Плачущая Винни Мун задержалась у двери в позе безысходного отчаяния, прижимая к глазам черный носовой платок. «Уже в трауре! — с восхищением подумал Эллери Квин. — Отлично сработано! »
      В привычке мистера Квина было подмечать то, что обычно ускользало от других, поэтому он сразу обратил внимание на метаморфозу, происшедшую с Анатолем Руигом. Адвокат, до сих пор воспринимавший все со сдержанной бесстрастностью, неожиданно возбудился после трагического выхода на сцену мисс Мун. Он подбежал к ней, взял за руку, шепча выражения сочувствия (что, как также заметил мистер Квин, вызвало у нее удивление, которое она, правда, постаралась скрыть), обнял за плечи, для чего ему пришлось встать на цыпочки, и галантно подвел к стулу, словно почтительный китайский сын. После этого Руиг занял место за спинкой стула Винни, как рыцарь, готовый до последнего вздоха защищать прекрасную даму от оскорблений и клеветы.
      Мистер Квин задался вопросом: не намерен ли мистер Руиг после того, как Солли Спет отправился к праотцам, принять на себя ответственность за карьеру мисс Мун?
      Винни заплакала с новой силой.
      — Ну-ну, — поспешно сказал инспектор Глюке. — Наш разговор займет немного времени, а потом можете рыдать сколько вашей душе угодно. Кто убил Солли Спета?
      — Я знаю, кто хотел бы это сделать! — воскликнула Винни, опустив носовой платок, чтобы бросить сердитый взгляд на Риса Жардена.
      — Вы имеете в виду мистера Жардена?
      Вэл почувствовала, как внутри у нее все напряглось перед новой опасностью. Черт бы побрал эту раму для сушки белья! Но она была слишком озабочена более серьезными бедами, поэтому ограничилась испепеляющим взглядом к сторону плачущей красавицы.
      — Да, его, — ответила мисс Мун, сразу же перестав рыдать. — Он постоянно ссовился с бедным довогим Солли! На пвошлой неделе...
      — Винни, — сдавленным голосом произнес Уолтер, — закрой свою пасть!
      «Наконец-то заговорил!» — подумала Вэл.
      — Я не стану молчать, Уолтев Спет! — злобно прошипела Винни. — Ты знаешь, что это пвавда. Утвом в пвошлый понедельник у них пвоизошла ужасная ссова из-за наводнения, электвостанций и пвочего. А сегодня утвом он пвиходил снопа и угвожал Солли...
      — Угрожал? — переспросил Глюке с явным удовлетворением.
      — Он сказал, что Солли мошенник, котового следует повесить и четвевтовать! Больше я ничего не смогла услышать...
      — Эта женщина, очевидно, подслушивала под дверью, — сказал Рис; его смуглые щеки покрылись румянцем. — Между нами, правда, произошла ссора, инспектор. Но...
      — И также правда, — сухо осведомился Глюке, — что вы ссорились, потому что действия Спета явились причиной краха «Огипи»?
      — Да, — ответил Рис. — Он разорил меня, но...
      — Вы все потеряли, не так ли, мистер Жарден?
      — Да.
      — Солли нажил состояние, сделав вас бедняком?
      — Но он разорил и тысячи других!
      — Почему эта обезьяна шьет тебе убийство, Рис? — послышался знакомый голос, и в комнату ворвался Пинк; его рыжие волосы стояли торчком.
      — О, Пинк! — воскликнула Вэл, бросаясь в его объятия.
      — Все в порядке, — устало сказал Рис стоящему рядом детективу. — Он мой друг.
      — Слушайте, вы! — зарычал Пинк на Глюке. — Мне наплевать, кто вы такой, но если вы говорите, что это дело рук Риса Жардена, то вы просто лжец и безмозглый осел! — Он неуклюже погладил Вэл по голове. — Я бы приехал раньше, но я ничего не знал, пока не добрался сюда. Мибс сказала мне, куда вы поехали.
      — Все в порядке, Пинк, — успокоил его Рис.
      Пинк умолк. Инспектор Глюке задумчиво посмотрел на него и пожал плечами.
      — Вы спортсмен, верно, мистер Жарден?
      — Если вы намекаете, что...
      — Вы чемпион по гольфу, метко стреляете из пистолета, победили этого вашего Пинка на калифорнийском турнире стрелков из лука, отлично управляетесь с яхтой. Как видите, мне все о вас известно.
      — Пожалуйста, ближе к делу, — холодно сказал Рис.
      — К тому же вы хорошо фехтуете, не так ли?
      — Да.
      Глюке кивнул.
      — Это знают не все, но вы один из лучших фехтовальщиков-любителей в Соединенных Штатах?
      — Насколько я могу судить, — медленно отозвался Рис.
      — Он даже пвобовал учить Солли! — взвизгнула мисс Мун. — Всегда пытался заставить его упважняться!
      Инспектор просиял:
      — В самом деле? — Обернувшись, он внимательно посмотрел на красновато-коричневую стену над камином.
      Там висела коллекция старинного оружия: два дуэльных пистолета с серебряными рукоятками, длинноствольное ружье восемнадцатого века, аркебуза, несколько кинжалов и кортиков, дюжина или больше почерневших от времени рапир, сабель, ятаганов, украшенных драгоценными камнями придворных шпаг.
      Выше других предметов находился зазубренный меч, какой носили тяжеловооруженные всадники в тринадцатом веке. Он располагался по диагонали, пересекая светлую линию на стене, идущую в противоположном направлении, как будто там раньше висело другое оружие.
      — Шпага пвопала! — закричала Винни, показывая на полосу.
      — Эге, — кивнул Глюке.
      — Но в четыве часа она была на месте!
      — Именно тогда вы видели Спета в последний раз, мисс Мун?
      — Да, когда вевнулась из магазинов...
      — Не будет ли с моей стороны дерзостью спросить, — заговорил мистер Квин, — чем занималась прекрасная мисс Мун между четырьмя часами и временем, когда был убит мистер Спет?
      — Как вы смеете! — с возмущением воскликнула мисс Мун. — Я пвимевяла новые платья в своем будуаве!
      — И вы ничего не слышали, мисс Мун?
      — Может, вы объясните мне, — начал Руиг, — какое вы имеете право...
      — Слушайте, Квин, — буркнул Глюке, — вы окажете мне большую любезность, если не будете лезть не в свое дело.
      — Простите, — извинился Эллери.
      — Ну, — более спокойно сказал Глюке, — давайте-ка посмотрим, что это была за колючка. — Он подошел к камину с видом фокусника, собирающегося продемонстрировать свой самый головоломный трюк, поставил перед ним стул, взобрался на него и, вытянув шею, прочитал вслух надпись на бронзовой табличке под следом на стене: — «Итальянская рапира с чашечкой. XVII век». — Инспектор слез со стула с довольным видом.
      Никто не произнес ни слова. Рис сидел неподвижно, положив на колени сильные руки.
      — Факт состоит в том, леди и джентльмены, — продолжал Глюке, глядя на присутствующих, — что Солли Спет был заколот, а итальянская рапира исчезла. Мы это точно установили. В доме рапиры нет, и на участке мои люди ее не обнаружили. Колотая рана и пропавшая рапира... Выглядит так, будто убийца Солли снял рапиру со стены, припер его в тот угол и проткнул.
      В тишине четко прозвучал голос мистера Квина:
      — Вот в этом вся и беда.
      Инспектор медленно провел рукой по лицу.
      — Слушайте, вы... — Он повернулся к Жардену: — Вы, случайно, не пытались сегодня научить Солли новым трюкам с этой шпагой?
      Рис улыбнулся своей обаятельной улыбкой, и Вэл едва не заплакала от гордости за него. А эта скотина Уолтер продолжал сидеть молча!
      — Подумайте сами, — дружелюбно продолжал Глюке. — Фрэнк говорит, что вы единственный посторонний, входивший в Сан-Суси сегодня после аукциона. В качестве доказательства у нас имеется лоскут от вашего пальто, и обещаю, что само пальто мы очень скоро отыщем.
      — Я бы и сам хотел на него взглянуть, — беспечно отозвался Рис.
      — Вы признались по меньшей мере в двух ссорах с покойным, причем одна из них произошла этим утром.
      — А вы кое-чего не учли, — снова улыбнулся Жарден. — После нашей утренней стычки в этой комнате я еще раз видел Спета. Он приходил ко мне домой — я имею в виду дом, который сегодня освободил. — Вэл вздрогнула; она об этом не знала. — У нас состоялся небольшой, но важный разговор в моем спортзале.
      — Благодарю за информацию, — — промолвил Глюке, — но вам стоит подумать о том, чтобы держать подобные факты при себе. Записал это, Фил?.. У вас имелся веский мотив, Жарден. Спет разорил вас и, как я слышал, не выполнил вашу просьбу — не вложил свои прибыли в «Огипи», чтобы спасти бизнес. Наконец, вы фехтовальщик, а его прикончили рапирой. Вы даже могли отвлечь его внимание, притворившись, будто показываете ему какой-то фехтовальный прием.
      — Который он парировал голыми руками? — осведомился Рис.
      Они посмотрели друг на друга.
      — Вот что я скажу вам, Жарден, — заговорил инспектор. — Вы подпишете полное признание, а я добьюсь, чтобы Ван Эври гарантировал вам менее тяжкое обвинение. Мы легко сможем представить это как самозащиту.
      — Здорово! — усмехнулся Рис. — Таким образом я смогу попытать счастья с присяжными, верно? Возможно, они поблагодарят меня за то, что я избавил мир от угрозы.
      — Разумеется. Что вы на это скажете, мистер Жарден?
      — Папа! — крикнула Вэл.
      — Скажу, что я невиновен, а вы можете убираться к дьяволу.
      Глюке снова посмотрел на него.
      — Как вам угодно, — коротко сказал он и отвернулся. — О, док! Закончили?
      Доктор Полк возник в поле зрения, отворачивая рукава рубашки. Детективы разошлись по комнате, и Вэл краем глаза увидела, что труп у камина прикрыт газетами.
      — До результатов вскрытия, — откликнулся доктор Полк, — можно утверждать следующее. Рана нанесена острым орудием с наконечником шириной около полудюйма. Ему метили в сердце, но промахнулись. Я бы сказал, что удар нанесен пропавшей рапирой, но мне бы хотелось взглянуть на нее, прежде чем говорить с уверенностью.
      — Как насчет времени смерти? — осведомился Глюке.
      — Соответствует времени на часах.
      Эллери Квин беспокойно пошевелился:
      — На часах?
      — Да, — с раздражением ответил инспектор. — Когда он падал в углу, его рука ударилась о стену. Мы обнаружили, что ручные часы разбиты, а осколки стекла валяются на полу рядом с телом. Стрелки остановились на 5.32.
      Рис Жарден счастливо рассмеялся, а Глюке покосился ил него с тревогой и удивлением.
      Но Валери понимала, почему смеется ее отец. На нее нахлынула волна такого облегчения, что она даже ощутила во рту вкус соли. Ей самой хотелось истерически расхохотаться.
      Соломон Спет был убит в 5.32. Но в это время Рис вместе с Вэл входил в лифт «Ла Салль», чтобы спуститься из их апартаментов в вестибюль и ждать там Уолтера.
      5.32... Желание смеяться внезапно сменилось паникой.
      С Рисом теперь все в порядке — с таким алиби ему больше ничто не грозит... Но Уолтер — другое дело. В 5.35 Вэл звонила ему из вестибюля «Ла Салль» вместе с отцом. Мибс Остин говорила с Уолтером и даже узнала его голос.
      Если инспектор Глюке допросит маленькую телефонистку, и она расскажет ему об этом звонке, о том, где был Уолтер, и назовет время...
      Вэл бросила взгляд на Уолтера, когда он повернулся, чтобы посмотреть в боковое окно. На его лице была написана такая мука, что она готова была простить ему все и заключить его в объятия.
      Он тоже помнил о звонке.
      «Уолтер! — безмолвно крикнула Вэл. — Почему ты лжешь? Что ты скрываешь?»
 

* * *

 
      В комнату вошел высокий мужчина с чемоданчиком.
      — Бронсон! — воскликнул доктор Полк; морщины на его лбу разгладились. — Рад, что вы здесь. Я хочу, чтобы вы взглянули на это.
      Полицейский химик поспешил вместе с врачом к выступу у камина. Детективы сомкнулись вокруг них.
      — Идите домой, — довольно обратился инспектор к Уолтеру. — Я побеседую с вами завтра утром. Или вы хотите остаться здесь?
      — Нет, — ответил Уолтер, — не хочу.
      Быстро поднявшись со стула, он схватил свою шляпу и бросился к двери в коридор, споткнувшись о складку ковра и не взглянув на Жарденов.
      — Вы тоже можете идти, мисс Мун, мистер Руиг и вы, как вас там...
      Пинк, однако, не сдвинулся с места.
      — А нам с отцом можно уйти, инспектор? — спросила Вэл, глядя в дверной проем, где скрылся Уолтер. Потом она закрыла глаза, так как мистер Руиг осторожно вывел мисс Мун через ту же дверь, что сразу испортило зрелище.
      — Нет, — кратко ответил Глюке.
      Вэл вздохнула.
      Инспектор направился к группе у камина, а мистер Квин, не сумев сдержать любопытства, последовал за ним и уставился через его плечо на происходящее.
      С тела Солли Спета убрали газеты. Химик опустился рядом с ним на колени, изучая края колотой раны. Дважды он приблизил к ней свой длинный нос, понюхал, затем медленно покачал головой и поднял взгляд на доктора Полка.
      — Да, это меласса, — озадаченно произнес он.
      — Так я и думал, — выдохнул доктор Полк. — И она не только на поверхности раны, но и внутри.
      — Меласса — черная патока, — повторил инспектор. — Странно... Эй, перестаньте меня толкать!
      Эллери потер бородатую щеку.
      — Простите, инспектор. Меласса? Очень интересно! По-моему, доктор, вы сказали, что острие не попало в сердце?
      Доктор с любопытством посмотрел на него: — Да.
      Эллери отодвинул Глюке плечом и пробрался сквозь группу людей, остановившись около мертвеца.
      — Была ли колотая рана настолько серьезной, чтобы вызвать смерть?
      — Он ведь мертв, верно? — буркнул инспектор.
      — Несомненно, но у меня предчувствие, что здесь кое-что не так, как может показаться на первый взгляд. Ну, доктор?
      — Трудно сказать, — нахмурился врач. — Кровотечение не было сильным. Конечно, если оно продолжалось час и пострадавший оставался без медицинской помощи, оно могло повлечь за собой смерть... Но это довольно странно.
      — Настолько странно, — сказал Эллери, — что я бы попросил мистера Бронсона проанализировать мелассу.
      — Зачем? — осведомился Глюке.
      — То, как она расположена в ране, — объяснил Эллери, — предполагает, что ее, по-видимому, нанесли на острие орудия, причинившего эту рану. Но с какой целью? Меласса — клеющее вещество. Возможно, ею склеили какую-то иную субстанцию.
      — Понимаю, — медленно произнес доктор Полк. — Я не думал о таком аспекте, но определенные указания...
      — О чем вы? — с раздражением спросил инспектор.
      — Это всего лишь почтительное предположение, — ответил Эллери с умиротворяющей улыбкой, — но если вы поручите мистеру Бронсону проверить мелассу на предмет наличия в ней ядовитого вещества — твердого, а не жидкою, — то думаю, вы кое-что обнаружите.
      — Яд, — пробормотал Глюке. Он почесал нос и покосился на Эллери.
      Химик аккуратно собрал кусочки мелассы из раны и положил их на стекло. Затем он открыл чемоданчик и принялся за работу.
      Меласса... Яд... Вэл закрыла глаза.
      — Цианистый калий, — объявил наконец Бронсон. — Я в этом уверен. Конечно, я должен проверить все в лаборатории, прежде чем заявить официально...
      — Цианистый калий! — воскликнул доктор Полк. — Так вот оно что!
      — Разумеется, в виде порошка — белые кристаллы, — продолжал химик. — Его тщательно смешали с мелассой — по-моему, весьма значительное количество.
      — Парализует определенные ферменты, важные для клеточного метаболизма, — пробормотал доктор. — Смерть наступает в течение нескольких минут. Он должен был умереть, прежде чем яд впитался полностью, так что в тканях, сквозь которые прошло лезвие, несомненно, обнаружатся следы цианида при вскрытии. — Врач пожал плечами, глядя на лысую макушку мертвеца, окаймленную седыми волосами. — Во всяком случае, смерть была безболезненной.
      — Никто не собирается меня поздравить? — со вздохом спросил Эллери.
      Глюке посмотрел на него и отвернулся.
      — Мы займемся этим цианидом, — буркнул он.
      — Боюсь, что вы не добьетесь успеха, — сказал Бронсон, собирая свой чемоданчик. — Это слишком распространенный яд — его используют в самых разнообразных целях: в производстве кинопленки, при очистке жидкостей, бог знает для чего. И вы можете купить его в любой аптеке.
      — Черт! — выругался разочарованный инспектор. — Ладно, док, забирайте его отсюда. Только утром сразу же представьте рапорт о вскрытии.
      Эллери отступил, освобождая место суетящимся вокруг детективам и доктору Полку, руководившему выносом тела. Он казался чем-то обеспокоенным.
      — Доктор Полк, — заговорил Эллери, когда полицейский врач собирался выйти в коридор вслед за телом Спета, — состояние трупа подтверждает время смерти, указанное на часах покойного?
      — Да. Этот человек умер от отравления цианидом, а не от удара колющим орудием и спустя очень короткое время после удара. Судя по условиям в помещении и состоянию трупа, он должен был умереть около половины шестого, а часы показывают 5.32... Ловко вы обо всем догадались, мистер Квин! Вы детектив?
      — В такой степени, — вздохнул Эллери, — что могу легко проследить признаки враждебности со стороны официальных лиц. Спасибо, доктор. — Он посмотрел вслед удаляющимся Полку и Бронсону.
      — Теперь мы можем идти, инспектор? — снова спросила Вэл, уставясь на веснушку на безымянном пальце левой руки. В неподвижных контурах тела Солли под простыней на носилках было нечто отталкивающее, и она ощущала мучительное желание пойти куда-нибудь и выпить шерри-фраппе.
      — Я еще с вами не разобрался... Эй! — рявкнул Глюке. — Что вы теперь делаете, черт бы вас побрал?
      Эллери придвинул стул к камину, взобрался на него и стал проделывать таинственные телодвижения, словно старался, подражая Дракуле , влезть на стену.
      — Пытаюсь найти ответ на три вопроса, — ответил он, слезая со стула.
      — Послушайте, Квин...
      — Первый: почему убийца воспользовался именно этой рапирой?
      — Откуда я знаю?
      — Почему, — продолжал Эллери, подойдя к камину и указывая рукой на стену над ним, — он не взял вон ту острую французскую дуэльную шпагу?
      — Не знаю, — проворчал Глюке, — и более того, не хочу тать. Так что будьте любезны...
      — Обратите внимание, — прервал Эллери, — где расположен след от пропавшей рапиры. Никто не мог бы снять ее со стены, не взобравшись на что-нибудь. Но зачем подтаскивать стул, чтобы добраться до итальянской рапиры семнадцатого столетия с рукояткой-чашечкой, когда можно, стоя на полу и протянув руку, снять со стены французскую дуэльную шпагу прошлого века, замечательно пригодную для дела?
      — Странная деталь для непреднамеренного преступления, — невольно заметил заинтересованный Рис Жарден.
      — А вас кто спрашивает? — огрызнулся инспектор.
      — И кто сказал, что убийство было непреднамеренным? — промолвил Эллери. — Нет, мистер Жарден. Либо убийца снял со стены рапиру и покрыл острие мелассой, смешанной с цианидом, непосредственно перед преступлением, либо он смазал острие за какое-то время до преступления — то есть приготовился заранее. Но в любом случае он должен был смешать яд с мелассой до убийства Солли, что, безусловно, исключает преступление под влиянием импульса.
      Уши инспектора побагровели.
      — Не в моих правилах устраивать диспуты по поводу дела, которое я расследую, — проворчал он. — Так что будьте добры...
      — От вас несет тухлятиной, — буркнул Пинк, испытывающий острую неприязнь к Глюке.
      — Второй вопрос, — поспешно сказал Эллери, стремясь избежать катастрофы. — Почему убийца вообще смазал рапиру ядом?
      — Как это почему? — изумился Глюке. — Это что — вечер вопросов и ответов? Чтобы быть уверенным в гибели жертвы — вот почему!
      — Не кажется ли вам это несколько притянутым за уши? — заметил Эллери. — По-вашему, человека нельзя прикончить острым клинком, не прибегая к яду?
      Инспектор Глюке уже давно сожалел о допущенной им слабости, в результате которой он позволил бородатому молодому человеку околачиваться на месте преступления. Этот тип явно принадлежал к категории теоретиков-любителей с хорошо подвешенным языком, которых Глюке всегда презирал. Более того, он задавал вопросы, ставившие в тупик инспектора в присутствии его подчиненных, и в итоге мог чисто случайно найти разгадку, украв у работяги-профессионала добычу, славу и рекламу и лишив его шанса на продвижение по службе. Все это было крайне досадно.