— Ну, вперед, вперед, мисс Бретт, — нетерпеливо сказал инспектор. — Обойдемся без прикрас.
      — На свидетельском месте в суде, — вмешался Пеппер, — вы были бы, несомненно, очень неприятным свидетелем.
      — Нет, правда? — мурлыкнула Джоан. Она устроилась на столе Халкиса и скрестила ножки, чуть приподняв юбку. — Хорошо. Я буду образцовым свидетелем. Это правильная поза, мистер Пеппер?.. Мистер Халкис мне сообщил, что вечером ждет двух посетителей. Довольно поздно. Один из них должен прийти, так сказать, инкогнито — он очень обеспокоен сохранением своей личности в тайне, и мистер Халкис поручил мне проследить, чтобы никто его не видел.
      — Любопытно, — пробормотал Эллери.
      — Вот как? — переспросила Джоан. — Что ж, очень хорошо. Я должна была впустить этих двоих сама и позаботиться, чтобы по пути нам не попались слуги. После этого мне надлежало отправиться спать — именно так, честное слово! Естественно, когда мистер Халкис добавил, что его дела с этими двумя джентльменами имеют чрезвычайно конфиденциальную природу, я не задавала больше вопросов и выполнила все распоряжения, как безупречный секретарь, каким я всегда была. Я не какая-то вертихвостка.
      Инспектор нахмурился, и Джоан застенчиво потупилась.
      — Гости прибыли в одиннадцать часов, — продолжала она, — и один из них, я увидела сразу, был тот, что заходил накануне вечером, — вы называете его Гримшоу. Другой, таинственный джентльмен, был закутан до глаз, и я не видела его лица. У меня создалось впечатление, что он средних лет или старше, но это действительно все, что я могу вам о нем рассказать, инспектор.
      Инспектор Квин крякнул. — Этот таинственный джентльмен, как вы его обозначили, может иметь очень большое значение для нас, мисс Бретт, Вы не могли бы описать его получше? Как он был одет?
      Джоан в задумчивости покачала ногой.
      — На нем было пальто, и он не снимал котелка, но я даже не могу вспомнить ни покроя, ни цвета его пальто. И это в самом деле все, что я могу вам рассказать о вашем... — она поежилась, — ужасном мистере Гримшоу.
      Инспектор покачал головой, явно выражая недовольство:
      — Но теперь мы говорим не о Гримшоу, мисс Бретт! Вспомните же. Должно быть что-то еще, связанное со вторым персонажем. Не произошло ли в тот вечер каких-либо событий, которые могут оказаться важными, — хоть что-нибудь, что поможет нам добраться до этого человека?
      — О господи. — Она засмеялась, болтая стройной ногой. — Вы, стражи закона и порядка, так настойчивы. Ну ладно, если вы считаете важным инцидент с кошкой миссис Симмс...
      Эллери проявил интерес:
      — Кошка миссис Симмс? Вот восхитительная мысль! Да, это может оказаться очень важно. Давайте нам душераздирающие детали, мисс Бретт.
      — Хорошо. У миссис Симмс есть бесстыдная и дерзкая кошка по имени Тутси. Эта Тутси вечно сует свой холодный носик в такие места, куда хорошие кошки не должны совать свои холодные носики. Гм... вы улавливаете, мистер Квин? — Увидев угрожающую вспышку во взгляде инспектора, Джоан вздохнула и произнесла покаянным тоном: — Правда, инспектор, я вовсе не глупая грубиянка. Просто весь этот кавардак... — Она замолчала, и в ее чарующих голубых глазах что-то мелькнуло: страх, нервозность или серьезный ужас. — Наверное, виноваты нервы, — устало проговорила девушка. — А когда я нервничаю, я начинаю капризничать и хихикать, как молодая нахалка... Да, так вот что произошло, — отрывисто сказала она. — Когда я открыла дверь, незнакомец, закутанный до самых глаз, вошел первым. Гримшоу находился позади и немного сбоку. Кошка миссис Симмс, хотя обычно живет у нее в спальне, незаметно от меня спустилась по лестнице в холл и разлеглась на ковре прямо перед парадной дверью. После того как я открыла дверь и этот таинственный мужчина сделал шаг вперед, он вдруг замер с поднятой ногой и чуть не упал, чтобы не наступить на кошку, которая коварно устроилась у него на пути и бесшумно умывала мордочку. Вообще-то, пока я не увидела этот почти акробатический трюк, выполненный джентльменом из-за маленькой Тутси, — кстати, типичное для миссис Симмс имя кошки, вам не кажется? — я ее даже не замечала. Потом, конечно, я ее отпихнула, Гримшоу тоже вошел в дом, сказав: «Халкис ждет нас», и я провела их в библиотеку. Вот и весь инцидент с кошкой миссис Симмс.
      — Не слишком плодотворно, — признал Эллери. — А этот укутанный человек, он что-нибудь говорил?
      — Знаете, это очень невоспитанная личность, — сказала Джоан, немного нахмурясь. — Он не только не промолвил ни единого слова — в конце-то концов он мог понять, что я не рабыня, — но когда я подвела их к двери в библиотеку и хотела постучать, он практически оттолкнул меня от двери и открыл ее сам! Он не стучал, они с Гримшоу проскользнули внутрь и закрыли дверь у меня перед носом. Я так разозлилась, что готова была грызть чайную чашку.
      — Потрясающе, — прошептал Эллери. — Вы уверены, что он не издал ни звука?
      — Несомненно, мистер Квин. Как я сказала, я разозлилась и стала подниматься наверх. — Именно в этот момент мисс Джоан Бретт продемонстрировала необычайную живость темперамента. То, о чем она говорила, затронуло в ней источник затаенной вражды или боли, поскольку ее глаза сверкнули и она бросила взгляд, полный горечи, в сторону молодого Алана Чини, который прислонился к стене в десяти футах от нее, ссутулясь и засунув руки в карманы. — Я услышала, как кто-то, царапая ключом замочную скважину, пытается отпереть входную дверь. Я повернулась на лестнице и — внимание! — увидела, как в холле топчется, едва держась на ногах, мистер Алан Чини, совершенно, совершенно одуревший.
      — Джоан! — укоризненно выдавил Алан.
      — Одуревший? — в замешательстве повторил инспектор.
      Джоан решительно кивнула:
      — Ну да, инспектор, он ничего не соображал. Я могла бы сказать — надрался. Или во хмелю. Или накачался. До положения риз. Наверное, найдется сотни три выражений, описывающих состояние, в котором я увидела мистера Чини тем вечером. Короче говоря, он был пьян как сапожник!
      — Это правда, мистер Чини? — спросил инспектор.
      Алан слабо усмехнулся:
      — Не стоит удивляться, инспектор. Когда я в загуле, я забываю, где живу и в какой стране. Я не помню, но если Джоан говорит, что так было, значит, так и было.
      — Это правда, инспектор. — Джоан даже головой затрясла. — Он был отвратительно, мерзко пьян и весь в грязи. — Она впилась глазами в Алана. — Я испугалась, что в таком бессмысленном состоянии он поднимет шум. А мистер Халкис сказал, что в доме должно быть тихо, поэтому у меня выбор был очень невелик, понимаете? Мистер Чини изобразил типичную для него глупую улыбку, я сбежала вниз, крепко схватила его за руку и повела наверх, пока он не переполошил весь дом.
      Дельфина Слоун с надменным видом сидела на краешке стула, переводя взгляд с сына на Джоан.
      — Вообще говоря, мисс Бретт, — ледяным тоном произнесла она, — я не вижу оправданий для этого позорного...
      — Прошу вас! — Инспектор бросил на миссис Слоун колючий взгляд, и она тут же смолкла. — Продолжайте, мисс Бретт. — Стоявший у стены Алан, похоже, готов был провалиться сквозь землю, только бы не присутствовать при этой сцене.
      Джоан разгладила юбку и промямлила без прежней горячности:
      — Наверное... мне не следовало... Во всяком случае, — она подняла голову и вызывающе поглядела на инспектора, — я привела мистера Чини в его комнату и позаботилась, чтобы он лег в постель.
      — Джоан Бретт! — выкрикнула миссис Слоун, задыхаясь от возмущения. — Алан Чини! Вы что, оба признаетесь...
      — Я его не раздевала, миссис Слоун, — холодно сказала Джоан, — если вы на это намекаете. Я его просто выругала, — по ее тону было ясно, что она считала это обязанностью не секретаря, а матери, — и он успокоился, чтобы не соврать, почти сразу. Он успокоился, но после того, как я накинула одеяло, его стало тошнить...
      — Вы отклоняетесь от сути дела, — резко перебил ее инспектор. — Видели вы еще что-нибудь, связанное с этими двумя посетителями?
      Джоан говорила теперь совсем тихо, кажется, она была поглощена изучением узоров ковра под ногами.
      — Нет. Я спустилась вниз взять сырых яиц; это могло бы немного помочь мистеру Чини. На кухню надо пройти мимо этого кабинета, и я заметила, что в щели под дверью нет света. Из чего я заключила, что, пока я была наверху, посетители удалились, а мистер Халкис отправился спать.
      — Когда вы проходили мимо этой двери, как вы говорите, сколько времени прошло с момента появления этих визитеров?
      — Трудно судить, инспектор. Возможно, полчаса или больше.
      — И вы больше не видели этих двоих?
      — Нет, инспектор.
      — И вы уверены, что это произошло вечером в пятницу, то есть накануне дня смерти Халкиса?
      — Да, инспектор Квин.
      После этих слов наступила полная, угнетающе глубокая тишина. Джоан сидела и кусала губы, ни на кого не глядя. Алан Чини, судя по выражению лица, тяжело страдал.
      Увядшие и непривлекательные черты миссис Слоун, державшейся чопорно, как Красная королева , напряженно вытянулись. Насио Суиза, развалившийся в кресле у противоположной стены, тоскливо вздыхал, осуждающе направив в пол клинышек бородки. Гилберт Слоун нюхал свою соль. Миссис Вриленд уставилась взглядом Медузы на розовые, старческие щечки мужа. В общем, веселенькая атмосфера. Даже доктор Уордс забился в самый дальний угол библиотеки — темный, как его борода. Вудраф и тот выглядел подавленным.
      Спокойный голос Эллери заставил всех поднять глаза:
      — Мисс Бретт, а кто именно находился в доме вечером в прошлую пятницу?
      — Точно я не могу сказать, мистер Квин. Две служанки, конечно же, но они уже отправились спать, миссис Симмс удалилась к себе, а Уикс ушел — очевидно, у него был свободный вечер. Я могу отчитаться только за... мистера Чини.
      — Ну это мы выясним довольно скоро, — проворчал инспектор. — Мистер Слоун! — Он повысил голос, и Слоун чуть не выронил из дрожащих пальцев крошечную бутылочку цветного стекла. — Где были вы вечером в прошлую пятницу?
      — О, в галерее, — поспешил откликнуться Слоун. — Заработался допоздна. Я довольно часто работаю там до ночи.
      — С вами кто-нибудь был?
      — Нет, нет! Я один!
      — Гм... — Старый инспектор полез в табакерку. — И когда же вы появились дома?
      — О, далеко за полночь.
      — Вы что-нибудь знали о посетителях Халкиса.
      — Я? Разумеется, нет.
      — Забавно, — сказал инспектор, отставляя табакерку в сторону. — Кажется, мистер Халкис и сам был таинственной личностью. А вы, миссис Слоун, — где вы были вечером в ту пятницу?
      Она облизала усохшие губы и быстро заморгала.
      — Я? Была наверху, спала. Мне ничего не известно о гостях брата — ничего.
      — В котором часу вы заснули?
      — В десять часов я уже поднялась наверх. Я... У меня болела голова.
      — Болела голова. Гм... — Инспектор повернулся к миссис Вриленд: — А вы, миссис Вриленд? Где и как вы провели пятничный вечер?
      Миссис Вриленд всколыхнулась своим монументальным телом и закокетничала:
      — В опере, инспектор, в о-пе-ре.
      У Эллери возникло назойливое желание куснуть: «В какой опере?» — но он все-таки сдержался. Вокруг этой представительницы прекрасного пола распространялся аромат духов — дорогих духов, конечно, но разбрызганных слишком щедрой рукой.
      — Одна?
      — С другом. — Она сладко улыбнулась. — Мы потом поужинали в «Барбизоне», и я вернулась домой приблизительно в час ночи.
      — Войдя в дом, вы не заметили, был ли свет в кабинете Халкиса?
      — Не заметила.
      — Встретили кого-нибудь внизу?
      — Было темно, как в могиле. Я не видела даже привидений, инспектор. — Из глубины ее горла вырвался смешок, но никто не разделил ее веселья. Миссис Слоун приняла еще более чопорную позу; было очевидно, что эту шутку она сочла опрометчивой, весьма опрометчивой.
      Подергав задумчиво ус, инспектор поднял голову и наткнулся на взгляд ярких карих глаз доктора Уордса.
      — Ах да, доктор Уордс, — сказал он, довольный. — А вы?
      Доктор Уордс поиграл бородой.
      — Я провел вечер в театре, инспектор.
      — В театре. Да-да, конечно. И вернулись вы, стало быть, до полуночи?
      — Нет, инспектор. После театра я прогулялся по развлекательным заведениям. И вернулся много позже полуночи.
      — Весь вечер вы провели в одиночестве?
      — В полном.
      Старый инспектор взялся за табакерку, его проницательные глазки блестели. Миссис Вриленд сидела с застывшей улыбкой и широко распахнутыми глазами, пожалуй даже чересчур. Все остальные тихо скучали. Инспектор Квин, допросивший за свою профессиональную карьеру тысячи людей, развил в себе особое полицейское чутье на ложь.
      Что-то такое было в слишком гладких ответах доктора Уордса, в напряженной позе миссис Вриленд...
      — Не верится мне, что вы говорите правду, доктор, — напрямик заявил он. — Конечно, ваша щепетильность мне понятна... Ведь в тот вечер вы были с миссис Вриленд, так?
      Женщина ахнула, Уордс подвигал своими косматыми бровями. Ян Вриленд в замешательстве вглядывался то в доктора, то в жену, и его толстенькое личико сморщилось от обиды и тревоги.
      Вдруг доктор Уордс хмыкнул.
      — Прекрасно, инспектор. Очень верная догадка. — Он слегка поклонился миссис Вриленд. — Вы позволите, миссис Вриленд?
      Она вскинула голову, как норовистая кобыла.
      — Видите ли, инспектор, я не хотел поставить даму в неудобное положение. Я действительно сопровождал миссис Вриленд в «Метрополитен», а потом в «Барбизон»...
      — Послушайте! Я не думаю... — взволнованно протестуя, перебил его Вриленд.
      — Дорогой мистер Вриленд, это был самый невинный вечер, который только можно представить. И очень приятный к тому же. — Доктор Уордс внимательно всматривался в расстроенную физиономию старого голландца. — Из-за ваших продолжительных отлучек, сэр, миссис Вриленд чувствовала себя очень одиноко, а у меня в Нью-Йорке друзей нет — естественно, что мы сблизились, разве это непонятно?
      — Нет, мне это не нравится, — по-детски объявил Вриленд. — Мне это совсем не нравится, Люси.
      Надув губы, он приблизился вперевалку к жене и потряс перед ее лицом коротким толстым пальцем. Она вцепилась в ручки кресла и была на грани обморока. Инспектор резко одернул Вриленда, и миссис Вриленд откинулась на спинку, прикрыв глаза. Доктор Уордс пожал широкими плечами. В другой части комнаты Гилберт Слоун шумно вздохнул, деревянное лицо миссис Слоун чуть оживилось. Инспектор метнул в них острым взглядом, затем остановился на нескладной фигуре Деметриоса Халкиса...
      Если оставить в стороне отрешенное, идиотическое выражение его лица, Демми был уродливой, сухопарой и более молодой копией своего кузена Георга Халкиса. Его большие, пустые глаза смотрели остановившимся взглядом, выпяченная нижняя губа отвисла, затылок был почти плоский, а череп — огромный, неправильной формы. Демми бесшумно слонялся по комнате, ни с кем не разговаривая, близоруко уставляясь на лица, сцепляя и расцепляя руки со странной систематичностью.
      — Послушайте, вы, мистер Халкис! — позвал инспектор.
      Демми продолжал волочить ноги по кабинету.
      — Он что, глухой? — раздраженно спросил старый Квин, не обращаясь ни к кому конкретно.
      Джоан Бретт ответила:
      — Нет, инспектор. Он просто не знает английского. Грек, понимаете?
      — Он ведь кузен Халкиса?
      — Верно, — неожиданно вмешался Алан Чини. — Но у него вот здесь не хватает. — И он со значением коснулся своей собственной круглой головы. — В умственном отношении он считается идиотом.
      — Это чрезвычайно интересно, — мягко произнес Эллери Квин. — Ведь слово «идиот» имеет греческое происхождение и этимологически означало просто невежественного человека в эллинском обществе. А вовсе не слабоумного.
      — Значит, он идиот в современном английском значении, — уныло отозвался Алан. — Дядя привез его сюда из Афин лет десять назад. Он последний отпрыск этой фамилии, появившийся здесь. Большинство Халкисов стали американцами по крайней мере шесть поколений назад. Демми никак не давался английский язык, а мама говорит, что он и по-гречески не умеет ни писать, ни читать.
      — Ну а я с ним поговорю, — сказал инспектор, доведенный до крайности. — Миссис Слоун, ведь он также и ваш кузен?
      — Да, инспектор. Бедный мой дорогой Георг... — Ее губы скривились, и она собралась заплакать.
      — Ну-ну, — поспешно остановил ее инспектор. — Вы знаете этот язык? Я имею в виду, вы говорите на греческом, или как он там лопочет?
      — Достаточно, чтобы объясняться с ним.
      — Пожалуйста, узнайте о его перемещениях в тот вечер, в пятницу.
      Миссис Слоун вздохнула, поднялась, разгладила платье, поймала высокого, костлявого идиота за руку и энергично его встряхнула. Озадаченный, он медленно повернулся и беспокойно всмотрелся в ее лицо, потом улыбнулся и тоже взял ее за руку. Она громко произнесла:
      — Деметриос!
      Он опять улыбнулся, и она заговорила на иностранном языке, с запинками и гортанным произношением. Он громко засмеялся и сжал ее руку сильнее. Он реагировал как ребенок: звуки родной речи наполнили его ликованием. Его ответ прозвучал примерно в той же манере, но немного шепеляво. Голос у него оказался низкий и скрипучий.
      Миссис Слоун повернулась к инспектору:
      — Он говорит, что в тот вечер Георг отправил его спать около десяти часов.
      — Его спальня рядом с комнатой Халкиса?
      — Да.
      — Спросите, слышал ли он что-либо из библиотеки, после того как лег в постель.
      Еще один обмен чуждыми звуками.
      — Нет, он говорит, что ничего не слышал. Сразу же заснул и беспробудно спал всю ночь. Он спит как дитя, инспектор.
      — И он никого не видел в библиотеке?
      — Но как бы он увидел, инспектор, ведь он спал.
      Демми смотрел то на кузину, то на инспектора с довольным, хотя и несколько смущенным выражением лица.
      Старик кивнул:
      — Спасибо, миссис Слоун. Все в порядке.
      Инспектор подошел к столу, подвинул к себе телефон и набрал номер.
      — Алло! Говорит Квин... Послушай, Фред, как зовут того грека-переводчика, который вечно болтается по зданию уголовного суда?.. Как? Триккала? Т-р-и-к-к-а-л-а?.. О'кей. Разыщи его сию минуту и пошли в дом 11 по Восточной Пятьдесят четвертой улице. Пусть спросит меня. — Он бахнул трубкой и повернулся. — Прошу вас всех ждать меня здесь.
      Инспектор поманил Эллери и Пеппера, молча кивнул сержанту Вели и зашагал к двери. Широко раскрытые глаза Демми проследили за троицей с детским удивлением.
 

* * *

 
      Они поднялись по застеленной ковром лестнице и по жесту Пеппера повернули направо. Он указал на дверь недалеко от лестницы, и инспектор в нее постучал. Женский голос, полный слез, испуганно булькнул:
      — Кто там?
      — Миссис Симмс? Это инспектор Квин. Могу я зайти ненадолго?
      — Кто-кто? Ах да! Одну минуту, сэр, только одну минуту. — Они услышали скрип кровати, шорох и аханье, пыхтение. — Входите, сэр. Входите.
      Инспектор вздохнул, открыл дверь, и трое мужчин оказались перед особой довольно устрашающего вида. Полные плечи миссис Симмс были закутаны старой шалью. Седые волосы растрепались — жесткие пряди торчали вокруг всей головы, придавая ей некоторое сходство со статуей Свободы. Лицо покраснело и опухло от слез, а грудь, подобающая столь объемистой женщине, тяжело колыхалась в такт покачиваниям старинного кресла-качалки. Теплые домашние тапочки прятали распухшие ноги. И у этих бесформенных ног отдыхала древняя персидская кошка — очевидно, та самая авантюристка Тутси.
      Трое мужчин торжественно входили в комнату, а миссис Симмс смотрела на них с таким тупым животным страхом, что Эллери чуть не прыснул.
      — Как вы себя чувствуете, миссис Симмс? — приветливо поинтересовался инспектор.
      — Ох, ужасно, сэр, ужасно. — Миссис Симмс закачалась быстрее. — Что это за жуткий мертвец был в гостиной, сэр? Он... оно напугало меня до смерти!
      — Значит, вы никогда не видели прежде этого мужчину?
      — Я? — пронзительно взвизгнула она. — Святые угодники! Я? Матерь Божья, нет!
      — Хорошо, хорошо, — поспешно сменил тему инспектор. — Скажите, миссис Симмс, помните ли вы, что было вечером в прошлую пятницу?
      Мокрый носовой платок замер у ее носа, в глазах появилось более осмысленное выражение.
      — Вечером в прошлую пятницу? Накануне... накануне того дня, когда умер мистер Халкис? Помню, сэр.
      — Очень хорошо, миссис Симмс, очень хорошо. Я понимаю так, что спать вы легли рано, верно?
      — Действительно, сэр. Мистер Халкис сам мне велел.
      — Он сказал вам еще что-нибудь?
      — Так, ничего важного, сэр, если вы к этому клоните. — Миссис Симмс высморкалась. — Он только позвал меня в кабинет и...
      — Позвал, говорите вы?
      — То есть позвонил мне. У него на столе есть звонок, который проведен вниз, на кухню.
      — Сколько было времени?
      — Время? Дайте сообразить. — Она задумчиво поджала губы. — Я бы сказала, примерно без четверти одиннадцать.
      — Вечера, разумеется?
      — А чего же еще? Конечно, вечера. И когда я вошла, он велел мне немедленно принести электрический чайник с водой, три чашки с блюдцами, заварку, сливки, лимон и сахар. Немедленно, он сказал.
      — Когда вы вошли в библиотеку, он был один?
      — О да, сэр. Совершенно один, бедняжка, сидел за столом такой славный и здоровый... Подумать только, что...
      — Сейчас не нужно думать, миссис Симмс, — сказал инспектор. — А что происходило после этого?
      Он промокнула глаза.
      — Я сразу принесла чайную посуду и поставила ее на столик рядом с письменным столом. Он спросил, все ли я принесла, что он приказал...
      — Однако это странно, — пробормотал Эллери.
      — Вовсе нет, сэр. Он же не видел, понимаете? Потом он сказал резче — он как будто нервничал, мне так показалось, сэр, извините, что я об этом говорю, хотя вы и не спрашивали, — он сказал: «Миссис Симмс, я хочу, чтобы вы сейчас же отправились спать. Вы поняли?» Тогда я сказала: «Да, мистер Халкис» — и сразу же пошла к себе в комнату и легла спать. И это все, сэр.
      — Он ничего не говорил о гостях, которые ожидались в тот вечер?
      — Мне, сэр? О нет, сэр. — Миссис Симмс снова высморкалась и крепко вытерла нос платком. — Хотя я действительно подумала, что у него может собраться небольшая компания, принимая во внимание три чашки и все прочее. Но спрашивать мне не положено, ясно же?
      — Конечно, конечно. Значит, вы не видели в тот вечер посетителей?
      — Нет, сэр. Как я говорила, я поднялась к себе в комнату и легла. Я так устала, сэр, после тяжелого дня, да еще с ревматизмом. Мой ревматизм...
      Тутси поднялась, зевнула и принялась умываться.
      — Да, да. Мы понимаем. Пока это все, миссис Симмс, и огромное вам спасибо, — сказал инспектор, и они заторопились из комнаты.
      Эллери спускался по лестнице с задумчивым видом. Пеппер полюбопытствовал:
      — Вы думаете...
      — Дорогой Пеппер, — ответил Эллери, — так уж я устроен. Проклятый склад ума: я всегда думаю. Меня преследует то, о чем писал Байрон в «Чайльд Гарольде», — помните изумительную песнь первую? «Ищу забвенья, но со мною мой демон злобный, мысль моя» .
      Пеппера тоже одолевали подозрения.
      — Ну-у, — протянул он, — пожалуй, что-то тут есть.
 

Глава 8
ЕДИНОДУШИЕ