Через два дня у Эллери возникло ощущение, что он шарит голыми руками в банке с золотой рыбкой. Вот же она, вот, а не ухватишь.
      Вундеркинд был для него недосягаем — он сидел за закрытыми дверями, обсуждая со своими сотрудниками финальную стадию подготовки запуска в производство широко разрекламированного фильма «Совершенствование души». Лью Баском как сквозь землю провалился. Попытки связаться с мужчинами Ройл и дамами Стюарт ничего не дали. В первом случае Эллери удалось застать лишь мажордома Лаудербека, судя по гнусавому акценту англичанина, а во втором — ему ответила особа по имени Клотильда, говорившая с сильнейшим французским прононсом. И никто, похоже, не замечал, что время-то все бежит и бежит.
      Один раз успех был близок. Эллери прогуливался по аллеям «Магны» с Аланом Кларком, тщетно пытавшимся обрести внутреннее спокойствие. И вот, свернув за угол «А»-стрит, они увидели высокую девушку в черных атласных брюках и потрепанной мужской фетровой шляпе. Она стояла возле главных ворот и расплачивалась с Родериком, негром, который полировал обувь элите «Магны».
      — А вот и Бонни, — сказал агент. — Правда, хороша? Полный нокаут! Бонни! Постой! Познакомься...
      Но звезда быстро сунула Родерику полную горсть мелочи, похлопала его по спине и скользнула в ярко-алый «корд».
      — Подождите! — крикнул Эллери. — А, провались оно все...
      Мелькнув улыбкой, Бонни Стюарт на двух колесах обогнула угол «В»-стрит и скрылась.
      — Последняя капля. Я выжат, — сказал Эллери и швырнул на тротуар свою шляпу. — Все, сдаюсь!
      — Ты когда-нибудь пробовал поймать порхающего мотылька? Бонни как раз такая.
      — Ну почему бы ей...
      — Послушай! — остановил его нытье Кларк. — Сходи к Пауле Перис. Сэм Викс договорился с ней на сегодня. Она расскажет тебе об этих выпендрежниках больше, чем они сами знают.
      — Полторы тысячи в неделю... — опять забубнил Эллери.
      — Дальше Батчер не пошел, — стал оправдываться Кларк. — Я пытался поднять...
      — Глупец, я же не жалуюсь на оплату! Мне уже причитается от «Магны» почти шестьсот долларов, а за что?
      — Повидайся с Паулой. — Кларк успокаивающе похлопал своего клиента по плечу. — Она всегда хорошо действует на настроение. Вообще — полезна для здоровья.
      Итак, недовольно бормоча себе под нос, Эллери отправился на Голливудские холмы. Дом Паулы Перис он нашел чисто интуитивно. Что-то подсказывало ему, что это должен быть просто дом, без всяких там архитектурных излишеств. Так оно и оказалось: белый, в колониальном стиле и обнесен штакетником. На фоне псевдоиспанской грубой штукатурки он выделялся, как монашка в толпе размалеванных проституток.
      — Мистер Квин? Мисс Перис ждет вас, — улыбнулась ему молоденькая секретарша. — Проходите.
      Эллери, сопровождаемый любопытными взглядами, прошел через заполненную людьми комнату. Публика самая разношерстная — продавцы, домашняя прислуга, статисты — короче, те, кому по роду службы полагалось лицезреть жизнь знаменитостей. Эллери прямо-таки потянуло скорее увидеть загадочную мисс Перис, которая с миру по нитке собирает факты и готовит из них захватывающие новости.
      Но в соседней комнате он увидел опять же секретаршу. Молодой мужчина в безукоризненном костюме и с голодными глазами что-то шептал ей, а она делала заметки в блокноте. «А вот и процесс прополки, — подумал мимоходом мистер Квин. — Да, ей надо быть осторожней с клеветой». Девушка ему кивнула, и он вошел в третью комнату: на стенах светлые обои, мебель из клена и все залито солнцем. Сквозь стеклянные двери просматривается сад: деревья, цветник и высоченная, увитая плющом каменная стена.
      — Здравствуйте, мистер Квин.
      Эллери, попав из полумрака на яркий свет, не сразу понял, откуда раздался этот чистый, мелодичный, глубокий голос. Он сморгнул, огляделся и увидел в кресле-качалке женщину. Она сидела скрестив ноги, курила русскую сигарету и улыбалась ему. И мистер Квин тут же сказал себе, что Паула Перис, вне всяких сомнений, самая красивая из всех женщин, которых он видел в Голливуде. Нет, вообще в мире.
      Мистер Квин всегда считал, что у него иммунитет против мощной страсти. Даже самые привлекательные женщины воспринимались им лишь как существа, которым следует открывать двери и помогать выйти из машины. Но в данный конкретный исторический момент его железная броня необъяснимым образом распалась, рухнула и оставила его беззащитным прямо перед острием тонкой звенящей шпаги.
      Смущенно глядя на женщину, он попытался опять одеться в доспехи наблюдателя и аналитика. «У нее, как и у остальных, есть нос. Да, нос и рот. Белая кожа. Да-да, очень белая кожа и два глаза. Ну и что? Прямая седая прядь в черных как смоль волосах... — Затем Эллери обратил внимание на ее одежду. — От Ланвена? Или Пату... или от Пуаро? Ах нет, Пуаро — это не модельер, это маленький бельгиец — детектив. Ну, все равно. Так... Шелковое приталенное платье с широкой юбкой, складками падающей от линии бедра... чистые, точеные линии, как у Праксителя... Да, и еще аромат. Нет, даже не аромат, а какие-то флюиды, эманация, с чем сравнить? Может быть, прошлогодняя жимолость. Жимолость! Проклятый анализ — перед тобой, оказывается, женщина! Нет, Женщина с большой буквы, как имя собственное...»
      — Да-да, она самая, — в панике забормотал мистер Квин чуть не в полный голос. — Остановись, дурак чертов.
      — Если вы решили меня рассматривать, мистер Квин, то прошу вас — сидя будет удобнее, — произнесла Паула Перис. — Хотите коктейль? Сигареты возле вас.
      Мистер Квин, нащупав рукой спинку кресла, уселся, прямой как забор.
      — Если честно, я-а... я почти лишился дара речи, — промямлил он. — Паула Перис. Перис. В этом что-то есть. Замечательное имя. Нет, спасибо, коктейля мне не надо. Прекрасное! Можно сигарету? — Эллери откинулся на спинку кресла и сложил на груди руки. — Пожалуйста, скажите что-нибудь, — попросил он.
      Когда мисс Перис поджимала губы, у нее на левой щеке у рта появлялась ямочка. Не такая вот обычная ямочка — круглая, явная — нет, всего лишь тень, черточка, намек. Теперь ее стало опять заметно.
      — Мистер Квин, для человека, потерявшего дар речи, вы очень хорошо говорите, хотя и не слишком осмысленно. Может быть, вы последователь Дали в области словесности?
      — Да-да, вот так. Еще, пожалуйста. Это поможет мне прийти в себя и понять происходящее.
      «Смятение в душе, напряжение во всем теле. Эллери, да что с тобой?» — спросил себя мистер Квин.
      — Вы больны? — встревожилась мисс Перис. — Или...
      — Пьян? Вы хотели сказать, пьян. Да, я пьян. Нет, я в горячке. Так было, когда я стоял на краю Большого каньона и смотрел в бесконечность. Нет-нет, так несправедливо. Мисс Перис, если вы сейчас же не поговорите, я окончательно сойду с ума.
      Ее это как будто позабавило. Эллери съежился и, казалось, уменьшился в размерах.
      — Поговорить с вами? — переспросила она. — Я думала, это вы хотели поговорить со мной.
      — Нет-нет, все это для меня теперь пустяки. Я хочу слышать ваш голос. Он успокаивает меня, я купаюсь в нем. Он необходим мне после того, что я пережил в этом городке. Кто-нибудь говорил вам, что органное звучание — лишь подобие вашего голоса?
      Мисс Перис неожиданно резко отвернулась. Эллери увидел, как у нее покраснела шея.
      — Ну вот, и вы тоже. — Она засмеялась, но глаза в ном не участвовали. — Иногда я думаю, что мужчины говорят мне такие невероятные комплименты только потому, что...
      Она замолкла.
      Эллери потерял над собой контроль:
      — Вы потрясающее, необыкновенное создание природы. Неудивительно, что у вас трудности с...
      — Мистер Квин! — оборвала его мисс Перис.
      И тогда он распознал затаившийся у нее в глазах страх. Ему было странно и непонятно, как такая женщина — и вдруг чего-то боится. Тем более простого скопления людей! «Боязнь толпы», — вспомнил он слова Сэма Викса. Гомофобия. Страх перед человеком... Перед мужчиной. Последнее мистер Квин тут же отбросил. Но, заглянув в ее ужас, он и сам испугался.
      — Извините, — сказал он. — Пожалуйста, простите меня. Я сказал это... из-за пари. Очень глупо с моей стороны.
      Она не ответила, просто смотрела на свои руки.
      — Наверное, это во мне заговорил детектив. Знаете, привык все анализировать и...
      — Интересно, мистер Квин, — затушив сигарету, круто повернула разговор мисс Перис, — как вы относитесь к идее снять Ройлов и Стюартов в биографическом фильме?
      Да, не надо ему было ступать на запретную территорию. «Какой же я осел!» — еще раз мысленно обругал себя Эллери. А вслух сказал:
      — А как вы об этом узнали? Понимаю, вам рассказал о проекте Сэм Викс.
      — Вот и нет. У меня более глубокие каналы информации.
      Она засмеялась, а Эллери опять упивался ее голосом.
      — Видите ли, я и о вас все знаю, — проворковала женщина. — Эти кошмарные полтора месяца бездействия в «Магне» и потом ваша оргия с Жаком Батчером...
      — Мне кажется, из вас вышел бы отличный детектив.
      Она взглянула холодно:
      — Сэм сказал, что вам нужна информация.
      Так. Опять барьер.
      — Кто вас конкретно интересует?
      — Ройлы и Стюарты, — ответил Эллери и, вскочив на ноги, нервно заходил по комнате. Нет, долго смотреть на эту женщину было нельзя. — Что это за люди, их жизнь, мысли, секреты...
      — Бог ты мой, на это потребуется не меньше месяца. Извините, я слишком занята.
      — Но вы ведь действительно все о них знаете?
      — То же, что и любой другой. Да сядьте же, прошу вас, мистер Квин. Пожалуйста.
      Эллери посмотрел на нее; по спине пробежали мурашки. Он расплылся в младенческой улыбке и сел.
      — Самый, конечно, интересный вопрос, — мягко начала Паула Перис, — это почему Джек Ройл и Блит Стюарт перед войной разорвали свою помолвку. И никто не знает!
      — Я так понял, что вам известно все.
      — Почти, но не все, мистер Квин. Однако я не соглашусь с теми, кто полагает, что причиной была другая женщина или другой мужчина или что-то в этом роде.
      — Значит, у вас по этому поводу есть собственное мнение.
      И снова поджатые губы и ямочка слева.
      — Естественно. Тривиальный случай. Обычная ссора влюбленных — нелогичная и непоследовательная.
      — С такими необычными последствиями для обоих? — сухо спросил Эллери.
      — Сразу видно, что вы их не знаете. Это безрассудные, очаровательно безответственные безумцы. В течение двадцати с лишним лет они зарабатывали больше всех, но равнодушны к этому абсолютно. Джон был и есть дамский угодник, картежник, сумасброд, вечно пускающийся в самые идиотские эскапады; и великий актер, конечно. Блит была и есть красавица и милый сорванец; ее все обожают. Для них все просто, они способны на все — от разрыва помолвки по необъяснимой причине, а то и вовсе без причин и вплоть до двадцатилетней вендетты.
      — Или пиратства в открытом море. А что? Вполне можно себе представить.
      — Однажды Джек подписал контракт со старым Зигмундом на десять недель съемочного времени, по пять тысяч в неделю. В тот же вечер он просадил пятьдесят тысяч в Тихуане. И все эти десять недель ему пришлось работать за так, каждую неделю занимая деньги на чаевые. Вот таков Джон Ройл.
      — Продолжайте, пожалуйста.
      — Рассказать о Блит? Она никогда не утягивается, пьет исключительно мартини, спит нагишом. Три года назад передала фонду актеров половину своего годового заработка, потому что Джек пожертвовал фонду свой гонорар за три месяца. Такова Блит.
      — Надо полагать, что их ненависть еще возросла в молодом поколении.
      — О, это уже патология. Случай для психолога: Любовь растоптана, Любовь покинула Землю...
      — Но Бонни помолвлена с Жаком Батчером!
      — Я знаю, — тихо произнесла Паула. — И тем не менее вот попомните мои слова — втоптанная в землю любовь поднимется снова. Бедняга Батчер. Думаю, он тоже это понимает.
      — А Тайлер и Бонни хоть разговаривают друг с другом?
      — Да что вы! Подождите немного, и вы все сами увидите. Они начали сниматься в одно время и страшно завидуют друг другу. Пару месяцев назад на вечернике у отца Тай боролся с дрессированным медведем гризли. Об этом упомянули газеты. Несколько дней спустя Бонни завела себе детеныша пантеры и стала с ним прогуливаться по территории «Магны». И вот появляется Тай с компанией девиц. Пантера каким-то образом вдруг оказывается на свободе, бросается к Таю и цапает его за ногу. Хорошенькое зрелище: Тай удирает от зверька! Конечно, его мужская репутация сильно пострадала.
      — А они шутники, как я посмотрю.
      — Вы скоро полюбите эту четверку — как и все вокруг. Что до экстравагантности Бонни и Блит, то, возможно, это наследство старого Толланда.
      — Викс мне кое-что о нем рассказал.
      — О, Толланд — известная здесь личность. Совершенно сумасшедший. Я не имею в виду умственные способности. В этом смысле он вполне здоров, иначе не сделал бы себе огромное состояние. Просто с причудами. На свое поместье в Шоколадных горах он потратил миллион долларов, но не завел даже садовника, чтобы держать его в порядке. Зато заплатил сорок тысяч, чтобы снести верхушку соседней горы. Она, видите ли, напоминала ему профиль его конкурента по бизнесу.
      — Очаровательно, — откликнулся Эллери, разглядывая фигуру Паулы.
      — Он пьет холодную воду чайной ложечкой, публикует статьи, снабженные статистическими данными, о вреде стимуляторов, включая табак, кофе и чай, и предостерегает людей, чтоб не ели белого хлеба: это раньше времени сведет их в могилу.
      Она все говорила и говорила, а Эллери слушал ее, откинувшись на спинку кресла. Его занимала не столько информация, сколько ее источник. Это был самый приятный день из всех, что он провел в Голливуде.
      Он очнулся, заметив, что лицо рассказчицы мрачнеет с каждой минутой.
      — Боже милостивый! — воскликнул мистер Квин, взглянув на часы. — Мисс Перис, ну почему вы меня не прогнали? Там, в приемной, люди ждут!
      — Ими в основном занимаются мои девушки. Знаете, мистер Квин, оказывается, это такое облегчение — выговориться хотя бы для разнообразия... А вы прекрасный слушатель. — Паула тоже поднялась и протянула Эллери руку. — Боюсь, что я мало чем смогла вам помочь.
      Он взял ее руку, через несколько секунд Паула мягко высвободила ее.
      — Помочь? — переспросил Эллери. — Ах да! Вы мне оказали неоценимую услугу. Кстати, вы не могли бы сказать, где мне увидеть эту четверку?
      — Сегодня пятница? Тогда сходите завтра вечером в клуб «Подкова», на Уилшир-бульваре.
      — «Подкова», — рассеянно повторил Эллери, следя за движением губ мисс Перис.
      — Вы о таком не слыхали? Это же самое известное в Лос-Анджелесе игорное заведение. Управляет им Алессандро, очень умный джентльмен с очень темным прошлым. Там вы их всех и найдете. Да, точно: завтра не будет свободного входа, значит, они определенно придут.
      — А меня пустят? Я же в Голливуде человек новый.
      — Хотите, чтобы я устроила вам вход? Хорошо, я позвоню Алессандро. У нас с ним взаимопонимание.
      — Вы — чудо из чудес, — сказал Эллери и тут же замямлил: — То есть я имел в виду... Послушайте, мисс Перис... или можно Паула? Не возражаете? Вы не хотели бы... то есть не могли бы вы составить мне компанию?
      — До свидания, мистер Квин, — улыбнулась Паула.
      — Но вы оказали бы мне большую честь...
      — Было приятно с вами познакомиться, — сказала мисс Перис. — Заглядывайте еще.
      Ах, проклятая фобия!
      — Предупреждаю: вы всю жизнь будете сожалеть, что отвергли мое приглашение, — с грозным видом произнес он и как во сне вышел на улицу.
      Какой прекрасный день! Теперь в Голливуде ему правилось решительно все — голубое небо над головой, деревья и даже испанские уродцы, в окружении которых стоял очаровательный коттедж с добровольной затворницей — самой красивой из всех Джульетт в истории романтической литературы.
      Неожиданно Квину вспомнилось циничное замечание, отпущенное Виксом: «Ты западешь на нее, как и все остальные». «Остальные... Это предполагает, что у Паулы Перис масса воздыхателей. Впрочем, почему бы и нет? Она изысканно пикантна и на заевшихся мужчин действует как неизведанная приправа. А что я? Мне ли конкурировать с заполонившими Голливуд загорелыми красавцами брюнетами?»
      Мир вокруг моментально утратил свою привлекательность. В полном унынии Эллери сел в машину и нажал на газ.
 

* * *

 
      В субботу вечером мистер Квин, облачившись в смокинг, проклиная потраченные впустую годы одиночества и думая только о белой вилле в холмах, явился в «Подкову».
      — Алессандро? — войдя в клуб, спросил он бармена.
      — В своем офисе, — ответил тот и указал пальцем. Эллери прошел мимо эстрады, где в сопровождении оркестрика квартеронка мычала что-то любовное, раздвинул шелковые портьеры и оказался перед хромированной стальной дверью. Квин постучал, она тотчас открылась.
      — Ну? — спросил крепкий джентльмен во фраке и с суровым взглядом.
      — Алессандро.
      — Кто ты такой?
      — А, пошел ты... — сказал Эллери и отодвинул его в сторону.
      За подковообразным столом сидел толстощекий коротышка с узкими, как у китайца, но только голубыми глазами. На левой руке у него сверкал бриллиантовый перстень — тоже в форме подковы.
      — Я Квин, — представился Эллери. — Паула Перис сказала, чтобы я обратился к вам.
      — Да, она мне звонила. — Алессандро поднялся и протянул гостю свою маленькую пухлую ручку. — Друзья Паулы — мои друзья.
      — Надеюсь, она хорошо отозвалась обо мне, — не очень-то уверенно произнес Эллери.
      — Даже очень хорошо. Вы хотите поиграть, мистер Квин? Мы можем предложить вам рулетку, фараон, кости, покер...
      Эллери усмехнулся:
      — Не хочу вас разорять: с моим-то запасом четвертаков! На самом деле я пришел, чтобы повидать Ройлов и Стюартов. Они здесь?
      — Пока нет. Но обязательно будут. По субботам они всегда у нас.
      — Я могу их подождать?
      — Да, конечно, мистер Квин. Сюда, пожалуйста.
      Алессандро нажал на голую стену, она повернулась, как дверь, открыв Квину заполненное людьми помещение, там было сильно накурено.
      — Вот это да! — изумился Эллери. — А без таких фокусов никак нельзя?
      Владелец клуба улыбнулся:
      — Мы идем навстречу клиентам. Сами понимаете: Голливуд! Они платят и хотят за свои деньги чего-то особенного. Пожалуйста!
      — Скажите, а вы несколько лет назад в Нью-Йорке не жили? — спросил Эллери, вглядываясь в безмятежные черты Алессандро.
      — Я? — Он еще раз улыбнулся и кивнул другому крепкому джентльмену, стоявшему в скрытом проходе. — Все в порядке, Джо. Пропусти гостя.
      — Извините, обознался, — пробормотал Эллери и пошел в игральный зал.
      Но ошибки не было: звали его не Алессандро и он действительно прибился сюда из Нью-Йорка, где пользовался определенной известностью. В полиции его внезапное исчезновение объясняли необыкновенной полосой везения, во время которой он «кинул» в карты четырех букмекеров, двух игроков в кости и компанию любителей покера, состоящую тоже не из мелкоты: там были Доупи Сицилиано, помощник окружного прокурора, муниципальный судья, член бюджетной комиссии и Солли Недотепа.
      И вот нате вам: он живет в Голливуде и держит клуб «Подкова». Да, как тесен мир, подумал Эллери. Сразу заметно было, как высоко поднялся мистер Алессандро. За карточным столом, отделанным перегородкой, служащий с деревянным лицом сдавал карты президенту большой кинокомпании, известнейшему режиссеру и высокооплачиваемому комику. Столы для игры в кости были оккупированы писателями-сценаристами и разного рода мошенниками, а кинозвезды почему-то тянулись к рулетке. Эллери заметил Лью Баскома. Напарник был в мятом смокинге, одной рукой он держался за стопку фишек, а другой — за шею царственной брюнетки.
      — Значит, вот ты где, — сказал Квин. — Что, так и не вылезал отсюда все три дня?
      — Отвали, парень, — мотнул головой Лью. — Сегодня мне везет.
      И правда — перед брюнеткой была целая гора фишек.
      — Угу-у, — разглядывая Эллери, протянула женщина.
      Эллери схватил Баскома за руку:
      — Надо поговорить.
      — Черт возьми, ну никакого покоя! — рявкнул Лью и повернулся к брюнетке: — Детка, поставь пока за папочку. — Он сгреб со стола фишки и высыпал их в глубокое декольте ее вечернего платья. — Ну; Квин, что там у тебя?
      — Ты будешь со мной до приезда Ройлов и Стюартов, — твердо заявил Эллери. — Затем ты меня им представишь. После этого можешь снова исчезнуть.
      Баском скривился:
      — Какой сегодня день?
      — Суббота.
      — А куда к черту девалась пятница? Кстати, вот и Джон Ройл. Пошли, это колесо всю ночь меня ждать не будет.
      Лью подвел Эллери к высокому седому красавцу; он смеялся какой-то шутке Алессандро. Сам Джон Ройл во плоти! Любой ребенок узнал бы этот знаменитый профиль.
      — Джек, этого парня зовут Эллери Квин, — затараторил Баском. — Дай ему свой автограф, и отпустите меня к рулетке.
      — Мистер Квин, не будем обращать внимания на этого безмозглого типа, — произнес Ройл своим знаменитым баритоном, и в его знаменитых усах заиграла не менее знаменитая улыбка. — Да он, кажется, еще и пьян. Обычное дело в семействе Стюарт. Простите, момент... — Он повернулся к Алессандро: — Все в порядке, Алек. На сегодня у меня достаточно.
      Щекастый коротышка молча кивнул и удалился.
      — Ну, мистер Квин, как вам работается на «Магне»? Довольны?
      — Вижу, что Батчер уже вам все рассказал. Знаете, мистер Ройл, я вот уже три дня пытаюсь с вами встретиться. Вам об этом кто-нибудь говорил?
      Знаменитая улыбка стала сердечной, но взгляд знаменитых черных глаз где-то блуждал.
      — Да, Лаудербек мне что-то говорил... Стойте! Три дня! Вы сказали, три! Боже мой, Квин, вот оно! Подождите, я сейчас разорю Алессандро.
      И Ройл быстрым шагом направился к кассе — обменять толстую пачку денег на стек голубых фишек, а потом нырнул в толпу вокруг стола с рулеткой.
      — Пятьсот на номер три! — услышал Эллери его торжествующий выкрик.
      Заинтересовавшись такой научной атакой на законы удачи, Квин упустил Баскома. Шарик на тройку не попал. Ройл улыбнулся и посмотрел на часы у стены: стрелки показывали 9.05. Он просто поставил две стопки фишек на номера девять и пять. Шарик остановился на семерке.
      В зал вошла Блит Стюарт — в черном шикарном платье и в сопровождении высокого индуса во фраке и тюрбане. Ее тут же окружили.
      — Блит, у тебя новый бойфренд! Кто он такой?
      — О, да это же князь или раджа. Пусть скажет сама Блит.
      — Дорогая, представь меня!
      — Прошу вас, — смеялась актриса. — Это Рамду Сингх, ясновидец из Индии или откуда-то из тех мест. Он обладает внутренним зрением, правда: он рассказал обо мне удивительные вещи! Сегодня он поможет мне играть.
      — Как захватывающе!
      — Лью, милый, не стой у меня на пути! — кричала Блит, отталкивая Баскома. — Сейчас я тебе покажу, как надо выигрывать! Мистер Сингх, идемте!
      Лью окинул ясновидца отрешенным взглядом и пожал плечами:
      — Ну что ж, Блит. Деньги-то твои.
      Известный русский режиссер уступил актрисе свое кресло. Блит Стюарт села, а ее спутник, игнорируя назойливое любопытство публики, встал с ней рядом. Крупье в растерянности посмотрел на Алессандро, но тот неопределенно улыбнулся и ушел к себе.
      — Делайте ставки, — произнес крупье.
      В этот момент Джон Ройл и Блит встретились взглядами — и хоть бы искорка вспыхнула!
      Ройл с загадочным видом сделал ставку. Индус наклонился, что-то прошептал на ухо Блит, и она играть не стала, выжидая, видимо, пока чутье подскажет ему удачу. Колесо рулетки завертелось и остановилось. Крупье протянул лопаточку и начал сгребать фишки.
      — Прошу прощения, — вежливо произнес Джон Ройл, взял из руки крупье лопаточку и через стол ткнул ею в тюрбан индуса.
      Тюрбан свалился с головы ясновидца, и в ярком свете лампы, висевшей над игральным столом, все увидели блестящий голый бело-розовый череп. Странный контраст с оливково-смуглым лицом!
      «Индус» нырнул проворно за своим головным убором. Кто-то ахнул. Блит Стюарт, раскрыв от изумления рот, смотрела на лысый розовый скальп.
      Ройл с поклоном вернул лопаточку крупье.
      — Это актер, Артур Уильям Парк, — дружелюбно пояснил он. — Сергей, вы помните его Полония в «Гамлете» 1920 года? Прекрасное исполнение. Кстати, как и сейчас.
      Парк выпрямился. Взглядом он готов был убить Ройла. А Джек заговорил с ним сценическим шепотом — так чтобы слышали все:
      — Извини, старина. Знаю, что у тебя сейчас не лучшие времена, но я не могу допустить, чтобы дурачили моих... друзей.
      — Ты высоко взлетел, Ройл, — хрипло сказал Парк. — Подожди, вот стукнет тебе шестьдесят пять, и ты поймешь, каково это — без приличных ролей, голодный как пес, а надо еще содержать жену и калеку сына. Подожди.
      Алессандро дал знак двум своим парням.