К тому времени, когда они вернулись в «Ла Салль», Вэл едва волочила ноги. Даже желание выпить шерри-фраппе исчезло напрочь. Любая мысль только причиняла мучения.
      «Папа уснет, потом сама лягу в постель и буду спать, — думала она. — Может быть, завтра утром я проснусь и узнаю, что ничего этого в действительности никогда не происходило».
      После ухода мистера Квина инспектор Глюке занялся Рисом с мрачным энтузиазмом, вызвавшим у Вэл дрожь отвращения. Пинк возмутился тоном задаваемых вопросов и был выведен из кабинета двумя здоровяками детективами. Позднее они обнаружили его сидящим на тротуаре у ворот в окружении группы репортеров и по-медвежьи огрызающимся на их приставания.
      Даже во время чудесного спасения от этой алчной своры — Пинк сказал, что у журналистов мораль бульдогов и что им бы никогда не избавиться от них, если бы тех не привлек более лакомый кусочек в доме Спета, — Вэл начинало тошнить при одном воспоминании о настойчивых вопросах Глюке.
      Подвергаясь этому испытанию, Рис сохранял спокойствие, которое только бесило инспектора. На большинство вопросов он отвечал предельно лаконично, а о самом главном не говорил вовсе. Глюке кружил над ним, как коршун, расспрашивая о партнерстве в «Огипи», акционерных компаниях, падении акций, ссоре Риса со Спетом, его передвижениях в течение дня — о, думала Вэл, если бы только Рис мог сказать правду! — степени его знакомства с домом Спета и с оружием на стене...
      Ее отец в любую минуту мог избавить себя от этого бесконечного и безжалостного допроса, всего лишь заявив о своем алиби. Но он не делал этого, и Вэл, усталая и изможденная, отлично знала почему. Рис молчал из-за Уолтера. Уолтер... Вэл едва слышала обличительные монологи Глюке. Перед ее мысленным взором маячило лицо Уолтера со странной и непонятной усмешкой.
      Рис намеренно позволил заподозрить себя в преступлении, потому что Уолтер так много значил для его дочери — Уолтер, всегда такой прямодушный, наивный и ребячливый, теперь так пугающе ушедший в себя...
      — Я приготовлю что-нибудь поесть, — предложил Пинк. — Вы, должно быть, проголодались.
      — Сейчас я не могу есть, — с трудом вымолвила Валери.
      — Пинк прав, — рассеянно заметил Рис.
      — По дороге из студии я купил на рынке кучу всякой всячины, — проворчал Пинк. — Если я оставлю ее вам, капиталистам...
      — О, Пинк, — вздохнула Вэл, — не знаю, что бы мы без тебя делали.
      — Возможно, умерли бы с голоду, — сказал Пинк.
      Место Мибс Остин у коммутатора было занято ночным оператором — толстым стариком в свитере, — поэтому они не стали задерживаться в вестибюле и поднялись наверх в скрипучем лифте. Вэл шагнула на красный ковер коридора следом за двумя мужчинами. Ее удивило, что Рис и Пинк, отперев дверь апартаментов 3С, стояли в прихожей.
      Но когда она подошла к двери и заглянула внутрь, то поняла причину.
      В гостиной на краю кресла сидел Уолтер. Поза его была странно неподвижной, грязная шляпа съехала на затылок перевязанной головы, глаза напоминали два кусочка запотевшего стекла.
      Они смотрели на Уолтера, а Уолтер смотрел на них, покачивая головой из стороны в сторону, как будто ему было трудно удерживать ее на шее.
      — Воняет, — заметил Пинк, сморщив нос. Он подошел к окнам и распахнул их настежь.
      Рис тщательно закрыл дверь в коридор, а Вэл шагнула в гостиную и сказала:
      — Ну?
      Уолтер облизнул пересохшие губы и издал несколько нечленораздельных звуков.
      — Как ты сюда вошел?
      — Ш-ш!.. — Уолтер поднес к губам указательный палец правой руки. — Я украл ключ шо штола в вештибюле.
      Он смотрел на Вэл почти негодующим взглядом.
      — Ну? — повторила Вэл. — Ты не собираешься что-нибудь сказать, Уолтер?
      — О чем шкажать?..
      — Ты отлично знаешь о чем. О... сегодняшнем дне.
      — Что «о шегодняшнем дне»? — воинственно произнес Уолтер, пытаясь встать. — Оштавь меня в покое!
      Вэл закрыла глаза.
      — Уолтер, я даю тебе шанс. Ты должен все мне рассказать. Что произошло сегодня? Где папино пальто? Почему ты... — Она открыла глаза и крикнула: — Почему ты лгал?
      Уолтер выпятил нижнюю губу.
      — Тебя это не кашается.
      Вэл подбежала к нему и дважды ударила по щекам. На бледной коже под заметно отросшей щетиной выступили красные полосы — следы ее пальцев.
      Уолтер снова попытался подняться, но рухнул в кресло.
      — Пьяный бездельник! — с ненавистью выпалила Вэл. — Трус! Тряпка! Больше не желаю тебя видеть!
      Она бросилась в свою спальню и захлопнула дверь.
      — Я им займусь, — сказал Пинк.
      Рис спокойно сидел на диване, не снимая пальто, и барабанил пальцами по подушке.
      Пинк поднял Уолтера за шиворот, едва не задушив его. Уолтер молотил руками по воздуху, пытаясь отбиваться, но Пинк поволок его в ванную Риса. Вскоре послышались звуки душа и неразборчивые вопли.
      Спустя некоторое время Уолтер, шатаясь, вернулся в комнату; плечи его пиджака были мокрыми, с перевязанной головы и лица капала вода. Пинк швырнул ему полотенце и вышел в кухню, пока Уолтер старался, впрочем без особого успеха, привести в порядок свои волосы.
      Рис продолжал барабанить пальцами по подушке.
      — Выпейте-ка это, — сказал Пинк, вернувшись с большим стаканом.
      Уолтер выхватил у него стакан и залпом выпил томатный сок.
      Пинк зажег сигарету и снова направился в кухню. Рис услышал звон посуды.
      — Пожалуй, я спущусь за сигарой, — сказал он. — Извини, Уолтер.
      Не дождавшись ответа, Рис встал и вышел в коридор.
      Оставшись один, Уолтер глубоко вздохнул и уставился на пыльные носы своих замшевых туфель. Пинк, ворча себе под нос, хлопал дверцами посудного шкафа.
      Уолтер поднялся и постучал в дверь спальни Вэл. Так как ответа не последовало, он повернул ручку и вошел, закрыв за собой дверь.
      Вэл в пальто и шляпе лежала на кровати, тупо уставясь на картину Ван Гога на противоположной стене. Шляпка без полей кокетливо съехала на один глаз, но сама девушка выглядела отнюдь не кокетливой, а холодной и отчужденной.
      — Вэл...
      — Уходи.
      Уолтер героическим усилием добрался до кровати и опустился на нее, с беспокойством устремив на девушку мутный взгляд и неуклюже положив руку ей на плечо.
      — Я знаю, что пьян, но ничего не могу поделать... Не говори так со мной... Я люблю тебя, Вэл...
      — Убери руку, — коротко сказала Вэл.
      — Но я люблю тебя!
      — Ты избрал странный способ это доказать! — свирепо произнесла Вэл.
      Уолтер выпрямился, теребя пуговицу на воротничке.
      — Ладно, Вэл, я ухожу...
      Он с усилием поднялся и заковылял к двери.
      Вэл лежала неподвижно, наблюдая за ним. Внезапно она вскочила с кровати, пробежала мимо Уолтера и встала у двери, прислонившись к ней спиной. Уолтер остановился, быстро моргая.
      — Подожди, — сказала Вэл.
      — Но я пьян...
      — Сначала ты мне ответишь. Почему ты лгал инспектору Глюке? Ты же не будешь отрицать, что был в доме твоего отца в 5.35!
      — Да, — пробормотал Уолтер, стараясь удержаться на ногах.
      Вэл сильнее вцепилась в дверь распростертыми руками, чувствуя, что у нее останавливается сердце. Она словно видела сквозь резное осиновое дерево своего хепплуайтовского бюро лежащий под грудой белья пистолет.
      — Я должна знать, Уолтер, — прошептала она. — Ты убил своего отца?
      Уолтер перестал раскачиваться. Его нижняя губа снова упрямо выпятилась, но налитые кровью глаза воровато забегали.
      — Пропусти меня, — пробормотал он.
      — Ты сделал это? — настаивала Вэл.
      — Прощай, — на удивление четко произнес Уолтер и протянул руку, чтобы отодвинуть девушку в сторону.
      — Если ты его не убивал, — крикнула Вэл, подбегая к бюро и запуская руку в ящик, — то почему ты носил вот это? — Она показала пистолет.
      — Рылась в моих карманах? — с презрением фыркнул Уолтер. — Отдай его мне!
      Вэл позволила ему взять пистолет. Он посмотрел на оружие и сунул его в карман.
      — Было много угрожающих писем... Я ведь сын человека, разорившего тысячи людей. Поэтому я и купил пистолет... — Плечи его обмякли, и он жалобно добавил: — Я люблю тебя, но не лезь в чужие дела.
      Это был совсем не тот Уолтер, которого она знала так давно. А может быть, подобные кризисы всегда обнажают неприглядные качества?
      — Ты позволил этому инспектору думать, что мой отец приходил днем в Сан-Суси! — крикнула девушка. — Почему ты не сказал ему, что это тебя видел Фрэнк идущим по дорожке к дому, что это ты случайно надел папино пальто?
      Уолтер несколько раз моргнул, словно стараясь что-то разглядеть сквозь скопившуюся за неделю пелену голливудского вечернего тумана.
      — Ты должна доверять мне, — пробормотал он. — Не задавай вопросов, Вэл.
      — Доверять тебе! С какой стати? — вспылила Вэл. — После того, как ты себя вел? Разве я не имею права задавать вопросы, когда из-за твоего молчания подозревают моего отца? — Внезапно она вцепилась в мокрые лацканы пиджака Уолтера и прижалась головой к его груди. — Мне все равно, что ты сделал, Уолтер, только бы ты был честен со мной! Ты просишь доверять тебе! А почему ты не доверяешь мне?
      Странно, но трогательно-робкий Уолтер в один миг становился суровым и отстраненным. Казалось, вопросы замораживают его, делая непроницаемым для теплоты и ласки.
      — Никто не должен знать, что я был в доме отца, — заговорил он, все еще с трудом ворочая языком. — Не вздумай ничего рассказывать им, Вэл, понятно?
      Значит, это правда...
      Вэл отшатнулась от Уолтера. Полное доверие уместно в сентиментальных романах, но в жизни существуют вещи, которые просто нельзя безоговорочно принимать на веру. Внешние обстоятельства в некоторых случаях могут быть обманчивы, но обычно они соответствуют действительности.
      — Очевидно, — холодно произнесла Вэл, — тот факт, что Глюке подозревает моего отца в убийстве и что одно твое слово может очистить его от подозрений, ничего для тебя не значит. Самое главное — спасти собственную шкуру.
      Уолтер полностью взял себя в руки. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его, не издав ни звука.
      — Так что будь любезен уйти, — закончила Вэл.
      Он ведь не знал — не мог знать, что у Риса есть алиби на время убийства.
      — Хорошо, — тихо сказал Уолтер.
      И он никогда об этом не узнает — во всяком случае, от нее! Если бы она сказала Уолтеру об алиби, он легко мог бы вывернуться, заявив, будто все время знал, что Рису не грозила реальная опасность и что ему нужно было защитить себя. Протрезвев, он, возможно, изобрел бы какую-нибудь правдоподобную историю, объясняющую его поведение. Уолтер умеет быть убедительным, когда хочет. А Вэл в глубине души знала, что не может доверять себе...
      — Что касается меня, то твой секрет, каков бы он ни был, в полной безопасности, — с горечью сказала она. — Теперь ты, наконец, уберешься?
      Уолтер вцепился в воротничок рубашки, словно он нестерпимо сдавливал ему горло, затем открыл дверь, зигзагами пересек гостиную и вышел в коридор, забыв свою шляпу.
      Вэл подобрала шляпу с пола гостиной и бросила в коридор вслед ее владельцу.
      — Я хочу есть, Пинк, — окликнула она, направляясь в кухню. — Что сегодня в меню? — Внезапно ее глаза прищурились. — Что это?
      Пинк виновато спрятал что-то в карман брюк.
      — Ничего, — быстро ответил он, поднимаясь со стула и подходя к плите, где кипели чайник и кастрюли. — Ушел этот чокнутый?
      — Пинк, что ты спрятал? — Вэл подошла к нему и потянула его за руку. — Покажи мне!
      — Говорю тебе, ничего! — повторил Пинк, но его голос звучал неубедительно.
      Вэл запустила руку ему в карман. Он попытался увернуться, но она оказалась слишком проворной. Ее рука извлекла маленькую книжечку в твердом переплете.
      — Это же банковская книжка! О, Пинк, извини, пожалуйста... — Внезапно она умолкла, и по ее коже забегали мурашки.
      На книжке стояло имя Риса Жардена.
      — Папа положил в банк деньги Уолтера... — начала она, но снова остановилась. — Это другой банк, Пинк, — Тихоокеанский прибрежный — банк Спета.
      — Не ломай себе голову, попрыгунчик, — пробормотал Пинк и начал помешивать ложкой фасоль с такой энергией, будто вся его жизнь зависела от того, прилипнет ли хоть одна фасолина к кастрюле. — Не раскрывай книжку.
      Но Вэл тут же ее раскрыла. Вклад был только один, отметки о снятии со счета отсутствовали. Однако размер вклада заставил ее выпучить глаза. Это невозможно! Должно быть, тут какая-то ошибка... Однако цифры выглядели абсолютно реальными.
      Пять миллионов долларов.
      Вэл вцепилась Пинку в руку.
      — Где ты это взял? Пинк, скажи мне правду!
      — Сегодня утром в спортзале Сан-Суси, — ответил Пинк, избегая ее взгляда. — Я упаковывал принадлежности для гольфа и нашел книжку в кармане старой сафьяновой сумки Риса, под коробкой с мячами.
      — О! — Вэл села на табурет и прикрыла ладонью глаза. — Пинк, — заговорила она сдавленным голосом, — ты не должен... ну, не рассказывай об этом никому. Это выглядит, будто папа, как говорили те люди, в действительности не был разорен.
      Пинк продолжал сосредоточенно помешивать ложкой в кастрюле.
      — Я не знал, что мне делать, Вэл. Книжку ведь мог найти какой-нибудь любопытный агент из транспортной конторы. Я должен был забрать вещи, которые Рис передал музею... ну и сунул книжку в карман.
      — Спасибо, Пинк, — поблагодарила Вэл.
      Никто из них больше не произнес ни слова. Газ шипел, Пинк помешивал фасоль, а Вэл сидела за столом, глядя на банковскую книжку.
      Хлопнула входная дверь.
      — Вэл? — послышался голос Риса.
      Никто не отозвался.
      Рис вошел в кухню, дымя сигарой и стряхивая воду со шляпы.
      — Опять идет дождь. Пинк, это чудесно пахнет... — Он остановился, удивленный молчанием.
      Банковская книжка в желтом переплете лежала на кленовом столе. Рис посмотрел на нее, нахмурился и перевел взгляд на два окаменевших лица.
      — Это книжка Уолтера? — озадаченно спросил он. — Парень так ничего и не сказал?
      — Нет, — ответила Вэл.
      Рис уселся в промокшем пальто, попыхивая сигаретой.
      — Не поступай опрометчиво, котенок. Я наблюдал за ним. Конечно, он что-то скрывает, но я чувствую, что это не то, о чем ты думаешь. Уолтер всегда был сдержан на язык — в конце концов, он был лишен преимуществ нормального воспитания и всегда предоставлен самому себе. Я изучал его и уверен, что он не способен на дурное. Я не мог ошибиться в нем, дорогая...
      — Интересно, — бесстрастно промолвила Вэл, — не могла ли я ошибиться в тебе?
      — Вэл! — Рис с удивлением посмотрел на нее. — Пинк, в чем дело? Что произошло?
      — А ты не знаешь? — буркнул Пинк.
      — Я знаю, — резко отозвался Рис, — что вы оба ведете себя по-детски.
      Кончиком ногтя Вэл подтолкнула к отцу банковскую книжку.
      Рис не сразу взял ее. Он продолжал смотреть на Вэл и Пинка, но его худые загорелые щеки заметно побледнели.
      Медленно подобрав книжку, Рис взглянул на имя владельца счета, потом открыл ее, глядя на цифры, даты, инициалы кассира...
      — Что это? — осведомился он. — Да не смотрите на меня как болваны! Пинк, тебе что-нибудь известно об этой книжке? Откуда она взялась?
      — Это не мое дело, — пожал плечами Пинк.
      — Я спрашиваю, откуда она взялась!
      Пинк оставил в покое ложку.
      — Черт возьми, Рис, что ты от меня хочешь? Не прикидывайся передо мной! Это банковская книжка с вкладом пять миллионов баксов, и я нашел ее сегодня утром в твоей сафьяновой сумке для гольфа!
      Рис поднялся, держа в одной руке книжку, а в другой дымящуюся сигарету, и начал ходить взад-вперед по узкой кухне. Морщины на его коричневом лбу углублялись с каждым шагом. Бледность сменилась гневным румянцем.
      — Никогда не думал, Рис, что ты окажешься таким подлецом, — с горечью сказал Пинк.
      Рис остановился.
      — Я не могу не сердиться, — спокойно заговорил он, — хотя не виню никого из вас. Выглядит это чертовски скверно. Но я не намерен отрицать это больше одного раза. — Пинк побледнел. — Я ничего не знаю об этом вкладе. У меня никогда не было счета в банке Спета. Эти пять миллионов не мои. Вам понятно?
      Вэл хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Она была так измучена, что могла заплакать только от одной усталости. Бледность Пинка исчезла — он покраснел до корней своих рыжих волос и склонился над плитой, грызя ногти.
      Рис снова открыл книжку и посмотрел на дату вклада.
      — Пинк, где я был в прошлую среду? — спросил он тем же спокойным голосом.
      — Мы ездили в Лонг-Бич на яхте, чтобы повидать парня, который раздумал ее покупать, — пробормотал Пинк,
      — Мы отплыли в шесть утра, а вернулись в город, когда уже стемнело, верно?
      — Да.
      Рис швырнул книжку на стол.
      — Посмотри на дату. Вклад был сделан в прошлую среду.
      Пинк подобрал книжку. Цвет его лица из розового стал алым. Он, не отрываясь, смотрел на дату, как будто не мог поверить своим глазам, а возможно, пытаясь таким образом скрыть смущение.
      — Прости, папа, — прошептала Вэл, опустив голову на руки.
      Последовала длительная пауза.
      — Это мог сделать только Спет, — заговорил наконец Рис. — Он приходил ко мне в спортзал сегодня утром, как я сказал Глюке. Должно быть, когда я отвернулся, он сунул книжку в сумку.
      — Но за каким чертом?! — воскликнул Пинк. — Кто же запросто дарит пять миллионов? Неудивительно, что я решил...
      — Теперь я понимаю. — Рис бросил сигарету в раковину. — Я никогда не говорил вам, но когда дела с «Огипи» начали идти скверно, я поручил своему доверенному бухгалтеру все расследовать... — Он снова принялся шагать, кусая губы. — Я выяснил, что дружище Солли, до сих пор действовавший только по инструкциям Руига, решился на самостоятельную операцию и крупно погорел. Он разослал проспекты дальнейшей продажи акций, в которых сфальсифицировал финансовое положение компании. Ему было нужно, чтобы акции выглядели надежными...
      Вэл подняла голову.
      — Солли всегда был вором, — устало промолвила она.
      — Ну и что дальше? — осведомился Пинк.
      — Использование почты с целью обманного получения денег — серьезное преступление, Пинк, — объяснил Рис. — Если бы правительство добралось до Спета, его бы ожидала тюрьма.
      — Почему же ты не остановил его? — хрипло спросил Пинк.
      — В то время еще был шанс возместить убытки. А вот позже, когда наводнение разрушило электростанции, я пригрозил отправить его за решетку, если он не восстановит их. — Рис пожал плечами. — Но Спет выдвинул встречную угрозу. Он сказал, что может настолько испортить мою репутацию и подорвать доверие ко мне, что ничто уже не спасет электростанции. Должно быть, он имел в виду этот вклад, который представил бы меня двуличным мошенником, только притворившимся разоренным.
      — Но пять миллионов долларов!..
      — Если уплата десяти процентов от полученной им пятидесятимиллионной прибыли могла спасти его от тюрьмы, — глухо отозвался Рис, — то Солли был достаточно хорошим бизнесменом, чтобы на это пойти.
      — Грязная крыса! — воскликнул Пинк. — Порочить ни и чем не повинных людей! И зачем только разыскивают тех, кто убивает подобных мерзавцев? Это несправедливо!
      — Меня поставили в затруднительное положение, — вздохнул Рис. — Я не могу оставить деньги себе — они не мои. А если бы я использовал их с целью создания фонда для спасения «Огипи», никто бы не поверил в эту историю. Ведь после аукциона меня считают полностью разоренным... Я не могу ни хранить, ни отдать эти деньги.
      — Да, — пробормотал Пинк, — это нужно обдумать.
      Рис вышел из кухни в прихожую, чтобы снять пальто.
      Пинк резко повернулся к плите, будто что-то начало пригорать. Вэл с трудом встала.
      — Пожалуй, мне уже не хочется есть, Пинк, — сказала она. — Я пойду...
      — Боже мой! — послышался сдавленный голос Риса.
      Вэл застыла, парализованная страхом. Голос вернулся к ней вместе со способностью двигаться.
      — Папа! — крикнула она и едва не сбила с ног Пинка, стараясь первой выбежать в прихожую.
      Рис включил верхний свет. Дверца стенного шкафа была открыта, и он, присев на корточки, заглядывал внутрь.
      На полу шкафа лежали два предмета.
      Одним из них была длинная рапира с рукояткой-чашечкой и бурым пятном на острие.
      Другим было скомканное коричневое пальто из верблюжьей шерсти.

      — Твое пальто! — ахнула Вэл. — И... шпага!
      Рис схватил рапиру за рукоятку, вытащил ее из шкафа и стал вертеть в дрожащих руках, будто был настолько ошеломлен, что мог лишь разглядывать страшную находку.
      Это, безусловно, была та самая итальянская рапира, которая ранее висела на стене в кабинете Солли Спета. Окровавленное острие уничтожало последние сомнения на этот счет.
      — Не трогай ее! Не прикасайся к ней! — прошептала Вэл. — Она... она отравлена! Ты можешь пораниться!
      — Положи рапиру, — сказал Пинк. — Нет, лучше дай мне. Мы должны избавиться от нее.
      Но Рис крепко держал рапиру, внимательно обследуя ее, как ребенок — необычную игрушку.
      Пинк полез в шкаф, вытащил пальто и встряхнул его. Несомненно, это было пальто Риса. Под правым карманом был выдран узкий лоскут шерстяной ткани.
      — Смотрите! — тихо вскрикнула Вэл.
      На груди пальто было запачкано темной жидкостью. Красная кровь, свернувшись, приобрела грязно-бурый оттенок.
      Рис поднялся, все еще сжимая в руках рапиру.
      — Каким образом эти вещи оказались здесь? — прохрипел он.
      Перед глазами Вэл промелькнуло малопривлекательное видение мрачного и пьяного Уолтера Спета, сидящего на краю кресла в их гостиной, когда они вернулись после допроса. Он сам признался, что украл ключ со столика портье внизу. Неужели...
      — Уолтер! — тихо простонала Вэл.
      Рис провел рукой по глазам.
      — Не делай поспешных выводов, Вэл. Мы должны сесть и все обдумать. — Он стоял с рапирой в руке, словно не зная, что с ней делать.
      — Ради бога, Рис, не будь ослом! — заговорил Пинк. — Ты не можешь торчать здесь с этой штукой. Это слишком рискованно...
      И тут в дверь позвонили.
      Все выглядело настолько нелепым и мелодраматичным, что Вэл начала нервно хихикать и не могла остановиться, пока слезы не покатились по ее щекам.
      Звонок раздался вновь, уже не прекращаясь, как будто человек за дверью забыл убрать палец от кнопки.
      Пинк взял Вэл за подбородок и встряхнул ее голову, как непослушного щенка.
      — Заткнись! — прорычал он. — Рис, нужно спрятать ни вещи... Минуту! — крикнул он в сторону двери, откупа донесся резкий голос инспектора Глюке:
      — Откройте!
      — П-папа, — запинаясь, начала Вэл, окинув помещение диким взглядом, — выбрось рапиру в окно. Ее не должны найти здесь...
      Лицо Риса обрело осмысленное выражение.
      — Нет, — медленно произнес он. — Так не пойдет.
      — Откройте, Жарден, или я взломаю дверь!
      — Ради бога, папа! — шепнула Вэл.
      — Нет. — Рис покачал головой. — Этого не избежать.
      — Глюке явно предупредили, и он должен найти эти вещи. Открой дверь, Пинк.
      — Рис, не будь дураком!
      — Впусти их.
      Вэл отшатнулась. С подавленным рычанием Пинк шагнул к двери. Рис подобрал пальто, отнес его в гостиную имеете с рапирой и положил на диван.
      Вошла группа мужчин, возглавляемая Глюке.
      — Ордер на обыск, — грубо сообщил он, размахивая бумагой. Пройдя мимо Вэл, инспектор остановился у входа в гостиную.
      — Вам нужны эти вещи? — устало спросил Рис, опускаясь в кресло.
      Глюке рванулся к дивану. Его подчиненные загородили выход в коридор.
      — Ага! — произнес инспектор, ограничившись этим возгласом.
      — Полагаю, — промолвил Рис, — бесполезно уверять вас, что мы только что нашли пальто и рапиру в стенном шкафу нашей прихожей?
      Глюке не ответил. Он поднял пальто, внимательно обследовал его, затем повернулся и подал знак своим людям. Двое из них подошли к дивану с сумками и оберточной бумагой и начали упаковывать пальто и рапиру с такой осторожностью, будто те были сделаны из китайского фарфора времен династии Мин .
      — Он говорит правду! — с отчаянием воскликнул Пинк. — Не будьте ослом, инспектор, выслушайте нас! Мы втроем нашли эти вещи. Кто-то хочет оклеветать Риса! Вы не можете...
      — Возможно, в ваших словах кое-что есть, мистер Пинкус, — заметил Глюке.
      — Пинк, — машинально поправил Пинк.
      — Отделение «Вестерн Юнион» в центре Лос-Анджелеса передало по телефону в Главное полицейское управление анонимную телеграмму, где нам советовали немедленно обыскать эти апартаменты. Телеграмму отправили также по телефону, и нам не удалось отследить звонок. Может, это в самом деле подтасовка.
      Однако, судя по голосу, сам он едва ли в это верил, просто пытался таким образом завязать дружескую беседу.
      Глюке кивнул подчиненным, и двое мужчин вышли вместе с ним из апартаментов. Третий стал спиной к открытой двери, время от времени переминаясь с ноги на ногу.
      Вэл съежилась у стены прихожей, будучи не в силах шевелиться и даже думать. Рис поднялся с кресла и направился к своей спальне.
      — Не выходить из комнаты, — скомандовал детектив у двери.
      Рис посмотрел на него и снова сел.
      — Привет! — послышался голос из коридора.
      Пинк подбежал к двери, ткнув локтем в живот детектива, сердито отпихнувшего его руку. Два других детектива склонились на перила запасной лестницы, которая спускалась в вестибюль. Они находились не более чем в пяти футах от двери и равнодушно смотрели на Пинка.
      — Привет! — повторил тот же голос.
      Пинк увидел Фицджералда из «Индепендент».
      — Никому не входить, — распорядился детектив у двери. Бегающие глаза Фица под похожими на птичьи гнезда бровями заметили стоящую у стены Вэл, а потом и Риса, неподвижно сидящего в гостиной.
      — Они что, держат здесь вахту? Отойди, парень, это пресса.
      — Ты слышал, что тебе сказали? — проворчал Пинк, наступая на него.
      — Мне позвонил знакомый из Главного управления, — продолжал Фиц. — Вроде бы... Уйди с дороги, приятель.
      Детектив у двери закрыл глаза.
      — Убирайся отсюда! — рявкнул Пинк.
      — Рис! — позвал Фиц. — Я хочу поговорить с тобой. Это важно, Рис. Может, я смогу подать тебе нужный намек...
      Шагнув за порог, Пинк толкнул своей широченной ладонью Фица в грудь.
      Детектив у двери оставался с закрытыми глазами, а двое у лестницы даже не шевельнулись.
      — Уйдешь по-хорошему, как пай-мальчик, или хочешь получить в зубы? — осведомился Пинк.
      Фиц расхохотался и взмахнул кулаком. Пинк отступил в сторону, слегка согнув левую руку. Он ощущал исходящие от журналиста пары алкоголя — Фиц явно был навеселе.
      — Эй, вы, прекратите, — сказал один из детективов у лестницы. — Выясняйте отношения на улице.
      Пинк схватил Фица за брюки и поволок его к лестнице.
 

* * *

 
      Вэл вошла в гостиную и села на пол у ног Риса, прижавшись щекой к его колену.
      — Думаю, времени у нас мало, — тихо сказал Рис. — Вэл, слушай меня...
      — Да, папа?
      — Глюке скоро вернется. — Он покосился на детектива в дверном проеме. — Может, через пять минут, а может, через час. Но в любом случае с ордером на мой арест.
      Вэл вздрогнула:
      — Но он не должен так поступать! Ты же не убивал — не мог этого сделать! Ты был здесь, когда...
      — Тише, Вэл, не то тебя услышат. — Рис наклонился и зашептал ей на ухо: — Об этом я и хотел с тобой поговорить. Ни полиция, ни кто другой не должны знать о моем алиби.