Он не отрывал от нее взгляда и, когда увидел, что улыбка на лице Лауры стала шире, повернулся и вышел, от досады хлопнув дверью.
      * * *
      Надя пришла к нему два дня спустя, сразу после полуночи.
      Дверь тихо распахнулась, и Кризи услышал шлепанье босых ног по каменному полу. Лунный свет, пробивавшийся в небольшое оконце, осветил ее, когда она подошла к постели.
      - Иди в свою комнату, - сказал он.
      Она откинула простыню и скользнула к нему под бок.
      - Я не хочу, чтобы ты здесь оставалась. Вернись в свою комнату.
      Теплая рука обняла его, мягкие губы стали целовать в плечо.
      Он лежал неподвижно, никак не отвечая на ее ласки.
      - Пойми, Надя, я не хочу тебя.
      Она чуть приподнялась. Маленькие, мягкие груди уперлись в его грудь. Ее губы поднялись от шеи к подбородку и двинулись дальше - к его губам. Он снова попытался сказать ей, чтоб она уходила к себе, но у него перехватило дыхание.
      Глава 12
      Приземистый, коренастый мужчина был одет в хорошо сидевшую форму защитного цвета. На многочисленных зажимах и в кармашках его десантного жилета были укреплены гранаты, запасные обоймы и небольшое приемно-передающее устройство. В руках он крепко сжимал автомат "стерлинг". Тяжело дыша и оглядываясь по сторонам, человек прислонился к каменной стене, готовясь к броску через открытое пространство двухэтажного здания.
      Через пару минут он чуть ближе придвинулся к углу. За ним тянулся длинный коридор без окон, в конце которого была лестница на верхний этаж. Он сгруппировался и, как отпущенная пружина, низко пригибаясь, побежал по коридору, держа указательный палец на спусковом крючке автомата. Сухие раскаты автоматной очереди громыхнули по зданию.
      На ступенях лестницы стоял Кризи и внимательно наблюдал за бегущим человеком.
      У противоположной стены мужчина остановился так резко, что взвизгнули резиновые подошвы его высоких шнурованных ботинок, и снова вжался в стену. Пустая обойма упала на пол, ее место заняла полная. Он поднял руку к груди и включил передатчик.
      - Поднимаюсь на второй этаж, - сказал он и, бросив взгляд на Кризи, перепрыгивая сразу через несколько ступеней, помчался вверх по лестнице.
      Кризи последовал за ним, услышал треск еще одной очереди.
      * * *
      Оживленно разговаривая, все пятнадцать мужчин, одетых в маскировочную форму, вошли в небольшой сад, разбитый среди скал. Последним был Джордж. Он попросил всех сесть на стоявшую у стены скамью.
      Само учение продолжалось пять минут, его разбор занял около часа. Джордж проанализировал каждую стадию операции, кого-то похвалил, кого-то раскритиковал. Он стоял перед отрядом рядом с Кризи. Настроение у бойцов было приподнятое - только что закончились их первые учения, максимально приближенные к боевой обстановке. Оживление и напряжение тренировки сказывалось на их поведении.
      Джордж обернулся к Кризи.
      - Хочешь что-нибудь добавить?
      Кризи сделал шаг вперед, отряд затих.
      - В целом все прошло неплохо, - сказал он, и лица бойцов осветились улыбками. - Но в реальных обстоятельствах половины из вас уже не было бы в живых.
      Улыбки разом погасли. Кризи указал на приземистого, коренастого бойца.
      - Грацио, ты бежал по коридору, стараясь держаться ближе к стене - к каменной стене. А это опасно, потому что в тебя запросто могла отрикошетить пуля. Тебе же говорили - в коридоре всегда держись по центру. Тебе кажется, что попасть в тебя легче, но на самом деле там ты будешь в большей безопасности. Выскочил ты из-за угла согнувшись, но тут же распрямился и целился на уровне пояса возможного противника. Всегда целься ниже - враг может распластаться на полу, но в воздух ему никак не взлететь. В помещении с кирпичными или каменными стенами, как здесь, старайся максимально использовать рикошет в собственных целях.
      Совсем поникший Грацио кивнул головой, но Кризи еще не закончил.
      - Если бы я был на месте террориста, ты уже был бы мертв. И еще одна деталь: обойму ты менял медленно, очень медленно. А это самый опасный момент, когда в тебя проще всего попасть. Тебе надо постоянно в этом практиковаться, пока пальцы не заболят, пока движение это не станет у тебя автоматическим. - Он окинул взглядом бойцов. - В этом всем вам надо практиковаться! Есть же какая-то разница между живым и мертвым. В бою нет времени на раздумья. - Он обратился к высокому мужчине с большими черными усами. - Доми, ты пошел следом за Чарли во вторую комнату, а тебе надо было остаться в коридоре и следить за дверьми третьей и четвертой комнаты. В том, чтобы вы вместе внутрь заходили, никакой нужды не было. Это же не спальня, где вас девочки ждут!
      Раздался дружный взрыв хохота - Доми был известным на острове сердцеедом.
      Кризи разобрал действия почти каждого бойца отряда. Джордж был просто поражен объемом и разнообразием замечаний, которые Кризи сделал его людям. Он обратил внимание и на то, что манера поведения Кризи в роли инструктора резко отличалась от обычной. Сдержанность его исчезла - он говорил четкими, рублеными фразами. Начальник отряда отметил, с каким напряженным вниманием люди слушали Кризи.
      Потом он увидел, как Кризи заменяет пустой магазин "стерлинга" на полный - движений его рук он заметить не успел, настолько они были быстрыми, стрельба пресеклась лишь на мгновение. Все видели, как он стреляет из пистолетов, автоматов и карабинов, как собирает и разбирает их, почти не глядя. Он обращался с оружием так, как не каждый умел орудовать ножом и вилкой. Когда они занимались с Кризи рукопашным боем, их не меньше поражала скорость его реакции и четкость движений. Все они были в отличной физической форме, все были сильными, молодыми парнями немного за двадцать, и все они прекрасно знали, что, несмотря на свой возраст, в бою Кризи без труда мог справиться с любым из них. Поэтому теперь они так внимательно его слушали.
      В заключение он сказал, что для первых учений такого рода каждый справился с поставленной задачей неплохо. Он похвалил их за скорость, с которой они захватили здание, и за то, что внутри действовали решительно.
      - Только ни в коем случае нельзя останавливаться. Все время надо двигаться. Двигаться и наблюдать. Вы сами прекрасно знаете, как легко поразить неподвижную мишень. Поэтому держитесь пониже, не прекращайте движения и все время поглядывайте вокруг.
      Он отступил немного назад, вперед вышел Джордж, сказал еще пару слов и распустил отряд.
      Кризи специально не говорили о плане учений. Джордж хотел, чтобы мнение его о том, как они прошли, не было предвзятым. Теперь он отвел Кризи в сторонку и спросил:
      - Что ты можешь сказать о тактическом замысле?
      Кризи смотрел на здание и размышлял. Замысел операции состоял в том, что четверым террористам без заложников удалось проникнуть на верхний этаж и там занять оборону. Попытки пойти с ними на переговоры закончились провалом, и тогда отряд получил приказ захватить здание.
      - Расстановка людей была не совсем правильной, - сказал Кризи подумав. - Снаружи ты оставил пятерых, а внутрь послал десять человек. Лучше было бы сделать наоборот. Во-первых, потому, что когда в группе захвата, ворвавшейся в здание, слишком много людей, они начинают путаться друг у друга под ногами. А во-вторых, когда начался захват, террористы вполне могли бы выскочить наружу и попытаться разбежаться в разных направлениях. - Он указал на окна верхнего этажа. - Они запросто могли бы просто повыпрыгивать из окон - здесь не очень высоко. - Он несколько смягчил критику. - В целом спланирована операция с воображением, но, думаю, меньше надо полагаться на передатчики. Они хороши, когда ведешь за кем-нибудь наблюдение, но группе захвата они не нужны, если только ей не придется самой отсиживаться внутри здания. Отчет о каждом движении только отвлекает. Каждый солдат хорошо знает свою задачу, все они тренируются с таким расчетом, чтобы во время операции принимать самостоятельные решения - и это правильно. - Он улыбнулся. - Но в общих чертах, Джордж, считаю, что учения прошли вполне успешно. Особенно начало операции.
      Джордж был доволен оценкой Кризи.
      - Спасибо, - сказал он. - Это здание будет в моем распоряжении еще месяц. Мы собираемся еще раза два провести здесь такие же учебные операции. Кроме того, "Эйр Мальта" на следующей неделе на пару часов одолжит нам один из своих "боингов", и мы попробуем отработать операцию по пресечению попытки угона самолета.
      Отряд в полном составе собрался около полицейского "лэндровера". У каждого бойца в руке была баночка холодного пива. Кризи с Джорджем направились к ребятам. Когда они со всеми потягивали пиво, Джордж внезапно с наигранной суровостью сказал:
      - Кстати, я никак не думал, что ты собираешься работать на Мальте.
      Кризи был слегка ошарашен, но тут же уловил намек. Лицо его стало невинным, как у ребенка.
      - Господь с тобой, Джордж, я только дяде твоему на ферме по хозяйству помогаю.
      Все пятнадцать молодых полицейских дружно и весело рассмеялись. Джордж - вместе с ними.
      - Ты же знаешь, Кризи, я совсем не это имел в виду. Но в любом случае, что ни делается - все к лучшему. Твоя помощь оказалась очень кстати.
      Он имел в виду инцидент, который случился несколько дней назад.
      Только что начался сезон лова лампуки, которую на Мальте считают самой вкусной. Как-то вечером Кризи отвез Надю в Мджарр, чтобы она там купила рыбы из первого улова. Через пролив между Гоцо и Комино в гавань шли яркие разноцветные рыбачьи баркасы. Он оставил Надю на набережной выбирать рыбу, а сам пошел в "Глиниглз" промочить горло.
      Народу в баре было немного - Микеле с Виктором, Тони с Сэмом и Шрейк. Сэм налил ему пива, и возобновился прерванный разговор.
      Речь шла об одном гоцианце - Бенни по прозвищу Татуировка, так его окрестили потому, что его могучие ручищи были покрыты замысловатыми наколками. Хоть он был гоцианцем, но много лет жил на Мальте. Кризи уже слышал несколько историй об этом великане.
      Одна из них была связана с предыдущими выборами. Некий политик пообещал Бенни, что если он поддержит его, то после выборов, когда к власти придет новое правительство, он даст Бенни прибыльную работу. Доверчивый Бенни трудился до седьмого пота, а когда политик в результате выборов одержал победу и занял не последний пост в правительстве, явился к нему в приемную, чтобы получить обещанную службу. Бенни заставили часа два томиться в ожидании, после чего секретарь сообщил, что политик не припоминает, чтобы он кому-то обещал работу, а принять его не может по причине большой занятости.
      Бенни рассвирепел и, отбросив в сторону секретаря, стал ломиться в дверь кабинета. Предвидя такой поворот событий, политик предусмотрительно запер дверь на ключ. Разозлившись еще сильнее. Бенни выломал дверь. Политик выскочил в окно, благодаря Бога за то, что комната его расположена на первом этаже. Кабинет только что заново обставили и со вкусом отделали. На нем-то Бенни и выместил весь свой гнев. Когда подоспела полиция, из кабинета еще доносился треск дерева и звон стекла.
      Никто из полицейских не хотел арестовывать Бенни - к чему это могло привести, знали все. У блюстителей порядка были с собой две натасканные немецкие овчарки, и по мегафону Бенни предупредили, что, если он сам по-хорошему не выйдет из помещения, на него натравят собак. После непродолжительного затишья в кабинете вновь раздался грохот. Тогда в комнату загнали собак. Через полминуты их трупы с переломанными шеями вылетели в окно.
      Бенни повезло - судья не был особым любителем животных и не относился к числу почитателей недавно победившего на выборах политика. Бенни получил только три месяца.
      Последнее его столкновение с законом произошло около шести месяцев назад. Он тогда временно работал вышибалой в одном из баров на Прямой улице Валетты. На эту улицу, известную своими притонами, всегда стекались моряки с кораблей, которые заходили на остров. Однако после закрытия британской военно-морской базы здесь настали трудные времена. Работало лишь несколько баров, да и те облюбовали немногочисленные, но хорошо организованные банды мальтийских преступников. Как-то ночью Бенни, выполняя свои прямые обязанности вышибалы, надолго отправил пару разбуянившихся клиентов из их числа в больницу и таким образом нажил себе опасных врагов.
      Тот же самый судья на этот раз приговорил его к году тюремного заключения с шестимесячным испытательным сроком. Если в течение этого времени на него не поступит никаких жалоб, приговор будет отменен. Чтобы не искушать судьбу, Бенни уехал на Гоцо, решив переждать там полгода.
      Он часто наведывался в "Глиниглз" и несколько раз выпивал с Кризи. Местные жители относились к нему с симпатией. Держался он со всеми дружелюбно, любому был готов помочь - вытащить лодку на берег, покрасить дом или припугнуть не в меру надоедливого туриста.
      Кризи он нравился. Как-то раз Бенни пришел в бар с девушкой - нетвердо стоявшей на ногах туристкой с обесцвеченными перекисью волосами. Она дважды нарочно опрокинула стакан Кризи, причем второй раз это случилось, когда Бенни отлучился в туалет. Кризи сказал ей что-то резкое.
      - Я это сделала случайно, - с вызовом ответила она, - и нечего здесь на меня цыкать.
      Когда Бенни вернулся, она пожаловалась ему, что Кризи ее оскорбил.
      В баре стало очень тихо.
      - Ей ужасно хочется столкнуть нас лбами, - сказал Кризи и объяснил, что произошло.
      Бенни кивнул, взглянул на Тони, и на стойке перед Кризи тут же появились два полных стакана.
      - Ты что же, испугался его? - с издевкой спросила девица.
      - Нет. И он меня не боится. А теперь - или заткнись, или вали отсюда.
      С тех пор Кризи проникся к нему уважением и теперь хотел понять, о чем толкуют мужчины в баре.
      Оказалось, что через несколько дней испытательный срок Бенни подходит к концу. Если до его завершения он снова ввяжется в какую-нибудь неприятную историю, ему придется провести еще целый год в тюрьме. Такой исход дела пришелся бы очень по душе некоторым его врагам на Мальте. На Кануже, отплывая на пароме от причала в Чиркевве, Виктор заметил двоих недругов Бенни. Они стояли в очереди на предыдущий рейс. Виктор так расставил машины, чтобы те двое не смогли попасть на паром.
      Но теперь они были в очереди первыми и не въехать на паром не могли никак. Мужчины в баре решали, что следует предпринять, чтобы не допустить столкновения. Они знали, что Бенни выпивал в Марсалфорне, но просто пойти туда и попросить его держаться подальше от бандитов значило обидеть его, задеть его чувство собственного достоинства. Заявлять в полицию, что назревает потасовка, не имело никакого смысла. Ведь враги Бенни во что бы то ни стало хотели бы спровоцировать драку, а время для этого они могли выбрать любое. Навязать же драку Бенни было легче легкого.
      Пока все обсуждали разные варианты, Кризи молчал, размышляя, как правильнее поступить. С одной стороны, ему не хотелось ввязываться в передряги - в чужие разборки он не лез никогда. Отношения Бенни с бандитами его не касались. Но он жил бок о бок с этими людьми уже полтора месяца, они приняли его, он стал для них своим. Все относились к нему с уважением и по-доброму. Значит, их проблемы не могли его не трогать. Кроме того, Бенни ему нравился чисто по-человечески.
      Поэтому, когда Виктор взглянул на часы и сказал, что пора отплывать на Мальту, Кризи попросил Тони, чтобы кто-нибудь подкинул Надю домой.
      - Я хочу с Виктором на пароме прокатиться, свежим воздухом подышать.
      Когда "Мелиталэнд" подходил к причалу Чиркеввы, он стоял рядом с Виктором у штурвала.
      - Вон их машина, - указал Виктор, - самая первая в очереди.
      Это был большой, видавший виды красный "додж" с белой крышей и кучей хромированных прибамбасов. Внимание Кризи привлекла фигурка жеребца с поднятой вверх мордой, явно выполнявшая функцию талисмана.
      - У этих парней все тачки такими цацками утыканы, - сказал Виктор. Будь с ними осторожен, Уомо. Они на все способны.
      Кризи кивнул.
      - Ты когда обратно отплываешь?
      - Через полчаса.
      Кризи открыл дверь рубки.
      - Если меня через полчаса не будет, не жди. Значит, я вернусь со следующим рейсом.
      Автомобили начали съезжать с парома на пристань. Виктор наблюдал за Кризи, который, улучив подходящий момент, быстро спустился с парома. Неторопливой походкой он подошел к очереди. Проходя мимо "доджа", он внезапно остановился, быстрым рывком распахнул заднюю дверь, забрался внутрь и тут же захлопнул дверцу за собой.
      Машина закачалась на мягких амортизаторах. С высоты рубки Виктор не мог видеть, что происходит в "додже". Через какое-то время качка прекратилась. Виктор услышал, как завелся двигатель машины, и она очень медленно развернулась и стала удаляться от причала. Вскоре "додж" исчез за поворотом.
      Через полчаса все машины, ожидавшие в очереди, заехали на паром. Члены команды смотрели на капитанский мостик, ожидая приказ отдать концы.
      - Подождите, - крикнул Виктор.
      Немного спустя он увидел, что "додж" возвращается. Машина подъехала к сходням. Кризи вышел из нее и поднялся на паром. "Додж" снова развернулся и направился в сторону Валетты.
      - Что произошло? - с нетерпением спросил Виктор, как только Кризи появился в рулевой рубке.
      - Они решили, что этим летом на Гоцо им ездить не надо.
      * * *
      - Ты в курсе всего, что происходит на островах, знаешь про каждую мелочь? - спросил Кризи.
      Джордж кивнул.
      - Кстати, удовлетвори, пожалуйста, мое любопытство - что ты сделал с этими парнями?
      - Мы просто побеседовали с ними по душам. - Кризи попытался сменить тему разговора. - Когда ты назначил ближайшие занятия?
      Джордж усмехнулся.
      - На следующей неделе в то же время. Беседа ваша, должно быть, прошла в такой теплой и дружественной обстановке, что те двое парней три дня носа из дому потом не высовывали.
      - Наверное, работали над собой, - пробурчал Кризи. Потом, обернувшись к одному из ухмылявшихся солдат, спросил: - Грацио, ты готов ехать?
      "Лэндровер" Пола был в ремонте. Утром Кризи подвезли от парома до Валетты, а Грацио пообещал подкинуть его обратно в Чиркевву после окончания учений.
      * * *
      Когда они ехали вдоль берега по открытой всем ветрам дороге, Грацио попытался разговорить Кризи, но скоро понял, что все его попытки обречены на провал.
      Кризи пребывал в задумчивости. Он размышлял о предстоявшем отъезде. Через две недели, решил он, подготовка будет закончена. Мысль об отъезде вызывала в нем двойственные чувства. С одной стороны, теперь, когда он почти полностью восстановил силы, ему не терпелось побыстрее взяться за дело. Он был уже почти готов и уже множество раз тщательно отрабатывал в уме весь ход операции. Его мысли опережали тело, а сам он ждал, пока возможности их сравняются. Это должно было произойти примерно через две недели.
      С другой стороны, его глубоко волновала Надя. Надя и его жизнь на Гоцо. Отъезд его означал расставание навсегда - такое у него было предчувствие. Он любил эту женщину. Осознав это, он был потрясен и до глубины души взволнован.
      После первой ночи, проведенной в его спальне, она перенесла свои вещи к нему. Он не возражал - ему предстояло пробыть тут только месяц. Он ее честно обо всем предупредил, дальше пусть решает сама, она уже не девочка. Но как-то рано утром он проснулся - и понял, что любит ее.
      Она сказала ему раньше, что будет его женщиной, и за эти несколько коротких дней он понял, что это значит. Надя постоянно была с ним, но никогда не была навязчивой. У нее оказался природный дар строить свою жизнь так, чтобы она стала естественным продолжением его жизни. После их первого разговора Надя никогда больше не говорила о любви, не досаждала пустыми разговорами.
      Ничем его не обременяя, она смогла установить жесткий распорядок их жизни.
      На рассвете Надя выскальзывала из постели, спускалась на кухню и готовила ему кофе. Когда она возвращалась в спальню, Кризи уже делал зарядку. Она садилась на кровать и с серьезным видом следила за тем, как он заставляет свое тело работать подобно четко отлаженному механизму. Закончив, он садился рядом с ней на кровать и пил кофе. Ранним утром было очень спокойно. Они почти ни о чем не говорили.
      Потом он бегал - теперь миль на пять, причем заканчивалась пробежка неизменно в небольшом заливчике, где его уже поджидала Надя с холодным пивом и полотенцем. Он плавал до Комино и обратно. Теперь ни течение, ни приливы, ни отливы его не волновали. После заплыва они с полчаса загорали на плоской скале, потом возвращались домой. По какому-то молчаливому согласию Лаура больше не готовила ему завтрак. Надя жарила яичницу с ветчиной и подавала ему с таким видом, будто всю жизнь только этим по утрам и занималась. Подкрепившись, он шел в поле и помогал Полу и Джойи.
      Вечера для Нади были временем особенным. Она снова встречала его в заливчике, они вместе плавали, потом болтали. Ни о чем важном и серьезном они, как правило, не говорили, но беседа уже сама по себе укрепляла их чувства. Это было общение, не налагавшее никаких обязательств и именно потому создававшее ощущение легкости и теплоты от пребывания друг с другом. Возникал некий замкнутый мир, в котором они оба чувствовали себя уютно и счастливо. В нем не было места посторонним. Надя с радостью замечала, что он часто улыбается, даже иногда шутит, причем его юмор нередко сочетается с изрядной долей цинизма.
      Он же, в свою очередь, нашел в Наде женщину незаурядного ума, притягивавшую его помимо прочего непостижимой для него эротичностью. Эта женщина могла заполнить его жизнь, не обременяя и не отягощая ее. После ужина они часто вместе куда-нибудь выходили. Сначала он приглашал ее, чтобы сделать ей приятное: он видел, что ей этого хочется. Для нее действительно было важно, чтобы люди видели их вместе, ей нужно было утвердить себя в обществе. Надя словно доказывала всем, что она - его женщина и совершенно этого не стесняется. Обычно сначала они шли в "Глиниглз", куда многие приходили после работы. Кризи как завсегдатай садился на крайний табурет у стойки бара. Он больше прислушивался к разговорам, чем участвовал в них, но время от времени делал замечания, не лишенные тонкости и остроумия. Надя устраивалась с ним рядом и обнимала его рукой за талию, как бы демонстрируя свое право на этого мужчину. Ни сплетен, ни пересудов их связь ни у кого не вызывала. Для Шрейка, Бенни, Тони, Сэма и всех остальных то, что произошло между ними, было в порядке вещей: дочка Шкембри с Уомо. Никаких вопросов это не вызывало, потому что в них видели достойную друг друга пару.
      Как ни странно, единственным человеком, который вообще как-то отреагировал на их отношения, был Джойи. В тот день, когда Надя перенесла свои вещи в комнату Кризи, он помогал Джойи грузить мешки с луком в машину. Сначала Джойи молчал, потом внезапно сказал:
      - Мне надо поговорить с тобой о Наде. Я - ее брат, и... в общем, я в курсе того, что происходит. Не хочу, чтобы ты заблуждался.
      - В чем заблуждался? - мягко спросил Кризи.
      Джойи пытался подобрать правильные слова.
      - Ну... обычно, если кто-то совращает сестру своего приятеля в его же собственном доме, брат предпринимает соответствующие ответные действия.
      - Я не совращал твою сестру.
      - Знаю. - Джойи закинул в кузов мешок с луком, повернулся к Кризи и сказал: - Именно поэтому мне бы не хотелось, чтобы ты думал, что я не вступился за честь своей сестры. Если бы ты ее соблазнил или хоть как-то ее обидел, я нашел бы способ тебя проучить.
      Кризи улыбнулся.
      - Я в этом ни минуты не сомневаюсь. Надю я никогда и ничем не обижу... по крайней мере умышленно. Если только это будет в моей власти.
      Еще какое-то время они работали молча, потом Джойи улыбнулся пришедшей ему на ум мысли и сказал:
      - Вообще-то, если бы я даже и попытался вмешаться, Надя бы мне мозги сковородкой вышибла.
      * * *
      После "Глиниглз" они иногда ходили куда-нибудь поужинать - в Иль-Ктелль, Марсалфорн или в Та Сенк - в небольшой, но роскошный ресторанчик гостиницы, принадлежавшей одному итальянцу. Цены там были действительно высокие, но еда того стоила. Иногда они коротали вечер в "Барбарелле" дискотеке, угнездившейся на склоне холма у Марсалфорна. Кризи это место очень нравилось - дискотека находилась в перестроенном специально для этой цели фермерском доме, танцплощадкой там служил внутренний дворик. На крыше под открытым небом был оборудован бар, где всегда хорошо дышалось, а до звезд, казалось, можно было дотянуться рукой. Кризи очень полюбил хозяина бара - Ченсу, застенчивого и улыбчивого скромного человека, который всегда был в курсе всех последних событий. Как правило, Кризи сидел с бокалом коньяка в руке и слушал музыку, а Надя тем временем болтала с приятельницами. Когда во время их первого визита Кризи грубовато пригласил ее на танец, она удивилась. Ей в голову не могло прийти, что он еще и танцует. Но Кризи оказался прирожденным танцором - он гибко двигался в такт музыке, почти закрыв тяжелыми веками глаза и словно купаясь в мелодичных звуках.
      - Он движется с такой же неуклюжей элегантностью, как медведь, рассказывал как-то Джойи матери. - Такое ощущение, что у него есть невидимая штепсельная вилка, которую он подключает к музыкальной системе.
      Домой они всегда возвращались до полуночи. Надя никогда не просила его задерживаться позднее, прекрасно зная, какое физическое напряжение ждет его на следующее утро.
      День они завершали в широкой кровати. Им всегда было хорошо вместе. Они постепенно открывали для себя тела друг друга, одаривая и получая наслаждение взаимного обладания. Он был ведущей силой, но силой нежной и заботливой. Она подчинялась, но делала это как равная с равным.
      Потом, перед самым сном, наступал короткий блаженный промежуток времени - это были для нее лучшие минуты дня. Она всегда лежала чуть ниже, чем он, так, что голова ее покоилась на его груди. Он обнимал ее мускулистой рукой, и Надя чувствовала себя в его объятиях спокойно и безмятежно, как будто эта рука ограждала ее от всех несчастий и горестей жизни. Тела их были тесно прижаты друг к другу, ноги переплетены. В эти блаженные мгновения ее счастье было безмерным.
      Лаура оказалась права: Надя ни разу не обмолвилась о его предстоящем отъезде. По молчаливой договоренности о будущем они не говорили вообще.
      * * *
      Кризи вышел из глубокой задумчивости, лишь когда они спустились с холма к Чиркевве и подъехали к пристани. Он вылез из машины и обернулся к водителю.
      - Спасибо, Грацио. Увидимся на следующей неделе. Не забывай все время тренироваться, чтобы как можно быстрее менять обойму.
      Грацио улыбнулся.
      - Помню. Пока пальцы не заболят.
      Кризи поднялся на паром и зашел в рулевую рубку. На этот раз за штурвалом стоял Микеле. Он сказал Кризи, что Салву наконец поймал свою рыбину - огромного серебристого леща.
      - Он тебя весь день ждет в "Глиниглз". Если старик в ближайшее время оттуда не уйдет, он не то что приготовить эту рыбину как следует не сможет, он вообще забудет о ее существовании.
      Но против всяких ожиданий Салву держался молодцом, на ногах старик стоял твердо. Бар был полон народу, шум голосов не стихал, Тони и Сэм работали не покладая рук. В углу стояли Джойи с Надей. Увидев Кризи, они крикнули:
      - Мы приехали за тобой. "Лэндровер" уже починили.
      Пробираясь к ним сквозь толпу, Кризи внезапно осознал, как ему будет не хватать всех этих людей. Шрейк о чем-то оживленно спорил с Бенни. Увидев Кризи, оба приветствовали его на традиционный манер:
      - Как дела, Уомо?
      - Как дела, Шрейк? Как дела, Бенни?
      - Все в порядке!
      Салву махнул рукой и передал ему кружку пива.
      - Уомо, сегодня вечером ужинаем у меня. Наконец-то я ее поймал.
      - Это та самая рыбина, Салву?
      Старик усмехнулся.
      - Да, та самая, что сорвалась с крючка в прошлом месяце.
      - Откуда ты знаешь? - серьезно спросил Кризи.
      Салву еще шире расплылся в улыбке.
      - Потому что, когда я на этот раз снял ее с крючка, она взглянула на меня и сказала: "Господи! Неужели это снова ты?"
      - Какой же этот лещ богохульник, - сказал Кризи с серьезным выражением лица.
      - Не переживай, я за него исповедаюсь в воскресенье. А наказание свое он получит уже сегодня, в аду печи. Ты со своей девушкой приходи часам к восьми. Она тебе потом очень понадобится, боюсь, ночью ты один не доберешься до дома.
      Вечером они сидели на кухне с высокими сводчатыми потолками в старом фермерском доме Салву, потягивали его крепкое вино и смотрели, как он готовит рыбу. Его дом был построен в шестнадцатом веке, и железная печь, скорее всего, относилась к тому же времени. Еще утром Салву почистил рыбу и весь день мариновал ее в вине с лимонным соком. Потом добавил в нее разных трав из многочисленных банок, на которых ничего не было написано, предварительно понюхав каждую и одобрительно хмыкнув. После этого он поставил рыбу в печь, подсел к ним за стол и налил себе кружку вина.
      - Через сорок минут все будет готово, - сказал он и подмигнул Наде. - А пока есть время немного промочить горло.
      С крюка, вбитого в потолок, свисала клетка с птицей.
      - Птица твоя слегка разжирела, - сказал Кризи. - Ты своему соловью, наверное, слишком много кузнечиков даешь.
      - Ты прав, - согласился хозяин. - Ему надо больше двигаться, делать зарядку. Когда в следующий раз будешь бегать, возьми его с собой.
      - Или когда поплывешь до Комино, - предложила Надя. - Там он сам сможет себе кузнечиков ловить.
      Салву печально покачал головой.
      - Нет, если он начнет плавать, то решит, что стал уткой, и вместо кузнечиков будет каждый день свежую рыбу требовать.
      Лещ оказался великолепным. Рыба была очень нежной, необычайно ароматной. Салву подал ее с овощами из своего огорода и подогретым в печи хлебом с хрустящей корочкой.
      Разомлев от вина, Салву пустился в воспоминания о жизни на Гоцо в дни его молодости. Он рассказал гостям несколько старых скандальных историй.