Глава 13

Я предоставил Сторми вести Мишину и только указывал ей дорогу, пока мы не достигли Нью-Джерси и не помчались дальше на юг. Я прилагал колоссальные усилия, чтобы не заснуть. Усталость, по всей вероятности, достигла критической точки. Сейчас у меня не было сил, чтобы перегнать даже улитку.

Мы не были уверены, что сможем проделать весь длинный путь до Нью-Мексико. Утром или в течение дня полиция должна обратить внимание на то, что Сторми не вернулась к себе в отель. Ее исчезновение наверняка свяжут с моим именем и придут к выводу, что мы находимся вместе. После этого они все перекроют и, когда выяснят, что мы покинули город, они наведут справки в автофирмах, сдающих напрокат машины. Вскоре они узнают и номер машины, и ее внешний вид. И как только они об этом узнают, каждый полицейский пост от Нью-Йорка до Нью-Мексико подучит задание задержать нашу машину. Правда, к этому времени я уже настолько себя скомпрометировал, что меня мало беспокоило, что будет делать полиция.

Я лечил свои раны с помощью виски, а когда мы уже ехали в южном направлении, я обратил внимание Сторми на то, что на развилке мы должны свернуть на запад, в сторону Пенсильванской заставы. Потом я опорожнил бутылку, забрался на заднее сиденье и прилег. Через несколько секунд я уже спал, как убитый...

Когда я проснулся, был уже день, и мы ехали по холмистой местности. Тело мое затекло, но я все-таки быстро выпрямился. Снег уже не шел, и небо было абсолютно голубым. Не было видно ни одного облачка. Но снег остался лежать на земле и покрывал поля, словно огромным белым саваном, но дорога была чистой.

Голова моя неимоверно болела. Все суставы, казалось, были вывернуты. Но в остальном все было в порядке, да и голова моя начала немного проходить, когда с меня слетели остатки сна.

— Как вы себя чувствуете? — обратился я к Сторми.

— Откровенно говоря, неважно, — вяло ответила она.

— Вам нужно было разбудить меня пораньше, не стесняясь.

Она покачала головой:

— Вы больше меня нуждаетесь во сне.

На одной из боковых улочек мы подъехали к бензоколонке. Я выскочил из машины еще до того, как из конторы появился служащий и исчез в темноте туалета.

Я не торопился и долго держал голову под струёй холодной воды, пока голова совсем не перестала болеть. Потом я приоткрыл дверь и выждал, пока служащий вновь не исчезнет в своей конторе. Я не хотел, чтобы он видел меня в компании Сторми.

Затем мы подъехали к ресторану, где Сторми закупила продукты. Я тем временем совершил небольшую прогулку. Позавтракали мы в машине. Затем я вырулил на шоссе, а Сторми легла на заднее сиденье и заснула.

Таким образом мы решили проблемы о будущем: Сторми покупала продукты и заправляла машину горючим, а я держался в это время подальше.

Недалеко от Питсбурга я свернул с шоссе и поехал дальше на запад по Сороковой дороге. Около полудня Сторми встала и протирала глаза.

— Недолго же вы спали — только четыре часа.

— Я плохо сплю в машине.

— Сегодня вечером я предоставлю вам кровать.

— А можем ли мы позволить себе это? Мы ведь упустим время.

— Думаю, что нет. Мы едем значительно быстрее, чем Нина. К тому же, она тоже должна когда-то и где-то спать. А если мы не отдохнем как следует, то приедем такие усталые, что не сможем противостоять Хэнксу и его компании.

Сторми перебралась на переднее сиденье.

— А как узнаем, где находится Хэнкс?

— Через связного в Нью-Мексико. Джонни когда-нибудь упоминал транспортную фирму в Альбукерке, которая называется «Стрикер — Фрай Лайкс»?

Она задумалась и отрицательно покачала головой:

— Нет... А что, он работал на эту фирму?

— Я почти в этом уверен.

— И целью Хэнкса является тоже эта самая фирма?

— Да.

Сторми нахмурила лоб.

— По вашим словам можно сделать вывод, что вы кое-что знаете о той авантюре, в которой замешан Джонни.

— Думаю, что действительно знаю. У вас в районе много переселенцев из Мексики, прибывших из США нелегальным путем?

— Нет. Мексиканцы, прибывающие в США тайком, вряд ли найдут работу в Нью-Мексико. Ведь там почти нет промышленности, да и земля там сухая и неплодородная. У нас и своих людей хватает. К тому же, наш район заселен настолько плотно, что каждый знает друг друга. Большинство эмигрантов, прибывающих нелегально, направляются в Техас или Южную Калифорнию.

Я понимающе кивнул.

— Но и там им, видимо, трудно спрятаться. Ведь каждый день из Мексики прибывают так много эмигрантов, что полиция должна их постоянно контролировать.

— Все правильно. Только какое это имеет значение?

И я рассказал ей о своих предположениях.

— Джонни, как видно, был членом организации, которая нелегальным путем переправляет мексиканцев из Мексики в Нью-Йорк, где они могут раствориться в большой массе пуэрториканцев. А Пуэрто-Рико относится к США и пуэрториканцы являются американскими гражданами. За последние годы наблюдается буквально массовое переселение пуэрториканцев в Нью-Йорк. Уже сейчас в Манхэттене проживает почти миллион пуэрториканцев, а они все прибывают и прибывают. Поэтому мексиканцы в Нью-Йорке не всегда имеют документы, чтобы доказать, что они приехали в страну законным путем. Их не подозревают и не допрашивают эмиграционные власти, как это имеет место в южных районах страны. В Нью-Йорке так много пуэрториканцев, говорящих на испанском языке, что мексиканцы, также разговаривающие на этом языке, не так легко отличаются от пуэрториканцев, и они совсем не бросаются в глаза. Автоматически предполагается, что они тоже из Пуэрто-Рико. Каждый раз, когда Джонни предпринимал поездку в Нью-Йорк, он вез туда с мексиканской границы нелегальных переселенцев. А там Гарвей Кью предоставлял им комнаты в своих домах. Начиная с этого момента и, видимо, до конца их жизни, он мог требовать с них регулярную плату за квартиру, что, кстати, весьма смахивает на шантаж. Если кто-нибудь из них не вносил платы своевременно, его навещал один из головорезов Кью. Полиции они жаловаться не могут — иначе сразу бы выяснилось, что они проживают нелегально. Но если они исправно платили и держались обособленно от своих соседей-пуэрториканцев, то они и впредь считались пуэрториканцами. А организация обращала внимание на то, чтобы они не привозили с собой детей такого возраста, которые могли бы все выдать, хотя бы своим товарищам по играм...

Я на какое-то время замолчал, а поскольку Сторми ничего не сказала, я спросил:

— Или вы считаете, что Джонни не способен на такое?

— Нет, почему же. Как раз это очень на него похоже. Но только не шантаж. Он, наверное, не знал, что ожидает этих людей в Нью-Йорке. Но все остальное... Да, теперь я кое-что понимаю. Я часто слышала, как он говорил, что вся Америка возникла благодаря эмигрантам. И он придерживался мнения, что нельзя препятствовать потоку эмигрантов, а это имеет место в настоящее время. Джонни часто говорил, что здесь все эмигранты, кроме таких, как мы, то есть индейцев. И он утверждал, что он, как один из немногих коренных жителей этой страны, имеет больше прав решать, кому можно въехать в страну, а кому — нет. Теперь я понимаю, что он подразумевал под этим.

Я задумался над некоторыми из ее слов.

— Вероятно, Джонни не знал, как безобразно обращался Гарвей Кью с этими мексиканцами, — наконец, промолвил я. — Вероятно, он лишь недавно узнал об этом. Ну, а последствия мы уже знаем...

— Что вы имеете в виду?

— Думаю, что это началось с Марго Варга. Можно предположить, что они встретились в первый раз, когда Джонни транспортировал группу мексиканцев в Нью-Йорк. Кью обратил внимание, как хороша эта Марго, и засунул ее в свой публичный дом. В следующий раз, когда Джонни опять прибыл в Нью-Йорк и Кью повел его в этот публичный дом, он обнаружил там Марго Варга. Джонни так возмутился и, причем, до такой степени, что Гарвею Кью пришлось выпустить Марго. Что случилось после, я точно не знаю. Возможно, Джонни узнал от Марго, какая участь ожидала мексиканцев, въехавших в страну нелегально, Кроме того, мы знаем, что он влюбился в нее и хотел на ней жениться. А потом ее убили...

— Но почему? С какой целью ее застрелили?

— Этого я не знаю. Вероятно, она пригрозила, что расскажет полиции о шантаже. Во всяком случае, в тот день, когда ее убили, Джонни должен был привезти в Нью-Йорк новую партию эмигрантов. Кью понимал, что Джонни сразу узнает об убийстве Марго и направится в полицию. Имелся только один путь помешать этому. Готов спорить, что Хэнкс получил также задание убрать Джонни, как только тот появится в Нью-Йорке. И Хэнкс сделал все, чтобы убрать Джонни, но тому удалось ускользнуть. Поняв, что Джонни от них ушел, они разыскали Нину, чтобы иметь хоть какой-нибудь козырь против Джонни. Ну, а остальное вы знаете.

Мы продолжали свою поездку, погрузившись оба в свои мысли. Мы уже пересекли Пенсильванию, проехали по Огайо, миновали города Коломбус и Спрингфельд и въехали в Индиану.

Сторми снова заснула, положив руки и голову на мое плечо и прижавшись ко мне своим телом. Я снял правую руку с руля и обнял ее за шею. Она прижалась еще больше и что-то пробормотала во сне.

Минут через двадцать она прошептала:

— У вас занемеет рука.

Я взглянул на нее и увидел, что глаза ее открыты и она смотрит на меня каким-то странным и немного насмешливым взглядом. Интересно, давно ли она не спит и наблюдает за мной?

— Я полагал, что так вам удобнее, — смутился я.

— Да... Вы удобнее, чем постель, — мечтательно пробормотала она.

— В таком случае продолжайте спать.

— Но я не могу... Мои нервы так напряжены, что того гляди и разорвутся. Лишь бы их хватило, чтобы добраться до Нью-Мексико.

Она медленно и грациозно выпрямилась. Я снял руку с ее шеи и снова положил на руль. Мы вели машину по очереди. Тем не менее, к вечеру мы совсем выбились из сил. Уже ночью, когда мы как раз пересекли границу штатов Индиана и Иллинойс, я пришел к выводу, что на сегодня хватит.

Из придорожного ресторана Сторми принесла нам еду на ужин, а потом я остановил машину у первого попавшегося на пути мотеля. Она прошла вперед и заплатила за номер с двумя кроватями. Ключи она отдала мне. Я отправился в номер, а Сторми смоталась в город, лежащий в нескольких милях от мотеля, чтобы кое-что купить.

Я опустил жалюзи, включил маленькую настольную лампу, разделся и долго стоял под душем. В конце концов, я завалился на кровать.

Сторми возвратилась из поездки с двумя большими пакетами. Я сел на кровать. Она закрыла дверь, поставила пакеты на стол и наморщила лоб, когда увидела мои обнаженные плечи и грудь.

— Черт возьми! Кое-что я все-таки забыла! Пижамы!

Я улыбнулся:

— Можете не волноваться. Обещаю не подсматривать.

— Именно об этом я и хотела вас попросить, — пробормотала она, поглядывая на меня искоса. — Иначе вас просто поразит шок. При такой затрате энергии и усталости... Взгляните лучше, что я купила.

Она достала из одного пакета бутылку виски и два пива.

— Не знаю, как и благодарить вас за это. Об этом я не мечтал.

— Можете не благодарить. Это все не только для вас, но и для меня, иначе мои нервы не дадут мне заснуть.

Она прошла в ванную и закрыла за собой дверь: послышался шум воды. Я поднялся с постели и заглянул в другой пакет. Возможно, о пижамах она и забыла, зато обо всем другом подумала.

Кроме выпивки, она купила пару брюк, рубашку, нижнее белье и носки для меня, А для себя — штаны, блузку, белый нейлоновый бюстгальтер и куртку. Ко всему этому прилагались зубная паста, щетки и принадлежности для бритья.

Я открыл бутылку виски и отхлебнул немного. Потом поставил виски и бутылку с пивом на ночной столик и снова забрался под одеяло. Сторми вышла из ванной, закутавшись в большую махровую простыню, которая доходила ей почти до колен. Ее ноги оказались длинными и красивыми. Из ванной она прихватила два стакана. Поставив их на ночной столик, она открыла бутылку с пивом и села рядом со мной на край постели.

— Душ здорово освежил меня. Но все же, мои нервы еще не совсем успокоились. Возможно, поможет вот это, — пробормотала она.

Я щедро наполнил стаканы, затем мы торжественно посмотрели друг другу в глаза, выпили виски и запили их пивом. Спиртное и близость очаровательной женщины, навели меня на другие мысли. Мы выпили еще по порции и после этого я вынужден был сказать:

— Или уйдите с моей постели или оденьтесь, пока что-нибудь не случилось. Я ведь живой человек...

— На мне же простыня, — спокойно промолвила она и сделала еще один глоток. — Разве вам этого мало?

— Очень мало! А достаточно ли она вас защищает?

— Боже мой! Вот уж никогда бы не подумала, что я так на вас действую, — она насмешливо посмотрела на меня. — Я думала, что вы реагируете только на нежных и милых девушек. На таких, как скажем, Лини Мейсон, или им подобных.

Вместо ответа я засунул свою руку в ее блестящие волосы и притянул к себе. Губы мои жадно отыскали ее губы и приникли к этому живительному источнику. Во время поцелуя она вытянула руку и поставила свой стакан на столик, а потом положила обе руки мне на грудь. Ногти ее впились в мое тело, и она впилась в меня таким страстным поцелуем, что кровь моя забурлила даже в пятках, не говоря уже о других местах, расположенных повыше...

Наконец, мы были вынуждены перевести дыхание. Она спокойно взглянула на меня и сделала мне замечание:

— А ведь можно было бы и побриться.

Потом она поднялась и скользнула под мое одеяло. На мгновение я вновь увидел ее изумительные ножки, когда она сбросила с себя простыню. Затем она бросила в мою сторону:

— Подумайте о моей незапятнанной репутации.

Язык ее немного заплетался от виски и пива. Она легла на бок, спиной ко мне. Я обернул вокруг пояса полотенце, взял принадлежности для бритья и отправился в ванную. Сторми же в это время налила себе еще немного виски.

Когда я возвратился из ванной уже побритый, свет уже был погашен. Комната была в полумраке. Сторми лежала под одеялом и дышала ровно и спокойно. Видимо она уже заснула. Меня охватило разочарование и я направился к другой постели.

— Джейк! — внезапно прошептала она.

Я с надежной повернулся в ее сторону.

— Видимо, мне надо выпить еще, а то от усталости клонит в сон, — тихо проговорила она.

Я зашел между кроватями и налил ей виски. Потом сел на краешек кровати рядом с ней. Она медленно приподнялась, придерживая на себе одеяло, взяла стакан, выпила и снова поставила его на ночной столик.

— Ты все еще ужасаешься моему поведению? — спросила она.

— Ужасаюсь?!

— Ну, как я взяла на себя эту Лини Мейсон, чтобы заставить ее говорить?

— Я просто был немного удивлен, — честно признался я ей. — Но, кроме того...

— Я ведь была без оружия! Это была честная проба сил, Джейк. Ты со мной согласен?

— Ну, не совсем, — произнес я с улыбкой. — Ты ведь сильнее ее, крепче и проворнее.

— Ты говоришь так, Джейк, будто я какое-то дикое животное.

— Может быть, это похоже на правду?

— Не забывай, что и дикое животное можно приручить. Надо лишь побольше ласки и терпения.

Она прошептала это так тихо, что я едва смог ее расслышать.

— И ты этого хочешь?

— Каждая женщина этого хочет... если мужчина ей нравится.

Я быстро откинул одеяло и прилег рядом с ней. Все ее тело будто напряглось, и она стыдливо повернулась ко мне. Я крепко сжал ее в своих объятиях и начал жадно целовать ее крепкие груди, плечи, губы. Выросшая на ферме и проведя всю жизнь на открытом воздухе, она была словно сбита на сливках. Темперамента ей было не занимать: индейцы очень страстный народ.

Она застонала, крепко обвила меня руками и опять вонзила свои ногти мне в спину.

— Возьми меня... Возьми меня скорее... Я не могу больше ждать...

Я согнул ее ноги в коленях и рывком овладел ею. Она сразу притихла и больше ничего не говорила, а лишь постанывала от наслаждения... Этой ночью вторая кровать нам вообще не понадобилась...

Глава 14

Чем ближе мы приближались к цели нашего путешествия, тем больше меня волновал тот факт, что у меня нет оружия и что, вообще, нас может зацапать полиция. Покинув рано утром мотель, мы быстро докатили до Сан-Луи, потом переехали реку, пересекли почти весь Канзас и, наконец, передохнули еще пять часов в одном из придорожных мотелей на нашем пути.

Когда Канзас остался позади и мы катили по юго-восточной части Колорадо, я уже ожидал, что нас может задержать любой полицейский патруль. Но пока этого не случилось. Тем не менее, я не чувствовал себя спокойно, ведь полиция могла поджидать меня в Санта-Фе.

В конце дня мы проехали через Рэтон-Пас и въехали в штат Нью-Мексико. Здесь Сторми уже знала дорогу, и поэтому я предоставил ей вести машину. Она выбрала путь через заснеженные горы. Я сидел рядом с ней и прикидывал разные варианты. Мои мысли были такими же мрачными, как и темные снежные тучи, которые нависли над нашими головами. Наконец, я сказал Сторми, что мне необходим револьвер или хотя бы патроны 32-го калибра.

— Это не проблема. Мы можем достать оружие на нашем ранчо, если мы попадем...

— Этого делать нельзя, — перебил ее я. — Мы не должны приближаться к ранчо. Только в случае крайней необходимости. Возможно, полиция в Нью-Йорке еще не установила, что ты взяла напрокат машину, но зато я почти уверен, что они знают, что мы находимся вместе. Поэтому полиция в Нью-Мексико наверняка предупреждена и они будут подкарауливать меня поблизости от ранчо...

Она задумчиво нахмурила лоб:

— Я знаю очень много людей в Техасе и там достану оружие.

— Но тебя, наверное, спросят, зачем оно тебе понадобилось.

— Друзья не задают никаких вопросов, если у них что-нибудь просят. Во всяком случае, в наших краях.

Извилистая дорога все еще бежала по горам мимо маленьких деревушек. Наконец, мы проехали горы и достигли узкой плодородной, окаймленной лесными склонами, долины. Машина сделала резкий поворот, и мы заметили, что по дороге впереди нас ковбой на лошади гнал небольшое стадо.

Сторми резко затормозила. Когда она увидела лицо ковбоя, она сразу заулыбалась, высунулась из окна и громко закричала:

— Эй, Чак!

Ковбой повернул голову в нашу сторону, и на его добром веснушчатом лице появилась приветливая улыбка.

— Сторми! — он повернул лошадь и подскакал к нам. — Сторми! Я не видел тебя целую вечность!

После этого он улыбнулся и мне, без всякой осторожности и сдержанности, которая так свойственна людям в больших городах. Затем он снова повернулся к Сторми.

— Как поживает Джонни и ваш отец?

— Подожди меня здесь, — обратилась ко мне Сторми и вышла из машины. Она подошла к ковбою и заговорила с ним. Тот снова взглянул на меня, но не менее дружелюбно, чем в первый раз. Потом он, видно, с чем-то согласился и кивнул. Тогда она поставила ногу в стремя, легко уселась на лошадь позади него и они поскакали к маленькому блокгаузу, находившемуся в нескольких сотнях ярдов у подножия крутого склона.

Минут через пять-шесть она уже вышла из хижины, вновь уселась на лошадь и вернулась на дорогу. Затем Сторми слезла с лошади и подошла к машине. Револьвер, который она бросила мне на колени, был простым и старомодным кольтом 45-го калибра, с потертой рукояткой орехового дерева. Она протянула мне также маленькую красивую коробочку с патронами, захлопнула дверцу и завела мотор. Ковбой помахал нам шляпой на прощание.

Я взял кольт и проверил барабан. Спусковой крючок находился против пустого цилиндра, остальные цилиндры были заполнены пулями. Я сунул кольт за пояс, а патроны положил в карман пальто.

— Нам повезло, что у него оказался револьвер, — произнес я.

— Тут у всех имеются револьверы.

— А он не боится, что я что-нибудь натворю с помощью его кольта, и у него возникнут неприятности.

— Ему нечего бояться. Я сказала ему, что ты любишь ходить на охоту с револьвером, а не с винтовкой.

— И он этому поверил?

Сторми покачала головой.

— Чак — не дурак. Но здесь еще сильны традиции старого запада. И его вовсе не пугает тот факт, если кто-нибудь захочет решить спор с помощью оружия, а не прибегая к помощи полиции.

— У тебя отличные друзья!

С тех пор, как я ощутил на своем поясе тяжесть револьвера, у меня сразу стало спокойней на душе и поднялось настроение.

— Я сумела дозвониться из хижины Чака отцу. Он утверждает, что не видел Хэнкса и ничего не слышал о Нине.

— Значит, волноваться рано. Вероятно, это означает, что она еще в пути.

Мы пообедали в Тассе, маленьком городке, лежавшем в горной долине, а затем поехали на юг по горным дорогам. Миновали каньон Рио-Гранде и выехали на скалистую площадку, похожую на горное плато. Бескрайние просторы — и нигде не души. Вырвавшись из Манхэттена, человек может подумать, что он попал на Луну. Пока что мы продолжали ехать на юг все дальше и дальше. Сторми говорила мало, лишь изредка, но когда мы выехали из Санта-Фе и приближались к Альбукерку, она вдруг заговорила. Вероятно, этот вопрос уже давно ее беспокоил.

— Джейк, а тот факт, что отец не слышал ни о Хэнксе, ни о Нине — ведь он еще не означает, что Нина в их руках, а он просто не знает ничего об этом?

— Так тоже может быть, — согласился я. — Но, независимо от того, поймали ли они Нину или нет, мы должны добраться до глотки Хэнкса.

Когда мы доехали до Альбукерка, было уже почти темно. Городок, расположенный на равнинном месте, тянулся вдоль Шестьдесят шестой дороги, пересекающей Рио-Гранде.

В телефонной книге я нашел адрес транспортной фирмы. Это было совсем неподалеку от вокзала и железнодорожной линии, ведущей в Санта-Фе. Название этой фирмы было написано на длинном заборе, который тянулся вдоль большого земельного участка. Там стояли два тягача, холодильный прицеп, машина для перевозки мебели и несколько машин, сдававшихся напрокат.

Я вошел в широкие ворота, но не заметил ни одного человека. Железные ворота гаража или складского помещения были закрыты. Правда, я заметил стрелку со словом «Бюро» и направился в этом направлении. Пальто я расстегнул. Было так тепло, что я вообще мог бы его снять, но в правом кармане у меня лежал револьвер.

Я поднялся по нескольким деревянным ступенькам и свернул за угол складского помещения. Одна из дверей оказалась открытой. Я сунул руку в карман, где находился револьвер, и вошел в помещение, частично приспособленное под бюро. Стены украшали отрывные календари с разнообразными видами и голыми женщинами. Напротив входа виднелась еще одна открытая дверь, ведущая в темный склад.

В комнате, где я находился, были большой ящик с инструментами и груда покрышек для грузовиков. Надувка покрышек, очевидно, производилась в другом помещении. На другой стороне комнаты стояли письменный стол, два деревянных стула, походная кровать и шкаф для бумаг. Кроме того, здесь был также и сейф.

Человек, сидевший за столом, записывал цифры в свои книги. У него было широкое лицо и коренастая фигура. Сзади него, на плечиках, висела кожаная куртка. Он поднял голову, которая уже успела полысеть и взглянул на меня пустыми тусклыми глазами. Его лягушачий рот совсем не улыбался, когда он невыразительным голосом поинтересовался у меня, что он может для меня сделать.

— Это вы тут шеф?

— Да... Я — Стрикер.

— Очень приятно. Мой самолет запоздал, и я уже подумал, что мне придется вас разыскивать.

Он лишь выжидательно посмотрел на меня. Я продолжал:

— Меня послал Гарвей Кью. У меня новые инструкции для Хэнкса.

— Вот как?

Он закрыл свои книги, открыл средний ящик письменного стола и бросил их туда.

— Должно быть, вы новенький... Всех остальных я знаю. Как вас зовут?

— Ричарде. Я работаю у Кью совсем недавно. Он нанял меня, потому что два его человека погибли в Уихьюкене.

Стрикер едва заметно кивнул.

— Слышал об этом. Странно только, что Кью не позвонил мне и не сообщил, что вы приедете.

— Он не мог рисковать и звонить вам из больницы. Он подозревает, что полиция прослушивает все его телефонные разговоры... Так где же мне найти Хэнкса?

— Я право не знаю... Он... — Стрикер замолчал, откинулся на стуле и хмуро уставился на меня. — А что у вас с лицом? У вас такой вид, будто вы бились лицом о камни.

Я слегка улыбнулся и подошел поближе к его столу.

— Выяснилось, что у моей подружки был дружок... — ухмылка моя исчезла. — Почему это вы вдруг не знаете, где Хэнкс? Вы обязаны это знать. Кью совсем не понравится, если я срочно не передам Хэнксу новые инструкции.

— Я не говорил вам, что не знаю, где он теперь, — его правая рука скользнула со стола в открытый ящик. — Я только сказал... — начал он.

Я подошел еще ближе, ткнул коленом в ящик стола и защемил ему руку. Стрикер громко застонал, и его лицо перекосилось от боли. Он прикусил зубами губу. Я нажал на ящик посильнее. Он весь выгнулся, так что его лоб оказался на письменном столе. Я вынул из кармана незаряженный револьвер и ткнул дуло ему в ухо. После этого я убрал свое колено. Стрикер открыл ящик и вытащил оттуда свою руку. Потом выпрямился и стал растирать суставы. Я залез в ящик и вытащил оттуда револьвер 38-го калибра марки «Смит и Вессон».

— Вы свинья... — выдавил Стрикер сквозь плотно сжатые зубы.

Я попытался блефовать и дальше.

— Что вы затеяли, Стрикер, черт вас побери! Если я сообщу Гарвею Кью, что...

— Вы не от Гарвея Кью... Кью вчера вечером выпустили из больницы. Сейчас он лежит дома... — он поднял голову, посмотрел на меня и произнес. — Вы — Барроу?!

— Почему вы так решили? — удивился я.

— Хэнкс предупредил меня, что вы можете здесь возникнуть и описал вашу внешность.

Я сунул свой револьвер в карман и продолжал держать его под прицелом его собственного револьвера.

— Ну, хорошо. Я — Барроу. Но вы мне скажете, где находится этот ублюдок Хэнкс.

В это время со стороны двери в склад раздался другой голос:

— Вы так думаете?

Я хотел повернуться, но голос зловеще предупредил:

— Положить револьвер! Иначе я разнесу ваш череп на молекулы!

Я все же повернул голову. Из темноты складского помещения возник маленький щупленький человечек. На нем был замасленный комбинезон, а на лице — самодовольное выражение. Длинноствольный пистолет он держал в своей руке настолько привычно и спокойно, словно это было для него обычным повседневным делом. Я положил револьвер Стрикера на письменный стол. Стрикер поднялся, оттолкнул стул и нанес мне резкий удар. Я успел немного увернуться, и кулак лишь скользнул по моей щеке и уху. Удар был болезненный, но равновесия я не потерял, хотя немного покачнулся и наклонился к стене рядом с дверью в помещение склада. Не успел я опомниться, как Стрикер нанес мне удар в живот. Я упал на колени и поднял руки вверх, чтобы оградить себя от дальнейших ударов.

— Если вы меня еще раз ударите, — кряхтя, предупредил я, — я вас разорю...

— Меня? Разорите?

Стрикер противно рассмеялся. Его тыльная сторона ладони нацелилась на мою щеку, но я успел поймать этот удар затылком. При этом моя шляпа слетела.

— Что с вами, Барроу? Вы не выносите боли?

— Вы ничего не выиграете от того, что будете меня избивать.

— Но я ничего и не потеряю. Вы мне чуть не сломали запястье, и я вам за это отплачу, а затем передам полиции.

Прежде чем опустить голову, я бросил взгляд на часы.

— Это была бы самая большая ошибка, которую вы могли бы сделать.

— М-м-м, — промычал Стрикер и хмуро посмотрел на меня. Маленький человечек стоял рядом с ним, не шевелясь.

— Ошибка? — раздраженно переспросил Стрикер — Ведь вас разыскивают по обвинению в убийстве!

Я кивнул и сказал:

— Конечно. Но если вы передадите меня полиции, я молчать не стану. Расскажу все, что мне известно!

Лицо Стрикера помрачнело:

— Что, например?

— Я расскажу все про вашу фирму, что вы нелегально перевозите людей из Мексики и потом переправляете их в Нью-Йорк, где с них буквально сдирает шкуру Гарвей Кью, не оставляя им, практически, ничего.

Стрикер молчал. Он смотрел на меня и раздумывал. Заговорил его дружок с револьвером в руках.

— Если уж он все знает, мы не можем отдать его полиции. Зачем нам иметь из-за него неприятности? Скоро совсем стемнеет, и мне достаточно зарядить его свинцом и вывезти в пустыню на машине. Его никто никогда не найдет.