь лет.
      - Когда в последний раз у вас была работа? - спросил американец.
      - Восемь месяцев назад, - ответила актриса. - Меня пригласили сыграть небольшую роль в одном телевизионном сериале.
      - А перед этим?
      - За год до этого я была некоторое время занята на фестивале в Эдинбурге. - Ее смуглое лицо выглядело немного печально. Женщина невесело усмехнулась. - Если бы я пользовалась успехом, мы бы сейчас с вами здесь наверняка не разговаривали.
      - Почему же мы все-таки беседуем?
      Она снова печально улыбнулась.
      - У меня в Пимлико есть небольшая квартира, и если я в ближайшее время не найду работу, я ее лишусь. Не смогу выплачивать проценты по кредиту, который взяла, чтобы ее купить. Эта квартира - все, что у меня есть, если не считать старого "форда-фиесты".
      Он снова посмотрел в досье. Сведений о ее личной жизни там было явно недостаточно.
      - Вы были замужем? - спросил Кризи.
      Женщина кивнула.
      - Дети?
      - Сын.
      - Сколько ему лет?
      - Было восемь.
      Актриса резко открыла сумочку и достала из нее пачку сигарет.
      - Вы не возражаете?
      - Нет.
      Она прикурила и глубоко затянулась. Кризи заметил желтые пятна никотина на ее пальцах.
      Выдохнув струю сигаретного дыма, Леони с горечью произнесла:
      - Его отец сильно пил, он был хроническим алкоголиком. Как-то днем он вез мальчика домой из школы, а за обедом сильно перебрал. На автостраде он врезался в большой грузовик. Мой сын погиб.
      - А его отец?
      - Он выжил.
      - Где он теперь?
      - Не знаю. Вскоре после этого мы развелись.
      После непродолжительного молчания Кризи спросил:
      - А у вас есть проблемы такого рода?
      Она отрицательно покачала головой и твердо сказала:
      - Нет и никогда не было. Иногда я не прочь выпить рюмочку-другую хорошего вина или шампанского, но не более того.
      Пристально посмотрев в лицо актрисы, Кризи подвинул к ней через стол блокнот и авторучку.
      - Сейчас я хотел бы объяснить вам, какую работу собираюсь предложить, сказал он. - Мне будет легче это сделать, если вы не будете меня прерывать. Поэтому, пожалуйста, помечайте на бумаге те вопросы, которые возникнут у вас по ходу дела.
      * * *
      Кризи говорил минут пятнадцать. Когда он закончил, в блокноте не было ни одной пометки.
      - У вас не возникло никаких вопросов? - спросил он.
      Леони подняла голову.
      - Только два. Во-первых, расскажите мне немного о мальчике.
      Американец на минуту задумался.
      - Как я уже говорил, ему недавно исполнилось семнадцать. Он умен, но не очень общителен. Всю свою жизнь провел в сиротском приюте. Конечно, он нуждается в заботе и ласке, но, как любой парнишка в его возрасте, стремится к независимости. Не думаю, что при виде его у вас проснется материнский инстинкт.
      Она натянуто улыбнулась.
      - Второй вопрос, естественно, касается финансовой стороны дела. Гарри сказал мне, что работа будет очень неплохо оплачена... Мне бы хотелось точно знать, сколько я получу.
      Американец закрыл досье, встал со стула и размял затекшие ноги.
      - Как я вам уже говорил, мне нужно, чтобы вы оставались там полных шесть месяцев и ни днем меньше. Через четыре дня я вам перезвоню и скажу, получите ли вы эту работу. - Он остановился и взглянул на актрису. - Все это время я буду наводить о вас справки. Причем предупреждаю заранее, делать я это буду придирчиво. Вы в свою очередь сможете за эти дни взвесить мое предложение и отказаться от него. Если результаты проверки меня удовлетворят, а вы не измените своего решения, мы пойдем к любому юристу по вашему усмотрению и подпишем контракт. Сразу же после этого мы официально зарегистрируем наш брак. В тот же день вы получите три тысячи фунтов на расходы, а я передам адвокату подписанный чек на пятьдесят тысяч американских долларов. Он вручит вам чек после того, как нотариус с Гоцо официально подтвердит, что вы прожили со мной на острове полных шесть месяцев. В течение этих шести месяцев вы будете ежемесячно получать по тысяче долларов на личные нужды. Разумеется, все расходы по дому я беру на себя. Кроме того, у вас там будет собственный автомобиль. - Он слегка улыбнулся. - По случайному стечению обстоятельств, тоже "форд-фиеста", но, видимо, не такой старый, как ваш. Но вы не будете иметь права вести там собственную личную жизнь.
      Кризи понял, что женщина пытается быстро что-то подсчитать в уме.
      - Деньги, которые вы получите, позволят вам рассчитаться с банком? спросил он.
      Впервые за время их знакомства ее лицо расплылось в широкой улыбке.
      - Да, с квартирой у меня тогда проблем не будет. И еще вполне приличная сумма останется... Надеюсь, я пройду вашу проверку.
      - Я тоже очень на это рассчитываю. Через четыре дня, миссис Меклер, я вам перезвоню.
      * * *
      На ней было доходившее до колен и хорошо подогнанное по изящной фигуре простое белое платье с кружевами. Сужавшееся в талии, оно выгодно подчеркивало мягкие изгибы ее стройного тела. Красота женщины бросалась в глаза. Мужчина был одет в бежевые хлопчатобумажные брюки, хорошо сочетавшиеся с оранжевой водолазкой и коричневыми замшевыми полуботинками.
      Молодожены стояли перед чиновником, который решил, что они подходят друг другу. Кроме того, он подумал, что этот брак по расчету. За годы работы он зарегистрировал тысячи пар, и глаз у него был наметанный. Во-первых, у жениха не было при себе обручальных колец. Чиновник не без язвительности заметил, что хотя обручальные кольца и не обязательны для заключения брака, однако, как правило, на церемонии бракосочетания молодые ими обмениваются это красивый обычай.
      Жених вышел на Кингс-роуд, зашел в ближайший ювелирный магазинчик и вернулся с кольцами, по всей видимости, самыми дешевыми. После этого чиновник внимательно проверил все представленные женихом и невестой документы: два свидетельства о рождении, ее свидетельство о разводе и свидетельство о смерти его первой жены. Он обратил внимание на то, что супруга его скончалась 21 декабря 1988 года - лишь полгода назад. Да, конечно, это брак по расчету, но что это был за расчет, чиновник понять не мог. Как правило, браки с англичанками заключают будущие иммигранты благодаря женитьбе они получают разрешение на жительство в Англии.
      Жених и невеста даже не позаботились о том, чтобы привести с собой на церемонию бракосочетания двух свидетелей, поэтому чиновнику пришлось пригласить в качестве таковых клерка и секретаршу. После завершения официального ритуала они даже не поцеловались, но пожали руки чиновнику и свидетелям.
      * * *
      Когда они вышли на мостовую Кингс-роуд, Кризи взглянул на часы и сказал:
      - Возьму такси - иначе опоздаю в аэропорт.
      Леони понимающе кивнула.
      - Когда ты мне позвонишь?
      - Через неделю.
      Она заметила на его лице нетерпение, но тем не менее спросила:
      - Когда мы отправимся на Гоцо? Мне нужно это знать, чтобы успеть сдать квартиру, тогда я смогу быстрее выплатить банку проценты за полгода.
      - Недели через две-три, - ответил Кризи. - Я тебе скоро позвоню.
      Он повернулся и быстро пошел по улице.
      * * *
      Леони стояла на мостовой и смотрела, как он, удаляясь, идет среди других пешеходов своей странной походкой.
      Потом она осмотрела свое платье и новые туфли. На душе остался неприятный осадок, словно ее просто использовали и выкинули за ненадобностью. Она подняла взгляд. Кризи возвращался. Подойдя к ней, он спросил:
      - Сколько тебе еще надо, чтобы выкупить квартиру?
      - Тринадцать тысяч четыреста двадцать фунтов и пятьдесят семь пенсов.
      - Под какой процент ты брала кредит?
      - Семнадцать с половиной в год.
      Он с полминуты прикидывал что-то в уме, потом достал из заднего кармана брюк толстую пачку стодолларовых банкнот, отсчитал несколько, сунул ей в руку и сказал:
      - Это должно покрыть платежи по процентам за следующие полгода... Я тебе перезвоню.
      Она так и осталась стоять, сжимая в руке деньги и глядя ему в спину. Взмахнув рукой, Кризи остановил такси и сел в машину. Она повернулась и побрела по улице в противоположном направлении, пока не увидела вывеску какого-то бара. Первым делом Леони прошла прямо в дамскую комнату и пересчитала деньги. Он дал ей как минимум на сотню долларов больше, чем нужно было заплатить в банк.
      Леони взглянула в зеркало, слегка подправила макияж и отправилась в бар.
      - Какое у вас лучшее марочное шампанское?
      - "Дом Периньон" 1959 года.
      - Принесите мне бутылку.
      Бармен принес шампанское в ведерке со льдом. Через час он заметил, что женщина допила бутылку до дна. После этого она взяла из сумочки носовой платок и вытерла слезы, катившиеся по щекам.
      * * *
      Джо Ролинз заплатил по высшему разряду, а когда он платил по высшему разряду, он всегда рассчитывал на лучшее. Находился он в номере гостиницы "Карлтон" в Каннах. Номер был действительно роскошный, однако девица могла бы быть и получше, а ей он заплатил тоже по высшему разряду.
      - Перевернись, - буркнул он.
      Она перевернулась. Он напрягся и попытался войти ей в задний проход. Она пробормотала что-то по-французски и отодвинулась.
      - Черт тебя дери, - прошипел он. - Я тебе пятьсот зеленых заплатил.
      - За это надо еще пятьсот, - безразлично сказала она.
      Он смачно выругался и произнес:
      - Ладно, сука.
      Он снова попытался войти ей в анальное отверстие, однако она опять отстранилась.
      - Деньги вперед, - сказала проститутка.
      Последовало очередное проклятие. Джо Ролинз скатился с кровати и пошел в ванную. Через минуту он вышел, держа в руке пять банкнот по сто долларов. Шлюха взяла их и внимательно изучила каждую купюру, как и предыдущие пять.
      - Нормально, - сказала она. - Давай действуй.
      Обошелся он с ней жестоко, но долго продержаться не смог. Когда все было кончено, он, удовлетворенно хрюкнув, откатился в сторону.
      Через несколько секунд женщина собрала свои вещи, - взяла вместительную сумку и скрылась в ванной. Еще через пять минут она вышла полностью одетая. На мужчину даже не взглянула, просто пересекла комнату и вышла в коридор. Джо Ролинз услышал, как за ней захлопнулась дверь.
      "Вот сука", - подумал он, и в этот момент все мысли в его голове как ветром сдуло. Тяжелые коричневатые шторы, закрывавшие балконную дверь, раздвинулись - за ними стоял человек.
      Джо Ролинзу всегда нравилось заниматься любовью при ярко горевшем свете. Он узнал человека с первого взгляда, и сердце его похолодело.
      Мужчина, одетый в черные брюки и черную водолазку с длинными рукавами, подошел к кровати и, глядя на него сверху вниз, проговорил:
      - Привет, Джо. Или, может быть, правильнее было бы сказать "Привет, Кризи"?
      Мужчина держал в правой руке черный саквояж, наподобие тех, что в былые времена носили доктора. Джо Ролинз остолбенел. Прежде чем он снова смог нормально двигаться, прошло не менее минуты. Он приподнялся и сел в постели.
      - Пойди, Джо, принеси все сюда.
      Взгляд Джо Ролинза напоминал взгляд змеи, загнанной в угол мангустом, глядевшим ей прямо в глаза. Голос его был похож на сдавленный хрип.
      - Что принести?
      - Деньги, Джо, то, что от них осталось. Давай иди за деньгами, они у тебя в ванной лежат.
      Снова раздался сдавленный хрип:
      - Какие деньги?
      - Те деньги, Джо, которые тебе дал сенатор Джеймс Грэйнджер. Давай отправляйся за ними, и если ты там себе хоть десять центов оставишь, я тебе яйца отрежу... Знаешь, Джо, если я это сделаю, девица, которая только что ушла, всю твою тысячу мне с удовольствием за это отдаст.
      Джо Ролинз очень медленно, очень осторожно слез с кровати и подошел к стулу, на спинке которого висела его одежда.
      - Да ладно, Джо, не кокетничай, можешь сходить в ванную в чем мать родила.
      Еле передвигая ноги, Ролинз поплелся в ванную. Густые черные волосы, покрывавшие его спину, свалялись. Когда он дошел до двери, голос его остановил. Звучал он мягко, почти вкрадчиво.
      - Джо, не забудь захватить и свой пистолет - ту маленькую "беретту", которую ты всегда кладешь рядом со своими грязными сокровищами. И вот еще что, Джо: когда будешь выходить из ванной, деньги у тебя будут в правой руке, а "беретта" - в левой, ты будешь держать ее за кончик дула большим и указательным пальцами.
      Ролинз уже собрался было войти в ванную, как мягкий, бархатный голос раздался снова.
      - Имей в виду, Джо, если тебе вдруг придет в голову мысль взять пистолет в руку и направить его на меня, сам понимаешь, я этому только обрадуюсь.
      Спустя минуту Джо Ролинз вышел из ванной. В правой руке он держал толстую пачку стодолларовых купюр. В левой - небольшой черный пистолет. Он зажал его большим и указательным пальцами за самый кончик дула.
      - Джо, брось все на кровать.
      Деньги и пистолет шмякнулись на матрас, покрытый простыней.
      Кризи наклонился, поднял с пола черную сумку и сделал знак в сторону двери.
      * * *
      Отрезать указательный палец левой руки большого труда не составило, тем более что хирургическая пила была достаточно острой, а Кризи был человеком сильным. Он применил сильно действующую местную анестезию, поэтому левая рука Джо Ролинза, до самого плеча, онемела и потеряла чувствительность на двадцать четыре часа.
      Они сидели рядом. На столе перед ними лежали квадратный деревянный брусок, небольшая серебристая хирургическая пила, шприц, электрический коагулятор - прибор для свертывания крови, марля, бинт. Кризи работал ловко, в его движениях чувствовался большой опыт. Он положил негнущийся палец на деревянный брусок. Устранил кровотечение в месте разреза, приложил к нему марлю, смазанную дезинфицирующим составом, и забинтовал руку.
      Потом он достал из черного чемоданчика небольшую, но увесистую металлическую коробочку и раскрыл ее. Из нее вырвался белесый пар. Кризи положил палец в коробочку, вдавил его посильнее в сухой лед и плотно ее закрыл. Когда он убрал все со стола в свой черный саквояж и снова заговорил, голос его звучал так же вкрадчиво и мягко, как раньше.
      - Если ты, Джо, снова вздумаешь воспользоваться моим именем, я узнаю, где тебя найти. Мне станет известна любая твоя нора, любое логово, любая самая маленькая дыра, куда ты решишь забиться, даже если ты за нее будешь платить по штуке баксов за ночь.
      Джо сидел совершенно неподвижно, глядя на забинтованную руку.
      - Я думал, ты помер, - пробормотал он. - Все так считали.
      - Так оно и есть, Джо, и если кто-нибудь когда-нибудь выяснит, что это не так, ты, Джо, очень скоро очутишься именно там, где, по всеобщему мнению, пребываю теперь я.
      Он вышел из гостиной в спальню и тут же вернулся, держа в руке пачку денег. Джо Ролинз как будто окаменел. Кризи отсчитал сто стодолларовых купюр и положил их на стол.
      - Здесь десять штук, Джо. Это тебе подъемные. Только в следующий раз рекомендую заранее думать, в какие игры играть, а в какие нет - для такого покера, как этот, у тебя кишка тонка.
      Кризи взял свой саквояж и вышел в коридор.
      Глава 6
      Майкл Саид исследовал дом, испытывая какое-то странное чувство. Он знал, что строительством руководила жена Кризи Надя. Целых два года она придирчиво и внимательно следила за перестройкой старой части дома и возведением нового крыла. Все комнаты были просторными, с высокими сводчатыми потолками. Кризи любил простор.
      Хотя дом был построен на старинный манер - из больших известняковых плит, доставленных из местной каменоломни, окна его были прямоугольными, очень большими, из каждой комнаты открывался вид на разные стороны острова.
      Через небольшой коридор он прошел в спальню, к которой примыкала ванная. Из ее окна был виден маяк в Газри и бескрайний простор моря. Майкл знал, что пройдет два месяца, и он будет ночевать именно в этой просторной комнате.
      На стене спальни висели два портрета, написанных маслом. На одном была изображена Надя, на другом - Джулия, когда ей было два года. Как-то, показав ему эти портреты, Кризи сказал:
      - Женщина, которая приедет сюда со мной, будет здесь жить только по необходимости. С этого времени твоей семьей станут Надя и Джулия.
      Он долго стоял и смотрел на картины, потом прошел в ванную. Даже она была построена с размахом - в одном ее углу стояла душевая кабинка с большим медным душем на длинном шланге, в другом - глубокая, похожая на бочку деревянная ванна с высокими бортиками. В отдельной кабинке стоял унитаз.
      Майкл вспомнил, как однажды Кризи рассказал ему о своей первой поездке в Японию. Там он оказался с одной японкой в типичной сельской гостинице. Пока он раздевался, она наполнила похожую на бочку ванну водой. Он сразу же сел в деревянную бочку. Девушка пришла в ужас.
      - Как же ты смоешь с себя грязь? - спросила она. - В ванну можно залезть только чистым, - сказала японка, заставила его выбраться из бочки и усадила на низенькую деревянную скамейку.
      После этого она вылила из ванны всю воду, наполнила ее снова: вымыла его голову и тело, поливая его водой из небольшого черпака, а он сидел на скамеечке. Потом они вдвоем забрались в высокую деревянную бочку и лежали в ней полчаса.
      Кризи рассказал, что поскольку этот дом был первым в его жизни, он решил все три ванные комнаты оборудовать на японский манер - сначала надо тщательно вымыться под душем и уже только потом лезть в ванну.
      - А Надя тебя тоже мыла? - спросил Майкл.
      Кризи с серьезным видом кивнул.
      - Да, всегда. Это у нас был своего рода ритуал. Особенно ей нравилось намыливать мне голову.
      Мальчик вышел из дома, подошел к бассейну и нырнул в прохладную воду. В одном и том же ритме он проплыл бассейн шестьдесят раз. Когда он вылез, у него ныли все мышцы. Ко времени приезда Кризи он будет проплывать бассейн больше сотни раз. Тогда он наверняка сможет обогнать его в заплыве хоть на две длины, хоть на четыре - вообще на любое расстояние.
      * * *
      Леони Меклер потратила часть денег Кризи. Уже много лет она не позволяла себе сорить деньгами. Леони узнала, что в ближайшие полгода на Гоцо будет стоять жара. Поэтому она накупила кучу ярких купальников, саронгов и маек. Для вечера она выбрала несколько легких длинных платьев, в основном с открытой спиной, но плотно облегавших талию. Потом в своем любимом магазине французской фирмы "Ланком" она купила кремы для лица и другую косметику.
      Глава 7
      Когда сенатор Джеймс Грэйнджер бывал в Вашингтоне, то всегда садился за письменный стол в восемь утра и напряженно работал до часа дня. В то утро ровно в девять раздался звонок по его личному телефону. Голос в трубке произнес:
      - Локербай, 15 мая.
      Сенатор взглянул на свой "Ролекс". Календарь показывал 25 мая.
      - Продолжайте, - сказал он в трубку.
      - В десять часов к вам в кабинет со срочной почтой "Ди-эйч-эл" курьер по имени Гарри Уайт доставит посылку. Посылка эта от меня. Запретите службе безопасности подвергать ее обычной проверке. Вскройте ее сами, когда в кабинете никого не будет. В посылке вы найдете то доказательство, которое просили меня представить, и кое-что еще. В следующий раз я с вами свяжусь через пару недель.
      В трубке раздались короткие гудки. Сенатор тут же связался с начальником службы безопасности.
      В десять часов четыре минуты Грэйнджеру по селекторной связи позвонил секретарь и сообщил, что в приемной находятся курьер срочной почты "Ди-эйч-эл", доставивший ему посылку, и сотрудник охраны. Грэйнджер распорядился пропустить их в кабинет.
      Сенатор спросил охранника:
      - Вы проверили личность этого человека?
      - Да, сенатор, - ответил тот. - Его зовут Гарри Уайт. Он работает в "Ди-эйч-эл".
      Курьер держал в руке тяжелый металлический чемоданчик. Он положил его на стол перед сенатором, прикрыв сверху листком бумаги. Когда оба мужчины вышли из комнаты, сенатор взял листок, на котором было написано шесть цифр. Грэйнджер взглянул на чемоданчик. Под его ручкой было два числовых замка по три цифры в каждом. Он придвинул его ближе, набрал написанные на бумаге комбинации и раскрыл чемоданчик.
      В нем лежали две толстые пачки стодолларовых купюр, перетянутые резинками, небольшая металлическая коробочка и листок бумаги с отпечатанным на машинке текстом.
      Прежде всего сенатор прочел текст послания.
      "Я встретился с Джо Ролинзом и взял у него сто шестьдесят тысяч долларов, принадлежащих вам. Ему я оставил десять тысяч "подъемных" - если это выражение вам не известно, спросите, что оно означает у опытного игрока в покер. Я мог бы сообщить об этом деле в полицию, однако сразу же началось бы расследование, в котором, думаю, ни вы, ни я не заинтересованы. Прилагаю также вещественное доказательство, необходимое для удостоверения личности Джо Ролинза. Передайте его на экспертизу вашим приятелям из ФБР вместе со стаканом из вашего сейфа, на котором сохранились мои отпечатки пальцев. Кроме того, не забудьте передать им отпечаток моего большого пальца на этом листке".
      Подписи под письмом не было.
      Кроме денег и письма в чемоданчике лежала только небольшая увесистая металлическая коробочка. Она была закрыта на маленький замочек, из которого торчал ключ. Сенатор взял коробочку в руку, но тут же от неожиданности выронил ее - она была холодна, как лед. Какое-то мгновение он думал передать коробочку в службу безопасности, но потом повернул в замке ключ и откинул крышку. Чемоданчик наполнился белесым туманом, а сам сенатор ухватился за спинку своего массивного кресла. Туман медленно рассеялся. Сенатор заглянул внутрь. Он увидел там палец, лежавший на белой тряпочке, испачканной в крови. Джеймс Грэйнджер, как загипнотизированный, несколько секунд смотрел на это жуткое зрелище, потом закрыл крышку коробочки и снял телефонную трубку.
      * * *
      В вашингтонской квартире сенатора тоже чувствовался свойственный Хэрриот размах: она была обставлена массивной европейской мебелью, на полах лежали толстые персидские ковры, на стенах висели картины великих художников прошлого. Несколько дней назад сенатор твердо решил продать эту квартиру и купить себе что-нибудь поменьше и поскромнее.
      Кертис Беннет - заместитель директора ФБР - приехал ровно к шести часам. Этот высокий угловатый мужчина с лукавой улыбкой и насмешливым взглядом был старинным и очень близким другом сенатора. В руке Кертис Беннет держал портфель.
      Не спрашивая гостя, сенатор налил ему традиционный сухой мартини.
      Они удобно расположились возле большого электрического камина, выполненного в духе поздней английской готики, в котором мигали искусственные горящие угли.
      - Ну что там, Кертис? - спросил сенатор.
      Беннет отпил глоток излюбленного напитка, облизнул губы, оценивая его аромат, потом положил портфель на колени, раскрыл его и вынул папку с документами.
      - Отпечатки пальцев со стакана действительно принадлежат Кризи наемнику. Причем мертвому наемнику, сенатор. - Он постучал пальцами по папке. - Здесь у меня копия его свидетельства о смерти, полученная по факсу. Сам документ подписан известным профессором Джованни Саттой из больницы Кордарелли в Неаполе. Днем я говорил с ним. Он подтвердил, что подписывал это свидетельство и лично лечил пациента, который умер от огнестрельных ранений, полученных в Палермо, на Сицилии, во время перестрелки с бандитами из мафии. Джим, известные врачи не подписывают липовые свидетельства о смерти, да и врать они не привыкли.
      Сенатор пожал плечами. Беннет взглянул на лежавший перед ним документ и проговорил:
      - Однако если этот малый умер пять лет назад, мне совершенно непонятно, как его отпечатки пальцев могли оказаться на стакане из того набора, который в позапрошлом году я сам подарил вам с Хэрриот на Рождество... Кроме того, наши ребята из лаборатории сказали мне, что отпечатки эти совсем свежие... им около двух недель. Что все это значит, Джим?
      Сенатор вытянул руку, как бы призывая заместителя директора ФБР хранить спокойствие.
      - Не гони лошадей, Кертис. Что там с этим пальцем выяснилось?
      По лицу Беннета скользнула чуть заметная усмешка. Он снова коснулся папки.
      - Прежде всего ребята сообщили мне, что палец был отрезан у живого человека...
      - Чей это палец?
      Беннет вынул из папки еще одну страничку.
      - Парня по имени Джозеф Ролинз, американского гражданина, родившегося в Айдахо, пятидесяти одного года. Вот уже много лет он трется около наемников в Европе и в Африке. В основном занимается вымогательством. Наши власти его разыскивают по обвинению в трех серьезных преступлениях, связанных с обманом и мошенничеством. О том, где он находится в настоящее время, нам ничего не известно.
      Он закрыл папку и положил ее в портфель. Потом Беннет взял со столика свой стакан с мартини, отпил приличный глоток, пристально взглянул на сенатора и снова спросил его:
      - Так что же, Джим, все-таки происходит?
      Сенатор поднялся с кресла, повернулся спиной к камину и сверху вниз взглянул на старого друга.