Глава 6

Джонни спускался с Фрэнком Беллом по лестнице в салун «Тихуана», когда один из сидевших в зале его заметил.

Заметил и узнал. Узнал как Джонни Морини.

«Тихуана» — излюбленный притон ридингской банды — состояла из трех частей. У входа помещался салун с баром; в глубине — мексиканский ресторан, куда можно было попасть, пройдя по сводчатому переходу; а на втором этаже, в приватных залах, шла игра.

Как только Джонни показался на лестнице, ведшей вниз со второго этажа, его заметил тип, сидевший в нише лицом к залу. В его маленьких глазках, глубоко сидевших в складках осунувшегося желчного лица, мелькнул хищный блеск.

Сюда он приехал из Бруклина, где его знали под кличкой Мэкки-Нож; прозвище привязалось к нему ещё в те времена, когда была популярна одноименная песенка. Он был совсем мальчишкой, когда завоевал такую репутацию.

В то время у него просто не было денег, чтобы обзавестись пистолетом. Теперь прошло немало лет, как пистолет стал его главным средством зарабатывать на жизнь. Однако он никогда не оставлял свой нож с пружинным лезвием, тот нож, который сделал ему имя. Нож придавал ему уверенности.

— Что это так тебя разволновало? — спросил у него кузен Лу, сидевший напротив.

Лу — тощий выродок, в котором не было ничего человеческого, — состоял в подчиненной дону Альдо команде убийц. Численность их всегда была невелика, но люди подобрались беспощадные. Лу с Мэкки жили в одной квартире со дня приезда того в Ридинг.

— Тот тип, что спускается по лестнице, — вполголоса поинтересовался Мэкки, — какого черта он тут делает?

Лу повернулся, чтобы посмотреть назад.

— Ты имеешь в виду Фрэнка Белла? Это мой патрон. Один из сыновей дона Альдо. Чуть позже я тебя ему представлю. Он подыскивает себе новых людей.

— Нет! Не он, а другой! — нетерпеливо буркнул Мэкки.

Лу повернулся обратно к кузену.

— Это Джонни Марч. Грабитель — одиночка. Последнее время орудует здесь, и в Филадельфии тоже.

— Марч... — процедил Мэкки сквозь зубы. — Значит, так он теперь называет себя?

— Ты его знаешь? Где-то встречались?

— У нас. Мы жили с ним в одном квартале. Были в одной команде. Работали на одного патрона.

Лу уловил намек:

— И что же в нем не так?

— Он — стукач. И даже хуже. Он заявился в суд и там все рассказал. В тот раз у закона против нашего дона кишка оказалась тонка, посадить его так и не смогли. Но этот сукин сын сделал все, что только мог, чтобы утопить его по уши. И со свидетельской скамьи изо всех сил старался помочь судьям.

Мэкки-нож не знал, что позднее Джонни сделал ещё больше. Ведь именно благодаря ему дон угодил-таки в тюрьму за перевозку партии наркотиков. А значит, Джонни стал виновником того, что Мэкки остался без работы.

Всего этого Мэкки не знал. Но и того, что он знал, было вполне достаточно.

Лу снова оглянулся и посмотрел в сторону бара. Фрэнк Белл как раз заказывал выпивку себе и Джонни.

— Очень интересно... — пробормотал Лу. — Фрэнк явно будет очень мне признателен, когда он услышит твой рассказ.

Фрэнк Белл предложил Джонни выпить, чтобы успокоить муки совести: он только что облегчил его карман почти на девятьсот долларов. Партия в покер проходила на втором этаже.

Оказываясь в выигрыше, Фрэнк всегда приходил в превосходное настроение. И не только из-за выигранных денег.

Фрэнк был старшим из сыновей дона Альдо, ему шел тридцать первый год. Красивый брюнет прекрасного телосложения обладал обаятельной улыбкой и властным взглядом. Джонни вошел с ним в контакт самым простым и быстрым способом: пришел просить разрешения провернуть в Ридинге свое первое дело.

— А с чего это ты спрашиваешь моего позволения? — подозрительно спросил тогда Фрэнк. — Если рассчитываешь на защиту от полиции, то для людей со стороны мы таким не занимаемся.

— Я не прошу вас творить чудеса, — ответил Джонни. — Я лишь прошу дать мне согласие. Я собираюсь немного поработать в вашем районе. Но у меня нет ни малейшего желания вступать с кем бы то ни было в конфликт. Вы можете легко навести справки на мой счет. Я успел поработать в Филадельфии и никому при этом не мешал.

— С некоторых пор я не в слишком хороших отношениях с с ребятами из Филадельфии.

Джонни равнодушно пожал плечами.

— Мне знать про это ни к чему. Я стригу своих баранов и в ваши дела не лезу. И там я мало с кем водился.

— Я подумаю и дам знать, как решится твое дело, — осторожно ответил Фрэнк Белл.

А на следующий день он дал Джонни зеленый свет в обмен на весьма умеренный процент с будущих доходов.

Первым делом Джонни в Ридинге стало ограбление ювелира, на которое в разговоре навел его Сатро. Так что Фрэнк Белл очень быстро получил свой процент из тех денег, которые заплатил Бен Корнгольд. Джонни продолжал регулярно выплачивать его долю и после всех следующих дел, включая кражу целого вагона первоклассных мехов, которые так рвался заполучить Корнгольд.

Для этого налета ему понадобилась помощь, и именно Фрэнк Белл предложил воспользоваться услугами Фила Розена. Несмотря на его юный возраст, на парнишку можно было положиться. С того дня Джонни стал работать вместе с Филом, а Фрэнк Белл — получать бакшиш с обоих. Это само по себе повышало ему настроение. Но истинное удовлетворение он испытал, когда пригласил Джонни составить компанию в покер и в результате вытянул из него пятьсот долларов. После этого Джонни сделался своим за карточным столом.

Не так уж трудно было сделать, чтобы Фрэнк оказывался в выигрыше — играл он и самом деле неплохо. Чтобы ему проигрывать, Джонни достаточно было вести себя в игре чуть менее осмотрительно, чем обычно. В результате возникла забавная ситуация: он не принадлежал к семейству дона Альдо, но при этом его присутствие воспринималось всеми вполне естественно. Люди уже привыкли его видеть в компании старшего сына патрона.

Фрэнк осушил до дна бокал, дождался, пока допил свой бокал Джонни, и покосился на часы:

— Есть время пропустить ещё по одной? После той последней партии я вполне могу себе позволить угостить тебя.

Джонни покачал головой:

— Нужно бежать — проверить, как дела.

Фрэнк понимающе кивнул.

— Новое дело?

— Угу.

— Знаешь что? Если ты собираешься и впредь работать здесь, то для чего впустую тратить время и всякий раз возить товар в Филадельфию? Здесь есть наш человек, он платит даже лучше, чем Корнгольд.

— Насколько лучше?

— Не знаю. Это ты сам с ним должен обсудить.

— Я подумаю.

— Ну, разумеется, — для Фрэнка Белла эти мелочи интереса не представляли, — если захочешь.

Он крепко хлопнул Джонни по плечу.

— До встречи. Будь осторожен.

— "Осторожный" — это мое третье имя. При этом второе — «Чрезмерно».

Фрэнк весело расхохотался и наградил Джонни вторым ударом по плечу, столь же болезненным, как первый. Тот вымученно улыбнулся, помахал Фрэнку рукой и неспешно зашагал к выходу.

По пути он миновал столик, за которым сидели Мэкки-нож с кузеном. Однако на Лу Джонни не обратил внимания, а Мэкки в этот момент низко нагнулся, якобы подбирая упавшую на пол салфетку, так что лица его Джонни не видел.

Едва Джонни вышел, Мэкки выпрямился и стал выбираться из ниши.

— Пошли, — торопил он.

Лу заколебался, оглянулся на Фрэнка Белла, а затем, будто против воли, присоединился к кузену на улице. Мэкки держался в тени, подальше от рыжего зарева вывески «Тихуаны», и наблюдал за Джонни, который садился в «мустанг».

Лу подошел и стал рядом.

— Знаешь, я думаю, нужно поговорить с Фрэнком Беллом.

— Мы все ему расскажем, — отмахнулся Мэкки. — Но это терпит. Мне надоело жить без гроша в кармане. Если Джонни так ловок, как ты рассказывал, стоит проследить за ним и в подходящем месте потрясти как следует.

«Мустанг» уже разворачивался на углу и вот-вот должен был скрыться из виду. Мэкки поспешно вскочил в свой автомобиль и завел мотор.

— Ну что, решился? — недовольно окликнул он.

Лу был, пожалуй, покруче, чем Мэкки. Однако никогда не отличался способностью самостоятельно принять решение. Едва он сел в машину и захлопнул дверцу, как Мэкки рванулся в погоню за Джонни.

Уже три машины отделяли «мустанг» от преследователей, и все они двигались в одном и том же направлении. Мэкки не стремился приблизиться к «мустангу». Происходившее являлось для него привычным делом. Он знал, как оставаться незамеченным, не теряя при этом из виду того, за кем следишь.

Джонни свернул и углубился в квартал, где полным ходом шла реконструкция. Старинные доходные дома и здания контор, сверхсовременные резиденции, убогие лавчонки, большие магазины с филиалами и несколько заброшенных заводов — все эти постройки, теснящие друг дружку, сгрудились в кучу вокруг узких улочек.

Джонни остановил машину на перекрестке и оставался в ней сидеть, следя за мчавшимся мимо потоком машин. Он сделал это совершенно машинально, в качестве привычной меры предосторожности. Но вовсе не стремился проверить, нет ли слежки, и не заметил машины преследователей. Их автомобиль с потушенными фарами остановился у обочины и скрылся от него за большим грузовиком.

Джонни бросил взгляд на свои часы. Начало третьего ночи. Он прибыл как раз вовремя. Через полчаса должен был появиться Фил Розен в свежеугнанном грузовике. К этому моменту Джонни хотел успеть все подготовить.

Выйдя из «мустанга», он в последний раз огляделся вокруг, а затем преспокойно прошелся по тротуару до угла, где в сторону отходил мрачный тупик. Свернув в него, Джонни ускорил шаг. В самом конце тупик упирался в дверь старого конторского здания. Обыкновенная дверь запиралась на простой замок.

Джонни достал ключ, который прошлым утром ему сделали по восковому отпечатку. В тупике было слишком темно, чтобы различить замочную скважину, но Джонни точно знал, где её следует искать. Он всегда очень тщательно готовился к будущему делу.

Новенький ключ без проблем вошел в замок, но застрял, когда Джонни попытался его повернуть. Пришлось его легонько пошатать, пока новые зубцы не попали в истертые канавки. Замок щелкнул, и Джонни проскользнул здания.

Дверь за собой он просто прикрыл, не запирая — ей должен был ещё воспользоваться Фил. Внутри старого здания было темно, как на дне колодца. Пахло гнилым деревом, сырой штукатуркой и ржавыми трубами. Джонни достал из кармана электрический фонарик размером с карандаш и направил узкий пучок света вдоль коридора, пол в котором был выложен осколками керамических плиток. Потом фонарик высветил ветхую деревянную лестницу. От узкой лестничной площадки на втором этаже начиналась другая лестница. Наверху, по обе её стороны, виднелись металлические двери. Табличка на первой гласила: «Ремонтный участок». На второй — «Вентиляция».

Посередине между этими дверьми виднелась дверь в уборную. Она тоже оказалась заперта. Джонни ударил каблуком пониже дверной ручки. Старое дерево рассыпалось, замок вывалился. Джонни проник внутрь и поспешил к окну. Заросшая пылью оконная рама неохотно уступила его нажиму.

Поскольку многочисленные перестройки велись в этом квартале как Бог на душу положит, пожарная лестница, шедшая по стене у подоконника, со временем стала совершенно бесполезной. Должно быть, некогда эти окна выходили прямо на улицу, но теперь все было не так. И лестница спускалась вдоль стены на глухой пятачок, заваленный грязью и мусором. Со всех сторон его огораживали стены соседних построек.

Джонни спустился по лестнице.

Три соседних здания, как и то, через которое он прошел, были заперты на ночь. Нигде ни света, ни движения. В кирпичной стене слева не было даже двери, а окна начинались только на уровне третьего этажа. Таким образом, это здание не представляло для Джонни никакого интереса. Но зато в стене прямо перед ним имелся служебный вход, сообщавшийся с большим, совсем новым супермаркетом. И как раз за этой дверью хранилось предостаточно паков сигарет и ящиков спиртного, чтобы заполнить грузовик, который должен был пригнать Фил Розен.

Проблема состояла в том, что к супермаркету с этой стороны грузовик не подгонишь. Поставки шли со стороны фасада; при этом магазин стоял на важной транспортной артерии, по которой круглосуточно патрулировала полиция. Не могло быть и речи о том, чтобы оставить грузовик перед магазином на несколько часов, которые могла занять его загрузка.

Решение подсказало здание справа — там был гараж, функционировавший только в рабочие часы. Достаточно было загнать грузовик внутрь и запереть ворота гаража, чтобы полицейские из патруля не заметили ничего подозрительного. Тогда Джонни с Филом могли хоть всю ночь таскать свою добычу в грузовик. Просто, эффективно и выгодно. Впрочем, такими же были и все прочие дела, провернутые Джонни.

Джонни вынул фомку, висевшую под курткой, Здесь не было нужды заботиться о тишине. В соседних домах никого не было, а их глухие стены поглотят любой шум.

Сначала Джонни занялся дверью в стене справа. Это оказалось совсем просто: ведь в нерабочие часы гараж для воров не представлял никакого интереса. Достаточно было разбить стекло в двери, просунуть в дыру руку и отодвинуть щеколду. После чего дверь сама распахнулась от толчка.

Внутрь он, однако, не вошел. Еще не пришло время открывать ворота на улицу.

Дверь супермаркета представляла куда более трудную задачу. Никакого стекла в ней не было. Джонни пришлось изрядно попотеть, прежде чем удалось просунуть фомку в узкую щель между дверью и косяком. В конце концов замок-таки поддался.

Джонни снова взглянул на часы. Время ещё оставалось. Тогда он принялся перетаскивать к двери картонные паки с сигаретами. Ящики со спиртным могли подождать до прихода Фила...

Мэкки с кузеном присели на корточках в уборной, откуда был выход во внутренний дворик. Потом осторожно выглянули наружу в тот самый момент, когда Джонни исчез в супермаркете.

— Ну, что скажешь? — негромко спросил Лу. — Он прямо-таки весь в работе.

Это было простой констатацией факта.

Мэкки достал пистолет.

— Ну да, это очень любезно с его стороны — вытащить оттуда весь товар. Нам останется его только забрать.

Лу задумался: перспектива казалась заманчивой.

— Не беспокойся, — шепнул Мэкки, — что живой, что мертвый Джонни нам полезен одинаково. Фрэнк Белл все равно будет доволен, когда получит сведения о стукаче.

Лу вытащил свой пистолет. Вопрос был решен.

— Лучше нам перебраться вниз. Можно будет караулить сразу обе двери.

Он показал на большие решетчатые ящики, возвышавшиеся среди мусора, раскиданного по двору.

Потом они друг друга страховали. Лу вылез из окна первым; при этом Мэкки наблюдал за супермаркетом, держа дверь под прицелом на тот случай, если Джонни выйдет прежде, чем Лу успеет укрыться.

Когда Лу занял позицию за ящиками, уже он, в свою очередь, стоял на страже, пока кузен спускался, чтобы присоединиться к нему.

Засев в засаде, они стали ждать.

Фил Розен покосился на часы. Он как раз свернул на пустом грузовике в темную улицу. Нормально, он успеет. Джонни две ночи напролет проверял окрестности супермаркета. Патрульная машина здесь проедет не раньше, чем минут через пятнадцать. К тому времени грузовик уже скроется от посторонних глаз за стенами гаража.

Фил остановился перед запертыми воротами гаража, выключил фары, заглушил мотор и вышел из кабины. Никого не было видно; он шел пружинистой походкой, широким шагом. Фил был худощавым двадцатилетним парнем с нечесаной копной вьющихся черных волос и со спокойным открытым взглядом.

Он открыл ту же самую дверь, которой воспользовались Джонни и два его преследователя, и вошел внутрь. Фил дал глазам привыкнуть к темноте, поднялся по ветхой деревянной лестнице, шагая через ступеньку, и вошел в уборную. Уже собравшись вылезать из окна, он вдруг заметил во дворе два силуэта, скорчившихся за пустыми ящиками.

Фил Розен замер, одной рукой держась за подоконник; в его глазах мелькнуло изумление. Он не мог разглядеть, кто были эти люди, однако видел пистолеты у них в руках. Они стояли спиной к нему, выглядывая из-за ящиков. Смотрели они в сторону открытой двери супермаркета.

Фил достал маленький автоматический пистолет, который начал носить с собой всего несколько месяцев назад. Ему никогда ещё не доводилось им пользоваться, да и оружием вообще — тоже. Однако те два типа внизу этого не знали.

С величайшей осторожностью Фил поставил ногу на край подоконника... Его теннисные туфли на каучуковой подошве позволяли спускаться почти бесшумно.

Мэкки с Лу обнаружили его присутствие лишь в тот момент, когда за их спиной раздался напряженный, чуть дрожащий голос Фила:

— Бросьте оружие! Быстро!

Эти слова прозвучали довольно нелепо даже в его собственных ушах. И он немало изумился, когда увидел, что ему повиновались. Оружие с глухим стуком упало на землю. Затем два типа выпрямились и оглянулись.

Фил знал того, что поменьше ростом: Лу Руффо. Другой был ему незнаком. Лу как-то странно посмотрел на Фила. Мэкки поднял руки на уровень головы.

Фил нервно покосился в сторону супермаркета и крикнул:

— Джонни?..

Правая рука Мэкки шевельнулась. Она переместилась всего на несколько дюймов и оказалась за его затылком. Затем Мэкки с невероятной быстротой рванул тонкую нить, которая была обмотана вокруг его шеи.

Фил наконец-то понял, что происходит, только когда с негромким щелчком выскочило наружу лезвие ножа, который словно чудом оказался в руке Мэкки.

Фил повернулся в его сторону и нажал на курок. Он совершенно не прицеливался и стрелял от бедра. Но получилось не так здорово, как случается в кино. Пуля прошла мимо цели. Мэкки метнулся вперед и по самую рукоятку вонзил нож ему в живот.

Фил дико заорал. Пистолет выпал из его одеревеневших пальцев. Мэкки резким движением вырвал нож из тела. Фил, ослабев, осел на колени, всхлипывая и прижимая ладони к ране, из которой струей хлестала кровь.

— О, Боже, нет! О, Господи, нет, нет!..

Лу подбирал брошенные пистолеты, когда из супермаркета выскочил Джонни с револьвером 38-го калибра в руке. Он слышал только голос Фила и потому на время замер в замешательстве, вглядываясь в очертания двух фигур и ни в одной не узнавая юношу.

Однако перед Лу подобная проблема не стояла. Его пистолет тут же загрохотал. Времени прицелиться у него не было, так что Лу довольствовался тем, что направил дуло на темный контур фигуры и нажал на спуск.

Пуля отлетела от короткого револьверного ствола и выбила оружие из сразу омертвевших пальцев Джонни. Револьвер отбросило довольно далеко, в темноту заваленного мусором двора.

Джонни понял, что найти его не успевает, и стремительно откатился в сторону, в самую грязь, чтобы не стать для Лу слишком легкой мишенью.

Лу искал его взглядом, пытаясь прицелиться.

Мэкки повернулся и уставился в ту же сторону. Он не видел, как Фил Розен отчаянно тянулся окровавленной рукой к своему маленькому автоматическому пистолету. Спина Лу горбилась прямо перед ним. Парень поднял пистолет и выстрелил в упор. Он совершенно не ожидал, что отдача будет такой сильной. Пуля не попала в спину Лу, а вонзилась где-то у основания его черепа и пробила мозг. Лу тяжело рухнул ничком, словно дерево под ударом топора.

Мэкки моментально обернулся и замер, глядя в дуло маленького автоматического пистолета, нацеленного в его грудь. Он весь напрягся в ожидании неминуемого удара пули, однако ничего не произошло. Пистолет делался все тяжелее и тяжелее, увлекая за собой дрожащую руку Фила, и в конце концов тот скрючился и рухнул, придавив пистолет всем телом. Фил лежал, бессильно распластавшись на земле, и дышал с ужасающим хрипом.

Джонни отказался от намерения отыскать свое оружие. Он вскочил и вынул из кармана нож. Тонкое длинное лезвие выскочило наружу с негромким сухим щелчком.

Мэкки двинулся ему навстречу, держа нож верхней хваткой. Лезвие описывало в воздухе опасные круги.

Джонни его узнал. И застыл на месте.

Мэкки смерил его взглядом, вне себя от гнева.

— Что скажешь, Морини? Думаю, пришла пора тебе подохнуть.

— Либо мне — либо тебе, — ощерился Джонни.

Разъяренный Мэкки приближался.

Нож Джонни со свистом рассек воздух, норовя полосонуть по глазам.

Однако Мэкки был слишком опытен в схватках на ножах, чтобы поддаться на эту уловку. Он даже не поднял руки, чтобы защититься. Напротив, чуть пригнувшись, он их опустил, готовый отразить удар в живот, и напряг правую руку, чтобы в свою очередь атаковать.

Но и Джонни слишком хорошо знал противника, чтобы рассчитывать, что тот поддастся на его уловку. Он в точности предвидел, что сделает Мэкки. Джонни выбросил вперед левую руку, и его пальцы, твердые как сталь, сомкнулись вокруг правого запястья Мэкки, лишив его подвижности.

Мэкки поспешил захватить правое запястье Джонни. И сделал это как раз вовремя, потому что острие ножа уже вспороло его куртку против сердца. Ему приходилось упираться изо всех сил, чтобы помешать лезвию проникнуть дальше, и Мэкки изогнулся всем телом, чтобы отстраниться.

Теперь все определялось уже не умением орудовать ножом, а запасом сил и способностью сохранять равновесие.

Мэкки напрягся, стараясь вырвать правую руку и оттолкнуть Джонни. Джонни же изо всех сил старался этому помешать. Противники широко расставили ноги, чтобы удержать равновесие. Они натужно скребли подошвами землю, отбрасывая в стороны пустые консервные банки. Хриплое дыхание с шумом вырывалось сквозь плотно сжатые зубы.

Глаза Мэкки налились кровью и от натуги стали вылезать из орбит. Глаза же Джонни, стянувшиеся в узкие щелочки, по-прежнему отливали мрачным металлическим блеском.

Внезапно Джонни резко опустил правое плечо и, рванувшись вперед, всем весом навалился на нож, прижатый к груди Мэкки.

Тот попытался отвести запястье Джонни, но не сумел. Проткнув рубашку, острие коснулось его кожи.

Тогда он выбросил ногу вперед и изо всех сил ударил Джонни по лодыжке. Раздался звонкий хруст, Джонни невольно пошатнулся, но, не пытаясь вернуть утраченное равновесие, навалился на Мэкки всей телом в тот самый момент, когда тот стоял на одной ноге.

Мэкки опрокинулся навзничь и с силой шмякнулся о землю, придавленный весом Джонни.

Тут лезвие ножа вошло ему меж ребер, словно в масло. Однако масло никогда не произвело бы столько шума, сколько наделал Мэкки. Он буквально встал на дыбы, выгнувшись над поверхностью земли и приподняв вместе с собой Джонни. Потом его тело осело на землю, вздрогнуло в последней судороге и замерло.

Джонни застыл, опираясь на колени; он сидел на теле Мэкки, как в седле. Неподвижными стеклянными глазами долго смотрел он на лицо мертвеца. Потом извлек из раны нож, вытер его о куртку Мэкки, сложил и сунул в карман. Затем, с трудом поднявшись, направился к Филу Розену.

Парень беспомощно распластался в луже крови. Дыхание еле прослушивалось, но он ещё был жив. Джонни подобрал его маленький автоматический пистолет и положил в карман — туда, где лежал нож. Потом оглядел дальний конец двора, нашел свой револьвер 38 — го калибра и сунул его в другой карман. И снова вернулся к Филу Розену.

Пришлось изрядно повозиться, чтобы перетащить парня на улицу через гараж. Когда Джонни садился в свой «мустанг», он весь был перепачкан кровью.

Глава 7

Доктору Гамильтону было около тридцати. Рыжий, тощий и нервный, он обладал наружностью и манерами мальчика из хорошей семьи, получившего прекрасное образование. В действительности семьи у него никогда не было, а воспитывался он в сиротском приюте. И именно дон Альдо платил за его обучение на медицинском факультете.

Нет, вернуть долг от него никогда не требовали. Дон Альдо возмещал издержки на его образование врачебными услугами для своих людей. Их мог бы оказать какой угодно врач... с одной единственной разницей: этот умел хранить молчание.

Во всем же кроме этого — и в личной, и в профессиональной жизни — молодой доктор Гамильтон был сам себе хозяином. При этом жизнью он был весьма доволен. У него уже появился черный «кадиллак», на котором он ездил в больницу и навещал своих пациентов на дому. Еще у него был новенький с иголочки «феррари», на котором он катался по вечерам. А вечера он неизменно проводил с первыми местными красавицами.

Он выстроил себе огромный двухэтажный дом, окруженный обширным газоном, за которым приглядывал специальный садовник. Позади дома располагался корпус для его частных пациентов. Там размещались большая приемная, обшитая деревянными панелями, кабинет секретарши и комната с врачебным оборудованием и мощным освещением, где он лечил своих все более и более многочисленных клиентов.

Сейчас в этой самой комнате на операционном столе раскинулся Фил Розен. Он спал под действием наркоза, а доктор Гамильтон тщательно обрабатывал ужасную рваную рану в животе. Джонни наблюдал за происходящим, стоя в ногах. Губы его сжались в тонкую линию, взгляд оставался непроницаемым. Он все ещё был в перемазанной кровью куртке, на лице и руках тоже засохли бурые потеки.

В конце концов ситуация стала для него невыносимой, и он отправился к умывальнику в углу. Снял куртку, бросил её на пол и посмотрел на свое отражение в зеркале. Вид у него был усталый, больной и дикий. Он взял мыло и тщательно намылил лицо и руки.

Вытирая потом руки бумажным полотенцем, Джонни рассеянно смотрел в окно. Уже светало. Он поднял с пола куртку, сложил её и скатал в плотный ком.

— Знаете, парень нуждается в срочной госпитализации, — заявил доктор Гамильтон за его спиной.

Джонни повернулся к нему. Врач кончил зашивать рану и теперь накладывал на неё временную повязку.

— Если бы я думал, что так будет лучше для него, я бы отвез его в больницу. Однако я привез его сюда. Он выкарабкается?

— Кто знает?

— Вам полагалось бы знать.

— Полагалось бы? Но я не знаю, — возмутился доктор Гамильтон, готовя шприц для инъекций. — Пока не знаю.

— А когда будете знать?

— Убирайтесь отсюда! Оставьте мне ваш телефон. Я позвоню, как только что-то переменится. В любую сторону.

Джонни смотрел, как доктор ввел иглу в руку Фила.

— Не нужно никакого номера. Я побуду в соседней комнате.

Он унес в приемную свернутую в ком куртку и устроился там на диване. Джонни курил, смотрел сквозь дым на стену, обшитую деревянными панелями, и думал о той заразе, которую, казалось, сеял вокруг себя, губя всех, кто подходил слишком близко.

Он вспомнил старика, который воспитал его, и которого безжалостно убили. Вспомнил дочь старика и её самоубийство. Подумал обо всем, что пришлось вынести его жене. И о ребенке, который умер, не успев родиться.

И вот теперь Фил Розен — двадцатилетний паренек, которому, вполне возможно, не суждено дожить до зрелости.

Он думал о Лауре Бриль. Уже давно они проводили вместе все ночи, когда он оказывался в Филадельфии. До сих пор им просто было хорошо вдвоем; однако если так будет продолжаться, начнутся и другие чувства. Так что пришла пора расстаться. Он просто-напросто объявит, что уезжает из города, и сменит гостиницу.

Настало время избегать тесных отношений с кем бы то ни было; и настало навсегда.

Сигарета внезапно обожгла пальцы. Он опустил глаза и увидел, что от неё остался только крохотный окурок. Она сгорела; длинный столбик пепла упал на его брюки, как раз на колено. Джонни раздавил окурок, стряхнул с пепел и снова уставился в стену.

Теперь лучи солнца заливали всю комнату. Что он задремал на диване, Джонни понял лишь тогда, когда, раскрыв глаза, увидел стоявшего перед ним доктора Гамильтона. Тот раздраженно бурчал:

— Еще раз говорю вам: думаю, он поправится. Но на это нужно время. И немалое. Но все-таки он выживет. Если не будет непредвиденных осложнений.

— Мне всегда нравилось это выражение, — заметил Джонни. — Благодаря ему вы, медики, освобождаете себя от всякой ответственности.

Такая мысль вряд ли могла смягчить раздражение доктора Гамильтона.

— Он все ещё не пришел в себя. Но если вы хотите его видеть...

— Нет, не хочу.

Джонни поднялся с дивана и потянулся. У него болела спина, ноги словно налились свинцом, кровь едва текла по жилам.

— Нужно немедленно его отсюда увезти, — заявил доктор Гамильтон. — Я буду ежедневно навещать его. Но здесь он оставаться не может.

— У него есть семья. Любящая мать и две сестры. Позвоните Фрэнку Беллу и договоритесь с ним, чтобы парня от вас забрали. Скажите, я прошу его помочь. Я перед парнем в долгу.

— Кстати, о долге. Как насчет моего гонорара?

— Насколько он будет велик?

— Пятьсот. Поверьте мне, это недорого. Если принять во внимание...

— При себе у меня таких денег нет. Но заплатить я в состоянии. Можете убедиться в этом, спросив у Фрэнка Белла.

— Именно так я и намерен сделать, — буркнул доктор Гамильтон ему вслед.

Джонни остановил «мустанг» на обочине, где в поле зрения не было ни единого дома, ни единой машины. Он вышел, отсосал из бака немного бензина и вылил его на измазанную кровью куртку. Потом отнес её подальше от дороги и там поджег. Пока одежда горела, он осмотрел свой револьвер. В том месте, где рикошетировала пуля Лу, осталась метка, однако сам револьвер уцелел и годился в дело.

Другое оружие — маленький автоматический пистолет Фила Розена — Джонни отнес к зарослям дикого шиповника, где под одним из кустов вырыл ямку. Затем он протер пистолет землей, чтобы удалить отпечатки пальцев, бросил его в ямку и присыпал землей. Потом вернулся к догоревшей куртке, разбросал оставшийся от неё пепел, вновь сел в «мустанг» и покатил в Филадельфию.

Время шло к вечеру, когда Джонни закрыл за собой дверь номера в гостинице и запер её на ключ. У него звонил телефон. Джонни снял трубку и услыхал жесткий и негодующий голос Бена Корнгольда.

— Ну, что же, черт возьми, произошло?!

— Товара нет, — вздохнул Джонни. — Дело не выгорело.

— И все равно ты мог бы позвонить, чтобы я был в курсе. Я полночи тебя прождал, засранец!

— Какая жалость, — вяло хмыкнул Джонни. — У меня тоже ночка выдалась на славу.

Он бросил трубку, задвинул шторы и швырнул револьвер на стул возле кровати. Потом разделся, прошел в ванную и принял хороший горячий душ.