— Так вы знаете?.. — воскликнула Энн Форрест.
      — Конечно, знаю, дорогая моя.
      — Кто же? — проскрипел Боунс. — Кто этот проклятый... — Стиснув дрожащие кулаки, он огляделся вокруг. Его взгляд задержался на Смите.
      — Помимо попытки оставить ложные улики, которые при обычном течении событий никто не смог бы распознать, — быстро продолжал Эллери, — убийца сделал одну грубейшую ошибку.
      — Ошибку? — Инспектор недоуменно заморгал.
      — Еще какую! Неизбежную ошибку, навязанную преступнику оскорбленной природой и вытекающую из его ненормальности. Отравив Марка Ксавье и усыпив хлороформом инспектора, этот человек... — Эллери сделал паузу, — украл у инспектора кольцо.
      Все уставились на старого джентльмена.
      — Как, еще одно? — пробормотал доктор Холмс.
      — Золотое обручальное колечко, стоившее всего несколько долларов, — мечтательно произнес Эллери. — Да, доктор, еще одно из этих пикантных исчезновений дешевых колец, о которых вы и мисс Форрест так неохотно поведали нам в вечер нашего прибытия. Странно, что столь незначительный факт разоблачил убийцу.
      — Но каким образом? — Инспектор закашлялся, поднеся ко рту грязный носовой платок.
      Остальные наморщили носы и беспокойно зашевелились. Воздух становился совсем скверным.
      — Так почему же было украдено это кольцо? — воскликнул Эллери. — Почему украли кольца мисс Форрест и доктора Холмса? Есть какие-нибудь предположения?
      Никто не ответил.
      — Ну-ну, — усмехнулся Эллери. — Оживите последние часы игрой ума. Уверяю, что вы в состоянии догадаться о возможных мотивах.
      Его резкий голос вновь привлек к нему внимание.
      — Кольца вряд ли могли украсть из-за их стоимости, — неуверенно заговорил доктор Холмс. — Вы сами это отметили, Квин.
      — Совершенно верно. — «Благослови тебя Бог за то, что подхватил мяч!» — подумал Эллери. — Благодарю вас. Кто-нибудь еще? Мисс Форрест?
      — Ну... — Она облизнула сухие губы; ее глаза ярко блестели. — Кольца не могли украсть по сентиментальным причинам, мистер Квин. Они представляли ценность для их обладателей, но никак не для вора.
      — Точно подмечено! — зааплодировал Эллери. — Вы абсолютно правы, мисс Форрест. Прошу не расслабляться! Не будем терять интерес.
      — Может быть, — робко сказал Фрэнсис Карро, — в одном из колец имелось потайное углубление, где был спрятан яд или еще что-нибудь?..
      — Я тоже об этом подумал, — кашляя, добавил Джулиан.
      — Весьма изобретательно. — Эллери заставил себя улыбнуться. — В случае с первыми двумя кольцами это возможно, но, учитывая то, что, очевидно, тот же вор украл кольцо инспектора, эта версия, безусловно, отпадает, Фрэнсис. Даже обладая самым буйным воображением, нельзя себе представить, что вор искал тайник в кольце моего отца.
      — Господи! — внезапно воскликнул инспектор. Он встал и огляделся, похожий на маленького худощавого Ганди с подозрительным взглядом.
      — Наконец-то, старый сыщик! Меня интересовало, когда ты до этого додумаешься... Понимаете, кража кольца инспектора ясно демонстрирует, что у вора не было никаких целей, кроме... обладания этим кольцом.
      Доктор Холмс вздрогнул и попытался заговорить, но передумал и уставился в каменный пол.
      — Дым! — взвизгнула миссис Ксавье, вставая и глядя на лестницу.
      Все вскочили, напоминая привидений в желтом свете лампочки. Дым просачивался сквозь тряпки, которые Эллери подсунул под дверь.
      Эллери схватил одно из ведер, вскарабкался по ступенькам и вылил содержимое на дымящуюся материю. Дым зашипел и исчез.
      — Папа! Перетащи сюда большой бочонок с водой! Погоди, я тебе помогу. — Вдвоем они подняли наверх бочонок из-под масла. — Вылей воду на дверь. Нам нужно как можно дольше оттягивать неизбежное... — Эллери спустился вниз, блестя глазами. — Еще совсем немного, друзья! — обратился он к слушателям, словно зазывала, старающийся привлечь внимание толпы. Последние слова утонули в плеске воды, которую инспектор вылил на дверь. — Итак, целью было всего лишь обладание кольцом. Вы понимаете, что это означает?
      — Пожалуйста!.. — взмолился кто-то.
      Все стояли, испуганно глядя на дверь.
      — Вы будете слушать, — свирепо произнес Эллери, — даже если мне придется вытрясти душу из каждого! Садитесь! — Все ошеломленно повиновались. — Так-то лучше. Теперь слушайте! Постоянные кражи таких предметов, как дешевые кольца, могут означать только одно — клептоманию. Причем клептоманию, выражающуюся в краже исключительно колец. Ведь больше ничего украдено не было. — Люди заставили себя слушать, готовые делать что угодно, лишь бы не думать о бушующем над головой кошмаре. Стук падающих обломков, ставший постоянным, напоминал удары комьев земли о крышку опущенного в могилу гроба. — Короче говоря, найдите среди нас клептомана, и вы получите убийцу братьев Ксавье, оклеветавшего близнецов.
      Инспектор поспешно спустился за новой порцией воды.
      — Ну что ж, — Эллери нахмурился, — придется мне сделать это в качестве последнего эффектного поступка в моей никчемной жизни. — Он поднял руку и начал стаскивать с мизинца красивый, причудливо сделанный перстень. Все, как зачарованные, наблюдали за ним.
      Эллери с трудом сиял кольцо и положил его на один из ящиков, который поставил в центре группы.
      Взгляды присутствующих устремились на маленькую сверкающую безделушку, словно она была символом спасения, а не последней отчаянной попыткой. Инспектор спустился и подошел к остальным. Никто не произносил ни слова. Даже кашель полностью прекратился.
      «Бедняги! — с безмолвным стоном думал Эллери. — Неужели вы не понимаете, для чего я все это делаю?» Стараясь придать своему лицу как можно более внушительное выражение, он холодно огляделся вокруг. Всеми силами души Эллери старался полностью завладеть вниманием окружающих, чтобы они не думали о смерти в тот момент, когда она с дымом и грохотом обрушится на них вместе с потолком, чтобы конец наступил неожиданно и безболезненно. Он продолжал наблюдать.
      В течение неопределенного промежутка времени никто не шевелился. Единственными звуками были удары в потолок и слабое шипение пламени. Холод в подвале сменился удушливым жаром. И тогда она закричала.
      «О, благословенный Боже! — подумал Эллери. — Мой трюк удался! Как будто теперь это имеет какое-то значение! Почему же она не выдержала? Впрочем, она всегда была бедным слабым существом, пребывающим под впечатлением собственного глупого коварства».
      Женщина закричала снова:
      — Да, я сделала это! И ничуть об этом не жалею! Я бы сделала это снова — будь проклята его душа, где бы она ни находилась! — Она глотнула воздуха; в ее глазах появился безумный блеск. — Какая разница? Все равно мы уже мертвы и в аду! — Женщина протянула руку к миссис Карро, склонившуюся над дрожащими близнецами. — Я убила Джона... и Марка, потому что он знал! Джон был влюблен в эту... в эту... — Ее голос перешел в невнятное бормотание, затем повысился снова. — Она не может это отрицать. Они вечно шушукались...
      — Нет, — прошептала миссис Карро. — Мы говорили только о детях. Между нами никогда ничего не было...
      — Это была моя месть! — продолжала кричать женщина. — Я сделала так, чтобы все выглядело, будто эти... ее сыновья убили его, чтобы заставить ее страдать, как она заставила меня! Но Марк все испортил. Когда он сказал, что знает, кто это сделал, мне пришлось убить и его...
      Никто не мешал ей бушевать. Она окончательно обезумела; в уголках ее рта выступила пена.
      — И кольца тоже украла я! А вы положили сюда это кольцо, думая, что я не смогу выдержать...
      — Ну, вы и не смогли, — усмехнулся Эллери.
      Женщина не обратила на него внимания.
      — Джону пришлось оставить работу, когда он узнал... обо мне. Он пытался излечить меня, забрав сюда, подальше от искушений... — По ее лицу потекли слезы. — Ему это удавалось, пока не появились она и ее чертовы отродья! И кольца, снова кольца... Но мне все равно! Я рада умереть! Слышите? Рада!
      Это была прежняя миссис Ксавье, с пылающими черными глазами и бурно вздымающейся грудью, высокая и властная в своем рваном платье, с лицом, залитым слезами и покрытым грязью.
      Глубоко и судорожно вздохнув, она быстро огляделась и, прежде чем кто-нибудь успел пошевелиться, рванулась вперед, оттолкнула инспектора, так что он едва не свалился, и взбежала по лестнице с ловкостью безумного отчаяния. Эллери бросился следом, но миссис Ксавье уже открыла дверь подвала, на секунду задержалась в проеме и с воплем устремилась сквозь клубы дыма в охваченный пламенем коридор.
      Эллери метнулся за ней, но отпрянул, остановленный стеной огня и дыма. Кашляя и задыхаясь, он звал миссис Ксавье, обращаясь к разверзшемуся перед ним аду, но ответа не было.
      Вскоре Эллери закрыл дверь и снова заткнул щель под ней обрывками платья Энн Форрест. Инспектор, точно автомат, потащился наверх с очередной порцией воды.
      — Она... она... — с удивлением прошептала мисс Форрест и внезапно бросилась в объятия доктора Холмса, смеясь и плача одновременно.
      Квины медленно спустились с лестницы.
      — Но, Эл, — жалобно, как ребенок, заговорил инспектор, — я не понимаю... почему... — Он провел по лбу испачканной сажей рукой.
      — Это все время было у нас перед глазами, — пробормотал Эллери с потускневшим взглядом. — Джон Ксавье любил побрякушки — его ящики набиты ими. Но там не было ни одного кольца. Почему? — Он облизнул губы. — Когда я подумал о клептомании, то понял: причина могла заключаться в том, что кто-то из родных и близких ему людей — кто же, как не жена? — страдал этой болезнью. Доктор Ксавье старался уберечь ее от искушения.
      — Миссис Ксавье! — внезапно закричала миссис Уири, сидя на куче угля. Ее объемистую фигуру сотрясала дрожь.
      Эллери опустился на нижнюю ступеньку и закрыл лицо руками.
      — Обидно, что все это понапрасну, — с горечью промолвил он. — Ты был прав с самого начала, папа, хотя и на ошибочных основаниях. Самое необычное во всей этой проклятой истории заключается в том, что, будучи обвиненной в убийстве мужа, миссис Ксавье призналась. Господи, неужели ты не понимаешь? Ее признание было искренним! Она никого не защищала! Жалкое слабое создание просто не выдержало... — Эллери поежился. — Каким же идиотом я был! Продемонстрировав ложность улики, на основании которой была обвинена миссис Ксавье, я оправдал ее и даже предоставил ей возможность поддержать наши подозрения, будто она защищает кого-то. Как она, должно быть, смеялась надо мной!
      — Теперь она уже не смеется... — хрипло сказала миссис Карро.
      Эллери не расслышал.
      — Но я был прав насчет клеветы, — продолжал он. — Миссис Ксавье в самом деле была оклеветана Марком, как я и говорил. Но самым удивительным было то, что, подтасовав улику против нее, Марк, сам того не зная, указал на настоящего убийцу! Какая жуткая ирония! Накинуть петлю на шею преступницы, считая ее невиновной! Я убежден, что, когда Марк оклеветал свою невестку, он искренне полагал, что преступление совершено близнецами. Позднее он, очевидно, стал подозревать правду. Помнишь, как мы увидели его пытавшимся войти в спальню миссис Ксавье? Марк понял по поведению невестки, когда она призналась в убийстве, что чисто случайно сфабриковал улику против настоящей преступницы, и хотел подбросить более весомое доказательство ее вины. Какое именно, мы не узнаем никогда. Миссис Ксавье отравила Марка, вложив ему в руку половинку бубнового валета. Сам он не мог такое сделать — умирающий человек просто не в состоянии... — Эллери умолк, опустив голову.
      Затем он посмотрел на окружающих, пытаясь улыбнуться. Смит застыл как в столбняке, а миссис Уири жалобно стонала на куче угля.
      — Ну, — с усилием произнес Эллери, — я облегчил душу. А теперь...
      Он прервал свою речь, и все внезапно вскочили, невнятно бормоча:
      — Что это было?.. Что...
      Раскатистый грохот сотряс дом до основания, отозвавшись эхом в окружавших его холмах.
      Инспектор в три прыжка взбежал по ступенькам, рванул дверь, прикрывая ладонью глаза от пламени, и посмотрел вверх.
      Он увидел небо — верхние этажи уже рухнули, превратившись в обугленные руины. А у своих ног он наблюдал странный феномен — миллионы кипящих маленьких стрел. От их острых наконечников исходило постоянное шипение. Вокруг поднимались облака пара, менее густые, чем дым.
      Инспектор закрыл дверь и начал осторожно спускаться, как будто каждый шаг был благословением Божьим. Все увидели, что лицо у него белое как бумага, а в глазах блестят слезы.
      — Что это? — прохрипел Эллери.
      — Чудо, — надломленным голосом ответил инспектор.
      — Чудо? — Эллери застыл с открытым ртом.
      — Идет дождь!