Лаура сказала, что после купания ждет его к завтраку. Мысль о прохладной воде и вкусной еде подняла Кризи на ноги, и он отправился делать пробежку.
      Маленькая бухта действительно была уединенной и глубокой, вода - чистой и прозрачной. Известняк берега был снизу подмыт водой, плоский выступ скалы спускался прямо в море. Кризи разделся и нырнул. Он проплыл метров сто по проливу, отделявшему Гоцо от Комино. Небольшой островок казался близким, но Кризи знал, что до него не меньше мили. Позже, когда состояние его существенно улучшится, он сможет туда доплыть; а если он полностью восстановит форму, можно будет делать заплыв туда и обратно.
      Дома Лаура приготовила ему обильный завтрак - яичницу с ветчиной и свежий, с хрустящей корочкой хлеб, политый прозрачным и душистым медом. Сама она сидела напротив, пила кофе и с одобрением наблюдала, как он молча опустошает тарелку.
      Когда восемь лет назад Кризи приехал вместе с Гвидо, он был таким же молчаливым. Теперь он выглядел старше, в нем чувствовалась усталость. Гвидо сказал им по телефону, что совсем недавно Кризи был на волосок от смерти.
      Лаура любила зятя, как родного сына, и, когда Джулия погибла, горевала не только по дочери, но и по Гвидо.
      Ночью накануне свадьбы у будущего зятя состоялся с ней и Полом серьезный и долгий разговор. Гвидо рассказал родителям невесты немного о своем прошлом, о том, что будущее видится ему совсем в другом свете. Он сказал им, как любит их дочь, об их планах и видах на пансион в Неаполе. В конце беседы Гвидо предупредил их, что если с ним что-нибудь, не дай Бог, случится, а Джулии понадобится помощь, Кризи сделает все за него.
      На следующий день Лаура следила за тем, как большой молчаливый американец пытается соответствовать атмосфере веселья, всегда царившего на свадьбах гоцианцев. Она видела, как он искренне радуется за друга, и чувствовала, что ночью Гвидо сказал им чистую правду. Зять дал ей адрес в Брюсселе, по которому с Кризи всегда можно было связаться.
      Когда Джулия погибла, именно Лаура послала по этому адресу телеграмму. И тогда через неделю Кризи приехал из Африки к Гвидо в Неаполь. Теперь она решила сделать все возможное, чтобы помочь ему побыстрее восстановить силы. Без физических упражнений и тяжелой работы, конечно, ничего не получится, но здоровая обильная еда, приготовленная ею, тоже сыграет не последнюю роль.
      Позавтракав, Кризи пошел в поле, нашел там Пола и, сняв рубашку, взялся за работу. Чтобы строить каменные стены без цемента, надо обладать немалым мастерством. Камни должны быть тщательно подобраны и плотно пригнаны друг к другу, чтобы стена не развалилась. Пол лишь удивился, с какой скоростью Кризи набирается сноровки. Но у бывшего легионера в строительных работах такого рода опыт был неплохой.
      И тем не менее через час спина его ныла от непрерывных наклонов, а руки, отвыкшие в больнице от труда, покрылись царапинами. В полдень Пол объявил перерыв на обед. Кризи спустился в бухту и выкупался, чтобы промыть ссадины в соленой морской воде.
      На обед Лаура приготовила холодное мясо с салатом. Потом, в самую жару, все пошли немного вздремнуть. Высокие потолки и толстые каменные стены хранили в комнате прохладу, и Кризи, несмотря на боль в теле, отлично поспал. В три он встал. Тело не гнулось, разбитые руки его не слушались. Как было бы хорошо отдохнуть еще немного! Но, вспомнив о цели своего приезда на Гоцо, он не поддался искушению, а снова отправился в поле помогать Полу возводить ограду. Когда Кризи совсем приноровился до автоматизма, работа у них пошла очень быстро. Через пару часов Лаура принесла им холодного пива и льда в маленьком ведерке.
      Она пожурила Кризи за обгоревшую спину и с откровенным любопытством оглядела его шрамы - как старые, так и новые.
      - Да, - проговорила она, - кромсали вас, Кризи, прилично. Так долго работать в поле вам сейчас нельзя.
      Увидев его руки, она обернулась к Полу чуть ли не в ярости.
      - Как же ты позволяешь ему работать с такими руками? Ты только взгляни на них!
      Пол пожал плечами.
      - Сама попробуй ему не позволить.
      - Все в порядке, - сказал ей Кризи. - Позже я еще искупаюсь, морская вода - лучшее лекарство. Через несколько дней все заживет и кожа огрубеет.
      Женщина перевернула его руки тыльной стороной, внимательно посмотрела на следы ожогов и покачала головой.
      - Лучше землю пахать, - твердо сказала она. - По крайней мере безопаснее.
      Самыми трудными были следующие три дня. Каждый вечер Кризи валился в постель совершенно без сил.
      Тем не менее он выдержал строгий распорядок дня, установленный им самим: с утра пораньше делал пробежку, а потом плавал, причем с каждым днем все дальше. После этого он работал в поле на самом солнцепеке без рубашки. Вечером снова плавал и сразу же после ужина ложился спать. Утром и перед сном обязательно делал зарядку. В первые дни ему казалось, что он не выдержит такую нагрузку. Особенно тяжело было по утрам, когда тело не хотело его слушаться. Потребуется не меньше двух недель, думал он, чтобы более-менее прийти в норму. Но боль не давала ни на секунду забыть о его цели, все время напоминала о девочке и о том, что с ней сделали бандиты. Тогда злость его становилась под стать боли.
      Пол и Джойи обратили внимание на его состояние как-то вечером, когда после ужина все сидели во внешнем дворике, пили кофе с коньяком и смотрели на темное море и смутные контуры Комино, за которым сияли огни Мальты.
      Эти огни напомнили Кризи о том, как несколько месяцев назад он приехал в Неаполь, об изменениях, происшедших с ним за эти долгие месяцы. Он снова подумал о Пинте, об их дружбе, которая последние недели делала его счастливым.
      Мысли его вернулись к последнему дню, потом к тому страшному мигу, когда Гвидо сообщил ему в больнице, что девочки больше нет.
      Пол обернулся, чтобы что-то сказать, но, когда заметил он выражение на лице Кризи, слова замерли у него на губах. Ему показалось, что Кризи всем своим существом излучает лютую ненависть.
      Кризи резко поднялся, пожелал им спокойной ночи и пошел спать.
      Джойи взглянул на отца.
      - Он весь горит изнутри, в нем пожар бушует. Я никогда не видел человека, который был бы так печален и так зол одновременно.
      Пол кивнул.
      - Он себя, конечно, контролирует, но так оно и есть. Кто-то сгорит в огне этого пожара.
      Джойи постарался отогнать от себя мрачные мысли, улыбнулся и встал.
      - Во мне тоже пожар горит, только по другой причине. Я собираюсь в Барбареллу. Сегодня пятница - там соберется масса симпатичных одиноких туристочек, которые будут мне очень благодарны, если я им составлю компанию.
      Отец добродушно покачал головой.
      - Смотри, возвращайся не поздно, иначе от тебя завтра никакого толку в поле не будет. А тебе еще с трех больших грядок лук собрать надо.
      Джойи прошел через внутренний дворик к калитке, чтобы не наткнуться на мать, которая обязательно прочитала бы ему нотацию о моральных качествах девушек-иностранок. Из распахнутого окна спальни Кризи доносилась негромкая музыка, он остановился и прислушался. Песня была ему знакома, года два назад на Мальте все напевали "Голубой залив". Джойи удивился. Он не ожидал, что странному американцу нравится эта песня. Потом сел на мотоцикл "судзуки" и крутанул педаль. Рокот двигателя заглушил музыку. Джойи стрелой понесся вниз, по дороге в Шару.
      * * *
      Надя приехала домой в субботу. Когда мужчины вошли в кухню, она сидела за столом.
      - Кризи, - сказала Лаура, жестом указав на Надю, - это моя дочь. Вы встречались уже с ней на свадьбе Гвидо и Джулии.
      - Не могу сказать, что я хорошо ее запомнил, - ответил Кризи и, обратившись к Наде, добавил: - Вы тогда были еще совсем девочкой с косичками.
      Улыбка немного смягчила жесткие черты ее привлекательного лица, молодая женщина встала и поцеловала Кризи в щеку.
      Она была высокой и стройной, но манера ходить казалась странной: ее красивые длинные ноги при ходьбе почти не сгибались - больше двигались бедра.
      За обедом он исподтишка наблюдал за ней. Ее присутствие внесло в их небольшую компанию некоторое оживление. Надя беззлобно шутила над Джойи за то, что ночью он перебрал, но стала защищать брата, когда Лаура ругала его позднее за возвращение домой.
      Назвать ее красавицей Кризи бы не смог, слишком жестким было выражение ее лица, но высокие скулы и полные губы, несомненно, делали ее интересной. Были в ней ум и какая-то изюминка, заставлявшая мужчин чувствовать в ее присутствии возбуждение. Она подняла глаза на Кризи и поймала на себе его взгляд.
      - Как Гвидо поживает? - спросила она.
      Голос у нее был глубоким, под стать взгляду, и необычным, он как будто чуть вибрировал или резонировал.
      - У него все в порядке, просил вам кланяться.
      - Не говорил, когда приедет?
      Кризи покачал головой. Интересно, было ли что-нибудь между Гвидо и Надей? Она очень похожа на Джулию, только выше и стройнее. Те же глубокие глаза, загадочный и проницательный взгляд которых странно контрастировал с открытой улыбкой. Было бы вполне естественно, если бы молодая женщина пять лет спустя после смерти Джулии привлекла внимание Гвидо. Тут он вспомнил, что она вернулась на Мальту меньше года назад, и если бы между ними что-то было, Гвидо бы ему наверняка об этом сказал. Такие уж сложились у них отношения.
      После обеда, когда мужчины разошлись по своим спальням, Надя осталась на кухне помочь матери мыть посуду.
      Они молча работали, как вдруг Надя неожиданно сказала:
      - А я уж и забыла его совсем... какой он. Встретишь такого вечером в тихом месте - испугаешься.
      - Да, он - крепкий орешек. Говорит совсем мало, но прижился у нас и очень помогает твоему отцу. - Лаура немного подумала и добавила: - А мне он нравится. Сдается мне, я понимаю, что с ним творится. Отец твой думает, что он себя к какому-то делу специальному готовит, а когда пойдет на него много крови может пролиться. Он человек удивительной силы, и врагам его я не позавидую. Но мы все его полюбили.
      Какое-то время Надя молча вытирала тарелки, потом спросила:
      - Сколько ему лет?
      - Должно быть, под пятьдесят. Он на несколько лет старше Гвидо. Ему очень повезло, что он остался жив. Шрамы у него просто кошмарные.
      Надя сложила тарелки одну на другую и поставила их в сервант.
      - На него взглянешь - сразу поймешь: настоящий мужчина. - Она на миг задумалась, потом улыбнулась матери, глядевшей на нее с любопытством, смешанным с печалью. - По крайней мере он - мужчина, - повторила Надя. - Уж в этом никто не усомнится.
      Такой, на первый взгляд, странный отзыв о госте в устах молодой женщины был вполне естественным. На всех мужчин она смотрела со своей колокольни. И виной тому был грустный и трагический жизненный опыт.
      Ее муж был красив, умен, наделен тонким чувством юмора. Она выходила за него замуж с радостью и надеждой. Ухаживал он за ней прямо как в сказке. Они много танцевали, ходили на всякие вечеринки, он очаровывал ее перспективами дальних заморских путешествий, расписывал яркими красками их будущую жизнь. Однако потом мало-помалу она стала осознавать, что происходит что-то не то, и вскоре все ее мечты и надежды на счастливое будущее с этим человеком рухнули.
      У него были скрытые, давно подавляемые склонности к гомосексуализму, и брак стал для мужа Нади одной из попыток перебороть их. Он вполне осознавал свои пристрастия и пытался им противостоять. Но войну с самим собой он проиграл, причем последним, решающим ее сражением оказался брак с Надей.
      Они не раз вместе обсуждали эту больную проблему, пытались справиться с ней совместными усилиями. Наде это было непереносимо трудно. Надя совершенно не могла его понять, ее женское достоинство было глубоко оскорблено. Если бы ее соперницей оказалась другая женщина, она, наверное, восприняла это по-другому, по крайней мере отдавала бы себе отчет в том, что происходит. Но против такого врага, с каким ей пришлось столкнуться, Надя чувствовала себя безоружной и бессильной.
      Полный крах их отношений наступил внезапно и болезненно. На военно-морской базе в Портсмуте по какому-то случаю состоялась вечеринка. Выпито было слишком много. В какой-то момент она его потеряла из виду, пошла искать и нашла - с молодым гардемарином. Ему уже все равно, он больше не пытался обуздать себя.
      На следующий день Надя вернулась на Мальту.
      Она обо всем без утайки рассказала Лауре и Полу, которые стойко восприняли ее беду. Оба печалились и горевали и за нее, и за себя - одна дочь погибла, другая вернулась к родному очагу с истерзанной душой.
      Надя подала на развод, но дело ее могло продолжаться до бесконечности. Венчал их Ковбой, он же направил все бракоразводные бумаги в Ватикан. В своей грубовато-резкой манере он пытался ее как-то утешить, объяснял, почему все тянется так долго, какие трудности стоят на этом пути. Нужно найти и опросить свидетелей, разобраться с финансовыми проблемами, а потом неизвестные и безликие судьи должны вынести свое решение. Почему? Потому что узы брака священны. Они что, не видели страданий? Сам Ковбой видел и очень за нее переживал, когда она приходила к нему в исповедальню и просила простить ей ее прегрешения с мужчинами, с которыми она время от времени спала. Первым из них был молодой рыбак из Мджарра.
      - Он - мужчина, отец мой, а мне надо было познать мужчину.
      Потом это были случайные туристы, с которыми она встречалась в гостинице, где работала. Они для нее тоже все были безликими, как и судьи, решавшие ее дело. Эти люди приезжали на пару недель в отпуск, купались, загорали и были совсем не прочь провести несколько ночей с местной девушкой.
      Смириться с такой жизнью она не могла. Надя знала, что о ней всякое болтают. Некоторые ее даже жалели, но ей было невыносимо. Ей хотелось нормальной жизни. Она так была воспитана, что иного и представить себе не могла. Главными жизненными ценностями для нее были семья, дети и уважение людей, которые ее окружали.
      Даже если судьи в Ватикане дадут ей развод, решив, что перед Господом брак ее так и не свершился, что она могла ждать от жизни? Ей было двадцать шесть лет. Разве женится на ней кто-нибудь из местных, когда всем в их небольшом замкнутом мирке все про каждого известно? Так что же, в другую страну теперь уезжать? Такая перспектива ее совсем не прельщала.
      Наде нужна была своя семья, которая стала бы ей защитой и опорой. Дом, в котором она родилась и выросла. Сама эта земля. Родной остров не таил в себе обмана, не изменял, не рядился в одежды с чужого плеча. Вот почему она всегда возвращалась домой - даже с Мальты.
      Ближе к вечеру она взяла купальный костюм и спустилась по тропинке к небольшой бухте. На плоской, спускавшейся к воде скале она увидела вещи Кризи, который плыл по проливу. Надя села на теплый камень и стала смотреть, как он, проплыв метров двести, повернулся и стал возвращаться.
      - Я думала, вы до Комино собрались доплыть, - сказала Надя, когда Кризи вылез из воды.
      - На следующей неделе, когда я буду в лучшей форме, так и сделаю, ответил он, усаживаясь рядом и тяжело дыша от усталости.
      Она взглянула на свежие шрамы на его животе и боках.
      - Вы будете плавать? - спросил он.
      - Да. Отвернитесь, я переоденусь.
      Минуту спустя, одетая в черный сплошной купальник, Надя почти бесшумно нырнула со скалы в воду.
      Потом они бок о бок лежали на гладкой скале в лучах заходящего солнца. Она снова расспрашивала его о Гвидо и пансионе. Ни о похищении девочки, ни о перестрелке речь не заходила, хотя Надя читала об этом в итальянских газетах. Ее, конечно, так и подмывало узнать от него подробности печального события, но она предпочла отложить этот разговор на потом.
      Глава 11
      Кризи вел потрепанный "лэндровер" по пыльной дороге, спускавшейся в Чиркевву. Он уже видел, как на борт "Мелиталэнд" въезжали последние автомобили. Если он опоздает на паром, пришлось бы ночевать на Мальте. Съехав на боковую дорожку, ведущую к причалу, он увидел, что паром поднимает сходни. Тогда Кризи нажал на гудок. Виктор заметил его и махнул рукой.
      - Еще чуть-чуть, и мы бы отплыли, - сказал он Кризи, когда тот въехал на борт.
      Кризи улыбнулся.
      - Мне говорили, что вы всегда запаздываете. - Он взглянул на часы. - На самом деле паром отплыл на две минуты раньше, чем по расписанию.
      - Сегодня день особый, - ответил Виктор. - У Тони будет вечеринка, и я хочу там слегка промочить глотку, чтоб настроение немного поправить.
      Кризи уже знал, что "промочить глотку" значит просидеть в "Глиниглз" пару часов, не отрываясь от кружки пива. Ну что ж, сегодня и он вполне может себе это позволить, имеет на это полное право. Шла третья неделя его тренировок, самое тяжелое осталось позади. Мышцы его наконец смирились с тем, что долгий период отдыха завершился, и стали его слушаться, как прежде. К нему возвращалась прежняя сила. Координация движений и реакция тоже улучшалась.
      Кризи прекрасно провел день в замке Святого Эльма - огромной старинной крепости, защищавшей вход в Большой залив. Отправился из-за статьи в газете, которую Джойи прочел пару дней назад. Там рассказывалось, как отряд специального назначения по борьбе с терроризмом предотвратил в Западной Германии попытку угона самолета. Пол тогда заметил, что на Мальте такой отряд тоже существует и возглавляет его племянник Пола, инспектор местной полиции Джордж Заммит.
      Замечание Пола заставило Кризи задуматься. На следующий день он попросил Пола узнать у племянника, не позволит ли он ему тренироваться вместе с бойцами его отряда. Пол позвонил Джорджу Заммиту и обо всем договорился.
      День действительно выдался очень удачный. Члены отряда пользовались оружием, полученным в дар от британской армии, - автоматами "стерлинг" и еще кое-чем. В подвалах крепости был хороший стрелковый полигон с движущимися мишенями, и Кризи, стреляя по целям, вновь ощущал себя воином. По своим меркам он действовал неловко и медлительно, однако это его особенно не опечалило: он знал, что через пару недель все вернется в норму. После стрельбы в тире все пятнадцать бойцов отряда и Кризи занимались рукопашным боем в спортивном зале. Недавно сформированный отряд оказался очень неплохим - опыта ребятам не хватало, но энтузиазма и трудолюбия было хоть отбавляй. Джордж Заммит, крупный мужчина, сердечно встретивший Кризи, следил за тем, как он обращается с оружием.
      Когда Кризи пересекал на пароме пролив, отделяющий Мальту от Гоцо, Джордж набрал номер дяди.
      - Пол, ты знаешь, что за человек живет в твоем доме? - спросил полицейский.
      - Он друг Гвидо, - ответил Пол. - А что, с ним какая-нибудь неприятность стряслась?
      - Нет, Пол, с ним все в порядке. Но должен тебе сказать, что этот малый не просто высочайший профессионал, он - эксперт. Что он делает на Мальте?
      Пол рассказал племяннику о похищении девочки и ранении Кризи, о том, что он приехал к ним, чтобы поправить здоровье после больницы.
      - Он не собирается у нас себе работу подыскивать? - спросил Джордж.
      - Нет, таких планов у него точно нет. Я, конечно, знаю, что он наемник. Гвидо им тоже был. Не думаю, чтобы для человека такой профессии у нас нашлась бы работа.
      Джордж рассмеялся.
      - Ну, значит, государственный переворот ты устраивать не собираешься.
      Пол усмехнулся в ответ.
      - Так ты что, решил, что мой гость на это способен? Он и вправду крутой мужик?
      Прежде чем ответить, Джордж выдержал паузу.
      - Он лучший из всех, кого я видел, а ты знаешь, мне и в Англии доводилось тренироваться, и в Италии. Оружием он владеет так, будто с ним вместе на свет появился. Знаешь, Пол, пригласи-ка ты меня как-нибудь на обед, только не тяни особенно, ладно? Здесь мне не хотелось ему всякие вопросы задавать. Но я очень хочу побольше о нем узнать. Нам сейчас позарез инструкторы нужны, вот я и подумал, нельзя ли его попросить этим заняться. Естественно, неофициально.
      Слова племянника очень порадовали Пола. Он пригласил его на обед в субботу и повесил трубку.
      Кризи сошел с парома последним, и они вместе с Виктором отправились на машине в "Глиниглз". Бар был набит битком, гвалт стоял невообразимый. Всем пиво ставил Шрейк. Это было самое время для выпивки - дневные труды завершены. Из глубины бара им помахал рукой Джойи, а за тем столиком, где сидела жена Виктора, Кризи заметил Надю. Она ему улыбнулась и подняла кружку с пивом. Кризи почувствовал себя немного неловко. В отношениях между ними стало намечаться что-то неуловимое, но неизбежное.
      Почти каждый день они вместе ходили плавать. Она всегда была очень спокойна и не мешала ему, занятая своими мыслями. Однако Кризи все время ощущал ее присутствие.
      Он сам понимал, как изменился за последнее время: стал внимательнее к окружавшим его людям и их проблемам. Эта женщина с ее странной походкой и серьезным выражением лица явно его привлекала.
      Он снова взглянул на Надю и заметил, что она пристально за ним наблюдает. Часто так смотрела на него мать, будто прикидывала, что из него может вырасти.
      Кризи отвернулся и сделал знак Тони, чтобы он всем в баре снова наполнил кружки.
      - И себя не забудь.
      - Спасибо, Кризи, но мне еще рановато.
      Кризи положил деньги на стойку и стал терпеливо ждать. Все вокруг оживленно болтали, и он уже почти сдался, но Тони расплылся в улыбке.
      - А почему бы и нет?
      * * *
      В субботу утром, еще до восхода солнца, Кризи решил доплыть до Комино. Неторопливо взмахивая руками, он плыл в ту сторону, где была расположена бело-голубая гостиница. Слабый бриз гнал небольшие волны, ускоряя и без того мощное течение. Кризи не выяснил время прилива и отлива, не проверил скорость течения, понадеявшись на собственные силы. Однако, доплыв примерно до середины пролива, он понял, что его сильно сносит на восток.
      Он сменил угол и принялся грести быстрее и резче, но его все равно сносило течением. Тогда Кризи решил плыть не к гостинице, а чуть восточнее, к небольшому заливу, но стихия не оставила ему и этого шанса. Кризи клял себя на все лады за самонадеянность и беспечность. До берега еще далеко, а он уже устал. За тем участком берега, к которому он первоначально направлялся, высились отвесные, неприступные скалы.
      Теперь нужно было сохранить силы для решающего рывка. После того как его вынесет в открытое море, течение должно ослабить свою мертвую хватку. Перед ним открывалась юго-восточная часть побережья Гоцо, он мог уже различить красный песок пляжа Рамлы. Но до него было очень далеко - больше мили. Он снова поплыл, но теперь гораздо медленнее, потому что усталость нарастала.
      У Кризи уже не осталось сил, когда он услышал перестук дизельного мотора - это шумел ярко раскрашенный рыбачий баркас братьев Мицци. Надя и Джойи, склонившись, вглядывались в воду. Кризи попытался крикнуть и махнуть им рукой, но лишь ушел под воду и совсем сбил дыхание. Однако на катере его уже заметили. Баркас развернулся и быстро подплыл к нему. Кризи настолько ослаб, что подняться на палубу сам не мог. Тогда Джойи нырнул, подставил ему плечо, двое рыбаков взяли его за руки и втащили наверх.
      Он лежал на палубе и жадно ловил ртом воздух, пока его не вырвало несколькими литрами морской воды.
      По дороге в Мджарр Кризи молча сидел на корме и глубоко дышал. Надя исподволь посматривала на его злое лицо. Когда взошло солнце, она из окна спальни увидела, что он пытается доплыть до Комино. Поняв, что его сносит течением и он уже не в состоянии доплыть ни до Гоцо, ни до Комино, она позвала на помощь Джойи. Они же сели на "лэндровер" и помчались в Мджарр.
      Почти все рыбаки уже вышли в море, и только на одном баркасе еще не были закончены приготовления к отплытию. К счастью, рыбаки, которым он принадлежал, два брата Мицци, с вечера перебрали в "Глиниглз" и утром с трудом продрали глаза. Надя и Джойи взбежали на баркас и объяснили им, в чем дело.
      - Вам повезло, Кризи, - сказала она. - Мы могли не найти вас.
      - Я знаю, - признал он. - Просто чертовски глупо получилось. Мне надо было сначала справиться о приливах, отливах и силе течения.
      Кризи злобно смотрел на Комино, потом перевел взгляд на Гоцо. Он возненавидел эту полоску воды. Надя поняла, что он наверняка снова попытается переплыть пролив - и скоро.
      Когда они добрались до гавани, Кризи попросил у Джойи пять фунтов, чтобы заплатить рыбакам. Выходить им в море уже не имело смысла. Те, улыбаясь, отказались от денег.
      - Ты - самая большая рыбина, которую нам довелось выловить этим летом, - сказал один из братьев.
      Второй кивнул.
      - Вот я и думаю: как тебя лучше приготовить - на вертеле над костром или поджарить на сковородке.
      Потом все пошли в "Глиниглз". Угощал Кризи, стоя посреди бара в одних плавках.
      Это приключение оказалось для островитян целым событием, внесшим разнообразие в рутину их повседневной жизни. Тони приготовил Кризи свое коронное средство - большую кружку горячего сладкого чая, сдобренного бренди и виски. Он так гордился рецептом, что налил такой же напиток себе самому. Когда после первого рейса парома в бар пришли Виктор с Микеле и им рассказали о том, что произошло, они тоже захотели отведать фирменного напитка для утопленников.
      - Но этот напиток, - объяснил Тони, - выдается либо барменам, либо тем, кто чуть не утонул.
      - Вот и отлично, - отозвался Виктор. - Вчера вечером мы здесь у тебя тоже чуть не потонули - только не снаружи, а изнутри.
      Явился Шрейк - чтобы пропустить перед завтраком обычную порцию, и пошло-поехало веселье.
      - Как они вам благодарны, Кризи! - с горькой усмешкой сказала Надя. Для них хорош любой предлог, лишь бы еще до завтрака промочить горло.
      Шрейк с серьезным видом кивнул.
      - Да, Уомо, какая жалость, что ты не утонул на самом деле - вот был бы повод в стельку надраться! - Он улыбнулся. - Мы бы так выразили друг другу свои искренние соболезнования по поводу твоей кончины.
      Когда они втроем возвращались домой, Кризи спросил:
      - С чего бы это Шрейк назвал меня Уомо?
      - Это прозвище у тебя теперь такое, - объяснил ему Джойи. - На Гоцо у каждого должно быть прозвище.
      Кризи молчаливо осмысливал его слова. "Уомо" по-итальянски значит "человек". Это прозвище говорило об уважении тех, кто его придумал. После неудавшейся утренней попытки добраться до Комино Кризи больше бы подошло прозвище Болван.
      Как бы то ни было, прозвище, которым его нарекли, свидетельствовало о том, что на острове его приняли за своего. Чужакам прозвища не дают.
      * * *
      Кризи с Джорджем остались во дворе одни. Ужин был великолепный. Лаура с Надей готовили его весь день. После густого супа минестра и запеченных макарон тимпан последовал стуфато - кролик на пару, а на десерт были поданы фрукты и острый козий сыр. После утренней неудачи Кризи провел день спокойно. Он съездил в полицейский участок в Рабате и взял там сводку о времени приливов и отливов.
      После ужина Пол и Джойи, как смекнул Кризи, специально оставили его наедине с Джорджем. Надя принесла им кофе и коньяк и ушла обратно на кухню.
      Джордж набил большую трубку и стал ее раскуривать. Кризи налил себе и гостю кофе с коньяком. Он знал, какого рода беседа им предстоит, - Пол вкратце рассказал ему о телефонном разговоре с племянником.
      Довольный, что ему наконец удалось запалить трубку, Джордж откинулся на спинку стула и спросил:
      - Ты знаешь, что я отвечаю за безопасность на этих островах?
      Кризи кивнул и передал ему чашку кофе.
      - Хочешь выяснить, представляю ли я угрозу безопасности вверенной тебе территории?
      - Нет, Пол мне рассказал, зачем ты сюда приехал. В любом случае, я уже навел справки и знаю о тебе достаточно много. Сегодня утром я послал о тебе запрос в Париж.
      Кризи был озадачен.
      - В Париж?
      - Да, в Интерпол. Это совсем не то, о чем ты думаешь. Дело в том, что за последние несколько лет во многих странах были заведены досье на всех известных наемников, которые там находятся, со времени поражения в Анголе. Для удобства пользования этими сведениями все они были собраны в Интерполе. Так что, как ты понимаешь, о сведениях криминального характера речь здесь вовсе не идет.
      Кризи хранил молчание, и после непродолжительной паузы Джордж продолжил:
      - В четверг я позволил тебе присоединиться к тренировкам нашего отряда потому, что ты друг моего дяди. Но если ты будешь тренироваться с нами регулярно, я обязан все проверить, чтобы позже ни у кого не возникло никаких вопросов.
      - Это мне понятно, - сказал Кризи. - А что, вопросы уже возникли?
      Джордж протянул Кризи листок бумаги.
      - Вот ответ на мой запрос, который я получил сегодня днем. Вообще-то я не должен был бы тебе его показывать.
      Кризи читал, а Джордж тем временем попыхивал трубкой. После длительного молчания Кризи сказал:
      - А что значит этот последний абзац?
      Джордж наклонился к нему поближе и расшифровал кодовые выражения:
      - Политическая мотивация отсутствует. Об участии в преступной деятельности данных не имеется. О членстве в каких-либо организациях сведения отсутствуют. Для предоставления более детальной информации требуется дополнительный запрос.
      Кризи сложил листок и вернул его Джорджу. Снова воцарилось натянутое молчание.
      - Здесь правильно все написано?
      Кризи кивнул и впервые за весь вечер улыбнулся.
      - Кроме того, что теперь я уже не телохранитель. А что это за более детальная информация?
      - Я послал запрос второй степени, - объяснил Джордж. - Это дешевле большими средствами наше ведомство не располагает. Поэтому они прислали только самые важные сведения. В ответ на запрос первой степени они бы прислали все данные о тебе, которые у них собраны.
      - Откуда они получают эту информацию?
      - Главным образом от организаций, связанных с разведкой, - ответил Джордж. - Кое-какими сведениями снабжаем их мы. Мир сейчас стал очень чувствительным, а наемники иногда могут доставлять властям немалое беспокойство. Они, например, подчинили себе острова Коморо в Индийском океане и распоряжаются там, как в собственной вотчине. Есть в твоем ремесле свои черные овцы.