Кастерман сел за длинный пустой стол, на котором, кроме телефона, подставки для карандашей и простого белого блокнота, ничего не было.

Он указал Хайму на стул у другого края стола. Хайм сел.

Кастерман сложил на столе пальцы и, ничего не говоря, с отвращением посмотрел на него.

Так прошла почти минута. Затем открылась дверь и в кабинет вошел Шервин Харпер, пухлый низенький человек с пронзительными глазами за толстыми стеклами очков.

Харпер был первым заместителем Кастермана и мозговым центром прокуратуры.

Кастерман был чисто политической фигурой, получив свое место в корпорации юристов от благодарного президента за активное участие в последней предвыборной кампании.

Харпер остановился возле стола и сказал:

— Привет, Хайм. По виду ты процветаешь.

— Пытаюсь, мистер Харпер. Только пытаюсь.

Кастерман нахмурил брови.

— Я смотрю, вас не надо представлять друг другу.

— О, мы знаем друг друга, — мягко сказал Харпер. Его пытливые глаза прилипли к лицу Хайма.

— С чем ты пришел?

— Ну, дело вот в чем, — начал Хайм спокойным тоном. — Братья Галлахеры убили Дома Руссо и Ральфа Блайза. Я был свидетелем. Они сделали это с помощью бандитов, которых привезли с другого штата. Ведь это делает данный случай федеральным, не так ли? Ну, если кого-то приглашают из другого штата для совершения преступления?

Долгое время Харпер и Кастерман недоверчиво смотрели на него. Затем Харпер бросил:

— Ты действительно был свидетелем этих убийств? Ты был там?

— Да. Я все это видел собственными глазами.

— Давай-ка разберемся. Ты хочешь засвидетельствовать это? Придти в суд и подтвердить свои показания против Галлахеров?

— Да, хочу, — ответил ему Хайм без всякого выражения. — Мне жаль, что я так долго тянул. Но это сильно действует на нервы.

Кастерман повернул голову и немного смущенно посмотрел на своего заместителя. Тот не сводил глаз с Хайма.

— А чего это ты так внезапно решил подружиться с законом?

— Что ж, на это я могу ответить, — сказал он. — Мюррей Джекобс был моим лучшим другом. И его, как я думаю, убили тоже они. Более того, я уверен, что это сделали именно они. Я не могу этого доказать, потому что не видел своими глазами. Но я обязан за смерть Мюррея посадить его убийц на цепь. Вы понимаете?

Харпер не изменил своего скептического выражения.

— Расскажи, что ты видел. Подробнее.

Хайм поудобнее уселся на стуле.

— Я направился к заведению Мюррея, чтобы пропустить с ним по стаканчику на ночь. Я уже подходил к углу, но тут началась пальба. Я нырнул в подъезд и оттуда видел все: парень автоматной очередью срезал из подъезда Блайза. Из заведения Мюррея выскочил Руссо, чтобы спастись бегством. За ним, стреляя из револьвера 45 калибра и обреза, выскочили Джек и Чарли Галлахеры.

Хайм остановился, подумал и пожал костлявыми плечами.

— Вот и все. Это длилось недолго.

— Ты что-то говорил о наличии наемных убийц, — напомнил ему Харпер.

— Ах, да. Этот тот с автоматом. Я рассмотрел его, когда он вместе с Галлахерами садился в машину. Сэм Ригал из Детройта, я его давно знаю.

Кастерман снова взглянул на заместителя.

— Думаете, мы сможем за это его арестовать?

— Сомневаюсь, — осторожно сказал Харпер.

— Да, боюсь, в этом вам не повезет, — печально сказал Хайм. — Я слышал, что пару дней назад в одном из ресторанов Детройта кто-то пришил Сэма Ригала.

— Очень удобно, — растягивая слова, тонко заметил Харпер.

Хайм пожал плечами.

— Я знаю, что все это не очень хорошо. Даже мои слова. Может быть, все это и ни к чему. Но, в конце концов, я сделал то, что посчитал нужным. Больше этого я ничего не могу сделать.

И он встал, чтобы уйти.

— Сядь, — бросил Кастерман.

Хайм снова сел.

— Ты можешь подождать? — спросил Кастерман, вставая.

— Конечно.

Прокурор подошел к своему заместителю. Они вышли в заднюю дверь кабинета и по коридору прошли в кабинет Харпера. Он был значительно меньше и разделен на множество кабинок, в которых стояли маленькие столики для работы.

Кастерман прикрыл дверь и спросил:

— Ну, что ты об этом думаешь? Можем мы закрутить дело, имея единственного свидетеля?

Харпер поразмышлял.

— Да, можем. Вот победим ли, это другое дело. В этом я сомневаюсь. Но это даст нам возможность покопаться, чего не было раньше. Да и газетная шумиха покажет этим гангстерам, что мы кое-что знаем, они начнут беспокоиться.

Кастерман подумал о газетах. Заметки и его фотографии на первых страницах.

— Как ты думаешь, этот маленький жиденок действительно даст свои показания в суде?

— Если он сделает заявление, а потом откажется от него, мы сможем засадить его за препятствие ведению следствия. И он знает об этом.

— Тогда давай начнем.

И Кастерман с нетерпением двинулся в свой кабинет.

Они вызвали полицейского стенографиста и заставили Хайма повторить свое заявление в деталях. Его отпечатали и Хайм подписал все пять экземпляров. Затем прокурор вызвал полицейского и объявил Хайму, что его временно задержат.

— Это просто предупредительное взятие под стражу, — объяснил он Хайму. — Для твоей безопасности, пока Галлахеры не окажутся за решеткой.

— Хорошо. Я вам благодарен за это.

Хайм вышел вместе с полицейским.

Кастерман быстро поднялся наверх и попросил федерального судью выписать ордер на арест Джека и Чарли Галлахеров.

— Хотите, чтобы их взял я? — спросил Харпер.

Кастерман снова подумал о газетных фотографиях и статьях о том, как он лично проводит сенсационный арест. Его будущей политической карьере это не повредит.

— Об этом не беспокойся, — бросил он небрежно. — Я сам займусь ими.

Харпер улыбнулся. Улыбка не сходила с его лица, когда он, стоя у окна, смотрел, как Кастерман садился в машину, сопровождаемый еще двумя машинами вооруженных полицейских.

Ход мыслей прокурора был ему понятен. Он проработал уже с тремя.

Харпер считал себя простой рабочей лошадкой юстиции. Еще не один президент не одарил его даже благодарственным рукопожатием.

Кастерман ворвался в отель «Триангл» с полицейскими и двумя газетными фотографами, щелкающими направо и налево все подряд. Охранники, стоящие в вестибюле, лишь недоуменно переглянулись, увидев показанные им значки и ордера.

У Кастермана не было сомнения в правильности выбранного им способа действий. Он поднялся по ступенькам и направился к апартаментам, где Галлахеры беседовали с, Шедом Мак-Кенном. Обоим братьям он вручил по ордеру.

Выдвинутые против них обвинения они прочитали в шоке. То, что это была фальшивка, — сомнений не было. Они неплохо знали прокурора Кастермана: год назад он безуспешно пытался пришить им дело.

Джек бросил свой ордер на пол.

— Что за хреновина? Кто свидетельствует против нас?

— Об этом вы узнаете в надлежащее время, — ответил ему самодовольно Кастерман. — А теперь следуйте за нами, если не хотите, чтобы вам припаяли еще одно обвинение: в сопротивлении федеральной полиции.

— Черт подери, — бросил Чарли, — вы не можете пришить нам это дело, и вы знаете это! Все собаки будут смеяться над вами.

— Сомневаюсь, что вам будет — смешно, — жестко произнес Кастерман, — когда вы окажетесь за решеткой.

— Ни за какой решеткой мы не будем, — прорычал Джек. — Если дело дойдет до суда, то наш адвокат вырвет нас оттуда через десять минут.

Он посмотрел на Мак-Кенна.

— Позвони ему, как только мы уедем. Скажи ему, что здесь происходит.

Тот утвердительно кивнул и посмотрел, как Кастерман уводит Галлахеров.

— Я требую, чтобы нас сопровождали две машины с моими людьми, — сказал Джек прокурору, как только они спустились в вестибюль. У нас много врагов. Если кто-нибудь подстрелит нас на улице, для вас это добром не кончится.

Кастерман указал на полицейских.

— Все эти люди вооружены. Думаю, что этой защиты вполне достаточно.

— Для меня — нет. Вы хотите сказать, что наши близкие друзья не могут нас сопровождать?

Кастерман решил было спорить, но потом отказался от этого. Он пожал плечами.

— Ну, если вы считаете, что так вам лучше...

Без сомнения, конвой, под которым следовали в этот день братья Галлахеры, отвечал всем требованиям безопасности. Они ехали вместе с Кастерманом, впереди ехал один открытый джип с полицейскими, сзади другой. Следом за ними шли два легковых автомобиля с телохранителями.

Конвой никто не обстрелял.

Когда они приблизились к зданию Федерального суда, Кастерман вылез вместе с Галлахерами и сердито кивнул в сторону телохранителей.

— С них достаточно.

Братья оглянулись вокруг, подсчитали количество полицейских на ступеньках суда и убедились в отсутствии кого-либо, кто мог быть возможным врагом. Джек кивнул своим людям, что все в порядке. Затем он и брат, вместе с Кастерманом поднялись по ступенькам в вестибюль.

На пути их окружали полицейские.

Кастерман с одним полицейским вошел в лифт вместе с братьями. Они поднялись на третий этаж, вышли и направились по длинному коридору в кабинет прокурора.

Из мужского туалета прямо перед ними выскочило трое мужчин в масках и перчатках. У двоих были двуствольные обрезы, у третьего — кольт 45 калибра.

Одновременный грохот обрезов и кольта в темном коридоре был подобен извержению вулкана. Оба заряда одного обреза попали Чарли Галлахеру прямо в живот и разорвали его пополам. Выстрелы второго обреза оторвали Джеку левую руку. Хлеща кровью из обрубка, он свалился на Кастермана, пытаясь правой рукой вырвать у него недавно отнятый револьвер.

Человек с кольтом переступил через тело Чарли, наклонился и выстрелил Джеку прямо в глаз.

Все заняло не более пяти секунд.

Нападающие бросили оружие и рванули к пожарной лестнице.

Они исчезли, прежде чем кто-либо отважился появиться в залитом кровью коридоре, чтобы бросить взгляд на месиво растерзанных тел.