Глава 7

Бэньон выехал за городскую черту и теперь находился в уютном квартале Джермантоун; его холмистая площадь с вытянувшимися вдоль улиц высокими деревьями и домами, спрятавшимися в глубине садов, вклинивалась в обширные лужайки.

Здесь жил Майк Лагана, жил в доме из шестнадцати комнат, по устройству напоминавшем дома английских земельных магнатов. На шести моргенах земли садовник-бельгиец с целым штатом помощников разбил парк, содержавшийся в образцовом порядке.

Дэв поставил машину на стоянку и вышел.

Полисмен, стоявший перед воротами, через которые Лагана въезжал в свой двор, направился прямо к нему.

— Вы к кому? — осведомился он.

Бэньон показал свое удостоверение, и коп улыбнулся.

— Все в порядке, сержант.

Уже перед самой дверью Дэв еще раз оглянулся.

— Сколько вас здесь человек?

— Трое. Я здесь, двое за домом.

— Все двадцать четыре часа, конечно?

— Да. Но ночью нас бывает четверо.

Горько улыбаясь, Дэв проговорил:

— Десять полисменов в день для защиты Майка Лагана! Тебе по душе твоя служба?

— Я делаю, что мне велят.

Бэньон поднялся на несколько ступенек, позвонил в дубовую дверь. Он ждал, оглядывая пышные маслянисто-зеленые листья кустов, окружавших дом.

Наконец дверь открыла темноволосая молодая девушка.

— Входите, пожалуйста.

— Спасибо. Могу ли я видеть вашего отца?

— Думаю, да. Я ему сейчас скажу.

Бэньон вошел в холл.

В это мгновение отворилась одна из многочисленных дверей и показался Майк Лагана: он был низкоросл и щупл, кожа лица имела неприятный землистый оттенок, а щеки отливали синевой. Курчавые волосы изрядно поседели, а маленькие черные усики были тщательно подбриты. В нем нельзя было отметить ничего бросающегося в глаза: разве что чрезмерно дорогие одеяния. Он мог бы сойти за преуспевающего торговца, если бы не выражение глаз. Они казались абсолютно безжизненными и производили впечатление двух отполированных до блеска стеклянных шаров, вставленных в глазницы безразлично-холодного лица.

— Мое имя — Дэв Бэньон. Я из уголовной комиссии, — сказал сержант.

— Очень приятно! — Лагана протянул руку; он, казалось, имел склонность к юмору. Майк Лагана улыбнулся. — Прошу вас, входите. Как, простите, ваше имя?

— Бэньон.

— Я слышал о вас. — Он взял Дэва под локоть и повел его в большую, роскошно обставленную комнату. Вокруг стояли глубокие кресла, письменный стол выглядел так, словно за него иногда садились, в одной из стен был камин, широкие стеклянные двери открывали вид на парк, на клумбы с цветами. На мраморной каминной доске стояли портреты жены Лагана и его дочерей, юношеская фотография: сам Лагана и его родители, все трое в дешевом платье.

— Что на сегодня? Благотворительный базар? Вспомоществование вдовам и сиротам? Деньги для бедных стариков?

— Я здесь по поводу убийства, — заявил Дэв Бэньон.

Лагана явно удивился.

— Я думаю, вы сможете мне помочь.

Лагана был в замешательстве:

— Кто ваш начальник? Уилкс?

— Да, Уилкс. Я пришел к вам из-за девушки по имени Люси Карровэй, убитой на прошлой неделе. Сперва ее зверски мучили, а потом выбросили из едущей машины. Это старомодный способ «ликвидации», и я подумал...

Майк Лагана оборвал его речь коротким взмахом руки.

— Что вы там еще подумали, дьявол вас забери! Вы вообще не имеете права сюда являться и вы знаете это. — На лбу его появилась злая морщина. — Я в любое время готов помочь вашим парням, если я могу, но для таких дел существует мой офис. На этот раз я забуду, что вы здесь были, я допускаю, что вы могли не знать моих правил, но чтобы впредь подобное не повторялось — понятно?

— Я полагал, что вы поможете мне при любых обстоятельствах?

— Боже мой, вы что — оглохли? — закричал Лагана. — Где, по-вашему, вы находитесь? В участке, в пивной или где? Здесь дом Майка Лаганы! Здесь живу я, здесь живет моя семья, здесь скончалась моя мать! — Он остановился, жадно вдыхая воздух. — А в настоящий момент я весьма занят и прошу меня больше не задерживать.

— Ваша помощь понадобится мне уже сегодня вечером.

Лагана впился в лицо Бэньона, пытаясь отгадать его мысли. Морщина между его блестящими глазами сделалась еще глубже.

— О'кей, значит вы из тупоголовых. Что вам от меня нужно?

Полностью владея собой, Бэньон начал:

— Убита девушка, по имени Люси Карровэй. Возможно, одним из людей Макса Стоуна. Его зовут Бигги Бурроу, он приехал из Детройта. Я хочу, чтобы вы знали: он мне нужен и я его получу. Я вам уже говорил, что ликвидация была проведена старомодно: грязно, зверски. Вам, как и мне, также небезразлично, что подобные вещи происходят в нашем городе, — они не укладываются ни в какие рамки. И поэтому я надеюсь, что вы мне поможете.

— Все?

— Нет. Еще кое-что. Я здесь потому, что несколько минут назад мне позвонили; и я полагаю, один из ваших парней. Вы знаете, что он имел в виду. И вот я здесь, хотя я прекрасно знаю, что это не место, куда мне следовало бы являться. Но до завтра еще много времени, а помощь мне нужна срочно. Вы мне поможете?

— Почему вы решили, что девушку убил Бурроу?

— Это результат моих наблюдений.

— О которых вы даже не упомянули! Послушайте, вы, осел! Я дважды повторил вам, что хочу забыть о вашем посещении, в третий раз я этого не повторяю, и у вас нет больше никаких шансов. — Он подошел к письменному столу и нажал на кнопку.

Через несколько секунд на пороге стоял человек в шоферской ливрее. Это был коренастый, крепкий человек с бледным широким лицом и взглядом профессионального вышибалы. Он двигался легко и бесшумно, ливрея грозила вот-вот лопнуть на его широченных плечах. Резким диссонансом к его сильной фигуре прозвучал его высокий голос, когда он спросил:

— Да, сэр?

— Джордж, вышвырни этого человека и доставь его в машину!

Легким шагом, почти элегантно, Джордж приблизился к Бэньону.

— Пойдем, парень, — сказал он, лицо его оставалось белым и безразличным.

Бэньон предупредил:

— Я обойдусь без помощи!

— А я говорю, пойдем. Ты что, меня не понимаешь? — спросил шофер и дернул Дэва на себя, все еще держа его за руку. Бэньон лишился самообладания. Резким неожиданным взмахом руки он швырнул Джорджа на стену с такой силой, что на пол упала фотография в рамке.

— Джордж! — закричал Лагана.

— Да, сэр! — это прозвучало так же безразлично, как прежде. Джордж отвалился от стены и смерил Бэньона оценивающим взглядом.

— Хорошо, парень, — ухмыльнулся он. — Теперь я тебя знаю!

Он сделал вид, что хочет нанести удар левой под ложечку, и вдруг, молниеносно развернувшись, попытался сокрушить Дэва ударом в подбородок. Но тот отбил удар и изо всех сил ударил Джорджа в лицо. Это был страшный удар, не удивительно, что Джордж упал на пол с раскачивающейся головой и свисающей набок челюстью.

— Джордж!.. Возьми его! — кричал Лагана, и, побуждаемый звуком голоса, гангстер попытался подняться. Нос и рот его кровоточили, но он попытался ползти на коленях, бросил взгляд на Бэньона — этого оказалось достаточно, особенно когда Дэв сказал:

— И не пробуй встать, мой мальчик!

Джордж облизнул губы.

— Я не могу встать.

Бэньон оглянулся на Лагану. Тот утонул в кресле подле письменного стола, с широко раскрытым ртом. Он поднял руку и дрожащим пальцем указал на стоящий у камина столик. «Бутылку...». Лицо его исказила судорожная гримаса.

Дэв Бэньон взял флакончик и стакан, поставил их на стол так, чтобы Лагана мог их достать. Следил за тем, как гангстер налил несколько капель в стакан и дрожащей рукой поднес к губам.

В тишине комнаты прозвучал голос Джорджа:

— Это у него от сердца.

Бэньон бросил взгляд на него, потом проговорил:

— Вот удивились бы люди, которые всегда говорят, будто у Лаганы нет сердца! — он еще раз взглянул на человека, неподвижно лежащего в кресле, потом направился к своей машине и вернулся в город.

На следующий вечер, около одиннадцати часов, Дэв сидел дома и курил, уставившись в потолок. О его визите к Лагане никто ничего не знал, а обсуждение статьи в «Экспрессе» становилось все более жарким.

Кэт оторвалась от журнала и пожаловалась:

— Ты сегодня не очень-то приятный собеседник!

— Извини! — он вновь ощутил горячую благодарность к жене, которую узнал впервые в ту ночь, когда вернулся домой после самоубийства Тома Дири. — Сбить тебе коктейль?

— Нет, спасибо. — Она подняла руку и сделала ему знак замолчать. — К нам гости, — прошептала она и громко позвала: — Бриджит!

Ответа не последовало. Дэв не мог не улыбнуться.

— Ладно уж, девочка, входи!

— Я не могу уснуть, — она сделала такое лицо, что не пожалеть ее было невозможно.

— Не говори глупостей, — перебила ее Кэт. — Ты сейчас пойдешь в кроватку, закроешь глаза и уснешь, дитя мое!

Бриджит заплакала и прижалась к колену отца.

Бэньон вздохнул, сокрушенно покачал головой.

— Бриджит, хочешь, папа отнесет тебя в постель?

— И расскажешь сказку!

— Но на этом конец!

— Твоя машина еще на улице, Дэв?

— Я ее потом поставлю в гараж: отцовские чувства прежде всего.

Она погладила Дэва по щеке.

— Ладно уж, если ты делаешь мою работу, я могу сделать твою. Где ключи? Не бойся, я ничего не испорчу.

— В пальто. Будь осторожна, Кэт.

Она вынула ключи из кармана, набросила пальто на плечи и вышла из дому. Бэньон понес дочь в детскую, положил ее в постель, укрыл ее.

— А теперь сказку! — она сладко потянулась.

— Только короткую! Какую?

— О маленьком котенке.

— Хорошо. Значит, жил-был однажды котенок, который...

На улице послышался глухой раскатистый удар, стекла задрожали.

— Папа, дальше!

Но Дэв Бэньон уже вскочил на ноги.

— О папа, сказку!

— Не вставай с постели, Бриджит!

С улицы донесся громкий голос мужчины, который что-то кричал.

— Лежи в кровати, маленькая, ради Бога не вставай!

Он промчался через дом, через палисадник и очутился на улице. Двое мужчин бежали к его машине, окна в близлежащих домах распахивались одно за другим.

Машина стояла перед домом в тени деревьев. Откуда-то поднимался дым, передняя часть выглядела так, будто ее сплющила рука великана. Сердце Дэва сжалось. Горе и отчаяние охватили его. Он разбил кулаком оконное стекло и, как безумный, выкрикивал имя Кэт. Его могучей силы хватило на то, чтобы сорвать всю дверцу целиком. Он даже не чувствовал, как осколки стекла впиваются в его руку.

Вытащить тело Кэт из машины не было никакой возможности: ее сдавил покореженный корпус. Он без конца повторял ее имя, ждал ответа, снова звал ее, и страшный звук его голоса заставил мужчин, собравшихся у машины, отступить: потрясенные, смертельно бледные, глядели они друг на друга. Они давно уже поняли то, во что он никак не хотел поверить. Наконец им удалось оторвать Дэва, увести его и объяснить, что Кэт мертва.

Глава 8

Квартира была тщательно подметена и прибрана: вычищены пепельницы, газеты и журналы уложены в аккуратные стопки, нигде не видно ни пылинки. В воздухе терпко и сладко пахло увядшими розами и лилиями. Миссис Вайс, жившая этажом выше, предложила свои услуги и в день похорон навела в квартире полный порядок.

Дэв стоял в передней, засунув руки в карманы пальто, и оглядывал квартиру в последний раз. Ничего его здесь больше не удерживало. Как близка была еще недавно эта комната, и насколько чужой и холодной казалась сейчас! Безразличной и невыразительной, словно витрина мебельного магазина.

Он взглянул еще на книжные полки, на своих старых, добрых друзей. Ни одной он не возьмет с собой, да и чем они могут ему помочь. Один он мог сейчас решиться и действовать, знал ответ на свой вопрос, обращенный к жизни, и ответ этот холодно, тяжелее свинца, сдавил его сердце.

На первом перекрестке Дэв остановил такси, чтобы доехать до управления. Достал сигарету, закурил. Какой серой и невеселой казалась сейчас река, как тяжело нависло небо. Он попытался не думать — думать сейчас было самым мучительным...

Нейл был в комнате один, он как раз говорил с кем-то по телефону, и, коротко кивнув ему, Бэньон направился прямо к кабинету Уилкса.

Лейтенант вскочил из-за стола и заспешил навстречу Бэньону. Его лицо было серьезным, как никогда.

— Я не ждал увидеть тебя на службе так скоро, Дэв, — начал он. — Проходи, садись! Слушай, тебе нужен покой, отпуск, пока ты наберешься сил и сможешь, как следует, работать.

Дэв Бэньон остался стоять, его глаза неподвижно глядели на Уилкса. Тот кашлянул и убрал руку с плеча сержанта.

— Делом твоей жены занимаются три человека. Скоро мы закончим следствие.

— Было бы хорошо, — сказал Дэв. — Но пока нет ничего конкретного?

— Гм, нет. У нас, конечно, есть кое-какие предположения. — Он замолчал, глядя на покрывшийся морщинами лоб Дэва. — Я понимаю, тебе не хотелось бы говорить обо всей этой истории.

— Наоборот, именно о ней я и намерен говорить. Кого вы подозреваете?

— Дело обстоит следующим образом: в твоем блоке живет один профсоюзный деятель, по фамилии Грэйджер.

— Я знаю его.

— Так вот: за последнее время он сильно «полевел» и пытался потянуть за собой весь профсоюз. У нас есть подозрение, что взрывчатка предназначалась ему, а не тебе, и уж ни в коем случае не твоей жене. Его машина в тот вечер тоже стояла на улице, и так похожа на твою, что их можно спутать. В связи с этим мы полагаем, что имела место чудовищная ошибка.

— Ах, так, значит, вот что вы подозреваете... — произнес Бэньон, не сводя с Уилкса взгляда.

— Можешь быть уверен, мы не упустим ни одной мелочи.

— Это хорошо. Я тоже не упущу ни одной мелочи.

— Что ты хочешь сказать, Дэв? — нерешительно спросил Уилкс.

— Я ухожу.

— Уходишь?

— Отсюда. Имею честь оставить службу в полиции. — И так как ответа не последовало, добавил: — Есть какой-то формуляр, который полагается заполнить в подобном случае.

— Дэв, садись. Успокойся сперва. Ты хочешь уехать из города, переменить обстановку? Такое решение я бы понял.

— Нет, я остаюсь.

— Ты хочешь вести следствие один?

— Да.

— Хорошо, тут я не могу тебя ни в чем обвинить. Я на твоем месте поступил бы скорее всего так же. Но не забудь, что твоим делом занимается полиция, и, хотя я полностью понимаю мотивы, которые побуждают тебя действовать, я никак не могу допустить, чтобы ты стоял у нас поперек дороги.

— Я не стану вам поперек дороги. Я найду другие пути.

— Обдумай все хорошо, Дэв, — сказал Уилкс, нервно потирая руки. — Ты знаешь, любитель далеко не уйдет.

— Я не любитель.

— Нет, но в управлении у тебя гораздо больше возможностей. Почему ты не останешься?

— Потому что управление не кажется мне подходящей платформой для поимки человека, которого я хочу заполучить.

— Мне ясно, что ты имеешь в виду!

— Вам должно быть чертовски неловко в вашей шкуре, лейтенант.

Уилкс уставился на него, потом обошел вокруг стола и оперся на него обеими руками, словно этот символ его достоинства и авторитета придавал ему силы.

— Что ты хочешь этим сказать!

— Я явился сюда не для того, чтобы давать объяснения, — Бэньон сделал попытку уйти.

— Дэв, ты совершаешь тяжелую ошибку...

Бэньон стоял уже у двери.

— Дэв, один момент!

— Да, что еще?

Лейтенант Уилкс сглотнул слюну и расправил плечи.

— Ты должен оставить здесь жетон и пистолет. — Он хотел, чтобы в голосе его чувствовалась властность, но слова прозвучали хрипло, а глаза не выдержали взгляда Бэньона.

— Пистолет — моя собственность, — сказал Дэв.

— Тогда ты должен заполнить бланк на право ношения оружия, — возразил Уилкс.

Дэв иронически улыбнулся, медленно доставая из бумажника жетон, лежащий в особом карманчике. Это был оригинальный значок в позолоте, его подарили Дэву сослуживцы в день десятилетия его службы. Теперь эта маленькая вещица лежала на его широкой ладони. Его взгляд на секунду остановился на жетоне, потом он повернулся к Уилксу и крепко сжал жетон в кулаке.

— На, возьми. — Разжал кулак, и на зеленое сукно стола упал кусочек металла, согнутый и искореженный, словно комок станиоля.

Уилкс провел кончиком языка по пересохшим губам.

— Ты будешь горько жалеть о содеянном, — пробормотал он. — Наш знак чист, хоть некоторые его порочат! Я...

Он умолк, продолжать не было смысла, ибо сержант Бэньон уже оставил кабинет. Уилкс медленно потянулся к телефону. По лицу его скатывались капельки пота.

Бэньон остановился перед столом Нейла. Вошел Бурке, облокотился на шкаф и озабоченно взглянул на Дэва.

— Нейл, не окажешь ли ты мне услугу? — спросил Бэньон.

— Конечно, сержант.

— Мне нужны фамилии всех автослесарей и механиков в городе, находившихся прежде в заключении.

— Да, это продлится недолго.

— Еще одно, прежде чем ты примешься за дело. Я больше не служу в управлении, со службой в полиции у меня все покончено.

Нейл взглянул на него с изумлением.

— Ты что, шутишь?

— Нет.

— Гм... в таком случае... я не знаю... Боюсь, что не вправе дать внутренние сведения...

— Постороннему лицу — это ты хотел сказать?

— Я ведь не имею права! — Нейл в растерянности посмотрел на телефон.

— О'кей, Нейл! Смотри, чтобы ты всегда делал только то, на что имеешь право! — Дэв пошел к двери.

Бурке, все еще стоявший у шкафа, задержал его.

— Почему ты с нами расплевался, Дэв?

Бэньон ничего не ответил. Толкнув дверь с такой силой, что чуть не сорвал ее с петель, оказался в коридоре. Тут его догнал Бурке.

— Я достану тебе фамилии. Думаешь, я тебя не понимаю? Хочешь перевернуть весь мир? Но это тебе не дверь, которую можно сорвать! Я на тебя не обижаюсь, будь только умницей, парень.

Бэньон испытующе поглядел на Бурке, лицо его было серьезным.

— Я буду умницей, положись на меня, — сказал он.

Бэньону пришлось недолго ждать в приемной, инспектор вышел из-за стола и направился к Дэву с распростертыми руками, словно желая обнять его.

— Дэв, чем я могу тебе помочь? — тихо спросил он.

— Я пришел к вам, чтобы просить об одолжении.

— Заранее согласен. Тебе известно, я не люблю много говорить, ты меня знаешь!

— Да, именно поэтому я здесь. Я закончил свои дела там, внизу, и теперь мне нужно разрешение на ношение оружия.

— Гм, значит, ты берешь дело в свои руки. С оружием в руках, сам судья, сам палач! Это противозаконно, Дэв.

— Противозаконно также подкладывать бомбы в машину.

Крэнстон вздохнул.

— Как видно, я моту оставить отеческие советы при себе. Ты сам знаешь, на что идешь. Разрешение ты получишь через день. Куда его прислать?

— Я переехал в «Гранд-отель».

— Хорошо. Чем еще могу быть полезен?

— Ничем, спасибо, инспектор.

— Не забывай, где меня можно найти. О'кей!

— Не забуду, Крэнстон.

Глава 9

Бэньон стоял на каменной ступеньке перед домом, подняв воротник плаща, чтобы защититься от дождя.

— Я хотел бы поговорить с вашим сыном Эштоном.

— Его нет. Раньше семи его не бывает. Что вы от него хотите? У него опять будут неприятности?

— Нет, ни в коем случае. Я бы охотно с ним побеседовал.

— Вы ведь из полиции, правда?

— Нет, — он впервые отвечал так.

Женщина еще колебалась, быстро поглядела в одну сторону улицы, потом в другую.

— Пройдите в дом и ждите его там.

— Спасибо.

Дом был трехэтажный, но в нем имелось всего три комнаты, одна над другой, а кухня — в подвале. Обстановка выглядела очень бедно, но в комнате царили идеальный порядок и чистота. Женщина извинилась — ее ждут дела на кухне — и исчезла.

Снизу доносился запах варева.

Дэву не пришлось долго ждать, пока появился молодой парень в кожаной куртке. Это был Эштон Уильямс, тот самый молодой негр, которого две недели назад Бурке арестовал по подозрению в убийстве.

Он остановился, как вкопанный, и, совершенно растерявшись, испуганно оглядывался, словно попал в чужую квартиру.

— Что вам здесь нужно? — тихо спросил он.

— Несколько дней назад была убита моя жена. Может быть, ты читал об этом. Кто-то подложил бомбу в машину. Теперь я ищу человека, который это сделал.

Негр в нерешительности переступил с ноги на ногу.

— А почему вы обратились именно ко мне?

— Потому что ты работал во многих гаражах. Ты понимаешь, что автомобильные бомбы не купишь в лавках дешевой распродажи. Их нужно сконструировать, изготовить: нужно приделать взрыватель, который соединяется с зажиганием, и вмонтировать кусочек динамита. Честные механики бомб не изготовляют, значит, тот человек был преступником. Его-то я и ищу, Эштон!

— Чем же я могу вам помочь? — спросил неф. — У меня будет куча неприятностей, если я стану помогать полицейским.

— Я больше не полицейский, — перебил его Бэньон. — Я ушел из полиции. Так что ты вполне можешь послать меня ко всем чертям.

— Да, так было бы лучше всего, — смущенно улыбнулся негр.

— Это твой ответ?

— Нет! Вы обошлись со мной хорошо. Почему, я не знаю, но так было. Так что я должен делать?

— Ты знаешь механиков и автослесарей, которые когда-либо прежде сидели в тюрьме?

Эштон наморщил лоб, потер себя по щеке.

— Прямо сейчас не могу вам сказать. Я как-то слышал, что один парень из Джермантоуна сидел восемь лет в Холмесбурге. Правда ли это, я не знаю. Есть еще один, в Западной Филадельфии, он мне сам говорил, что он «человек». Это ведь воровской жаргон?

— Верно, Эштон, — кивнул Бэньон. — Послушай, я вот что тебе скажу: встанешь завтра и попробуй на свежую голову вспомнить всех, кто хоть немного кажется тебе подозрительным. Но будь осторожен, Эштон! — предупредил Бэньон.

Он пожал юноше руку, сел в автобус и отправился в гостиницу. Было уже поздно ехать к Эллу и Маргарет, у которых жила Бриджит.

Портье подал ему толстое письмо, и Дэв сразу увидел, что оно от Бурке. На листе бумаги были написаны фамилии и адреса всех механиков, техников и автослесарей, имевших в прошлом тюремные наказания.

Бэньону понадобилось пять дней, чтобы обойти все указанные адреса, но все было безрезультатно.

Пришло еще одно письмо от Бурке, с тремя новыми фамилиями: в конце письма была приписка «Резервуар опустошен». Эштон доставил ему фамилии четырех механиков. Две из них имелись и у Бурке. Дэв тщательно разобрался в каждом из подозреваемых, и опять неудача. Он посетил почти все гаражи и ремонтные мастерские, обстоятельно беседовал со всеми и ровно ничего не достиг. Неудача не обескуражила его. Он знал, его час придет. Преступник всегда оставляет след, и Бэньон найдет этот след!

Несколько вечеров он провел у Элла и Маргарет, играл с Бриджит. Девочка ни о чем не спрашивала. У сестры Кэт было двое детей, чуть постарше Бриджит, и девочка была просто счастлива, что нашла себе товарищей для игр. Она не задавала вопросов и не жаловалась, только по ночам просыпалась в слезах и просилась к матери.

И Элл и Маргарет убеждали Дэва: пусть не беспокоится, девочка может оставаться у них на какой угодно срок. Элл, работавший инспектором на газопроводе, даже предложил свояку тысячу долларов, если они ему нужны. Они делали, что было в их силах, эти добрые люди, но Дэв сознавал, что надолго обременять их нельзя. Как только он найдет убийцу, нужно забрать девчонку от родственников и подыскать женщину, которая взяла бы на себя воспитание Бриджит.

Однажды утром зазвонил телефон. Говорил Эштон:

— Я узнал еще об одном человеке, мистер Бэньон. Его как будто зовут Слим, другого имени я не знаю. Последние два месяца работал на автомобильном кладбище, а сейчас куда-то исчез.

— Спасибо, Эштон! Попробую его найти.

Кладбище автомобилей находилось за чертой города, в западной части Филадельфии. Оно представляло собой грандиозную свалку, большинство машин давно покрылось ржавчиной, а от других остались только коробки. Среди этого хлама виднелись девять-пятнадцать времянок. Торговцы покупали старые машины, механики разбирали их, сортировали детали, которые потом продавались мелким гаражам и водителям, ремонтировавшим свои машины лично.

Здесь Бэньон провел целый день.

Первые сведения ему удалось получить перед самым уходом. На времянке висела табличка: «Смитти. Самые низкие цены!». Хозяин будки был рослый и массивный, удивительно даже, как он вообще помещался в такой халупе. Он сидел за столом и что-то подсчитывал с карандашом в руках. На его лице, давно не знавшем бритвы, выделялись светлые проницательные глаза. На вопрос Бэньона он ответил:

— Да, парень по имени Слим у меня работал. А что с ним?

— Вы не знаете, где бы я мог его увидеть?

— Вы из полиции?

— Нет.

— Частный детектив? Агент по страхованию?

— Нет, ни то и ни другое. Но мне нужен человек по имени Слим.

— Слушайте, у меня нет оснований скрывать, где он находится, но у меня нет ни времени, ни желания отвечать на подобные вопросы. Если бы вы были из полиции, я должен был бы отвечать, но для частных дел у меня нет времени.

— Я могу объясниться коротко, — сказал Бэньон.

— Вы уже слышали, что я сказал, — проговорил торговец. — Я вам не справочное бюро.

— Вы не очень-то любезны, — пророкотал Бэньон и засунул руки в карманы. Пальто и пиджак были распахнуты, и торговец заметил рукоятку пистолета. Глаза его забегали. Смитти был начеку.

— Вот видите, теперь вы стали немного дружелюбнее, — ухмыльнулся Дэв.

— Да, конечно. Отчего не помочь человеку, если это в твоих силах?

— Правильно. Вы просто были расстроены своими подсчетами, когда я вошел.

— Да. Проклятое налоговое управление, — Смитти облизнул губы.

— Тоже правильно. Теперь у вас выпала свободная минутка! Мы как-нибудь поймем друг друга. Когда Слим ушел от вас?

— Неделю назад.

— Что же он здесь делал?

— Все, что придется. Разбирал машины и все такое...

— И ничего больше?

— По крайней мере для меня. Но незадолго до своего ухода он занимался еще какой-то побочной работой.

— Что за работа?

Торговец взглянул на лицо Бэньона, и у него сразу пересохло в горле.

— Это я не знаю, мистер, действительно не знаю. Он попросил у меня один внеочередной выходной день.

— И потом попросил расчет?

— Да, потом он ушел.

— Куда?

— Не имею представления. Правда, как-то он говорил, будто сам он из Честера, но вернулся ли он туда, мне не известно.

«Ушел восемь дней назад», — пробормотал Дэв Бэньон. По времени все совпадало.

— Кто был тот человек, для которого работал Слим?

Торговец пожал плечами.

— Да, знаете ли, я его даже не видел. Он остановился на шоссе и дал несколько гудков; Слим подошел к нему, и они о чем-то говорили. Видно, Слим знал его раньше.

— А что за машина?

— "Бьюик". Новый. Голубая спортивная модель.

— Большое спасибо, Смитти, — сказал Бэньон.

— Не за что. Мне было приятно помочь вам...

Когда Бэньон пошел к машине Бурке, Смитти сел к столу, и ему понадобилось истратить три спички, чтобы прикурить. Потом он встал и бросил лопату угля в пылающую печь: ему вдруг показалось, что в его времянке чертовски холодно.

— Сыро и холодно, как в могиле, — пробормотал он себе под нос.

Бэньон отправился в Честер.

Уже стемнело, когда он остановился перед зданием честерской полиции. Двухэтажное здание из красного кирпича было покрыто копотью, десятки лет подряд выбрасываемой в небо трубами близлежащих заводов. Бэньон был здесь не впервые. Он не раз появлялся в Честере по делам службы и знал многих чиновников из здешнего управления.

В непривычно высокой комнате — так строили в начале века — сидели три крепких, упитанных полисмена.

Один из них, детектив по фамилии Сулковский, знавший Дэва, направился к нему, чтобы поздороваться. Оставшиеся двое заинтересованно оглянулись, услышав слова Сулковского: «Дэв Бэньон! Мне жаль, я очень сожалею, эта история с твоей женой...». А то, что ты ушел, я очень понимаю, — я, наверное, и сам ушел бы. И нашел бы этого парня, можешь на меня положиться! Удовольствия разделаться с ним я бы никому не уступил.

— Поэтому-то я и здесь, — сказал Дэв. — Знаешь ли ты в округе человека, которого звали бы Слим? Он как будто автослесарь или что-то в этом роде.

— Слим Лоури, — сказал Сулковский, после чего наступило молчание.

Бэньон заметил, как два других полисмена обменялись многозначительными взглядами.

— Тут что-то не так? — спросил он.

— Со Слимом мы очень хорошо знакомы! — ответил Сулковский, — Он больше сидел по тюрьмам, чем ходил на свободе. — Лицо его сделалось очень серьезным. — Только видишь ли, в чем дело: он болел туберкулезом и позавчера умер. Дэв, это чертовское невезение! Ты подозревал его?

— Да, я уверен, что убийцей был он. В его смерти не было ничего подозрительного?