- Ну вас всех! Сказано было вам: тигр - царь зверей. Вот и пусть выходит, нечего ему прятаться, - сказала коза и исчезла.
      Тигр из чащи выходить отказался, но порекомендовал быка. Бык выскочил на арену, но не один, а в сопровождении собаки, которая подняла страшный лай, не прекратив его и после ухода быка. Угомонилась она лишь согнав с ветвей предводителя птичьего племени. То ли орел это был, то ли павлин, а может, просто петух - неважно. Распустив свой хвост, пощелкивая клювом, предводитель, глядя на убегающую трусливо собаку, заявил, что готов в честном бою сразиться со всяким, кто претендует на кресло. Драться с ним было действительно невозможно, он контролировал воздух, а звери - только землю. Персонажи подходили к концу, было ясно, что к концу подходит и вся история.
      Впрочем, нашелся ещё один зверь, который предложил искать главного совсем по другой схеме.
      - Зачем нам драться? Если мы выберем главного бойца, то его власть будет властью силы. Не лучше ли выбрать самого симпатичного и обаятельного, тогда его власть будет властью мира, добра и красоты, спасающей мир?
      С этими словами на арене появился кот и сделал несколько элегантных движений.
      Все были так измотаны долгими выборами, а кот был действительно красив и ласков, и голос его был таким завораживающим, что до единогласного голосования оставалось буквально мгновение. Но тут наступила настоящая развязка. Что-то изменилось в освещении, пошли блики, всполохи, над поляной завис неопознанный летающий объект. Все сразу забыли про кота, увлеченные небывалым зрелищем. На борту аппарата красовалась надпись "Дракон". Впрочем, звери были неграмотны и прочитать надпись смог лишь единственный грамотей среди всех - кабан. Что означала надпись, кабан не стал объяснять зверям, он зашел внутрь, и когда вышел обратно, морда его была печальна. Корабль тут же улетел, а история с выборами вошла в круг времени, и конца ей не видно...
      Идем дальше
      Концовку сказки я чуть-чуть сократил и изменил, но суть её осталась прежней: знаки ходят по кругу, уступая друг другу власть, уступают вопреки инстинкту власти, повинуясь закону то ли любви, то ли острой недостаточности чего-то.
      Кабан умеет видеть будущее, но не может понять его так, как может лошадь. Лошадь стремится к гармонии, но не может достичь того, что с рождения присуще Крысе. Крыса достигает в любви вершины, но ей не хватает воображения Обезьяны, дабы пройти в любви все стадии. Обезьяна стремится уйти от суеты и достичь глубин жизненной философии, но куда ей до Змеи, которая всегда на грани жизни и смерти. Змея ищет совершенства в добре, но ей не дано рыдать так искренне, как Козе. Коза, напротив, хочет быть самой сильной и внушительной, примером в этом выбирая Тигра. Тигр - это сила, оплаченная жизнью, сметающий всё на своем пути. У Быка же этот напор от природы. Зато Быку не хватает собачьей смелости. А Собаке не хватает петушиной логики. Петуху - кошачьего самообладания, удачливости и разумности. Кот жаждет стать самым великим романтиком и мечтателем, но недотягивает до Дракона. Дракон жаждет мистического проникновения сквозь толщу времен, но никогда в этом деле не сравнится с Кабаном.
      А посему продолжим листать пожелтевшие страницы архива. Докладные записки, заявки, письма, прочие следы бурной деятельности... Разгребаю мемуарные завалы. В них меня интересуют не только знаковые, но и векторные перлы. Одним из первых на стол легла книга И.Эренбурга "Люди, годы, жизнь".
      Надя Львова (Кот) начала писать стихи в 1910 году. Познакомилась с Брюсовым (Петух). Произошла любовь. Ему было 40, ей - 18. Он писал, что немолод. Она писала, что от раскаяния ей стало холодно. В 1913 году она застрелилась. Брюсов написал Эренбургу (Кот) письмо. Эренбурга удивило, что знаменитый поэт, к которому он относился как к мэтру, вздумал объясниться с ним, - это осталось загадкой. Эренбург пытался стать холодным, рассудительным, подражать Брюсову. Но от таких стихов самому становилось скучно. Брюсов же писал Эренбургу: "Я искренне люблю Вас, то есть как поэта, ибо как человека не знаю. Это, однако, не значит, что я люблю Ваши стихи. Напротив. Говорю это откровенно по тому самому, что люблю в Вас поэта..."
      От таких фраз бросало в холод. Выходило, что векторное воздействие идет не только при прямом контакте, но и на расстоянии, через стихи... А может, и через музыку, живопись, кино?
      Эренбург пишет о встрече с Аполлинером (Дракон): "Легко догадаться, как я волновался. Я ничего не мог выговорить и даже не следил за беседой, а на Аполлинера глядел, видимо, с таким восхищением, что он, смеясь, сказал: "Я не красивая девушка, а мужчина средних лет". Это обычная для векторной практики информация. А вот необычная: в саду у Пикассо стояла бронзовая коза. Значит, векторное кольцо переносимо и на отношение человека к животным. Диапазон векторного вихря явно расширялся.
      Еще одна оценка Эренбургом своего хозяина - Андрея Белого (Дракона): "Андрей Белый казался призраком. Он не сидел на стуле, как все, а приподымался; казалось, ещё минута - и он превратится в облако; говорил он не с собеседником, а с воображаемым обитателем воображаемой планеты. Он восхищал меня, но я думал: тебе хорошо, ты и не сидишь на стуле, ты взлетаешь, а я не умею ни развоплощаться, ни испаряться, ни вещать..."
      "Мандельштам (Кот) любил образ петуха, который разрывает своим пением ночь у стен Акрополя; и сам он, когда запевал баском свои торжественные оды, походил на молоденького петушка..." Интересный поворот, не правда ли? Как тут не вспомнить Михаила Булгакова (Кот), который, хоть и воспевал котов и кошачье-дьявольскую темень, но однажды все же воскликнул: "Слава петуху!" Так постепенно сплеталась не бытовая, а уж интеллектуальная вязь векторного кольца.
      На протяжении всей книги Эренбург восхваляет драконью поэзию. Дракон центральный знак в поэзии: Аполлинер, Цветаева, Блок - нет ничего удивительного в преклонении перед их стихами. Однако ввязавшись в векторную игру, я уже автоматически отмечаю всё, что лежит в кольце. И вдруг где-то выплывет аномальность, странность, сверхъестественность... Вот и Осип Мандельштам, критиковавший всех и вся, оказывается, Белого почитал и любил, писал с нежностью о Блоке (Дракон). Больной, у лагерного костра он читал сонеты Петрарки (Дракон). Есть, конечно, в поисках вездесущности векторного кольца некое подыгрывание и так мощной силе.
      А вот и долгожданный векторный конфликт: Мейерхольд (Собака) подозревал добрейшего и чистейшего Таирова (Петух) в стремлении уничтожить его любыми средствами. Ну и конечно же Есенин (Коза) с Маяковским (Змея). "Есенин обрушился на Маяковского: "Он же поэт для чего-то, а я поэт отчего-то". Маяковский подчинял свои настроения идее, а Есенин писал, как ему в ту минуту хотелось".
      Год Дракона
      Идет год Дракона, в котором структурный гороскоп обрел плоть и кровь. Имея уже так называемую идеологическую структуру и векторное кольцо, я открываю (уже в полном одиночестве) психологическую структуру. В начале года Дракона (1988) происходит нечто совершенно непредвиденное - рождается из ничего, без всякого плана возрастной гороскоп, возрастная теория. К концу года появится ещё структура социальной ориентации. Тем не менее первая любовь не ржавеет, векторное кольцо по-прежнему под прицелом.
      Революционные мелочи: во время похорон Ларина (Лошадь) Луначарский (Кабан) сказал, что "прекрасные ларинские глаза, казалось, и во тьме светятся". Ленин (Лошадь) о Бухарине (Крыса): "Золотое дитя революции". Бухарин по смерти Ленина рыдал, как женщина. (А что в этом странного?) Перед арестом все последние дни Бухарин перечитывал письма Ленина.
      Вступаю в переписку с "Огоньком". Там в одной из статей описывается конфликт Берии (Кабан) с Капицей (Лошадь). С одной стороны, пишется, что Берия возненавидел Капицу на всю жизнь. С другой стороны, мы все знаем, что делал Берия с теми, кого ненавидел. С третьей стороны, Капица не только остался жив, но и позволял себе отказываться работать под началом Берии и даже повышать на него голос. В статье всё объяснили международным авторитетом Капицы. Может быть, оно и так. Тут же совершенно аналогичная история с Берией и Довженко (Лошадь). В любом случае открытую неприязнь к Берии позволяли себе проявлять в те годы не многие. Вот слова Александра Довженко: "Вспоминаю дьявольскую рожу, которую скорчил Берия, когда привезли меня к Сталину на суровый страшный суд... Вытаращив на меня глаза, как фальшивый плохой актер, он (Берия) грубо гаркнул на меня на заседании Политбюро (в начале 1944 года): - Будем вправлять мозги!"
      Одной строкой: Рузвельт (Лошадь) - Литвинов (Крыса), Брежнев (Лошадь) - Кунаев (Крыса), Наполеон (Бык) дарит мальтийский орден Павлу I (Собака). Эльза Триоле (Обезьяна) и Маяковский (Змея), Роберт Кеннеди (Бык) и Мэрилин Монро (Тигр), Балаян (Змея) - Янковский (Обезьяна), одна Аринбасарова (Собака) против А.Михалкова-Кончаловского и Бейшеналиева (оба - Быки).
      Все эти строчки могли бы при желании превратиться в главы увлекательнейшего чтива с морем загадок, парадоксов, аномалий. Как знать, может быть, ещё дойдут руки и до этого? А может быть, всё это раскрутят мои последователи? Эй, последователи! Не хватит ли просто восторгаться? Не пора ли браться за дело?
      Неожиданный поворот - появляются некие символы векторного кольца: символ отеческого отношения Змеи к Обезьяне - теория Дарвина; символ унижающей жалости Крысы к Лошади - "Холстомер" Л.Толстого; символ преклонения Кабана перед Лошадью - "Конек-Горбунок" П.Ершова; символ пренебрежительного отношения Петуха к Собаке - эксперименты академика Павлова ("Собака Павлова"); символ преклонения Быка перед Собакой мультфильм "Пес в сапогах" Гамбурга; символ презрения Быка к Тигру "Маугли" Киплинга.
      На этом кончается третий том архива, закончим и мы этот раздел.
      Идет кристаллизация (кино)
      Постепенно темы откристаллизовываются, становятся стройнее. Пусть 1988 год принес всего две публикации, которые можно считать случайными, было ясно, что большой перелом уже произошел, теория уже состоялась, материалы убедительны, сногсшибательны, добротны и бастионы совдеповской журналистики вот-вот падут.
      Как и положено мистическому году, многие темы попали в кольцо времени и выпали из системы прогресса. Капитальные, как казалось, разработки по мультипликации, полководцам, классической музыке, кино Обезьян, кино Котов и т.д. так и остались без достойных публикаций. А чего стоит задуманная эпопея по литературе Драконов! Тем не менее гигантского размера достигает возрастная теория, очень мощно шагает тема женской власти. Начинаю прощупывать почву для раскрытия брачной системы. Временно становится не до векторного кольца. Четвертый и пятый тома ни разу даже не вспоминают о векторном кольце. Лишь в шестом томе на новом уровне всплывает знакомая тема.
      Кино - это вместилище иллюзий, это нематериальное вещество, искусство, в котором лишь воображение материально. Что мог значить в этом мире один из самых жестких материальных законов, такой как закон векторного кольца? Оказалось же, что всё наоборот. Кино - это концентрат энергии, потенциально более мощный, чем книга (сравнима с кино лишь музыка). Кино ориентировано на массовое восприятие, причем синхронное, когда один фильм смотрит сразу вся страна, смотрит, обсуждает, забирает в свой лексикон полюбившиеся словечки, выражения. Для создания такого энергетического концентрата все средства хороши, в том числе векторные взаимодействия, при которых выделяется бешеная энергия.
      Одним из таких энергетических шедевров стал фильм Никиты Михалкова "Неоконченная пьеса для механического пианино". В этом фильме все артисты подобраны идеально точно по векторному кольцу. Как смог режиссер, пусть даже очень талантливый, дойти до этого? Не сразу. Наблюдая примерно одну и ту же группу артистов, он ловил векторные искры, пытался понять их происхождение, выяснить признаки их приближения и т.д. Впрочем, чего тут гадать? Бог даст, ещё поговорю об этом с самим Михалковым. А пока только факты.
      В фильме "Свой среди чужих, чужой среди своих" Михалков ещё только нащупывает кольцо. Ярче других заявлена пара Богатырёв - Шакуров (Кабан Дракон). Герой Шакурова обвиняет, бьется в истерике, гладит стекло, за которым герой Богатырёва. Все это очень векторно, но ещё без понимания смысла, без точной связи со смыслом фильма. Пара Богатырёв - Калягин (Кабан - Лошадь) не работает совсем. Даже удар, который якобы наносит Богатырёв, остался за кадром. Пара Пороховщиков - Шакуров (Дракон - Кот) почти незадействована, разве что эпизод со счетами. Единственная работающая пара в фильме - это то, что наиболее точно поймано режиссером: Михалков Кайдановский (Петух - Собака). Тут блеск и мощь эмоционального взрыва, хотя в основном кольцо крутится в обратную сторону (это нестрашно), герой Михалкова - "пакостник", а герой Кайдановского - почти "хороший".
      Для первого опыта всё это совсем неплохо, однако нет главного условия векторного кино - главенства психологии над визуальными эффектами (погони, драки, операторские штучки). К тому же в фильме нет женщин, а без женщин половина векторного эффекта пропадает.
      По крайней мере, второй недостаток в следующем фильме был устранен. Появляется блистательная Соловей (Кабан) - снимается "Раба любви". Возглавляет векторные завязки вышедший из тени Калягин (Лошадь). Он режиссер "фильмы" и может беззастенчиво управлять бестолковым сценаристом, который "всё гениально переписывает", - Пастухов (Кабан), а также покровительствовать героине Соловей.
      Другой векторный остров еле живет, на одного Собаку (Басилашвили) два Петуха (Михалков и Стеблов). Один из вариантов не работает совсем (не сталкиваются в кино), второй работает, но еле заметен.
      Совершенно одинок в фильме Нахапетов (Обезьяна), его диалоги с Соловей - это разговоры глухонемых, двух одиноких людей, замкнутых в своем внутреннем мире. Наверное, именно таким и был замысел режиссера, но зрителю от этого не легче, он хотел страстей и не получил их.
      Однако всё оправдает следующий фильм, в котором все предыдущие достижения (такие крошечные) вдруг вырастают до гигантского, грандиозного масштаба. Непостижимо, что такой фильм снимает 31-летний режиссер.
      Центральное звено векторного ромба - это четыре Кабана (Табаков, Богатырев, Пастухов, Соловей). Почему именно Кабаны? Кабан - прекраснейший знак для природной, натуральной, но достаточно пустой жизни. Много красивых слов, но никакого реального дела. Одним словом, настоящий дачный знак.
      Для управления такой мощной группой Кабанов одной Лошади (Калягин) мало. На помощь приходит Ромашин (естественно, Лошадь). Именно им двоим предназначена роль разоблачителей и укротителей. Они-то точно не пустоплясы, они знают, что делать, а если не знают, то желают узнать.
      Петрик (Ромашин) в основном сосредоточен на Шербуке (Табаков). Снисходительно простив Шнрбуку несколько бестактностей (заманивание), Петрин устраивает за ужином сокрушительный разнос. Вместе с Шербуком ошарашены и все остальные Кабаны. Певцам самоценности аристократизма так трудно выстоять против целенаправленности и упорства рабочей лошадки.
      Впрочем, ударная доля обличительной атаки исходит от Калягина (Платонова). Пастухова (Глагольева) он буквально растворяет в кислоте презрения и безразличия, Богатырёва (Войницева) неоднократно высмеивает, сравнивает с колоколом, в который звонит кто попало, без всякого смущения уничтожает его в глазах молодой жены. В конце концов попросту уводит жену. Ну и, наконец, сама Софья Егоровна (Соловей). С ней Калягин творит что-то запредельное. То уводит в воспоминания, то осмеивает, то целует, то отвергает. Всё это на грани реальности и фарса, сыграть всё это так, чтобы осталась полная уверенность истины без ноты фальши, может лишь векторное кольцо.
      Итак: победа социального лошадиного темперамента над кабаньим пустопорожним жизнелюбием? Нет и ещё раз нет. Оба наши разоблачителя находятся под бдительным присмотром хозяйки всего этого бала - Войницевой. Ее играет Шуранова, родившаяся в год Крысы. Ее героиня не пускается в абстрактные дискуссии, не поддерживает разговоров о высоком. Ее цели просты и естественны, позиция беспроигрышна. Ромашин сдается ей без боя, по определению, Калягин пытается сопротивляться, но без особых шансов на успех. Она побеждает в сцене объяснений на качелях, она празднует триумф в сцене с поцелуем, да и в концовке её прогноз на будущее хоть и циничен, но не лишен реализма. Так у кабаньего тела в фильме оказывается лошадиная голова с крысиным носом.
      Однако есть у кабаньего тела ещё и длинный хвост. Слугой Кабана остается Дракон. В фильме этот знак представляет Евгения Глушенко (Сашенька Платонова). Самая милая, самая безобидная, её не смущает пустота кабанье-дачного существования, напротив, она восхищена затейливостью и шиком кабаньего племени, она ни с кем не воюет, она всеми восхищается. Герои Богатырёва и Соловей поднимаются ею очень высоко (в этой паре знаков не до конфликтов - сплошное милование).
      Хвост идет дальше. Выясняется, что безобидный (для Кабанов) Дракон может быть достаточно грозным надзирателем для Кота. Котом является Кадочников, играющий Трилецкого. Он выпивает и спит в кресле, время от времени начиная храпеть. Деликатной Сашеньке это не нравится, она стыдит отца. Защитить старика может лишь сын, которого играет Михалков. Михалков родился в год Петуха, а Петух - слуга Кота. Все эпизоды, разыгрываемые в хвосте векторного монстра, проходные, но в этом фильме нет ничего лишнего, и каждый эпизод помогает в создании единого векторного пространства.
      Единственным человеком, не вовлеченным в векторную круговерть, остается Яков (Никоненко). Но ведь и это оправдано: Якову нет дела до господ, господам нет дела до Якова. Абсолютное одиночество на шумном балу.
      Уникальный фильм! Второго такого векторного шедевра, может быть, и во всём мировом кино нет.
      В дальнейшем Михалков отказывается от векторных достижений. В "Нескольких днях из жизни И.И.Обломова" к огромному кабаньему телу (Табаков, Богатырёв, Пастухов, Соловей, Авангард Леонтьев) приделана маленькая, старенькая, ворчливая лошадиная голова (Попов), которой хватает на замечания одному лишь Обломову. В остальном Кабаны предоставлены самим себе, крутят между собой треугольник, что окончательно закрепляет торжество сонного царства. Задача фильма безусловно решена, автор празднует победу, но немножко грустно, что нет былых страстей, и немножко скучно...
      Седьмой том архива
      Начиная с седьмого тома архива в основном идут черновики к тем текстам, что уже выходят из печати. Всё реже и реже встречаются собрания цитат, выписки из статей, та руда, из которой выплавляется металл статей и книг.
      Тем не менее при желании можно вылавливать векторные крохи и в посторонних текстах. Так, к примеру, "талантливым пустоплясом" называл Набокова (Кабан) Куприн (Лошадь). Бунин (Лошадь) обнаруживал в Набокове "блеск, сверкание и отсутствие полное души". Впрочем, не только Лошади видели набоковскую пустоту. Борис Зайцев родился в год Змеи, но тем не менее писал о Набокове, что тот "больших размеров бесплодная смоковница".
      А вот восторг пред хозяином: Бальмонт (Кот) пишет о Фете (Дракон): "Фет всю долгую жизнь провел влюбленным юношей и не знал, что значит безобразная старость, - заревой свирельник никогда не терял связи с числами неба, пред ним была раскрыта верховная огненная книга... не покидали его эти алмазные калифы, внушали ему, чтобы дух его, летал струнным звуком над беззвучьем, бабочкой над цветами, однодневкой над земными днями..." Ничего особенного, просто оценка одним поэтом другого. Однако интерес есть и в таких оценках, ибо показывает ту ось, по которой Кот стремится пройти к своему идеалу - Дракону.
      Для равновесия - слова хозяина о слуге. Паустовский (Дракон) об авторе "Дикой собаки Динго" Фраермане (Кот): "Фраерман был гораздо больше похож на поэта, чем на журналиста. Он смеялся так искренне и простодушно, что постепенно развеселил всех... Мы быстро сдружились. Да и трудно было не подружиться с ним - человеком открытой души, готовым пожертвовать всем ради дружбы. Ночи напролет читал стихи. Он не столько прозаик, сколько поэт".
      Одной строкой: А.Грин (Дракон) очень ценил Мериме (Кабан) и считал его "Кармен" одной из лучших книг в мировой литературе. А.Блок (Дракон) о Ф.Сологубе (Кабан): "Явление громадной цельности".
      Пара режиссеров - Алов и Наумов (Кабан и Кот) - неизбежно должны были экранизировать Дракона. И действительно экранизировали Н.Островского ("Как закалялась сталь"). Басов (Кабан) экранизирует А.Гайдара и К.Федина (Драконы), Пристли (Лошадь). Баталов (Дракон) экранизирует Олешу (Кабан) "Три толстяка". Бондарчук (Обезьяна) мечется между Л.Толстым (Крыса) и Шолоховым (Змея). Группа Крыс (Кулиджанов, Лотяну) экранизирует Чехова, его же экранизируют Змеи (Балаян, Хейфиц). Впрочем, значение векторного кольца в вопросах экранизации достаточно невелико. Гораздо чаще выбор идет по идеологической структуре, внутри так называемых тригонов.
      К списку былых соавторов - Ильф (Петух) и Петров (Кот) - добавляются новые: Пьер Сувестр (Собака) и Марсель Аллен (Петух), создавшие "Фантомаса", Геннадий Казанский (Собака) и Владимир Чеботарёв (Петух), снявшие "Человека-амфибию". Ну и конечно же титанический дуэт, вошедший в память потомков как нечто неразрывное: Станиславский и Немирович-Данченко (Кабан и Лошадь).
      Тут же впервые высказывается гипотеза о существовании политических векторных дуэтов.
      Идет 1989 год. Историческая тема затмевает всё, гороскоп как таковой уходит на время в тень. Одно лишь векторное кольцо иногда прорывается сквозь нагромождения исторических обстоятельств. Например, фактический руководитель правительства при Елизавете Петровне (Бык) - Петр Иванович Шувалов (Тигр), по словам историка Платонова, "лицемерный и умевший примениться ко всем обстоятельствам, являлся страшным для всех человеком и по своему влиянию, и по своей мстительности. Один только Алексей Разумовский, говорят, безбоязненно и безнаказанно бивал его иногда батожьем под веселую руку на охоте". Разумовский, разумеется, родился в год Быка.
      Таким образом, хроника векторного кольца в 1989 году еле теплится, все силы брошены на проталкивание историческо-ритмической темы, что в общем-то понятно. Наконец я пробиваюсь в "Советском цирке", в ноябре 1989 года выходит первая цирковая статья ("Ритмы истории"). Но как только приходит год Лошади, я сразу вспоминаю об остальных ветвях структурного гороскопа и начинается создание "Азбуки структурного гороскопа". На букву "А" пойдет "Атрибутика", на "Б" - "Браки", третьей статьей в "Азбуке" планируется "Векторное кольцо".
      Ну а пока всё та же история. Екатерина II (Петух) не только не любила своего сына (Павел I - Собака), но даже подозрительно относилась к нему, держала Павла вдали от дел, не допуская его ни к участию в своем совете и в администрации, ни к командованию войсками... Была в обращении с ним небрежна.
      Первая публикация
      Проходят 1987 и 1988 годы, публикации считанные, никаких упоминаний о векторном кольце. Наконец в малюсенькой заметочке в "Московской правде" от 31 декабря 1989 года упоминается о странных отношениях Лошади с Кабаном и Крысой. Слова "векторное кольцо" ещё не произнесены. Однако в 1990 году у меня уже 24 публикации. Пятой из них была статья в "Советском цирке" под названием "Векторное кольцо" (2 августа).
      Вступление к ней было вполне замечательное и показывало, насколько неровно я дышал к своему детищу:
      "Планомерно убегая от мистицизма, структурный гороскоп всё-таки столкнулся с ним, когда обнаружил структуру векторных отношений. Так что хотим мы того или нет, но на время придется погрузиться в густые туманы неопределенностей и бессмысленности. Какого жанра заслуживает векторное кольцо? Ни статья, ни книга здесь не будут достаточны. Единственно возможный для него жанр - это энциклопедия, излюбленный жанр эмпириков (говоря эмпирик - подразумеваем мистик, говоря мистик - подразумеваем эмпирик). Эмпирики (чистые, конечно) не верят ни в структурность, ни в образность, ни в формализацию, а привыкли по-простому... перечислять, перещупывать, пересматривать всё подряд, описывая каждый элемент множества отдельно".
      Перечитал я это вступление и вспомнил историю появления этой публикации. Заместитель главного редактора откровенно признался мне, что ничего не понял в предложенном тексте, однако дал прочитать редакционным барышням, и они сказали, что это высокий класс. Между прочим, по году рождения заместитель был именно эмпириком (Обезьяна). Так что дело не только в эмпирике, но и в особенной близости векторного кольца именно женскому восприятию. Мужчины как-то в него не слишком верят. Кстати, главным редактором газеты была женщина, и родилась она в год Змеи (с замом у неё была векторная пара). Идем дальше:
      "Энциклопедия кольца будет многотомной историей одной-единственной трагедии, в которой всё будет одно и то же, только имя хозяина и слуги будет всё время меняться. Каждый новый том не будет содержать никакой информации, но интерес к кольцу не ослабеет никогда, как не ослабевает интерес ни к одному мистическому явлению - будь то любовь, сновидения, рождение или смерть. Все мистические явления стары как мир, но совершенно неисчерпаемы. На то она, извините, и мистика, чтобы не поддаваться познаванию".
      Такой вот прогноз по поводу интереса людей к вектору. Последующие десять лет вполне подтвердили верность этого прогноза, именно кольцо наиболее востребовано читателями. И сейчас слышишь по телефону: "Это вы придумали векторное кольцо?", "Это вы описали векторный брак?"
      Во второй главке статьи, якобы теоретической, говорится о пропорциональности векторного воздействия времени общения, о деградации слуги и хамстве хозяина, о том, что векторному кольцу наплевать на знак, оно косит и волевых, и безвольных, и жалостливых, и безжалостных. Ну и конечно же знаменитые слова о пикирующем бомбардировщике. Дался мне этот бомбардировщик. Из-за этого вектора я, ей-богу, стал каким-то шаманом, повторяю одни и те же заклинания.
      Третья главка статьи посвящена животным, пропустим её. В четвертой разговор идет о любви: "Любовь мистична, и кольцо мистично. Сочетание двух мистик не могло произойти незаметно, не породив всех остальных мистик вместе взятых, в том числе и смерти. Перечитайте Ивана Бунина "Дело корнета Елагина". Елагин (Бартенев - Лошадь) убивает Сосновскую (Висневская Крыса). Сам Бунин, перечитав через тридцать лет после написания свой рассказ, сделал помету: "Вся эта история - очень противная история!""
      Далее рассказывается о том, что именно Полонская (Обезьяна) была последней точкой в жизни Маяковского (Змея). Упоминается смерть Львовой (Кот), любившей Брюсова (Петух). Делается намек на причастность Роберта Кеннеди (Бык) к смерти М.Монро (Тигр).
      Однако дальше уже нечто новое. Оказывается, смерть далеко не единственный исход векторного брака. Жили вместе Гумилёв (Собака) с Ахматовой (Бык). Жил двадцать лет со своей Крандиевской (Крыса) Алексей Толстой (Лошадь). Впервые делается вывод о непредсказуемости сценария. От криминала - к тишине, от бешеной страсти до полного отсутствия любви. Таков диапазон векторных сценариев. Так о чем же векторная хроника, господа? Может, закруглиться, пока не поздно? Отвечает на эти вопросы пятая ступень многоступенчатой публикации:
      "Кто становится избранником векторного кольца и за какие заслуги? Эти вопросы остаются открытыми. Но не исключено, что та пропасть, в которую падает слуга, соответствовала его затаенным желаниям. Одна из самых известных векторных пар - знаменитый французский писатель Альфред де Мюссе (Лошадь) и не менее знаменитая французская писательница Жорж Санд (Крыса). Истории любви Мюссе и Санд посвящены десятки книг и статей; было время, когда критики и историки литературы делились на "мюссеистов" и "сандистов", и между ними шли ожесточенные споры о том, кто же виноват в бездарном финале этого романа - он или она. Сами участники тоже не остаются в стороне. А.Мюссе пишет "Исповедь сына века", Жорж Санд пишет "Она и Он" (всё это романы, а не газетные заметки), брат Альфреда де Мюссе - Поль де Мюссе пишет роман "Он и Она", Луиза Коле пишет роман "Он". Четыре романа и десятки книг по поводу истории, длившейся всего-то два года".
      Далее следует мораль из всего перечисленного. Оказывается, Мюссе во всём винил себя (слуга всё-таки), считал, что всему виной его стремление к губительным страстям, некая болезнь, симптомы которой - "неверие, скука, одиночество". И действительно, векторный брак распространен в спокойные эпохи, когда не хватает событий, не хватает страстей. Как только приходит кризис, концентрация векторных союзов падает, без вектора забот хватает.
      Несколько строчек, написанных тогда о Санд и Мюссе, были повторены мной впоследствии многократно на лекциях, радио, телевидении, в интервью, статьях, книгах... Этот пример превратился в заклинание, а сами Санд и Мюссе - в некую векторную икону. Молитесь на них все, кто попал в векторную мясорубку, и тогда подарит вам судьба и страстей в избытке (будет что вспоминать), и быстрое спасение от векторного ужаса.
      Далее идет длиннющий список векторных соавторов. В отличие от векторного брака векторное соавторство благословляется. Ведь без него не было бы у нас ни "Двенадцати стульев", ни "Фантомаса", ни "Человека-амфибии"... Приводится, впрочем, и пример из разряда "от любви до ненависти один шаг".
      "На основе общей любви к детской литературе длилось сотрудничество и практически соавторство Маршака (Кабан) и Житкова (Лошадь). Их отношения описал Евгений Шварц: "Всюду появлялись они вместе, оба коротенькие, решительные и разительно непохожие друг на друга". Но вот взаимная симпатия сменяется капризами Маршака и обидами Житкова. На окружающих их размолвка произвела ошеломляющее впечатление. Вот слова Шварца: "Их взаимоотношения легко объяснить, если допустить существование черта. Без него события тех дней выглядят просто загадочными. Что им было делить? Зачем расходиться? Зачем поносить друг друга усердно, истово, не сдаваясь ни на какие убеждения?"".
      Слава Шварцу! Слава Обезьяне! Слава мистическому эмпиризму! Он один учуял смысл векторных приключений, он один назвал имя врага человеческого как главного организатора векторных коллизий. Разумеется, черт не сам работает, а рассылает каждой векторной паре по чертику.