Голливуд, подобно стране Оз , обладает рядом неповторимых особенностей. Это место, где в декабре при девяностоградусной жаре вокруг столбов вырастают миниатюрные рождественские елки, где рестораны имеют форму маяков и шляп, где леди в субботние вечера разгуливают по бульварам в брюках и норковых манто, ведя на поводке детеныша леопарда, где утренние газеты стоят пять центов, а вечерние — два, где люди готовы стоять часами, чтобы увидеть, как другие люди заключают брачный союз.
      Поэтому даже самое тривиальное событие в Голливуде выглядит менее тривиальным, чем в Цинциннати или Джерси-Сити, а важное происшествие, соответственно, становится в несколько раз важнее.
      Таким образом, когда предприятие «Огипи» лопнуло как мыльный пузырь, даже джентльмены, не принадлежащие к числу держателей акций, жадно поглощали известия из Лос-Анджелеса, и к вечеру слово «Огипи» было на устах буквально у всех.
      Конечно, не следует преуменьшать значение самого события. Главная беда заключалась в том, что «Огипи» во время краха не могло рассчитывать на чью-либо поддержку, и хотя дело не попало в суд — благодаря предусмотрительности адвоката, Анатоля Руига, — в печати и на улицах разыгрывались подлинные сражения. Покуда долговязый сын Солли Спета производил дальнобойные залпы из редакторских офисов «Лос-Анджелес индепендент», несчастные акционеры выли и неистовствовали у железных ворот «Сан-Суси», за которыми Солли невозмутимо подсчитывал свои миллионы.
      Во всем был виноват диагност с Востока, ибо Солли никогда бы не обосновался в Калифорнии, если бы врач не порекомендовал ему ее климат, гольф и солнечные ванны. Попробуйте вообразить Соломона Спета, согласившегося ничего не делать, а только созерцать свой живот, греясь на солнышке! Естественно, он начал раздумывать о своем капитале, лежащем столь же праздно, как и сам Солли, в различных надежных банках.
      Поэтому Солли встал, прикрыл наготу, с надеждой огляделся вокруг и обнаружил Риса Жардена и коротышку Анатоля Руига. Их счастливый союз породил пользовавшееся на первых порах широкой популярностью, а впоследствии дурной славой гидроэлектрическое предприятие «Огипи».
      (Солли повстречал Винни Мун примерно в то же время, но его интерес к ней был эстетический, а не коммерческий, так что это другая часть истории. Винни стала его протеже, и начало ее успешной карьеры датируется стартом этой удачно обретенной духовной близости.)
      Организация и развитие «Огипи» потребовали подлинной гениальности в те дни, когда тяжелая индустрия переживала столь же тяжелые времена, а в Вашингтоне слышались тревожные разговоры насчет закона об акционерных компаниях, но Солли обладал этой гениальностью. Однако он не смог бы преуспеть без Риса Жардена, которому предназначалась роль благодетеля промышленности. Рис — отчаянный яхтсмен, гимнаст и игрок в гольф — был нужен Солу совсем из-за других качеств: он располагал свободным капиталом, носил магическую фамилию Жарден и ничего не понимал в большом бизнесе.
      Когда дело «Огипи» перекочевало со страниц финансовых известий в отдел по расследованию убийств Главного полицейского управления Лос-Анджелеса, история, и до того бывшая лакомым кусочком, а теперь ставшая мечтой каждого редактора, едва не свела Фицджералда с ума.
      Фиц был университетским товарищем Риса Жардена в Гарварде и формально боссом Уолтера Спета. Однако ситуация выглядела настолько соблазнительно — шлюзы, Винни Мун и ее надушенный шимпанзе, возбуждающая интерес маленькая деталь относительно черной патоки, старая итальянская рапира, тысячи возможных убийц, — что Фиц закрыл глаза на этические соображения.
      Разумеется, каждый репортер в Лос-Анджелесе был преисполнен гражданской гордости и профессиональной радости, а газеты пестрели всевозможными подробностями, касающимися участников событий, — от элегантных купальных костюмов Винни до старой фотографии Пинка с луком в руке в роли вождя Желтого Пони из давно забытого вестерна «Индеец». Удалось даже раскопать в архиве снимок Риса Жардена, завоевавшего в 1928 году звание чемпиона Южной Калифорнии по гольфу среди любителей.
      Один журналист, испытывая нужду в материале, ударился в статистику, отметив, что почти все замешанные в деле происходят откуда угодно, только не из Голливуда.
      Рис Жарден был родом из Вирджинии — Жардены являлись одним из первых семейств этого штата с традиционными богатствами и богатыми традициями.
      Солли Спет был выходцем из Нью-Йорка.
      Уолтер Спет, кто, благодаря заложенному в его отце инстинкту странствий, мог родиться в горах, прериях или на море, увидел первый солнечный луч в чикагской больнице, где его мать увидела последний.
      Винни Мун получила при крещении имя Фреда Мёндегарде в холодной шведской церквушке среди полей Южной Дакоты. Постоянной ее целью служил Голливуд, так как она была блондинкой, умела вертеть бедрами, блистала в школьном драмкружке, работала одно время официанткой в закусочной у грека по имени Ник и победила на конкурсе красоты, разделив почести с призовой дойной коровой.
      Анатоль Руиг родился в Вене, но быстро исправил ошибку судьбы, став адвокатом в Канзас-Сити. Голливуд притянул его к себе, как магнит — металлическую стружку.
      Пинк прибыл из Флэтбуша в Бруклине.
      Репортер включил в перечень даже Фицджералда, к негодованию упомянутого джентльмена. Фиц оказался бостонским ирландцем со слабостью к правде и виски, привлеченным в Калифорнию хроническим синуситом и ситуацией с Томом Муни .
      И так далее, и тому подобное. Мистер Эллери Квин, будучи уроженцем Западной Восемьдесят седьмой улицы на Манхэттене, в самые мрачные часы расследования забавлялся, изучая эти интересные, но бесполезные сведения.
 

* * *

 
      Единственной урожденной калифорнийкой, фигурирующей в деле, была Валери, непредсказуемая дочь Риса Жардена.
      — Я никогда не думал, мисс Жарден, — сказал ей Уолтер Спет, когда они впервые повстречались во время игры в поло в Беверли-Хиллз, — что здесь хоть кто-то может родиться.
      — Это ваша манера вести светскую беседу? — вздохнула Вэл, очищая апельсин.
      Но почему в Голливуде? — настаивал Уолтер, разглядывая девушку во все глаза. Его интересовало, каким образом фетровая шляпка, заломленная набок, умудрялась преодолевать закон тяготения, однако эта великая проблема была забыта, когда он обратил внимание на губки Вэл.
      — Со мной не посоветовались, — раздраженно ответила мисс Жарден. — Отойдите, вы мешаете... — Она подпрыгнула от возбуждения. — Молодец, папа! Давай, Пинк! — Девушка взмахнула апельсином. — Следи за той чалой кобылой!
      Пинк, очевидно, выполнил указание, ибо из свалки вылетели двое всадников, а мяч описал перед ними грациозную дугу.
      — Ну, теперь все в порядке, — удовлетворенно промолвила мисс Жарден. — О, вы все еще здесь, мистер Спет?
      Первый всадник — моложавый, длинноногий, на коричневом пони — проскакал через поле и метко послал мяч в сторону ворот. Между ним и его преследователями скакал другой мужчина с рыжими волосами, веснушками и широченными плечами. Мяч влетел в ворота, первый всадник отсалютовал деревянным молотком, а его рыжеволосый спутник довершил обмен любезностями, расхохотавшись и показав нос. Затем оба поскакали к центру поля.
      — Понимаю, — обронил Уолтер. — Первый — папа, а второй — Пинк.
      — Вы детектив? — с интересом спросила Вэл. — Как вы догадались?
      — Рыжие волосы и Пинк обычно идут рядом друг с другом . Кроме того, мне кажется, что ваш отец едва ли стал бы показывать нос. Кто такой Пинк?
      — А что?
      — Ваш дружок?
      — Так вот откуда ветер дует! — проницательно заметила мисс Жарден, вонзая зубы в апельсин. — Три минуты, и он уже сует нос в мои личные дела! Сейчас вы чего доброго сделаете мне предложение.
      — Прошу прощения, если я вам наскучил... — чопорно начал Уолтер.
      — Не вы первый, — улыбнулась Вэл. — Подойдите-ка поближе.
      Уолтер колебался. Современные женщины вызывали у него беспокойство. Единственной женщиной, с которой он был близко знаком, была мисс Тайтес — пожилая английская леди, воспитывавшая его и укладывавшая в постель, покуда он не подрос и не переехал в Эндовер, и до конца дней порицавшая все феминистские фантазии — от курения и коротких юбок до права голоса для женщин и контроля над рождаемостью.
      Вновь окинув взглядом мисс Жарден, Уолтер решил, что было бы неплохо побольше узнать о женщинах именно от нее. Он сел на перила.
      — Ваш отец очень молодо выглядит, верно?
      — Разве это не ужасно? А все витамины и упражнения. Папа помешан на спорте. Потому он и подружился с Пинком — это должно снять с вашей души камень, мистер Спет, — сухо добавила Валери. — Пинк — настоящий феномен; он умеет играть во все игры, которые когда-либо были изобретены, и может учить этому других, а кроме того, Пинк вроде как диетолог и, разумеется, вегетарианец.
      — Весьма разумно с его стороны, — серьезно одобрил Уолтер. — А вы?
      — Боже, конечно нет! Я — существо плотоядное. А как насчет вас?
      — Это дурной вкус, но признаю, что люблю вонзить клыки в филе-миньон.
      — Отлично. Тогда можете пригласить меня сегодня на ужин.
      — Ну... это было бы чудесно, — промямлил Уолтер, не понимая, каким образом произошло это чудо, и в отчаянии ломая голову над тем, как продолжить столь очаровательную беседу. — Э-э... ваш отец выглядит как ваш брат... я имею в виду, как мог бы выглядеть ваш брат, если бы он у вас был...
      — Меня уже принимали за папину старшую сестру, — печально признала Вэл.
      — Вы скорее походите на молодую супругу, — заметил Уолтер, в очередной раз осматривая девушку с головы до пят.
      — Да вы просто ясновидящий, мистер Спет! Я великолепно шью и застилаю постель.
      — Я не то хотел сказать... — Уолтер еще никогда не видел такой восхитительной фигуры.
      Валери резко взглянула на него:
      — А что? Со мной что-нибудь не в порядке?
      — Это с киношниками не все в порядке!
      — Не только с ними. Вот «Янки» позволили Хэнку Гринбергу — парню из Бронкса — перейти к «Тиграм»...
      — Вы очень фотогеничны, — продолжал Уолтер, придвигаясь ближе. — У вас нос как у Мирны Лой , а глаза и рот напоминают мне...
      — Мистер Спет... — смущенно пробормотала Вэл.
      — ...мою мать, — закончил Уолтер. — У меня есть ее фотография. Я имел в виду... каким образом эти ребята вас не заметили?
      — Они годами висели у меня на хвосте, — сообщила Вэл, — но я всегда давала им от ворот поворот.
      — Почему?
      — В кино я бы не преуспела.
      — Чепуха! — горячо возразил Уолтер. — Держу пари, из вас вышла бы превосходная актриса.
      — Вздор. Понимаете, я родилась в Голливуде и отлично знаю эту кухню. К тому же я ненавижу соболя и низкие каблуки. И вообще, на мне написано, что я не домашняя девушка. Так что видите, насколько это безнадежно?
      — Должно быть, вы считаете меня дураком, — буркнул Уолтер, чьи большие уши становились все краснее.
      — О, простите, — виновато сказала Вэл, — но вы сами напросились... Потом эти экранные поцелуи... Смотрите! — Она внезапно притянула его к себе и крепко поцеловала в губы, после чего вздохнула и снова принялась за апельсин. — Я могу только так.
      Уолтер смущенно улыбнулся и вытер помаду.
      — Я имела в виду, — продолжала Вэл, — что в кино актеры изображают страстную любовь, но когда дело доходит до поцелуя, они просто клюют друг друга. А я когда целую, то целую по-настоящему.
      Уолтер соскользнул с перил.
      — Как вы проводите время? — внезапно осведомился он.
      — Развлекаюсь, — ответила Вэл.
      — Я знал, что с вами что-то не так. Наверное, никогда в жизни не занимались стиркой?
      — О боже! — простонала Валери. — Он реформист! — Она положила в рот последнюю дольку. — Слушайте, мой худой и голодный друг! Папа и я живем и даем жить другим. У нас имеются кое-какие деньги, и мы стараемся избавиться от них как можно скорее, пока их у нас не отняли.
      — Из-за таких, как вы, — с горечью промолвил Уолтер, — и происходят революции.
      Вэл уставилась на него, затем разразилась смехом.
      — По-моему, мистер Спет, я вас недооценила. У вас ловкий подход! Очевидно, следующим шагом будет предложение устроить сидячую забастовку на двоих в ближайшем парке?
      — Так вот что вы понимаете под развлечениями!
      — Да я сейчас шлепну вас по вашей нахальной физиономии! — Валери задохнулась от гнева.
      — Вся беда с вами, богачами, в том, — вздохнул Уолтер, — что вы жутко твердолобые.
      — Только послушайте его! — воскликнула Вэл. — Кто вы такой, чтобы читать мне нотации? Я слышала о вас и вашем отце. Вы такие же пиявки, как мы, жиреющие за счет государства!
      — Ну нет, — усмехнулся Уолтер. — Можете называть моего старика как хотите, но я сам зарабатываю себе на жизнь.
      — Каким же образом? — фыркнула Вэл.
      — Рисованием. Я газетный карикатурист.
      — Подходящее занятие для мужчины! Надо будет не забыть посмотреть в завтрашней газете новые приключения малыша Билли. Не сомневаюсь, что ваш юмор сразит меня наповал!
      — Я рисую политические карикатуры для «Лос-Анджелес индепендент»! — рявкнул Уолтер.
      — Так вы еще и коммунист!
      — О господи! — В отчаянии взмахнув длинными руками, Уолтер зашагал прочь.
      Вэл с довольным видом улыбалась. Этот молодой человек так похож на Гэри Купера!
      Обследовав с помощью зеркальца свои губы, она решила, что должна очень скоро снова повидаться с мистером Уолтером Спетом.
      — А вечернее свидание, — крикнула она ему вслед, — категорически отменяется!

      Однако последовали другие вечера и встречи, и вскоре мистер Уолтер Спет в отчаянии ощутил, что мисс Валери Жарден появилась на земле с единственной целью сделать его жизнь невыносимой.
      Рассматривая мисс Жарден in foto , подобную участь можно было считать приятной, однако именно это делало ситуацию столь раздражающей. Денно и нощно Уолтер боролся со своей чувствительной совестью, иногда даже пытаясь окунуться в ночную жизнь кишащего красавицами Голливуда.
      Однако все заканчивалось тем же самым — в праздной и легкомысленной мисс Жарден было нечто, чему он не мог противостоять.
      Поэтому Уолтер на четвереньках приползал назад и принимал каждый знак внимания, который изволила даровать ему мисс Жарден, испытывая радость терзаемого блохами пса, которого почесывает хозяйка.
      Будучи абсолютно слепым в отношении женских хитростей, Уолтер не понимал, что мисс Жарден также проходит тяжкое испытание. Но у ее отца, Риса Жардена, было развито шестое чувство, обычно свойственное матерям.
      — Ты шесть раз промазала, играя в гольф, — сурово заметил он однажды утром, когда Пинк терзал его на массажном столе спортзала, — а вчера вечером я обнаружил на террасе мокрый носовой платок. В чем дело, юная леди?
      — Ни в чем! — Вэл сердито хлопнула ладонью по сумочке.
      — Как бы не так! — усмехнулся Пинк, продолжая массаж. — Вчера ты опять поцапалась со своим чокнутым грубияном.
      — Заткнись, Пинк, — сказал Рис. — Неужели отец не может спокойно побеседовать с дочерью?
      — Если этот тип снова назвал тебя паразиткой, Вэл, — проворчал Пинк, погружая кулаки в живот Жардена, — я выбью ему все зубы. Кстати, что такое паразит?
      — Ты подслушивал, Пинк! — возмущенно крикнула Вэл. — Не дом, а черт знает что!
      — Как я мог не слышать, когда вы орали во все горло?
      Вэл с ненавистью посмотрела на него и сняла с полки в стенном шкафу две спортивных булавы.
      — Ну-ну, Пинк, — усмехнулся Рис. — Мне тоже не нравится, когда подслушивают... А как еще называл ее Уолтер?
      — Разными забавными именами. Тогда она стала ругать его в ответ, а он вдруг схватил ее и поцеловал.
      — Пинк! — зарычала Вэл, размахивая булавами. — Ты форменная гнида!
      — А что же сделал мой котенок? — продолжал допытываться Рис. — Теперь грудную клетку, Пинк.
      — То, что сделала бы девчонка из кордебалета. Поцеловала его в ответ. И как!
      — Очень интересно, — прищурился Рис.
      Вэл швырнула булаву в сторону массажного стола, а Пинк увернувшись, как ни в чем не бывало продолжал растирать загорелую плоть своего босса. Булава вонзилась в дальнюю стену.
      — Я могла с таким же успехом развлекать моих друзей на голливудском балу! — захныкала Вэл, садясь на пол.
      — Уолтер — славный парень, — заметил ее отец.
      — Он зануда! — фыркнула Вэл, вскакивая на ноги. — Меня тошнит от его социальных идей!
      — Ну, не знаю, — промолвил Пинк, не прерывая массажа. — Что-то в них есть. У маленького человека нет никаких шансов...
      — Пинк, не лезь не в свое дело!
      — Понял, что я имею в виду? — пожаловался Пинк. — Хозяева и слуги! Я не должен лезть не в свое дело. Почему? Потому что я всего лишь раб! Перевернись-ка, Рис.
      Жарден послушно перевернулся на живот, и Пинк принялся растирать ему спину.
      — Тебе не следует видеться с этим парнем, Вэл... Ой!
      — Думаю, — мрачно отозвалась Вэл, — я достаточно взрослая, чтобы самой решать свои проблемы. — И она выбежала из зала.
      Уолтер и впрямь был проблемой. Иногда он веселился как мальчишка, а иногда становился угрюмым и сердитым. Иногда он был готов задушить Вэл в объятиях, а иногда ругал ее последними словами. А все потому, что она не интересовалась рабочим движением и могла отличить левое крыло от правого только в жареном цыпленке.
      Ситуация стала особенно затруднительной, потому что в последнее время Вэл приходилось буквально сидеть на собственных руках из-за развившегося в них своеобразного зуда. Им хотелось то поглаживать взъерошенные черные волосы Уолтера или его вечно небритые щеки, то щелкать его в самый кончик длинного носа.
      Положение усложнял тот факт, что Соломон Спет и ее отец стали деловыми партнерами. После стольких прекрасных лет праздности Рис Жарден занялся бизнесом! Вэл не могла решить, почему она так не любит румяного Солли — то ли из-за него самого, то ли из-за того, что он сотворил с ее отцом. Эти тоскливые совещания с адвокатами, особенно с вечно потным низеньким субъектом по фамилии Руиг, переговоры, контракты и тому подобное... На целых три недели Рис забросил яхту, гольф и поло — он едва находил время для упражнений на шведской стенке под руководством Пинка.
      Но самым худшим было то, что произошло в Сан-Суси, когда все контракты были подписаны.
      Сан-Суси был родом из золотых безоблачных дней. Словно предназначенный для уединения, с его десятифутовой оградой из крепких ивовых кольев, он занимал полдюжины акров на Голливудских холмах; ограда удерживала на расстоянии торговцев и туристов, за ней высились гигантские королевские пальмы.
      Внутри находились четыре сооружения из черепицы, штукатурки и дымчатого стекла, выглядевшие подлинно испанскими, хотя не являлись таковыми.
      Вся территория имела форму блюдца, где четыре здания располагались с промежутками вдоль ободка. Все задние террасы были обращены в сторону общей впадины в центре, где демократ-архитектор поместил обширный плавательный бассейн, окруженный садами с декоративными каменными горками.
      Рис Жарден купил один из домов, потому что агент по продаже недвижимости был его старым знакомым, попавшим в стесненные обстоятельства. Впрочем, сделка не пошла бедняге на пользу, ибо банк прогорел вскоре после начала кризиса, и агент вышиб себе мозги, выстрелив из револьвера в рот. Валери приобретение очень не нравилось, но их коттедж в Малибу и вилла в Санта-Монике всегда были переполнены людьми, поэтому она смирилась с Сан-Суси в надежде обрести там покой.
      Второй дом занимал знаменитый киноактер, отличавшийся пристрастием к терьерам Дэнди Динмонта , чей лай отравлял жизнь окружающим, покуда их хозяин внезапно не женился на английской леди, которая увезла его вместе с собаками потрясать британских кинозрителей, оставив дом пустым, за исключением ежегодных кратких визитов.
      Третий дом был временно снят иностранным кинорежиссером, с которым вскоре случился приступ delirium tremens , и его отправили в санаторий, откуда он уже не вернулся.
      Четвертый дом вообще никогда не был занят, пока Солли не купил его у банка, «чтобы быть поближе к моему партнеру — вашему достойному и очаровательному отцу», как он, сияя, сообщил Валери.
      Вся беда заключалась в том, что когда невыносимый Солли въехал в Сан-Суси, то вместе с ним туда въехал и Уолтер, который никак не соответствовал этому месту. Он просто не должен был жить там! До того, как его отец приобрел участок Сан-Суси, Уолтер проживал один в меблированных комнатах в Лос-Анджелесе. Спеты не ладили между собой — ничего удивительного, учитывая убеждения Уолтера! Но внезапно их отношения гармонизировались — по крайней мере, на неделю, — и Уолтер, мрачно выслушав елейные благословения отца, въехал в новое жилище вместе с чертежной доской и экономическими идеями.
      В итоге он в любое время дня и ночи находился на расстоянии нескольких ярдов, что превращало жизнь Вэл в сущий ад. Уолтер читал ей нотации, критикуя ее расходы, декольте, купальные костюмы, цапался со своим отцом, как уличный кот, рисовал карикатуры для «Индепендент» под неприятным псевдонимом Оса, распекал Риса Жардена за его недавно приобретенные «феодальные манеры» (непонятно, что под этим подразумевалось), огрызался на бедного Пинка, оскорблял Томми, Дуайта, Джоуи и других славных парней, с надеждой околачивающихся возле Сан-Суси... В итоге Вэл настолько рассердилась, что ей почти расхотелось отвечать на поцелуи Уолтера, которые случались нечасто и, как он с ненавистью заявлял, «в моменты животной слабости».
      Когда Винни Мун приехала жить в дом Спетов в качестве «протеже» Солли с ее ужасным шимпанзе и костлявой шведской компаньонкой, казалось, что уважающий себя моралист должен немедленно выехать оттуда. Однако Уолтер оставался на месте, и Валери даже заподозрила, что Винни имеет виды на сына своего благодетеля, по определенным признакам, незаметным для Спетов, но абсолютно очевидным для непредубежденного женского глаза.
      Иногда в священном уединении ее комнат Валери открывала душу маленькой Рокси — горничной-китаянке.
      — Знаешь, что? — с негодованием говорила она.
      — Да, мисс? — спрашивала Рокси, расчесывая волосы Вэл.
      — Просто фантастично, но я влюблена в эту скотину, черт бы его побрал!
 

* * *

 
      Уолтер нажимал на клаксон, пока Фрэнк, дневной сторож, не отпер ворота. Толпа на дороге хранила весьма неприятное молчание. Пятеро полицейских с мрачным видом стояли возле своих мотоциклов перед Сан-Суси. Маленький человечек, похожий на торговца, оперся на древко самодельного лозунга, гласившего: «Пожалейте бедного вкладчика! »
      Толпа состояла из торговцев, клерков, рабочих, мелких бизнесменов. Вот и причина бездействия полицейских, мрачно подумал Уолтер; солидные граждане не были обычной возбужденной толпой. Его интересовало, потерял ли кто-нибудь из этих пяти полицейских деньги в результате краха «Огипи».
      Проезжая в ворота и слыша, как Фрэнк вновь их запирает, Уолтер ощутил легкую дрожь. Эти люди знали, кто он такой. Он не порицал их за сердитые взгляды в его сторону и не стал бы их винить, даже если бы они расшвыряли полицейских и сломали ограду.
      Шестицилиндровый двухместный автомобиль Уолтера подкатил к дому Жарденов. На подъездной аллее стояло более дюжины машин — спортивные модели, по которым можно легко судить об их владельцах, с горечью подумал Уолтер. Валери продолжала бы развлекаться и во время пожара Рима.
      Уолтер нашел ее в саду одной рукой удерживающей печальных молодых людей и сопровождавших их дам, а другой предлагающей им деликатесы. Сначала он недоуменно заморгал, так как Вэл, казалось, срывала салями и сосиски с розовых кустов, а ему никогда не приходилось слышать, чтобы сандвичи с колбасой и бутылочки с коктейлями росли на пальмах. Но потом он разглядел, что еда и напитки искусно привязаны к кустам и деревьям.
      — О, это Уолтер, — промолвила Вэл, и ее улыбка потускнела. Затем она выпятила подбородок. — Уолтер Спет, если ты скажешь хоть слово о голодающих шахтерах, я закричу!
      — Смотрите-ка! — хихикнула одна из молодых леди. — Амос снова здесь.
      — Так звали библейского пророка, который грозил всем карами Господними?
      — Пока, Вэл, — сказал Томми. — Увидимся в повозке, в которой нас повезут на гильотину.
      — Вэл, — обратился к девушке Уолтер, — мне нужно поговорить с тобой.
      — Почему бы и нет? — отозвалась Вэл и извинилась перед гостями.
      Как только они скрылись за пальмами, любезная улыбка сразу же исчезла.
      — Не смей портить мою вечеринку, Уолтер. У меня новая идея, от которой Тесс, Нора и Ванда будут рвать на себе волосы... — Она посмотрела на его лицо и сменила тон: — Что случилось?
      Уолтер опустился на траву и пнул ближайшую пальму.
      — Очень многое, мой дорогой Нерон в женском обличье.
      — Расскажи скорее!
      — Земля ушла из-под ног, и ад разверзся. Прошлой ночью река затопила дамбы. Вся долина Огайо и часть долины Миссисипи оказались под водой вместе с электростанциями «Огипи», мир их праху.
      Валери внезапно почувствовала озноб. Казалось несправедливым, что наводнение в местах, находящихся отсюда на расстоянии в половину континента, добралось до ее сада и все испортило. Она прислонилась к пальме и тихо спросила:
      — Неужели все так скверно?
      — Электростанции потеряны полностью.
      — Сначала крах на бирже, а теперь... Бедный папа! — Вэл сняла широкополую шляпу и стукнула по ней кулаком.
      Уолтер смотрел на нее снизу вверх. Конечно, малышке придется нелегко, но, возможно, это пойдет ей на пользу. Вся эта преступная затея...
      — Это твой отец виноват! — крикнула Вэл, швырнув в него шляпой.
      — Думаешь, я стану спорить? — откликнулся Уолтер.
      Вэл закусила губу.
      — Прости, дорогой. Я знаю, как тебе ненавистно все, что он отстаивает. — Она села на траву и склонила голову ему на грудь. — О, Уолтер, что же нам делать?
      — Ты промочишь слезами мой галстук. — Уолтер осторожно поцеловал ее.
      Вэл вскочила, вытерла глаза и убежала. Издалека послышался ее веселый голос:
      — Заседание трибунала отложено, ребята!
      В ответ раздались стоны.
      В этот момент с тем унылым упорством, которым отличается Калифорния в дождливый сезон, начал моросить дождь.
      «Совсем как в кино или романе Томаса Харди », — мрачно подумал Уолтер. Поднявшись, он последовал за девушкой.
 

* * *

 
      Они нашли Риса Жардена бродящим по каменным плиткам террасы позади дома. Пинк в спортивном свитере и теннисных туфлях с беспокойством наблюдал за своим боссом.
      — А вот и вы, — сказал Рис, садясь в кресло-качалку. — Иди сюда, котенок. Дождь, наверное, испортил твою вечеринку?
      — О, папа! — Вэл подбежала к отцу и обняла его.
      Дождь барабанил по навесу.
      — Ну, Уолтер, — улыбнулся Рис, — ты оказался хорошим пророком. Но даже ты не сумел предвидеть наводнения.
      Уолтер опустился на стул. Пинк тяжело поднялся, подошел к металлическому столику, налил себе воды и снова сел, что-то с отвращением пробормотав.
      — Хоть что-то у нас осталось? — тихо спросила Вэл.
      — Не воспринимай это так трагично.
      — Так осталось или нет?
      — Раз уж ты спрашиваешь, — вздохнул Рис, — то могу тебе ответить: ничего. Все наше имущество пойдет с молотка.
      — Тогда почему ты позволил мне устраивать эту вечеринку? — крикнула девушка. — Ведь на нее ушло столько денег!
      — Никогда не думал, что доживу до того дня, — усмехнулся Пинк, — когда Вэл Жарден начнет считать деньги.
      — Нам придется отдать коттедж в Малибу и дом в Санта-Монике? — с трудом выговорила Вэл.
      — Не волнуйся так, котенок...
      — И... и этот дом тоже?
      — Тебе же он все равно не нравился.
      Вэл стиснула ладонями голову отца.
      — А ты будешь вынужден бросить свои яхт- и гольф-клубы и пойти работать... Как ты с этим справишься?
      Рис скорчил гримасу:
      — Мы можем получить много денег за недвижимость и мебель...
      — И должны будем уволить миссис Томпсон, горничных и Рокси...
      — Нет, Вэл!
      — Да. И конечно, Пинку тоже придется уйти...
      — Чушь! — буркнул Пинк.
      Вэл умолкла и села в качалку, закусив губу.
      — Я понимаю, что мои карикатуры на акционерные компании не пошли на пользу «Огипи», мистер Жарден, — смущенно заговорил Уолтер. — Но вы же знаете... газеты не могут...
      Рис засмеялся:
      — Если бы я слушал тебя, а не твоего отца, мы бы сейчас были в куда лучшем положении.
      — Самое паршивое во всем этом, — проворчал Пинк, — что ваш старик мог бы спасти «Огипи», но не захотел. Его можно принудить только судом!
      — Что вы имеете в виду? — медленно осведомился Уолтер.
      Пинк махнул рукой.
      — Ну, он ведь сорвал солидный куш, верно? Так почему бы ему не...
      — Мой отец сорвал куш?
      — Спокойно, Пинк... — начал Рис.
      — Погодите. Я имею право знать!
      — Теперь это уже не важно, Уолтер, — мягко произнес Рис. — Забудь об этом.
      — Черта с два! — рявкнул Пинк. — Давай-ка расскажи ему, как ты сцепился со Спетом сегодня утром!
      Жарден пожал плечами.
      — Ты знаешь, что мы с твоим отцом были равноценными партнерами. Когда бы он ни создавал новую акционерную компанию — а он организовал их семь, прежде чем вмешалось правительство, — корпорация должна была контролировать объединенный капитал и выбрасывать на рынок оставшиеся сорок девять процентов. Привилегированные акции мы оставляли и делили поровну.
      — Ну? — спросил Уолтер.
      — Не надо, папа, — сказала Вэл, глядя на выражение лица Уолтера.
      — Продолжайте, мистер Жарден.
      — Ничего не понимая в подобных вещах, я полностью доверился твоему отцу и Руигу. Руиг посоветовал мне держаться за мои привилегированные акции — это казалось разумным, потому что электростанции «Огипи» выглядели абсолютно надежными. Однако, когда были созданы компании, твой отец тайком, через агентов, продал свои привилегированные акции. И теперь он получил целое состояние, а все акционеры разорились.
      — Понятно, — произнес смертельно побледневший Уолтер. — А он меня уверял...
      — С такими деньгами, — вмешался Пинк, — он мог бы восстановить электростанции. Мы ведь тоже имеем права, верно?
      — Вы тоже потеряли деньги, Пинк?
      — К несчастью, — виновато откликнулся Рис Жарден, — я по простоте душевной втянул в это дело нескольких друзей.
      — Извините. — Уолтер встал и начал спускаться по ступенькам террасы навстречу дождю.
      — Пожалуйста, Уолтер! — Вэл устремилась за ним.
      — Вернись назад, — не останавливаясь, бросил ей Уолтер.
      — Нет!
      — Это мое дело. Возвращайся.
      — Все равно, — упрямо заявила Вэл, — я пойду с тобой.
      Она не отпускала его руку всю дорогу вокруг бассейна и вверх по каменному склону к дому Спета.
 

* * *

 
      — Прошу тебя, Уолтер, — нервно прошептала Вэл на террасе дома, — не делай ничего, что...
      Но Уолтер уже шагнул через стеклянные двери в кабинет отца.
      Мистер Соломон Спет величаво восседал за овальным столом, слегка покачивая головой во время нескончаемых вопросов толпы репортеров. С очками на толстой переносице, брюшком, жидкими седыми волосами и скорбной физиономией он никак не походил на дьявола, каковым его именовали собравшиеся у ворот акционеры.
      — Пожалуйста, джентльмены! — протестовал Спет.
      — Но как же с наводнением, мистер Спет?
      — Вы намерены продолжать?
      — Где обещанное вами заявление?
      — Могу сказать только следующее. — Спет зашуршал бумагой, и репортеры притихли. — В результате катастрофы в долинах Огайо и Миссисипи все наше гидроэлектрическое оборудование, как мне доложили, полностью вышло из строя. Его замена обошлась бы нам в миллионы долларов, джентльмены. Боюсь, что нам придется отказаться от электростанций.
      Последовало красноречивое молчание.
      — Но это означает, — воскликнул кто-то, — что акционеры «Огипи» лишатся всех своих вкладов!
      Солли развел руками:
      — Это большое несчастье, джентльмены. Но не можем же мы нести ответственность за наводнение! Ведь это стихийное бедствие.
      В свалке у дверей репортеры даже не заметили Уолтера. Он неподвижно стоял у выхода на террасу, слегка скривив губы. Его отец задумчиво погладил подбородок и приступил к чтению утренних газет.
      Винни Мун с рассеянной улыбкой скользила по кабинету, в камине потрескивал огонь, а Джо-Джо — шимпанзе Винни — вертелся на своей розовой заднице, что-то сердито вереща. Ему не нравился собственный запах, хотя его опрыскивали духами, обходящимися Солли в пятьдесят долларов за унцию.
      Стоя на террасе, Вэл с неприязнью наблюдала за молодой женщиной. Винни Мун была облачена в великолепное изделие портновского искусства из красного крепа со сборками на запястьях, которые «подчеркивают каждый ваш жест, мадам» — Вэл хорошо знала методы портных, — а густые, пшеничного цвета волосы были заплетены в фигуру, напоминающую цифру «восемь», помещенную сбоку.
      Протеже выглядела как хозяйка дома! Вэл судорожно сжала кулаки.
      — А вот и Уолтер! — воскликнула Винни, бросаясь к нему.
      «Сейчас повиснет у него на шее!» — с горечью подумала Вэл. Правда, Уолтер отодвинул Винни в сторону, но, возможно, он знал, что Вэл за ними наблюдает.
      — Уолли, довогой, какой ужас! Наводнение и эти люди на довоге! Как штувм Кастилии! Я умоляла Солли... твоего отца, чтобы он заставил полицейских вазогнать их...
      — Отстань от меня! — рявкнул Уолтер.
      — Но почему, Уолли?
      Солли снял очки и приказал:
      — Выйди отсюда, Винни.
      «Протеже» тотчас же заулыбалась.
      — Конечно, папочка. У вас мужской вазговор. — Она хлопнула в ладоши. — Джо-Джо!
      «Ну ты и штучка!» — подумала Вэл, глядя на происходящее сквозь стеклянные двери.
      Шимпанзе прыгнул Винни на плечо, и она вышла вместе с ним, покачивая бедрами из стороны в сторону, улыбаясь во весь рот и тщательно закрыв за собой дверь.
 

* * *

 
      Уолтер шагнул вперед и посмотрел в лицо отцу над кожаной, выделанной под мрамор крышкой стола.
      — Не будем тянуть резину, — сказал он. — Ты мошенник!
      Соломон Спет заморгал, приподнялся на стуле и снова сел.
      — Ты не смеешь так говорить со мной!
      — Тем не менее ты все-таки мошенник.
      Солли побагровел:
      — Спроси любого юриста! В моих операциях нет ничего незаконного!
      — О, я в этом не сомневаюсь, — отозвался Уолтер. — Тем более, что тебе помогает Руиг. Но это не делает тебя честнее.
      — Если ты еще раз осмелишься назвать меня... — злобно зашипел Солли. Внезапно он улыбнулся. — Ты слишком возбужден, Уолтер. Я тебя прощаю. Выпьешь?
      — Не нужно мне твое прощение! — заорал Уолтер.
      Вэл с отчаянием смотрела на него.
      — До наводнения наше финансовое положение было прекрасным. Это конгресс... правительство подорвало доверие публики...
      — Послушай, — прервал его Уолтер. — Сколько денег ты заработал на продаже своих привилегированных акций с тех пор, как начал создавать акционерные компании вокруг «Огипи»?
      — Несколько долларов, Уолтер, — спокойно ответил Солли. — Но то же самое мог сделать и Жарден, только он предпочел сохранить свои акции.
      — Ты поручил твоей крысе Руигу посоветовать ему это!
      — Кто так говорит? — зашипел Солли. — Пусть он это докажет!
      — Тебе мало было ограбить вкладчиков — ты еще надул своего партнера!
      — Если Жарден утверждает, что я его обманул, то он просто лжец!
      Вэл стиснула зубы. «Ах ты елейный негодяй! — подумала она. — Не будь ты отцом Уолтера...»
      — Жарден разорен, и ты это знаешь! — бушевал Уолтер.
      На лице Солли появилась странная улыбка.
      — Вот как? В самом деле? Жарден сказал тебе это?
      Валери почувствовала, что у нее сердце останавливается при виде ошеломленного выражения лица Уолтера. Что имеет в виду этот человек? Неужели...
      — Факт остается фактом, — проворчал Уолтер. — Ты заработал миллионы, а твои акционеры разорились.
      Спет пожал плечами:
      — Они тоже могли продать акции.
      — А теперь ты отказываешься от электростанций!
      — Они бесполезны.
      — Ты мог бы восстановить их!
      — Чушь! — отрезал Солли. — Ты сам не знаешь, о чем говоришь.
      — Ты мог вложить эти миллионы в электростанции и снова привести «Огипи» в действие, когда наводнение закончится!
      Спет судорожно сглотнул и стукнул кулаком по столу.
      — Согласно закону от 1934 года, правительство ликвидирует объединения акционерных компаний...
      — И правильно делает!
      — Так что и без наводнений скоро бы наступил перелом. Делать повторные вклады нет смысла — они не дадут прибылей. Ты просто не знаешь, что происходит в этой стране!
      — Ты заработал эти грязные миллионы на Жардене и акционерах, — настаивал Уолтер, — и твой моральный долг — спасти их вклады!
      — Ты дурак! — резко заявил Солли. — Поговорим снова, когда у тебя в голове прибавится здравого смысла. — Он надел очки и взял со стола лист бумаги.
      Валери, следившая за лицом Уолтера, ощутила панику. Если бы только она могла осмелиться войти и увести его, прежде чем он...
      Уолтер наклонился над столом, вырвал у отца бумагу и швырнул ее в камин. Солли сидел неподвижно.
      — Послушай меня, — сказал Уолтер. — Я посмотрю сквозь пальцы на твое мошенничество, на то, как ты провел Жардена, и на твою ложь мне насчет того, как плохо тебе пришлось. Но ты сделаешь одну вещь...
      — Не выводи меня из себя! — прошипел Солли.
      — Ты спасешь электростанции!
      — Нет!
      — Поскольку мне выпала трудная задача носить твою фамилию, — продолжал Уолтер, — то я постараюсь стереть с нее грязь. Ты разорил отца девушки, на которой я собираюсь жениться. Поэтому ты возместишь убытки им обоим, понятно?
      — Что?! — Солли вскочил со стула. — Жениться? На дочери Жардена?
      — Вот именно!
      Вэл подошла к верхней ступеньке террасы и села, не обращая внимания на дождь. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно. Милый дурачок — делает предложение таким образом...
      — Этому не бывать! — пропыхтел Солли, тыча пальцем в лицо сыну.
      «Скажи ему, Уолтер! — думала Вэл, сжимая свои колени. — Скажи этому старому удаву! »
      — Ты чертовски прав — не бывать! — крикнул в ответ Уолтер. — Я не могу жениться на Вэл после того, что ты с ней сделал! Кто я, по-твоему?
      Вэл сидела разинув рот. Вот это сюрприз! Впрочем, ей следовало ожидать подобного донкихотства. Уолтер ничего не может сделать разумно и нормально. Ей захотелось уползти с террасы в сад и забиться под камень.
      В кабинете Соломон Спет обежал вокруг стола, выдвинул ящик, вытащил пачку газет и бросил их на стол.
      — Все время с тех пор, как акции начали падать, — завопил он, — ты рисовал эти мерзкие карикатуры в своей красной газетенке! Я сохранил их все! Ты изображал меня, как...
      — Не тебя, а вонючую систему, которую ты представляешь!
      — Как крысу, коршуна, волка, акулу, спрута!
      — На воре шапка горит.
      Солли швырнул газеты в огонь.
      — Я дал тебе слишком много воли! Позволял следовать твоим дурацким наклонностям, позорить меня публично... Предупреждаю тебя, Уолтер, если ты немедленно не прекратишь этот вздор...
      — Вложи свои деньги в электростанции, — сдавленным голосом произнес Уолтер.
      — Если ты не выкинешь из головы нелепую идею жениться на нищей...
      — И не подумаю.
      — Ты женишься только на богатой!
      — Теперь ты мыслишь династическими категориями. Уже подобрали для меня самку королевской крови, ваше величество?
      — Клянусь Богом, Уолтер! — взвился Солли. — Если ты не...
      Он умолк. Их взгляды встретились. Вэл затаила дыхание. Солли схватил телефонную трубку и прокричал номер. Уолтер молча ожидал.
      — Руиг! Соедините меня с Руигом, болван! — Солли злобно покосился на сына. — Я тебе покажу! С меня довольно... Руиг?.. Нет-нет, перестаньте болтать! Руиг, немедленно приезжайте сюда с парой свидетелей... Для чего? Чтобы составить новое завещание — вот для чего!
      Он швырнул трубку на рычаг и поправил очки дрожащими пальцами.
      — Полагаю, — засмеялся Уолтер, — ты думаешь, что нанес мне смертельный удар?
      — Ты никогда не получишь моих денег, черт бы тебя побрал!
      Уолтер молча подошел к стеклянным дверям. Вэл поднялась, прижав руки к горлу, но он внезапно повернулся, прошел мимо отцовского стола и открыл другую дверь.
      Винни Мун едва не упала ему в объятия; на ее лице застыла глупая улыбка. Уолтер прошел мимо, не взглянув на нее, и она исчезла.
      Спет, тяжело дыша, опустился на стул. Вэл застыла на террасе.
      Вскоре она услышала, что Уолтер возвращается. В одной руке он держал саквояж, а в другой — чертежную доску.
      — За остальными вещами я зайду завтра, — холодно сказал Уолтер.
      Спет не ответил.
      — Но это еще не конец, — тем же ледяным тоном продолжал Уолтер. — Все деньги вернутся к людям, у которых ты их отнял, понятно? Не знаю как, — он распахнул стеклянные двери, — но клянусь, что я этого добьюсь.
      Солли Спет сидел неподвижно, только слегка подергивая головой.
      Уолтер вышел на террасу, задев краем чертежной доски мокрые плечи Вэл.
      — Не приютишь меня на ночь, Вэл? До завтра я не смогу начать подыскивать себе жилье.
      Вэл обняла его за шею и прижалась к нему.
      — Уолтер, дорогой, женись на мне!
      Она ощутила, как напряглось его тело, но он легкомысленно ответил:
      — Я предпочел бы жить с тобой во грехе.
      — Уолтер, я без ума от тебя! Мне все равно, что сделал твой отец! Мы как-нибудь выкрутимся. Не взваливай себе на плечи чужие несчастья. Забудь обо всем...
      — Ну хватит! — весело сказал Уолтер. — Смотри, ты совсем растрепала свою драгоценную прическу.
      Вэл опустила руки.
      — Но, Уолтер, я просила тебя жениться на мне!
      — Нет, Вэл, — мягко ответил он. — Пока — нет. — Что-то в его голосе превратило капающий ей на спину теплый дождик в ледяной душ.

      Наводнение обрушилось на Сан-Суси среди ночи. Уолтер, Вэл, Винни Мун, Джо-Джо, Пинк и Рис Жарден, дрожа и прижимаясь друг к другу, сидели на самом высоком участке крыши в темноте и слушали, как вода, жадно урча, подбирается к ним.
      Внезапно появилась луна с румяной физиономией Соломона Спета, затем, продолжая усмехаться, утонула в черной воде... Начался серый день, но Вэл не видела ничего, кроме воды повсюду. Чувствуя страшную жажду, она начала шарить языком по пересохшему нёбу и... проснулась.
      Солнечный зайчик попытался взобраться к ней на кровать, но оказался слишком слаб и вскоре растаял, поглощенный холодными серыми облаками реального дня.
      Поежившись, Вэл поднялась и по привычке окликнула Рокси. Но Рокси исчезла вместе с экономкой миссис Томпсон и остальными слугами. Вэл ощутила, как в недавнем сне, что приближается конец света.
      Она беспомощно сидела за туалетным столиком в ванной, глядя на флакончик французских духов, когда в дверь постучали и вошел Рис.
      — В какой именно момент, котенок, бекон превращается в уголь? — спросил он.
      Вэл вскочила.
      — Папа! Неужели ты пытался приготовить завтрак? Ради бога, не делай ничего! Я сейчас спущусь.
      — Рад, что ты воспринимаешь это спокойно, — улыбнулся Рис. — Если Пинк тоже уйдет, нам придется где-то искать кухарку.
      — Вовсе нет. Я отлично могу готовить сама.
      — Тебе незачем торчать у плиты. Мы еще в состоянии этого избежать.
      — Да, — усмехнулась Вэл, — пока деньги не истощились полностью. Как тебе удалось разделаться с недвижимостью?
      Рис пожал плечами:
      — За дома в Санта-Монике и Малибу дают хорошие деньги, а вот на Сан-Суси мы здорово погорели.
      — А этот киношник забирает яхту?
      — Да, но он форменный пират.
      Вэл чмокнула отца в загорелый подбородок.
      — Не волнуйся, дорогой. Я научу тебя экономить. А теперь уходи.
      Оставшись одна, Вэл снова помрачнела. Расставаться с привычной роскошью было все равно что ожидать ампутации ноги. Ей представились грядущий аукцион, толпа любопытных, наседающих друг на друга, трогающих руками их личные вещи... Лучше об этом не думать.
      Вэл пережарила тосты, бекон и яичницу и испортила кофе, однако Рис ел с удовольствием, уверяя, что в жизни не пробовал такого вкусного завтрака. Ему почти удалось одурачить дочь, хотя по-настоящему вкусным был только апельсиновый сок, который Пинк приготовил перед уходом. Уолтер прав — она абсолютно бесполезна в этой жизни. Вспомнив об Уолтере, Вэл почувствовала, что у нее дрожат губы. Вытолкнув отца из кухни, утратившей после отбытия миссис Томпсон свой безупречный облик, она села и заплакала над посудомоечной машиной. Это походило на реквием, ибо Вэл не сомневалась, что упомянутым чудесным изобретением они также пользуются в последний раз.
      Потом стало еще хуже.
      Целую неделю аукционисты бегали по дому, словно муравьи, составляя каталог мебели и произведений искусства. Телефоны звонили беспрестанно — покупатель яхты с очередной претензией, адвокаты с вопросами об имуществе, назойливые репортеры... Рис почти весело прыгал от одного телефона к другому в сопровождении Пинка, походившего на собаку, которую только что пнули ногой.
      Среди царящей суматохи Вэл была предоставлена собственным мыслям; ей было нечего делать — разве что не мешать суетящимся незнакомцам. Один из них буквально опрокинул девушку на пол, забирая старинную колыбель, в которой ее укачивала мама. Вэл почувствовала желание продемонстрировать на нем пару приемов, но грубиян успел скрыться с добычей.
      Вэл слонялась по дому, прощаясь с предметами, среди которых она росла, — всеми этими старинными серебряными изделиями, миниатюрным фарфоровым сервизом, купленным отцом в Шанхае во время медового месяца, светильниками, старинными гравюрами на охотничью тематику... Она поглаживала корешки книг, смотрела на картины и провела трудные минуты у рояля, на котором училась (но так толком и не выучилась) играть Шопена, Бетховена и Баха.
      А Уолтер, черт бы его побрал, даже ни разу не позвонил!
      Вэл умудрилась израсходовать только два носовых платка, плача в уголки.
      Однако, сталкиваясь с отцом, она тут же весело заговаривала с ним об их свежемеблированных апартаментах в отеле «Ла Салль», который рекомендовал им Уолтер, снимавший в нем комнаты. Жить там будет так интересно! Да, соглашался Рис, интересно и совсем не похоже на те места, где они жили прежде. Вэл думала о тесных пяти комнатах, гостиничной прислуге, встроенном радио, паре эстампов на стенах, и по спине у нее бегали мурашки...
      Она обнаружила Пинка в разоренном спортзале, пыхтящим над клюшками для гольфа, лыжами, булавами и прочим инвентарем.
      — О, Пинк! — жалобно произнесла Вэл. — «Ла Салль» в самом деле так ужасен?
      — Все будет в порядке, — успокоил ее Пинк. — Если тебе что-нибудь понадобится, попросишь у Мибс.
      — Кто такая Мибс?
      — Мибс Остин. Моя подружка.
      — Пинкус!
      Пинк покраснел.
      — Она работает там телефонным оператором. Мибс о тебе позаботится.
      — Не сомневаюсь. В конце концов, — рассеянно добавила Вэл, — там живет Уолтер.
      — И я, — сказал Пинк, упаковывая пару лыж. — Снял нечто вроде телефонной будки.
      — Пинк, дорогой...
      — Я ведь должен где-то жить, верно? К тому же кто будет готовить пищу? Ты не умеешь, а Рис может только поджарить омлет по-испански.
      — Но, Пинк...
      — Кроме того, Рис нуждается в упражнениях. И ты ведь не сможешь делать ему массаж.
      — Но ты же знаешь, Пинк, — с огорчением сказала Нал, — что сейчас мы не в состоянии позволить себе лишние расходы...
      — Кто говорит о плате? — буркнул Пинк. — Иди отсюда, попрыгунья, и не мешай мне работать.
      — Но что ты намерен... Я имею в виду, у тебя есть какие-нибудь планы?
      Пинк вздохнул:
      — Когда-то я собирался начать собственный бизнес и зарабатывать деньги на ребятах, которым нравится накачивать мускулы, но теперь...
      — О, Пинк, мне так жаль, что ты потерял все свои деньги!
      — Не беспокойся, у меня остались старые связи. Я всегда могу вернуться в кино — стать дублером какого-нибудь смазливого парня, который играет чемпионов по гольфу, но не знает, как держать клюшку.
      — Пинк, — сказала Вэл, — ты не возражаешь, если я тебя поцелую?
      — Прибереги свои поцелуи для малыша Спета — они для него все равно что для кота сливки, — проворчал Пинк. Однако его загорелое лицо смягчилось.
      Вэл улыбнулась:
      — Ты такой обманщик, милый Пинкус. — И она поцеловала его, не встречая дальнейшего сопротивления.
 

* * *

 
      Аукционист громко откашлялся.
      — Перед началом, леди и джентльмены, прошу вас выслушать объявление. Как вам известно, это не принудительная распродажа. Поэтому владелец, мистер Рис Жарден, воспользовался своим правом изъять в последний момент кое-какие предметы. Если вы будете любезны внести изменения в ваши каталоги...
      Вэл, сидя рядом с отцом, чувствовала, как он дрожит, и не осмеливалась смотреть на его лицо. Она пыталась выглядеть безразличной к происходящему, хотя понимала, что эти попытки тщетны.
      — ... Шестидесятифутовая яхта «Валери» снята с аукциона, будучи проданной частным образом вчера...
      Уолтер присутствовал в зале — этот трус сидел сзади! Мог бы хоть поздороваться, сказать: «Какой прекрасный день для казни!» — или что-нибудь в таком роде. Но он вел себя очень странно — был бледен как смерть и даже не смотрел в сторону Вэл.
      — ...Номер сто двадцать шесть: коллекция из четырехсот двадцати двух гравюр на спортивную тематику. Номер сто пятьдесят два: коллекция стрелкового оружия. Номер сто пятьдесят три: коллекция средневековых наконечников стрел. Учитывая огромный интерес к коллекции спортивных гравюр, мистер Жарден просил меня объявить, что она подарена Лос-Анджелесской ассоциации публичных библиотек.
      Последовали вялые аплодисменты, которые быстро стихли, когда кто-то зашикал. Вэл хотелось провалиться сквозь землю. Сзади какой-то мужчина прошептал:
      — А наконечники стрел он, очевидно, подарил музею.
      — Должно быть, он окончательно разорен, — послышался женский шепот.
      — Кто знает...
      — Что ты имеешь в виду?
      — Ш-ш! Разве это не он сидит впереди нас?
      Вэл стиснула кулаки. Она слышала, как ее отец тяжело вздохнул. Все-таки люди — свиньи! Кружат над падалью, как стервятники! Даже Руигу хватило наглости явиться на аукцион. Он сидел в первом ряду широко улыбаясь, несмотря на враждебные взгляды, устремленные на его пухлую физиономию.
      — Также исключен номер семьдесят три: различные предметы спортивного инвентаря — клюшки для гольфа, фехтовальные рапиры, теннисные ракетки и так далее.
      Вэл почувствовала, как ее отец вздрогнул от удивления.
      — Нет, папа, — шепнула она. — Это не ошибка.
      — Но ведь я включил их...
      — А я исключила. Ты не останешься раздетым догола!
      Рис нащупал ее руку и сжал ее.
      — Все остальное будет продано на этом аукционе, независимо от предложенной цены. Все предметы в отличном состоянии. Произведения искусства и антиквариат прошли экспертизу и признаны подлинными. Каждый лот полностью описан в вашем каталоге...
      Сейчас начнется! Это оказалось куда хуже, чем представляла себе Вэл. «О, Уолтер! — думала она. — Почему ты не сядешь рядом со мной и тоже не возьмешь меня за руку?»
      — Лот номер один! — громко возвестил аукционист. — Сервиз из фарфора «Лоустофт» 1787 года с нью-йоркской эмблемой, изображающей женщину и орла; антикварная и историческая ценность. Кто предложит начальную цену пять тысяч долларов? Пять тысяч за лот номер один!
      — Две тысячи! — выкрикнул бледный мужчина с хищным взглядом завзятого коллекционера.
      — Джентльмены! — простонал аукционист. — Грубая подделка подобного антиквариата была продана несколько лет назад на частной распродаже за семь тысяч!
      — Две с половиной тысячи, — послышался спокойный хрипловатый голос сзади.
      — Три тысячи, — пробубнил бледный мужчина.
      — Три с половиной, — произнес хриплый голос.
      — Три с половиной! Кто предложит четыре тысячи?
      — Четыре тысячи, — сказал Анатоль Руиг.
      — Кто предложит пять?
      — Четыре с половиной, — отозвался хриплый голос.
      — Четыре с половиной тысячи! Кто предложит пять? Вы, сэр? Мистер Руиг? Четыре с половиной раз, четыре с половиной два, четыре с половиной... Продано джентльмену за четыре тысячи пятьсот долларов!
      «Грабеж!» — подумала Вэл. Лоустофтский фарфор был семейной реликвией, стоящей куда больше десяти тысяч...
      Вместе с остальными присутствующими она вытянула шею, чтобы рассмотреть вора с хриплым голосом. Он оказался худощавым молодым человеком с черной бородой и в пенсне. Вэл бросила на него злобный взгляд и отвернулась.
      Наступила очередь второго лота. Вэл едва слышала выкрики аукциониста и предложения цены. Бедняга Рис сидел неподвижно — находиться здесь было для него пыткой. Когда голоса смолкли, выяснилось, что победу вновь одержал бородатый молодой человек. «Скотина! — подумала Вэл. — Отхватил спальный гарнитур бедной мамы! »
      С лотом номер три произошла та же история. Зал загудел, а аукционист был в восторге. Зато мистер Анатоль Руиг, очевидно питавший склонность к антиквариату, отнюдь не казался довольным, кидая мрачные взгляды на непобедимого соперника. В заднем ряду Уолтер Спет откинулся на спинку стула, рассеянно набрасывая карандашом на оборотной стороне конверта голову бородатого молодого человека, сидящего в ряду перед ним.
      Лот номер четыре. Номер пять. Шесть. Семь...
      — Это подтасовка! — громко заявил чей-то голос. — Он не дает никому ни единого шанса!
      — Пожалуйста, тише! Леди и джентльмены...
      — Это не аукцион, а монолог!
      Три человека встали и возмущенно покинули зал. Мистер Анатоль Руиг внимательно разглядывал главного злодея. Бледный мужчина тоже поднялся и вышел. Вэл в панике озиралась. Рис, нахмурившись, смотрел на алчного покупателя.
      Лот номер восемь, девять, десять...
      — Я ухожу!
      — Я тоже!
      Бородатый молодой человек кашлянул.
      — Простая вежливость вынуждает меня предупредить оставшихся, что они могут также уйти, если только не хотят присутствовать в качестве обычных зрителей.
      — Прошу прощения, сэр... — начал аукционист, которому происходящее перестало нравиться.
      — Должен добавить, — обратился к нему молодой человек, — что мы побережем голосовые связки, если взглянем в лицо факту.
      — Факту? — ошеломленно переспросил аукционист, призывая к порядку стуком молоточка.
      — Тому факту, — продолжал молодой человек, вставая во весь довольно значительный рост, — что я имею скромное намерение купить каждый лот на этом аукционе, независимо от предлагаемой другими цены.
      И он сел, дружелюбно улыбаясь соседям.
      — Кто это такой? — пробормотал Рис Жарден.
      — А ты не знаешь? — удивленно прошептала Вэл. — Не понимаю...
      — Все это абсолютно против правил, — заявил аукционист, вытирая лицо.
      — Фактически, — уточнил с места молодой человек, — чтобы сэкономить время, я готов предложить мистеру Жардену крупную сумму за весь каталог.
      Мужчина, сидящий позади Вэл, вскочил с криком:
      — Это заговор — вот что это такое!
      — Теперь все ясно! — подхватил кто-то еще.
      — Конечно! Это трюк Жардена!
      — Он блефует!
      — Устроил фальшивый аукцион, дабы все подумали, что он разорен, а сам подсадил этого типа, чтобы тот скупил для него все!
      — На его же деньги!
      — Пожалуйста, леди и джентльмены... — начал Рис, поднимаясь с места.
      — Сидите, мошенник! — завизжала толстая потная леди.
      — Нет-нет, он вовсе не мошенник, — запротестовал молодой человек, явившийся причиной беспорядка.
      Но его голос утонул в хоре негодующих криков.
      — Полицейский! Очистите зал! — рявкнул аукционист. Когда порядок был восстановлен, Вэл пробралась поближе к бородатому молодому человеку.
      — Бессовестный! Смотрите, что вы наделали!
      — Признаю, — виновато ответил он, — что я не предвидел возмущения масс... Полагаю, вы мистер Жарден? Мое предложение было вполне серьезным.
      — Аукцион прекращается! — сердито объявил аукционист. Имея в зале столь ретивого покупателя, он явно рассчитывал на хорошие комиссионные.
      — Я принял решение внезапно, мистер Жарден, поэтому не мог обратиться к вам с этим предложением перед распродажей.
      — Хорошо, давайте обсудим ваше предложение, — согласился Рис.
      Трое мужчин склонили друг к другу головы. Мистер Анатоль Руиг встал, взял шляпу и трость и потихоньку вышел.
      Молодой человек сумел добиться своего. Спустя пять минут озадаченный Жарден принял предложение, аукционист неуклюже сел, чтобы выписать счет, а молодой человек извлек из кармана бумажник и выложил на стол такую толстую пачку новеньких тысячедолларовых банкнотов, что Вэл едва не завопила: «Финансовый король!»
      — Чтобы избежать путаницы с чеками, — хриплым голосом объяснил молодой человек. — А теперь, если больше нет вопросов, на улице меня ждут несколько фургонов.
      Он вышел и вскоре вернулся с группой мускулистых джентльменов в комбинезонах, которые огляделись, поплевали на руки, выслушали данные шепотом инструкции их нанимателя, покивали и молча приступили к работе.
      — Кто же он такой? — осведомился Пинк, глядя на бороду незнакомца.
      — Спекулянт! — фыркнула Вэл. Подумав об Уолтере, она как бы невзначай придвинулась к нему. — Привет.
      — Здравствуй.
      Молчание. Затем Вэл спросила:
      — Тебе не стыдно?
      — Стыдно, — ответил Уолтер.
      Ну что можно сделать с таким человеком? Вэл выхватила у него конверт, на котором он рисовал, скомкала его, швырнула в Уолтера и отошла прочь.
      Уолтер подобрал конверт и рассеянно сунул его в карман.
      — Вот ты где! — послышался чей-то бас, и Уолтер поднял голову:
      — Привет, Фиц. Как поживаешь? Фицджералд сел, тяжело дыша.
      — Паршиво. Я думал, Калифорния избавит меня от синусита, но будь я проклят, если моя башка не стала болеть еще сильнее. — Фиц прожил в Калифорнии больше десяти лет и по десять раз в день жаловался на свой синусит. — Где рисунок?
      — Какой именно?
      — Сегодняшний, завтрашний — любой, — проворчал Фиц. — За что, по-твоему, я тебе плачу — за красивые глаза? Из-за этой истории с «Огипи» в воздухе полным-полно грязи, а ты бездельничаешь!
      — Я был занят.
      — У меня целую неделю не было карикатур — приходилось пользоваться старыми. Послушай, Уолтер, что здесь происходит?
      — Как будто ты не знаешь, осел длинноухий.
      — Я слышал снаружи, что кто-то сорвал аукцион.
      — Тогда с твоими ушами все в порядке.
      Фиц был толстым ирландцем, с бровями, напоминающими птичьи гнезда; его глаза находились в беспрестанном движении. Будучи абсолютно непредсказуемым, он внезапно отошел от Уолтера.
      — Привет, Рис. Чертовски тебе сочувствую. Рано или поздно это должно было случиться, хотя ты вряд ли хочешь все это заново пережевывать.
      — Что верно, то верно. — Жарден огляделся вокруг — зал почти опустел. — Ты присутствовал при добивании затравленного зверя, — мрачно добавил он.
      — Да, тяжелая передряга. — Фиц покосился на бородатого молодого человека, спокойно наблюдавшего за рабочими. — А кто покупатель? Привет, Валери.
      В этот момент молодой человек повернул к ним бородатое лицо, и Фиц так прищурился, что его брови почти соединились с мясистыми щеками.
      — Здравствуйте, мистер Фицджералд, — ответила Вэл, глядя, как выносят комод. На одной из ножек виднелась глубокая царапина, оставшаяся от пинка маленькой Валери, когда миссис Томпсон отшлепала ее за то, что она написала на одном из ящиков «Томпсон дура».
      Но Фиц не обратил на нее внимания.
      — Эй! — кинул он бородатому молодому человеку. — Ведь я вас знаю!
      — Вот как? — вежливо отозвался молодой человек и отошел.
      Фиц последовал за ним.
      — Вас зовут Квин, верно? Эллери Квин?
      — У вас хорошее зрение. — Молодой человек снова попытался отойти, но Фиц схватил его за руку.
      — Знаешь, Рис, кто скупил ваше барахло? — крикнул он. — Эллери Квин — великий ум!
      Однако великому уму удалось вывернуться. Фиц потопал за ним. Проходя мимо Уолтера, он крикнул:
      — Сообщи в офис, черт бы тебя побрал... Эй, Квин!
      Фиц поймал Эллери снаружи. Несколько фургонов уже были загружены и уехали; рабочие нагружали последние два.
      — Не будьте таким назойливым, — вздохнул мистер Квин.
      — Я Фицджералд из «Индепендент», — быстро представился Фиц, железной хваткой вцепляясь в руку Эллери.
      — Вы осел.
      — Это почему?
      — Если бы я хотел, чтобы меня узнали, мистер Фицджералд, то не кажется ли вам, что я бы сам назвал свое имя?
      — Так вот в чем причина фальшивой бороды!
      — Не совсем. Несколько месяцев назад у меня появилась сыпь на лице — вероятно, аллергия, — и я не мог бриться. Теперь сыпь прошла, но мне настолько понравилась моя внешность, что я сохранил бороду.
      — А меня мучает синусит, — тут же доложил Фиц. — Что у вас с голосом? Сыпь на связках?
      — Элементарно, мой дорогой Ватсон. Как только я сошел с поезда под ваш благословенный калифорнийский дождь, так сразу заполучил ларингит, от которого до сих пор не избавился. Мне бы следовало находиться в постели, — с горечью пояснил Эллери.
      — Почему же вы не в ней? Что вы делаете в Голливуде? Где вы раздобыли столько денег? Или вы женились и меблируете ваше семейное гнездышко?
      — Если это интервью, — ответил Эллери, — то я стал глухонемым вследствие полного паралича.
      — Главный редактор этому не поверит. — Фиц бросил на него проницательный взгляд. — Даже если вы это утверждаете.
      — Я это утверждаю.
      — Как насчет того, чтобы удовлетворить мое непрофессиональное любопытство?
      — Я в Голливуде согласно литературному контракту со студией «Магна». Видит бог, я не имею понятия о том, как писать киносценарий, но раз их это не заботит, то меня и подавно. И я не женился.
      — Погодите! Зачем вы скупили весь хлам Жардена?
      Эллери наблюдал, как отъезжают два последних фургона. Выйдя из-под навеса под дождь, он поспешно сел в такси и вежливо помахал рукой:
      — До свидания, мистер Фицджералд. Было приятно с вами познакомиться.
      Автомобиль быстро отъехал.
 

* * *

 
      Жардены, Уолтер и Пинк молча стояли в пустой гостиной.
      — Фургоны уехали? — наконец спросила Вэл. — Все... увезли?
      — Да, Вэл.
      — Тогда нам больше нечего тут делать.
      — Пошли, — проворчал Пинк, — пока я не разревелся. Они вышли из пустого дома, держась рядом друг с другом, как приговоренные преступники по пути на казнь.
      Снаружи Вэл сорвала розу и стала рассеянно обрывать лепестки.
      — Ну, давайте прощаться, — весело произнес Рис. — Думаю, нас ожидает много интересного, котенок. — Он обнял дочь.
      — Выше голову, попрыгунья, — подбодрил девушку Пинк.
      — Со мной все в порядке, — отозвалась Вэл. — Конечно, это немного странно...
      — Пошли, — тихо сказал Уолтер.
      Он зашагал впереди всех к сторожке у ворот, сунув руки в карманы пальто и не оборачиваясь ни на дом Жарденов, ни на остальных.
      За воротами на дороге шумела толпа, но когда маленькая процессия направилась к ней, гул стих. Фрэнк, дневной сторож, выбежал из своей будки и поспешил к стоящим у ворот двум автомобилям, болтая пустым левым рукавом.
      Сохранять спокойствие становилось все труднее. Вэл почувствовала слабость. Это походило на французскую революцию с толпой citoyens , алчно поджидающей жертвы, и маячившей впереди гильотиной...
      Фрэнк открыл дверцу маленького седана — единственного автомобиля Жарденов.
      — Мне очень жаль, мистер Жарден, — сказал он.
      Садясь в машину, Рис зацепился пальто за ручку дверцы, и шерстяная ткань под правым карманом, треснув, разошлась — образовалась дыра почти правильной треугольной формы.
      — Ты порвал пальто, Рис, — сказал ему Пинк, но Жарден не обратил внимания, шаря в поисках ключа зажигания.
      Вэл скользнула на заднее сиденье и откинулась на спинку, избегая взгляда Уолтера, закрывавшего за ней дверцу. Пинк влез следом за Жарденом.
      — Мне жаль, сэр, — плачущим голосом повторил Фрэнк.
      — Вот. — Рис сунул крупную купюру в руки привратнику. — Раздели это с Валевским, Фрэнк. До свидания.
      — Спасибо. — Фрэнк заковылял к воротам.
      — Ну, — улыбнулся Рис, заводя мотор, — что будем делать? Перекусим в «Троке»?
      — Там слишком дорого, папа, — пробормотала Вэл.
      — Тогда как насчет Эла Леви? Или «Дерби»?
      — Лучше уберемся отсюда, — сухо заметил Пинк, — пока толпа не начала требовать крови.
      Рис смолчал и нажал на акселератор. Вэл оглянулась. Уолтер медленно садился в свой двухместный автомобиль. Внезапно он обернулся и посмотрел через лужайку в сторону дома Спета. Вдалеке стоял Соломон Спет, открыв рот и размахивая руками. Очевидно, он что-то кричал, но его не было слышно.
      Вэл увидела, как напряглась челюсть Уолтера. Он молча сел в машину.
      «Это как конец дурного сна, — вздрогнув, подумала Вэл. — Для всех нас».
      Они медленно ехали сквозь толпу, и она выпрямилась, стараясь выглядеть так, как, по ее мнению, выглядела в сходной ситуации Мария-Антуанетта .

      После ленча Пинк сказал, что ему нужно повидаться кое с кем насчет работы, и Жарден высадил его у студии «Магна» на Мелроуз-стрит.
      — Пожалуй, нам стоит отправиться в «Ла Салль», Вэл, — сказал Рис, когда Пинк ушел. — Все равно этого не избежать.
      — Тогда поехали, — улыбнулась Вэл. Она чувствовала себя лучше, потому что херес и пирожки с курицей оказались отличными. К тому же им действительно как можно скорее следовало привыкнуть к мысли, что они разорены. Единственной ложкой дегтя в бочке меда был Уолтер — он расстался с ними так внезапно и с таким мрачным видом, который не был типичен даже для него.
      — Приехали, — бодро заявил Рис.
      Вэл выпрямилась на сиденье. Они находились на расстоянии квартала от шумного Голливудского бульвара — перед отелем «Ла Салль».
      — Здесь будут проблемы с парковкой, — заметил Рис. Наконец он нашел свободное пространство у тротуара, они вылезли из машины, посмотрели друг на друга, расправили плечи и вошли в отель.
      — Вы, должно быть, Жардены, — обратилась к ним миниатюрная блондинка. — Пинк звонил насчет вас. Я Мибс Остин.
      — Привет, Мибс, — поздоровалась Вэл, окидывая взглядом вестибюль.
      Мисс Остин сняла наушники и склонилась над регистрационной книгой.
      — Ни о чем не беспокойтесь, милочка. Я почти что содержу эту дыру. Следите за Фанни — женщиной, которая будет убирать ваши апартаменты, — она оставляет пыль в углах. Для радио нужна новая ручка — я сказала об этом управляющему. А питание, мистер Жарден, здесь превосходное.
      — Уверена, что нам тут понравится, — сказала Вэл.
      — Ваше имущество уже прибыло, — продолжала мисс Остин. — Я сама за всем проследила — они ничего не сломали.
      — Имущество? — переспросила Вэл. — Какое имущество? А, вы имеете в виду чемоданы. Спасибо, Мибс. Мы вам очень признательны.
      Они поднялись в скрипучем лифте на третий этаж — комнаты здесь были дешевле на тридцать долларов в месяц, — оставив мисс Остин удивленно смотрящей им вслед. Чемоданы? При чем тут чемоданы?
      Рис медленно повернул ключ в замочной скважине входной двери апартаментов 3С и медленно открыл дверь. Вэл столь же медленно вошла и вскрикнула:
      — О!
      Псевдосовременная мебель, безвкусные циновки, скверные эстампы — все это исчезло. На их месте были вещи, которые грузчики вынесли из Сан-Суси под бдительным присмотром таинственного мистера Квина всего несколько часов тому назад.
      — Будь я трижды проклят! — воскликнул Рис, швырнув пальто на собственный диван и опускаясь в собственное кожаное кресло.
      Вэл бросилась к телефону.
      — Мибс! Кто привез сюда нашу мебель? Я имею в виду, как...
      — Разве что-нибудь не так? Этот человек сказал...
      — Кто ее привез, Мибс?
      — Грузчики. Они приехали в фургонах и выгрузили вещи, а мы сегодня утром получили распоряжение вынести отсюда отельную мебель.
      — Кто же об этом распорядился? — спросила Вэл.
      — Джентльмен из апартаментов 4Ф. Как же его фамилия?.. Мистер Спет. О, мисс Жарден, это не тот ли мистер Спет, который...
      — Привет, — сказал Уолтер, появившись в дверном проеме.
      Вэл, уронившая телефон, увидела, что он дружески ей улыбается.
      — Уолтер, ты скотина! — заплакала она, бросилась в спальню и захлопнула за собой дверь.
      — Так это твоих рук дело? — осведомился Рис.
      — Здесь все, — ответил Уолтер. — Я имею в виду, все, что нам удалось впихнуть в пять комнат. А вот квитанция на остальные вещи.
      — Квитанция? — странным тоном переспросил Рис.
      — Я их поместил в камеру хранения.
      Рис невесело засмеялся и потер затылок.
      — Боюсь, это слишком сложно для моего примитивного ума. А этот парень, Квин, — кто он такой?
      Уолтер бросил на диван пальто и шляпу, сел и зажег сигарету.
      — Квин только что приехал на побережье, заключив контракт на киносценарий — вы, наверное, знаете, что он писатель и детектив. Мой старый школьный товарищ в Нью-Йорке попросил Квина навестить меня, а я уговорил его действовать в качестве моего представителя. Он хорошо с этим справился, не так ли?
      — Но почему, Уолтер? — мягко спросил Рис.
      Уолтер прищурился, глядя на сигаретный дым:
      — Ну, я ведь знал, что вы упрямы и ни за что не примете деньги. Поэтому, чтобы избежать споров...
      Жарден встал, подошел к окну, поднял жалюзи и распахнул створки. Дождь прекратился, и вновь сияло солнце. С улицы доносился грохот транспорта. Он закрыл окно и повернулся.
      — Очень достойно с твоей стороны, Уолтер. Но я не могу принять и это. Кроме того, Вэл сказала, что твой отец исключил тебя из завещания.
      — У меня есть свои деньги от деда с материнской стороны. Осталось еще достаточно.
      Рис печально усмехнулся:
      — Я положил все наличные в банк, и сегодня уже поздно снимать их со счета. Но, Уолтер, как только...
      — Забудьте об этом.
      — Уолтер, ты все усложняешь.
      Они молча уставились друг на друга. Затем из спальни донесся плачущий голос Вэл:
      — Мог бы, свинья, хотя бы войти сюда и постараться меня утешить!
      Уолтер поднялся, глуповатая гримаса исказила его черты.
      — Пожалуй, — пробормотал Рис, — я пойду подышать воздухом. — Он взял шляпу и вышел, а Уолтер направился в спальню.
      Вскоре зазвонил телефон, и Вэл выбежала в гостиную взять трубку. От слез не осталось и следа. Уолтер последовал за ней, выглядя еще глупее, чем раньше, хотя это едва ли было возможно.
      — Да, — сказала Вэл. — Одну минуту. Это тебя, Уолтер. Оператор спрашивает, здесь ли ты.
      — Алло, — заговорил Уолтер, взяв трубку. Затем он умолк и стал слушать; при этом выражение его лица становилось все более мрачным. — Сейчас приеду, — пробормотал он наконец и положил трубку.
      — Что-нибудь не так?
      Уолтер потянулся за пальто и шляпой.
      — Мой отец.
      У Вэл внутри похолодело.
      — Не уходи, Уолтер.
      — Я должен уладить это дело раз и навсегда.
      Она вцепилась в него.
      — Пожалуйста!
      — Подожди меня, — мягко сказал Уолтер. — Я вернусь через полчаса, и мы поедем пообедать на пляже. — Он отодвинул ее в сторону и вышел.
      Вэл долго стояла неподвижно. Прежний страх вспыхнул с новой силой. Она подобрала с дивана пальто и направилась с ним в прихожую, едва сознавая, что делает.
      Однако, когда Вэл вешала пальто в платяной шкаф, к ней вернулась ясность мысли. Она внимательно посмотрела на пальто. Это же пальто Уолтера! Он по ошибке взял пальто Риса — они были одного размера и покроя, из коричневой верблюжьей шерсти.
      Когда Вэл вертела пальто в руках, что-то внезапно выпало из кармана и ударило ее по ноге.
      Это был черный блестящий пистолет.
      Вэл инстинктивно отпрянула. Но после первой вспышки страха она быстро подняла оружие и сунула его в карман пальто Уолтера, по непонятной причине радуясь, что отец этого не видит. Затем Вэл снова вытащила пистолет из кармана и, держа его так, словно это был скорпион, с бешено колотящимся сердцем спрятала его на самое дно ящика бюро.
      Уолтер носит оружие... Вэл была так напугана, что присела на кровать, ощущая слабость в коленях. У Уолтера никогда не было пистолета. Он ненавидел оружие так же, как войну, бедность и несправедливость...
      Чуть позже она поднялась и начала распаковывать чемоданы, стараясь ни о чем не думать.
 

* * *

 
      Рис вернулся через десять минут с сигаретой и более спокойный.
      — Где вы там? — окликнул он.
      — Уолтеру позвонил отец, — ответила из спальни Вэл.
      — Вот как?.. Куда мне положить мою шляпу?
      — В стенной шкаф в прихожей, глупый. Теперь тебе придется самому вешать свою одежду.
      Жарден усмехнулся, положил шляпу в шкаф и пошел к себе в спальню распаковывать вещи.
      В половине шестого вся одежда была развешана, и больше делать было нечего.
      — Интересно, где Уолтер? — с тревогой спросила Вэл.
      — Он ведь ушел только полчаса назад.
      Вэл закусила губу.
      — Он сказал... Давай подождем его в вестибюле.
      — Снова пошел дождь, — сообщил Рис, роясь в платяном шкафу. — Вэл, это не мое пальто.
      — Уолтер взял твое по ошибке.
      Жарден надел пальто из твида, и они спустились в вестибюль. Вэл посмотрела на часы над столиком портье. Без двадцати пяти шесть.
      — Я хочу ему позвонить, — нервно произнесла она.
      — Что с тобой, котенок? — Жарден уселся возле кадки с пальмой и взял газету, но отложил ее, увидев свою фотографию на первой странице.
      — Соедините меня с домом Соломона Спета, — попросила Вэл. — По-моему, Хиллкрест 2411.
      Мибс включила связь:
      — Хиллкрест 2411... Уолтер Спет — симпатичный парень. У него красивые глаза, верно, мисс Жарден?.. Алло! Это вы, мистер Спет?.. Мистер Уолтер Спет, не так ли? Я узнала ваш голос. С вами хочет поговорить мисс Жарден... Возьмите трубку, мисс Жарден.
      Вэл схватила трубку:
      — Уолтер! Что-нибудь случилось? Ты ведь сказал...
      Голос Уолтера показался ей очень странным.
      — Вэл, у меня сейчас нет времени. Случилось нечто ужасное...
      — Что, Уолтер? — прошептала Вэл.
      — Жди меня в «Ла Салль», — продолжал Уолтер тем же странным тоном. — Я приду, как только смогу... — Он понизил голос. — Пожалуйста, Вэл, не упоминай об этом звонке никому. Никому!
      — Хорошо, Уолтер... — Она услышала громкий щелчок, положила трубку и медленно сказала отцу: — Давай посидим здесь.
 

* * *

 
      В половине седьмого Вэл заговорила охрипшим голосом:
      — Не могу больше этого выносить... Уолтер велел мне ничего не рассказывать, но... у него беда.
      — Послушай, котенок... — начал Рис.
      — Он сказал, что случилось нечто ужасное... — прошептала Вэл.
      Отец с тревогой посмотрел на нее.
      — Хорошо, Вэл. Мы поедем туда.
      Рис вел машину в сторону холмов со скоростью пятьдесят миль в час. Вэл высовывалась из окошка. Никто не произносил ни слова.
      Свернув к воротам Сан-Суси, они поняли, что действительно что-то произошло. В наступающих сумерках сверкали огни полицейских машин.
      — Я же говорила тебе! — воскликнула Вэл.
      Ворота открыл полицейский. Рядом с будкой не было видно Валевского — ночного сторожа, — зато толпилось еще несколько полицейских.
      — Что случилось? — осведомился Жарден. — Я Рис Жарден.
      — О, вот как? Подождите минуту. — Полицейский что-то сказал своему коллеге, тот направился в сторожку, и они услышали звяканье телефона Валевского. Потом полицейский вышел и поманил их пальцем.
      Жарден въехал в ворота. Один из полицейских вскочил на подножку.
      Вэл казалось, что она слышит звук, похожий на вой ветра.
      У двери дома Спета Жарденов встретили трое мужчин в штатском. Они холодно разглядывали их. Затем самый высокий, с носом, похожим на наконечник стрелы, обратился к ним:
      — Входите, пожалуйста.
      В сопровождении всех троих Жардены шагнули через порог. Они прошли мимо Винни Мун, которая сидела на нижней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, с ужасом глядя на свои длинные ноги, покуда Джо-Джо что-то лопотал у нее на плече.
      В кабинете Соломона Спета было полно народу — мужчины с фотоаппаратами, рулетками, бутылками, щетками, карандашами. В воздухе ощущался едкий запах, остающийся после магниевых вспышек.
      Уолтер также был здесь. Он сидел за письменным столом отца, напряженный и бледный. Рядом с ним стоял высокий мужчина. На голове Уолтера была повязка, которая придавала бы ему залихватский вид, если бы не расплывшееся пятно крови на левом виске.
      — Уолтер!
      Валери хотела подбежать к нему, но высокий человек с острым носом положил ладонь на ее руку, и она остановилась. Все выглядело так четко — голубой дым от вспышек, красное пятно на повязке, Уолтер, смотрящий на нее и покачивающий головой из стороны в сторону, словно о чем-то предупреждая...
      Внезапно комнату как будто заволокло туманом, и Вэл прислонилась к стене.
      — Вы мисс Жарден? — резко осведомился высокий мужчина.
      — Да, — ответила Вэл. — Конечно, это я. — Ну не абсурдно ли говорить такое?
      — Меня зовут Глюке — инспектор Глюке из Главного полицейского управления Лос-Анджелеса.
      — Здравствуйте. — Это звучало еще абсурднее, но, как ни странно, мозг Вэл не мог контролировать ее язык.
      — Вы искали мистера Уолтера Спета?
      — Инспектор... — начал Рис, но высокий человек нахмурился.
      — Да, — сказала Вэл. — Да, разумеется. А почему бы и нет? Мы договорились вместе пообедать и искали мистера Спета в его квартире, но там его не было, поэтому мы подумали, что он поехал к отцу, и тоже приехали сюда...
      — Понятно, — промолвил Глюке, глядя на них блестящими глазами.
      Вэл показалось, что Уолтер одобрительно кивнул. Все было так странно. Она не должна терять голову. Скоро все выяснится. Глюке — какая забавная фамилия! Но пока она не узнает, в чем дело...
      — Все так, как говорит моя дочь, инспектор, — сказал Жарден. — Могу я узнать, что произошло?
      — А вы не знаете?
      — К сожалению...
      — Ну, — сухо произнес высокий мужчина, — сотрудников отдела убийств не присылают в случае мелкой кражи.
      Он подал знак с видом человека, привыкшего к повиновению. Группа людей, стоящих у камина, расступилась.
      На полу, подогнув под себя одну ногу, сидел мертвец. Колотая рана пламенела на его сером габардиновом пиджаке. Сидя в углу, он напоминал мальчика, которого отшлепали без предупреждения; на его неподвижном лице застыло удивленное выражение.
      Вэл взвизгнула и, резко повернувшись, спрятала лицо на груди отца.
      Репортер с сигаретой за ухом кричал в телефонную трубку:
      — Бенни! Записывай, черт бы тебя побрал!.. «Кара Божья». Да, болван! «Кара Божья. Только что убит Солли Спет!»

      Вэл, прижимая голову к груди Риса, чувствовала, как его сердце бьется медленно и тяжело, словно церковный колокол.
      Внезапно целых два удара не прозвучали. Отпрянув, Вэл подняла взгляд на лицо отца. Губы Риса разжались и беззвучно произнесли одно слово:
      — Пальто.
      — Пальто? — почти вслух переспросила Вэл. Пальто ее отца!
      Инспектор Глюке сморщил кончик острого носа, внимательно разглядывая Уолтера.
      Пальто Риса, которое Уолтер взял в «Ла Салль» по ошибке.
      По ошибке...
      Где же оно?
      Уолтер неподвижно сидел за письменным столом отца. Мятая и грязная шляпа лежала под его левым кулаком. Но пальто на нем не было. Пальто Риса из верблюжьей шерсти не было ни на столе, ни на спинке стула.
      Вэл уже не боялась мертвеца. Она могла, не дрогнув, смотреть в его круглые жабьи глаза. Теперь самое важное — пальто Риса. Это и внушало ей страх.
      Отец и дочь окинули комнату медленными, осторожными взглядами. Пальто нигде не было видно.
      Где же оно? Что с ним сделал Уолтер?
      Жардены придвинулись друг к другу. «Сосредоточься! — в отчаянии говорила себе Вэл. — Это убийство! Следи, что бы голова была ясной, и слушай внимательно! »
      — Уберите отсюда газетчиков, — приказал Глюке своим подчиненным. — Как у вас дела, ребята?
      Репортер уже ушел. Фотографы последовали за ним. В комнате как будто стало больше места. Внезапно в кабинет шагнул мрачный молодой человек с черным саквояжем.
      — Вот труп, док. Можете осматривать.
      Полицейский врач опустился на колени рядом с Солли; детективы загородили их от посторонних взглядов.
      — Возьмите у них отпечатки пальцев, Паппас.
      — Отпечатки? — переспросил Рис.
      — У вас есть возражения, мистер Жарден? — осведомился Глюке.
      Рис промолчал.
      Подошел дактилоскопист со своим оборудованием. Инспектор Глюке снова наморщил кончик носа, на сей раз не без смущения.
      — Это всего лишь формальность. В комнате обнаружено множество отпечатков, и мы должны их отсортировать.
      — Возможно, среди них окажутся и мои, — сказал Рис.
      — Вот как?
      — Я был в этом кабинете только сегодня утром.
      — В самом деле? Сейчас запишем ваши показания. Действуйте, Паппас.
      Дактилоскопист начал действовать. Вэл наблюдала, как крепкие пальцы ее отца оставляют на бумаге чернильные отпечатки. Затем Паппас подошел к ней. Его прикосновения были холодными, как у рыбы, и по коже Вэл забегали мурашки. Она не переставала повторять про себя: «Где же папино пальто? Что с ним сделал Уолтер? »
      Врач поднялся и подошел к столу.
      — Ну? — спросил инспектор.
      Доктор снял телефонную трубку.
      — Точно не знаю. Тут есть что-то странное... Полицейскую лабораторию, пожалуйста... Химический отдел... Бронсон? Это Полк. У меня кое-что для вас в связи с убийством Спета... Да, как можно скорее.
      Он вернулся к трупу, и живая стена детективов вновь скрыла его.
      — Я думаю... — начал Глюке, но в этот момент от двери в коридор послышался хриплый голос:
      — Здравствуйте.
      Все обернулись.
      Бородатый молодой человек внимательно разглядывал место преступления, как будто ожидая, что его вот-вот вышвырнут, и стараясь запомнить перед изгнанием как можно больше деталей.
      Сердце Вэл бешено заколотилось. На бородаче было пальто из верблюжьей шерсти. Но потом она увидела, что над правым карманом нет треугольной дырки.
      — Вот и он, — сказал стоящий рядом с ним детектив. — Этот парень сегодня скупил все имущество Жарденов.
      — Пускай выйдет, — бросил Глюке. — Займемся им позже.
      — А почему не сейчас? — вежливо осведомился молодой человек.
      Шагнув в комнату, он уставился на перевязанную голову Уолтера.
      Глюке резко взглянул на него.
      — С Квином все в порядке, инспектор, — монотонно пробубнил Уолтер. — Покупая вещи Жарденов, он действовал от моего имени. К этой истории он не имеет никакого отношения.
      — Вот как?
      — Фактически он детектив. — Уолтер повернулся к Эллери: — Идите, Квин. Увидимся позже.
      — Квин, Квин... — Инспектор нахмурился. — Вы не родственник Дика Квина из полицейского управления Нью-Йорка?
      — Я его сын, — улыбаясь, ответил Эллери. — Теперь мне можно остаться?
      — Слышал о вас, — проворчал Глюке. — Кто убил Солли Спета, Квин? Вы можете избавить нас от лишних хлопот.
      — О! — Эллери скорчил гримасу. — Сожалею, Уолтер.
      — Все в порядке, Квин. Встретимся позже, — повторил Уолтер.
      — Ладно, Фил, записывай, — буркнул Глюке. — Выкладывайте, Спет.
      Вэл стиснула кулаки. Что же произошло?.. Уолтер посмотрел на мистера Квина, а мистер Квин посмотрел в сторону, однако не сдвинулся с места.
      — Отец позвонил мне в «Ла Салль» около пяти вечера, — начал Уолтер. — Он сказал, что находится дома и хочет меня видеть.
      — Для чего?
      — Этого он не сообщил. Я приехал в своем автомобиле. По дороге я проколол шину и поэтому добирался полчаса вместо десяти минут. Когда я вылезал из машины, меня чем-то ударили по голове. Это все.
      — Мы нашли Спета лежащим без сознания на тротуаре возле его автомобиля, — объяснил инспектор. — Значит, вы даже не прошли за ворота?
      — Я же объяснил...
      — Почему вы припарковали машину за углом, а не проехали внутрь?
      — Из-за толпы. Я подумал, что пешком у меня больше шансов пробраться в дом незамеченным. Ведь моя фамилия Спет, инспектор. — Он скривил губы.
      — Никакой толпы не было. Сторож говорит, что в это время за воротами было пусто.
      — Я этого не знал.
      — Значит, вас ударили по голове около половины шестого?
      — Примерно.
      — У вас есть предположения насчет того, кто вас ударил?
      — Нападение произошло совершенно неожиданно.
      — Но кто, по-вашему, это мог быть?
      — Откуда я знаю? — проворчал Уолтер.
      Однако при этом он посмотрел на Вэл со странным выражением лица.
      Вэл тронула носком туфли индейскую циновку. Уолтер утверждает, что не входил в ворота и что на него напали, прежде чем он успел это сделать, очевидно желая, чтобы полиция этому поверила.
      Но Вэл знала, что это не так. Она говорила с ним по телефону, и он находился в доме его отца, по номеру Хиллкрест 2411. Это был Уолтер — Вэл отлично знала его голос...
      Она изучала рисунок на циновке. Уолтер был в этом доме, у телефонного аппарата в этом кабинете, где убили его отца.
      Значит, он лгал.
      — Вы пришли без пальто, Спет? — продолжал Глюке.
      — Что? — пробормотал Уолтер. — А, пальто! Нет, на мне не было пальто, инспектор.
      Он снова посмотрел на Вэл и на ее отца тем же деревянным взглядом.
      «Я знаю! — подумала Вэл. — Он спрятал пальто, так как не хотел впутывать в это папу. Милый Уолтер...» Но затем ей в голову пришла другая мысль. Уолтер лгал уже вторично. Где же пальто? Что он с ним сделал?
      Рука Риса скользнула по ее юбке. Она посмотрела на отца: его смуглое лицо побледнело, но губы были сжаты, и он слегка качнул головой.
      — Можно я сяду? — спросила Вэл. — Или при допросах третьей степени полагается стоять?
      Глюке равнодушно махнул рукой, и Вэл почувствовала, что ей придвинули стул. Обернувшись, она увидела мистера Квина, который ободряюще улыбался ей. Однако в его улыбке было нечто еще, заставившее Валери сесть и уставиться в камин. Его глаза, похожие на блестящие серые виноградины, подмечали каждый взгляд и жест. Им нужно быть осторожными, следить за каждым шагом и не совершать ошибок. Это все равно что находиться в пещере с диким зверем: одно неверное движение, и... Валери не довелось оказаться в пещере с диким зверем, но она хорошо понимала, что при этом ощущают.
      — Есть какие-нибудь указания на личность убийцы, инспектор? — вежливо осведомился мистер Квин.
      — На одной из скамеек у ивовой ограды с внутренней стороны, как раз возле места, где стояла машина Спета, мы нашли грязный след, как будто кто-то вставал на скамейку. Похоже, напавший на Спета перелез через ограду изнутри. Он вас поджидал, Спет?
      Уолтер выглядел рассеянным.
      — Как он может об этом знать? — заметил мистер Квин.
      — В самом деле, — согласился инспектор. — Макмахон, приведите сюда Руига и Валевского.
 

* * *

 
      Анатоль Руиг вошел мелким, робким шагом, как человек, ступающий по горячим углям. Вэл едва сдержала безумное желание рассмеяться; она впервые заметила, что адвокат обут в ботинки на высоких каблуках, как у ковбоя. Ей пришло в голову, что он наверняка носит корсет.
      Блестящие голубые глазки мистера Руига обежали комнату, задержавшись на мгновение на мистере Квине, и скрылись под отечными веками.
      — Какое несчастье, Уолтер, — сказал он. — Какое несчастье, мистер Жарден. Какое несчастье, мисс Жарден. Какое несчастье... — И он умолк; при этом веки его быстро-быстро моргали.
      Валери подумала, что Руиг хотел обратиться к Солли и вовремя спохватился, но закусила губу, увидев испуганного Валевского, сторожа, сутулого старика с копной грязных седых волос. Тот вошел в комнату боком, как краб; красные глаза поблескивали на морщинистом лице.
      — Мы запишем ваши показания, — сказал инспектор обращаясь к Руигу, но глядя на Валевского.
      Адвокат позволил себе кашлянуть.
      — Какое несчастье... Я подъехал к воротам в самом начале седьмого. Мне открыл Валевский. Я сказал ему, что мне назначена встреча с мистером Спетом...
      — А это правда?
      — Мой дорогой инспектор! Валевский позвонил в дом из сторожки...
      — Подождите. Валевский, что вы сделали?
      Старик задрожал.
      — Я ничего не знаю. Я ничего не делал. Я ничего не видел.
      — Вы звонили в дом или нет?
      — Да, сэр, звонил. Но никто не отозвался.
      — Могу я задать глупый вопрос? — вмешался Эллери. — Где были слуги? Все это великолепие, — добавил он, — предполагает наличие прислуги.
      — Если хотите знать, — ответил инспектор, — Спет уволил их всех на прошлой неделе.
      — Вот как? Странно. Почему он так поступил?
      — О, ради бога! — Инспектор казался раздраженным. — Сразу после краха «Огипи» он получил несколько угрожающих писем, пожаловался в полицию, и участковый детектив за полчаса обнаружил автора — шофера Спета, филиппинца по имени Киталь. Спет был так напуган, что уволил нею прислугу и больше никого не нанял.
      — Бремя крупного капитала, — пробормотал Эллери. — А где сейчас мистер Киталь?
      — Уже неделю как в тюрьме, — усмехнулся Глюке. — Так что произошло, когда на ваш звонок никто не ответил, Валевский?
      — Я сказал мистеру Руигу, что мистер Спет должен быть дома, — пробубнил старик. — Он не выходил уже неделю. Поэтому я впустил мистера Руига.
      — Спет сегодня утром звонил мне, — подхватил адвокат, — и велел приехать. Поэтому, когда он не отозвался, я понял, что что-то не так, и настоял, чтобы Валевский меня сопровождал. Он согласился, и когда мы обнаружили... Ну, как вам известно, я сразу же уведомил полицию.
      — Мистер Спет сидел на полу, — продолжал Валевский, вытирая рукой слюну на синеватых губах, — и выглядел таким удивленным, что я подумал...
      — Между прочим, мистер Руиг, — снова вмешался Эллери, виновато посмотрев на Глюке, — что послужило поводом вашей сегодняшней встречи?
      — Очередное изменение завещания, — сразу же ответил Руиг.
      — Очередное? — Глюке уставился на него.
      — Вот именно. В прошлый понедельник — ровно неделю назад — мистер Спет вызвал меня с двумя помощниками, и я составил для него новое завещание, которое он подписал в нашем присутствии. Это завещание, — Руиг снова кашлянул, — исключает из числа наследников сына — мистера Уолтера Спета.
      — В самом деле? — оживился инспектор. — Вы знали, что ваш старик лишил вас наследства, Спет?
      — Мы поссорились, — устало объяснил Уолтер, — из-за его отказа от электростанций «Огипи». Он позвонил Руигу, когда я еще был здесь.
      — Кто же наследовал согласно этому завещанию?
      — Мисс Мун — протеже мистера Спета. Он оставил ей все состояние.
      — Тогда что за история с сегодняшним изменением завещания?
      Руиг подул на свои маленькие наманикюренные ногти.
      — Не могу вам ответить. Я лишь знаю, что мистер Спет снова хотел изменить завещание. Но когда я приехал сюда, — он пожал плечами, — было уже слишком поздно.
      — Значит, состояние Спета по закону переходит к Винни. — Инспектор нахмурился. — Ей повезло, что его прикончили, прежде чем он успел вновь изменить завещание... В чем дело, Джерри?
      — Фрэнк, дневной сторож... Он здесь.
      — Приведи его.
      Вошел однорукий привратник. Его узкое лицо нервно дергалось.
      — Я Этертон Ф-фрэнк и н-ничего не знаю...
      — В котором часу вы ушли с дежурства? — прервал его Глюке.
      — Он ушел в шесть — когда я заступил, — вмешался Валевский. — Так что вы понимаете, что я ничего не могу знать...
      — Да, в шесть, — буркнул Фрэнк, уставясь на свои стоптанные башмаки.
      Уолтер склонился вперед, глядя на однорукого сторожа. Вэл заметила, что его руки дергаются почти в такт с лицом Фрэнка.
      «Боишься! — с горечью подумала она. — Выходит, несмотря на твои храбрые разговоры, ты все-таки трус. Ты боишься, что Фрэнк тебя заметил. Он должен был видеть тебя, если только ты не перелез через ограду...» Вэл закрыла глаза. Зачем Уолтеру перелезать через ограду?
      — Слушайте, Фрэнк, — дружелюбно начал Глюке, — вы понимаете, что являетесь важной фигурой в этом деле?
      — Я? — переспросил Фрэнк, подняв взгляд.
      — Разумеется! В Сан-Суси существует только один вход, и вы дежурили там весь день, не так ли?
      — Конечно, дежурил.
      — Следовательно, вы знаете, кто входил сюда и выходил отсюда этим днем. Фрэнк, старина, вы можете сразу все прояснить.
      — Что-что?
      — Подумайте хорошенько. Кто входил в дом и выходил оттуда?
      Фрэнк сдвинул жидкие брови.
      — Дайте припомнить... Только не мистер Спет — я имею в виду, не он. — Сторож ткнул грязным пальцем туда, где полицейский врач возился с трупом. — Я не видел его весь день... Вас интересует время после аукциона? — внезапно спросил он.
      — После аукциона... Ну, толпа разошлась, копы тоже. Потом уехала мисс Мун и вернулась около четырех. Наверное, ездила за покупками — я видел пакеты. Ее компаньонка уехала в Палм-Спрингс. Она еще не возвращалась?
      — Нет, — ответил Глюке.
      Фрэнк поскреб костлявый подбородок.
      — По-моему, это все... Нет, не все! — На его лице мелькнул испуг. — Я вспомнил...
      — Что вы вспомнили? — настаивал Глюке.
      Сторож бросил тоскливый взгляд на дверь. Уолтер выпрямился на стуле. Вэл затаила дыхание.
      — Кто-то еще приходил сюда? — рявкнул инспектор, сбросив маску вежливости. — Кто? Отвечайте!
      Фрэнк отшатнулся.
      — Хотите, чтобы вас задержали как важного свидетеля? — прогремел Глюке.
      — Н-нет, — запинаясь, отозвался Фрэнк. — Это был он. Он пришел сюда около половины шестого...
      — Кто?!
      Фрэнк указал мозолистым пальцем на Риса Жардена.
 

* * *

 
      — Нет! — крикнула Вэл, вскакивая со стула.
      — Этот человек просто спятил, — изумленно произнес Рис.
      — Помолчите, — велел ему Глюке. — У вас еще будет шанс сказать свое слово. Вы уверены, что это был мистер Жарден, Фрэнк?
      Привратник теребил пуговицу куртки.
      — Я сидел в будке, читал газету и тут услышал шаги на дорожке. Тогда я выглянул и увидел, что мистер Жарден идет к дому мистера Спета...
      — Погодите, — остановил его Глюке. — Вы оставили ворота незапертыми?
      — Нет, сэр. Но у мистера Жардена был свой ключ от ворот, как и у всех в Сан-Суси, поэтому он, наверное, и смог войти.
      — Снаружи стоял автомобиль?
      — Я не заметил.
      — Это какая-то шутка... — начал побледневший Рис.
      Инспектор посмотрел на него, и он умолк.
      — Между прочим, — вмешался Эллери, — если вы увидели человека, идущего от вашей будки, Фрэнк, как вы можете утверждать, что это был именно мистер Жарден?
      — Это был он, — упрямо заявил Фрэнк.
      Глюке казался рассерженным.
      — Не могли бы вы дать более точное описание? Вы хоть видели его лицо?
      — Я не стану терпеть... — крикнула Вэл.
      — Еще как станете. Ну, Фрэнк?
      — Лица я не видел, — пробормотал сторож, — но все равно знаю, что это был он. Я узнал его по пальто из верблюжьей шерсти.
      Вэл бросила на Уолтера взгляд, полный ненависти, а Рис, стиснув зубы, сел на стул, который она освободила.
      — Ну-ну! — Эллери улыбнулся. — Каждый второй мужчина в Голливуде носит пальто из верблюжьей шерсти, и я в том числе. Вы уверены, что видели не меня, Фрэнк?
      Я приблизительно той же комплекции, что и мистер Жарден?
      Глаза сторожа сердито блеснули.
      — Но ваше пальто не рваное, — возразил он.
      — О! — воскликнул Эллери.
      Лицо инспектора прояснилось.
      — Рваное, Фрэнк?
      — Да, сэр. Когда мистер Жарден уходил после аукциона, его пальто зацепилось за ручку дверцы автомобиля и порвалось прямо под правым карманом. Целый клок был вырван.
      — По-моему, вы сказали, — заметил Эллери, — что видели только спину этого человека.
      — Он шел медленно, — ответил Фрэнк, злобно глядя на своего мучителя, — как будто о чем-то думал, заложив руки за спину под пальто. Поэтому я увидел карман и дырку и сразу понял, что это мистер Жарден.
      — Что и требовалось доказать, — пробормотал Эллери.
      — Я даже окликнул его: «Мистер Жарден!» Но он не обернулся, а продолжал идти дальше, словно не слышал меня. Поэтому я вернулся в будку.
      — Я настаиваю... — возмущенно начала Вэл, но в этот момент вошел один из детективов и что-то показал:
      — Смотрите, что я нашел.
      Это была длинная узкая полоска коричневой ткани из верблюжьей шерсти, сужающаяся к концу.
      — Где? — осведомился Глюке, хватая лоскут.
      — На одном из кольев ограды — прямо над скамейкой с пятном грязи.
      Инспектор быстро ощупал клочок.
      — Пальто было уже порвано, и когда этот человек перелезал через ограду, надорванный кусок зацепился и оторвался окончательно вплоть до кармана, — пробормотал Глюке. Повернувшись, он посмотрел на Риса Жардена и холодно спросил: — Мистер Жарден, где ваше пальто из верблюжьей шерсти?
 

* * *

 
      В комнате воцарилась тишина, давящая на барабанные перепонки.
      По всем канонам мелодраматического жанра Уолтер, как романтический герой, должен был вскочить и объяснить происшедшее — он по ошибке взял пальто Риса... Но Уолтер сидел неподвижно, словно манекен.
      Вэл все видела с пронзительной четкостью. Уолтер не мог сказать, что носил пальто ее отца, не признавшись во лжи. Он ведь заявил, что вообще не входил на территорию Сан-Суси. Однако теперь стало ясно, что он входил сюда, воспользовавшись ключом, которым также располагал, что Фрэнк по ошибке принял его за Риса Жардена из-за порванного пальто, что он вошел в дом отца и... И что?
      Не по этой ли причине Уолтер лгал? Не поэтому ли он спрятал или выбросил злополучное пальто? Не поэтому ли сидит неподвижно, позволяя полиции думать, будто Рис входил в дом Спета приблизительно в то время, когда тот был убит?
      Не глядя на отца, Вэл знала, что в голове у него роятся те же мысли. Он, как и она, очень легко мог сказать Глюке: «Послушайте, инспектор, Уолтер Спет взял по ошибке мое пальто, а Фрэнк по ошибке принял его за меня. Я не входил сюда в этом пальто. Я даже не знаю, где оно. Спросите Уолтера».
      Но Рис ничего не сказал. Что касается Вэл, то она не могла бы произнести ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь. «О, Уолтер, почему ты все не объяснишь?.. »
      — Значит, не хотите говорить? — криво усмехнулся инспектор. — Ладно, мистер Жарден. Фрэнк, кто-нибудь, кроме мисс Мун и мистера Жардена, входил сегодня в Сан-Суси после аукциона?
      — Н-нет, сэр, — ответил Фрэнк.
      — Валевский, после того, как вы заступили на дежурство, вы впустили только мистера Руига, вместе с которым обнаружили тело Спета?
      — Да, сэр.
      Глюке устало махнул рукой привратникам.
      — Отпустите их домой, — велел он детективам, — и приведите сюда мисс Мун.
      В ушах Вэл звучал вопрос. Чем больше девушка старалась его отогнать, тем настойчивее он возвращался назад. «Уолтер, ты убил своего отца? »

      Плачущая Винни Мун задержалась у двери в позе безысходного отчаяния, прижимая к глазам черный носовой платок. «Уже в трауре! — с восхищением подумал Эллери Квин. — Отлично сработано! »
      В привычке мистера Квина было подмечать то, что обычно ускользало от других, поэтому он сразу обратил внимание на метаморфозу, происшедшую с Анатолем Руигом. Адвокат, до сих пор воспринимавший все со сдержанной бесстрастностью, неожиданно возбудился после трагического выхода на сцену мисс Мун. Он подбежал к ней, взял за руку, шепча выражения сочувствия (что, как также заметил мистер Квин, вызвало у нее удивление, которое она, правда, постаралась скрыть), обнял за плечи, для чего ему пришлось встать на цыпочки, и галантно подвел к стулу, словно почтительный китайский сын. После этого Руиг занял место за спинкой стула Винни, как рыцарь, готовый до последнего вздоха защищать прекрасную даму от оскорблений и клеветы.
      Мистер Квин задался вопросом: не намерен ли мистер Руиг после того, как Солли Спет отправился к праотцам, принять на себя ответственность за карьеру мисс Мун?
      Винни заплакала с новой силой.
      — Ну-ну, — поспешно сказал инспектор Глюке. — Наш разговор займет немного времени, а потом можете рыдать сколько вашей душе угодно. Кто убил Солли Спета?
      — Я знаю, кто хотел бы это сделать! — воскликнула Винни, опустив носовой платок, чтобы бросить сердитый взгляд на Риса Жардена.
      — Вы имеете в виду мистера Жардена?
      Вэл почувствовала, как внутри у нее все напряглось перед новой опасностью. Черт бы побрал эту раму для сушки белья! Но она была слишком озабочена более серьезными бедами, поэтому ограничилась испепеляющим взглядом к сторону плачущей красавицы.
      — Да, его, — ответила мисс Мун, сразу же перестав рыдать. — Он постоянно ссовился с бедным довогим Солли! На пвошлой неделе...
      — Винни, — сдавленным голосом произнес Уолтер, — закрой свою пасть!
      «Наконец-то заговорил!» — подумала Вэл.
      — Я не стану молчать, Уолтев Спет! — злобно прошипела Винни. — Ты знаешь, что это пвавда. Утвом в пвошлый понедельник у них пвоизошла ужасная ссова из-за наводнения, электвостанций и пвочего. А сегодня утвом он пвиходил снопа и угвожал Солли...
      — Угрожал? — переспросил Глюке с явным удовлетворением.
      — Он сказал, что Солли мошенник, котового следует повесить и четвевтовать! Больше я ничего не смогла услышать...
      — Эта женщина, очевидно, подслушивала под дверью, — сказал Рис; его смуглые щеки покрылись румянцем. — Между нами, правда, произошла ссора, инспектор. Но...
      — И также правда, — сухо осведомился Глюке, — что вы ссорились, потому что действия Спета явились причиной краха «Огипи»?
      — Да, — ответил Рис. — Он разорил меня, но...
      — Вы все потеряли, не так ли, мистер Жарден?
      — Да.
      — Солли нажил состояние, сделав вас бедняком?
      — Но он разорил и тысячи других!
      — Почему эта обезьяна шьет тебе убийство, Рис? — послышался знакомый голос, и в комнату ворвался Пинк; его рыжие волосы стояли торчком.
      — О, Пинк! — воскликнула Вэл, бросаясь в его объятия.
      — Все в порядке, — устало сказал Рис стоящему рядом детективу. — Он мой друг.
      — Слушайте, вы! — зарычал Пинк на Глюке. — Мне наплевать, кто вы такой, но если вы говорите, что это дело рук Риса Жардена, то вы просто лжец и безмозглый осел! — Он неуклюже погладил Вэл по голове. — Я бы приехал раньше, но я ничего не знал, пока не добрался сюда. Мибс сказала мне, куда вы поехали.
      — Все в порядке, Пинк, — успокоил его Рис.
      Пинк умолк. Инспектор Глюке задумчиво посмотрел на него и пожал плечами.
      — Вы спортсмен, верно, мистер Жарден?
      — Если вы намекаете, что...
      — Вы чемпион по гольфу, метко стреляете из пистолета, победили этого вашего Пинка на калифорнийском турнире стрелков из лука, отлично управляетесь с яхтой. Как видите, мне все о вас известно.
      — Пожалуйста, ближе к делу, — холодно сказал Рис.
      — К тому же вы хорошо фехтуете, не так ли?
      — Да.
      Глюке кивнул.
      — Это знают не все, но вы один из лучших фехтовальщиков-любителей в Соединенных Штатах?
      — Насколько я могу судить, — медленно отозвался Рис.
      — Он даже пвобовал учить Солли! — взвизгнула мисс Мун. — Всегда пытался заставить его упважняться!
      Инспектор просиял:
      — В самом деле? — Обернувшись, он внимательно посмотрел на красновато-коричневую стену над камином.
      Там висела коллекция старинного оружия: два дуэльных пистолета с серебряными рукоятками, длинноствольное ружье восемнадцатого века, аркебуза, несколько кинжалов и кортиков, дюжина или больше почерневших от времени рапир, сабель, ятаганов, украшенных драгоценными камнями придворных шпаг.
      Выше других предметов находился зазубренный меч, какой носили тяжеловооруженные всадники в тринадцатом веке. Он располагался по диагонали, пересекая светлую линию на стене, идущую в противоположном направлении, как будто там раньше висело другое оружие.
      — Шпага пвопала! — закричала Винни, показывая на полосу.
      — Эге, — кивнул Глюке.
      — Но в четыве часа она была на месте!
      — Именно тогда вы видели Спета в последний раз, мисс Мун?
      — Да, когда вевнулась из магазинов...
      — Не будет ли с моей стороны дерзостью спросить, — заговорил мистер Квин, — чем занималась прекрасная мисс Мун между четырьмя часами и временем, когда был убит мистер Спет?
      — Как вы смеете! — с возмущением воскликнула мисс Мун. — Я пвимевяла новые платья в своем будуаве!
      — И вы ничего не слышали, мисс Мун?
      — Может, вы объясните мне, — начал Руиг, — какое вы имеете право...
      — Слушайте, Квин, — буркнул Глюке, — вы окажете мне большую любезность, если не будете лезть не в свое дело.
      — Простите, — извинился Эллери.
      — Ну, — более спокойно сказал Глюке, — давайте-ка посмотрим, что это была за колючка. — Он подошел к камину с видом фокусника, собирающегося продемонстрировать свой самый головоломный трюк, поставил перед ним стул, взобрался на него и, вытянув шею, прочитал вслух надпись на бронзовой табличке под следом на стене: — «Итальянская рапира с чашечкой. XVII век». — Инспектор слез со стула с довольным видом.
      Никто не произнес ни слова. Рис сидел неподвижно, положив на колени сильные руки.
      — Факт состоит в том, леди и джентльмены, — продолжал Глюке, глядя на присутствующих, — что Солли Спет был заколот, а итальянская рапира исчезла. Мы это точно установили. В доме рапиры нет, и на участке мои люди ее не обнаружили. Колотая рана и пропавшая рапира... Выглядит так, будто убийца Солли снял рапиру со стены, припер его в тот угол и проткнул.
      В тишине четко прозвучал голос мистера Квина:
      — Вот в этом вся и беда.
      Инспектор медленно провел рукой по лицу.
      — Слушайте, вы... — Он повернулся к Жардену: — Вы, случайно, не пытались сегодня научить Солли новым трюкам с этой шпагой?
      Рис улыбнулся своей обаятельной улыбкой, и Вэл едва не заплакала от гордости за него. А эта скотина Уолтер продолжал сидеть молча!
      — Подумайте сами, — дружелюбно продолжал Глюке. — Фрэнк говорит, что вы единственный посторонний, входивший в Сан-Суси сегодня после аукциона. В качестве доказательства у нас имеется лоскут от вашего пальто, и обещаю, что само пальто мы очень скоро отыщем.
      — Я бы и сам хотел на него взглянуть, — беспечно отозвался Рис.
      — Вы признались по меньшей мере в двух ссорах с покойным, причем одна из них произошла этим утром.
      — А вы кое-чего не учли, — снова улыбнулся Жарден. — После нашей утренней стычки в этой комнате я еще раз видел Спета. Он приходил ко мне домой — я имею в виду дом, который сегодня освободил. — Вэл вздрогнула; она об этом не знала. — У нас состоялся небольшой, но важный разговор в моем спортзале.
      — Благодарю за информацию, — — промолвил Глюке, — но вам стоит подумать о том, чтобы держать подобные факты при себе. Записал это, Фил?.. У вас имелся веский мотив, Жарден. Спет разорил вас и, как я слышал, не выполнил вашу просьбу — не вложил свои прибыли в «Огипи», чтобы спасти бизнес. Наконец, вы фехтовальщик, а его прикончили рапирой. Вы даже могли отвлечь его внимание, притворившись, будто показываете ему какой-то фехтовальный прием.
      — Который он парировал голыми руками? — осведомился Рис.
      Они посмотрели друг на друга.
      — Вот что я скажу вам, Жарден, — заговорил инспектор. — Вы подпишете полное признание, а я добьюсь, чтобы Ван Эври гарантировал вам менее тяжкое обвинение. Мы легко сможем представить это как самозащиту.
      — Здорово! — усмехнулся Рис. — Таким образом я смогу попытать счастья с присяжными, верно? Возможно, они поблагодарят меня за то, что я избавил мир от угрозы.
      — Разумеется. Что вы на это скажете, мистер Жарден?
      — Папа! — крикнула Вэл.
      — Скажу, что я невиновен, а вы можете убираться к дьяволу.
      Глюке снова посмотрел на него.
      — Как вам угодно, — коротко сказал он и отвернулся. — О, док! Закончили?
      Доктор Полк возник в поле зрения, отворачивая рукава рубашки. Детективы разошлись по комнате, и Вэл краем глаза увидела, что труп у камина прикрыт газетами.
      — До результатов вскрытия, — откликнулся доктор Полк, — можно утверждать следующее. Рана нанесена острым орудием с наконечником шириной около полудюйма. Ему метили в сердце, но промахнулись. Я бы сказал, что удар нанесен пропавшей рапирой, но мне бы хотелось взглянуть на нее, прежде чем говорить с уверенностью.
      — Как насчет времени смерти? — осведомился Глюке.
      — Соответствует времени на часах.
      Эллери Квин беспокойно пошевелился:
      — На часах?
      — Да, — с раздражением ответил инспектор. — Когда он падал в углу, его рука ударилась о стену. Мы обнаружили, что ручные часы разбиты, а осколки стекла валяются на полу рядом с телом. Стрелки остановились на 5.32.
      Рис Жарден счастливо рассмеялся, а Глюке покосился ил него с тревогой и удивлением.
      Но Валери понимала, почему смеется ее отец. На нее нахлынула волна такого облегчения, что она даже ощутила во рту вкус соли. Ей самой хотелось истерически расхохотаться.
      Соломон Спет был убит в 5.32. Но в это время Рис вместе с Вэл входил в лифт «Ла Салль», чтобы спуститься из их апартаментов в вестибюль и ждать там Уолтера.
      5.32... Желание смеяться внезапно сменилось паникой.
      С Рисом теперь все в порядке — с таким алиби ему больше ничто не грозит... Но Уолтер — другое дело. В 5.35 Вэл звонила ему из вестибюля «Ла Салль» вместе с отцом. Мибс Остин говорила с Уолтером и даже узнала его голос.
      Если инспектор Глюке допросит маленькую телефонистку, и она расскажет ему об этом звонке, о том, где был Уолтер, и назовет время...
      Вэл бросила взгляд на Уолтера, когда он повернулся, чтобы посмотреть в боковое окно. На его лице была написана такая мука, что она готова была простить ему все и заключить его в объятия.
      Он тоже помнил о звонке.
      «Уолтер! — безмолвно крикнула Вэл. — Почему ты лжешь? Что ты скрываешь?»
 

* * *

 
      В комнату вошел высокий мужчина с чемоданчиком.
      — Бронсон! — воскликнул доктор Полк; морщины на его лбу разгладились. — Рад, что вы здесь. Я хочу, чтобы вы взглянули на это.
      Полицейский химик поспешил вместе с врачом к выступу у камина. Детективы сомкнулись вокруг них.
      — Идите домой, — довольно обратился инспектор к Уолтеру. — Я побеседую с вами завтра утром. Или вы хотите остаться здесь?
      — Нет, — ответил Уолтер, — не хочу.
      Быстро поднявшись со стула, он схватил свою шляпу и бросился к двери в коридор, споткнувшись о складку ковра и не взглянув на Жарденов.
      — Вы тоже можете идти, мисс Мун, мистер Руиг и вы, как вас там...
      Пинк, однако, не сдвинулся с места.
      — А нам с отцом можно уйти, инспектор? — спросила Вэл, глядя в дверной проем, где скрылся Уолтер. Потом она закрыла глаза, так как мистер Руиг осторожно вывел мисс Мун через ту же дверь, что сразу испортило зрелище.
      — Нет, — кратко ответил Глюке.
      Вэл вздохнула.
      Инспектор направился к группе у камина, а мистер Квин, не сумев сдержать любопытства, последовал за ним и уставился через его плечо на происходящее.
      С тела Солли Спета убрали газеты. Химик опустился рядом с ним на колени, изучая края колотой раны. Дважды он приблизил к ней свой длинный нос, понюхал, затем медленно покачал головой и поднял взгляд на доктора Полка.
      — Да, это меласса, — озадаченно произнес он.
      — Так я и думал, — выдохнул доктор Полк. — И она не только на поверхности раны, но и внутри.
      — Меласса — черная патока, — повторил инспектор. — Странно... Эй, перестаньте меня толкать!
      Эллери потер бородатую щеку.
      — Простите, инспектор. Меласса? Очень интересно! По-моему, доктор, вы сказали, что острие не попало в сердце?
      Доктор с любопытством посмотрел на него: — Да.
      Эллери отодвинул Глюке плечом и пробрался сквозь группу людей, остановившись около мертвеца.
      — Была ли колотая рана настолько серьезной, чтобы вызвать смерть?
      — Он ведь мертв, верно? — буркнул инспектор.
      — Несомненно, но у меня предчувствие, что здесь кое-что не так, как может показаться на первый взгляд. Ну, доктор?
      — Трудно сказать, — нахмурился врач. — Кровотечение не было сильным. Конечно, если оно продолжалось час и пострадавший оставался без медицинской помощи, оно могло повлечь за собой смерть... Но это довольно странно.
      — Настолько странно, — сказал Эллери, — что я бы попросил мистера Бронсона проанализировать мелассу.
      — Зачем? — осведомился Глюке.
      — То, как она расположена в ране, — объяснил Эллери, — предполагает, что ее, по-видимому, нанесли на острие орудия, причинившего эту рану. Но с какой целью? Меласса — клеющее вещество. Возможно, ею склеили какую-то иную субстанцию.
      — Понимаю, — медленно произнес доктор Полк. — Я не думал о таком аспекте, но определенные указания...
      — О чем вы? — с раздражением спросил инспектор.
      — Это всего лишь почтительное предположение, — ответил Эллери с умиротворяющей улыбкой, — но если вы поручите мистеру Бронсону проверить мелассу на предмет наличия в ней ядовитого вещества — твердого, а не жидкою, — то думаю, вы кое-что обнаружите.
      — Яд, — пробормотал Глюке. Он почесал нос и покосился на Эллери.
      Химик аккуратно собрал кусочки мелассы из раны и положил их на стекло. Затем он открыл чемоданчик и принялся за работу.
      Меласса... Яд... Вэл закрыла глаза.
      — Цианистый калий, — объявил наконец Бронсон. — Я в этом уверен. Конечно, я должен проверить все в лаборатории, прежде чем заявить официально...
      — Цианистый калий! — воскликнул доктор Полк. — Так вот оно что!
      — Разумеется, в виде порошка — белые кристаллы, — продолжал химик. — Его тщательно смешали с мелассой — по-моему, весьма значительное количество.
      — Парализует определенные ферменты, важные для клеточного метаболизма, — пробормотал доктор. — Смерть наступает в течение нескольких минут. Он должен был умереть, прежде чем яд впитался полностью, так что в тканях, сквозь которые прошло лезвие, несомненно, обнаружатся следы цианида при вскрытии. — Врач пожал плечами, глядя на лысую макушку мертвеца, окаймленную седыми волосами. — Во всяком случае, смерть была безболезненной.
      — Никто не собирается меня поздравить? — со вздохом спросил Эллери.
      Глюке посмотрел на него и отвернулся.
      — Мы займемся этим цианидом, — буркнул он.
      — Боюсь, что вы не добьетесь успеха, — сказал Бронсон, собирая свой чемоданчик. — Это слишком распространенный яд — его используют в самых разнообразных целях: в производстве кинопленки, при очистке жидкостей, бог знает для чего. И вы можете купить его в любой аптеке.
      — Черт! — выругался разочарованный инспектор. — Ладно, док, забирайте его отсюда. Только утром сразу же представьте рапорт о вскрытии.
      Эллери отступил, освобождая место суетящимся вокруг детективам и доктору Полку, руководившему выносом тела. Он казался чем-то обеспокоенным.
      — Доктор Полк, — заговорил Эллери, когда полицейский врач собирался выйти в коридор вслед за телом Спета, — состояние трупа подтверждает время смерти, указанное на часах покойного?
      — Да. Этот человек умер от отравления цианидом, а не от удара колющим орудием и спустя очень короткое время после удара. Судя по условиям в помещении и состоянию трупа, он должен был умереть около половины шестого, а часы показывают 5.32... Ловко вы обо всем догадались, мистер Квин! Вы детектив?
      — В такой степени, — вздохнул Эллери, — что могу легко проследить признаки враждебности со стороны официальных лиц. Спасибо, доктор. — Он посмотрел вслед удаляющимся Полку и Бронсону.
      — Теперь мы можем идти, инспектор? — снова спросила Вэл, уставясь на веснушку на безымянном пальце левой руки. В неподвижных контурах тела Солли под простыней на носилках было нечто отталкивающее, и она ощущала мучительное желание пойти куда-нибудь и выпить шерри-фраппе.
      — Я еще с вами не разобрался... Эй! — рявкнул Глюке. — Что вы теперь делаете, черт бы вас побрал?
      Эллери придвинул стул к камину, взобрался на него и стал проделывать таинственные телодвижения, словно старался, подражая Дракуле , влезть на стену.
      — Пытаюсь найти ответ на три вопроса, — ответил он, слезая со стула.
      — Послушайте, Квин...
      — Первый: почему убийца воспользовался именно этой рапирой?
      — Откуда я знаю?
      — Почему, — продолжал Эллери, подойдя к камину и указывая рукой на стену над ним, — он не взял вон ту острую французскую дуэльную шпагу?
      — Не знаю, — проворчал Глюке, — и более того, не хочу тать. Так что будьте любезны...
      — Обратите внимание, — прервал Эллери, — где расположен след от пропавшей рапиры. Никто не мог бы снять ее со стены, не взобравшись на что-нибудь. Но зачем подтаскивать стул, чтобы добраться до итальянской рапиры семнадцатого столетия с рукояткой-чашечкой, когда можно, стоя на полу и протянув руку, снять со стены французскую дуэльную шпагу прошлого века, замечательно пригодную для дела?
      — Странная деталь для непреднамеренного преступления, — невольно заметил заинтересованный Рис Жарден.
      — А вас кто спрашивает? — огрызнулся инспектор.
      — И кто сказал, что убийство было непреднамеренным? — промолвил Эллери. — Нет, мистер Жарден. Либо убийца снял со стены рапиру и покрыл острие мелассой, смешанной с цианидом, непосредственно перед преступлением, либо он смазал острие за какое-то время до преступления — то есть приготовился заранее. Но в любом случае он должен был смешать яд с мелассой до убийства Солли, что, безусловно, исключает преступление под влиянием импульса.
      Уши инспектора побагровели.
      — Не в моих правилах устраивать диспуты по поводу дела, которое я расследую, — проворчал он. — Так что будьте добры...
      — От вас несет тухлятиной, — буркнул Пинк, испытывающий острую неприязнь к Глюке.
      — Второй вопрос, — поспешно сказал Эллери, стремясь избежать катастрофы. — Почему убийца вообще смазал рапиру ядом?
      — Как это почему? — изумился Глюке. — Это что — вечер вопросов и ответов? Чтобы быть уверенным в гибели жертвы — вот почему!
      — Не кажется ли вам это несколько притянутым за уши? — заметил Эллери. — По-вашему, человека нельзя прикончить острым клинком, не прибегая к яду?
      Инспектор Глюке уже давно сожалел о допущенной им слабости, в результате которой он позволил бородатому молодому человеку околачиваться на месте преступления. Этот тип явно принадлежал к категории теоретиков-любителей с хорошо подвешенным языком, которых Глюке всегда презирал. Более того, он задавал вопросы, ставившие в тупик инспектора в присутствии его подчиненных, и в итоге мог чисто случайно найти разгадку, украв у работяги-профессионала добычу, славу и рекламу и лишив его шанса на продвижение по службе. Все это было крайне досадно.
      — Я не намерен позволять вмешиваться в мое расследование парню, который сочиняет детективные истории! — заорал взбешенный инспектор. — Вашему старику приходится с этим мириться, потому что он живет с вами в одной квартире. Но сейчас вы находитесь за три тысячи миль от Сентр-стрит, и мне наплевать на то, что вы думаете о моем деле!
      Эллери напрягся.
      — Должен ли я понимать, что вы предпочитаете, чтобы я держался на расстоянии?
      — Понимайте что хотите, только убирайтесь отсюда!
      — Никогда не думал, что доживу до такого отношения, — промолвил Эллери, уязвленный до глубины души, но старающийся сохранить предписываемую Эмили Пост невозмутимость. — Вот оно, голливудское гостеприимство!
      — Мак, вышвырни этого назойливого психа!
      — Отойдите, Мак. Я уйду сам. — Эллери подошел к Жарденам и громко сказал: — Этот человек — идиот. Он вполне способен отправить вас за решетку, прежде чем вы успеете состариться на час, мистер Жарден.
      — Жаль, что вы нас покидаете, — вздохнул Рис. — Должен признаться, что предпочитаю ваше общество компании инспектора.
      — Благодарю за первую любезность, которую услышал в Голливуде. До свидания, мисс Жарден. Советую вам обоим говорить как можно меньше. А лучше всего потребуйте присутствия адвоката.
      Глюке выпучил глаза, а Эллери спокойно направился к двери.
      — Только желательно не мистера Руига, — добавил он.
      — Уберетесь вы или нет? — зарычал Глюке.
      — Ах да, инспектор, я чуть не забыл про третий вопрос.
      Мак приблизился к Эллери с мрачным видом.
      — Ну-ну, Мак. Должен вас предупредить, что я совсем недавно брал уроки джиу-джитсу. Дело вот в чем, инспектор. Предположим, ваш эксцентричный преступник взобрался на стул, чтобы достать шпагу, которую мог легко заменить более доступным оружием; предположим, он смазал клинок ядом, хотя даже младенец мог бы прикончить мистера Спета одним ударом шпаги; но какого дьявола он забрал шпагу с собой после убийства?
      Инспектор Глюке не нашел ответа.
      — Вот с этим, — закончил Эллери, — и придется иметь дело окостенелому органу, который вы именуете вашим мозгом. — И он вышел, помахав на прощание Жарденам.

      К тому времени, когда они вернулись в «Ла Салль», Вэл едва волочила ноги. Даже желание выпить шерри-фраппе исчезло напрочь. Любая мысль только причиняла мучения.
      «Папа уснет, потом сама лягу в постель и буду спать, — думала она. — Может быть, завтра утром я проснусь и узнаю, что ничего этого в действительности никогда не происходило».
      После ухода мистера Квина инспектор Глюке занялся Рисом с мрачным энтузиазмом, вызвавшим у Вэл дрожь отвращения. Пинк возмутился тоном задаваемых вопросов и был выведен из кабинета двумя здоровяками детективами. Позднее они обнаружили его сидящим на тротуаре у ворот в окружении группы репортеров и по-медвежьи огрызающимся на их приставания.
      Даже во время чудесного спасения от этой алчной своры — Пинк сказал, что у журналистов мораль бульдогов и что им бы никогда не избавиться от них, если бы тех не привлек более лакомый кусочек в доме Спета, — Вэл начинало тошнить при одном воспоминании о настойчивых вопросах Глюке.
      Подвергаясь этому испытанию, Рис сохранял спокойствие, которое только бесило инспектора. На большинство вопросов он отвечал предельно лаконично, а о самом главном не говорил вовсе. Глюке кружил над ним, как коршун, расспрашивая о партнерстве в «Огипи», акционерных компаниях, падении акций, ссоре Риса со Спетом, его передвижениях в течение дня — о, думала Вэл, если бы только Рис мог сказать правду! — степени его знакомства с домом Спета и с оружием на стене...
      Ее отец в любую минуту мог избавить себя от этого бесконечного и безжалостного допроса, всего лишь заявив о своем алиби. Но он не делал этого, и Вэл, усталая и изможденная, отлично знала почему. Рис молчал из-за Уолтера. Уолтер... Вэл едва слышала обличительные монологи Глюке. Перед ее мысленным взором маячило лицо Уолтера со странной и непонятной усмешкой.
      Рис намеренно позволил заподозрить себя в преступлении, потому что Уолтер так много значил для его дочери — Уолтер, всегда такой прямодушный, наивный и ребячливый, теперь так пугающе ушедший в себя...
      — Я приготовлю что-нибудь поесть, — предложил Пинк. — Вы, должно быть, проголодались.
      — Сейчас я не могу есть, — с трудом вымолвила Валери.
      — Пинк прав, — рассеянно заметил Рис.
      — По дороге из студии я купил на рынке кучу всякой всячины, — проворчал Пинк. — Если я оставлю ее вам, капиталистам...
      — О, Пинк, — вздохнула Вэл, — не знаю, что бы мы без тебя делали.
      — Возможно, умерли бы с голоду, — сказал Пинк.
      Место Мибс Остин у коммутатора было занято ночным оператором — толстым стариком в свитере, — поэтому они не стали задерживаться в вестибюле и поднялись наверх в скрипучем лифте. Вэл шагнула на красный ковер коридора следом за двумя мужчинами. Ее удивило, что Рис и Пинк, отперев дверь апартаментов 3С, стояли в прихожей.
      Но когда она подошла к двери и заглянула внутрь, то поняла причину.
      В гостиной на краю кресла сидел Уолтер. Поза его была странно неподвижной, грязная шляпа съехала на затылок перевязанной головы, глаза напоминали два кусочка запотевшего стекла.
      Они смотрели на Уолтера, а Уолтер смотрел на них, покачивая головой из стороны в сторону, как будто ему было трудно удерживать ее на шее.
      — Воняет, — заметил Пинк, сморщив нос. Он подошел к окнам и распахнул их настежь.
      Рис тщательно закрыл дверь в коридор, а Вэл шагнула в гостиную и сказала:
      — Ну?
      Уолтер облизнул пересохшие губы и издал несколько нечленораздельных звуков.
      — Как ты сюда вошел?
      — Ш-ш!.. — Уолтер поднес к губам указательный палец правой руки. — Я украл ключ шо штола в вештибюле.
      Он смотрел на Вэл почти негодующим взглядом.
      — Ну? — повторила Вэл. — Ты не собираешься что-нибудь сказать, Уолтер?
      — О чем шкажать?..
      — Ты отлично знаешь о чем. О... сегодняшнем дне.
      — Что «о шегодняшнем дне»? — воинственно произнес Уолтер, пытаясь встать. — Оштавь меня в покое!
      Вэл закрыла глаза.
      — Уолтер, я даю тебе шанс. Ты должен все мне рассказать. Что произошло сегодня? Где папино пальто? Почему ты... — Она открыла глаза и крикнула: — Почему ты лгал?
      Уолтер выпятил нижнюю губу.
      — Тебя это не кашается.
      Вэл подбежала к нему и дважды ударила по щекам. На бледной коже под заметно отросшей щетиной выступили красные полосы — следы ее пальцев.
      Уолтер снова попытался подняться, но рухнул в кресло.
      — Пьяный бездельник! — с ненавистью выпалила Вэл. — Трус! Тряпка! Больше не желаю тебя видеть!
      Она бросилась в свою спальню и захлопнула дверь.
      — Я им займусь, — сказал Пинк.
      Рис спокойно сидел на диване, не снимая пальто, и барабанил пальцами по подушке.
      Пинк поднял Уолтера за шиворот, едва не задушив его. Уолтер молотил руками по воздуху, пытаясь отбиваться, но Пинк поволок его в ванную Риса. Вскоре послышались звуки душа и неразборчивые вопли.
      Спустя некоторое время Уолтер, шатаясь, вернулся в комнату; плечи его пиджака были мокрыми, с перевязанной головы и лица капала вода. Пинк швырнул ему полотенце и вышел в кухню, пока Уолтер старался, впрочем без особого успеха, привести в порядок свои волосы.
      Рис продолжал барабанить пальцами по подушке.
      — Выпейте-ка это, — сказал Пинк, вернувшись с большим стаканом.
      Уолтер выхватил у него стакан и залпом выпил томатный сок.
      Пинк зажег сигарету и снова направился в кухню. Рис услышал звон посуды.
      — Пожалуй, я спущусь за сигарой, — сказал он. — Извини, Уолтер.
      Не дождавшись ответа, Рис встал и вышел в коридор.
      Оставшись один, Уолтер глубоко вздохнул и уставился на пыльные носы своих замшевых туфель. Пинк, ворча себе под нос, хлопал дверцами посудного шкафа.
      Уолтер поднялся и постучал в дверь спальни Вэл. Так как ответа не последовало, он повернул ручку и вошел, закрыв за собой дверь.
      Вэл в пальто и шляпе лежала на кровати, тупо уставясь на картину Ван Гога на противоположной стене. Шляпка без полей кокетливо съехала на один глаз, но сама девушка выглядела отнюдь не кокетливой, а холодной и отчужденной.
      — Вэл...
      — Уходи.
      Уолтер героическим усилием добрался до кровати и опустился на нее, с беспокойством устремив на девушку мутный взгляд и неуклюже положив руку ей на плечо.
      — Я знаю, что пьян, но ничего не могу поделать... Не говори так со мной... Я люблю тебя, Вэл...
      — Убери руку, — коротко сказала Вэл.
      — Но я люблю тебя!
      — Ты избрал странный способ это доказать! — свирепо произнесла Вэл.
      Уолтер выпрямился, теребя пуговицу на воротничке.
      — Ладно, Вэл, я ухожу...
      Он с усилием поднялся и заковылял к двери.
      Вэл лежала неподвижно, наблюдая за ним. Внезапно она вскочила с кровати, пробежала мимо Уолтера и встала у двери, прислонившись к ней спиной. Уолтер остановился, быстро моргая.
      — Подожди, — сказала Вэл.
      — Но я пьян...
      — Сначала ты мне ответишь. Почему ты лгал инспектору Глюке? Ты же не будешь отрицать, что был в доме твоего отца в 5.35!
      — Да, — пробормотал Уолтер, стараясь удержаться на ногах.
      Вэл сильнее вцепилась в дверь распростертыми руками, чувствуя, что у нее останавливается сердце. Она словно видела сквозь резное осиновое дерево своего хепплуайтовского бюро лежащий под грудой белья пистолет.
      — Я должна знать, Уолтер, — прошептала она. — Ты убил своего отца?
      Уолтер перестал раскачиваться. Его нижняя губа снова упрямо выпятилась, но налитые кровью глаза воровато забегали.
      — Пропусти меня, — пробормотал он.
      — Ты сделал это? — настаивала Вэл.
      — Прощай, — на удивление четко произнес Уолтер и протянул руку, чтобы отодвинуть девушку в сторону.
      — Если ты его не убивал, — крикнула Вэл, подбегая к бюро и запуская руку в ящик, — то почему ты носил вот это? — Она показала пистолет.
      — Рылась в моих карманах? — с презрением фыркнул Уолтер. — Отдай его мне!
      Вэл позволила ему взять пистолет. Он посмотрел на оружие и сунул его в карман.
      — Было много угрожающих писем... Я ведь сын человека, разорившего тысячи людей. Поэтому я и купил пистолет... — Плечи его обмякли, и он жалобно добавил: — Я люблю тебя, но не лезь в чужие дела.
      Это был совсем не тот Уолтер, которого она знала так давно. А может быть, подобные кризисы всегда обнажают неприглядные качества?
      — Ты позволил этому инспектору думать, что мой отец приходил днем в Сан-Суси! — крикнула девушка. — Почему ты не сказал ему, что это тебя видел Фрэнк идущим по дорожке к дому, что это ты случайно надел папино пальто?
      Уолтер несколько раз моргнул, словно стараясь что-то разглядеть сквозь скопившуюся за неделю пелену голливудского вечернего тумана.
      — Ты должна доверять мне, — пробормотал он. — Не задавай вопросов, Вэл.
      — Доверять тебе! С какой стати? — вспылила Вэл. — После того, как ты себя вел? Разве я не имею права задавать вопросы, когда из-за твоего молчания подозревают моего отца? — Внезапно она вцепилась в мокрые лацканы пиджака Уолтера и прижалась головой к его груди. — Мне все равно, что ты сделал, Уолтер, только бы ты был честен со мной! Ты просишь доверять тебе! А почему ты не доверяешь мне?
      Странно, но трогательно-робкий Уолтер в один миг становился суровым и отстраненным. Казалось, вопросы замораживают его, делая непроницаемым для теплоты и ласки.
      — Никто не должен знать, что я был в доме отца, — заговорил он, все еще с трудом ворочая языком. — Не вздумай ничего рассказывать им, Вэл, понятно?
      Значит, это правда...
      Вэл отшатнулась от Уолтера. Полное доверие уместно в сентиментальных романах, но в жизни существуют вещи, которые просто нельзя безоговорочно принимать на веру. Внешние обстоятельства в некоторых случаях могут быть обманчивы, но обычно они соответствуют действительности.
      — Очевидно, — холодно произнесла Вэл, — тот факт, что Глюке подозревает моего отца в убийстве и что одно твое слово может очистить его от подозрений, ничего для тебя не значит. Самое главное — спасти собственную шкуру.
      Уолтер полностью взял себя в руки. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его, не издав ни звука.
      — Так что будь любезен уйти, — закончила Вэл.
      Он ведь не знал — не мог знать, что у Риса есть алиби на время убийства.
      — Хорошо, — тихо сказал Уолтер.
      И он никогда об этом не узнает — во всяком случае, от нее! Если бы она сказала Уолтеру об алиби, он легко мог бы вывернуться, заявив, будто все время знал, что Рису не грозила реальная опасность и что ему нужно было защитить себя. Протрезвев, он, возможно, изобрел бы какую-нибудь правдоподобную историю, объясняющую его поведение. Уолтер умеет быть убедительным, когда хочет. А Вэл в глубине души знала, что не может доверять себе...
      — Что касается меня, то твой секрет, каков бы он ни был, в полной безопасности, — с горечью сказала она. — Теперь ты, наконец, уберешься?
      Уолтер вцепился в воротничок рубашки, словно он нестерпимо сдавливал ему горло, затем открыл дверь, зигзагами пересек гостиную и вышел в коридор, забыв свою шляпу.
      Вэл подобрала шляпу с пола гостиной и бросила в коридор вслед ее владельцу.
      — Я хочу есть, Пинк, — окликнула она, направляясь в кухню. — Что сегодня в меню? — Внезапно ее глаза прищурились. — Что это?
      Пинк виновато спрятал что-то в карман брюк.
      — Ничего, — быстро ответил он, поднимаясь со стула и подходя к плите, где кипели чайник и кастрюли. — Ушел этот чокнутый?
      — Пинк, что ты спрятал? — Вэл подошла к нему и потянула его за руку. — Покажи мне!
      — Говорю тебе, ничего! — повторил Пинк, но его голос звучал неубедительно.
      Вэл запустила руку ему в карман. Он попытался увернуться, но она оказалась слишком проворной. Ее рука извлекла маленькую книжечку в твердом переплете.
      — Это же банковская книжка! О, Пинк, извини, пожалуйста... — Внезапно она умолкла, и по ее коже забегали мурашки.
      На книжке стояло имя Риса Жардена.
      — Папа положил в банк деньги Уолтера... — начала она, но снова остановилась. — Это другой банк, Пинк, — Тихоокеанский прибрежный — банк Спета.
      — Не ломай себе голову, попрыгунчик, — пробормотал Пинк и начал помешивать ложкой фасоль с такой энергией, будто вся его жизнь зависела от того, прилипнет ли хоть одна фасолина к кастрюле. — Не раскрывай книжку.
      Но Вэл тут же ее раскрыла. Вклад был только один, отметки о снятии со счета отсутствовали. Однако размер вклада заставил ее выпучить глаза. Это невозможно! Должно быть, тут какая-то ошибка... Однако цифры выглядели абсолютно реальными.
      Пять миллионов долларов.
      Вэл вцепилась Пинку в руку.
      — Где ты это взял? Пинк, скажи мне правду!
      — Сегодня утром в спортзале Сан-Суси, — ответил Пинк, избегая ее взгляда. — Я упаковывал принадлежности для гольфа и нашел книжку в кармане старой сафьяновой сумки Риса, под коробкой с мячами.
      — О! — Вэл села на табурет и прикрыла ладонью глаза. — Пинк, — заговорила она сдавленным голосом, — ты не должен... ну, не рассказывай об этом никому. Это выглядит, будто папа, как говорили те люди, в действительности не был разорен.
      Пинк продолжал сосредоточенно помешивать ложкой в кастрюле.
      — Я не знал, что мне делать, Вэл. Книжку ведь мог найти какой-нибудь любопытный агент из транспортной конторы. Я должен был забрать вещи, которые Рис передал музею... ну и сунул книжку в карман.
      — Спасибо, Пинк, — поблагодарила Вэл.
      Никто из них больше не произнес ни слова. Газ шипел, Пинк помешивал фасоль, а Вэл сидела за столом, глядя на банковскую книжку.
      Хлопнула входная дверь.
      — Вэл? — послышался голос Риса.
      Никто не отозвался.
      Рис вошел в кухню, дымя сигарой и стряхивая воду со шляпы.
      — Опять идет дождь. Пинк, это чудесно пахнет... — Он остановился, удивленный молчанием.
      Банковская книжка в желтом переплете лежала на кленовом столе. Рис посмотрел на нее, нахмурился и перевел взгляд на два окаменевших лица.
      — Это книжка Уолтера? — озадаченно спросил он. — Парень так ничего и не сказал?
      — Нет, — ответила Вэл.
      Рис уселся в промокшем пальто, попыхивая сигаретой.
      — Не поступай опрометчиво, котенок. Я наблюдал за ним. Конечно, он что-то скрывает, но я чувствую, что это не то, о чем ты думаешь. Уолтер всегда был сдержан на язык — в конце концов, он был лишен преимуществ нормального воспитания и всегда предоставлен самому себе. Я изучал его и уверен, что он не способен на дурное. Я не мог ошибиться в нем, дорогая...
      — Интересно, — бесстрастно промолвила Вэл, — не могла ли я ошибиться в тебе?
      — Вэл! — Рис с удивлением посмотрел на нее. — Пинк, в чем дело? Что произошло?
      — А ты не знаешь? — буркнул Пинк.
      — Я знаю, — резко отозвался Рис, — что вы оба ведете себя по-детски.
      Кончиком ногтя Вэл подтолкнула к отцу банковскую книжку.
      Рис не сразу взял ее. Он продолжал смотреть на Вэл и Пинка, но его худые загорелые щеки заметно побледнели.
      Медленно подобрав книжку, Рис взглянул на имя владельца счета, потом открыл ее, глядя на цифры, даты, инициалы кассира...
      — Что это? — осведомился он. — Да не смотрите на меня как болваны! Пинк, тебе что-нибудь известно об этой книжке? Откуда она взялась?
      — Это не мое дело, — пожал плечами Пинк.
      — Я спрашиваю, откуда она взялась!
      Пинк оставил в покое ложку.
      — Черт возьми, Рис, что ты от меня хочешь? Не прикидывайся передо мной! Это банковская книжка с вкладом пять миллионов баксов, и я нашел ее сегодня утром в твоей сафьяновой сумке для гольфа!
      Рис поднялся, держа в одной руке книжку, а в другой дымящуюся сигарету, и начал ходить взад-вперед по узкой кухне. Морщины на его коричневом лбу углублялись с каждым шагом. Бледность сменилась гневным румянцем.
      — Никогда не думал, Рис, что ты окажешься таким подлецом, — с горечью сказал Пинк.
      Рис остановился.
      — Я не могу не сердиться, — спокойно заговорил он, — хотя не виню никого из вас. Выглядит это чертовски скверно. Но я не намерен отрицать это больше одного раза. — Пинк побледнел. — Я ничего не знаю об этом вкладе. У меня никогда не было счета в банке Спета. Эти пять миллионов не мои. Вам понятно?
      Вэл хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Она была так измучена, что могла заплакать только от одной усталости. Бледность Пинка исчезла — он покраснел до корней своих рыжих волос и склонился над плитой, грызя ногти.
      Рис снова открыл книжку и посмотрел на дату вклада.
      — Пинк, где я был в прошлую среду? — спросил он тем же спокойным голосом.
      — Мы ездили в Лонг-Бич на яхте, чтобы повидать парня, который раздумал ее покупать, — пробормотал Пинк,
      — Мы отплыли в шесть утра, а вернулись в город, когда уже стемнело, верно?
      — Да.
      Рис швырнул книжку на стол.
      — Посмотри на дату. Вклад был сделан в прошлую среду.
      Пинк подобрал книжку. Цвет его лица из розового стал алым. Он, не отрываясь, смотрел на дату, как будто не мог поверить своим глазам, а возможно, пытаясь таким образом скрыть смущение.
      — Прости, папа, — прошептала Вэл, опустив голову на руки.
      Последовала длительная пауза.
      — Это мог сделать только Спет, — заговорил наконец Рис. — Он приходил ко мне в спортзал сегодня утром, как я сказал Глюке. Должно быть, когда я отвернулся, он сунул книжку в сумку.
      — Но за каким чертом?! — воскликнул Пинк. — Кто же запросто дарит пять миллионов? Неудивительно, что я решил...
      — Теперь я понимаю. — Рис бросил сигарету в раковину. — Я никогда не говорил вам, но когда дела с «Огипи» начали идти скверно, я поручил своему доверенному бухгалтеру все расследовать... — Он снова принялся шагать, кусая губы. — Я выяснил, что дружище Солли, до сих пор действовавший только по инструкциям Руига, решился на самостоятельную операцию и крупно погорел. Он разослал проспекты дальнейшей продажи акций, в которых сфальсифицировал финансовое положение компании. Ему было нужно, чтобы акции выглядели надежными...
      Вэл подняла голову.
      — Солли всегда был вором, — устало промолвила она.
      — Ну и что дальше? — осведомился Пинк.
      — Использование почты с целью обманного получения денег — серьезное преступление, Пинк, — объяснил Рис. — Если бы правительство добралось до Спета, его бы ожидала тюрьма.
      — Почему же ты не остановил его? — хрипло спросил Пинк.
      — В то время еще был шанс возместить убытки. А вот позже, когда наводнение разрушило электростанции, я пригрозил отправить его за решетку, если он не восстановит их. — Рис пожал плечами. — Но Спет выдвинул встречную угрозу. Он сказал, что может настолько испортить мою репутацию и подорвать доверие ко мне, что ничто уже не спасет электростанции. Должно быть, он имел в виду этот вклад, который представил бы меня двуличным мошенником, только притворившимся разоренным.
      — Но пять миллионов долларов!..
      — Если уплата десяти процентов от полученной им пятидесятимиллионной прибыли могла спасти его от тюрьмы, — глухо отозвался Рис, — то Солли был достаточно хорошим бизнесменом, чтобы на это пойти.
      — Грязная крыса! — воскликнул Пинк. — Порочить ни и чем не повинных людей! И зачем только разыскивают тех, кто убивает подобных мерзавцев? Это несправедливо!
      — Меня поставили в затруднительное положение, — вздохнул Рис. — Я не могу оставить деньги себе — они не мои. А если бы я использовал их с целью создания фонда для спасения «Огипи», никто бы не поверил в эту историю. Ведь после аукциона меня считают полностью разоренным... Я не могу ни хранить, ни отдать эти деньги.
      — Да, — пробормотал Пинк, — это нужно обдумать.
      Рис вышел из кухни в прихожую, чтобы снять пальто.
      Пинк резко повернулся к плите, будто что-то начало пригорать. Вэл с трудом встала.
      — Пожалуй, мне уже не хочется есть, Пинк, — сказала она. — Я пойду...
      — Боже мой! — послышался сдавленный голос Риса.
      Вэл застыла, парализованная страхом. Голос вернулся к ней вместе со способностью двигаться.
      — Папа! — крикнула она и едва не сбила с ног Пинка, стараясь первой выбежать в прихожую.
      Рис включил верхний свет. Дверца стенного шкафа была открыта, и он, присев на корточки, заглядывал внутрь.
      На полу шкафа лежали два предмета.
      Одним из них была длинная рапира с рукояткой-чашечкой и бурым пятном на острие.
      Другим было скомканное коричневое пальто из верблюжьей шерсти.

      — Твое пальто! — ахнула Вэл. — И... шпага!
      Рис схватил рапиру за рукоятку, вытащил ее из шкафа и стал вертеть в дрожащих руках, будто был настолько ошеломлен, что мог лишь разглядывать страшную находку.
      Это, безусловно, была та самая итальянская рапира, которая ранее висела на стене в кабинете Солли Спета. Окровавленное острие уничтожало последние сомнения на этот счет.
      — Не трогай ее! Не прикасайся к ней! — прошептала Вэл. — Она... она отравлена! Ты можешь пораниться!
      — Положи рапиру, — сказал Пинк. — Нет, лучше дай мне. Мы должны избавиться от нее.
      Но Рис крепко держал рапиру, внимательно обследуя ее, как ребенок — необычную игрушку.
      Пинк полез в шкаф, вытащил пальто и встряхнул его. Несомненно, это было пальто Риса. Под правым карманом был выдран узкий лоскут шерстяной ткани.
      — Смотрите! — тихо вскрикнула Вэл.
      На груди пальто было запачкано темной жидкостью. Красная кровь, свернувшись, приобрела грязно-бурый оттенок.
      Рис поднялся, все еще сжимая в руках рапиру.
      — Каким образом эти вещи оказались здесь? — прохрипел он.
      Перед глазами Вэл промелькнуло малопривлекательное видение мрачного и пьяного Уолтера Спета, сидящего на краю кресла в их гостиной, когда они вернулись после допроса. Он сам признался, что украл ключ со столика портье внизу. Неужели...
      — Уолтер! — тихо простонала Вэл.
      Рис провел рукой по глазам.
      — Не делай поспешных выводов, Вэл. Мы должны сесть и все обдумать. — Он стоял с рапирой в руке, словно не зная, что с ней делать.
      — Ради бога, Рис, не будь ослом! — заговорил Пинк. — Ты не можешь торчать здесь с этой штукой. Это слишком рискованно...
      И тут в дверь позвонили.
      Все выглядело настолько нелепым и мелодраматичным, что Вэл начала нервно хихикать и не могла остановиться, пока слезы не покатились по ее щекам.
      Звонок раздался вновь, уже не прекращаясь, как будто человек за дверью забыл убрать палец от кнопки.
      Пинк взял Вэл за подбородок и встряхнул ее голову, как непослушного щенка.
      — Заткнись! — прорычал он. — Рис, нужно спрятать ни вещи... Минуту! — крикнул он в сторону двери, откупа донесся резкий голос инспектора Глюке:
      — Откройте!
      — П-папа, — запинаясь, начала Вэл, окинув помещение диким взглядом, — выбрось рапиру в окно. Ее не должны найти здесь...
      Лицо Риса обрело осмысленное выражение.
      — Нет, — медленно произнес он. — Так не пойдет.
      — Откройте, Жарден, или я взломаю дверь!
      — Ради бога, папа! — шепнула Вэл.
      — Нет. — Рис покачал головой. — Этого не избежать.
      — Глюке явно предупредили, и он должен найти эти вещи. Открой дверь, Пинк.
      — Рис, не будь дураком!
      — Впусти их.
      Вэл отшатнулась. С подавленным рычанием Пинк шагнул к двери. Рис подобрал пальто, отнес его в гостиную имеете с рапирой и положил на диван.
      Вошла группа мужчин, возглавляемая Глюке.
      — Ордер на обыск, — грубо сообщил он, размахивая бумагой. Пройдя мимо Вэл, инспектор остановился у входа в гостиную.
      — Вам нужны эти вещи? — устало спросил Рис, опускаясь в кресло.
      Глюке рванулся к дивану. Его подчиненные загородили выход в коридор.
      — Ага! — произнес инспектор, ограничившись этим возгласом.
      — Полагаю, — промолвил Рис, — бесполезно уверять вас, что мы только что нашли пальто и рапиру в стенном шкафу нашей прихожей?
      Глюке не ответил. Он поднял пальто, внимательно обследовал его, затем повернулся и подал знак своим людям. Двое из них подошли к дивану с сумками и оберточной бумагой и начали упаковывать пальто и рапиру с такой осторожностью, будто те были сделаны из китайского фарфора времен династии Мин .
      — Он говорит правду! — с отчаянием воскликнул Пинк. — Не будьте ослом, инспектор, выслушайте нас! Мы втроем нашли эти вещи. Кто-то хочет оклеветать Риса! Вы не можете...
      — Возможно, в ваших словах кое-что есть, мистер Пинкус, — заметил Глюке.
      — Пинк, — машинально поправил Пинк.
      — Отделение «Вестерн Юнион» в центре Лос-Анджелеса передало по телефону в Главное полицейское управление анонимную телеграмму, где нам советовали немедленно обыскать эти апартаменты. Телеграмму отправили также по телефону, и нам не удалось отследить звонок. Может, это в самом деле подтасовка.
      Однако, судя по голосу, сам он едва ли в это верил, просто пытался таким образом завязать дружескую беседу.
      Глюке кивнул подчиненным, и двое мужчин вышли вместе с ним из апартаментов. Третий стал спиной к открытой двери, время от времени переминаясь с ноги на ногу.
      Вэл съежилась у стены прихожей, будучи не в силах шевелиться и даже думать. Рис поднялся с кресла и направился к своей спальне.
      — Не выходить из комнаты, — скомандовал детектив у двери.
      Рис посмотрел на него и снова сел.
      — Привет! — послышался голос из коридора.
      Пинк подбежал к двери, ткнув локтем в живот детектива, сердито отпихнувшего его руку. Два других детектива склонились на перила запасной лестницы, которая спускалась в вестибюль. Они находились не более чем в пяти футах от двери и равнодушно смотрели на Пинка.
      — Привет! — повторил тот же голос.
      Пинк увидел Фицджералда из «Индепендент».
      — Никому не входить, — распорядился детектив у двери. Бегающие глаза Фица под похожими на птичьи гнезда бровями заметили стоящую у стены Вэл, а потом и Риса, неподвижно сидящего в гостиной.
      — Они что, держат здесь вахту? Отойди, парень, это пресса.
      — Ты слышал, что тебе сказали? — проворчал Пинк, наступая на него.
      — Мне позвонил знакомый из Главного управления, — продолжал Фиц. — Вроде бы... Уйди с дороги, приятель.
      Детектив у двери закрыл глаза.
      — Убирайся отсюда! — рявкнул Пинк.
      — Рис! — позвал Фиц. — Я хочу поговорить с тобой. Это важно, Рис. Может, я смогу подать тебе нужный намек...
      Шагнув за порог, Пинк толкнул своей широченной ладонью Фица в грудь.
      Детектив у двери оставался с закрытыми глазами, а двое у лестницы даже не шевельнулись.
      — Уйдешь по-хорошему, как пай-мальчик, или хочешь получить в зубы? — осведомился Пинк.
      Фиц расхохотался и взмахнул кулаком. Пинк отступил в сторону, слегка согнув левую руку. Он ощущал исходящие от журналиста пары алкоголя — Фиц явно был навеселе.
      — Эй, вы, прекратите, — сказал один из детективов у лестницы. — Выясняйте отношения на улице.
      Пинк схватил Фица за брюки и поволок его к лестнице.
 

* * *

 
      Вэл вошла в гостиную и села на пол у ног Риса, прижавшись щекой к его колену.
      — Думаю, времени у нас мало, — тихо сказал Рис. — Вэл, слушай меня...
      — Да, папа?
      — Глюке скоро вернется. — Он покосился на детектива в дверном проеме. — Может, через пять минут, а может, через час. Но в любом случае с ордером на мой арест.
      Вэл вздрогнула:
      — Но он не должен так поступать! Ты же не убивал — не мог этого сделать! Ты был здесь, когда...
      — Тише, Вэл, не то тебя услышат. — Рис наклонился и зашептал ей на ухо: — Об этом я и хотел с тобой поговорить. Ни полиция, ни кто другой не должны знать о моем алиби.
      Вэл приложила руку ко лбу. У нее путались мысли.
      — Мне ничего не грозит, — продолжал Рис. — Мибс Остин в любое время подтвердит, что я находился в вестибюле «Ла Салль», когда убили Спета. Понимаешь?
      — Да, — кивнула Вэл.
      — Существует важная причина, по которой я должен позволить Глюке арестовать меня, котенок... Не шуми, иначе услышит детектив.
      Вэл отпрянула, чувствуя, что внутри у нее все дрожит. Ее кидало то в жар, то в холод.
      — Но я не...
      Рис обнял ее за плечи.
      — По-моему, мне грозит беда с другой стороны, — снова зашептал он. — Я все как следует обдумал. Кто-то этим вечером подложил пальто и шпагу к нам в шкаф и предупредил инспектора, чтобы он приехал сюда. Тот, кто это сделал, хочет, чтобы меня обвинили в убийстве.
      — Нет! — вскрикнула Вэл.
      — Это единственное разумное объяснение. Выходит, этот человек не только ненавидел Солли, но и ненавидит меня. Он убил Спета и мстит мне, сваливая на меня свое преступление.
      — Нет!
      — Да, котенок. А если я сейчас заявлю о своем алиби и полиция прекратит меня подозревать, что произойдет? Маньяк, проделывающий все это, увидит, что его подтасовка провалилась, и еще сильнее захочет отомстить. Поняв, что не сможет убить меня с помощью закона, он постарается сделать это сам. Однажды он уже совершил убийство — почему бы ему не пойти на это снова? Неужели ты не понимаешь, что в тюрьме мне будет безопаснее, чем здесь? К тому же есть еще одна причина. — Рис сделал паузу. — Это Уолтер. Если я сейчас заявлю о своем алиби, его сразу же заподозрят.
      «Уолтер! Так вот что за этим кроется», — подумала Вэл.
      — Полиция узнает, что он надевал мое пальто. У него был мотив для мести отцу, который исключил его из завещания. Они выяснят, что Уолтер был в доме Спета во время преступления, и докопаются до всего, если мы сообщим им о моем алиби.
      — Но как...
      — Разве ты не видишь, котенок? — терпеливо продолжал Рис. — Мое алиби зависит от показаний мисс Остин. Она может подтвердить, что во время убийства я был в вестибюле отеля, но ей также известно, что это связано с телефонным звонком в дом Спета. И она сама говорила с Уолтером. Полиция это выяснит с помощью нескольких вопросов. Нам нужно проследить, чтобы ее не допрашивали.
      — Нет, — сказала Вэл, — я не позволю тебе так поступить. Ты должен заявить о своем алиби. Тебе нельзя жертвовать собой...
      — Уолтер не убивал своего отца, Вэл. Он не убийца, но у меня есть защита, а у него нет. Неужели ты не понимаешь?
      «Понимаю. Понимаю, что я меньше букашки. А ты такой большой, сильный... »
      Рис приподнял ее голову за подбородок.
      — Вэл, ты должна довериться мне.
      Она снова задрожала. Ее язык словно прилип к гортани.
      — Есть еще кое-что. Думаю, мне известен след, который может куда-то привести. Пока я буду в тюрьме прикрывать Уолтера, тебе придется идти по этому следу, Вэл. Мы должны узнать, кто убил Спета, прежде чем заговорим! Слушай внимательно. Только этим утром...
      — Ну вот и все, Жарден, — сказал инспектор Глюке.
 

* * *

 
      Вэл вскочила. Рис сидел неподвижно.
      В комнате вместе с Глюке находились трое детективов; один из них сурово смотрел на Пинка, который машинально притопывал ногой, словно в такт неслышимой музыке.
      — Так скоро? — со слабой улыбкой спросил Рис.
      — Дактилоскопист ждал меня внизу, — ответил инспектор. — Вам интересны результаты? На вашем пальто пятна крови. На рапире в числе отпечатков пальцев имеются и ваши. Бронсон, который тоже приехал со мной, утверждает, что кончик рапиры покрыт кровью и смесью мелассы с цианидом. У вас есть что сказать, Жарден?
      — Пинк, принеси, пожалуйста, мои пальто и шляпу, — попросил Рис, вставая.
      Пинк, спотыкаясь, вышел в прихожую. Рис обнял Валери.
      — Увидимся завтра, — шепнул он ей на ухо. — Помнишь наш старый код? Возможно, нам не удастся поговорить. След может оказаться важным. До свидания, Вэл. Вечером побеседуй с Мибс Остин.
      — До свидания. — Вэл едва шевелила пересохшими губами.
      — Спасибо, Пинк, — повернувшись, поблагодарил Рис. — Позаботься о Вэл.
      Пинк что-то пробормотал. Рис поцеловал Вэл в холодную щеку и отошел. Пинк помог ему надеть пальто и подал шляпу.
      — Пошли, — сказал инспектор Глюке.
      Два детектива взяли Риса за локти и вывели из квартиры.
      — С вами двумя побеседуем позже, — бросив инспектор Пинку и Вэл. Он кивнул третьему детективу, и они вышли следом за остальными.
      Пинк неподвижно стоял в центре гостиной, судорожно моргая, как будто солнце било ему в глаза.
      Вэл подошла к двери и посмотрела, как Рис устало бредет по коридору к лифту между двумя детективами.
      Он не делал этого! У него есть алиби!
      Она едва не прокричала это им вслед.
      Тюрьма. Грязная камера. Отпечатки пальцев. Обвинение. Картотека преступников. Репортеры. Надзиратели. Суд. Убийство...
      Только не это...
      К лифту сейчас должен был идти Уолтер. Если бы она заговорила, так оно и было бы. Но она этого не сделала...
      Уолтер или папа? Папа или Уолтер? Это несправедливо. Она не может выбрать между ними. Но ведь у папы есть алиби! Он не делал этого! Остановитесь!
      Никто не остановился, и лифт начал спускаться, оставив коридор холодным и пустым.

      Валери плохо спала в ночь с понедельника на вторник. Апартаменты казались темными, холодными и полными таинственных шепотов. Она металась в кровати с открытыми глазами и заснула, когда за окнами уже начало светать.
      В семь утра Пинк постучал в дверь, и Вэл поднялась, чтобы впустить его. Когда позднее она вышла из спальни в старом спортивном костюме из твида, он уже приготовил завтрак. Они молча поели, после чего Вэл вымыла посуду, а Пинк, чьи широкие плечи, казалось, поникли навсегда, спустился за утренними газетами.
      Когда Вэл скребла щеткой кастрюли, ей пришло в голову, что последние слова она произнесла вслух вчера вечером и это были слова прощания. Теперь это выглядело мрачным пророчеством. Вэл сказала «привет» сковородке и чуть не уронила ее, испугавшись звука собственного голоса.
      Вернувшись с газетами, Пинк застал Вэл припудривающей подозрительно красный нос.
      Разумеется, пресса успела отреагировать на происшедшее. Рис выглядел на скверной фотографии как враг общества номер один. Газеты пестрели заголовками: «Спортсмен задержан как важный свидетель», «Ван Эври намекает на арест по обвинению в убийстве», «Партнер Спета отказывается говорить». На первой полосе сообщалось: «Рис Жарден, сорокадевятилетний бывший миллионер, широко известный в высшем обществе Голливуда, этим утром задержан как важный свидетель по делу о вчерашнем убийстве Соломона Спета, делового партнера Жардена в злополучном гидроэлектрическом предприятии «Огипи».
      Вэл отшвырнула газету.
      — Я не хочу это читать.
      — Почему он не наймет адвоката?! — воскликнул Пинк. — Здесь говорится, что Рис открывает рот только для того, чтобы заявить о своей невиновности. Он что, спятил?
      Прозвенел звонок, и Пинк открыл дверь. Он попытался тут же закрыть ее, но с таким же успехом можно было сопротивляться Тихому океану. Мгновение — и Пинк исчез среди мелькания рук, ног, камер и вспышек.
      Вэл бросилась в спальню и закрыла дверь.
      — Вон отсюда, вонючки! — орал Пинк. — Наемные паразиты капиталистической прессы! Сейчас же убирайтесь!
      — Где шкаф, в котором нашли шпагу?
      — Где лежало пальто из верблюжьей шерсти?
      — Уберите с дороги эту обезьяну!
      — Мисс Жарде-е-ен! Как насчет заявления? «Дочь бросается на защиту отца»...
      — Стой здесь, Пинкус, дружище. Постарайся выглядеть крутым парнем.
      Пинку наконец удалось выпроводить репортеров. Он тяжело дышал, когда Вэл осторожно выглянула из спальни.
      — Это ужасно! — простонала она.
      — Погоди минутку. Я чую крысу. — Пинк скользнул в туалетную Риса и обнаружил там рыцаря объектива, отважно фотографирующего ванну. Увидев Вэл, фотограф поспешно вскинул на нее камеру.
      Вэл, словно газель, умчалась в спальню.
      — Со мной происходит забавная вещь, — заметил Пинк, сбивая фотографа с ног. — Либо парень мне нравится, либо нет. Вали отсюда, трехглазая горилла!
      Фотограф отвалил. Вэл выглянула снова.
      — Теперь все ушли?
      — Если кто-нибудь не спрятался в унитазе, — буркнул Пинк.
      — Я тоже ухожу! — истерически крикнула Вэл, хватая первую попавшуюся шляпку.
      — Куда это? — осведомился встревоженный Пинк.
      — Не знаю!
      Вэл спустилась по запасной лестнице, предшествуемая Пинком, который, молотя руками и ногами, пробился сквозь толпу в вестибюле и, крикнув Мибс Остин, забаррикадировавшейся распределительным щитом, чтобы она держала язык за зубами или он свернет ей шею, вызвал всех репортеров Лос-Анджелеса на кулачный бой.
      Так и вышло, его желанию пошли навстречу, и пока Мибс подбадривала рыжеволосого гладиатора, а одинокий полицейский благоразумно отступил в кабину лифта, Вэл незаметно ускользнула через боковой выход «Ла Салль».
      Она едва не сломала автомобиль Риса, отъезжая от тротуара.
      Спустя некоторое время Вэл осознала, что едет по шоссе вдоль пляжа Малибу; слева от нее поблескивал в лучах солнца Тихий океан; колючий ветер шевелил ее волосы.
      Светлый песок, горы Санта-Моники, синева океана, запах соли и белая дорога оказывали благотворное действие, и вскоре Вэл ощутила уют и спокойствие, как ребенок, дремлющий на руках у матери.
      Позади, в туманной дымке города, Рис цеплялся за серые решетки тюремной камеры, газеты неистовствовали в бешеном боевом танце, Уолтер сидел, погрузившись в таинственные мучительные переживания, ведомые только ему... Но здесь, у моря, при ярком солнце, можно было шаг за шагом нее обдумать, придя к разумным и утешительным выводам.
      Вэл проехала Окснард и белую миниатюрную Мексику Вентуры , утопающую в апельсиновых рощах, нарядных, словно украшенных желтыми сверкающими бериллами.
      В Санта-Барбаре Валери, добравшись до вершины холма, остановила автомобиль, вышла и скользнула в прохладную тишину старой испанской католической миссии, где пробыла долгое время.
      Проголодавшись, она поехала вниз, в залитый солнцем испанский город, где с удовольствием подкрепилась enchiladas .
      Поздно вечером вернувшись в Голливуд, Вэл чувствовала себя родившейся заново. Теперь она точно знала, что ей делать.
      В среду утром газеты разразились потоком новостей. После длительного совещания с окружным прокурором Ван Эври, шефом полиции и начальником отдела по расследованию убийств инспектор Глюке решил обвинить Риса Жардена в преднамеренном убийстве Соломона Спета.
      Вэл проехала десять миль в центр Лос-Анджелеса и оставила машину на стоянке на Хилл-стрит, около Первой улицы. Оттуда было всего несколько шагов до городской тюрьмы. Но Вэл направилась на юго-восток, пересекла Бродвей, свернула на Спринг-авеню в южную сторону, остановилась у мрачного здания и, немного поколебавшись, вошла.
      Лифт поднял Вэл на пятый этаж, где она обратилась к дежурному:
      — Мне нужно видеть редактора.
      — О ком мне доложить?
      — О Валери Жарден.
      — Подождите. — Дежурный заговорил в телефонную трубку. Через десять секунд дверь открылась и послышался голос Фицджералда:
      — Входи, Вэл!
      Фиц быстро провел ее через помещение редакции. Вэл сопровождали любопытные взгляды, но она не реагировала, плотно сжав губы. Человек, сидящий за чертежной доской в дальнем углу, приподнялся со стула, но тут же снова сел, нервно теребя карандаш и надвинув на глаза зеленый козырек. Вэл двинулась дальше, с усилием сдержав возглас. Уолтер вернулся на работу! Больше она не смотрела в его сторону.
      Фиц захлопнул за ними дверь своего кабинета.
      — Садись, Вэл. Сигарету? Может, хочешь чего-нибудь выпить? Скверная история с твоим стариком. Ну, в чем дело?
      — Фиц, — заговорила Вэл, опускаясь на стул, — сколько у тебя денег?
      — У меня?! — Ирландец уставился на нее. — Я же обанкротился вместе с «Огипи»! Тебе нужны деньги? Может быть, мне удастся наскрести несколько сотен.
      — Я пришла не за этим. — Вэл посмотрела ему в глаза. — Фиц, мне нужна работа.
      Фиц потер небритый подбородок.
      — Слушай, Вэл, если ты разорена, то почему...
      — Я ведь теперь важная персона, не так ли? — улыбнулась Вэл.
      — О чем ты?
      — Я дочь человека, обвиняемого в убийстве, о котором газеты пишут на первых полосах.
      Фиц поднялся со стула и, все еще потирая челюсть, подошел к пыльному окну. Когда он повернулся, его косматые брови почти полностью скрывали глаза.
      — Слушаю тебя, — сказал он, садясь снова.
      Вэл опять улыбнулась. Мысли Фица легко читались на его лице, под правым глазом начала нервно пульсировать жилка.
      — Я не умею писать статьи, но для этого у тебя достаточно людей. С другой стороны, я могу снабжать тебя информацией, которую ты не сможешь получить без моей помощи.
      Фиц нажал кнопку селектора.
      — Билл, я хочу, чтобы меня не беспокоили... Продолжай.
      — Ну, во-первых, я дочь обвиняемого. Одна моя фамилия обеспечит продажу газеты.
      Фиц усмехнулся:
      — Так ты еще хочешь, чтобы статьи печатались под твоей фамилией?
      — Во-вторых, я могу предсказывать действия защиты до суда.
      — Пожалуй, — согласился Фиц.
      — В-третьих, у меня будет эксклюзивная информация, которую не смогут раздобыть другие газеты в городе. Ты получишь на нее все права, если только это не повредит моему отцу.
      Фицджералд задумчиво вертел нож для разрезания бумаги.
      — И наконец, ты сможешь сыграть на чисто человеческом интересе — богатая девушка теряет все деньги и идет работать, чтобы защитить отца.
      Фиц вновь склонился над селектором.
      — Погоди, — остановила его Вэл. — Я не филантроп. Я предлагаю выполнять работу, от которой меня тошнит, но собираюсь потребовать достаточно денег, чтобы излечиться от тошноты.
      — Сколько? — осведомился ирландец.
      — Тысячу долларов за статью, — храбро заявила Вэл.
      Фиц свистнул.
      — Мне нужно много денег, Фиц. Если ты не дашь их мне, дадут другие газеты.
      — Имей же совесть, Вэл! Ты будешь писать по статье в день, а это может тянуться несколько месяцев.
      Вэл встала.
      — Я знаю, о чем ты думаешь. Папу арестовали с полным основанием, никаких сенсационных новостей не ожидается, и все закончится обычной историей о преступнике, попавшем под суд. Если ты так считаешь, Фиц, то здорово ошибаешься.
      — Что ты имеешь в виду?
      — Ты веришь в виновность папы?
      — Конечно нет, — примирительно отозвался Фиц. — Садись, Вэл.
      — Говорю тебе, он невиновен!
      — Ну разумеется.
      — Я это знаю.
      Вэл направилась к двери. Фиц вскочил со стула и преградил ей дорогу.
      — Не спеши. Ты хочешь сказать, что у тебя есть информация...
      — Я хочу сказать, — ответила Вэл, — что у меня есть след, ведущий к настоящему преступнику, дружище Скрудж .
      — Вот как?! — воскликнул Фиц. — Послушай, Вэл, садись, и давай все обсудим. Расскажи обе всем старине Фицу. В конце концов, я старый друг твоего отца...
      — Я буду получать тысячу за статью?
      — Конечно!
      — И ты дашь мне свободу действий?
      — Какую хочешь!
      — Не будешь задавать никаких вопросов и позволишь работать в одиночку?
      — Это несправедливо. Откуда я знаю, что ты не морочишь мне голову?
      — Да или нет, мистер Фицджералд?
      — У тебя инстинкты индейца-апача!
      — До свидания. — Вэл снова повернулась к двери.
      — Ради бога, не торопись! У тебя ведь нет опыта, Вэл! Ты можешь угодить в неприятную историю.
      — Об этом не тревожься, — заверила его Вэл.
      — Или испортить все дело! Позволь мне приставить к тебе одного из моих людей. Тогда у меня будет гарантия, и у тебя тоже.
      — Мне не нужны шпионы, которые станут воровать мои сюжеты, — нахмурилась Вэл.
      — Подожди минутку! Обещаю, что все будет по-честному. Я дам тебе в помощь хорошего парня, который знает свою работу, не будет болтать и все сделает как надо.
      Вэл задумалась. В некотором роде Фиц был прав. Она не имеет понятия, куда может привести ее расследование. Опытный журналист, который в состоянии дать хороший совет, а возможно, даже защитить в случае опасности, был бы разумной мерой предосторожности.
      — Ладно, Фиц, — сдалась она наконец.
      Фиц просиял:
      — Вот и отлично! Возвращайся сюда в два, а я пока переговорю с моим человеком. Мы дадим тебе карточку прессы, включим тебя в платежную ведомость, и все будет о'кей. А ты уверена, что у тебя есть этот след? — с беспокойством спросил он.
      — Тебе придется рискнуть, — ответила Вэл. Уверена? Да она понятия не имеет, что этот след собой представляет!
      — Убирайся отсюда! — простонал Фиц.
 

* * *

 
      Когда Вэл вышла в помещение, где сидели журналисты, Уолтер уже поджидал ее.
      Она попыталась прошмыгнуть мимо него, но он загородил ей дорогу.
      — Пропусти меня, — потребовала Вэл.
      — Я должен с тобой поговорить, — негромко сказал Уолтер.
      — Пропусти!
      — Но я должен, Вэл!
      Она холодно посмотрела на него:
      — Ну, если должен, давай выйдем в холл, потому что публика мне не нужна.
      Он взял ее за руку и повел к выходу. Вэл украдкой разглядывала его. Вид Уолтера испугал ее. Щеки ввалились, под налитыми кровью глазами темнели круги. Он выглядел больным или не спавшим несколько суток.
      Уолтер подвел Вэл к мраморной стене возле лифта.
      — Я читал об аресте Риса, — взволнованно заговорил он. — Это все окончательно запутало, Вэл. Ты должна дать мне время подумать.
      — Кто тебе мешает?
      — Пожалуйста, будь со мной терпеливой. Пока я не могу объяснить...
      — Неумение объяснять входит у тебя в скверную привычку, — промолвила Вэл. — Отпусти меня. Ты делаешь мне больно.
      Уолтер разжал руку.
      — Я сожалею о своем поведении в понедельник вечером. Я напился и наговорил глупостей... Если бы ты хоть немного верила в меня, Вэл...
      — Полагаю, тебе известно, — сказала Вэл, — что кто-то подложил рапиру и папино пальто в наш стенной шкаф и предупредил полицию, что они там.
      — По-твоему, это сделал я? — тихо спросил Уолтер.
      Вэл нервно дернулась. Из этого ничего не выйдет.
      — Я ухожу, — заявила она.
      — Подожди...
      — Не могу. Мне только что дали здесь работу. Специальные статьи об этом деле. Я собираюсь провести собственное расследование.
      Уолтер побледнел под двухдневной щетиной.
      — Вэл! Почему?
      — Потому что процесс стоит денег, а адвокаты дороги.
      — Но у тебя же есть деньги, которые я вам дал. Я имею в виду...
      — Мы не можем принять их, Уолтер. Деньги в банке, но я попрошу папу выписать чек на всю сумму.
      — Я этого не хочу! Черт возьми, Вэл, не делай ничего, что может привести тебя...
      — К чему? — спросила Вэл.
      Уолтер молчал, закусив нижнюю губу.
      — Ну? — снова сказала Вэл с легким оттенком презрения. Но ей не удалось полностью изгнать из голоса нотки жалости.
      Уолтер не ответил.
      Вэл нажала кнопку лифта. Вскоре дверца открылась, она вошла в кабину и отвернулась. Лифтер начал закрывать дверцу.
      Уолтер стоял неподвижно.

      Фиц вошел в вестибюль студии «Магна» и обратился к дежурному:
      — Привет, Боб. Эллери Квин здесь?
      — Кто? — переспросил дежурный.
      — Эллери Квин.
      — Квин, Квин... Он здесь работает? — осведомился дежурный, протягивая руку за справочником.
      — Насколько я знаю, у него сложилось такое впечатление, — ответил Фиц.
      — Ах да, писатель. Сценарный флигель, комната 25. Одну секунду. — Дежурный взялся за телефон.
      Ирландец сунул ему в рот сигару и сказал:
      — Прекрати паясничать. Кто я, по-твоему, — продавец рекламной газетенки? — И он двинулся дальше.
      Фиц прошел по цементной дорожке перед четырехугольником административных зданий, мимо будки чистильщика обуви и свернул на аллею, обозначенную как «Улица А», возле просмотрового павильона номер 1. В конце аллеи примостилось узкое двухэтажное здание с красной крышей и грязными стенами.
      Поднявшись по ступенькам на открытую террасу, Фиц некоторое время бродил по ней, пока не обнаружил дверь с номером 25.
      За ней оказалась великолепно отделанная комната с двумя великолепными письменными столами, великолепным ковром, великолепными портьерами и великолепными картинами на стенах. И она была столь же великолепно пуста.
      На рабочем столе красного дерева напротив двери стоила пишущая машинка; стул с полированными подлокотниками и великолепной резьбой лежал опрокинутым на полу около стола. В каретку машинки был вставлен лист бумаги с напечатанными на нем словами.
      Фиц наклонился и прочитал текст:
 
      «Если случится чудо и кто-то войдет в эту одинокую келью отшельника, то я в данный момент нахожусь в офисе его святейшества Сеймура Э. Хаггера, великого ламы сценарного отдела студии «Магна», предоставляя в его распоряжение жалкие остатки моего ума. Ради бога, приятель, подождите меня.
      Эллери Квин».
 
      Фиц усмехнулся и вышел. По дороге к ступенькам террасы он увидел через окно длинноногого литератора в широких брюках и желтой спортивной рубашке. Джентльмен казался поглощенным изучением рекламы зубной пасты в «Космополитен». Но, присмотревшись, Фиц понял, что он спит.
      Вернувшись в административное здание, ирландец стал обыскивать коридор, пока не нашел дверь с табличкой, извещающей о местоположении мистера Хаггера.
      Открыв дверь, он увидел комнату с тремя большими письменными столами, за которыми три красивые молодые женщины полировали свои ногти, и мужчину, нервно листавшего пачку бумаг, озаглавленную «Эпизод А».
      — Да? — осведомилась одна из женщин, не поднимая взгляда, но Фиц открыл дверь с надписью «Личный кабинет» и, не тратя время на разговоры, вошел во владения мистера Хаггера.
      За обитым воловьей кожей письменным столом восседал, словно на троне, молодой человек с редкими волосами и благожелательным выражением круглого лица. Помещение, ковер, стол, портьеры, книжные полки и objets d’art были еще великолепнее, чем в комнате 25 сценарного флигеля. Более того, великолепен был сам мистер Хаггер, который, казалось, хотел, чтобы все вокруг знали, как он счастлив, а особенно побагровевший от гнева бородатый маньяк, размахивающий руками и скользивший взад-вперед по комнате, как яхта на воскресной прогулке.
      — Если вы хотя бы на минуту успокоитесь, мистер Квин, — самым любезным тоном говорил мистер Хаггер, когда вошел Фиц.
      — Будь я проклят, если успокоюсь! — завопил мистер Квин. — Я хочу знать только одно: почему я не могу видеть Бутчера?
      — Я уже объяснил вам, мистер Квин. Мистер Бутчер очень своеобразный человек. Он сам выбирает время. Имейте терпение, мистер Квин. Никто вас не торопит...
      — В этом-то и вся беда! — рявкнул мистер Квин. — Я хочу, чтобы меня торопили! Я хочу работать днем и ночью! Хочу слышать человеческий голос! Хочу разговаривать о погоде! Какого черта вы меня сюда вызвали?
      — Прошу прощения... — начал Фиц.
      — О, привет, — сказал Эллери, опускаясь на десятифутовый диван и теребя бороду.
      — В чем дело? — недовольно осведомился мистер Хаггер.
      Эллери устало махнул рукой.
      — Мистер Хаггер — мистер Фицджералд. Фиц — главный редактор «Индепендент».
      — А, представитель прессы! — вновь просиял мистер Хаггер. — Возьмите сигару, мистер Фицджералд. Не будете ли вы любезны подождать немного за дверью? Мистер Квин и я...
      — Спасибо, но я подожду здесь, — дружелюбно отозвался Фиц, облизывая кончик сигары, взятой со стола мистера Хаггера. — Что случилось, великий детектив?
      — Судите сами! — воскликнул Эллери, вскакивая на ноги. — Меня вызвали сюда писать киносценарии, дали мне двадцать четыре часа на сборы и схватили прямо у поезда. Я даже не имел возможности принять ванну — моему агенту было велено сразу везти меня на студию. Я спешил сюда с насморком и болью в горле, а они предоставили мне для работы Дворец дожей, гору карандашей и бумаги и в придачу хорошенькую стенографистку, от которой я отказался. Ну и что, по-вашему, произошло после этого?
      — Не знаю, — ответил Фиц.
      — Я торчал здесь больной, ожидая, что меня вызовут на совещание с его светлостью Жаком Бутчером — продюсером, на которого я должен работать. Но после неимоверной спешки я просидел в этом чертовом монастыре целых две недели, а он даже не позвонил мне! Я сам пытался ему позвонить, поймать его в офисе или еще где-нибудь, но все бесполезно. В итоге мне приходится просто отсиживать задницу, моля о встрече с каким-нибудь человеческим существом, и медленно сходить с ума!
      — Мистер Квин не понимает, как делаются дела в Голливуде, — быстро объяснил мистер Хаггер. — Мистер Бутчер в некотором роде гений. Правда, у него странные методы...
      — Ах вот как — странные методы? — возмутился Эллери. — Ну так позвольте сообщить вам кое-что, ваше величество. Ваш гений провел прошедшие две недели, играя днем в гольф, а вечером — в Ромео с вашей кинозвездой Бонни Стюарт! Что вы на это скажете?
      — Выйдем, и я угощу вас выпивкой, — предложил Фиц, зажигая сигару.
      — Да, идите, — с радостью подхватил мистер Хаггер. — Вы нуждаетесь в чем-то, что успокоило бы ваши нервы. Уверен, что мистер Бутчер очень скоро свяжется с вами.
      — Не нужны мне ни вы, ни ваш мистер Бутчер, — в сердцах заключил Эллери и вышел из комнаты в сопровождении Фица.
      — Вижу, — заметил Фиц после третьей порции виски с содовой в «Тайре» напротив студии, — к вам вернулся нормальный голос.
      — Помогло здешнее солнце. — Эллери с мрачным видом осушил стакан.
      — Устали от вашего времяпрепровождения?
      — Если бы не контракт, я бы уехал первым поездом!
      — А вы бы не хотели заняться чем-нибудь по-настоящему интересным вместо этого кинематографического безумия?
      — Чем угодно! Дайте мне бутылку.
      — К тому же это как раз по вашей части, — добавил Фиц, с удовольствием попыхивая сигарой из кабинета мистера Хаггера.
      — Вот оно что?.. — Эллери поставил бутылку и посмотрел на Фица сквозь сифон. — Дело Спета?
      Фиц кивнул. Эллери откинулся на спинку стула.
      — Что там сейчас творится? — спросил он.
      — Вы, конечно, знаете, что Рис Жарден угодил в кутузку по обвинению в убийстве Спета?
      — Я читаю газеты — это единственное, что мне остается.
      — Вы встречали его дочь, Валери? Славная штучка, верно?
      — С практической точки зрения бесполезна, но в остальных отношениях, по-моему, приятная девушка.
      Фиц оперся на локти.
      — Ну вот, у них истощились dinero , и Вэл этим утром пришла ко мне с просьбой о работе. Я дал ее бедняжке.
      — Очень любезно с вашей стороны, — сказал Эллери, интересуясь про себя, что стало с деньгами Уолтера.
      — Вовсе нет. Правда, мы с Рисом вместе зубрили литературу в Гарварде, но сантименты тут ни при чем. Это деловое предложение. У нее есть что продать, и я согласился это купить.
      — По-вашему, Спета убил Жарден? — внезапно спросил Эллери.
      — Откуда мне знать? Как бы то ни было, девочка говорит, что нащупала какой-то горячий след. Она не сообщила ничего конкретного, но я чувствую, что это правда. Вэл собирается идти по этому следу, попутно предоставляя мне ежедневные статьи.
      — А я тут при чем? — осведомился Эллери, разглаживая клетчатую скатерть.
      Фиц кашлянул.
      — Сначала выслушайте меня до конца, Квин. Согласен, что это безумная идея...
      — Учитывая мое нынешнее состояние, — заметил Эллери, — это говорит в ее пользу.
      — Я обещал Вэл, что приставлю к ней опытного человека, дабы он направлял ее в нужную сторону. — Фиц вновь наполнил стакан. — Вот тут-то на сцене появляетесь вы.
      — Откуда вы знаете, что она станет работать со мной? Вы ведь проболтались обо мне в Сан-Суси в понедельник.
      — Вэл не должна знать, что вы детектив, — поспешно сказал Фиц. — Иначе она будет в напряжении, как недубленая кожа на солнце.
      — Вы хотите, чтобы я шпионил за ней?! — воскликнул Эллери.
      — Если бы мне было нужно это, я бы приставил к ней кого-нибудь из моих ребят. Но ей необходим кто-то, имевший дело с убийствами. При этом она должна считать своего партнера обычным журналистом — я не хочу ее спугнуть.
      Эллери нахмурился:
      — Но я не журналист, и она знает, как я выгляжу.
      — Вэл не отличит журналиста от детектива. А насколько хорошо она вас знает?
      — Она видела меня дважды.
      — Ну, мы это устроим, — успокоил Фиц.
      — Что вы имеете в виду? — встревожился Эллери.
      — Не волнуйтесь. Обстоятельства в нашу пользу, поэтому я о вас и подумал. Вы говорили мне, что обычно не носите бороду. Значит, если вы побреетесь, Вэл вас не узнает, верно?
      — Сбрить такую красоту! — в ужасе воскликнул Эллери, поглаживая бороду.
      — Конечно! Так или иначе, она выглядит старомодно. Покажитесь Вэл с выбритой физиономией, расчешите волосы на пробор сбоку вместо того, чтобы зачесывать их назад, как теперь, оденьтесь поприличнее, и она никогда вас не узнает. Даже ваш голос будет для нее незнакомым — ведь в понедельник она слышала только, как вы хрипели.
      — Хм! — промолвил Эллери. — Вы хотите, чтобы я приклеился к мисс Жарден, выяснил, что ей известно, и распутал дело, если ее отец невиновен?
      — Вот именно.
      — А предположим, он виновен?
      — В таком случае, — ответил Фиц, в очередной раз наполняя стакан, — руководствуйтесь вашей совестью.
      Эллери побарабанил пальцами по скатерти.
      — Есть еще одно возражение. Я едва ли сойду за лос-анджелесского репортера — ведь я раньше никогда здесь не был.
      — Вы представитесь недавно прибывшим с Востока.
      — Но я не знаю профессиональных привычек, жаргона, мест встречи...
      — О господи! — рассмеялся Фиц. — Вы же пишете о репортерах в ваших книгах. Хотите верьте, хотите нет, но они говорят на том же языке, что и другие люди. И привычки у них те же самые — может, немного лучше. Что касается мест встречи, то Лос-Анджелес самый большой город в Соединенных Штатах — он занимает четыреста сорок две квадратные мили. После сдачи номера в печать ребята разбегаются на все четыре стороны — в Туджунгу, Сьерра-Мадре, Альтадену, Санта-Монику, Брентвуд-Парк... Какие могут быть места встречи, когда вам нужно проехать шестьдесят миль, чтобы добраться домой к жене и детишкам?
      — Ладно, убедили. Как насчет имени?
      — Черт возьми! Это верно. Дайте подумать. Эллери...
      — Селери...
      — Пиллори...
      — Хилари! Вот оно! Теперь фамилия. Квин...
      — Кинг!
      — Великолепно! Хилари Кинг.
      — Значит, все в порядке, — сказал Фиц, вставая.
      — Подождите. Разве вас не интересует финансовый аспект?
      — Вы тоже намерены меня выдоить? — проворчал Фиц.
      Эллери усмехнулся:
      — Вам повезло — я берусь за работу бесплатно.
      — Почему? — с подозрением осведомился Фиц.
      — Потому что меня тошнит от господ Бутчера и Хаггера. Потому что в деле Спета есть моменты, вызывающие мой интерес. Потому что мне нравятся люди, которые в нем непосредственно замешаны. И потому что, — добавил Эллери, нахлобучивая шляпу, — я должен свести кое-какие счеты с вашим грубияном-инспектором.
      — Да вы идеалист! — засмеялся Фиц. — Будьте у меня в офисе в два часа.

      Выйдя из здания «Лос-Анджелес индепендент», Вэл зашла в магазин, провела там несколько минут и быстро направилась к городской тюрьме.
      Ее имя вызвало у тамошних официальных лиц вполне понятные, не слишком скрываемые эмоции. Вэл, осторожно держа пакет с покупками, притворилась, будто не замечает их.
      Это оказалось хуже, чем она себе представляла, но сегодня утром все выглядело по-другому. В голове у нее мелькали строки Лавласа , которые фанатичная мисс Прентисс заставляла ее заучивать в детские годы. «Ум простодушный примет это за хижину отшельника...» Поистине тюрьму создают не только каменные стены, а клетку не только железные прутья.
      — Вы должны вынуть все из карманов и сумки, мисс, — наставлял ее человек в униформе.
      Вэл повиновалась, слегка приподняв брови. Мужчина казался разочарованным, не обнаружив под пудреницей револьвер.
      — Что в этом пакете? — с подозрением осведомился он.
      — Бомбы, — ответила Вэл.
      Сердито посмотрев на нее, дежурный открыл пакет и буркнул:
      — Все в порядке.
      Вэл собрала покупки и заметила с любезной улыбкой:
      — Вам приходится соблюдать осторожность, имея дело с отчаянными преступниками, не так ли?
      Другой мужчина в мятом костюме проводил ее в дальнее крыло, где находились камеры. Брови Вэл вновь приподнялись.
      Рис сидел на нарах, раскладывая на грязном столе пасьянс картами, которые выглядели так, будто ими пользовались четыре поколения заключенных. Он не сразу заметил приближение Вэл, и она несколько секунд разглядывала его профиль, стараясь придать своему лицу спокойное выражение. Ее отец казался беспечным, словно проводил время в своем клубе.
      — Пришла ваша дочь, — сообщил надзиратель, открывая решетчатую дверь.
      Рис вздрогнул и обернулся, затем встал и протянул руки к Вэл.
      Надзиратель вновь запер дверь и сказал человеку в мятом костюме, сопровождавшему Вэл:
      — Пошли, Джо, оставим их вдвоем. У человека есть право на личный разговор, верно?
      — Конечно, Грейди, — дружелюбно согласился Джо.
      Вэл показалось, что оба говорят преувеличенно громкими голосами. Она посмотрела на отца, и он усмехнулся в ответ. Надзиратель и мужчина в мятом костюме демонстративно отошли в сторону.
      — Ты не думаешь, — начала Вэл, — что они...
      Рис подвел дочь к нарам, усадил ее и небрежно смахнул со стола грязные карты, чтобы она могла положить пакет.
      — Как поживает мой котенок?
      — Как ты поживаешь, папа? Тебе здесь нравится? — улыбаясь, спросила Вэл.
      — Не знаю, почему заключенные с литературными склонностями пишут такие сердитые мемуары. Это идеальное место для отдыха усталого делового человека.
      — Я подумала, что эти двое... — снова начала Вэл.
      — Правда, мне недостает приличных карт, — прервал Рис. — Эти, должно быть, прибыли в Калифорнию вместе с Порчункулой .
      — Я купила тебе новую колоду, — сказала Вэл, снова разворачивая пакет. Она внезапно поняла, что он не хочет обсуждать что-либо, могущее представлять интерес для чужих ушей. Вэл посмотрела на отца, и он многозначительно указал на стену за нарами. Значит, кого-то специально подсадили в соседнюю камеру. А может, там поместили диктограф.
      — Спасибо, дорогая, — поблагодарил Рис, когда она протянула ему новую колоду карт с глянцевыми голубыми рубашками, на которых была изображена шхуна под парусами. — Раскладывать пасьянс пятьюдесятью двумя тряпками — одно мучение. А это что? О, сигары!
      — Я купила тебе самые большие, которые курятся дольше.
      — Ты просто чудо. — Рис собрал старые карты и начал складывать их в аккуратную стопку. — А я уже стал думать, что ты про меня забыла. Торчу здесь тридцать шесть часов, а о тебе ни слуху ни духу!
      — Я пыталась позвонить вчера вечером, но они не захотели принимать телефонное сообщение.
      — Весьма невежливо с их стороны. Ну, забери эту гадость и сожги ее. — Он протянул ей старую колоду, и Вэл быстро спрятала ее в сумку.
      Рис со вздохом откинулся назад. Валери защелкнула сумочку.
      — Они что-нибудь сказали тебе насчет...
      Он махнул рукой.
      — Сейчас они составляют обвинительный акт, или как у них это называется, который мне, очевидно, придется выслушать. Конечно, было множество допросов.
      — Допросов? — с тревогой переспросила Вэл.
      — Уверяю тебя, в этом нет ничего страшного. Тебе стоит познакомиться с Ван Эври — симпатичный парень, не то что этот людоед Глюке.
      Беспечная болтовня, несомненно, преследовала цель обмануть человека, слушающего их в соседней камере. А может быть, обмануть и ее тоже? Вэл внезапно наклонилась и поцеловала отца. Некоторое время оба молчали.
      — Я должна кое-что тебе сказать, — заговорила наконец Вэл.
      Рис предупреждающе покачал головой. Но Вэл успокоила его взглядом и добавила:
      — Я взяла работу у Фица.
      — Работу?
      Она рассказала ему о беседе с Фицджералдом.
      — Это деньги, папа, а они нам понадобятся. Кроме того, тебе не кажется, что нам следует вернуть... те деньги, которые мы должны?
      — Да, конечно. — Рис знал, какие деньги она имеет в виду, но, казалось, никто из них не хочет упоминать имя Уолтера. — Только не сейчас. Это может подождать. Естественно, я к ним не прикоснусь.
      Вэл поняла его. Вернуть деньги Уолтеру сейчас означало бы вызвать шквал вопросов. Симпатию Уолтера к Жарденам лучше хранить в тайне — ради самого Уолтера. Все только ради него!..
      — Тебе принести что-нибудь еще? — спросила Вэл.
      — Нет. Мне здесь вполне удобно.
      Они посмотрели друг другу в глаза. Вэл снова поцеловала отца, затем поднялась и быстро сказала:
      — Скоро увидимся. — Подбежав к двери, она начала трясти решетки, как обезьяна в клетке.
      — Надзиратель! — позвал Рис и улыбнулся. — Странное ощущение, верно?
      — До свидания, папа, — не оборачиваясь, попрощалась Вэл и последовала за надзирателем с высоко поднятой головой, стараясь, однако, не смотреть на решетки и массивные каменные стены.
 

* * *

 
      Сделав не более двадцати шагов по Первой улице, Вэл поняла, что за ней следят.
      Желая убедиться в этом, она направилась к стоянке, где оставила машину. Пока дежурный рыскал среди рядов автомобилей, Вэл смотрелась в зеркальце, краем глаза наблюдая за улицей. Сомнений не было. Длинный черный седан с двумя мужчинами отъехал от тротуара напротив тюрьмы и следовал за ней со скоростью пять миль в час. Теперь он ожидал перед стоянкой, словно попав в пробку. Однако транспорта на улице почти не было.
      Дежурный привел ее машину, и Вэл села за руль, чувствуя, как колотится ее сердце. Не выпуская из одной руки сумочку, а другой держа руль, она выехала со стоянки.
      Черный седан вновь тронулся с места.
      Вэл положила сумочку и начала вилять среди автомобилей.
      Через десять минут кружного пути она очутилась на бульваре Уилшир возле парка Лафайета, а большой седан по-прежнему находился тридцатью футами позади.
      Оставалось только одно, и Вэл сделала это. Она быстро поехала по бульвару в сторону отеля. К северу на Хайленд, мимо Третьей улицы, Беверли, Мелроуз-стрит, бульваров Санта-Моника и Сансет... Седан упорно следовал за ней, сохраняя дистанцию.
      Подъехав к «Ла Салль», Вэл припарковала машину, схватила с сиденья сумочку, скользнула через боковой вход в вестибюль и поднялась к апартаментам 3С. Дрожащими пальцами она заперла за собой дверь.
      Сбросив шляпку, Вэл села, стараясь перевести дыхание. В апартаментах царила тишина, жалюзи были опущены. Подойдя к кухонному окну, она выглянула наружу. В переулке стоял седан, в котором сидели и курили двое мужчин.
      Вэл вернулась в гостиную и открыла сумочку. От резкого движения карты высыпались на пол. Она опустилась на корточки, собрала их и начала быстро раскладывать по мастям — трефы, бубны, черви, пики... Когда все трефы оказались в одной стопке, Вэл разложила их в нисходящем порядке — сверху туз, затем король, дама, валет и так далее вплоть до двойки. Ту же странную процедуру она проделала с тремя остальными мастями, а закончив ее, подобрала тринадцать пик, затем червей, бубен и наконец треф.
      Нахмурившись, Вэл вертела в руках сложенную таким образом колоду. Что-то было не так. На обеих сторонах появились карандашные пометки — точки, тире, — но в некоторых местах не было ничего. Это выглядело как телеграфный код, но такого быть не могло.
      О, какая же она глупая! Ведь карты повернуты в разные стороны. Их следует разложить так, чтобы помеченный край одной карты совпадал с помеченными краями соседних. Так она поступала в детстве, когда Рис развлекал ее, обучая способу тайной переписки.
      Вот! Дело сделано. Все помеченные края находились с одной стороны, а точки и тире стали элементами сообщения, написанного сбоку плотно спрессованной колоды простыми печатными буквами.
      На полу было недостаточно света. Вэл поднялась и снопа подошла к кухонному окну, стараясь оставаться невидимой для наблюдателей внизу.
      Читая маленькие аккуратные буковки, она дышала все чаще. Сообщение гласило:
 
      «СС ЗВОНИЛ АР ПОН УТ ПРИЙТИ ПО СРОЧ 5–5.30 ВЕЧ. ».
 
      Вэл внимательно разглядывала надпись. СС означает Соломон Спет. АР — Анатоль Руиг. Соломон Спет звонил Анатолю Руигу в понедельник утром, вызывая его к себе домой по срочному делу между пятью и половиной шестого вечера.
      Так вот что это был за след! В понедельник утром Рис заходил к Спету домой; они спорили в кабинете. Должно быть, во время этого визита Спет звонил своему адвокату, и Рис слышал разговор.
      В понедельник между пятью и половиной шестого вечера... Но Спет был убит в половине шестого!
      Вэл подперла подбородок стиснутыми кулаками. Что Руиг говорил Глюке? Что он в понедельник прибыл в Сан-Суси в самом начале седьмого. Но это должно быть правдой, иначе Валевский уличил бы его во лжи. Если только Валевский...
      Девушка нахмурилась. Спет велел адвокату явиться между пятью и половиной шестого, а Руиг, возможно, просто опоздал на полчаса. Это выглядело разумным объяснением. Кроме того, если бы Руиг пришел вовремя, то дежуривший у ворот Фрэнк увидел бы его и доложил об этом инспектору Глюке. Разве только Фрэнк...
      Вэл была так разочарована, что сбросила карты на кухонный пол и сердито уставилась на них, едва не плача от досады.
      Опустившись на четвереньки, она собрала карты одну за другой, порвав при этом чулок, потом встала, пошла в спальню и спрятала их в ящике бюро под бельем.
      Затем Вэл разделась, вымыла лицо и руки, переменила чулки, подкрасилась, надела черное шелковое платье с рисунком в виде лепестков магнолии и последнюю купленную ею дорогую шляпу, похожую на тарелку для супа, переложила пудреницу, связку ключей и деньги в сумочку из крокодиловой кожи и удалилась с видом деловой женщины.
      Единственным имеющимся у нее следом была информация об Анатоле Руиге, и, хорошо это или плохо, нужно было идти по этому следу до конца.
 

* * *

 
      Ровно в два часа дверь кабинета Фицджералда открылась, и на пороге появилось видение, заставившее Фица подавиться восемнадцатилетним виски, которое он в данный момент глотал.
      — Привет, шеф, — поздоровалось видение, входя в комнату.
      — Кого вы, по-вашему, изображаете? — фыркнул Фиц. — Комика из бурлеска?
      Видение представляло собой высокого, гладко выбритого молодого человека, черты лица которого лишь некоторая резкость мешала назвать красивыми. Однако Фицджералд смотрел не на лицо, а на одежду. Молодой человек был облачен в бесформенные широкие брюки грязно-серого цвета и самую безвкусную спортивную куртку, какую Фиц когда-либо видел (а он видел практически все). Коричневые клетки беспорядочно пересекали широкие полосы кобальтового оттенка. На ногах были грубые желтые башмаки; носки в красно-синюю клетку болтались вокруг лодыжек. Поля коричневой фетровой шляпы спереди торчали вверх. Глаза скрывали солнечные очки с синими стеклами.
      — Хилари Кинг — демон редакции, — усмехаясь, представилось видение. — Как вам мой облик, Фиц?
      — О боже! — простонал Фицджералд, поспешно закрывая дверь.
      — В чем дело? Разве я не выгляжу соответственно своей роли?
      — Вы выглядите как порождение бреда курильщика гашиша! — закричал Фиц. — Эта куртка... ну и цвет!
      — Защитная окраска, — оправдывался Эллери.
      — В таком наряде вас не узнал бы и родной отец. А без бороды ваше лицо полностью изменилось. Только, ради бога, не говорите никому, что вы здесь работаете. Надо мной будет смеяться весь pueblo .
      Дверь приоткрылась, и Вэл робко спросила:
      — Можно мне войти?
      — Конечно, — дружелюбно отозвался Фиц. Он грозно взглянул на Эллери, и тот быстро отошел от стола.
      Вэл шагнула в комнату, и Фиц закрыл за ней дверь.
      — Пусть его наряд не пугает тебя, Вэл. Это Хилари Кинг — человек, о котором я тебе говорил. Он недавно в Лос-Анджелесе и думает, что местные жители одеваются в стиле представления продавщиц о Кларке Гейбле на отдыхе. Кинг, это мисс Валери Жарден.
      — Здравствуйте, — поприветствовала Вэл, едва сдерживая смех.
      — Привет, — ответил Эллери, снимая шляпу, однако, вспомнив, что актеры в кинофильмах никогда этого не делают, надел ее снова.
      — Подумав, я решил не использовать местного жителя, Вэл, — продолжал Фиц, — потому что ребята могут узнать его и пронюхать обо всем. Кинг только что из... э-э... Эвансвилла — там его считают отличным специалистом, особенно по полицейским делам.
      Он поспешил к своему столу, а Вэл краем глаза взглянула на будущего коллегу. Выглядел этот человек круглым идиотом. Однако Фиц знал толк в людях, а внешности не всегда следовало доверять. Вроде бы она уже видела это нелепое существо, но не могла вспомнить, где и когда.
      — Вот твое удостоверение, — сказал ей Фиц, — и ваше, Кинг.
      — А джентльмен из Эвансвилла знает, в чем состоит его работа? — спросила Вэл.
      — О, разумеется, — ответил Эллери. — Фиц рассказал мне. Не спускать с вас глаз и давать вам отеческие советы. Насчет меня можете не беспокоиться, беби.
      — А как у джентльмена обстоят дела с моралью? — осведомилась Вэл.
      — У меня? Да я практически бесполый!
      — Если бы вы таковым не были, из этого все равно ничего бы не вышло, — заметила Вэл. — Я просто хотела избежать возможных неприятностей.
      — Ну, желаю успеха, ребята, — улыбнулся Фиц.
      — Первая моя статья будет готова к вечеру, Фиц, — пообещала Вэл.
      — В нашем бизнесе так не делается, — усмехнулся Фиц. — У нас ежедневная газета. Кроме того, статья уже написана.
      — Что?!
      — Не суетись, — успокоил ее Фиц. — Тебе незачем заниматься рутинной поденщиной. У меня есть сотрудники, которые состряпают более интересную историю из головы, чем ты — из фактов. А ты получишь свою подпись и свою тысячу.
      — Но я не понимаю...
      — Ведь ценность для меня представляет уже одно твое имя, к тому же я рассчитываю на след, о котором ты говорила. Не беспокойся о статьях, Вэл. Иди по своему следу, и если найдешь что-нибудь интересное, сообщи мне по телефону, а я позабочусь об остальном.
      — Мистер Кинг, — спросила Вэл, разглядывая видение, — на кого вы работаете — на Фица или на меня?
      — Даме всегда следует отвечать «да», — промолвил мистер Кинг.
      — Эй! — негодующе воскликнул Фиц.
      — Теперь, когда вы выучили ваш катехизис, — улыбнулась Вэл, — пойдемте, мистер Кинг, и поучим что-нибудь еще.

      — Прежде всего я хочу заняться ленчем, — заявил Хилари Кинг — демон редакции, когда они остановились на тротуаре перед зданием «Индепендент». — Вы уже ели?
      — Нет, но мы должны нанести важный визит...
      — Это может подождать, как и почти все в нашем мире. Что вы предлагаете?
      Вэл пожала плечами:
      — Если вы здесь новичок, то вам может понравиться кафе в Эль-Пасео.
      — Звучит так, будто это находится в ста милях к югу.
      — Это находится в центре города, — рассмеялась Вэл. — Туда можно добраться пешком.
      Эллери вежливо согласился, отметив, что черный седан медленно следует за ними. Валери повела его по Мейн-стрит Через старую Плазу, показывая по пути достопримечательности — Пико-Хаус , особняк Луго , увешанный плакатами с красными китайскими иероглифами, Ниггер-аллею, Маршессо-стрит...
      Когда они пришли в Эль-Пасео, то, словно свернув за угол, очутились в старой Мексике. Прямо посреди улицы стояли палатки, где торговали cigarillos из черной бумаги, глиняными игрушками, изображениями святых, причудливыми кактусами, свечами. Даже камни под ногами выглядели необычно. По обеим сторонам узкой дороги виднелись ramadas — печи из кирпича и деревянные столы, где толстые мексиканки готовили бесконечные порции tortillas . В конце улицы находилась кузница, где крепкий мужчина превращал куски раскаленного металла в мексиканские безделушки.
      Эллери был очарован. Валери показала их место назначения — кафе «Ла Голондрина» с нависающим резным балконом.
      — Что за красные и желтые блюда разносят эти сеньориты?
      Они сели за один из столиков на тротуаре, и Вэл сделала заказ. Усмехаясь про себя, она наблюдала, как Эллери простодушно впился зубами в enchilada.
      — Muy caliente! — выдохнул он, протягивая руку к кувшину с водой.
      Вэл рассмеялась и сразу почувствовала себя лучше. Мистер Кинг начинал ей нравится. А когда они по-настоящему приступили к еде, он стал болтать с бойкостью отставного дипломата и понравился ей еще больше.
      Сама того не замечая, Вэл заговорила о себе, Рисе, Пинке, Винни Мун, Уолтере и Солли Спете. Мистер Кинг задавал наивные вопросы, однако, по какой-то причуде диалектики, получал на них весьма содержательные ответы, так что вскоре Вэл рассказала ему почти все, что знала об этом деле.
      Она умолчала только о некоторых важных событиях понедельника — об алиби отца, о том, что Уолтер взял пальто Риса и был в доме Солли Спета во время убийства. Таким образом, в повествовании возникали пробелы, о смысле которых ее компаньон случайно оказывался осведомленным. «Слишком случайно», — подумала Вэл. Поднявшись, она сказала, что им пора идти.
      Эллери оплатил счет, и они покинули Эль-Пасео.
      — Куда теперь? — спросил он.
      — Повидать Руига.
      — О, адвоката Спета! А зачем?
      — У меня есть причина считать, что у Руига была встреча со Спетом в понедельник между пятью и половиной шестого, хотя Руиг сказал Глюке, что пришел в Сан-Суси после шести. Только не надо об этом болтать.
      — Пусть я умру автором статеек для бульварных журналов, если проболтаюсь, — поклялся Эллери. — Но предположим, это правда? Он ведь мог просто опоздать.
      — Будем надеяться, что нет, — мрачно отозвалась Вэл. — Пошли — отсюда недалеко до его офиса.
      Они направились по окраине Чайнатауна в деловой район. Вскоре Эллери любезно сообщил:
      — Не волнуйтесь, но за нами следуют.
      — А-а, — протянула Вэл. — Большой черный седан?
      Эллери поднял брови:
      — Не думал, что вы его заметили. Кажется, у него все признаки полицейской машины.
      — Это и есть полиция. Они следуют за мной с утра.
      — Хм! И это не все.
      — Что вы имеете в виду?
      — Нет-нет, не оборачивайтесь. За нами следит кое-кто еще. Какой-то мужчина — я видел его мельком и не смог узнать.
      — Что же нам делать? — испуганно спросила Вэл.
      — Идти дальше как ни в чем не бывало, — улыбаясь, ответил Эллери. — Едва ли он решится на нападение при наличии кучи потенциальных свидетелей вокруг.
      Вэл двинулась вперед, радуясь, что согласилась с Фицджералдом и что Хилари Кинг — выдающийся обитатель Эвансвилла — шагает рядом с ней. Когда они добрались до нома, где размещались адвокатские конторы, она вошла в вестибюль со вздохом облегчения. Но мистер Кинг задержался и окинул взглядом улицу. Черный седан фыркал, как дрессированный тюлень, у противоположного тротуара, но пешего преследователя нигде не было видно. Он либо спрятался в каком-то подъезде, либо прекратил охоту.
 

* * *

 
      Офис мистера Руига походил на него самого — маленький, аккуратный и отличающийся обманчивой простотой. Было очевидно, что в привычки адвоката не входило ошеломлять клиентов атмосферой роскоши. У телефонного коммутатора сидела худая, усталая на вид девушка; у клерков и курьеров были неподвижные, бесстрастные лица; на полках стояли книги по юриспруденции, которыми, судя по всему, часто пользовались.
      Добиться аудиенции у великого человека не составило труда. Он сам выбежал им навстречу.
      — Какой приятный сюрприз! — воскликнул Руиг. — Ужасная история с вашим отцом, мисс Жарден. Что я могу для вас сделать? Если вам нужен совет, я весь к вашим услугам, хотя уголовные дела не по моей части. Разумеется, бесплатно. Я ощущаю себя старым другом семьи.
      Все это время он с интересом разглядывал Эллери.
      — Мистер Руиг — мистер Кинг, — представила Вэл, опускаясь на стул. — Надеюсь, вы не станете возражать против присутствия мистера Кинга, мистер Руиг? Он мой старый приятель по колледжу, предложивший свою помощь.
      — Ну конечно! Для чего же существуют друзья? — заулыбался мистер Руиг. Очевидно, куртка Эллери успокоила его, так как больше он не обращал внимания на мистера Кинга.
      — Перейду прямо к делу, — сказала Вэл, в действительности не собиравшаяся поступать подобным образом. — Я здесь не как дочь Риса Жардена, а как сотрудник «Лос-Анджелес индепендент».
      — Да ну? С каких пор, мисс Жарден? Должен признаться, для меня это неожиданность.
      — С самого утра. Мой отец и я нуждаемся в деньгах, а это единственный способ, которым я могу быстро заработать порядочную сумму.
      — Фицджералд — отличный парень, — одобрительно кивнул Руиг. — Сердце у него такое же большое, как живот. Он уже десять лет борется за освобождение Муни.
      — Теперь, когда я поступила на службу, мне приходится отрабатывать свои деньги. По вашей линии, мистер Руиг, нет ничего, что можно было бы назвать новостями?
      — По моей линии? — улыбнулся адвокат. — Сказано профессионально. Но что собой представляет моя линия? О, вы имеете в виду завещание! Ну, я подал его на официальное утверждение. Предстоит несколько неизбежных юридических процедур, прежде чем завещание утвердят окончательно...
      — Полагаю, — сухо заметила Валери, — Винни Мун вне себя от горя из-за необходимости получить пятьдесят миллионов долларов.
      Руиг усмехнулся:
      — Мне следовало бы возмутиться вашим замечанием мисс Жарден.
      — Почему?
      — Я имею в виду... э-э... пренебрежительным отзывом о мисс Мун. — Он сложил руки на маленьком брюшке и внезапно улыбнулся. — Предположим, я помогу вам начать блестящую репортерскую карьеру. Тогда вы станете чуть более милосердны к Анатолю Руигу, а?
      Развалившийся на стуле мистер Кинг внимательно изучал мистера Руига. Вежливые манеры адвоката казались ему средством надувательства. Нет, мистер Руиг ничего не делает по доброте душевной.
      — Я собирался, — благожелательным тоном продолжал адвокат, — сегодня собрать журналистов и сделать важное заявление, но коль скоро вы здесь, я даю вам эксклюзивный материал. Это поднимет ваши акции у Фицджералда. Как вам известно, — он кашлянул и сделал паузу, чтобы выпить воды из бронзового графина на столе, — мисс Мун со смертью Солли Спета лишилась близкого друга — одного из немногих друзей, которые у нее были.
      — Это еще мягко сказано, — промолвила Вэл.
      — Ну, я всегда восхищался мисс Мун издалека — так сказать, сухой законник, обожающий неприступную красавицу, ха-ха! Но после смерти Спета неприступность исчезла. Боюсь, что я воспользовался состоянием убитой горем Винни... — Он снова кашлянул. — Короче говоря, мисс Мун согласилась стать моей женой.
      Вэл сидела молча, разрываемая удивлением и отвращением. Спет еще не похоронен, а этот мерзкий субъект уже занимает его место!
      — Я бы тебе посоветовал, дорогая Вэл, — произнес мистер Кинг тоном, приличествующим образу старого приятеля, — прямо отсюда позвонить твоему редактору и сообщить ему важную информацию.
      — Разве я не говорил вам, что это важная новость? — просиял мистер Руиг.
      — Да-да, — поспешно согласилась Вэл. — Могу я воспользоваться вашим телефоном? Когда вы собираетесь пожениться? Я имею в виду...
      По румяной физиономии адвоката пробежала легкая тень.
      — Очевидно, следует соблюсти определенные приличия. Мы не думали о... о дате. Ведь состоялась даже не официальная помолвка, а всего лишь, так сказать, взаимопонимание... Разумеется, звоните.
      Покуда Вэл возилась с телефоном, мистер Кинг напряженно думал. Подобное публичное заявление едва ли внушит любовь к и без того не пользующемуся особой популярностью мистеру Руигу со стороны граждан, на чьих деньгах он вознамерился жениться. По-видимому, у мистера Руига есть в запасе веский аргумент. Но какой?
      — Фица нет на месте? Проклятье!.. — говорила Вэл в телефонную трубку. — Тогда дайте мне... — Она закусила губу. — Дайте мне Уолтера Спета!.. Уолтер? Это Вэл... Нет... Я звонила Фицу, но его нет, поэтому могу передать новости только тебе... Анатоль Руиг сейчас сказал мне, что он и Винни Мун собираются пожениться, хотя дата еще не назначена... Уолтер! — Но он уже положил трубку.
      Мистер Руиг подышал на свои ногти.
      — А теперь... — произнес он тоном человека, желающего продолжить очаровательную беседу, но вынужденного с сожалением прекратить ее.
      Вэл снова села.
      — Есть кое-что еще.
      — Что именно?
      — Я в некотором роде проверяю происшедшее в день убийства.
      — В понедельник?
      — Вы сказали, — продолжала Вэл, склонившись вперед, — что пришли в Сан-Суси в начале седьмого вечера?
      Мистер Руиг казался удивленным.
      — Ну разумеется, дитя мое!
      Адвокат явно намеревался отрицать, что пришел раньше. Впрочем, иного ему и не оставалось. А может, он в самом деле явился в начале седьмого? Вэл набрала воздуха в легкие, словно собираясь нырнуть, и решительно осведомилась:
      — На какое время Спет назначил вам встречу?
      — Между пятью и половиной шестого, — сразу же ответил Руиг.
      Наблюдавший за ним Эллери ощутил приступ восхищения. Ни малейшего колебания!
      — Но вы только что сказали, что пришли в начале седьмого.
      — Так оно и было.
      — Значит, вы опоздали? Вы не приехали в Сан-Суси между пятью и половиной шестого?
      Мистер Руиг улыбнулся:
      — Вовсе нет, именно тогда я и приехал... А откуда вы знаете? — внезапно спросил он.
      Вэл вцепилась в свою сумочку, стараясь сохранить спокойствие. Что касается мистера Хилари Кинга, то он понял, в чем дело. Мистер Руиг знал толк в вопросах и ответах. Если его спрашивали о точном времени прибытия, у Вэл была причина задавать этот вопрос. Если у нее имелась причина, то она могла быть основана на доказательстве. А если существовало доказательство, то правда безопаснее лжи. Восхищение, испытываемое мистером Кингом в отношении мистера Руига, усилилось.
      — Скажите прямо, — настаивала Вэл, — когда вы прибыли в Сан-Суси?
      — Чтобы быть точным, в пять пятнадцать, — ответил адвокат.
      — Тогда почему вы не сказали инспектору Глюке...
      — Он не спрашивал меня, на когда была назначена встреча. Я всего лишь заявил, что подъехал к воротам в начале седьмого. Только тогда я подъехал во второй раз.
      — Незначительная деталь, — заметил мистер Кинг.
      — Я ведь опытный юрист. — Мистер Руиг скромно опустил взгляд. — Отвечаю на заданный вопрос, не сообщая лишней информации.
      — Значит, вы были в доме во время преступления, — воскликнула Вэл, — а Этертон Фрэнк солгал, утверждая, что никто не входил...
      — Мое дорогое дитя, с возрастом вы научитесь избегать скоропалительных выводов. Я действительно в первый раз подъехал к воротам после пяти, но это не значит, что я входил внутрь.
      — О! — произнесла Вэл.
      — А! — произнес мистер Кинг.
      — Фрэнка поблизости не было, — спокойно продолжал адвокат. — Однорукий джентльмен заявлял, что находился на дежурстве весь день, но когда я приехал в четверть шестого, ворота были заперты, а Фрэнка в будке не оказалось, поэтому я уехал и вернулся после шести, когда на дежурство заступил Валевский. Вот и все.
      — В самом деле? — пробормотала Вэл.
      — Фактически, — промолвил Руиг, — я долго думал, сообщать инспектору об отсутствии Фрэнка или нет. Это ставило меня в весьма затруднительное положение. Я забыл упомянуть об этом в понедельник вечером, а когда вспомнил, то мне пришло в голову, что Глюке способен... э-э... стать излишне назойливым по поводу моего провала памяти. Как бы то ни было, теперь я считаю, что лучше все рассказать.
      «В действительности вы ни о чем не забыли, мистер Руиг, — подумал мистер Кинг. — И вы даже сейчас не хотите, чтобы инспектор Глюке об этом знал. Вы блефуете».
      — Нет, — быстро сказала Вэл. — Пожалуйста, не надо. Пока держите это при себе, мистер Руиг.
      — Но это нарушение закона! — запротестовал адвокат.
      — Знаю, но это может помочь защите, если... когда папу будут судить. Неужели вы не понимаете? Тогда они не будут так уверены, что он был только один...
      — Из вас получился бы отличный адвокат, — просиял мистер Руиг. — Хорошо, я подумаю... Нет, дружба есть дружба! Я ничего не скажу, с вашего позволения.
      «Отлично проделано, друг!» — подумал Эллери.
      — Благодарю вас, — сказала Вэл, вставая. — Э-э... Хилари, нам пора.
      — Пошли, — согласился Эллери-Хилари, вытаскивая ноги из-под неудобного стула мистера Руига.
      Едва он поднялся, как дверь офиса Руига распахнулась и вошел Уолтер Спет, без шляпы и дышащий так, словно он бежал всю дорогу от Спринг-стрит.
      — Что за история насчет вас и Винни? — осведомился он у Руига.
      — А, Уолтер!
      Кулак Уолтера стукнул по столу Руига.
      — Так вот какую игру вы ведете! — с угрозой в голосе произнес он. — Ладно, Руиг, я тоже буду в ней участвовать.
      — О чем вы говорите? — резко спросил адвокат.
      — Вам мало нескольких сотен тысяч, которые вы получили от отца в награду за мошенническую операцию с «Огипи». Теперь, когда он мертв, вы хотите получить миллионы и женитесь из-за них на этой пустоголовой дуре!
      — Убирайтесь отсюда! — завопил Руиг.
      — Я долго размышлял об этой истории с завещанием. Тут что-то нечисто.
      — Ваш отец составил его, находясь в здравом уме и твердой памяти, — мягко, но настойчиво произнес адвокат.
      — Я расстрою ваши планы! Я найму юриста, чтобы заявить протест! Я уничтожу это завещание, Руиг! Вам не дожить до его утверждения!
      — Ваш отец, — зафыркал Руиг, как рассерженный маленький барсук, — полностью осознавал характер и размеры своего состояния, отношения с предметом его щедрости и последствия его завещания. Вы уберетесь сами, или мне приказать клеркам выставить вас?
      Уолтер мрачно улыбнулся:
      — Значит, хотите драки? Ну что же, Руиг, у меня давно чешутся руки.
      И он вышел, скользнув по Вэл и мистеру Кингу отсутствующим взглядом, который заострился лишь на мгновение.
      — До свидания, — тихо попрощалась Вэл.
      Они оставили мистера Руига неподвижно сидящим за столом и уже не улыбающимся. Он был погружен в раздумья — наполовину утонул в них, как сказал бы мистер Кинг.

      — Снова тот человек, — сказал Эллери, когда они шли по улице.
      — Где?
      — Где-то за нами. Такие вещи я чую нутром. Далеко ваша машина?
      — Около Хилл-стрит.
      — Идите туда, а я задержусь здесь. Посмотрим, не удастся ли нам поймать дичь.
      Вэл шагнула на мостовую и нервной походкой перешла улицу. Ступив на противоположный тротуар, она услышала позади крик и обернулась.
      Мистер Хилари Кинг боролся с широкоплечим мужчиной среднего роста, чей рев, должно быть, слышали в Сити-Холл.
      — Стойте! — крикнула Вэл, бросаясь к ним. Она схватила Эллери за руку, которой он тщетно пытался применить прием джиу-джитсу, а затем вцепилась в его противника, который только что разбил Эллери нос веснушчатым кулаком.
      — Пинк! — визжала она. — Мистер Кинг, прекратите! Это же Пинк!
      — Готов согласиться на ничью, — пропыхтел мистер Кинг, вытирая нос рукавом, — если этот дикий кот тоже согласен.
      — Кто такой этот парень? — бушевал Пинк. — Мне он сразу не понравился! Он увел тебя силой, Вэл? Я ему пасть порву!
      — Не будь ослом, — с раздражением высказалась Вэл. — Пошли, а то здесь сейчас появится бригада по подавлению беспорядков. — И в самом деле, их старый знакомый — черный седан — со скрипом затормозил, а сидевшие в нем двое мужчин быстро вышли.
      Эллери, Вэл и Пинк посмотрели на седан, на приближающихся детективов, на глазеющую толпу и бросились бежать. Они мчались всю дорогу до Хилл-стрит, вскочили в машину Вэл и растворились в скопившемся к концу дня транспорте.
      — Единственное утешение, — промолвил мистер Кинг, все еще поглаживая нос, — заключается в том, что мы избавились от нашего эскорта.
      Пинк, сидевший позади, сжался, стараясь стать незаметным.
      — Ты идиот! — сердито воскликнула Вэл, не отрываясь от руля. — Это ты следовал за нами? Если ты не прекратишь опекать меня, Пинк...
      — Откуда я мог знать? — заныл Пинк. — Этот парень показался мне подозрительным. А Рис велел присматривать за тобой.
      — Это не оправдание. Мистер Кинг... э-э... мой старый школьный товарищ. Он помогает мне в работе.
      — В работе?! — Пинк вытаращил глаза.
      Вэл рассказала ему о сегодняшних событиях, закончив встречей с Руигом.
      — Я знаю, — воскликнул Пинк, — почему Руиг признался, что приезжал в Сан-Суси в понедельник в четверть шестого!
      — Вот как?
      — Я тоже провел маленькое расследование, — с гордостью заявил Пинк. — Я подумал об этом Руиге и решил, что он что-то скрывает. Этим утром я отправился в его офис, свел знакомство с телефонисткой и вскоре узнал от нее, что в понедельник Руиг и двое его горилл уехали из офиса в автомобиле Руига чуть позже половины пятого!
      — Пинк, я прошу прощения за свое джиу-джитсу, — тепло заговорил Эллери. — Отличная работа! Руиг узнал, что девушка проболталась, решил, что вы уже все рассказали Вэл, и поэтому правдиво ответил на ее вопросы.
      — Думаю, нам удалось кое-что выяснить, — пробормотала Вэл. Она нахмурилась, рассматривая в зеркальце дорогу позади, затем свернула с бульвара и поехала на северо-запад.
      — Куда это ты? — осведомился Пинк.
      — В Сан-Суси. Я хочу поговорить с Фрэнком и просто должна побеседовать с Винни — с этой чертовой Винни Пух! — И она надавила на акселератор.
 

* * *

 
      В сторожке дремал детектив, а Фрэнк с безутешным видом сидел около ворот на пустом ящике из-под апельсинов.
      При звуке клаксона машины Вэл детектив открыл один глаз, потом быстро поднялся и вышел к воротам.
      — Входить нельзя! — заявил он, махая рукой. — Приказ.
      — О боже! — воскликнула Вэл. — Слушайте, лейтенант, мы не...
      — Я тоже не, но войти вы не сможете.
      Эллери подтолкнул ее локтем.
      — Забыли? Вы же представитель могущественной прессы.
      — В самом деле, — сказала Вэл. — Эй, капитан, взгляните-ка на это. Пресса. Газета. Репортер.
      Она протянула карточку. Детектив с подозрением обследовал ее сквозь решетку ворот.
      — Ладно, входите. Но эти двое останутся здесь.
      — Только не я, — возразил мистер Кинг. — Я тоже собираю новости. — И он предъявил свое удостоверение. — Выходит, остаться придется вам, Пинк.
      — Ну нет! Куда она, туда и я!
      — Никуда вы не пойдете, — сердито сказал детектив, и Пинку пришлось остаться на тротуаре, там, где он сидел в понедельник вечером, глядя на железные ворота.
      — Фрэнк, подойдите сюда, — позвала Вэл. Однорукий привратник выглядел испуганным, а детектив заворчал. — Интервью, — объяснила Вэл с очаровательной улыбкой.
      Двое мужчин были должным образом очарованы. Фрэнк отошел от будки вместе с Вэл, а Эллери вразвалку зашагал за ними, обшаривая глазами территорию. Место выглядело пустынным.
      — Фрэнк, — строго заговорила Вэл, когда детектив уже не мог их слышать, — вы солгали в понедельник вечером!
      Сторож побледнел:
      — Я, мисс Жарден? Я не лгал.
      — Вот как? Разве вы не сказали Глюке, что никто, кроме мисс Мун и человека в пальто моего отца, не входил на участок после окончания аукциона и до начала дежурства Валевского?
      — Да, сказал. Это истинная правда, как перед Богом!
      — Вы злой старый богохульник! Вы не были у ворот в понедельник безотлучно и отлично это знаете!
      Однорукий сторож побледнел еще сильнее.
      — Я... я не был? — запинаясь, переспросил он и, боясь, что выдал себя, громко заявил: — Нет был!
      — Ну-ну, — усмехнулась Вэл. — Где вы находились в четверть шестого?
      Старик вздрогнул, пригнулся и с беспокойством покосился на детектива.
      — Не так громко, мисс Жарден. Я не хотел ничего дурного. Я просто...
      — Говорите! — властно произнес Эллери. — Были вы у ворот или нет?
      — Я просто спустился с холма в закусочную Джима выпить чашечку кофе. Ужасно проголодался — со мной всегда такое случается к концу дня; очевидно, у меня что-то не так внутри...
      — В котором часу это было, Фрэнк? — возбужденно спросила Вэл.
      — А вы никому не скажете? Я спустился с холма в начале шестого — в восемь — десять минут — и вернулся около половины шестого.
      — Вы оставили ворота запертыми? — осведомился Эллери.
      — Да, сэр. Я бы не ушел иначе...
      — Двадцать минут! — воскликнула Вэл; ее глаза сияли. — Это означает, что кто угодно мог... Фрэнк, никому об этом ни слова, понятно?
      — Конечно, мэм. Я никому не скажу. Если в банке узнают, то я потеряю место. Я проработал здесь всего пару месяцев, мисс Жарден, а ведь я человек бедный...
      — Пошли, беби, — быстро сказал мистер Кинг. Взяв Вэл под руку, он направился вместе с ней по подъездной аллее к дому Спета.
      Вэл шла быстро, стараясь приноровиться к его длинным шагам.
      — Этот Руиг — лжец! — пыхтя от напряжения, заявила она. — Он говорит, что прибыл сюда в 5.15, не смог войти, уехал и вернулся в начале седьмого. Но если бы вы знали Солли Спета, то поняли бы, что это просто невероятно. Солли терпеть не мог ждать, а ведь он предупредил, что дело срочное. Нет, Руиг не уезжал!
      Эллери шагал молча, опустив голову.
      — Знаете, о чем я думаю? — продолжала Вэл.
      — Безусловно. — Эллери зажег сигарету. — Вы думаете, что когда Руиг обнаружил ворота запертыми, но не охраняемыми, он перелез через ограду и посетил мистера Спета в назначенное время.
      — Да!
      — Я склонен с вами согласиться, — промолвил Эллери и двинулся дальше, куря и выпуская столбы дыма.
      — Руиг был в доме между четвертью и половиной шестого!
      — Это всего лишь теория, — предупредил Эллери.
      — Я уверена, что он там был! Руиг мог припарковать машину с другой стороны Сан-Суси, поэтому, когда он уходил, никто — даже Фрэнк — не видел его. Он ушел так же, как и вошел, — снова перелез через ограду. — Вэл сосредоточенно уставилась на Эллери. — Это означает...
      — Давайте, — перебил ее мистер Кинг, — лучше проинтервьюируем нашу очаровательную невесту.
 

* * *

 
      Мисс Мун сама открыла дверь.
      — Значит, вы тоже боитесь нанимать слуг? — заметила Вэл.
      — Что вам нужно? — осведомилась мисс Мун, покраснев от гнева.
      — Пока что нам нужно войти, — ответила Вэл. С торжествующей улыбкой пройдя мимо Винни, она направилась в кабинет.
      Мисс Мун сердито уставилась на мистера Кинга, который, словно извиняясь, развел руками.
      — После вас, мисс Мун, — сказал он. Винни, топнув ногой, проследовала в кабинет.
      — В чем дело? — бушевала она, испепеляя взглядом Вэл. — Неужели леди не может вассчитывать на уединение?
      — Мистер Кинг — мисс Мун, — представила Вэл, оставаясь неиспепеленной. — Мы не отнимем у вас много времени.
      — Я не вазговавиваю с убийцами!
      — Если бы я не была на работе, — сказала Вэл, — то выцарапала бы вам ваши раскрашенные глаза, дорогая. Я пишу статьи для лос-анджелесской газеты и хочу знать, правда ли то, что говорят о вас и об Анатоле Руиге.
      Винни театрально всплеснула белыми пухлыми ручками.
      — Я пвосто с ума сойду! — воскликнула она. — Ведь я гововила этому мевзкому ковотышке... я гововила Анатолю, чтобы он девжал язык за зубами! Вы уже втовая — здесь только что побывал жувналист из «Индепендент»!
      — Так вы собираетесь замуж за Руига?
      — Я ничего не скажу — особенно вам!
      — Интересно, в чем секрет ее успеха, мистер Кинг? — вздохнула Вэл. — В очаровании или в манерах?
      — Мисс Мун, — заговорил Эллери, доставая карандаш и блокнот и притворяясь, будто собирается записывать, — что вы намерены делать с пятьюдесятью миллионами Солли Спета?
      — Вам я отвечу, — проворковала Винни, тотчас же успокоившись и поигрывая пшеничными локонами. — Покупать, покупать и снова покупать. Чудесно, когда магазины пведоставляют вам кведит, зная, что вы — наследница, не так ли?
      Она окинула презрительным взглядом аккуратный костюм Вэл.
      — А ваша компаньонка также покупает, покупает и снова покупает? — осведомился мистер Кинг, продолжая царапать карандашом в блокноте.
      Мисс Мун выпрямилась:
      — Моей компаньонки здесь нет — она уехала.
      — Когда вы ожидаете ее возвращения?
      — Никогда! Она бвосила меня в твудный час, и тепевь ей пвидется обойтись без меня.
      — Очевидно, — заметила Вэл, — она не сразу услышала о пятидесяти миллионах. Благодарю вас, дорогая мисс Мун. Надеюсь, ваши новые жемчуга задушат вас до смерти.
      Она вышла, преследуемая мистером Кингом и взглядом Винни, сверкающим, как наточенное лезвие.
      В коридоре мистер Кинг схватил мисс Жарден за руку и спрятался вместе с ней в одной из открытых дверей. Осторожно выглянув, он посмотрел в сторону кабинета.
      — В чем дело? — шепнула Валери.
      Эллери покачал головой, продолжая наблюдать. Вэл тоже посмотрела в ту сторону. Вскоре они увидели, как мисс Мун вышла из кабинета, приподняла бежевое платье, весьма неэстетично почесала обнаженное левое бедро и, что-то бормоча, стала подниматься по лестнице, вихляя задом.
      Взяв Вэл за руку, Эллери на цыпочках вернулся в кабинет.
      — Вот так, — сказал он, закрывая дверь. — Теперь мы можем произвести разведку.
      — Но зачем? — спросила Вэл.
      — Из чистого любопытства. Ведь старину Солли отправили на тот свет именно здесь, не так ли? Пристройте вашу хорошенькую фигурку в этом кресле, пока я тут немного пошарю.
      — Вы странный репортер, — нахмурившись, заметила Вэл.
      — Я и сам начинаю так думать. А теперь, дорогая, помолчите немного.
      Вэл умолкла и села, наблюдая за происходящим. То, что она увидела, озадачило ее. Мистер Кинг лег на пол возле выступа камина, где мистер Соломон Спет неподвижно сидел в понедельник вечером, и начал что-то вынюхивать, как пес Плуто из мультфильмов о Микки-Маусе. Вэл казалось, что она слышит, как он втягивает носом воздух. Затем Эллери поднялся и обследовал стену в нише, после чего встал и посмотрел на стену над камином. Закончив осмотр, он тряхнул головой, подошел к письменному столу Солли, сел на стоящий около него стул и начал думать. Один раз он взглянул на свои часы.
      — Все это выглядит весьма впечатляюще, — весело сказала Вэл, — но абсолютно ничего не говорит моему примитивному уму.
      — Как позвонить отсюда в сторожку? — вместо ответа, спросил Эллери.
      — Наберите один-четыре.
      Эллери набрал номер и заговорил в трубку:
      — Это репортер. Сейчас пять минут седьмого, значит, Валевский уже должен был заступить на дежурство. Он здесь?
      — Допустим, — проскрипел голос детектива.
      — Позовите его к телефону. Как ваше имя?
      — Дэвид Гринберг. Послушайте, приятель, если...
      — Постараюсь запомнить, Дейв. Позовите Валевского. — Ожидая, Эллери бормотал: — После убийства полиция все здесь перекопала, так что если в кабинете и были какие-нибудь улики, они наверняка уничтожены... Валевский? Я — репортер. Вы помните, как в понедельник вечером мистер Руиг подъехал к воротам в пять минут седьмого?
      — Да, сэр, — ответил дрожащий голос Валевского.
      — Он сидел в машине один? Или с ним были двое мужчин?
      Вэл вскочила, подбежала к столу и прислушалась.
      — Нет, сэр, — сказал Валевский. — Он был один.
      — Спасибо.
      Эллери положил трубку, и Вэл уставилась на него. Поднявшись, он спросил:
      — Что находится снаружи? Ах да, терраса. Ну, давайте глотнем свежего воздуха.
 

* * *

 
      Они вышли через стеклянную дверь. Терраса была пуста, а полосатый навес, яркая мебель, подушки, пальма, цветные плитки пола выглядели жалкими и заброшенными.
      Эллери галантно подвел Вэл к креслу-качалке и сам растянулся в шезлонге.
      — Думаю, моя отважная коллега, — промолвил он, устраиваясь поудобнее и глядя на сад и пустой бассейн внизу, — что мы можем со всей ясностью представить себе поведение нашего мистера Руига.
      — Валевский утверждает, что он был один, когда вернулся сюда.
      — Совершенно верно. Давайте подытожим имеющиеся факты. Пинк выясняет, что Руиг покинул свой офис в понедельник около половины пятого, уехав в машине вместе с двумя помощниками. Это соответствует другим фактам — на прошлой неделе, когда Руиг составил, а Спет подписал новое завещание, лишающее Уолтера наследства, адвокат также приезжал с двумя помощниками, которые, по его словам, засвидетельствовали подпись.
      — Откуда вы об этом знаете? — нахмурилась Вэл. — Вас же не было здесь, когда он рассказывал об этом инспектору в понедельник вечером.
      — Я... э-э... прочитал это в газетах. Далее: от офиса Руига до Сан-Суси добрых сорок минут езды по загруженной транспортом дороге, так что Руиг, возможно, сказал правду, заявляя, что приехал сюда первый раз в 5.15, несомненно, с двумя помощниками. Он говорит, что не смог войти, уехал и вернулся примерно в пять минут седьмого. Зачем? Очевидно, так как ему не удалось попасть в дом в 5.15, он все еще должен был внести изменения в завещания Спета. Но когда Руиг вернулся в начале седьмого с этой целью, двух ассистентов с ним не было! Что это может означать?
      Вэл наморщила лоб:
      — Понятия не имею.
      — По-видимому, то, что Руиг в них больше не нуждался. Но почему он привозил помощников в первый раз? Чтобы засвидетельствовать новое завещание. Значит, если Руиг в пять минут седьмого уже не нуждался в них, то мне кажется весьма вероятным, что они к этому времени уже выполнили свою миссию. Иными словами, ассистенты засвидетельствовали новое завещание между 5.15, когда Руиг прибыл в первый раз, и 5.32, когда умер Спет.
      — Новое завещание! — воскликнула Вэл. — Боже мой! Но тогда...
      — Тише! Нам не нужно, чтобы Винни это слышала. Мы не знаем, каковы условия нового завещания. Но мы можем не сомневаться, что Спет подписал его перед смертью и что Руиг и его люди были в этом кабинете приблизительно во время убийства.
      Вэл напряженно думала. Звучало логично. И все меняло. Любое новое завещание должно было затрагивать огромное наследство Винни Мун. Как же с этим связан Уолтер? Нашел ли он новое завещание? Неужели... он защищал Винни? Какова настоящая роль этого елейного субъекта, Руига?
      — Что это? — резко осведомился Эллери, вставая.
      — О чем вы? — рассеянно переспросила Вэл.
      Эллери указал пальцем. В пятидесяти ярдах от места, где они сидели, прямо за бассейном, виднелась задняя терраса бывшего дома Жарденов. Там что-то мерцало, переливаясь цветами радуги в лучах заходящего солнца.
      — Представить себе не могу, — сказала Вэл. — Это терраса нашего старого дома. Мы не оставили там ничего, кроме пары предметов мебели, которые нам не нужны.
      Эллери поднялся.
      — Пошли посмотрим.
      Они спустились по каменным ступенькам и бесшумно направились через украшенный декоративными камнями сад, вокруг бассейна, к дому Жарденов. Навес все еще был натянут над террасой, находящейся почти целиком в тени, однако солнце освещало отдельный участок в глубине на несколько футов, где стоял железный стол.
      Причина мерцания стала ясна сразу же. На столе лежал бинокль, чьи линзы отражали солнце.
      — О! — разочарованно протянула Вэл. — Всего лишь старый бинокль.
      — Стойте! — резко сказал Эллери. — Не трогайте этот стол. — Он нагнулся над ним, разглядывая поверхность. — Вы точно знаете, что, уезжая, оставили здесь бинокль?
      — Да. Одна из линз треснула.
      — Вы оставили его на этом столе?
      — Нет, — удивленно ответила Вэл. — Тут мы его не оставляли. У нас было много биноклей — папа любит бега, — и этот мы просто выбросили.
      — Где же вы его оставили?
      — В спортзале среди прочего хлама.
      — Тогда что он делает здесь?
      — Не знаю, — честно призналась Вэл. — Но какая разница?
      Эллери не ответил. Он указал на стеклянные двери, ведущие в пустой кабинет, — они были слегка приоткрыты.
      — Странно, — медленно произнесла Вэл. — Когда мы уезжали, эти двери были заперты. Разве только владелец поручил кому-то прийти и...
      — Если вы посмотрите внимательно, то увидите, что замок сломан, — сказал Эллери. — Это свидетельствует об откровенном неуважении к праву собственности.
      — О! — воскликнула Вэл, указывая на стол. — Посмотрите на эти следы!
      Она склонилась над столом, а Эллери усмехнулся. Поверхность была покрыта пятнами пыли, казалось нанесенными дважды, в разное время. Вэл разглядывала два овальных следа под верхним слоем пыли. Они находились на расстоянии нескольких дюймов друг от друга, и один был больше другого.
      — Черт бы побрал эти дожди! — проворчал Эллери. Стол, будучи под навесом, не попал под них полностью, но брызги удалили все отпечатки пальцев, если они тут имелись.
      — Эти следы похожи на отпечатки двух пальцев — большого и мизинца, — заметила Вэл.
      — Так оно и есть. Их оставили на уже пыльной поверхности. Потом их покрыл новый слой пыли, и дождь все размыл, но отпечатки пока видны, потому что там, где они находятся, слой пыли тоньше, чем в других местах. Как бы то ни было, здесь, по-моему, нет четких пальцевых узоров — возможно, из-за дождя.
      Эллери вынул носовой платок и осторожно поднял бинокль. В том месте, где он лежал, слой пыли был тоньше, чем вокруг.
      — Бинокль и отпечатки пальцев оказались на столе в одно и то же время.
      Он завернул бинокль в платок и спрятал в карман куртки. Вэл не обратила на это внимания. Она возбужденно ходила взад-вперед.
      — Поняла! Во время убийства было еще светло, и кто-то стоял на террасе с биноклем, наблюдая за тем, что происходит в кабинете Спета! Он мог легко это видеть, так как стена, разделяющая террасу и кабинет, в обоих домах стеклянная. Здесь был свидетель убийства!
      — Отлично сказано! — улыбнулся Эллери. — Я имею в виду, что вы произнесли нечто важное... — Однако он все еще с озадаченным видом изучал два следа от пальцев на столе.
      — Выходит, есть человек, который знает, кто убил Спета, — тот, который видел, что произошло!
      — Весьма вероятно. — Эллери огляделся по сторонам. — Вы сказали, что в спортзале осталось много хлама. Где этот зал?
      — Сейчас покажу.
      Она проводила его к двери пустого спортзала, которая тоже оказалась взломанной.
      — Вот здесь.
      Эллери подошел к небольшой кучке предметов и стал разгребать ее ногой. Но там не было ничего интересного. Он уже собирался вернуться на террасу, когда заметил маленькую кладовую в одной из стен. Подойдя к ней, Эллери открыл дверь. Внутри висела одинокая спортивная булава. Нахмурившись, он снял ее с крючка и осмотрел. Она казалась сломанной.
      — Странно, — пробормотал Эллери. — Очень странно. — Он взвешивал булаву в руке, глядя на кучу хлама.
      — В чем дело теперь? — спросила Вэл, пробудившись от размышлений.
      — Такие булавы обычно выпускают парами. Почему же вы забрали другую, а эту оставили здесь?
      — Другую? — Вэл наморщила лоб. — Но мы ее не забирали. Мы оставили обе в закрытой кладовой.
      — Вот как? — сухо осведомился Эллери. — Ну так одна из них исчезла.
      Вэл вздрогнула, затем пожала плечами. Эллери вернул на место сломанную булаву и, продолжая хмуриться, закрыл дверь кладовой.
      — Еще одно, — сказала Вэл, когда они вышли на террасу. — Человек, наблюдавший в бинокль, имел на левой руке только два пальца! Это ведь след левой руки, не так ли?
      — Да.
      — Двупалый человек!
      Эллери снова усмехнулся:
      — Между прочим, я думаю, что вам следует позвонить в Главное полицейское управление.
      — Зачем?
      — Сообщить об этом столе. Потрясающая небрежность со стороны Глюке — не обследовать ваш бывший дом!
      — Смотрите — бинокль исчез! — воскликнула Вэл.
      — Всего лишь в моем кармане. Я бы положил туда и стол, но он, увы, не пройдет по своим габаритам. Позвоните Глюке. Он должен сразу же прислать сюда дактилоскописта на случай, если отпечатки пальцев все-таки сохранились.
 

* * *

 
      Они вернулись в дом Спета. Эллери сел на террасе, а Вэл пошла в кабинет позвонить. Он слышал, как она позвала инспектора Глюке, а потом отключился. Эти следы...
      Эллери вскочил, когда из кабинета донесся сдавленный крик. Он вбежал внутрь и обнаружил Вэл, уставившуюся на телефон. Лицо ее было смертельно бледным.
      — Все в порядке, — с трудом вымолвила она. — Сейчас я приду в себя. — Девушка со стуком опустила трубку на рычаг, как будто ей было тяжело ее держать.
      — В чем дело? Что произошло?
      — Это Уолтер, — ответила Вэл. Что бы ни случалось, это всегда был Уолтер... — Я говорила вам о нем... Это тот человек, который ворвался в офис Руига...
      — Ну?
      — Инспектор Глюке только что сказал мне... — Она внезапно вздрогнула и закуталась в пальто. — Он сказал, что Уолтер очистил папу от подозрений... Уолтер... очистил... папу...
      Вэл начала истерически хихикать. Эллери резко ее встряхнул:
      — Что вы имеете в виду? Что значит «очистил от подозрений»?
      Хихиканье сменилось громким смехом, перешедшим, наконец, в шепот.
      — Уолтер... только что признался Глюке, что он... что он надевал папино пальто в тот понедельник — что это его видел Фрэнк... О, Уолтер!..
      Она закрыла было лицо руками, но Эллери развел их в стороны.
      — Пошли! — сердито сказал он.

      Вэл казалась настолько поглощенной своими мыслями, что Эллери пришлось самому взяться за руль ее седана. Она сидела неподвижно, глядя перед собой. Эллери не мог определить, была ли девушка просто потрясена неожиданным известием или же ею владели некие более сложные эмоции. Вэл не шелохнулась, даже когда автомобиль резко свернул за угол. Что касается Пинка, то, услышав новость, он не раскрывал рот всю дорогу.
      Вэл нервно ходила взад-вперед по приемной инспектора Глюке, пока дежурный полицейский докладывал о ней по селектору. Когда он, наконец, кивнул, она подбежала к двери инспектора и медленно открыла ее.
      Уолтер сидел за большим письменным столом Глюке, пуская кольца дыма.
      Помимо него, в комнате находились еще двое — сам инспектор и худощавый джентльмен неопределенного возраста, который спокойно сидел в углу, поигрывая изящной тростью. В его глазах мелькала циничная усмешка, в то время как Глюке выглядел мрачным и настороженным, словно был готов к любой неожиданности.
      — Привет, — ухмыльнулся Уолтер. — Вэл спешит на выручку!
      — О, Уолтер! — воскликнула Вэл. Подойдя к нему, она с гордостью и нежностью положила руку ему на плечо.
      — Что здесь происходит — семейная встреча? — сухо осведомился инспектор. — Что вам нужно, Кинг?
      — Значит, обо мне успела доложить бойкая команда сыщиков в черном седане? — усмехнулся Эллери.
      — Выметайтесь отсюда, Кинг! Нам не нужны репортеры!
      — Я ухожу, — равнодушно отозвался мнимый мистер Кинг. — Все равно я направлялся в редакцию сообщить о том, что мне удалось обнаружить.
      — Ну и что же вы обнаружили?
      — Если бы вы тратили меньше времени на детскую игру «Делай, как я» и больше — на осмотр Сан-Суси, то быстрее продвигались бы по службе. Пошли, Пинк.
      — Одну минуту, — с улыбкой заговорил худощавый джентльмен. — Думаю, мы можем во всем разобраться, не оскорбляя ничьих чувств, Глюке. — Он поднялся. — Меня зовут Ван Эври. Вы сказали, что обнаружили что-то в Сан-Суси?
      — А, окружной прокурор! — Они вежливо раскланялись. — Я в самом деле кое-что обнаружил, но не буду об этом рассказывать, пока не узнаю, что сообщил дружище Спет.
      Ван Эври покосился на Глюке, и тот буркнул:
      — Ладно. — Он сдвинул брови. — Ну, она здесь — говорите, Спет.
      — Постойте, — быстро сказала Вэл. — Уолтер, я хочу...
      — Это бесполезно, Вэл.
      — Пожалуйста!
      Уолтер покачал головой:
      — В понедельник вечером я говорил вам, инспектор, что не входил на территорию Сан-Суси. Это неправда — я входил туда. У меня был ключ от ворот, а Фрэнк читал газету в своей будке, поэтому я проскользнул в ворота и пошел по дорожке...
      — А он увидел вас со спины и решил, что вы — Рис Жарден, потому что на вас было его рваное пальто. Это вы уже рассказывали, — нетерпеливо прервал Глюке. — Ответьте на несколько вопросов. Значит, вас не ударили по голове, когда вы вышли из вашей машины?
      — Нет. Меня ударили позже...
      — Уолтер! — Вэл зажала ему рот ладонью. Он покачал головой, но она не убирала руку. — Инспектор, я хочу поговорить с мистером Спетом.
      Уолтер мягко отодвинул ее ладонь.
      — Позволь мне самому все объяснить, Вэл.
      — Ты дурачок, Уолтер!.. Я настаиваю, инспектор, чтобы мне разрешили переговорить с ним наедине.
      Глюке и окружной прокурор обменялись взглядами, и инспектор махнул рукой.
      Вэл подняла Уолтера со стула и отвела в дальний угол. Большие уши инспектора напряглись, и он склонился вперед. Пинк смущенно переводил с Уолтера и Валери на Глюке взгляд, в котором светилась надежда. Окружной прокурор и Эллери не сдвинулись с места.
      Обняв Уолтера за шею, Вэл прижалась к нему и приложила рот к его уху. Она стояла спиной к остальным, и они не могли видеть ее лица, зато видели лицо Уолтера. Морщины на нем внезапно исчезли, как на сырой одежде, которую выгладили горячим утюгом.
      Вэл перестала шептать, а Уолтер повернулся и поцеловал ее в губы.
      Мужчины осторожно приблизились к ним.
      — Я хочу видеть Риса Жардена. — Голос Уолтера был спокойным.
      — Жардена? — удивленно переспросил инспектор. — Зачем?
      — Не важно зачем. Я хочу с ним поговорить.
      — Прекратите ваши фокусы!
      — Я больше ничего не скажу, пока не увижу Жардена.
      — С меня довольно! — рявкнул Глюке. — Вы пришли сюда по своей воле с историей, которая, если она правдива, ставит все дело с ног на голову. Поэтому вы будете говорить сейчас — и быстро!
      — Думаю, — успокаивающе произнес худощавый джентльмен, — что история мистера Спета может подождать часок, инспектор. Если он хочет видеть мистера Жардена, то почему бы и нет?
      Глюке открыл рот, закрыл его и открыл снова. Его блестящие глазки внезапно стали хитрыми.
      — Ладно. Вы отправитесь в городскую тюрьму...
      — Нет, — прервал Уолтер. — Приведите его сюда.
      — Слушайте! — заорал Глюке. — Если вы намерены...
      — Сюда, — повторил Уолтер.
      Глюке казался ошеломленным. Обернувшись, он посмотрел на окружного прокурора, и тот сделал едва заметный жест.
      Инспектор нажал на кнопку селектора.
      — Боули, доставьте сейчас же ко мне в офис Риса Жардена.
      Вэл выглядела торжествующей, а Уолтер усмехнулся.
      Рис Жарден появился в сопровождении двух детективов, он щурился, как будто отвык от яркого света. Увидев Вэл и Уолтера, резко остановился, но не заговорил с ними.
      — В чем дело? — обратился Рис к инспектору.
      Два детектива вышли из комнаты, а Глюке быстро сказал:
      — Минутку, пожалуйста.
      Повернувшись к Ван Эври, он что-то энергично зашептал тому. Эллери пересек кабинет, нахлобучил свою чудовищную шляпу и сел за стол инспектора.
      — Жарден, — начал Глюке, — Уолтер Спет явился сюда с необычной историей, но прежде чем продолжать, он хочет переговорить с вами наедине.
      — С историей? — переспросил Рис, глядя на Уолтера.
      — Спет утверждает, что был тем человеком в пальто из верблюжьей шерсти, которого Фрэнк в понедельник принял за вас.
      — Он заявил об этом сейчас? — осведомился Рис.
      — Конечно, сейчас, — дружелюбным тоном ответил Глюке. — Это важные показания, которые многое меняют. Но мы не хотим ни на кого давить. Поэтому вы трое обсудите это между собой, а потом мы все сядем, как разумные люди, и доберемся наконец до правды.
      — Мне абсолютно нечего добавить, — промолвил Рис.
      — Папа! — воскликнула Вэл.
      Он снова посмотрел на нее.
      — Вот что я вам скажу, — продолжал инспектор, с каждым словом говоря все более благожелательно. — Мы выйдем и оставим вас одних. Когда будете готовы, позовите нас. — Он кивнул Ван Эври и направился к одной из дверей. — Мы подождем там.
      Эллери извлек сигарету, зажег ее и закашлялся в облаке дыма, склонившись над столом Глюке.
      — Если не возражаете, — вежливо заговорил Уолтер, — мы побеседуем в другом месте. — Он открыл дверь в смежную комнату, посмотрел внутрь, кивнул и поманил к себе Вэл и ее отца.
      Уши инспектора побагровели, однако он ответил также дружелюбно:
      — Хорошо. Это не имеет никакого значения.
      Рис Жарден вместе с дочерью и Уолтером удалились в комнату, которую выбрал Уолтер, не забыв тщательно закрыть за собой дверь.
      — Вы не возражаете, джентльмены, если я попрошу вас подождать снаружи? — внезапно спросил окружной прокурор. — Инспектор Глюке и я...
      — Все понятно, — промолвил Эллери, вставая. — Идем, Пинк. — Он двинулся к двери, возле которой стоял инспектор.
      Пинк почесал затылок и последовал за ним. Они оказались в маленькой комнатке с тремя стульями и столом. Эллери закрыл дверь, бросился к столу и стал выдвигать ящики.
      — Прозрачно, как целлофан, — весело заявил он. — Глюке хотел заставить их беседовать в большом офисе, чтобы он мог все подслушать. Разумеется, где-то здесь есть диктограф. Раз уж ему так хотелось ждать в этой комнате... Ага, вот и он!
      Пинк услышал щелчок выключателя.
      — Вы можете что-нибудь разобрать? — донесся голос Ван Эври.
      — Ничего, — ответил такой же тихий голос Глюке. — Должно быть, он что-то почуял.
      — Какого дьявола... — ошарашенно начал Пинк.
      — Я разгадал трюк и нашел приспособление, — усмехнулся Эллери. — Выключатель под столом, и я включил его. А теперь заткнитесь и послушаем, что они говорят.
      — Вы, я вижу, ловкий парень, — с подозрением проворчал Пинк.
      Но Эллери, не обращая на него внимания, склонился над столом. Пинк сел и тоже прислушался.
      Диктограф был таким чутким, что они могли слышать шаги Глюке, бродившего взад-вперед.
      — Не знаю, почему вы мне подавали знаки, Ван, — сердито сказал инспектор. — Это странный способ...
      — Не будьте таким тупым, Глюке, — прервал Ван Эври. — Это не обычное расследование. Фактически я думаю, что мы допустили ошибку, поторопившись.
      — В каком смысле?
      — Этих троих связывает что-то, о чем мы не знаем, — задумчиво промолвил прокурор. — И пока мы этого не узнаем, я боюсь...
      — Чего?
      — Что нам придется действовать очень осторожно. Я не отдам Жардена под суд, пока не припру его к стене.
      Инспектор выругался, после чего некоторое время было совсем тихо. Потом Глюке заговорил снова:
      — Черт бы их побрал! Они говорят так тихо, что я не слышу ни слова через эту проклятую дверь!
      — Поберегите нервы. А кто такой этот Кинг?
      — Репортер, работающий у Фицджералда в «Индепендент». Он совсем недавно в Лос-Анджелесе.
      — У вас есть предположения насчет того, что он обнаружил?
      — Да он просто блефует, надеясь что-нибудь разнюхать!
      — Давайте все-таки побеседуем с ним. Кстати...
      — Да?
      — Сегодня один из моих людей обнаружил крупный счет Жардена, о котором мы ничего не знали.
      — А я думал, он разорен!
      — И я тоже. Этот аукцион меня одурачил. Но у него припрятаны пять миллионов долларов в Тихоокеанском прибрежном — банке Спета. Так что аукцион, очевидно, был всего лишь прикрытием.
      — Пять миллионов!
      — Помещены туда в прошлую среду.
      — Но, черт возьми, Ван, это проделывает дыру в мотиве!
      — Я в этом не так уверен. Как бы то ни было, сегодня ко мне явился частный детектив, смертельно напуганный. Не так давно он выполнял для Жардена конфиденциальную работу, а когда Спета убили, решил, что лучше все рассказать.
      — Ну?
      — Детектив заявляет, будто он узнал, что Спет смошенничал относительно финансового положения «Огипи» и выпустил проспекты с фальсифицированными данными. Он сообщил об этом Жардену в начале прошлой недели.
      — И Жарден, будучи разоренным, угрожал разоблачить Спета, шантажировал его! — воскликнул Глюке. — Спет дал ему пять миллионов, чтобы заткнуть рот. Но Жарден решил, что этого недостаточно — ведь Спет заработал в десять раз больше. У них произошла пара серьезных стычек, и в результате Жарден прикончил Спета!
      — Это грязная ложь! — зарычал Пинк, стискивая левый кулак.
      — Заткнитесь! — прошипел Эллери.
      — А что вы скажете насчет заявления Уолтера Спета? — осведомился инспектор.
      — Я еще не решил.
      — Спет и девушка без ума друг от друга. Да и вообще у него не все дома. Не ожидал, что он сунет голову в петлю только для того, чтобы спасти ее старика.
      — Послушаем, что они скажут, когда выйдут. Нам нужно им подыграть.
      — Может, они выдадут друг друга, — с надеждой предположил Глюке.
      — С этими пятью миллионами есть еще одна проблема, — заговорил после паузы окружной прокурор. — Сейчас Жардену все поклоняются, как божку, — это самое популярное преступление, какое когда-либо происходило в округе. Но публика поддерживает его только потому, что считает жертвой мошенничества Спета. Если мы придержим до суда историю с пятью миллионами, то сможем повернуть против него общественное мнение, когда нам это понадобится.
      — Ловко придумано, Ван! Тихо — они выходят...
      Эллери выключил диктограф.
      — Конец.
      — Ублюдки! — проворчал Пинк.
      — Вы знали что-нибудь об этих пяти миллионах, Пинк?
      — Я нашел банковскую книжку в сумке Риса с принадлежностями для гольфа, когда упаковывал вещи в понедельник. Постойте-ка...
      — В чем дело? — спокойно осведомился Эллери.
      — Вы задаете чертовски много вопросов!
      — Я на вашей стороне, Пинк, — успокаивающе произнес Эллери. — Ну и что сказал Рис?
      — В прошлый понедельник он поклялся, что не имел об этом понятия. И я ему верю!
      — Конечно, Пинк.
      — Рис напомнил мне, что в прошлую среду, когда был сделан вклад, мы с ним отсутствовали весь день, пытаясь продать яхту парню в Лонг-Бич. Так что банковскую книжку нам просто подсунули.
      — Спет, — задумчиво сказал Эллери.
      — Рис тоже решил, что это он.
      — Скажите, Пинк, у вас есть какие-нибудь предположения насчет того, о чем сейчас говорят Жардены и Уолтер Спет?
      — Они мне ничего не рассказывали, так что это не мое дело. И не ваше, — добавил Пинк, холодно глядя на него.
      — Но я хочу помочь им!
      Пинк втянул в веснушчатый левый кулак красно-голубой галстук Эллери.
      — Послушайте, вы, не суйте нос, куда не следует, не то я из вас калеку сделаю!
      — Боже мой, какие мускулы! — пробормотал Эллери. — Ну, послушаем, что решили высокие договаривающиеся стороны.
      Жардены и Уолтер стояли бок о бок в офисе инспектора Глюке, как люди, объединившиеся в борьбе против общей опасности.
      — Что? — недоверчиво переспросил Глюке.
      — Вы же слышали, — сказал Уолтер.
      Инспектор, казалось, лишился дара речи. Окружной прокурор Ван Эври поднялся и сурово произнес:
      — Послушайте, Спет, вы не можете проделать подобный трюк и надеяться выйти сухим из воды. Вы говорили...
      — Я знаю, что я говорил. Я солгал.
      — Почему?
      Уолтер правой рукой обнял Вэл.
      — Потому что Рис Жарден — отец моей невесты.
      — Вы хотите, чтобы я поверил, будто вы исключительно по сентиментальным причинам солгали, что были на месте преступления? Такое случается только в книгах.
      — Я неисправимый романтик, — вздохнул Уолтер.
      — Ну так вам это с рук не сойдет! — рявкнул Глюке.
      — Ради бога! — улыбнулся Рис. — Уолтер просто донкихотствующий глупец. Я не могу позволить ему жертвовать собой ради меня.
      — Значит, вы признаетесь, что убили Спета? — фыркнул окружной прокурор.
      — Ничего подобного, Ван Эври, — холодно ответил Рис. — Я не сказал ничего, о чем не говорил бы раньше. Но я не позволю Уолтеру лезть в неприятности ради меня. Я должен сам справиться со своими проблемами.
      Ван Эври раздраженно похлопал себя по губам. Жардены и Уолтер стояли неподвижно. Затем Глюке подошел к двери.
      — Отправьте Жардена назад в камеру. Что касается вас, Спет, — продолжал он, — то если вы еще раз выкинете нечто подобное, я засажу вас за препятствование правосудию. А теперь убирайтесь.
      Два детектива стали по бокам Риса и вывели его. Уолтер и скромно молчащая Вэл вышли следом. Пинк, нахлобучив шляпу, побежал за ними.
      Эллери вздохнул и закрыл дверь.
 

* * *

 
      — Что у вас на уме, Кинг? — проворчал инспектор. — Выкладывайте вашу липовую информацию и выметайтесь отсюда.
      — Вам не кажется, что мы сначала должны обсудить новый оборот, который приняло дело?
      — Кто это «мы»? Ах вы, шут гороховый!
      — Вы не прогадаете, если позволите мне с вами сотрудничать, — сказал Эллери.
      — Ну, будь я проклят! — изумленно воскликнул Глюке.
      — Пусть он говорит, — улыбнулся прокурор. — Мне нравится его внешность. Какое впечатление произвели на вас слова Уолтера Спета, Кинг?
      Эллери скорчил гримасу.
      — Он все наврал, — с отвращением произнес инспектор.
      — Напротив, — возразил Эллери. — Уолтер сказал чистую правду. Он солгал, когда взял признание назад. Если вы спросите меня, ребята, то сейчас вы дальше от раскрытия этого дела, чем были в понедельник вечером.
      — Продолжайте, — с интересом сказал окружной прокурор.
      — Фактов у нас маловато, но я убежден, что Уолтер Спет был тем человеком в пальто Жардена и, более того, что он знает о происшедшем в кабинете его отца в понедельник достаточно, чтобы разобраться в этом деле за пять минут.
      — Все запутано до предела, — пробормотал инспектор Глюке. — Позиция Жардена, показания Спета, измененные после их разговора... Не могут ли они быть сообщниками?
      — Скажите мне вот что, — внезапно заговорил Эллери. — Ваши люди тщательно обыскали Сан-Суси, инспектор?
      — Конечно.
      — Тогда каким же образом, — продолжал Эллери, вынимая из кармана завернутый в носовой платок бинокль, — они упустили это?
      Он развернул платок. Глюке облизнул губы.
      — Где это было? — хрипло спросил он.
      Эллери рассказал ему.
      Инспектор побагровел.
      — Кто-то, — промолвил Эллери, зажигая сигарету, — был на террасе дома Жарденов в понедельник, наблюдая в этот бинокль за кабинетом Спета. Кто бы это ни был, он оставил следы большого пальца и мизинца на железном столе. Вам нужно обследовать этот стол.
      — Да, разумеется, — пробормотал Глюке.
      — И бинокль.
      — Конечно, и бинокль.
      — Меня начинают одолевать идеи, — откровенничал Эллери. — Вчера я шарил по участку, пытаясь определить место, где Уолтер Спет припарковал машину и получил удар по голове. Не было ли это на южной стороне, возле канализационной трубы?
      — Да.
      — Эту трубу обыскивали?
      — Трубу? Ну...
      — На вашем месте я бы открыл ее и осмотрел как следует. Всего наилучшего. — Эллери зевнул и удалился.
      Обескураженный Глюке опустился на стул.
      — Пусть это послужит вам уроком, — сухо промолвил окружной прокурор.

      В четверг утром Вэл вошла в кабинет Фицджералда, размахивая первой полосой выпуска «Лос-Анджелес индепендент» за прошлый вечер.
      — Кто отвечает за эту статью? — с возмущением осведомилась она, указывая на броский заголовок.
      — Если вы, Кинг, — заявил Уолтер, стоя в дверях, — то вы просто суете нос не в свое дело!
      — Неужели для вас нет ничего святого?! — воскликнула Вэл.
      — Ну-ка, вставайте! — потребовал Пинк.
      — Отстаньте от меня, — сказал Эллери.
      — Закройте дверь, — промолвил Фиц.
      — На что вы жалуетесь? — спросил Эллери.
      — Эта статья — признание Уолтера, от которого он отказался...
      — А это неправда?
      — Разве такого не было? — подхватил Фиц.
      — Я увольняюсь! — заявила Вэл.
      — Надевайте перчатки, приятель, — посоветовал Пинк.
      — Сбавьте-ка тон, вы все, — посоветовал Эллери. — Такая самоуверенность может не пойти вам на пользу.
      Вэл посмотрела на Уолтера, Уолтер — на Вэл, а Пинк — на них обоих, словно ожидая руководящих указаний. Наконец, все трое сели.
      Эллери поднялся из-за стола Фица и начал ходить по комнате, энергично попыхивая сигаретой.
      Уолтер и Вэл придвинули свои стулья ближе друг к другу. Эллери, наблюдая за ними из-за синих стекол очков, припомнил, как они держались бок о бок вчера вечером в кабинете Глюке. При первом намеке на опасность между ними возникало взаимное притяжение. На их молодых лицах были написаны упрямство и самоотверженность.
      — Не знаю, о чем вы двое договорились вчера вечером, — сказал Эллери, — но я убежден в одном: охваченные каким-то идиотским вдохновением, вы пытаетесь раскрыть убийство, что следовало бы предоставить более опытным людям.
      — Вроде вас, — фыркнула Вэл.
      — Вроде Глюке и Ван Эври. Я прав насчет вас, не так ли?
      Вэл и Уолтер снова посмотрели друг на друга.
      — Ради бога! — взорвался Эллери. — Неужели вы оба не в состоянии принять никакого самостоятельного решения, а каждый раз должны перед этим совещаться?
      — Что, если мы в самом деле пытается раскрыть это дело? — с вызовом сказала Вэл.
      — Пускай болтает что хочет, — проворчал Уолтер. — Не обращай на него внимания, Вэл.
      Эллери сердито уставился на них:
      — Великолепно! Детишки в лесу! В следующий раз вам захочется изображать правительственных агентов с атомными пистолетами, как у Бака Роджерса!
      — Все это необычайно интересно, — промолвил Уолтер, — но мне нужно работать. Пошли, Вэл.
      — Садитесь! Куда это вы собрались? Вы уже знаете, что вам делать и где искать? Отвечайте!
      Вэл и Уолтер молчали. Фиц сиял, глядя на крикливо одетый продукт его воображения. Лицо бедняги Пинка вновь стало смущенным и озадаченным.
      — Ничего вы не знаете. Ну так я вам скажу. Мы должны как следует заняться мистером Анатолем Руигом.
      — Руигом? — нахмурилась Вэл.
      — Мы? — переспросил Уолтер, подняв брови.
      — Помните, что я говорил вам вчера о Руиге и завещании?
      Вэл машинально кивнула.
      — Мы пришли к выводу, что Руиг лгал, что он побывал в Сан-Суси во время первого приезда в 5.15 и что именно тогда, непосредственно перед смертью Спета, помощники Руига засвидетельствовали верность подписи нового завещания.
      — Что-что?! — воскликнул Уолтер.
      — Я забыла тебе рассказать, — жалобно произнесла Вэл.
      — Винни Мун получила все, — продолжал Эллери, — и, как только успело остыть тело вашего отца, Уолтер, Руиг объявил, что они намерены пожениться. Почему?
      — Это любому дураку ясно, — с отвращением отозвался Пинк. — Он хочет получить денежки, которые ей достались.
      — Тонко подмечено, — усмехнулся Эллери. — Любому дураку ясно, почему Руиг хочет жениться на Винни. Но ясно ли любому дураку, почему она хочет выйти за него замуж?
      — Об этом я не подумала, — пробормотала Вэл. — В самом деле, почему?
      — Существуют три обычные причины для отказа от благ личной свободы, — сухо промолвил Эллери. — Одна из них — деньги. Но пятьдесят миллионов принадлежат Винни, а не Руигу. Вторая — чтобы досадить кому-то. Возможно, где-то болтается строптивый кавалер, но я сомневаюсь, чтобы мисс Мун согласилась поделиться пятьюдесятью миллионами с целью заставить его пожалеть о своей строптивости. Третья причина — любовь или то, как это чувство называют в Калифорнии. Но вы видели Руига. По-вашему, какая-нибудь женщина может испытывать к нему романтическую привязанность?
      Уолтер вскочил и начал мерить шагами комнату.
      — Ну, не знаю, — неуверенно сказал Пинк. — Если вы посмотрите на меня, то никогда не подумаете, что какая-нибудь леди...
      — Заткнись, питекантроп, — буркнул Фиц.
      — Единственное разумное объяснение: Винни знает, что ее наследство целиком зависит от Руига. Если он каким-то образом может сделать так, что она получит пятьдесят миллионов, а может и лишить ее их, то желание Винни выйти за него становится понятным.
      — Новое завещание, о котором мы говорили! — воскликнула Вэл.
      — Вот именно. Вместе с другими выводами, к которым мы пришли, становится ясно, что в понедельник перед убийством Солли подписал новое завещание, значительно уменьшающее, а то и вовсе сводящее на нет долю наследства Винни. И это завещание Руиг утаил.
      — Грязная собака! — зарычал Уолтер. — Вонючка!
      — Несомненно, Руиг пошел к Винни и сказал ей, что в его власти оставить ее без единого цента, но если она выйдет за него, он уничтожит последнее завещание, и тогда в силе останется то, по которому она получает огромное состояние.
      — И Руиг угрожает этим завещанием, как дамокловым мечом! — воскликнул Уолтер. — Он не мог его уничтожить, так как тогда потерял бы над Винни власть. Пока они не поженятся, ему придется хранить новое завещание!
      — А Винни не выйдет за него, пока не будет утверждено старое, — добавила Вэл.
      — Возникают весьма интересные вопросы, — пробормотал Эллери. — Например, в какое время Руиг покинул дом Спета в понедельник? До или после убийства?
      — Вы имеете в виду...
      — Не то, о чем вы подумали, — покачал головой Эллери. — Но Руиг, безусловно, сознает, что, если его застукают с новым завещанием, он попадет в жуткую передрягу. Полиция сочтет это мотивом убийства. Завещание слишком опасно, чтобы хранить его у себя. Однако для него оно означает двадцать пять миллионов долларов. Мне кажется, он идет на риск, обеспечивая при этом, насколько возможно, собственную безопасность.
      — Несомненно, Руиг не стал бы держать завещание у себя, — задумчиво промолвил Уолтер.
      — Тогда как же нам его искать? — огорченно спросила Вэл.
      — Нам нужно проделать какой-нибудь трюк, чтобы побудить Руига показать новое завещание, — быстро заявил Фиц. — Но он не должен заподозрить, что о его существовании кому-то известно.
      — Иначе он уничтожит его, чтобы не быть арестованным за убийство, — кивнул Эллери.
      — Поэтому, — продолжал Фиц, сердито глядя на Пинка, — нам следует хранить этот разговор в глубочайшем секрете. Я не напечатаю ни строчки из него, а вы не проговоритесь о нем даже во сне.
      — Итак, стратегия ясна, — сказал Эллери. — Уязвимое место мистера Руига — несравненная Винни. Значит, мы должны действовать через нее.
      — Каким образом?
      — Это зависит от того, как много Руиг ей рассказал. Маловероятно, что он продемонстрировал ей новое завещание. Он не стал бы держать его при себе ни секундой дольше необходимого. Поэтому мы можем предположить, что Винни не видела завещания. Если нам удастся внушить ей, что малютка Анатоль просто-напросто лгал, что такого завещания никогда не существовало, что он выдумал его, вознамерившись жениться на ней и оттяпать половину ее наследства, как поступит Винни?
      — Потребует показать завещание! — воскликнула Вэл.
      — Правильно. И Руигу придется это сделать или рискнуть все потерять. А когда он покажет завещание, мы этим воспользуемся.
      — Ловко, — коротко заметил Уолтер.
      — Это работа для вас, Уолтер. Винни хорошо вас знает — думаю, вы ей даже нравитесь.
      — Вероятно, — покраснев, сказал Уолтер.
      Вэл разглядывала свои ногти.
      — А тем временем нам нужно следить за развитием событий. Это требует приспособления для подслушивания.
      — Тут пригодится ваш покорный слуга, — заявил Фиц. — У меня есть связи, и я могу потихоньку раздобыть диктограф. Мы поместим его в дом Спета и протянем провода в пустой дом Жардена.
      — Отличная идея! — Глаза Вэл блеснули. — Тогда мы сможем подслушивать на другом конце провода и...
      — В этом положитесь на меня, — вмешался Пинк. — Я ведь раньше был электриком, так что смогу установить машинку.
      Разговор стал оживленным. Эллери открыл ящик стола Фица и налил себе виски. Фиц начал писать записку одной из своих «связей». Пинк хвастался, что не уступит любому взломщику, а Вэл инструктировала Уолтера, что именно он должен сказать Винни, дабы не вызвать у нее подозрений.
      — Помни!
      — Не беспокойся, малышка.
      — А сейчас иди и займись своими карикатурами, иначе подумают, что здесь заседание правительственного кабинета.
      — А ты куда идешь?
      — Повидать папу.
      Уолтер, Вэл и Пинк разошлись в разные стороны. Эллери быстро поставил бутылку на стол Фица и побежал за Вэл.
      — Все-таки покой — это чудесно, — заметил Фиц, в свою очередь потянувшись за виски.

      Эллери догнал Вэл на улице.
      — Не возражаете, если я прицеплюсь к вам?
      Вэл резко остановилась на углу Спринг-авеню и Первой улицы. Мимо сновали прохожие.
      — Безусловно, возражаю!
      — Это невежливо.
      — Послушайте, мистер Кинг, — решительно заявила Вэл. — Мы... я ценю все, что вы пытаетесь сделать, но есть определенные вещи... Короче говоря, не будьте назойливым. Я хочу повидать моего отца.
      — Моя кожа, — промолвил Эллери, беря ее за руку, — на одну треть сделана из шкуры носорога, а на две других — из брони.
      Вэл была вынуждена уступить. Если бы только она могла от него избавиться! Но Кинг был слишком ловок и сообразителен, а к тому же знал чересчур много. То, как он анализировал ситуацию с Руигом, показывало его способность докопаться до всего — даже до того, что Уолтер...
      Этим утром в городской тюрьме посетителей не досматривали. Мужчина в мятом костюме был на месте, но не последовал за ними, а надзиратель отпер дверь камеры Риса и тотчас же удалился.
      Рис спокойно раскладывал пасьянс и курил сигару. Увидев рядом с Вэл столь живописную фигуру, он прищурился, но поцеловал дочь, обменялся рукопожатием с мистером Хилари Кингом, когда Вэл представила их друг другу, и пригласил их присесть на нары, отодвинув карты в сторону.
      — Не знаю, в чем дело, — пожаловался Рис, — но мои друзья Глюке и Ван Эври полностью меня игнорируют. Полагаете, они сели в лужу?
      Он сложил разбросанные карты в аккуратную колоду.
      — Без сомнения, — кивнул Эллери. — Продолжайте в том же духе, мистер Жарден. Вы сбили их с толку. У них еще никогда не было заключенного, который, казалось, был бы доволен своей участью.
      — Здесь не так уж плохо. Меня не беспокоят, кормят три раза в день. Единственное, чего мне не хватает, — это занятий спортом.
      — О, папа... — вырвалось у Вэл.
      — Почему у тебя такое унылое лицо, котенок?
      Вэл ответила что-то незначительное, и несколько минут они болтали о пустяках. Эллери пожевывал сигарету. Все-таки в аристократической крови что-то есть. Она затрудняет положение искателя истины, чей успех зависит от накопления и анализа фактов. Он слегка опустил веки, но смотрел в оба.
      Вскоре Вэл открыла сумочку, вынула носовой платок, поднесла его к носу изящным, но отнюдь не необходимым жестом, потом закрыла сумочку и открыла ее снова. Эллери, сидящий в углу нар, понял, что происходит нечто важное. Он встал и повернулся.
      Вэл поцеловала отца и также поднялась. Рис со своей обаятельной улыбкой протянул руку Эллери, и через несколько секунд посетители уже шагали по коридору.
      Эллери показалось странным, что шхуна, изображенная на рубашках карт, когда они вошли, к моменту их ухода загадочным образом превратилась в ветряную мельницу.
      Зачем девушке понадобилось заменять одну колоду карт на другую?
 

* * *

 
      — Я бы хотела, — заявила Вэл, когда они вышли на улицу, — чтобы вы как можно скорее удалились, мистер Кинг.
      — Ну-ну, не будьте сварливой!
      — Вы заставляете меня сердиться. Не знаю, чего вы надеетесь достичь, следуя за мной, но уверяю вас: вы напрасно тратите время.
      — Вы мне нравитесь, — вздохнул Эллери. — У меня от вас мурашки по спине бегают. И вы называете это напрасной тратой времени?
      — Это неостроумно. Если вы не прекратите преследовать меня, я пожалуюсь Фицу!
      Она быстро зашагала в сторону автостоянки. Некоторое время Эллери наблюдал за ней, потом свернул за угол.
      Когда Вэл поехала по Первой улице на северо-запад, за ней двинулась маленькая зеленая двухместная машина — один из тех прокатных автомобилей, которыми переполнен Лос-Анджелес. Оставив машину у «Ла Салль» и войдя в вестибюль, Вэл обнаружила там мистера Хилари Кинга, поджидающего ее, облокотившись на стол.
      — Червяк! — с презрением бросила девушка и направилась к телефонной будке.
      Мибс Остин оторвалась от коммутатора и окликнула ее. Вэл остановилась.
      — Да, Мибс?
      — Мистер Спет оставил для вас записку.
      Вэл вернулась назад. Телефонистка вручила ей фирменный конверт отеля, и девушка тут же вскрыла его.
      Мистер Кинг поднялся из-за стола и быстро двинулся к телефонной будке.
      — Мне Фицджералда... Фиц? Это Кинг, — заговорил он в трубку. — У меня нет времени на объяснения. Окажите мне услугу.
      — Для вас, великий сыщик, все, что угодно!
      — Через пять минут позвоните Вэл Жарден в «Ла Салль».
      — Зачем?
      — Заткнитесь, мне некогда. Позвоните и скажите, чтобы она немедленно ехала к вам в редакцию.
      — Но для чего?
      — А я откуда знаю? Найдите подходящий предлог — я не хочу, чтобы она что-нибудь заподозрила.
      — Можете на меня положиться.
      Эллери повесил трубку и вышел из будки. Вэл исчезла. Он подошел к столу и обратился к блондинке:
      — Куда пошла мисс Жарден?
      — А вам зачем знать? — враждебно откликнулась Мибс.
      — Выкладывайте, сестренка. Мы с ней вместе работаем в газете.
      — О, вот как? Она поднялась в свои апартаменты.
      — Премного благодарен! Как-нибудь я покажу вам мои статейки.
      Выйдя из вестибюля, Эллери шагал вдоль здания, пока не дошел до черного хода. Быстро оглядевшись, он сбежал вниз по каменным ступенькам, пересек какой-то коридор и нырнул в задний двор отеля. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы отыскать окна апартаментов Жарденов. После этого он бесшумно вскарабкался по пожарной лестнице на третий этаж.
      Штора на одном из окон гостиной была приподнята на дюйм от подоконника, и Эллери, осторожно опустившись на колени, заглянул в щель. Вэл, не сняв шляпку, сидела на диване, открывая сумочку. Порывшись в ней, она извлекла колоду карт — он четко различил шхуну на оборотной стороне. Отложив сумочку, девушка начала раскладывать карты, но в этот момент зазвонил телефон.
      Вэл вскочила с картами в руке.
      — Но зачем? — услышал Эллери ее вопрос. — Нет, Фиц, это невозможно... Ладно, буду прямо сейчас.
      Она положила трубку, спрятала карты в ящик стола (при этом Эллери облегченно вздохнул), схватила сумочку и исчезла из поля зрения. Секундой позже он услышал, как хлопнула входная дверь.
      Протянув руку, Эллери нащупал шнур шторы, ухватился за него и перелез через подоконник.
 

* * *

 
      Вынув из ящика колоду карт, Эллери придвинул к столу стул и опустился на него.
      Вертя в руках колоду, он увидел странные маленькие пометки карандашом на ее длинных краях.
      Так вот оно что! Старая история с игральными картами!
      — Задача состоит в том, — пробормотал Эллери, — чтобы найти правильное расположение карт. Любители вроде Вэл и ее отца могли придумать что-то совсем простое — восходящую последовательность в каждой масти...
      Разделив карты по мастям, Эллери сложил в стопку пики от двойки до туза. Он сразу же понял, что стоит на неверном пути, поэтому сложил карты в обратном порядке — от туза до двойки. Пометки начали объединяться в элементы букв.
      Эллери усмехнулся. Детская игра! Он сложил таким же образом черви, бубны и трефы, соединил все четыре масти и прочитал сообщение:
 
      «БОЮСЬ СМОЖЕШЬ ЛИ ТЫ ПРОДОЛЖАТЬ
      УДЕРЖИВАЙ ОП ОТ РАЗГОВОРОВ».
 
      Несколько раз перетасовав карты, Эллери бросил их на пол и собрал снова. Ничто не должно было возбудить подозрение Вэл. Он не сомневался, что она не успела разложить карты и прочитать послание до внезапного звонка Фицджералда.
      «Оп»... Странно. Это может означать «оперативник». Частный детектив! Кого же имел в виду Жарден? Не джентльмена ли, именующего себя Хилари Кингом? Неужели его разоблачили, несмотря на спортивную куртку и прочий маскарад? «Удерживай от разговоров...» Нет, тут что-то не то.
      Эллери покачал головой и вернул карты в ящик.
      Он уже занес ногу над подоконником, когда заметил край белой бумаги, торчащей между одной из подушек и спинкой дивана.
      Вернувшись, Эллери вытащил бумагу. Это оказался фирменный конверт с нацарапанной карандашом надписью «В. Жарден». Пошарив под подушкой, он обнаружил скомканный листок гостиничной писчей бумаги.
      Письмо Уолтера Спета к Валери Жарден! Эллери без колебаний прочитал его:
 
      «Курносик! Пинк раздобыл диктограф, и мы собираемся в Суси, чтобы установить его. Конечно, за стеной — мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь нас заметил. Если нас застукает полиция, помоги нам Бог. Дорогая, я люблю тебя».
 
      Под подписью «Уолтер» стояла огромная буква «X», в которой Эллери, осведомленный абсолютно обо всем, признал принятое среди влюбленных универсальное обозначение слова «целую». Ему хватило порядочности устыдиться самого себя.
      Впрочем, всего лишь на мгновение. Аккуратно положив на прежние места записку и конверт, Эллери перелез через подоконник, вернул штору в то же положение, в каком она пребывала до его незаконного вторжения, и в задумчивости спустился по пожарной лестнице.
 

* * *

 
      Спустя некоторое время Валери вошла в вестибюль «Ла Салля».
      — Что произошло, мисс Жарден? — с интересом спросила Мибс Остин.
      — Мибс, вы подслушивали! — Вэл вздохнула. — Ничего. До мистера Фицджералда дошел слух, будто моего отца собираются освободить. Но когда я приехала в тюрьму, то выяснила, что об этом никто ничего не знает.
      Укрывшийся в соседней с вестибюлем музыкальной комнате Эллери усмехнулся про себя. Довольно грязный трюк. Но Фиц действовал безжалостно, обладая темпераментом японского военачальника.
      Эллери прятался, пока Вэл не вошла в лифт. Он старался представить себе ее передвижения. Сейчас она выходит на третьем этаже... Подходит к двери апартаментов 3С... Запирает дверь изнутри... Идет к столу... Раскладывает карты... Читает сообщение...
      Коммутатор зажужжал. Эллери скрылся за занавесом, напрягая слух.
      — Что-что? — послышался голос Мибс Остин. — Хорошо, мисс Жарден. Сейчас поднимусь.
      Раздался царапающий звук, и блондинка окликнула:
      — Мистер Макс! Займите на минутку мое место, ладно? Я скоро вернусь.
      Мибс прошла мимо двери музыкальной комнаты, направляясь к лифту.
      «Оп»... Оператор! Телефонный оператор — Мибс Остин!
      Значит, важно удержать Мибс от разговоров...
      Эллери закурил сигарету и вышел через вестибюль на улицу. Он собирался сесть в свой зеленый двухместный автомобиль, когда у тротуара затормозила такая же машина, из которой выпрыгнул Уолтер Спет. Его лицо раскраснелось от возбуждения.
      — Нам удалось это проделать, Кинг! — воскликнул он при виде Эллери.
      — Поздравляю.
      — Это было несложно. В Сан-Суси дежурит только один детектив, так что мы с Пинком вошли незаметно. Винни, к счастью, не оказалось дома.
      — Вы установили диктограф?
      — Все в порядке. Для верности мы захватили пару лишних микрофонов. Один спрятали в кабинете, другой — в комнате Винни наверху, а третий — в гостиной. И протянули провода в пустой дом Жардена.
      — А где Пинк?
      — В доме Жардена — готовится к работе.
      — Когда вы намерены взяться за Винни?
      — Вечером.
      — Займитесь этим в восемь, и я буду там, чтобы послушать.
      — Отлично! — И Уолтер быстро вошел в «Ла Салль».

      Закрыв за собой дверь офиса Фица, Эллери бросился к одному из пяти телефонов, стоящих на столе.
      — Пожалуйста, соедините меня с инспектором Глюке из Главного полицейского управления.
      — Что происходит? — с интересом осведомился Фиц.
      — Глюке? Это Хилари Кинг из «Индепендент».
      — Что вам нужно?
      — Многое. Можете послушаться дружеского совета и держать при этом язык за зубами?
      — Попробую, — усмехнулся инспектор.
      — Отследите все звонки с телефонного коммутатора отеля «Ла Салль» в понедельник, начиная с пяти вечера.
      — А в чем дело?
      — Это я и пытаюсь выяснить. Действуйте через администратора и предупредите его, чтобы помалкивал. Особенно важно держать все в секрете от телефонистки по фамилии Остин. Она не должна знать, что звонки проверяются.
      — Понятно, — медленно произнес инспектор.
      — Удалось обнаружить какие-нибудь отпечатки пальцев на железном столе и бинокле?
      — Дождь смыл все отпечатки. Ну, благодарю за совет, Кинг.
      — Я зайду, чтобы лично получить благодарность.
      Эллери положил трубку и сел в кресло Фица, поскребывая подбородок. Фиц открыл ящик и достал бутылку с двумя стаканами. Оба быстро выпили.
      — Ну, Фиц, — заговорил Эллери, — созданный вашим воображением Хилари Кинг начинает чуять большую крысу.
      — Вы еще хуже, чем Государственный департамент! Ради бога, что происходит?
      Эллери надвинул на темные очки свою нелепую шляпу.
      — Дайте мне немного поразмышлять.
      — Мне нужны новости, а не размышления, — провор чал Фиц. — Вы начинаете действовать мне на нервы.
      — Это кое-что мне напомнило. — Эллери снова потянулся к телефону. — Соедините меня со студией «Магна» — с мистером Жаком Бутчером.
      — Какое Бутчер имеет к этому отношение?
      — Никакого... Алло! Бутчер?.. Мне не нужна его секретарша, черт возьми! Мне нужен сам Бутчер — маленький Наполеон во плоти и крови... — Эллери выпрямился в кресле. — Вы еще слышали далеко не все, моя дорогая юная леди. Самые отборные выражения я приберег для неуловимого американца, на которого вы работаете. До свидания!
      Он снова откинулся на спинку кресла и надвинул шляпу на глаза. Фиц поморщился и налил себе очередную порцию выпивки.
      Эллери вышел из здания «Индепендент» вместе с Фицем, который ворчал, что добудет какие-нибудь новости, даже если ему придется обшарить всю округу.
      Они застали инспектора Глюке погруженным в мрачные мысли. При виде Эллери тот вскочил:
      — Что за этим кроется, Кинг? А, Фицджералд... — Глюке нахмурился.
      — Вы чертовски гостеприимны, — буркнул Фиц, садясь без приглашения на самое удобное место.
      — Мир! — поспешно сказал Эллери. — Что вы выяснили, инспектор?
      — В 5.35 в понедельник из вестибюля «Ла Салль» звонили по номеру Хиллкрест 2411.
      — Номер Спета! — благоговейно произнес Фиц. Он встал и снова сел.
      — На чей счет записан звонок?
      — На счет жильцов апартаментов 3С — Жарденов.
      — Ну и что? — осведомился Фиц.
      — Именно это я хотел бы знать, — отозвался Глюке.
      Но Эллери не выглядел раздосадованным. Напротив, он просиял.
      — Инспектор, вы готовы играть по-крупному?
      — Что еще я упустил? — проворчал Глюке.
      — Приведите сюда Риса Жардена и скажите ему, что обвинение против него будет снято.
      — Что?! — взорвался Глюке. — По-вашему, я спятил?
      Фиц снова вскочил со стула.
      — Действуйте, Глюке! Посмотрим, что на уме у этого сумасброда.
      — Вы вовсе не обязаны на самом деле снимать обвинение, — успокоил инспектора Эллери. — Просто поглядим на его реакцию. Ну, что скажете?
      — Бред какой-то, — буркнул инспектор и отдал распоряжение по селектору.
      Спустя двадцать минут в офис Глюке привели Риса Жардена. Инспектор пребывал в одиночестве.
      — У меня есть для вас новости, Жарден, — резко сказал он.
      — Сидя в моей келье, будешь рад любой новости, — улыбнулся Рис.
      — Мы с Ван Эври поговорили о вашем деле и пришли к выводу, что допустили ошибку.
      — Ошибку?
      Глюке с удивлением заметил, что Жарден не только не обрадовался новости, а, напротив, вроде как поник, казался подавленным.
      — Мы решили снять обвинение в убийстве и выпустить вас, как только все необходимые формальности...
      Жарден поднял руку.
      — Инспектор, я намерен обратиться к вам с необычной просьбой.
      — С какой еще просьбой?
      — Не снимайте обвинение.
      — Вы имеете в виду, что хотите остаться в кутузке? — изумленно спросил Глюке.
      — Я не могу вам объяснить, но по некоторым причинам...
      Инспектор разинул рот, затем покачал головой и открыл дверь. Вошли два детектива, и морщины на лице Риса тут же разгладились.
      — Благодарю вас, — с искренней признательностью сказал он и удалился с таким видом, с каким выходят на свободу.
      Глюке закрыл дверь, а Эллери и Фицджералд вошли из смежной комнаты.
      — Видели вы что-нибудь подобное?
      — Выкладывайте, — с нетерпением потребовал Фиц, глядя на Эллери. Ноздри его напряженно вибрировали.
      Инспектор покачал головой:
      — Клянусь, что впервые вижу человека, который просит, чтобы его оставили в тюрьме по обвинению в убийстве!
      — Это все, что я хотел знать, — с удовлетворением произнес Эллери. — Телефонный звонок из «Ла Салль» в понедельник в 5.35 вечера плюс поведение Жардена все объясняют.
      — Только не мне!
      — Почему Жарден так стремится задержаться в тюрьме? Почему он просил, чтобы обвинение в убийстве оставили в силе?
      В глазах Фица мелькнуло понимание.
      — Господи! — пробормотал он. — У Риса имеется лазейка!
      Инспектор побледнел.
      — Лазейка? — переспросил он.
      — Разумеется, — кивнул Эллери. — По-видимому, у него есть железное алиби. Как мне удалось обнаружить, Жарден просил дочь проследить, чтобы Мибс Остин держала язык за зубами. Если звонок в понедельник в 5.35 был сделан самим Жарденом или, что более вероятно, Вэл Жарден, рядом с которой стоял ее отец, на глазах у телефонистки, то все становится ясным.
      — Жарден получает алиби почти что на самый момент убийства! — догадался Фиц. — А если эта Остин даст показания в суде...
      Глюке имел жалкий вид.
      — Если это правда, — протянул он, — значит, Жарден не хочет, чтобы о его алиби стало известно, и потому предупредил дочь, чтобы она наблюдала за телефонисткой. Удивительно! — Однако его лицо оставалось мрачным.
      — Какого же дьявола он хочет держать свое алиби в секрете? — нахмурился Фиц. — Это не имеет смысла.
      — Имеет, — возразил Эллери, — если он старается кого-то защитить.
      Двое мужчин уставились на него.
      — Неужели вы не понимаете? Жарден вызывает огонь на себя, чтобы тот, кого он оберегает, оставался вне подозрений. Он защищает Уолтера Спета.
      — Уолтера Спета? — воскликнул инспектор.
      — Конечно! Разве Уолтер не признался вчера вечером, что это его видел Фрэнк в пальто Жардена? Он был готов все рассказать, но Вэл Жарден заткнула ему рот, а после военного совета втроем он отказался от признания. Это может означать лишь то, что Уолтер не знал об алиби Жардена, пока тот не рассказал ему об этом вчера вечером. Вчера Уолтер защищал Жардена — по крайней мере, думал, что защищает.
      — От чего? — осведомился Фиц.
      — Не знаю. — Эллери пожал плечами. — А теперь, когда они все действуют заодно, стало очевидно, что Жардены защищают Уолтера.
      — От чего? — упрямо повторил Фиц.
      — Это знает один Бог, а я не Его доверенное лицо. Если бы только эти упрямые идиоты заговорили! Ясно одно: Жарден защищен своим алиби, но Уолтер в куда более уязвимом положении. Вероятно, они думают, что его дела плохи. Иначе Жарден не действовал бы наперекор здравому смыслу.
      — Значит, Уолтер Спет... — пробормотал Глюке.
      Фиц сдвинул косматые брови.
      — Разумеется, — фыркнул Эллери. — Вы задумывались, кому могла звонить в дом Спета Валери Жарден в понедельник?
      — Черт! Неужели молодому Спету?
      — А кому же еще? Очевидно, Уолтер в 5.35 был в доме отца, и Жарденам это отлично известно.
      — Если так, — воскликнул инспектор, — то он находился на месте преступления спустя три минуты после убийства! Может, не в той же самой комнате, но мы это проверим. Ясно, что не Жарден, а Уолтер Спет — единственный посторонний, попавший на территорию Сан-Суси в час убийства. Он был одет в пальто Жардена, и это пальто, испачканное человеческой кровью, уже в наших руках. Более того, если Уолтер убил отца, то он, как свидетельствуют факты, пытался свалить свое преступление на Жардена!
      — Чушь! — буркнул Фиц.
      — Разве в понедельник вечером я не отпустил его раньше Жарденов? Разве не мог он заскочить в «Ла Салль» и подложить пальто и шпагу в стенной шкаф? К тому же на рапире обнаружены отпечатки не только Жардена, но и Уолтера Спета. Отпечатки пальцев на орудии убийства!
      — Что?! — вскричал Эллери.
      — Я просто не видел причин, — продолжал Глюке, — на этом основании снимать обвинение против Жардена.
      — Отпечатки Уолтера на рапире... — пробормотал Эллери.
      — Как бы то ни было, мотив у него достаточно веский — ведь его лишили наследства, не так ли? Кроме того, он постоянно цапался со своим стариком. — Глюке довольно потирал руки. — Дело в шляпе, ребята! Все, что понадобится Ван Эври, — это пара свидетелей в нужных местах...
      — Извините, — промолвил Фиц, направляясь к двери.
      Эллери бросился к нему:
      — Куда вы?
      — Писать статью, мой щеголеватый друг, — радостно ответил Фиц. — Черт возьми, весь номер разойдется за пять минут!
      — Фиц, — свирепо сказал Эллери, — если вы посмеете опубликовать хоть слово из того, что сейчас услышали... — Остальное он прошептал ему на ухо.
      Сердитое выражение на лице Фица сменилось удивленным, потом он усмехнулся.
      Эллери подтолкнул его назад к столу Глюке.
 

* * *

 
      В восемь вечера по дому Жарденов в Сан-Суси бродили привидения.
      Они были вполне осязаемы и имели вид заговорщиков, беспокойно двигаясь по комнате за террасой, служившей кабинетом Риса Жардена. На полу стоял электрический фонарь, отбрасывающий свет на голые стены. Однако свет не проникал сквозь стеклянную перегородку на террасу, с этой стороны фонарь был прикрыт.
      Главным призраком был Пинк, сидевший по-индейски на корточках в наушниках и возившийся с маленьким аппаратом, который стоял перед ним, освещенный фонарем. Рядом валялось несколько банок с этикетками «Суп», «Кукуруза» и «Фаршированный окорок»; некоторые из них были открыты и пусты.
      Высокий худой призрак по имени Квин патрулировал одну часть комнаты, а толстый и широкоплечий по имени Фицджералд — другую. Рядом с Пинком опустилось на колени привидение женского пола в бриджах для верховой езды — странная одежда для призрака! — с длинным разрезом вдоль бедра, будто нога зацепилась за острый колышек изгороди.
      — Ш-ш! — внезапно зашипел Пинк. — Они идут!
      Эллери и Фиц устремились вперед, едва касаясь ногами пола. Но Вэл оказалась проворнее. Двое мужчин сцепились из-за последней пары наушников. Эллери победил, и Фиц, сердито косясь на него, приблизил свою бычью физиономию к уху Вэл.
      Сквозь мембраны донеслись звуки закрываемой двери и голос Винни Мун, испуганный и в то же время обольстительный.
      — Сюда, Уолли, довогой. Мы здесь одни.
      — Винни Живоглот! — мстительно прошептала Вэл.
      — Ты уверена, что нас никто не подслушивает?
      Голос Винни больше не был испуганным, но оставался обольстительным.
      — Здесь нет ни души, довогой. Ко мне никто не пвиходит. Я самое одинокое существо на свете.
      — Я не могу задерживаться надолго, Винни. Никто не должен знать, что я пришел сюда. Поэтому мне нужно побыстрее все сказать.
      — Что сказать, Уолли? — Винни снова была напугана.
      — Ты считаешь меня своим другом?
      Собравшиеся в кабинете словно увидели ее недовольную гримасу.
      — Я всегда ставалась сделать тебя своим двугом, но ты никогда не пвоявлял...
      — Я в достаточной степени твой друг, чтобы играть в открытую, а не прятаться в потемках, как крыса!
      — Не знаю, что ты имеешь в виду, — пожаловалась Винни.
      — Я провел собственное расследование. И мне все известно, — сказал Уолтер, подчеркивая каждое слово, — о маленьком соглашении между тобой и Руигом.
      — О! — Возглас Винни гулко отозвался в наушниках.
      — Я знаю, что Руиг сообщил тебе о существовании более позднего завещания. Я знаю, что он пригрозил в случае твоего отказа выйти за него замуж, предъявить это завещание, в результате чего пятьдесят миллионов уплыли бы у тебя из-под носа!
      — Уолли... Откуда... как ты об этом узнал?
      Подслушивающие шумно выдохнули.
      — Черт возьми! — проворчал Пинк.
      — Он просто великолепен! — шепнула Вэл.
      — Заткнитесь, — буркнул Фиц. — Давайте слушать!
      — Не важно, как я узнал. Я терпеть не могу Руига и догадываюсь, что ты относишься к нему так же. Винни, он тебя дурачит!
      Девушка молчала.
      — Он лжет, Винни, — настаивал Уолтер. — Такого завещания никогда не существовало. Руиг просто пытается тебя запугать, заставить выйти за него и разделить с ним пятьдесят миллионов.
      Голос Винни казался странно искаженным.
      — Уолли, ты имеешь в виду, что все это...
      — Все это он просто выдумал, — уверял Уолтер. — Ты ведь никогда не видела это завещание, верно?
      — Д-да...
      — Ну вот! Разве это не доказательство? Послушай меня, Винни! Забудь этого типа — скажи ему, чтобы он убирался к дьяволу. Мы с тобой можем заключить другое соглашение. А может быть, даже...
      Его голос перешел в невнятное бормотание, словно он интимно шептал ей на ухо.
      Вэл прокусила дырку в носовом платке.
      Остальная часть беседы была почти неразборчивой. Вскоре Уолтер сказал, что должен уходить, и они услышали хлопанье двери и удаляющиеся шаги.
      — Ура! — шепотом воскликнула Вэл.
      — Будь я проклят, если это не сработало, — медленно произнес Пинк.
      — Тише, — остановил их Эллери. — Посмотрим, что будет дальше. Если я правильно раскусил эту очаровательную блондинку, то она сейчас побежит к телефону.
      Они прислушались. Через две минуты снова донесся звук закрываемой двери, но никто не мог определить, была это дверь кабинета или какая-нибудь другая. Пять долгих минут раздавались быстрые нервные шаги, затем они внезапно перешли в бег, и донесся звук поднимаемой трубки.
      — Опеватов! — послышался сердитый голос Винни.
      — Черт возьми! — шепнул Фиц. Вынув из кармана флягу, он жадно глотнул из нее.
      — Мне нужен Анатоль Вуиг... Вуиг? Это Винни... Послушайте-ка меня внимательно. Я все обдумала и пвишла к выводу, что вы хотите меня надуть... Да, надуть! Почему я должна делить с вами все деньги? Я не выйду за вас замуж — и все!
      Последовала длительная пауза, как будто Руиг что-то говорил медленно, многословно и убедительно.
      — Не тычьте мне в нос этим завещанием! Сомневаюсь, чтобы оно когда-либо существовало! Вы мошенник и лгун!.. О, вы все еще пытаетесь пустить мне пыль в глаза? Ну, если завещание существует, почему бы вам не показать мне его?.. Да, покажите! Только никаких подделок — я отлично знаю почерк Солли. И мне не нужны никакие... как это называется... фотокопии. Вы пвинесете завещание немедленно!.. Я знаю, что вы не таскаете его в кавмане... Ховошо, я согласна подождать — все вавно этого завещания не существует... Завтва в тви часа дня в этом доме?.. Ховошо!
      Трубку со стуком опустили на рычаг.
      — Все идет как по маслу! — Эллери вздохнул. — Какой же я замечательный парень!
      — По-вашему, Руиг блефует? — с беспокойством спросила Вэл.
      — Вовсе нет. Сейчас вечер, поэтому он не может принести завещание сразу же.
      — Почему? — осведомился Фиц.
      — Очевидно, завещание в банковском сейфе, и Руигу придется подождать до завтра, чтобы добраться до него. А завтра ему хватит времени, чтобы обдумать ситуацию. Как бы то ни было, думаю, что адвокат появится здесь строго по расписанию.
      Все вздрогнули, ибо в наушниках послышалось громкое рычание, в котором с трудом можно было признать голос Винни Мун:
      — Гвязный мошенник! Пвоклятый ковотышка!

      В пятницу утром Вэл проснулась от шума в ушах, который быстро преобразовался в звонок в дверь.
      Она спрыгнула с кровати и побежала в гостиную, поспешно накидывая халат. Это мог быть Уолтер — Вэл надеялась, что это он. Полночи они просидели, целуясь и потягивая шерри, и практически не успели поговорить. На бегу Вэл подумала, не следует ли ей вернуться и привести себя в порядок, но решила, что Уолтеру все равно придется привыкать видеть ее поднимающейся с постели с растрепанными волосами, сонными глазами, без пудры и помады. Кроме того, отец всегда говорил, что в таком виде она куда красивее, чем большинство женщин, наряженных для приема при Сент-Джеймсском дворе .
      — Одну минуту! — весело крикнула Вэл, возясь с замком. Открыв дверь, она изобразила самую соблазнительную улыбку.
      На пороге стояла Мибс Остин.
      — О, Мибс! — удивленно сказала Вэл. — Что случилось?
      Девушка влетела в прихожую и прислонилась к стене, прижав руку к сердцу.
      — Закройте дверь, — задыхаясь, вымолвила она. — Скорее!
      Вэл повиновалась.
      — В чем дело, Мибс?
      — Подождите... пока я дух переведу...
      — Бедняжка! Садитесь сюда. Да вы вся дрожите!
      Блондинка опустилась в кресло Риса, облизывая бледные губы.
      — Мисс Жарден, я... я напугана до смерти!
      — Чепуха, — заявила Вэл, присаживаясь на подлокотник кресла. — С чего бы это? Может, дать вам что-нибудь выпить?
      — Нет-нет, сейчас я приду в себя. Просто... — Она жалобно взглянула на Вэл. — Мисс Жарден, за мной... следят.
      — Что?! — Вэл поднялась, подошла к дивану и села.
      — Хорошо бы Пинк был здесь! — хныкала девушка. — Он бы знал, что делать. Где он? Почему он не...
      — Пинк отлучился по важному делу, — медленно отозвалась Вэл. — Расскажите мне все, Мибс.
      Телефонистка тяжко вздохнула, не переставая дрожать.
      — Я нервничала с тех пор, как вы сказали мне в понедельник о... о вашем отце и насчет того, что я видела его в половине шестого в вестибюле и говорила по телефону с мистером Спетом... Вчера я вышла в аптечную лавку за содовой, и... и мне показалось, что кто-то следует за мной. Я не разглядела его и решила, что это какой-то голливудский хлыщ. Но вчера вечером, когда я возвращалась домой, повторилось то же самое. И сегодня утром по пути на работу... Кто-то следит за мной, мисс Жарден!
      Вэл напряженно думала. Она старалась выглядеть спокойной, но сердце ее бешено колотилось. Если за Мибс следили, это могло означать... Неужели кто-то узнал...
      — Мы должны быть очень осторожными, Мибс, — сказала она.
      — Я так испугалась... — Девушка была на грани истерики.
      Вэл снова подошла к ней и обняла за плечи.
      — У вас есть семья, Мибс?
      — Нет, — всхлипывая, ответила Мибс. — Я совсем одна — у меня только Пинк. Я два года назад приехала сюда из Сент-Луиса, и Пинк был моим единственным другом...
      — Успокойтесь, Мибс. Мы никому не позволим причинить вам вред.
      Но девушка продолжала плакать.
      — Вот что мы сделаем, — заявила Вэл. — Вы останетесь со мной на несколько дней, пока все не утрясется. Я здесь одна, и вы сможете спать в кровати отца или в моей, если так вам будет спокойнее...
      — В самом деле? — пролепетала Мибс, поднимая заплаканное личико.
      — Ну конечно, глупышка. Вам даже не придется идти домой за вещами. У меня куча белья, чулок и всего остального...
      — А можно я буду здесь есть?
      — Разумеется. Вот вам ключ. А теперь вытрите глаза, припудритесь и спускайтесь вниз как ни в чем не бывало.
      — Хорошо, — кивнула Мибс, посапывая.
      — Позже мне, возможно, понадобится выйти, но я уверена, что в вестибюле вам ничего не грозит.
      — Да, конечно... — Мибс попыталась улыбнуться.
      — Ну вот, так-то лучше. А сейчас пойдите умойтесь. — Вэл проводила блондинку в свою ванную с ободряющей улыбкой на лице и неприятным ощущением пустоты в животе.
 

* * *

 
      — Вот почему я вас вызвал, — сказал инспектор Глюке Эллери, склонившись над маленьким сейфом в своем офисе.
      — Надеюсь, ничего не случилось? — быстро спросил Эллери.
      — Нет-нет, пока все спокойно. Дело вот в чем. — Инспектор открыл сейф и вытащил какой-то предмет, завернутый в папиросную бумагу и имеющий форму большой бутылки. — Мы нашли это благодаря вашему совету, Кинг, поэтому вам следует об этом знать. Думаю, мы вам многим обязаны.
      — Что это? — с интересом осведомился Эллери.
      Глюке начал осторожно разворачивать бумагу.
      — Мы потратили уйму времени, обыскивая канализационную трубу перед Сан-Суси, но наконец выудили эту штуку. Застряла почти на самом дне.
      Это была спортивная булава, грязная и дурно пахнущая. Расширенный верх был измазан чем-то красно-коричневым.
      — Кровь? — Нахмурившись, Эллери щелкнул ногтем по булаве.
      — Она самая.
      — Есть отпечатки пальцев?
      — Очень старые — практически только следы. Они принадлежат Жардену и девушке.
      Эллери кивнул, посасывая нижнюю губу.
      — Почему вы посоветовали мне обыскать канализационную трубу? — спросил инспектор.
      — Что-что?.. О, просто в результате элементарных умозаключений. Кстати, вы нашли там еще что-нибудь интересное?
      — Ничего.
      Эллери покачал головой.
 

* * *

 
      Этертон Фрэнк был порядком удивлен, когда Эллери припарковал свою машину у ворот Сан-Суси, а дежурный детектив держался с ним в высшей степени дружелюбно. Сторож почесал в затылке, недоуменно покачивая обрубком руки.
      Но никто не стал его просвещать, и Эллери зашагал по аллее к дому Спета. Его охватило чувство одиночества. Это было все равно что идти по главной улице города-призрака.
      Раздраженно тряхнув головой, Эллери переключился на насущные проблемы. Что-то говорило ему, что достаточно обнаружить одну важную деталь и можно будет распутать весь узел.
      Стараясь собрать разбегающиеся мысли воедино, Эллери обогнул дом Спета, не торопясь шагая под ровным рядом королевских пальм.
      Поднявшись на террасу, он сел в самое удобное кресло Солли Спета, оперся локтями о колени и опустил подбородок на ладони.
      Услышав звук, Эллери поднял голову. По другую сторону сада с декоративными каменными горками, из двери пустого кабинета дома Жарденов, высунулась голова Валери. Она сделала сердитый жест в сторону Эллери, но он, улыбаясь, покачал головой. Спустившись с террасы, девушка побежала к дому Спета.
      — Винни же увидит вас! — зашипела она, метнувшись под прикрытие навеса. — Вы что, с ума сошли?
      — Никогда не был в более здравом уме, — ответил Эллери. — Винни Паразит вышла перекусить. Очевидно, ей надоело самой готовить еду. По крайней мере, так сказал дежурный детектив.
      — Вы прошли через ворота? — в ужасе спросила Вэл.
      — Почему бы и нет? — невинно осведомился Эллери. — Разве вы вошли иным путем?
      Вэл печально посмотрела на порванный костюм для верховой езды.
      — Я снова перелезла через ограду. А вы ужасно рисковали, мистер Кинг. Если Руиг следил за вами...
      — Он не следил.
      — Откуда вы знаете? — с подозрением спросила Вэл.
      — Помолчите. Мне надо сосредоточиться.
      Вэл с сомнением посмотрела на Эллери, откинувшегося в кресле, скрестив руки на груди. Она была озадачена его странным поведением. Сосредоточиться? Да он же просто дремлет!
      — Лучше уйдите отсюда, — сказала девушка, шагнув к ступенькам. — Если хотите спать, присоединяйтесь к Пинку. Он дрыхнет в нашем доме. Тогда хотя бы Винни, вернувшись, не обнаружит вас.
      — Оставить это удобное кресло? — пробормотал Эллери. — Ни за что на свете! — Он открыл один глаз.
      — Вы самый... — Вэл умолкла, с изумлением глядя на него.
      То, что Эллери увидел сейчас единственным открытым глазом, естественно, скрытым от девушки темными очками, придало внезапное напряжение его фигуре. Он сел прямо, опустив ноги на каменные плитки пола.
      — Что с вами? — недоуменно спросила Вэл.
      Был полдень, и солнце стояло высоко. Эллери встал, глядя на навес у него над головой; его кадык слегка подрагивал. Уставясь на полоску слепящего света в навесе, он влез на кресло и поднял синие очки на лоб, обследуя дыру.
      — Что в этом необычного? — допытывалась Вэл. — Ей-богу, вы самый странный человек в мире! Это же просто дырка в навесе.
      Эллери опустил очки на глаза и, улыбаясь, слез с кресла.
      — Я чувствителен к внезапным вспышкам света. Вы, кажется, собирались уходить, не так ли?
      Он снова сел. Вэл махнула рукой и спустилась в сад. Эллери наблюдал за ней из-под синих стекол. Она направилась прямо к дальней границе Сан-Суси, где рос густой кустарник и можно было незаметно перелезть через ограду. Вскоре ее стройная фигурка, казавшаяся мальчишеской в бриджах для верховой езды, исчезла за пальмами.
      Некоторое время Эллери сидел неподвижно, глядя на пальмы и террасу дома Жарденов. Где-то пиликали цикады, в саду жужжали пчелы. Не было видно никаких признаков человека.
      Снова взобравшись на кресло, Эллери повторно обследовал дыру в навесе.
      Ткань от края до края пересекали цветные полосы, щель располагалась между желтой и зеленой полосами параллельно им.
      — Разрыв длиной в полдюйма, — пробормотал Эллери себе под нос. Вынув из кармана перочинный нож, он собрался произвести над навесом хирургическую операцию, но заметил кое-что еще.
      На каменной стене дома, менее чем в трех футах от стеклянной перегородки, служившей четвертой, внешней стеной кабинета, виднелся свежий рубец. Какое-то острие выщербило кусок камня. Эллери посмотрел на рубец и дыру в навесе. Оба были расположены высоко. Несмотря на свой солидный рост и то, что он стоял на кресле, ему пришлось встать на цыпочки и вытянуть шею, чтобы рассмотреть их как следует. Да, разрез находился немного выше рубца и прямо перед ним. Их разделяли всего четыре дюйма!
      Продолжая возбужденно бормотать, Эллери начал кромсать ни в чем не повинный навес, пока не смог вырезать кусок ткани длиной около пяти дюймов.
      Он спрыгнул на каменные плитки, держа в руке клочок материи. При более ярком свете ему показалось, что на краях разреза с верхней стороны ткани виднеются коричневые пятна.
      Быть может, это меласса — черная патока, смешанная с цианистым калием?
      Но зачем итальянской рапире протыкать своим грязным носом чистый навес?
      Этот вопрос задавал себе мистер Хилари-Эллери Кинг-Квин, свертывая в трубочку клочок материи.
      Спрятав трубочку в носовой платок и держа его под курткой с такой осторожностью, словно это был мешочек с бриллиантами, он двинулся вдоль ряда пальм к воротам, стараясь выглядеть спокойным.
 

* * *

 
      — Ну, Бронсон? — осведомился Эллери, склоняясь над лабораторным столом. Химик кивнул:
      — Все верно — меласса и цианид. Я слышал о вас, Кинг, в Главном управлении. Где вы раздобыли этот клочок материи?
      — Если вы думаете о том, чтобы позвонить Глюке, — поспешно сказал Эллери, вновь заворачивая клочок слегка дрожащими пальцами, — то не беспокойтесь. Я скоро его увижу.
      — Но послушайте... — начал Бронсон.
      — До свидания. Прекрасный день, не так ли? — промолвил Эллери и быстро вышел.

      Пересекая вестибюль «Ла Салля», Валери обратила внимание, что перед коммутатором с наушниками Мибс Остин на голове сидит администратор отеля — маленький смуглый человечек.
      Она решила, что телефонистка поднялась наверх и, вздохнув, направилась к лифту. Бедняжка была так напугана! Если бы она только знала, что в действительности угрожает ей...
      Вэл открыла дверь апартаментов 3С.
      — Мибс, вы здесь?
      Дверь захлопнулась за ней, отозвавшись гулким эхом. Других звуков не последовало.
      — Мибс! — Валери вошла в гостиную. Она была пуста. Побледнев, Вэл бросилась в свою спальню, в комнату.
      Риса, в ванные, в кухню... Мибс нигде не было.
      Выбежав в коридор, Вэл спустилась по запасной лестнице в вестибюль.
      — Где мисс Остин? — громко крикнула она.
      Администратор снял наушники.
      — Я думал, что...
      — Где она?
      — А вы не знаете? — удивленно спросил администратор.
      Страх придал Вэл наглости.
      — Если бы я знала, то зачем бы спрашивала вас, осел?! Где она?
      Администратор выглядел огорченным.
      — Разве вы не звонили ей примерно час назад? Придется сделать ей внушение. Значит, это был просто предлог, чтобы уйти с работы.
      — Повторите, — потребовала Вэл. — Она сказала вам, что я ей звонила?
      — Вот именно. Сказала, что вы просили ее встретиться с вами на углу бульваров Кауэнги и Сансет по важному делу. Поэтому я, естественно...
      Вэл ухватилась за край стола, чтобы не упасть.
      — Да-да, — с трудом вымолвила она. — Благодарю вас. — Подойдя к дивану, Вэл уселась под карликовой пальмой, чувствуя, как дрожат ее ноги.
      Кто-то позвонил Мибс, используя ее имя, чтобы вызвать девушку из отеля!
      Администратор вернулся к коммутатору, что-то сердито бормоча. Вэл хотелось истерически расхохотаться. О, Мибс, какая же ты дура!.. С трудом поднявшись с дивана, Вэл дотащилась до телефонной будки. Ей понадобилось время, чтобы достать монеты из кошелька — пальцы, казалось, потеряли способность что-либо удерживать.
      — Уолтера Спета, — попросила она, позвонив в «Индепендент». Эти слова должны были произнестись спокойным контральто, но прозвучали они как хриплое карканье.
      — Спет слушает, — послышался благословенный голос.
      — Уолтер! Случилось нечто ужасное...
      — В чем дело, дорогая? Винни... Руиг...
      — Это Мибс — Мибс Остин. Уолтер, она ушла!
      — Ушла? — переспросил Уолтер. — По-моему, ты говорила, что она согласилась... я имею в виду, что она не должна была уходить.
      — Ты не понял, Уолтер, — устало объяснила Вэл. — Кто-то позвонил ей час назад, назвавшись моим именем, и велел встретиться со мной на углу. Кауэнги и Сансет. Но я ей не звонила!
      — Вот как? — Уолтер сделал небольшую паузу. — Держись, курносик. Я сейчас приеду.
      Повесив трубку, Вэл несколько секунд простояла в душной будке. Затем она вышла и поплелась наверх ждать Уолтера, чувствуя себя совершенно обессиленной.
 

* * *

 
      Уолтер прибыл через полчаса. Вэл впустила его, закрыв за ним дверь. Они прошли в гостиную, и Уолтер сел. Вэл подошла к окнам, машинально опустила шторы, передвинула стоящую на столе китайскую вазу на полдюйма влево, затем вернула ее на прежнее место.
      Уолтер сидел молча, постукивая кулаком по колену.
      — Ты думаешь, она... — сдавленным голосом начала Вэл.
      Поднявшись, Уолтер прошелся по комнате. Лицо его покраснело.
      — Не могу понять, как она попалась на такой дешевый трюк, — пробормотал он. — Господи, неужели она не знает твой голос?
      — Я не так уж много с ней общалась, — устало ответила Вэл.
      — Чертова идиотка!
      — Уолтер! — Вэл стиснула кулачки. — Может быть, она... — Это было невозможно произнести.
      Уолтер снова сел, закрыв лицо руками.
      — Мы должны смотреть фактам в лицо, Вэл.
      Она молча кивнула.
      — На сей раз у нас в самом деле на руках кровь.
      — Уолтер! — простонала девушка.
      Но это была правда. Над Уолтером маячила тень виселицы, и они пошли на безумные хитрости, чтобы отсрочить неизбежное... А в результате это стоило жизни невинному человеку.
      — Думаешь, она... — Вэл не смогла договорить — к горлу подступила тошнота.
      Уолтер развел руками.
      — Кто бы за этим ни стоял, малышка, этот тип не остановится ни перед чем. Каким-то образом он узнал об алиби твоего отца и убрал с пути Мибс Остин, чтобы уничтожить это алиби. — Он повысил голос. — Просто не могу понять такую дикую жестокость! Как может один человек до такой степени ненавидеть другого?
      — Это наша вина, Уолтер, — прошептала Вэл.
      Его лицо смягчилось. Подойдя к девушке, он привлек ее к себе и приподнял подбородок, заставив смотреть ему в глаза.
      — Послушай, Вэл, давай прекратим эту путаницу раз и навсегда. Нам не везет — мы извиваемся, как черви, пытаясь увернуться от того, что все равно в конце концов нас настигнет.
      — Не нас, а тебя! — крикнула Вэл.
      — Ты и Рис и так слишком много для меня сделали. А тем временем мы причинили ни в чем не повинной девушке такой вред, который никогда не сможем исправить.
      Представив бедственное положение блондинки, Вэл не смогла удержаться от слез.
      — Как мы могли позволить ей так рисковать?
      — Перестань плакать, Вэл, — сказал Уолтер. — Первое, что мы должны сделать, — это сообщить об исчезновении в полицию.
      Вэл кивнула, продолжая всхлипывать.
      — Может быть, еще не поздно, — ободряюще произнес Уолтер. — Возможно, она еще жива. Если так, нельзя терять ни секунды.
      — Но нам придется рассказать все... о тебе.
      — Давно пора! — Он усмехнулся.
      — Нет, Уолтер! — Вэл приникла к нему всем телом.
      — Если нет, то что будет с твоим отцом? Помни, Вэл, после исчезновения Мибс он уже не имеет алиби.
      — О, Уолтер, какая жуткая неразбериха!
      — Поедем в полицию и расскажем Глюке всю правду.
      Вэл с ужасом вскинула голову.
      — Но если ты это сделаешь, Уолтер, тебя арестуют! Они скажут, что ты убил своего отца!
      Уолтер поцеловал ее в кончик носа.
      — Я когда-нибудь говорил тебе, какая ты красивая?
      — А я — что ты целый год снился мне каждую ночь?
      Уолтер или Рис. Рис или Уолтер. Эта мысль вертелась у нее в голове, как граммофонная пластинка, возвращаясь к началу снова и снова... Вэл беспомощно опустила руки.

      Уолтер подошел к телефону и позвонил в Главное полицейское управление. Он терпеливо ждал, стоя спиной к Валери. Она сидела, глядя на его высокую фигуру и потирая глаза. Ей хотелось лечь в кровать и спать несколько месяцев.
      Довольно равнодушным тоном Уолтер заговорил с инспектором Глюке, рассказав ему об исчезновении Мибс Остин, о телефонном звонке с приглашением на свидание на углу Кауэнги и Сансет... Вэл чувствовала полное истощение. Какой смысл бороться дальше?
      — Пошли, Вэл.
      — Хорошо, Уолтер.
      Во время поездки по городу никто из них не произнес ни слова. Казалось, им не о чем говорить. Веселое детское личико Мибс Остин с короной светлых волос плясало перед глазами Вэл, заслоняя собой улицы. Она закрыла глаза, но лицо Мибс продолжало маячить, словно нарисованное на воздушном шаре.
      Глюке принял их с помпой — возле его стола поместились два полицейских стенографиста, а рядом с ним восседал окружной прокурор Ван Эври, хранивший напряженное молчание.
      — Вы что-нибудь узнали? — спросил Уолтер.
      — Мы как раз над этим работаем, — ответил инспектор. — Что заставляет вас думать, будто девушку похитили?
      — То, что она располагала определенными сведениями, и убийца моего отца не хотел, чтобы эти сведения выплыли наружу.
      Глюке усмехнулся:
      — Садитесь, мисс Жарден. Это очередная ваша сказка, Спет? Если вам есть что сказать, говорите сразу. Только на сей раз не отказывайтесь от своих слов.
      — Вижу, вы уже составили обо мне мнение, — заметил Уолтер. Вэл посмотрела на свои руки, и они перестали дрожать. — Хорошо. Я рад, что могу сбросить этот груз. Все, что я говорил...
      Его прервал шум в соседней комнате. Одна из дверей открылась, и на пороге появился Рис Жарден, вырывающийся из рук детектива.
      — Уолтер! — крикнул он. — Это трюк! Девушка не была похищена! Глюке заманил ее...
      — Упрям до конца, — кисло промолвил окружной прокурор. — Плохи дела, Глюке.
      — Папа! — Вэл бросилась к отцу.
      Детектив, пыхтя, отпустил Риса.
      — Вы хотите сказать, — осведомился Уолтер, — что они все это подстроили, черт бы их побрал?
      Инспектор сердито подал знак, детектив скрылся в комнате и вернулся с Мибс Остин. Глаза девушки опухли и покраснели; она отводила взгляд, стараясь не смотреть ни на Жарденов, ни на Уолтера. Внезапно Мибс заплакала.
      — Это был трюк с целью заставить тебя говорить, Уолтер, — продолжал Рис. — Тот газетчик, Кинг, узнал о моем алиби...
      — Кинг?! — воскликнула Вэл. — Скотина! Я знала, что он все испортит!
      — Кинг сообщил Глюке, а тот организовал «похищение» мисс Остин, рассчитывая напугать Уолтера и развязать ему язык.
      — Кончайте болтовню, — резко произнес инспектор. — Все равно трюк не сработал. Но девушку я заполучил, и она многое рассказала. Хотите послушать, что именно, Спет?
      — О, мисс Жарден, — всхлипывала Мибс, — я ничего не могла поделать. Они прислали за мной сотрудницу полиции, я подумала, что у вас неприятности, и пошла...
      — Все в порядке, Мибс, — успокоила ее Вэл. — Я рада, что вы в безопасности.
      — Они привели меня сюда и... заставили говорить. Я была так напугана, что рассказала им...
      — Одну минуту, — прервал ее Уолтер. — Если вы знаете об алиби Риса Жардена, значит, вам известно, что он невиновен.
      — Я свободен, Уолтер, — просто сказал Рис.
      — Это другое дело, — заметил Уолтер.
      — Мисс Остин сообщила, — пробурчал Глюке, — что разговаривала с вами по телефону в понедельник в тридцать пять минут шестого и вы находились в доме вашего отца. Это спустя три минуты после его убийства!
      — Мой вам совет, молодой человек, — печально промолвил Ван Эври, — выложить все начистоту.
      Уолтер стоял, держа руки в карманах; на его лице вспыхивала и гасла усмешка. Стенографисты приготовили карандаши.
      Но в этот момент дверь открылась и появился мистер Хилари Кинг, тяжело дышащий, словно после пробежки. В руке он держал странной формы предмет, завернутый в коричневую бумагу.
      Стоя на пороге, Эллери быстро оценил ситуацию.
      — Выглядит как сцена два в третьем акте, — заметил он. — Ну, кто что сказал?
      — Теперь ждать недолго, — с торжеством сообщил инспектор. — Спет готов говорить.
      — В самом деле? — осведомился Эллери.
      — Мой ответ: нет, — заявил Уолтер.
      — Что?! — завопил Глюке. — Опять!
      — Я держал язык за зубами, потому что не знал об алиби Риса и считал, что должен защитить его...
      — Какой же информацией вы располагали, — спросил Эллери, — если, не зная об алиби Жардена, думали, что он убил вашего отца?
      Уолтер не обратил на него внимания.
      — Сегодня, решив, что мисс Остин в опасности, я почувствовал, что должен заговорить. Но теперь черта с два! — И он снова усмехнулся.
      — Это окончательное решение? — осведомился инспектор.
      — Да. Вам придется обратиться к моему адвокату, — спокойно ответил Уолтер.
      Эллери скорчил гримасу:
      — Вы заставляете меня проделывать кучу лишней работы, Уолтер. Глюке, время идет — уже два часа.
      Глюке сердито посмотрел на него. Окружной прокурор отвел инспектора в угол и стал о чем-то с ним совещаться. Эллери присоединился к ним, размахивая пакетом, как будто пытался что-то доказать.
      — Ладно, — наконец проворчал Глюке. — Полагаю, у нас еще будет достаточно времени, чтобы заняться Спетом. А сейчас посмотрим, какую роль сыграл во всем этом Руиг.
      — Руиг?! — воскликнула Вэл. — Вы рассказали им! — Эллери выглядел виноватым. — Знаете, кто вы? Грязный предатель!
      Глюке кивнул детективам, и они заняли места по бокам Уолтера.
      — Выбор между вами и Руигом, Спет. Предупреждаю вас, что у меня в кармане два ордера на арест — один для вас, второй для Руига. Я ставлю на вас, но Кинг, кажется, считает, что мы должны сперва заняться Руигом.
      — Пошли, — нетерпеливо сказал Эллери. — Вы заставляете ждать пятьдесят миллионов долларов.
 

* * *

 
      Инспектор Глюке организовал их прибытие в Сан-Суси с подлинным артистизмом. Мистер Анатоль Руиг, находившийся под тайным наблюдением полиции, еще не объявился, но было необходимо держать в неведении мисс Винни Мун, находящуюся в доме. В дальнем углу ограды проделали дыру, заинтересованные лица тихонечко пролезли и, стараясь не шуметь, направились к пустому дому Жарденов со стороны, не видимой из дома Спетов.
      Усталого Пинка с покрасневшими от бессонницы глазами они застигли врасплох. Бедняга вскочил с детским испугом на лице, готовый защищаться, но когда на него никто не обратил внимания, а Глюке схватил наушники, он почесал в затылке, зажег сигарету и стал приставать с вопросами, на которые не получал ответов. Пинк не сразу заметил Риса Жардена, а когда увидел его, сигарета выпала у него изо рта. Рис наступил на нее и похлопал Пинка по плечу. После этого Пинк не отходил от босса с трогательным упорством.
      Люди Глюке исчезли, очевидно получив инструкции заранее. Оставалось только ждать.
      Вэл и Уолтер сидели на полу и переговаривались шепотом, игнорируя остальных. Эллери ходил взад-вперед, попыхивая сигаретой. Рис Жарден и Пинк стояли рядом, прислонившись к стене. В комнате царила тишина.
      Глюке смотрел на часы. Без десяти три. Без пяти. Ровно три. В наушниках не слышалось ни звука. Инспектор сердито уставился на Эллери. Пять минут четвертого...
      — А вот и он!
      Все внимательно прислушались.
      В наушниках раздался звук закрываемой двери.
      — Это в кабинете Спета, — пробормотал Эллери, вглядываясь в стеклянную стенку.
      Послышался голос Анатоля Руига:
      — Я ужасно рискую, Винни.
      — Не мовочьте мне голову, Анатоль Вуиг, — холодно сказала Винни. — Если завещание существует, покажите его мне.
      — Вы дура!
      — Откуда я знаю, что вы сказали мне пвавду? Вы гововили, что певелезли чевез огваду, когда не смогли найти стовожа Фвэнка. Но я этому не вевю — вы певелезли чевез стену!
      — Что на вас нашло? — с раздражением осведомился адвокат. — Я думал, что мы это уже выяснили. В первый раз — в четверть шестого — со мной были два ассистента. Я знал, что Спет не любит ждать, поэтому они подсадили меня на ограду и перелезли следом за мной. Я повидался со Спетом, и он подписал новое завещание, которое было должным образом засвидетельствовано. Потом мы ушли.
      — Вот как? — заинтересованно произнесла Винни. — А может, вы и ваши гангстевы убили его?
      — Не обманывайте себя, — с обманчивой мягкостью отозвался Руиг. — Я пробыл в доме не более пяти минут. Спет уже приготовил завещание. Я покинул Сан-Суси до половины шестого — ворота были заперты, и пришлось снова лезть через ограду, будь она проклята! Когда я уходил, Спет был живехонек.
      — Тогда почему вы вевнулись после шести?
      — Так мне велел Спет. У него были ко мне другие дела, но он сказал, что с минуты на минуту ожидает Уолтера и хочет поговорить с ним наедине.
      Глюке с мрачной усмешкой посмотрел на Уолтера. Молодой человек побледнел, а Вэл судорожно вцепилась ему в руку.
      — По-моему, все это куча лжи! — фыркнула Винни.
      — Ради бога, Винни! Я стащил завещание прямо из ящика стола Спета, когда мы с этим придурком Валевским обнаружили его труп. Я сделал это у него под носом, а он ничего не заметил!
      — Если вы такой умный, покажите мне завещание!
      — Одну минуту. — В голосе Руига послышались нотки угрозы. — Что заставляет вас думать, будто я лгу?
      — Не подходите ко мне! Мой ум — вот что!
      — Ваш ум? — усмехнулся адвокат. — Не знал, что он у вас имеется. — Последовала пауза, во время которой Руиг, вероятно, окидывал взглядом помещение. — Я не настолько доверчив. Говорите правду! Это была не ваша идея — вы, тупоголовая шведка!
      — Если хотите знать, — испуганно и в то же время вызывающе заявила Винни, — меня надоумил Уолтев Спет!
      — Это ловушка! — внезапно завопил Руиг.
      Все произошло в одно мгновение. В наушниках послышались грохот опрокидываемой мебели, хриплые мужские возгласы, шум борьбы.
      — Пошли! — крикнул Глюке, срывая с головы наушники.
      Но Эллери уже мчался вокруг бассейна к террасе Спета с длинным пакетом под мышкой.
      Инспектор понесся за Эллери, а остальные, придя в себя, последовали за ним.
 

* * *

 
      Они обнаружили Анатоля Руига безвольно поникшим в руках двух детективов, а Винни лежащей в обмороке в обитом парчой кресле Солли Спета.
      Еще один детектив возбужденно взмахнул сложенным листом бумаги.
      — Застукали со спущенными штанами! Это завещание!
      — Он пытался его разорвать, — сказал один из мужчин, держащих Руига, — но мы не позволили. — Детектив энергично встряхнул маленького человечка.
      Глюке схватил бумагу. Когда он читал текст, в комнату быстро вошел окружной прокурор Ван Эври.
      — Все под контролем? А, Руиг! Рад видеть вас таким бодрым. Дайте-ка мне взглянуть, инспектор.
      Он внимательно прочитал завещание.
      — Еще одно очко в пользу мистера Кинга. Это становится однообразным. Боюсь, Спет, завещание обнаружилось несколько поздновато, чтобы принести вам пользу.
      — Это... — начала Вэл, но не смогла окончить фразу.
      — Это завещание, должным образом датированное, подписанное и засвидетельствованное, аннулирует все предыдущие завещания и оставляет все состояние Уолтеру Спету.
      Винни тут же пробудилась от обморока.
      — Ложь! — взвизгнула она. — Солли оставил все мне!
      — Боюсь, что вам не повезло, мисс Мун.
      — Но я должна несколько тысяч магазинам одежды! — захныкала Винни и злобно поглядела на Вэл. — Тепевь все достанется этой маленькой возовой ковотышке! — И она свалилась в очередной обморок.
      Ван Эври пожал плечами, а Глюке промолвил, причмокнув губами:
      — Это дает нам все, в чем мы нуждались, Ван. Мотив теперь ясен. И заявление Руига о том, что Спет ожидал сына, также отлично соответствует...
      — Предлагаю сделку! — затарахтел Руиг. — Забудьте эту историю, и я засвидетельствую, что видел Уолтера Спета...
      — Уолтер Спет в самом деле приехал сюда, — продолжал Глюке, игнорируя адвоката. — Мы знаем, что он был в доме, благодаря показаниям мисс Остин. Его отец продемонстрировал ему новое завещание, чтобы помириться с ним. Но этот негодяй прикончил отца, желая поскорее получить денежки.
      — Нет! — вскрикнула Вэл, вцепившись в Уолтера.
      — Ради бога, инспектор, не болтайте вздор! — взмолился Рис. — Этот парень не убивал своего отца! Уолтер, расскажи ему, что произошло. Он поверит тебе — должен поверить!
      — Он сможет сказать все, что хочет, когда я закончу, — холодно сказал Глюке. — У нас имеются отпечатки его пальцев на рапире, признание, что он надевал ваше пальто, Жарден, на котором обнаружена человеческая кровь, и у него была возможность подложить пальто и шпагу в ваш стенной шкаф в «Ла Салль».
      Винни открыла один глаз, увидела, что на нее никто не обращает внимания, и попыталась незаметно ускользнуть. Но детектив усадил ее на стул, и она снова захныкала.
      Уолтер сделал беспомощный жест; кожа вокруг его губ побелела как мел.
      — Полагаю, бессмысленно утверждать, что я не убивал своего отца. Но предупреждаю вас, инспектор, и вас, Ван Эври, что вы напрашиваетесь на неприятности. Вы не знаете и четверти того, что в действительности произошло в этой комнате в прошлый понедельник. Вы даже не знаете правду о...
      — Ну уж нет! — послышался недовольный голос. Все повернулись и увидели Эллери, сердито смотрящего на Уолтера. — После всех хлопот, которые причинили мне вы, мой дорогой Галахад , и ваше упорное молчание, вам не удастся лишить меня скромной славы, которую я заслужил.
      — Вы спятили, Кинг? Не лезьте в это дело! — рявкнул Глюке.
      — Это относится и к вам двоим, — тем же сварливым тоном продолжал Эллери, переводя взгляд на Риса и Валери.
      — Кинг... — угрожающе начал инспектор.
      — Спокойно. Уолтер, вы знаете, кто убил вашего отца? Уолтер пожал плечами.
      — Вы знаете, кто убил Спета, Жарден? А вы, Вэл?
      — Я не желаю с вами разговаривать... перебежчик!
      Эллери посмотрел на продолговатый предмет в коричневой бумаге, который держал в руках, затем повернулся, подошел к стеклянной двери, открыл ее и вышел на террасу.
      — Пойдемте отсюда, — сказал он.

      Его голос звучал настолько уверенно, что окружной прокурор не стал спорить — шепнул что-то на ухо инспектору, тот мрачно кивнул и подал всем знак выходить.
      Эллери, отойдя в сторону с пакетом под мышкой, терпеливо ждал. Все разместились на террасе — одни прислонились к перилам, другие стали у стены. На лицах отражалось любопытство, смешанное с тревогой и надеждой — у Вэл и Риса, с недоумением — у детективов, Винни и Пинка, с напряженным вниманием — У Глюке и Ван Эври, с горечью — у Руига и Уолтера.
      Небо было голубым, в саду жужжали пчелы, где-то высоко гудел красный гидроплан. Казалось, время застыло и вот-вот должно произойти нечто из ряда вон выходящее.
      Вынув из нагрудного кармана свернутый в трубку кусок материи, Эллери развернул его и произнес мечтательным тоном:
      — Вот фрагмент ткани, который я только сегодня срезал с навеса. — Он указал на прямоугольник света в навесе над их головами. — В этом фрагменте вы обнаружите разрез или разрыв — называйте как хотите. Как вы можете видеть, он расположен параллельно желтой и зеленой полосам. Края разреза со стороны, обращенной к солнцу, слегка испачканы чем-то коричневым, похожим на мелассу.
      Глюке и Ван Эври рванулись к нему.
      — Нет, не трогайте, — сухо промолвил Эллери. — Эта штука подобна голове Медузы — один неосторожный взгляд, и вы окаменеете. Я попросил Бронсона — кстати, он симпатичнейший парень — проанализировать пятно всего полчаса назад, и он сообщил, что оно состоит из мелассы, смешанной с цианистым калием.
      — Дайте взглянуть! — возбужденно потребовал Глюке, склоняясь над квадратиком материи. — Этот разрез — он...
      — Длиной около полудюйма.
      — Как и разрез, проделанный шпагой в груди Спета!
      — И тот же самый яд... — пробормотал окружной прокурор.
      — Значит, разрез в навесе был сделан той же рапирой, которой убили Спета! — воскликнул инспектор. Посмотрев вверх, он придвинул стул, влез на него и поднес нос к дырке в навесе так близко, как мог. После этого он слез со стула с разочарованным видом. — Но как, черт возьми, шпага могла туда добраться? Если пятно находится на лицевой стороне ткани, шпага пронзила навес сверху. Это безумие!
      — Не просто безумие, — отозвался Эллери. — Этого не произошло.
      — Погодите! — Глюке сбежал вниз по ступенькам террасы и посмотрел на дом. — Рапиру могли бросить из какого-нибудь окна наверху!
      Эллери вздохнул:
      — Подойдите сюда, инспектор.
      Глюке вернулся на террасу, а Эллери встал на стул и приложил клочок ткани к дыре в навесе.
      — Видите, где находится разрез? Теперь посмотрите на эту стену. Замечаете свежий рубец на камне? Странное место для рубца, не так ли? Выше головы самого высокого человека! Едва ли рубец оказался там случайно.
      — Ну? — Глюке вытянул шею вместе с остальными.
      — Обратите внимание на соотношение мест рубца на стене и разреза в навесе. Между ними примерно четыре дюйма. И разрез находится чуть выше рубца. Проведите воображаемую линию между рубцом и разрезом, и вы увидите, что острый предмет с лезвием шириной около полудюйма, пройдя сквозь навес сверху и ударившись о стену на расстоянии четырех дюймов уже под навесом, проделал в камне рубец. Если бы шпагу бросили из окна, она, естественно, падала бы вниз по вертикали. Но так как воображаемая линия между разрезом и рубцом почти параллельна полу террасы, очевидно, что острый предмет проткнул навес почти по горизонтали по отношению к полу.
      Спрыгнув со стула, Эллери аккуратно свернул клочок ткани и передал его инспектору, который, казалось, не знал, что с ним делать.
      — До меня это не доходит, Кинг, — пожаловался он.
      — Используйте ваши мозги, приятель. Неужели кто-то, стоя или лежа на навесе, проткнул его шпагой почти в том месте, где он соприкасается со стеной, только для того, чтобы проделать в камне дырку?
      — Чепуха, — сказал Ван Эври.
      — Согласен — сущая чепуха. Поэтому продолжим наши рассуждения. Полосы навеса тянутся сверху донизу, разрез идет параллельно полосам, рубец находится прямо за разрезом, хотя и чуть ниже его. Таким образом, откуда двигалось оружие?
      — С воздуха, — пробормотал Ван Эври. — С места прямо напротив этой террасы.
      — Рапира с воздуха? — Эллери поднял брови.
      — Нет, — покачал головой Глюке. — Этого не может быть. Скажем... нож. Кто-то бросил нож!
      — Во всяком случае, не рапиру, — улыбнулся Эллери. — Надеюсь, вы согласитесь, что абсурдно предполагать, будто кто-то, стоящий поблизости, бросил рапиру в навес? Отлично. Значит, навес проткнула не рапира. Но это оружие имело те же признаки, что и нанесшее Спету смертельную рану: острое лезвие шириной около полудюйма и покрытое той же ядовитой смесью.
      — Вы имеете в виду, — воскликнул Глюке, — что Спет убит вовсе не рапирой?!
      — Как красноречиво вы это выразили, инспектор!
      Глюке разинул рот. Остальные слушали с напряженным вниманием.
      — Итак, — быстро продолжал Эллери, — мы знаем один важный факт: что бы ни представляло собой это оружие, оно, как сказал окружной прокурор, пришло с места прямо напротив этой террасы. Что же находится напротив террасы?
      — Сад, — сказал Пинк.
      — Бассейн, — промолвил инспектор.
      — А за бассейном?
      — Бывший дом Жарденов.
      — Точнее, терраса бывшего дома Жарденов, расположенная точно напротив этой террасы.
      Из-за угла, пыхтя, выбежал Фицджералд.
      — Эй! Подождите меня! Что здесь происходит? Руиг...
      — А, Фиц! Хорошо, что вы пришли. Вы как раз успели к маленькой демонстрации. Инспектор, вы не возражаете, если я попрошу очистить террасу?
      — Очистить?
      — О-чис-тить, — по слогам повторил Эллери. — Это слово означает убраться отсюда. Пинк, вы мне понадобитесь.
      Пинк подошел с ошеломленным выражением, постоянно появлявшимся у него на лице, когда начинал говорить Эллери. Взяв со стула кожаную подушку, Эллери поместил ее на железный стол, прислонив к стене. Затем, держа в одной руке пакет странной формы, он другой рукой взял Пинка за локоть и увел его с террасы, что-то быстро ему говоря. Пинк шагал рядом, кивая. Они обогнули бассейн и направились к террасе Жарденов.
      — Эй! — крикнул Эллери остальным. — Вы что, не слышали? Убирайтесь с террасы!
      Все быстро спустились по ступенькам и уставились на двух мужчин на террасе дома напротив.
      Эллери развернул пакет, все еще что-то твердя Пинку, который почесывал затылок. Повернувшись, он махнул рукой наблюдавшим, подавая знак отойти в сторону.
      Они увидели, как Пинк вынул какой-то предмет из пакета правой рукой и приспособил к нему что-то левой, затем оттянув ее назад. Послышался странный щелчок, и что-то тонкое пронеслось в воздухе над садом Жарденов, над бассейном, над ближним садом, пронзив кожаную подушку на железном столе и ударившись в каменную стену с зловещим хрустом.
      — Господи! — хрипло вымолвил инспектор.
      Эллери похлопал Пинка по плечу, тот усмехнулся, и оба зашагали назад. Пинк с гордым видом нес лук и пучок стрел.
      Поднявшись на террасу, Эллери выдернул стрелу из подушки.
      — Отличный выстрел, Пинк! Лучше того, который проткнул навес в понедельник.
      Все поспешили на террасу.
      — Стрела? — недоверчиво спросил Ван Эври.
      — Это единственно возможный ответ, так как только он объясняет, почему убийца Спета должен был смазать ядом наконечник оружия.
      Эллери зажег сигарету.
      — Если бы оружием in veritate была рапира, использование яда выглядело бы абсурдом. Единственной целью использования отравленного наконечника могло быть достижение уверенности, что Спет умрет. С оружием в виде стрелы и лучником на расстоянии пятидесяти ярдов ситуация проясняется: хотя опытный лучник наверняка поразил бы жертву с подобного расстояния, он не мог бы быть уверен, что стрела попадет в жизненно важное место. Однако стрела с отравленным наконечником вызвала бы смерть даже при поверхностной царапине. Спет не был убит той рапирой и не был убит в кабинете. Он стоял на террасе, а убийца выпустил в него две отравленных стрелы с террасы Жардена. Первая прошла слишком высоко и пронзила навес сверху. Вторая угодила прямо в сердце Спета.
      — Но как вы можете быть уверенным, что это была именно стрела? — спросил Ван Эври. — В словах Глюке о ноже что-то есть. Убийца мог стоять в саду и бросить два ножа. Его теория не менее удовлетворительна, чем ваша.
      — Вовсе нет. Спета убил стрелок из лука, а не метатель ножей, и я могу это доказать. Пинк, дайте мне перчатку.
      Пинк стащил с левой руки нечто кожаное.
      — Мне пришлось сегодня потрудиться, разыскивая лук и стрелы, — усмехнулся Эллери. — Но когда я нашел их... Взгляните на эту перчатку.
      Он бросил ее Глюке. Это была странная перчатка только с тремя кожаными пальцами: указательным, средним и безымянным — большой и мизинец отсутствовали. Ремешок туго закреплял перчатку вокруг запястья.
      — Помните два отпечатка на железном столе террасы Жардена? Большого пальца и мизинца! Человек редко опирается именно на эти два пальца. Мисс Жарден предположила, что два отпечатка указывают на двупалого человека. Но если вы примете в расчет лучника, то поймете, что наследил кто-то, носивший такую перчатку, которая помешала трем остальным пальцам оставить отпечатки на поверхности стола. Кто-то в перчатке лучника был на террасе Жарденов. Следовательно, оружием должна быть стрела.
      — Просто сверхъестественно! — пробормотал Уолтер.
      — Сверхъестественно?! — воскликнул Фиц. — Да это колоссально! Продолжайте, Кинг!
      — Боюсь, что с этого момента моя лекция приобретает мрачный оттенок, — печально отозвался Эллери. — Уолтер!
      Молодой человек посмотрел на него, а Вэл почувствовала стыд.
      — Когда в понедельник вы вошли в кабинет в пальто Жардена, вы не обнаружили там вашего отца, заколотого шпагой, — вы нашли его на этой террасе со стрелой в груди. Еще одна стрела торчала в навесе сверху. Вы извлекли стрелу из тела отца и вторую стрелу из навеса. Потом вы оттащили труп в кабинет и усадили в углу у камина, где он был позднее обнаружен. Наручные часы, возможно, разбились о каменный пол, когда ваш отец свалился замертво. Вы собрали осколки и поместили их возле тела в кабинете. Это правильная реконструкция?
      Уолтер молча кивнул.
      — Вы хотели, чтобы все выглядело так, будто вашего отца убили шпагой. Поэтому вам понадобилась шпага с острием приблизительно того же размера и формы, что и наконечник стрелы. Единственной подходящей для этой цели на глаз показалась итальянская рапира. Поэтому вы проигнорировали все остальные шпаги из висящей над камином коллекции оружия и сняли именно эту рапиру.
      Стрелы вы унесли с собой и рапиру тоже — вы знали, что если со стены исчезнет шпага, то полиция решит, что она послужила орудием убийства. Оставить ее на месте вы не могли, боясь, что эксперт сравнит ширину острия с шириной раны и обнаружит несоответствие.
      И все время, пока вы этим занимались, лучник из дома напротив наблюдал за вами в бинокль. Он даже мог видеть, что вы делаете в кабинете, благодаря стеклянной стене.
      Уолтер смотрел на Эллери как зачарованный.
      — Почему вы хотели создать видимость, что ваш отец был убит шпагой? По самой простой причине, какую только можно представить: вы не желали, чтобы стало известно, что его убили стрелой! Но что такого ужасного было в стреле?
      На это может существовать лишь один ответ. Стрелы указывали на человека, которого вы хотели защитить. А кого вы защищали начиная с понедельника? Вашего будущего тестя. — Смуглое лицо Жардена конвульсивно дернулось. — Следовательно, эти две стрелы можно было идентифицировать как принадлежащие Жардену, и вы об этом знали. Я вспомнил каталог аукциона — коллекцию средневековых наконечников стрел, снятую с продажи и подаренную музею. Если они представляли собой музейную ценность, то, несомненно, были известны коллекционерам и, таким образом, непосредственно указывали на их владельца — Жардена.
      Итак, вы унесли стрелы и создали видимость, будто преступление совершено шпагой, думая, что Жарден убил вашего отца. Стрелы принадлежали ему, а он был опытным стрелком из лука. Разве он не победил на калифорнийском турнире лучников прошлой весной?
      — Но зачем ему покрывать убийцу его старика? — осведомился Глюке. — Это не пойдет, Кинг.
      — Пойдет, — отозвался Эллери, — если вы вспомните, что его старик разорил тысячи людей, включая Жардена, а убийца «его старика» — отец девушки, на которой он хочет жениться.
      — Вы имеете в виду, — Ван Эври нахмурился, — что Жарден в самом деле...
      — Я только говорю вам, что думал Уолтер, — объяснил Эллери как нечто само собой разумеющееся, — поскольку он не желает говорить об этом сам. Ну, Уолтер, я прав?
      — Да, — пробормотал ошарашенный Уолтер. — Я сразу узнал два наконечника стрелы из коллекции Риса. Разумеется, тот, кто их украл, приспособил к ним современные стрелы, но ошибиться было невозможно.
      — Это были два наконечника из полированной стали, — спокойно сказал Рис. — Японские, относящиеся к четырнадцатому веку. Как и многие японские средневековые наконечники, они имели декоративный рисунок на стальной поверхности, по которому в них можно было безошибочно опознать принадлежащие мне. Уолтер рассказал мне о них. Кто бы ни был этот маньяк, он украл наконечники, желая, чтобы меня обвинили в убийстве Спета. — Сделав паузу, Рис добавил: — Хотел бы я подержать его за горло!
      — Я не мог говорить, — устало произнес Уолтер, — потому что моя история указывала на Риса. Я ведь не знал о его алиби.
      — А мы молчали, — воскликнула Вэл, — так как знали, что Уолтер был в доме своего отца в момент убийства, и думали, что... Уолтер, мистер Кинг знает, что ты этого не делал!
      — Не так быстро, — проворчал Глюке. — Откуда мне известно, что Уолтер Спет сам не воспользовался этими стрелами? Разве он не мог добежать сюда с террасы Жарденов к 5.35 и ответить на телефонный звонок?
      — Не мог, — вежливо возразил Эллери, — и он этого не делал. Позвольте мне продолжать. Уолтер ушел из дома отца со стрелами и шпагой, а лучник последовал за ним и, когда Уолтер перелез через ограду, напал на него, используя в качестве оружия булаву. Ее, как вы помните, взяли из дома Жарденов, где находился лучник. Он же, разумеется, и выбросил булаву в канализационную трубу.
      — Но зачем он вообще напал на Уолтера? — осведомился Фиц.
      — Потому что ему нужны были стрелы. Уолтер нарушил его план убить Спета и обвинить в убийстве Жардена. Он хотел вернуть стрелы, уничтожить изменения, внесенные Уолтером в картину места преступления, оставив его таким, каким оно было до вмешательства молодого человека. Однако, ударив Уолтера, он, должно быть, не смог осуществить дальнейшие намерения, так как мы застали сцену в том виде, в каком ее оставил Уолтер Спет. Очевидно, когда убийца настиг у канализационной трубы Уолтера, стрел у того уже не было.
      — Я успел бросить их в трубу, — объяснил Уолтер, — к тому времени, когда он меня ударил.
      — Так вот оно что! Это ставило меня в тупик. Но вы не успели отправить туда же шпагу и пальто Жардена, как намеревались. Поэтому наш приятель лучник забрал пальто и шпагу, испачкал их кровью, текущей с вашей головы, и удалился, а потом покрыл ядом острие рапиры и поместил оба предмета в стенной шкаф Жарденов. Раз ему не удалось оклеветать Жардена с помощью стрел — вы этому помешали, — он решил сделать это с помощью пальто и рапиры. Зная, что Жарден найдет шпагу и возьмет ее в руки, убийца телеграфировал в полицейское управление, предложив произвести обыск в апартаментах Жарденов, и так рассчитал время, чтобы находка рапиры и пальто произошли почти одновременно с обыском. Все это было весьма изобретательно.
      Инспектор сделал беспомощный жест человека, пытающегося остановить лавину.
      — Подтасовка улик против Жардена стала в результате иной, но не менее, а быть может, даже более эффективной. Убийца не мог рассчитывать, что Фрэнк примет Уолтера за Жардена, но насчет остального он практически не сомневался.
      Вынув изо рта сигарету, Эллери спокойно продолжал:
      — Вы спросили, инспектор, как я могу быть уверенным, что Уолтер не убивал своего отца. На это существует одна веская причина: Уолтер не был левшой, что он бессознательно постоянно нам демонстрировал, а лучник был!
      — Как вы об этом догадались? — осведомился Глюке.
      — Это не догадка, а факт. В стрельбе из лука, как и в любом другом виде спорта, большую часть работы обычно выполняет правая рука. Лучник-правша натягивает тетиву правой рукой, но левша, очевидно, делает это левой. Перчатку для стрельбы всегда носят на той руке, которая натягивает тетиву. На какой руке носил перчатку убийца?
      — На левой! — воскликнула Вэл. — Я помню, как мы говорили об этих отпечатках...
      — Да, отпечатки большого пальца и мизинца, судя по их форме, были оставлены, как вы справедливо заметили, левой рукой. Таким образом, перчатка была на левой руке. Следовательно, убийца — левша. Это исключает Уолтера.
      Молодой человек покачал головой и усмехнулся, а сияющая Вэл подбежала и обняла его.
      — Теперь позвольте обратить ваше внимание на следующие факты, — промолвил Эллери сквозь облако дыма. — Что мы знаем об убийце? Во-первых, он опытный лучник. Попасть человеку в сердце, даже промазав первый раз, — это требует мастерства. Во-вторых, он левша. В-третьих — и здесь самое важное — он знал, что пальто Жардена порвано!
      — Не понимаю, — раздраженно заявил инспектор.
      — Убийца забрал пальто у Уолтера и подбросил его Жардену, не так ли? Делая это, он знал, что пальто принадлежит Жардену. Но как он мог это знать? Пальто носил Уолтер — подобный факт должен был свидетельствовать, что оно принадлежит ему. У обоих мужчин были одинаковые пальто из верблюжьей шерсти, без каких-либо индивидуальных признаков. Единственным отличием пальто Жардена была дырка под карманом, образовавшаяся в тот же день. Следовательно, лучник узнал пальто по дырке, а значит, он должен был знать перед преступлением, что пальто порвано в определенном месте.
      В-четвертых — и это также весьма существенный момент, — с улыбкой продолжал Эллери, — убийца, ударивший Уолтера по голове булавой, должен был знать, где искать эту булаву.
      — Повторите! — взмолился окончательно запутавшийся Глюке.
      Эллери вздохнул:
      — Представьте себе нашего убийцу. Он только что видел, как Уолтер покинул дом отца с рапирой и стрелами. Ему нужно получить стрелы назад. Что делать? Он не имеет ничего против Уолтера и не жаждет его крови. Удара по голове будет достаточно. Что же можно использовать в качестве оружия?
      Мы знаем, что лучник воспользовался одной из спортивных булав. Это означает, что он пробежал по террасе, взломал дверь в спортзал, открыл дверь кладовой, где висели две булавы, и взял ту, которая не была сломана.
      Что заставило убийцу взламывать дверь спортзала? Если он просто хотел найти какое-нибудь орудие, то мог обыскать другие комнаты. Даже если он чисто случайно начал с зала, то, проникнув туда, ничего бы там не увидел, кроме кучи хлама. Ибо мисс Жарден сказала мне в среду, что когда они выезжали из дома, то оставили кладовую закрытой.
      Нет, взламывая дверь спортзала, идя к закрытой кладовой и открывая ее, лучник хорошо знал, что именно ищет. Он знал, что в кладовой находятся две булавы.
      Эллери выбросил сигарету.
      — Думаю, у нас достаточно фактов, чтобы воссоздать законченный портрет нашего преступника. Кто соответствует всем четырем характеристикам, которые я вам изложил? Кто является опытным лучником, левшой, знавшим о том, что пальто Жардена было порвано и что спортивные булавы находились в кладовой спортзала?
      На минуту, словно повинуясь телепатическому приказу, пчелы перестали жужжать и воцарилась полная тишина.
      Затем Пинк расхохотался, скрючившись, так как все еще держал лук и стрелы.
      — Черт возьми! — задыхаясь от смеха, произнес он. — Вы, должно быть, спятили! Это же я!
      Инспектор Глюке посмотрел на Эллери с насмешливым торжеством, словно спрашивая: «Ну, мистер Всезнайка, что вы на это скажете?»
      Эллери на это сказал:
      — Да, Пинк, это вы.
 

* * *

 
      — О нет! — крикнула Вэл, вцепившись в руку Уолтера.
      — О да, — кивнул Эллери. — Я знал, что Пинк опытный лучник. Разве он не занял второе место после Жардена на калифорнийском турнире прошлой весной? А кроме того, он только что великолепно продемонстрировал свое мастерство.
      Доказательств, что Пинк — левша, более чем достаточно; к тому же сейчас он выстрелил из лука левой рукой.
      Пинк был одним из пятерых, видевших, в каком месте порвалось пальто Жардена.
      Он был одним из троих, знавших, что булавы остались в кладовой.
      Что касается первого пункта, единственным другим лучником из замешанных в этом деле был Жарден, чье алиби освобождает его от подозрений.
      Четырьмя другими свидетелями того, как порвалось пальто, были сам Жарден, Валери, Уолтер и сторож Фрэнк. Жарден и Валери исключаются из-за их алиби. Уолтер — правша. А у Фрэнка только одна рука, так что он никак не мог быть лучником.
      Двоими другими людьми, знавшими о булавах, были уже исключенные Жардены.
      Пинк единственный, кто соответствует всем четырем требованиям. Так что Солли Спета убил он. — Эллери вздохнул. — Можете забрать лук, инспектор. Я уже произвел свой выстрел.
      Во время его речи все стояли неподвижно, слишком изумленные, чтобы думать и принять простейшие меры защиты. Что касается Пинка, его розовая шея побагровела, мышцы напряглись, а в глазах медленно появлялся взгляд затравленного зверя.
      В какой-то момент в неповоротливом уме Пинка что-то щелкнуло, и он продемонстрировал неожиданную быстроту реакции. Прежде чем остальные успели пошевелиться, он отпрыгнул на пятнадцать футов в сторону и повернулся, как заводная игрушка, с вставленной в лук стрелой, наконечник которой был нацелен в грудь окаменевшего мистера Эллери Квина.
      — Не двигаться! — предупредил Пинк. — Всем оставаться на месте!
      Они застыли, стоя на террасе. Стрела, сверкающая на ярком солнце, выглядела абсурдно. Тем не менее, никто не шевелился.
      — Конечно, вы можете меня пристрелить, — продолжал Пинк тем же угрожающим тоном, — но этот парень первым получит стрелу в сердце. Так что стойте, где стоите. У меня с ним свои счеты. — Сделав паузу, Пинк добавил: — Он меня одурачил!
      Никто не стал смеяться над детской раздражительностью и жалобным удивлением, прозвучавшими в голосе Пинка. Его рыжие волосы горели, словно пламя. С широко расставленными ногами и причудливо изогнутым луком он представлял собой внушительное зрелище, и где-то в самом дальнем уголке сознания мистера Эллери Квина всплыли слова молитвы...
      Левая рука Пинка сильнее натянула тетиву, а глаз неотвратимо уставился на грудь Эллери.
      — Пинк, — заговорила Валери, стоящая рядом с Уолтером у верхней ступеньки террасы.
      Пинк не шелохнулся.
      — Не лезь в это, Вэл. Отойди.
      — Пинк, — повторила Вэл. Ее щеки побледнели до голубизны. Уолтер сделал судорожное движение, и она шепнула: — Не шевелись, Уолтер! Он тебя убьет, а меня не тронет. — Девушка медленно начала спускаться.
      — Вернись, Вэл! — крикнул Пинк. — Клянусь, я...
      — Нет, Пинк, — произнесла Вэл мягким, успокаивающим голосом. Она приближалась к нему, едва касаясь земли и не сводя с него глаз, как будто он был крупинкой золота на острие иглы, готовой свалиться от малейшего дуновения ветерка. — Нет, Пинк. Я знаю, что здесь что-то не так. Ты не преступник. Может быть, ты убил Спета, но я уверена, что у тебя были на то основания — с твоей точки зрения...
      На красном лбу Пинка выступили капли пота. Его била крупная дрожь.
      Подойдя к нему, Вэл забрала у него лук.
      И тут Пинк совершил странный поступок. Он опустился на землю и заплакал.
 

* * *

 
      Когда все было кончено и несчастного Пинка увели ожидать в полицейской машине инспектора Глюке, Эллери направился в кабинет Солли Спета, открыл бар и отпил прямо из коричневой бутылки. Затем с бутылкой в руке подошел к Вэл и поцеловал ее в кончик уха.
      — Просто как женщину, — объяснил он.
      Вэл всхлипывала на груди у Уолтера. Рис выглядел потрясенным и внезапно состарившимся. Уолтер многозначительно взглянул на Эллери, и когда тот отвернулся, отвел Вэл в угол и усадил к себе на колени. Она прижалась к нему.
      — Пинк... О, я не могу в это поверить!
      — Все будет в порядке, дорогая. Мы поможем ему выбраться, — зашептал Уолтер ей на ухо. — Ни один состав присяжных в этом округе не признает его виновным.
      — О, Уолтер!..
      Эллери снова взялся за бутылку, инспектор Глюке отдал распоряжения, и Руига с Винни Мун отправили в тюрьму по обвинению в заговоре с целью обманного получения денег. Вскоре окружной прокурор Ван Эври удалился с ошеломленным видом, а Фиц, хлопнув себя по лбу, как человек, пробудившийся от транса, схватил телефонную трубку, прокричал в нее что-то, выбежал наружу, вернулся за шляпой и снова убежал.
      Глюке потер челюсть.
      — Кинг, я не знаю, как мне вас...
      Эллери опустил бутылку.
      — «Кто малиновку убил? — пропел он. — Я, — ответил воробей, — луком и стрелой своей»... Это как воскрешение из мертвых. За последние десять минут у меня не появились седые волосы?
      — Мистер Кинг! — Рис Жарден поднялся, стиснув зубы.
      Несколько секунд слышались только всхлипывания Вэл и шепот Уолтера.
      — Да? — со вздохом отозвался Эллери. Ему было не по себе; на языке ощущалась горечь, вызванная отнюдь не алкоголем.
      — Кое-чему я никогда не поверю, — заявил Рис. — Тому, будто Пинк хотел, чтобы меня обвинили в убийстве Спета. Я не могу ошибаться. Он был моим другом. Я обращался с ним как с членом семьи. Этого просто не может быть, мистер Кинг!
      — Друг может стать куда более страшным врагом, чем обычный враг, — ответил Эллери. — Да, вы были друзьями. Но вы посоветовали ему вложить его сбережения в «Огипи». Когда «Огипи» потерпела крах, Пинк возненавидел Спета, однако, думая, что вы тоже были его жертвой, оставался вашим другом.
      Но в понедельник утром, упаковывая ваши вещи в спортзале, он нашел в вашей сумке для гольфа банковскую книжку, которая свидетельствовала о том, что вы приберегли пять миллионов долларов. Оставались ли вы другом Пинка после этого? Нет, если вы его обманули, притворяясь разоренным, но припрятав на черный день пять миллионов. Пинк — примитивная душа; он не стал задавать вопросы. Для него вы со Спетом были два сапога пара — два мошенника, лишившие его всех сбережений.
      Пинк тщательно спланировал свое преступление. Он ведь должен был передать в музей наконечники стрел, не так ли? По пути он взял из пакета два наконечника, потом насадил их на стрелы и приготовил смесь мелассы с цианистым калием...
      — Но даже после этого Пинк был таким чертовски... чертовски внимательным и заботливым! Он не мог притворяться!
      — Он и не притворялся. Вы объяснили ему историю с пятью миллионами в понедельник вечером — после преступления, после того, как рапиру и пальто подложили к вам в шкаф, — и тут он осознал, что день, когда деньги поместили в банк, вы провели вместе с ним и что он обошелся с вами чудовищно несправедливо. Но было слишком поздно. Преступление и подтасовка стали faits accompli . Ничего нельзя было изменить. Пинк не мог отозвать телеграмму, которую отослал в полицейское управление всего несколько минут назад — возможно, спустившись в вестибюль, пока Вэл и Уолтер были у нее в спальне, и отправив телеграмму по телефону из будки. Оставалось только сидеть и ждать. После того вечера все его эмоции были искренними.
      Обернувшись, Эллери увидел перед собой Вэл и Уолтера. Вэл все еще хлюпала в носовой платок, но выглядела спокойнее.
      — Не знаю, как благодарить вас, мистер Кинг. Никто из нас не в состоянии...
      — Пришли в себя, Уолтер?
      — Мы все еще немного ошарашены, — ответил Уолтер, — но вам, наверное, будет интересно узнать, что Вэл и я решили конструктивно использовать деньги моего отца.
      — Я уже это знаю, — вздохнул Эллери. — Вы собираетесь снова вложить их в «Огипи» и восстановить электростанции.
      — Откуда вам это известно?! — воскликнули оба.
      — Потому что вы безнадежные глупцы.
      — Это напомнило мне кое о чем, — пробормотал Рис. — Те пять миллионов принадлежат тебе, Уолтер. Я...
      — Вы не сделаете ничего подобного, — улыбнулся Уолтер. — Надеюсь, вы найдете во мне лучшего партнера, чем в моем отце.
      — Ну, мне пора заниматься делами, — промолвил инспектор Глюке, — но должен сказать вам, Кинг...
      — Кинг?! — внезапно воскликнул Уолтер. — Позвольте показать вам фокус, инспектор.
      — Я уже видел все фокусы, какие хотел.
      — Нет-нет, этот вам понравится. — Схватив со стола лист бумаги, Уолтер начал быстро набрасывать карандашом чье-то лицо. Глюке выглядел озадаченным.
      — Ну и что? Это Кинг. У меня нет времени глазеть на картинки...
      — Ничего, для этой у вас найдется время. — Уолтер стер темные очки, заменил их пенсне, пририсовал на лице бороду и изобразил волосы зачесанными назад. — А теперь это кто?
      Инспектор перевел ошеломленный взгляд с рисунка на мистера Хилари Кинга.
      — Господи! — воскликнул он. — Да ведь это тот настырный тип!
      Уолтер пожал плечами:
      — Думаю, я это знал с того момента, как увидел его. Вы могли одурачить кого угодно, Квин, только не художника. Я ведь рисовал ваше лицо на аукционе.
      — Мистер Квин? — Вэл широко открыла глаза. — Так вот как вы узнали, что происходило здесь в понедельник вечером!
      — Будь я проклят! — воскликнул Жарден.
      Эллери быстро снял телефонную трубку и назвал оператору номер.
      — Студия «Магна»? Соедините меня с офисом мистера Жака Бутчера. — Ожидая, он произнес извиняющимся тоном: — Раз уж меня разоблачили, я могу заняться делом... Алло! Бутчер?.. Кто?.. Послушайте, девушка, это Эллери Квин, и мне нужен Бутчер!.. Он здесь?.. Можете себе представить? — В его голосе звучало неприкрытое торжество. — Бутчер наконец на месте! — В трубке послышался шум, и Эллери втянул худые щеки. — Вот как? — завопил он. — Бутчер по-прежнему не может меня принять? Ну так передайте вашему мистеру Бутчеру... — Но раздался щелчок, и телефон умолк. Эллери швырнул трубку на рычаг.
      — Э-э... Квин, — нервно заговорил инспектор. — Я хочу извиниться... Вы раскрыли это дело, и вся слава...
      Эллери махнул рукой.
      — Не нужна мне никакая слава, — угрюмо буркнул он. — Оставьте меня в покое... Бутчер не может меня принять! Как вам это нравится?
      — Это в высшей степени любезно с вашей стороны! — просиял Глюке. — Не могу ли я что-нибудь для вас сделать? Как насчет встречи с мэром или шефом полиции? Мы можем вас удобно устроить...
      — Он остановится у меня, — прервал Уолтер. — Это решено.
      — А может, вы хотите стать почетным шефом полиции? — настаивал инспектор. — У меня есть связи...
      — Погодите. — Эллери нахмурился. — Вы мне признательны, не так ли, инспектор?
      — Ну а вы как думаете?
      — Полагаю, вы можете организовать, чтобы город дал банкет в мою честь?
      — Конечно!
      — И я смогу не платить штрафы за нарушения правил уличного движения?
      — Предоставьте это мне.
      — И вы даже в состоянии устроить мне встречу с губернатором?
      — С губернатором, с президентом, с кем угодно! — с энтузиазмом отозвался Глюке.
      — Я попрошу вас о более трудном, — с отчаянием в голосе сказал Эллери. — Устройте мне встречу с Бутчером!