Обратиться к консьержке означало его смерть, причем очень скорую. И Джонни продолжал шагать дальше. В самом конце квартала на другой стороне улицы он обнаружил то, что искал:

«Сдаются квартиры. Звонить в агентство по недвижимости Кальмана, телефон NО 5-6703».

Он тщательно запомнил номер и продолжил путь. Покинув наконец квартал, почувствовал, что весь вспотел. Однако жарко ему вовсе не было.

Вытащив руки из карманов, Джонни заметил, как они дрожат. Он пошел дальше, внимательно следя, чтобы не слишком приближаться к фонарям. Воспользоваться транспортом было слишком рискованно. Метро и автобусы всегда ярко освещены. А такси тут не поймать — никто из водителей не собрался рисковать своей шкурой.

На дорогу до Бруклина понадобилось около часа. Там он наконец смог поймать такси и назвал адрес в Нью-Джерси.

Водитель обернулся на сидении, чтобы убедиться, что пассажир достаточно состоятелен, чтобы оплатить такой дальний конец. Джонни холодно посмотрел на него, и тот тронул машину.

Они пересекли Бруклинский мост, с полного хода проскочили Гудзон-драйв и двинулись по западной окраине Манхеттена. Машин было мало, никто не мешал. До рассвета оставалось ещё больше двух часов, и город выглядел вымершим.

Усталый и измотанный, Джонни опустил стекло, откинулся на спинку и полной грудью вдохнул теплый воздух. Расслабившись, он лишь мельком заметил темную маслянистую воду Гудзона и черные силуэты доков на другом берегу.

Нью-Йорк вокруг, «кольт» 38-го калибра у него за поясом и холодная ярость в груди...

Какую цену назначил дон Ренцо за его голову?

Он чувствовал себя уставшим, ни в чем на свете не уверенным, но время беспомощного ожидания кончилось.

Сейчас он перешел в атаку — дичь начала охоту за охотником!

Они пересекли мост Джорджа Вашингтона, такси въехало на территорию Нью-Джерси.

— Я не слишком хорошо тут ориентируюсь, — признался таксист. Джонни подсказал ему дорогу.

Спустя десять минут они въехали в Инглвуд. Семейный пансион располагался в старом квартале, в прекрасном старинном здании, пришедшем в полный упадок. Небольшая лампочка освещала табличку в центре тощего газона: «Комнаты на день, на неделю и на месяц.»

Джонни расплатился с таксистом, поднялся по ступеням старого крыльца и отпер дверь одним из двух своих ключей.

В холле отдавало плесенью. Джонни дал глазам привыкнуть к темноте, а потом как можно тише поднялся по скрипучей лестнице.

Второй ключ понадобился для того, чтобы открыть дверь в глубине коридора второго этажа. Шторы были закрыты неплотно, в комнату падал слабый свет уличного фонаря. Мери спала в большой кровати с латунными шарами.

Джонни вытащил пистолет из-за пояса и аккуратно положил его на стул. Устало потянулся, снял одежду и уронил её на спинку стула.

Когда он скользнул в постель, жена неожиданно проснулась и приглушенно вскрикнула. В полумраке было видно, как расширились от ужаса её глаза. Наконец она его узнала, тихо всхлипнула и прильнула к мужу.

— Я ждала тебя почти всю ночь. Где ты был?

— Нужно было кое-что уладить. Тебе нечего бояться. Спи.

Он на мгновение прижал её к груди и ласково поцеловал. Тело жены было нежным и теплым, но не вызвало в нем никакого желания.

Она долго лежала, прижавшись к нему. Он ласкал её, как ребенка, стараясь успокоить, чтобы она снова заснула, но уснул первым.

— Он где-то в Нью-Йорке, — заявил Чарли Моран. — Я в этом уверен.

Дон Ренцо с невольным уважением посмотрел на него и заметил:

— Быстро вы управились!

Моран никак не отреагировал.

— Как я вам уже говорил по телефону, у меня есть для этого основания.

Было девять часов пять минут утра. Как большинство дельцов, Ренцо Капеллани рано вставал и поздно ложился. В его офисе не было ни малейших признаков упадка, характерных для квартала, где он находился, и для остальной части здания. Стены отделаны изумительными деревянными панелями, скрытые светильники давали мягкий свет, цветовые пятна обстановки в современном скандинавском стиле ярко выделялись на фоне огромного темно-серого пушистого ковра.

Тут поработал профессиональный дизайнер, но Ренцо Капеллани все ещё не был уверен, что одобрит результаты его труда. Он решительно отказался от абстрактных картин, которыми тот предлагал украсить стены, и вместо них развесил свои любимые: картину с изображением отдыхающих крестьян и большую фотографию своего дома на Лонг-Айленде. Вокруг неё он разместил фото матери, отца, жены, их первенца, двух друзей и всех умерших членов семьи.

— Я ещё не знаю точно, где он находится, — продолжал Моран, — но за этим дело не станет.

— Нью-Йорк — большой город, но мне достаточно сказать только слово, и сегодня к полудню не останется ни одной норы, куда он сможет сунуться без риска.

— Не думаю, что он настолько глуп, чтобы вести себя подобным образом. Пока я не сяду ему на хвост, вам следовало бы удвоить предосторожности.

Дон Ренцо нахмурился.

— Вы думаете, он решится напасть на меня?

Моран пожал плечами.

— Я в этом почти уверен. Иначе зачем бы ему сюда приезжать? В его интересах убраться отсюда подальше.

— Спасибо за предупреждение, — кивнул дон Ренцо.

Какое — то время он усиленно размышлял, потом добавил:

— Думаю, вы правы.

— В самом деле?

Ренцо Капеллани довольно ухмыльнулся.

— А почему бы нет? Похоже, при тех мерах, которые я в состоянии принять, он поднесет мне свою голову на блюдечке.

В Инглвуде, штат Нью-Джерси, было десять утра. Джонни с Мери завтракали в ресторанчике неподалеку от пансиона. Несмотря на то, поспать удалось лишь четыре часа, Джонни не чувствовал усталости. Слишком много адреналина бушевало в его крови.

— Мне нужно встретиться кое с кем в Министерстве юстиции и ФБР, — солгал он Мери. — Они что-нибудь придумают, не волнуйся.

— Мне можно поехать с тобой?

— Нет. Не нужно привлекать внимание... Чтобы меня не узнали по дороге. Если поедем вместе, это окажется труднее. Ты далеко не уходи. Сходи в кино или пройдись по магазинам. Нет, лучше возьми напрокат телевизор и поставь его в нашей комнате. Но самое главное — и это очень важно — не вздумай поехать в Нью-Йорк.

— Прекрасная перспектива, — горько заметила жена. — Получается, я должна сидеть здесь взаперти? У меня и так нервы на пределе. Долго это будет продолжаться?

— Три — четыре дня... Может быть, неделю. Не больше. А потом все уладится, — ничего не значившая ложь легко срывалась с губ. — А потом нам уже ничто и никогда не будет угрожать. Мы сможем чувствовать себя совершенно спокойно и жить, как все остальные.

— Я спрашиваю себя, — вздохнула Мери, не глядя на мужа, и сама не знаю, что буду испытывать к тебе, когда кончится этот кошмар. Если он вообще когда-нибудь кончится!

— Он кончится, увидишь.

Он попытался найти какие-то слова, чтобы её успокоить, но не нашел, поднялся, чтобы заплатить за завтрак, и они двинулись к выходу.

До главной улицы они дошли молча, не глядя друг на друга.

На стоянке такси Мери неожиданно схватила мужа за руку, прижалась к его плечу и прошептала:

— Прости меня, Джонни. Я веду себя ужасно, извини!

Он поцеловал её в лоб.

— Милая, мне не за что тебя прощать. Это ужасное время и для тебя, и для меня. Но все пройдет, будь умницей и никуда не уходи. Все скоро кончится, увидишь.

Он взял такси и поехал в Нью-Йорк. Остановил машину возле телефонной будки и набрал номер Министерства юстиции. Когда его соединили, попросил связать его с Райли, тем самым чиновником, который занимался его делом. Его переадресовали к секретарю, но Джонни настоятельно потребовал, чтобы ему дали возможность поговорить с Райли лично.

— Мне очень жаль, — ответил женский голос, — но мистер Райли на совещании. Не могли бы вы сказать, в чем дело?

— Нет. Если можно, пройдите на совещание и скажите ему, что звонит Джонни Морини.

Не было сомнений, что секретарша — человек новый, так имя ей ничего не сказало.

— Я не смогу... — вздохнула она. — Если хотите, можете оставить свой телефон, я передам мистеру Райли, когда он освободится.

— Послушайте, девушка, к тому времени я уже буду трупом, — взорвался Джонни. — Трупом, понимаете? Ладно, просто передайте: звонит Морини. Джонни Морини.

На другом конце линии воцарилось потрясенное молчание, потом секретарша сказала:

— Минуточку, кажется, я его вижу.

Несколько секунд спустя Райли дружески прокричал в трубку:

— Привет, Джонни! Очень рад вас слышать! Как дела в Уотсоне?

— Я не в Уотсоне. Я здесь.

После короткой паузы Райли заметил:

— Джонни, это не слишком разумно с вашей стороны.

— А то, что я поверил вашим обещаниям — разумно?

Он рассказал о своих приключениях. Собеседник слушал, не перебивая, а потом встревоженно спросил:

— Где вы сейчас находитесь? Я немедленно пошлю за вами наших людей. Вас оттуда заберут. Я не могу позволить, чтобы вы в одиночестве бродили по Нью-Йорку.

— Я от вашего предложения не в восторге, — возразил Джонни. — Не рассчитывайте, что я к вам поеду. И что потом? Чтобы защитить, вы меня посадите под замок? И жену туда же? Нет, так не пойдет.

— Я не знал, что вы женились.

— Теперь знаете.

Сам не понимая, почему он это делает, Джонни добавил:

— Она ждет ребенка. Что вы сделаете с малышом, когда он появится на свет? Тоже посадите за решетку, чтобы проще было защищать?

— Послушайте, Джонни... Я не знаю, как Капеллани смог выяснить, где вы живете, но обязан узнать.

— И что потом? Вы снова смените мое имя и спрячете ещё куда-нибудь? И снова мне придется ждать, пока меня опять найдут? Меня... мою жену... моего ребенка?

— Этого больше не повторится. Мы обязательно...

— Вы мне это уже говорили. Ладно, оставим. Теперь я беру дело в свои руки. От вас мне нужен только номер телефона, по которому я смогу позвонить вам в любое время дня или ночи.

— Что вы собираетесь делать?

Райли явно нервничал: он-то понимал, что задумал Джонни.

— Только то, что в моих силах. Каналья Капеллани хочет добраться до моей шкуры, а я не собираюсь до конца своих дней ползать на пузе, потея от страха. Я намерен ударить первым.

— Джонни, это не лучшее решение. Если вам удастся его устранить, вас самого прикончат прежде, чем я успею прийти на помощь. Его окружает настоящая армия, и вы это прекрасно знаете. Эти ребята свое дело знают.

— Я тоже. Вы это помните?

— Допустим, вам это удастся. Но мы не сможем отвести от вас обвинение в убийстве. Как доказать перед судом, что вы это сделали в порядке допустимой самозащиты? Джонни, будьте благоразумны. Я понимаю, вы потрясены, но...

— Я потрясен, согласен... но я не говорил, что собираюсь его убивать. Он уже дважды висел на ниточке, верно? Повесьте на него ещё одно дело, и сидеть ему за решеткой до скончания веков.

— Совершенно верно, — согласился Райли, теперь державшийся настороже. — Но лучше бы вам сказать, что у вас на уме.

— Так вы дадите номер телефона или нет?

Райли назвал номер, Джонни быстро записал его на клочке бумаги и сказал:

— Спасибо, я буду держать с вами связь.

Райли хотел что-то сказать, но Джонни уже повесил трубку.

Его следующий звонок был в агентство по недвижимости Кальмана.

— Вы сдаете квартиры в доме номер 1705 по Брекер-стрит?

— Совершенно верно, мистер, — подтвердил сотрудник. — Но в данный момент по этому адресу мы располагаем лишь одной квартирой. Очень симпатичная квартирка, но там только одна комната и ванная. Квартиры побольше есть в другом...

— Эта квартира меня вполне устраивает, — прервал его Джонни. — Я — холостяк. До какого часа у вас открыто?

— Мы закрываемся в пять. Но сейчас нет никого, кто мог бы показать вам квартиру. Если вы зайдете завтра утром...

— Мне не нужно ничего смотреть. Я буду у вас около пяти и подпишу бумаги.

Клерк поспешил предупредить:

— Это будет стоить семьдесят девять долларов в месяц. Платить за два месяца вперед. И потом ещё за месяц для гарантии.

— Никаких проблем.

Теперь в голосе клерка слышалось уважение.

— Тогда все в порядке, мистер. Приезжайте не позже пяти. В пять мы точно закроемся.

Джонни вышел из телефонной будки. Времени у него было ещё достаточно, и он подумал, не заехать ли за Мери. Но ведь жена считает, что он отправился в Министерство юстиции, чтобы обеспечить их будущую безопасность...

Он решил прогуляться по городу. Проходя мимо магазина спортивных товаров, зашел купить мощный бинокль. Повесив футляр на плечо, заглянул в ресторан и больше часа посвятил обеду.

В кинотеатрах начались дневные сеансы. В одном из них он просмотрел двойную программу. А когда вышел из темного зала, было уже четыре.

Джонни поймал такси и поехал на Манхеттен.

Прогулка среди бела дня по центру города была, пожалуй, слишком рискованным мероприятием, но он пошел на этот риск. Джонни надел темные очки и надвинул шляпу на глаза, хотя и не почувствовал себя в большей безопасности. Пистолет, торчавший у него за поясом, не давал никакого преимущества. В этом районе каждый человек, который шел ему навстречу, мог оказаться врагом.

Такси остановилось перед агентством по недвижимости. Не выходя из машины, он расплатился и немного задержался, чтобы убедиться, что поблизости нет знакомых. Предельно напряженный, как струна, в два прыжка пересек тротуар и оказался в относительной безопасности внутри агентства.

Дело уладили за несколько минут. Джонни подписал договор аренды, показал свою кредитную карточку, заплатил за три месяца вперед и получил ключ с прикрепленной к нему карточкой, на которой значилось «Квартира N шесть».

Прежде чем выйти, он постоял в холле и с удовольствием отметил, что на улице ещё достаточно светло. Потом выскользнул наружу и внимательно оглядел улицу.

Знакомых видно не было. Неподалеку он заметил кинотеатр. Невольно ускоряя шаг, пошел к нему, с трудом удерживаясь, чтобы не бежать, купил билет и нырнул в благословенную темноту зала.

Кадр за кадром он просмотрел два фильма ужасов и вышел в фойе, где перехватил перекусить из автомата: немного сладкого, поп-корн и кока-колу. Потом снова погрузился в кресло и продремал ещё два фильма. Когда проснулся, шел третий сеанс. Он прогулялся в туалет, ополоснул лицо холодной водой и вытерся туалетной бумагой.

Из телефонной кабинки в фойе Джонни дозвонился до пансиона в Инглвуде. Хозяйка позвала Мери.

— Я звоню, чтобы предупредить, что сегодня вечером домой не вернусь, — сообщил он. — Но не волнуйся. Я все ещё в Министерстве юстиции. Дела идут неплохо, но они хотят, чтобы я здесь ещё задержался.

— Надолго?

— Дорогая, я точно не знаю. Я буду регулярно звонить, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Так что не беспокойся.

— Джонни... Ты уверен, что бояться нечего?

Он попытался рассмеяться.

— В данный момент я сижу между двумя специальными агентами ФБР. Чего мне бояться?

Повесив трубку, он вернулся в фойе, прошелся вдоль торговых автоматов, запасся двумя пачками сигарет и спичками и поднялся на балкон, где можно было курить. Потом ещё раз посмотрел фильм ужасов и открыл вторую пачку сигарет, когда подошло время закрывать кинотеатр.

Шел второй час ночи.

Джонни снова надел темные очки и вышел на улицу. Ноги и спина затекли от долгой неподвижности. Прогулка по темным улочкам позволила немного размяться, и он нырнул на темную автостоянку возле крупного современного жилого комплекса.

Оглядевшись и убедившись, что никто его не видит, Джонни проскользнул между машинами и начал проверять, закрыты ли дверцы. Четвертая по счету машина — голубой «плимут» — оказалась не заперта. Он сел за руль и после нескольких манипуляций с проводами завел мотор.

Джонни не опасался, что его остановит полиция. Еще мальчишкой он освоил технику угона. Каждый день угоняли слишком много машин, чтобы полицейские могли запомнить все номера. У них хватало других дел, чем разбираться с множеством машин, проносящихся перед носом. Единственный риск состоял в возможности попасться на месте преступления или быть задержанным за превышение скорости.

Добравшись до центра, он миновал Бруклинский мост и въехал в свой старый квартал. «Плимут» он бросил в пяти кварталах от зданий на Брекер-стрит и зашагал по мрачным улицам. Мускулы его были напряжены как у голодного кота, обследующего ящики с отбросами в квартале, где хозяйничают собаки.

По крайней мере, в отбросах тут недостатка не было. Пластмассовые бутылки и бумажные пакеты, на мостовой, в кюветах и на тротуарах... По обе стороны улицы стояли мрачные дома, наглухо запертые на ночь. Все окна первых этажей закрывали решетки, придававшие кварталу сходство с концентрационным лагерем.

На глаза Джонни попались только двое пьяниц, распивавшие бутылку в подъезде.

Он дошел до Брекер-стрит, на противоположном конце которой помещалась штаб-квартира дона Ренцо. Здесь отбросов не было видно, если не считать старой газеты, которую ветер загнал в водосточный желоб.

Вскоре Джонни добрался до своего нового жилья и, не останавливаясь, прошел в дом.

От стен исходила какая-то странная и неопределенная смесь запахов: бытовые отбросы, кухонный чад, сырость и плесень. В коридоре царила темнота и тишина, если не считать периодически возобновлявшегося плача. ребенка. Джонни зажег спичку, чтобы видеть номера квартир.

Номер шесть был написан белым на коричневой двери второго этажа. Ключ, который он получил в агентстве, легко повернулся в замочной скважине. Он вошел, закрыл за собою дверь и повернул выключатель.

Вспыхнула голая лампочка под потолком.

Множество трещин в паркете делали его похожим на губку. Стены выглядели так, словно на них выплеснули ведра буро-желтой краски, а потом подождали лет двадцать, чтобы грязь и копоть завершили картину. Кухонный стол некрашенного дерева, два стула и разложенный диван-кровать, демонстрировавший грязный матрас с дырками от сигарет, старый комод и плитка.

Не было нужды открывать дверь в соседнее помещение, чтобы убедиться, что там расположен туалет. Вполне хватало одного запаха. И, конечно, никакого телефона. Правда, Джонни успел заметить аппарат на стене первого этажа. На единственном окне висела штора из несвежего тюля.

Джонни выключил свет и подошел к окну. Оно выходило на Брекер-стрит, что освобождало его от необходимости вести наблюдение с крыши. Прислонившись плечом к косяку, он посмотрел в сторону фасада дома, в котором помещалась штаб-квартира дона Ренцо.

Джонни вытащил бинокль и подстроил резкость. Как и прошлой ночью, двое парней курили в машине, стоявшей перед домом.

Он швырнул бинокль на постель и вышел.

Пора было действовать.

Внизу Джонни направился к черному ходу. Тот не был заперт по той простой причине, что на месте замочной скважины красовалась большая дыра. Когда Джонни верховодил бандой мальчишек, он сам вытаскивал замки, чтобы продать их торговцу железным старьем.

Выйдя наружу, он оказался в переулке, заваленном отбросами. В конце переулка Джонни остановился и посмотрел по сторонам. Темная улица казалась пустой. Он ускорил шаг и почти пересек её, когда из-за угла медленно вывернула машина и поймала его снопом света фар.

Стараясь не выдать себя излишней торопливостью, он повернул ко входу в переулок, но тут машина повернула в его сторону и заскрипела тормозами у бровки тротуара.

Джонни торопливо зашагал в темноту, но вслед раздался мужской голос, который он сразу узнал:

— Эй, ты там... Погоди-ка!