Мистер Квин ехал с холмов, довольный действием своих чар. Однако к восхищению собой примешивался неприятный холодок: его не покидало чувство, что он чего-то недослушал или что-то упустил. Интуиция опять его не подвела — это подтвердилось, как только он переступил порог кабинета Жака Батчера.
      Голливудский вундеркинд мрачно читал колонку Паулы Перис. Сэм Викс при этом напустил на себя вид мученика, а Лью Баском вел свой монолог, явно желая направить мысли Батчера в иное русло.
      — ...Я словно птица феникс, — безостановочно болтал Лью. — Просто удивительно, как я каждый раз возрождаюсь из пепла. Над фильмом надо работать дальше, вместо Блит и Джона пусть играют Бонни и Тай.
      — Скажешь тоже, Лью, — с некоторой долей скепсиса заметил Сэм Викс.
      — А вот и наш мозговой центр, — завидев Эллери, взбодрился Лью. — Послушай, Квин, не кажется ли тебе...
      — Не будет этого, — не отрывая от газеты глаз, резко сказал Батчер. — Бонни и Тай откажутся играть, и я прекрасно их понимаю, кроме того, у нас и так уже слишком большой скандал, а Голливуд всегда остро реагировал на все, что хоть как-то связано с убийством.
      — Что случилось, Батч? — спросил Эллери.
      Батчер поднял на него глаза. Выражение его лица поразило Квина.
      — Да ничего особенного. — Он коротко хмыкнул. — Просто очередное сообщение Паулы Перис.
      — А, ты имеешь в виду ту самую колонку в воскресной газете?
      — Кто говорит о воскресной? Нет, у меня сегодняшняя.
      — Сегодняшняя? — Эллери удивленно моргнул.
      — Да. Паула пишет, что Тай и Бонни готовятся в свадебное путешествие.
      — Что?!
      — Да не верь ты этой полоумной, Батч, — сказал Лью. — На-ка, выпей лучше.
      — Как же так? — всполошился Эллери. — Я только что был у нее, и она мне ничего не сказала!
      — Может, решила, что ты сам умеешь читать, — сухо обронил Викс.
      Батчер пожал плечами:
      — Надо мне все-таки иногда просыпаться. Мне казалось, у нас все ясно с Бонни. Не будь я таким слепцом, давно бы понял, что за ее «ненавистью» к Таю скрывается что-то другое. Она же по нему с ума сходит. — Он печально улыбнулся и налил себе полный стакан джину. — Прозит!
      — Да сплетни все это, грязные сплетни, — бубнил Лью. — Не может она так поступить с моим другом.
      — А они знают, что ты уже знаешь? — спросил Эллери.
      — Понятия не имею. А, какая разница!
      — Где они сейчас?
      — Только что звонила Бонни, веселенькая, как жаворонок, — ну, то есть учитывая все. Они с Таем собирались в «Подкову». Задумали поиграть с Алессандро в «полицейских и воров». Что ж, удачи им.
      Эллери пулей вылетел со студии. Алый родстер Бонни стоял у входа в «Подкову». В зале было пусто, только уборщица оттирала следы дорогой обуви голливудской элиты да бармен за стойкой уныло полировал стаканы.
      Бонни и Тай нависли над подковообразным столом в кабинете Алессандро. Сам же он сидел напротив и спокойно выстукивал по столу медленный ритм какой-то мелодии.
      — Похоже, сегодня у меня плохой день, — завидев вошедшего Эллери, хрипловато произнес Алессандро. — Джо, все нормально. Эти господа стволов при себе не носят. Так что не дергайся. И что же у вас на уме?
      — О-о! Мистер Квин! — обрадовалась Бонни. Габардиновый костюм отлично сидел на ее ладной фигурке, да еще малиновая шляпка на белокурой головке — Бонни была потрясающе хороша. — Мы пришли спросить у мистера Алессандро про эти расписки.
      Они еще ничего не знают, подумал Эллери.
      — Какое совпадение! — улыбнулся он. — Я здесь за тем же.
      — И вы, и еще инспектор Глюк, — хмыкнул маленький толстяк. — Только он приходил в понедельник.
      — Меня это не волнует, — отрезал Тай. — Вы признаете, что мой отец был должен вам сто десять тысяч?
      — Конечно, признаю. Это правда.
      — В таком случае почему эти долговые расписки оказались при нем?
      — Потому что он со мной расплатился.
      — Как расплатился? Когда?
      — В четверг, 14-го. Как раз неделю назад.
      — И чем?
      — Новенькими американскими долларами. Тысячными купюрами.
      — Вы лжец.
      Охранник Джо тихо зарычал. Однако Алессандро улыбнулся:
      — Я терпел достаточно. За такие слова, Ройл, мне надо бы отдать тебя Джо. Но я понимаю, твой старик только что получил свое, и ты слегка перевозбужден.
      — Тебе с твоими бандитами меня не запугать.
      — А, ты, может быть, думаешь, что я как-то связан с убийцами? Отвали, Ройл. У меня приличное заведение, и в этом городе со мной считаются. Так что отвали, если хочешь себе добра.
      У Бонни перехватило дух, но тут же она сверкнула глазами, вынула из сумочки конверт и швырнула его по столу к Алессандро.
      — А этому тоже есть объяснение?
      Толстяк взял конверт, вынул из него игральную карту с синей рубашкой и воззрился на нее. Эллери чуть не застонал: еще одно из тех таинственных посланий, а он совсем упустил их из виду!
      Алессандро пожал плечами:
      — Это из нашего заведения, да. И что?
      — Это мы и пытаемся выяснить, — буркнул Тай.
      — Никаких шансов, — помотал головой Алессандро. — Эти карты могут оказаться у кого угодно. У нас тут сотни людей играют, а кроме того, такие колоды мы дюжинами раздаем в качестве сувениров.
      — Понятно, — заторопился Эллери. — Алессандро Прав, здесь мы ничего не узнаем, пошли.
      Они не успели ничего возразить, как Квин подхватил их под руки и скоренько утащил за собой на улицу. В машине он первым делом попросил:
      — Бонни, дайте-ка мне взглянуть на конверт.
      Эллери внимательно осмотрел его и положил к себе в карман.
      — Подождите, — сказала Бонни. — Он же мне нужен. Это улика!
      — Да вы скорее все испортите. Пусть лучше побудет у меня, вместе с остальными. Ох, какой же я идиот!
      Бонни чуть не задавила русскую борзую.
      — Они у вас?! Значит, это вы забрали...
      — Да, да, — нетерпеливо откликнулся Квин. — Мне кажется, что я все-таки больше в этом понимаю, при всей моей забывчивости. Бонни, едем на студию «Магна».
      Тай их не слышал — сидел и бормотал себе под нос:
      — Он нам врал. Все сплошная ложь. Ни слова правды...
      — Ты о чем?
      — Что Алессандро врал. У нас ведь только его слова, что отец расплатился. А если отец отказался или, что более вероятно, стал объяснять, что таких денег у него нет? Для Алессандро проще простого найти пилота среди своих подонков. Он угнал самолет, отравил наших и положил порванные расписки отцу в карман.
      — А зачем, Тай? — Бонни наморщила лоб.
      — Он же знал, что денег с отца не получит, и решил отомстить. А расписки — это чтобы полиция подумала, что отец с ним расплатился, а значит, у Алессандро нет мотива. Таким образом, он снимал с себя возможные подозрения.
      — Немного по-детски, но приемлемо, — заметил Эллери.
      — Ну а если так, то при чем здесь моя мама? — спросила Бонни. — Ее же тоже отравили. Ты разве не понимаешь, что этот факт не укладывается ни в какую схему? Или ты знаешь, почему убили и ее?
      — Нет, — ответил Тай. — Я знаю только одно: у отца таких денег не было и взять их он нигде не мог.
      — Да, между прочим, вам известно, что в сегодняшней газете Паула Перис весьма прозрачно намекает на то, что вы уже стали парочкой?
      Тай часто заморгал, а Бонни внезапно побледнела и резко затормозила у бордюрного камня.
      — Что-о-о?!
      — Она пишет, что у вас с Таем большая любовь и дело дошло до объятий и поцелуев.
      У Бонни задрожал подбородок: вот-вот расплачется. Но она справилась, подняла голову, повернулась к Таю и яростно выдохнула:
      — Ты же обещал!
      — Но, Бонни... — Тай продолжал хлопать ресницами.
      — Ты... вот гад!
      — Бонни! Ты что, подумала...
      — Не смей разговаривать со мной! Ты только и бегаешь за рекламой!
 

* * *

 
      Кажется, всем пришлось плохо в этот поганый день.
      В кабинете Вундеркинда Бонни первым делом бросилась к жениху и демонстративно поцеловала его в губы. Затем она сняла трубку и набрала номер.
      — Мисс Паулу Перис, пожалуйста.
      Батчер недоуменно поглядывал на юных звезд, красных от гнева.
      — Мисс Перис? Это говорит Бонни Стюарт. Я только что узнала, что вы сделали потрясающее открытие. Ваша проницательность сказала вам, что мы с Таем Ройлом собираемся пожениться или совершить что-то столь же глупое и невероятное. Это ложь.
      — Я вас не поняла, — пролепетала Паула.
      — Если вы не хотите иска за клевету, будьте любезны немедленно дать опровержение!
      — Но, Бонни, у меня превосходный источник...
      — Не сомневаюсь. Он мне отвратителен, так же как и вы, раз слушаете его!
      — Я вас не понимаю. Тай Ройл...
      — Вы все слышали. — Бонни швырнула трубку и испепелила Тая взглядом.
      — Ничего себе! — протянул Лью. — Прямо как в старые добрые времена. Ну а теперь давайте о нашем фильме.
      — Значит, это неправда? — медленно проговорил Жак Батчер.
      — Конечно, неправда! А что касается этого гнусного типа...
      Тай крутанулся на каблуках и вышел за дверь. Эллери кинулся за ним вдогонку.
      — Это не вы рассказали Пауле? — спросил он Ройла.
      — Кто же я такой, по-вашему?
      — Гм... — Мистер Квин искоса посмотрел на Тая. — Очень занятно. Не удивлюсь, если Бонни сама все устроила.
      — Что-о? — взорвался Тай, но так же быстро и притих. — Хотя, возможно, вы и правы. Это в ее духе. Она все время так со мной поступает, сколько раз я уже получал от нее оплеухи.
      — Ох уж эти женщины, — тяжко вздохнул Эллери.
      — Сначала я подумал на эту чертову француженку. Она единственная, кто мог нас подслушать.
      — О-о, так вы и правда обнимались?
      — Н-ну... но теперь все позади. Кончено! Эта двурушница меня окончательно достала! Ничего хорошего у меня с ней не выйдет.
      — Мужественное решение, — сердечно сказал Эллери. — Мужчине вообще гораздо лучше быть одному. Вы сейчас куда?
      — А, черт, сам не знаю.
      Они стояли перед ровным рядом небольших каменных бунгало.
      — Странно, мы остановились напротив бывшей отцовской костюмерной, — сказал Тай. — Сила привычки, что ли? Надо бы зайти. Вы не против?
      — Нисколько, — откликнулся Эллери. — Из нас обоих сделали дураков, так что будем вместе купаться в своих несчастьях.
      И следом за Таем он вошел в бунгало Джона Ройла.
      И там нашел ключ к шифру.
      Нашел он его совершенно случайно, и то потому только, что вид комнаты навел его на простую мысль: после смерти старшего Ройла здесь ничего не трогали. Было даже полотенце, запачканное гримом. Оно валялось на столике перед зеркалом рядом с портативной пишущей машинкой, на вид как будто новенькой.
      И вот, пока Тай лежал на кушетке, уставясь неподвижным взглядом в потолок, Эллери мыкался по комнате и совал нос во все щели.
      Первое, что нашел Квин, выдвинув ящик столика, был сложенный и помятый лист желтоватой бумаги размером восемь с половиной на одиннадцать дюймов. Одна сторона чистая, а на другой напечатан текст. Прочитав наверху напечатанное заглавными буквами «КАРТЫ И ЧТО ОНИ ОЗНАЧАЮТ», Эллери крякнул так, что Тай моментально скатился с кушетки.
      — Что там? В чем дело-то?
      — Я нашел! — вопил Эллери. — Карты! И все напечатано. Ну, подарок судьбы! Минутку. А не может ли быть, что...
      Тай наморщил лоб над листом. Эллери снял футляр с пишущей машинки, отыскал чистый лист бумаги, вставил под каретку и быстро стал печатать, сверяясь с помятым листом. И по мере того как он работал, довольное выражение его сияющей физиономии сменялось мрачной задумчивостью.
      Он встал, аккуратно сложил оба листа, убрал их в карман, закрыл машинку и взял ее с собой.
      — Ну все, Тай. Пошли.
      Вернувшись, они застали Бонни в объятиях Батчера, причем Бонни, судя по виду, все еще штормило, а Батчер был дико счастлив. Лью усмехался, как благодушный сатир.
      — А у нас новости, — сказал Эллери. — Отцепись от нее, Батч. Есть разговор.
      — И что такое? — подозрительно сощурился Лью.
      — Я не знаю, известно это вам или нет, но Тай и Бонни в курсе. Дело в том, что Блит на протяжении некоторого времени, вплоть до прошлого воскресенья, получала анонимные письма.
      — Я этого не знал, — медленно проговорил Жак Батчер.
      — Какого содержания? — спросил Лью. — С угрозами?
      — Обычные конверты, надписанные печатными буквами, скорее всего прямо на почте, здесь, в Голливуде. Кроме игральных карт в них, ничего не было.
      Эллери достал бумажник и извлек из него стянутую резинкой тонкую пачку конвертов. Батчер и Лью придирчиво все изучили.
      — Клуб «Подкова», — отметил Лью.
      — Что они означают? — спросил Батчер. — Бонни, почему ты мне ничего не говорила?
      — Я не придавала им никакого значения.
      — Винить надо меня. Я таскал эти карты у себя в кармане и ни разу не вспомнил про них с самого воскресенья, зато теперь я нашел к ним ключ.
      Эллери положил на стол желтоватую бумагу. Лью, Батчер и Бонни склонились над ней.
      — Ничего не понимаю, — пробормотала Бонни. — Похоже на предсказание судьбы?
      — Предсказание трагической судьбы, — заметил Эллери. — Текст, напечатанный на этом листе, не что иное, как пояснение к картам: что каждая из них означает.
      — Смотрите: первое послание было отправлено 11-го числа, получено на следующий день, 12-го, значит, девять дней назад, или за пять дней до убийства. И что же в этом конверте? Две пиковые карты — валет и семерка.
      Все автоматически вытянули шею к бумаге. Обе карты, валет и семерка пик, имели одно значение — «враг».
      — Выходит, что два врага, — сказал Эллери. — Создается впечатление, что кто-то предупреждает Блит: «Берегись. Мы оба по твою душу».
      — У мамы — два врага? — тупо переспросила Бонни. В глазах у нее плескался ужас, когда она, словно против воли, посмотрела на побледневшего Тая.
      — Второй конверт пришел в пятницу, 15-го. В нем тоже две карты — десятка пик и двойка треф. А что они означают?
      — Десятка пик — «большие неприятности», — прочел Тай, — а двойка треф — «два дня или две недели спустя».
      — Два дня! — крикнула Бонни. — Пятница — это 15-е, а маму убили в воскресенье, 17-го!
      — А в воскресенье, 17-го, на летном поле я видел, как Клотильда принесла третий конверт, — продолжал Эллери. — И после того как ваша мама его выбросила, я подобрал его. В нем лежала разорванная надвое восьмерка пик. Если вы посмотрите на примечание внизу, то увидите, что разорванная пополам карта имеет противоположный смысл. Заметьте, что конверт с разорванной картой Блит получила всего за несколько минут до угона самолета. А целая восьмерка пик означает «опасность будет предотвращена»!
      — Ну это уж из разряда детских глупостей, — не совсем уверенно произнес Батчер. — Совершенно неправдоподобно.
      — И однако же правда, — пожал плечами Эллери. — А сегодня Бонни передала мне последнее послание — конверт с девяткой треф. Эта карта означает «последнее предупреждение». И вот это-то, Батч, действительно выглядит полнейшим бредом, поскольку было отправлено через два дня после смерти Блит.
      Вундеркинд разозлился.
      — И до сих пор все это смотрелось как чушь собачья, но уж последнее... Да разве можно принимать эту муру всерьез? Но если вам так хочется, то придется допустить, что тот, кто послал Блит последний концерт, еще не знал, что ее отравили. А поскольку очевидно, что все послания — дело рук одного персонажа, то я считаю, что им вообще нельзя доверять. Лью тоже решил поглумиться:
      — Да, нелепей не придумаешь. Явно сбрендил мужик. Эллери, а где ты откопал эту опись?
      — В костюмерной Джона Ройла, — ответил мистер Квин и снял с пишущей машинки крышку. — Более того, если вы внимательно посмотрите образец, только что отпечатанный мной на этой машинке, и сравните его со шрифтом на желтом листе, то вам бросятся в глаза совершенно одинаковые повреждения на строчных знаках «х» и «р». Абсолютно идентичные, — повторил он со странной ноткой, схватил со стола Батчера большое увеличительное стекло и вперился в сомнительные литеры. А засечки-то свежие! Тем не менее он спокойно положил лупу и сказал обыденно: — Да, так оно и есть. Эта таблица значений карт напечатана на машинке Джона Ройла. Тай, она действительно вашего отца?
      — Да. Да, конечно, — сказал Тай и отвернулся.
      — Машинка Джека? — удивился Батчер.
      — Так-так, — фыркнул Лью. — И что это ему захотелось поиграть в карты?
      Смешок повис в тишине, и Лью с опаской покосился на Бонни.
      — Значит, таблица напечатана на машинке Джона Ройла... — осипшим вдруг голосом произнесла девушка. — Вы уверены?
      — Абсолютно. Шрифты говорят так же точно, как отпечатки пальцев.
      — Тай Ройл, ты слышал? — спросила Бонни. — Ты слышал, что сказал мистер Квин?
      — Чего ты от меня хочешь? — не оборачиваясь, огрызнулся Тай.
      — Чего я от тебя хочу? — взвизгнула Бонни. — Я хочу, чтобы ты повернулся и посмотрел мне в глаза! Твой отец напечатал это. Он посылал моей маме карты. Это он убил ее! Твой отец!
      Тай повернулся. Он был оскорблен, лицо окаменело.
      — У тебя истерика, а то бы ты понимала, насколько глупо твое обвинение!
      — Ах так! — не унималась Бонни. — Я подозревала, что за его внезапным порывом жениться на маме что-то скрывается. Сделать предложение после стольких лет ненависти! Теперь я знаю, что он все время лгал, он вел свою игру — да, Лью, он и правда играл, но только в чудовищную игру, — а сам готовил себе прикрытие. Помолвка, свадьба, предложение провести медовый месяц у моего деда — это все ловушка! Он нанял кого-то, чтобы угнать самолет, и отравил ее!
      — И себя тоже, ты не забыла? — Тай был в холодном бешенстве.
      — Да, потому что, когда до него дошло, какое ужасное преступление совершил, он поддался единственному в своей жизни благородному импульсу и покончил с собой.
      — Бонни, я не намерен сражаться с тобой, — приглушенно сказал Тай.
      — Враги... Два врага! Все верно! Это ты и твой отец! Боже, какую миленькую любовную сцену ты вчера изобразил... Думаешь, ты тоже очень ловкий. Ты знаешь, что он убийца, и пытаешься его выгородить. А может быть, ты сам и помогал ему.
      Тай сжал кулаки; через секунду разжал пальцы и потер кисти, как будто снимая боль; потом развернулся и, ни слова не говоря, вышел из комнаты.
      Бонни, рыдая, кинулась на грудь Батчеру.
 

* * *

 
      Вернувшись домой, Бонни сразу ушла к себе и легла на кровать, как была, в одежде. Голова болела страшно, и в темном уголку этой боли пульсировало удивление: Бонни сама себя не понимала, сама себе не верила. Неужели все так и есть? И возможно ли это вообще? А вчера, когда он говорил, что любит ее, разве он играл? Она могла бы поклясться... Нет, все факты против него. Кто мог рассказать Пауле Перис об их примирении? Только Тай. И это после того, как она умоляла его ничего никому... Да еще этот листок.
      Нельзя зачеркнуть годы ненависти, просто сказав три коротких слова — «я тебя люблю».
      Эту ночь Бонни провела без сна и покоя. В три часа ночи, вконец издерганная, она поднялась и включила все лампы.
      В восемь утра в дверь постучалась Клотильда.
      — Ах, деточка, ты себя изведешь! Смотри-ка, я принесла легкий завтрак. Галеты с джемом и...
      — Нет, спасибо, Тильда, — вяло отмахнулась Бонни. — Еще письма?
      Она занялась кипой конвертов, лежащих на подносе.
 
      «Дорогая Бонни Стюарт, нет слов, чтобы выразить мое сочувствие в связи с постигшим Вас горем. Примите мои соболезнования...»
 
      И так далее.
      «Ну почему бы им не оставить меня в покое? Нет, я просто неблагодарная. Они милые, они так любили маму...»
      Сердце остановилось.
      Она увидела до ужаса знакомый белый конверт. Дрожащими пальцами надорвала краешек... Нет, такого быть не может. Да и адрес на этом напечатан на машинке, неряшливо... Но сам-то конверт... и штемпель голливудский...
      Из конверта выпала игральная карта.
      Семерка пик.
      И больше ничего.
      Клотильда смотрела на нее, открыв рот.
      — Mais cherie, il semble que tu...
      — Тильда, уходи, — выдохнула Бонни.
      Семерка пик. Опять. «Враг».
      Она отшвырнула от себя конверт и карту и даже руками потрясла, как будто держала что-то мерзкое; ноги подкосились, она бухнулась на кровать и свернулась в комок под одеялом. Никогда в жизни ей не было так страшно.
      Враг — это Тай. Других врагов у нее нет.
 

* * *

 
      Перед тем как покинуть территорию киностудии «Магна», Эллери заглянул в бунгало Блит Стюарт. В ящике трюмо, под разными вещицами, как в общем-то и ожидал, он нашел машинописную копию той самой таблицы. Он был уверен, что показная небрежность Блит в обращении с этими письмами скрывает пугающую осведомленность.
      Итак, Блит знала, что означает каждая полученная ею карта! Эллери вышел из домика и из ближайшей телефонной будки позвонил мисс Перис.
      Она откликнулась счастливым голосом:
      — Вот славно! И так скоро.
      — Думаю, мне бесполезно спрашивать вас, откуда вы узнали насчет Тая и Бонни.
      — Совершенно бесполезно, мистер Ищейка.
      — Мне представляется, что от Клотильды. Больше не от кого. Она преданно вам служит!
      — Дорогой мистер Квин, вам меня все равно не раскрыть, — ответила Паула, однако в голосе проскользнула некая нотка — обида? оборона? — и Эллери понял, что попал в точку.
      — А почему вы мне сегодня утром ничего не сказали? Впрочем, это уже не имеет значения. Паула, вы допускаете, что Джон Ройл отравил Блит Стюарт из мести, а женился на ней, чтобы отвести от себя подозрения, и вся эта затея со свадьбой была частью хорошо продуманного плана?
      — Боже мой, какая глупость, — сухо ответила она. — Это ваше предположение?
      — Нет, Бонни Стюарт.
      — О! — вздохнула мисс Перис. — Несколько минут назад эта бедняжка закатила мне жуткий скандал по телефону. Думаю, что она еще не оправилась от похорон. Но таковы сложности газетной работы. Нельзя быть лапочкой для всех и при этом добиваться успеха.
      — Послушайте, Паула, вы могли бы оказать мне одну услугу? Дайте опровержение, как требовала Бонни.
      — С какой стати?
      — Потому, что я прошу.
      — Э, да вы собственник, вам не кажется?
      — Забудьте о личностях и своей работе. Понимаете, это — жизненно важно. Вы знаете, что такое жизненно важно? Паула, вы непременно должны дать опровержение. Вернитесь к прежней линии — напишите, что они враждуют с детских лет, и как они друг другу противны, и что смерть родителей еще больше разъединила их. Подбросьте им что-нибудь, пусть поцапаются.
      — Бедные дети... А почему вы хотите разъединить эту парочку?
      — Потому что они любят друг друга.
      — Потрясающая логика! Или вы принципиально против браков? Пусть между ними проляжет пропасть, потому что они друг друга любят! Зачем вам?
      — Затем, что для них любить друг друга смертельно опасно.
      — О-о! — разочарованно протянула Паула, заподозрив подвох. — У вас все?
      И повесила трубку.

Глава 12
«МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПОЧТОВЫЕ ПЕРЕВОЗКИ»