Но опыт жизни подсказывал мне, что нельзя быть таким благодушным и ухо надо держать востро. И как я об этом ни помнил, а Драков сумел все-таки меня обдурить. Молодец!
      Я хоть и не полностью, а поверил ему и оттого несколько расслабился.
      Уж очень правдоподобен был замысел Дракова.
      – Наша задача, – сказал он, – оказаться за бугром. Другого выхода я пока не вижу. В пределах бывшего Союза места для меня нет. Да и хватит мне того, что я добыл в трудах своих, что мне отец оставил в наследство. Хватит мне, моему сыну и внукам.
      – Это верно – с арены надо уходить вовремя, – поддержал я, пристально вглядываясь в лицо Дракова и желая уловить по выражению, врет он все или говорит правду.
      То, что у него в заграничных банках лежат миллиарды, у меня сомнений не было. Помельче дельцы покупают в центре Парижа дома. И какой дурак стал бы держать деньги в родном Отечестве! Я, конечно, не имею в виду законопослушного гражданина. Впрочем, откуда «башли» у этого законопослушного?
      – Кое-какие жизненно важные документы я доверяю Клину. Ну, такой скромный портфельчик с бумажками. Это одно состояние.
      Я понял, что он говорит о документах, по которым он может получить вклады за границей. Наверное, не только в банке лежат его доллары. Пустил в акции, в дела…
      – Второе состояние, думаю, тоже достаточное, держу в золоте. Вот его поручаю тебе. План отхода очень простой. Мы едем разными путями в Москву. Перед тем, как наши пути разойдутся, я сообщу тебе, где встретимся.
      – А как же вы без охраны?
      – Какая охрана нужна сельскому учителю, – засмеялся Драков, – который едет к родственникам со своей женой и с племянницей? Нет-нет, никакой охраны!
      Это заявление несколько насторожило меня. Драков так привык к тому, что его кто-то прикрывает, что едва ли осмелился бы пуститься в дорогу без охраны.
      Но с другой стороны… Нужда заставит – петухом запоешь.
      – Пока все. Собирайся в дорогу. Тебе на сборы семь минут.
      – Где взять груз? – спросил я.
      – В доме, – Драков показал пальцем вниз. – Я уже попросил Клина забрать портфель. По моему знаку ты заберешь ящик. Поедете на разных машинах. В твоей будет Нюра.
      Почему он рассказал мне, что берет Клин, если доверяет по частям? Если он и Клину сказал, что я буду везти, то что за секреты тогда?
      Возможно, он пока не боится. Клин не будет знать, как я поеду в Москву. Я же не буду знать, полетит Клин на самолете или поедет поездом. И зачем нам нужно будет искать друг друга? Что я стал бы делать с бумагами в портфеле? Но у меня-то будет золото, а на нем никто не расписывался.
      Есть" над чем подумать.
      Но размышлять было некогда.
      Я спустился на первый этаж. Нюра с пустым чемоданом побежала наверх, должно быть, складывать вещи Людмилы Петровны.
      Стоять в прихожей и ждать, когда женщины спустятся? А если с ними будет Драков?
      Я раздумывал, как мне поговорить с Людмилой Петровной. В любом случае, мы скоро должны расстаться. Я не должен допустить, чтобы она ехала с Драковым. А если ему удастся переправить ее за бугор?
      В голове путались мысли. И почему это происходило, я понял. Как зверь, который еще не видит охотника, но уже чувствует тревогу в воздухе, так и я кожей ощущал близкую опасность.
      Но откуда она грозит?
      Я зашел в свою комнату и почему-то не стал собираться в путь, а торопливо начал записывать все, что произошло этим утром. Кассеты я спрячу под матрац. На днях начнутся аресты и сюда нагрянут тоже. С милицией будет и Мохов. Я заверну кассеты в бумагу и напишу, чтоб передали Мохову.
      Слушай, Мохов. Меня, видимо, уберут позже. Но чувствую, уберут. За границу Драков меня не повезет и пенсион не назначит. Я не до конца понял, что это за золото, которое я должен отвезти в Москву. Может быть, на это дело он меня и в самом деле использует. Если это так, я найду возможность связаться с тобой. Я должен быть с Драковым до конца.
      И вот что…»
      Драков несколько задержался из-за жены. Он не хотел ее торопить, чтоб не беспокоить. Наконец, она собралась. И они стали спускаться по лестнице.
      Вот почему прервалась запись Чумы. Он услышал шаги, и тут же вышел со своим чемоданчиком.
      Драков жестом попросил поставить чемоданчик на пол. В прихожую прошел с улицы Клин.
      Драков показал ему на чемоданчик Чумы и приказал:
      – Неси в машину. И проводи женщин.
      Драков видел, как переглянулись между собой Чума и Людмила Петровна.
      – Ну, идите, идите, – поторопил он.
      Клин прихватил чемоданчик и открыл дверь, пропуская женщин. Какое-то чувство заставило Чуму посмотреть вслед Людмиле Петровне. Она тоже оглянулась, и в ее взгляде читалась тревога.
      – Вы поезжайте, Клин, – сказал спокойно Драков. – Мы догоним.
      Значит, Драков передумал. Он же сказал, что в машине Чумы будет Нюра.
      Было похоже, что он решил расправиться с Чумой, и для этого отправил всех. Но это большой риск. Нет, на такой риск Драков не пошел бы. Для этого есть Клин. Чума не допустил бы, чтоб ему выстрелили в спину.
      И потом, как объяснить женщинам, куда девался охранник?
      Можно было все сделать проще.
      Когда все вышли, Драков еще немного подождал.
      – Спустись в подвал, – сказал он доверительно Чуме. – В левом углу за дверью на полке металлический ящик. Забери.
      Сам он, насвистывая, пошел на кухню. Чума мог не опасаться, что ему выстрелят в спину. А уж, когда будет идти обратно, то врасплох его не застать.
      Драков, стоя за дверями кухни, прикидывал, о чем думает Чума. Ему были слышны его шаги.
      Вот он прошел в тайник, дверь которого была открыта Клином. Вот он взялся за тяжелый металлический ящик, набитый кирпичами. Даже крякнул. Пора.
      Драков нажал на потайную кнопку, которая была ниже обычного выключателя.
      Потом он спустился в подвал. Просторное пустое помещение, квадратное, ровно по контурам дома, бетонные стены. Тихо, чисто. Комар носа не подточит. Он подошел к левому углу и коснулся ладонью стены. Холодная.
      Там, за полуметровой бетонной стеной, в крохотном помещении с низким потолком, до которого высокому ростом достать головой, находится теперь Чума. С этой стороны никто не обнаружит тайник. Сам Чума не выберется. Да и кому в голову придет искать его в доме, если сразу видно, что все уехали?
      Менты, конечно, разнюхают, что Драков скрылся. Тем более, если Драков давно у них на мушке. Уже вечером они спохватятся.
      Конечно, они будут уверены, что Чума сопровождает Дракова. Они будут ждать от него сообщения, какой-нибудь вести. Пусть себе ждут! За это время Чума умрет.
      Драков направился к лестнице. Он поднялся наверх и остановился у выключателей. Подумал – и выключил свет в подвале. Для тайника была своя кнопка. Драков проявил снисходительность, не стал нажимать на нее.
      Затем он запер дверь дома. Сел в машину. Выехал за ворота. Затем ворота закрыл. Не должно быть следов бегства. Все чинно и спокойно.
      Драков сел в машину и укатил.
      Что было, о том думать не стоит. Он стал неторопливо размышлять о том, что будет. Еще раз мысленно повторил весь план путешествия. Все вроде бы должно получиться.
      С досадой вспомнил, что жена будет спрашивать о Чуме. Надо что-то придумать. Но это не так сложно. Изменились, мол, обстоятельства, надо было Чуме остаться в городе.
      Драков чувствовал себя спокойно.
      Слишком хорошо обдуман план, чтобы мог случиться какой-то сбой.
      Послушная машина летела вперед, несла хозяина в светлое обеспеченное будущее, в котором не будет постоянного чувства опасности. Как иногда хочется жить в покое!
      Когда женщина позвонила от имени Печегина, Мохов узнал от нее, что его друг в доме Дракова. Естественно, сообщили, что Драков целый день не был на работе, что встревожило все службы, Мохов кинулся в загородный дом. Какой-то придурок уже послал туда милиционеров. Он остановил их у самых ворот.
      – Ничего не трогать, – сказал Мохов и оглядел дом. – Похоже, уехали.
      – Соседка тут, старуха, видела, – сообщил один из милиционеров. – Еще утром.
      – Почему она обратила внимание?
      – Решила, отдыхать поехали.
      – Почему так решила?
      – Хозяйка была в машине. И служанка. Обычно они остаются дома.
      – Почему она увидела хозяйку?
      – Она к ней пошла. Дело было какое-то. Ну, по соседству… А тут выезжает машина. Хозяйка увидела ее. Но шофер не остановил.
      – Кто еще был в машине?
      – Я уже говорил – служанка.
      – Кроме служанки?
      – Водитель.
      – И все?
      – Я уточнял – все.
      – Вторую машину видела?
      – Нет. Она вернулась домой.
      Мохов решил, что Драков и Печегин поехали на второй машине. Похоже на бегство. Если это так, Печегин не мог не оставить какой-нибудь знак.
      – Ребятки, – обратился Мохов к милиционерам, – постойте тут и чтоб ушки на макушке. А ты со мной.
      Он показал на лейтенанта, с которым разговаривал и который показался ему толковым.
      Дверь они не стали выламывать, прошли в дом через окно, выдавив стекло.
      – Где тут может быть комната охраны? – вслух раздумывал Мохов.
      – Ближе к двери, должно быть, – предположил лейтенант.
      – Идем.
      Прошли в комнату. Стоя у порога, оглядели детально. Ничего примечательного.
      Мохов подошел к кровати.
      – Ну-ка, посмотри, – попросил он лейтенанта.
      Тот приподнял матрац и увидел сверток. Он не стал дотрагиваться, подумал, что мина.
      Мохов усмехнулся и взял сверток, увидел свою фамилию.
      – Володька есть Володька, – удовлетворенно сказал Мохов. – Другого такого нет.
      Он быстро поспешил в машину и прослушал запись. Она заканчивалась словами «И вот что…»
      Мохов сидел, задумчиво глядя перед собой. «Какую же опасность чувствовал Володя? – думал Мохов. – Недаром же он побежал в свою комнату и сделал запись. Что за этими словами – „И вот что…“
      Мохов все более убеждался, что успев сказать о варианте совместного с Драковым отъезда, Печегин хотел что-то сообщить на тот случай, если все-таки его постараются убрать в доме.
      Видимо, Драков позвал его. Печегин, должно быть, сунул кассеты под матрац и тут же выскочил из комнаты. Может, он даже только шаги услышал.
      Чемоданчика нет. Того самого, видавшего виды чемоданчика.
      Какой он мог оставить знак?
      – Идем! – аж подскочил Мохов, обращаясь к лейтенанту. – Олухи мы царя небесного!
      Они вернулись в комнату охраны.
      Услышав шаги Дракова, Печегин имел несколько секунд в своем распоряжении, чтобы сделать что-то такое, что прояснило бы Мохову недосказанное в кассете.
      – Но что? – произнес вслух Мохов.
      – Не понял, – вскинулся лейтенант.
      – Не мешай, друг, – попросил Мохов.
      Печегин мог вести запись за столом. Вот он услышал шаги. Вынул кассету из магнитофона. Кассету завернул в бумагу, которая лежала на столе. Запись на мое имя он мог сделать, наговаривая в микрофон. Он пошел к дверям мимо кровати. Под кроватью лежал чемоданчик. Ему надо было сунуть кассету под матрац, открыть чемоданчик, положить магнитофон, закрыть чемоданчик…
      – Лейтенант! – вскричал Мохов.
      – Что такое?..
      Лейтенант не успел договорить, как Мохов одним прыжком оказался у кровати и отбросил подушку. Под ней лежал томик стихов Высоцкого.
      Мохов обессиленно опустился на кровать.
      – Плохо дело, – сказал Мохов.
      Лейтенант смотрел на книжку и ничего не понимал.
      – Печегин здесь, – сказал Мохов.
      – Как здесь? Обыщем дом!
      – Не торопись.
      – Почему решили, что здесь?
      – Долго объяснять. Но без этой книжки он не уехал бы. В последнюю минуту, а заскочил бы за ней. Он ее оставил, чтобы я знал, что он здесь.
      Мохов схватился за голову. Редко его подводили нервы, а тут чуть не закричал, такая боль пронзила сердце.
      Но нет! Не может этого быть! Не могли они его убить. Это Володьку-то!
      – Разрешите обратиться? – подал голос лейтенант. Мохов был в гражданском и лейтенант не знал его звания. Мохов при встрече показал документ, но лейтенант хорошенько не разглядел его. Он только увидел, что человек – из особого отдела.
      – Обращайся, лейтенант. Я для тебя просто Мохов.
      – Что прикажете делать?
      – Вот что, браток, – хрипло сказал Мохов. – Попроси своих ребят, чтобы обошли весь участок, прощупали каждый сантиметр земли.
      – Предмет поисков?
      – Возможно, труп.
      Сам же Мохов трижды сплюнул. Он не мог поверить, чтобы кто-то мог справиться с Володей. Его можно взять только на неожиданность. А судя по записи, он чувствовал опасность.
      Лейтенант принял самое серьезное выражение лица при слове «труп» и тут же удалился.
      Пока милиционеры обходили сад, сам Мохов решил пройтись по дому. Ни одна дверь не была заперта. Даже кабинет был открыт.
      Странно!
      Зачем же так демонстративно хозяин показывал, что ему нечего прятать? Вернулся лейтенант.
      – Как там?
      – Пока ничего не обнаружили. Я приказал повторно обследовать участок.
      – Молодец, – похвалил Мохов, но на душе стало чуть спокойней.
      Все-таки эти скоты закопали бы труп. Это было б для них самое простое решение.
      Мохов заглядывал в каждую комнату и подолгу стоял, оглядывая стены.
      – Что ищем? – поинтересовался лейтенант, следовавший за ним.
      – Большой дом, а? – спросил Мохов.
      – Порядочный.
      – Все есть.
      – Даже банька с бассейном в подвале.
      – Даже банька, – задумчиво произнес Мохов. – Гараж под домом. И еще пустое помещение. Зачем оно?
      Он снова спустился в подвал. Лейтенант – за ним. Мохов тщательно обследовал пол.
      – Видимо, служит складом, – предположил он. – Видишь, стружка? Такая стружка идет под упаковку. Но пользовались этим помещением мало. Однако чего-то не хватает…
      – Не могу знать. Все есть.
      – А не кажется тебе, лейтенант, что в таком большом доме должен был быть тайник?
      – Тайник?
      – Позови ребят, и пусть стены подвала обследуют сантиметр за сантиметром.
      Подвал, сложилось впечатление у Мохова, не мог быть без какой-то хитрости. Фундамент был сложен из бетонных плит, швы между которыми замазали цементом.
      Мохов прошелся вдоль стены. Ерунда собачья! Швы во многих местах имели трещины. Нет, не обнаружить потайного хода. Тут хоть все стены разбирай.
      Мохов обессиленно прислонился к стене. И вдруг ему показалось, что он слышит еле уловимый стук.
      Милиционеры загрохотали сапогами по лестнице.
      – Тихо! – закричал Мохов что было сил. Лейтенант так испугался выражения лица Мохова, что тоже исступленно завопил:
      – Стоять!
      Милиционеры застыли в полном недоумении. Мохов поманил к себе лейтенанта.
      – Послушай, – прошептал он.
      Оба приникли к стене. Звук был очень слабым, но был.
      – Сюда! – позвал Мохов милиционеров.
      Он загорелся нетерпением. Теперь для него было ясно, что Печегин за бетонной стеной. И главное – жив. Его туда каким-то образом заманили и закрыли.
      – Ребята, – обратился к милиционерам Печегин. – Родные мои! Там за стеной – человек. Мой друг. Обследуйте каждую щель, расковыряйте швы, найдите дверь в тайник.
      Мохов отдышался, сердце билось бешено. В этом каменном мешке могло не быть доступа воздуха. Нужно хоть щель пробить!
      – Лейтенант, – схватил Мохов за локоть лейтенанта, – я видел по дороге – дом строится. Беги, позови рабочих. Может, у них есть отбойный молоток. Если нет, найди.
      – Я понял, – козырнул лейтенант и побежал.
      Сам Мохов поспешил выложить по радиотелефону всю обстановку начальству и вызвать специалистов. В голову еще пришло – отыскать архитектора, который планировал дом. Есть же у него чертежи!
      «Приятно возвращаться в жизнь. Очень это большое удовольствие. Когда хлопцы пробились в мою гробницу, я первое сказал:
      – Водки!
      Мохов так заорал, что я чуть не оглох:
      – Водки!!!
      Нашли в доме, налили стакан, я выпил, как воду.
      Хоть бы поморщился! Но сивухой в нос ударило. Думаю, нет, я на земле, еще не в раю. На том свете такого запаха нет. Это точно! Говорю со знанием дела, там побывал…
      Посидел я минуту. Вокруг меня тишина. Все стоят, как над покойником. Мохов, чувствую, все дотрагивается до меня. Не верит, что меня видит, живого.
      – Все, – сказал я и встал. – Праздник прошел. И я отодвинул второй стакан.
      – Василий, – говорю, – разговор есть.
      – Свободны, – сказал Мохов ребятам. – Великое вам спасибо! Лейтенант, дай обниму тебя. До свидания!
      Мы пошли в кабинет Дракова и уселись в креслах, будто нам это приходилось делать каждый день и будто не вытащили меня только что с того света.
      – Драков исчез? – спросил я.
      – Как сквозь землю провалился.
      – Какие у тебя соображения?
      – В аэропорту наши люди. На железнодорожном вокзале тоже. ГАИ предупредили. На машине из города не выскочил.
      – На пристани?
      – Да что пристань! Суда не ходят, мелководье.
      – А катера?
      – Пассажирских катеров вроде не бывает. Да и куда ехать с пристани?
      – По Туре в Тобол. А Тобол впадает в Иртыш. Иртыш в Обь. Географию помнишь?
      – Немножко. Обь впадает не в Каспий, а в Карское море.
      – Молодец. Вижу, учился хорошо.
      – На полюс подался Драков-то?
      – Не-е, Вася, в Европу. А то – в Америку.
      – Больно дорога кривая.
      Я помахал рукой. Ноет. Три кирпича искрошил, пока бил. В ящике вместо слитков золота оказались кирпичи. Обвел меня вокруг пальца Драков. Но по этому поводу посмеемся чуть позже, а теперь надо уточнить ситуацию.
      – Дорога-то кривая, да надежная.
      – Что у тебя с рукой? – спросил Мохов.
      – Интересный вопрос, – усмехнулся я. – Но ближе к делу.
      – Через полюс что ли они пойдут? В Америку-то?
      – Полюс Дракову не нужен.
      – К чему клонишь?
      – Ты же запись слушал?
      – Само собой.
      – Там в одном месте я говорю, что Драков назвал себя учителем. Мол, кто заинтересуется сельским учителем, который едет с женой и племянницей.
      – Помню. И что?
      – Смутил меня этот учитель.
      – Чем, Володя?
      – У Дракова, несомненно, были разработаны варианты, как в случае опасности смыться. В руки правосудия такого рода деятели почему-то не спешат. Не знаешь, почему?
      – Откуда мне знать! А если серьезно?
      – Но недавно у него возник еще один вариант. О прежних я даже не гадаю, а об этом есть кое-какие соображения.
      – И какие?
      – Слушай, – вдруг я спохватился, – я же выпил стакан водки!
      – Ну, так что? Боишься, что на службе?
      – Нет. Стакан – и ни в одном глазу!
      – Нервы расслабились?
      – Есть немного.
      – Чего еще тебе надо?
      – Продукт жалко.
      – Алкаш ты, Володька! Мысли дальше.
      – Шевелю мозгами. Хотя не советую тебе сидеть в тесной комнате, очень похожей на склеп, и стучать несколько часов по стене, совершенно не надеясь, что кто-то услышит. Слушай, а как же у дятлов не болят головы?
      – На досуге подумаем.
      – Утешил, Вася. Я к чему? Голова-то моя не шибко. Дает сбои. Я сказал, что не догадываюсь о прежних вариантах.
      – А это не так?
      – Именно. У Дракова кроме законной городской квартиры была еще, оформленная на кого-то. Он ее держал для того, чтобы в случае опасности залечь в ней на дно. Когда все успокоится – спокойно уехать.
      – Возможный вариант.
      – А когда он догадался, кто я, и вспомнил, где мы встречались… а мы встречались на Севере… у него и возникла новая идея. Тогда он мог купить катер, оформить на того же, что и квартиру… Надежный человек, о котором мы даже не догадываемся. Он его ни разу не засветил. Может быть, какой-нибудь пенсионер. Но не в этом дело.
      – Не в этом. Согласен. Давай дальше.
      – А дальше вот что. Он спустился на катере в низовья Оби. Там есть такая речка – Сыня. Она бежит с Урала. Понял?
      – Пока ни фига.
      – Он поднимется по этой речке. А через Урал есть старинная Тильтимская дорога, которая выведет на реку Печора. И вот Драков на территории республики Коми. Там его никто не ищет. Документы у него новые. И поедет он туристом, милый мой, в северную страну Финляндию. А там – круиз по Европе.
      – Володя, прости меня, – начал Мохов, – не слишком?
      – Что не слишком?
      – Хитроумно?
      – Вот так подумал бы и твой начальник. Драков на это тоже рассчитывал.
      – Все равно как-то не очень верится. Столько по реке… по тайге… Да ты что?
      – Ты не забывай – он шкуру спасает.
      – Почему ты решил, что он знает о какой-то Тильтимской дороге?
      – Клин помнит. Они там в свое время налаживали бизнес с оленеводами. Вот почему ему и нужен Клин. И думаю – только пока.
      – Да плевать мне на Клина! Но что ты решил?
      – У начальства мы добиваемся разрешения на поездку в низовья Оби. Для этого нужна моторка. Ну, еще предупредить отделения милиции по пути, чтоб топливом помогли. И я поехал.
      – Ты? Без меня?
      – Я и без тебя. Это моя повесть, я ее и закончу. И есть тут некий личный интерес. Но это между нами.
      – Задал ты задачу! – почесал голову Мохов.
      Должен сказать, что легче убедить слона, чем начальство. Мы столько времени потеряли, пока не пришли хоть к какому-то согласию.
      Начальство твердило, что, мол, запросто возьмут Дракова и Клина по пути.
      – Они вооружены, – твердили мы.
      – Пошлем опытных людей.
      – Живыми не дадутся, – убеждали мы. – Не забывайте, там две невинные женщины. Хотите их смерти?
      Спорили долго. Я все доказывал, что мне легко будет взять Клина и Дракова в тайге. Там они беспомощны. Не могу точно гарантировать Клина, но Дракова доставлю живым. Дайте, мол, пару наручников.
      – А женщин спасете? – вдруг начало начальство проявлять гуманность.
      – Чего ради я тут долдоню одно и то же?
      Решено было так – раз я хочу их перехватить уже на Сыне, то нечего кататься на моторке по трем рекам, а то и четырем. Надо лететь на самолете в Салехард. Оттуда подняться до устья Сыни. Там мне предоставят моторку. И ждать гостей.
      Как ни бился, ничего не получилось. Начальство решило!
      Я рассчитывал по дороге найти возможность переговорить с женщинами. Где-то же они остановятся ночевать. Нашел бы возможность. И у меня были бы две помощницы.
      А с другой стороны… Ведь еще как поведут себя женщины? Это же народ нервный. Вдруг Драков и Клин разнюхали бы чего раньше времени. Нет худа без добра…
      – Пока, Василий! – махнул я рукой с трапа самолета.
      – Жду живым! – ответил он.
      В Салехарде меня встретили нормально. Ситуацию поняли. В помощники вызывались, но не очень настойчиво. Я отбился. На речном трамвайчике я добрался до поселка, что стоял чуть ли не напротив устья Сыни. Там мне дали моторку, обычную «Казанку» с мотором «Вихрь». Меня этот транспорт очень даже устраивал. Лодка легкая, мотор мощный.
      За день я поднялся по Сыне, даже не останавливаясь в поселках. Чем меньше обо мне будут знать, тем лучше.
      Я остановился, когда река стала узкой и порожистой. Тут они дальше на катере не пройдут. Скорее всего, катер постараются сбыть и купить такую же моторку, как у меня. Или обменяют на время.
      Свое судно я затащил в ручей, в маленький сойм, и прикрыл ветками. Сам выбрал стоянку, с которой была видна река вниз до мыса.
      Начались часы безделья.
      Вот когда пришли сомнения. А что, если я все придумал и Дракову не приходило даже в голову ехать в эту глушь. Вот смеху будет!
      Не проще ли доехать до Лабытнанги и перевалить Урал на поезде? Кстати, об этом варианте я вспомнил в Салехарде и тамошних работников предупредил. Но мало ли…
      Сидел на берегу, ныл от ничегонеделания, кормил комаров, которые очень возлюбили меня, и ждал.
      По моим расчетам, они должны были появиться в четверг.
      Появились они в среду. Гнали вовсю, торопился Драков. Когда я увидел, что в лодке их трое, схватился за голову – дурак, дурак, дурак!»
      Как и предполагал Печегин, Драков в последнем поселке поменял катер на моторку. Он сказал, что они туристы, хотят перевалить Урал и лодку оставят в верховьях Сыни. А в будущем пойдут с той стороны и заберут катер, если хозяин моторки не хочет полного обмена.
      Обмен с питьем прошел успешно.
      Проехав несколько верст против течения, Драков и Клин почувствовали, что лодка перегружена. Они остановились.
      Отошли в сторону для совета.
      – Выше течение сильней, – сказал Драков.
      – Понял, нас много, – кивнул Клин.
      – Дорожишь ею? – спросил Драков. – Я о Нюре…
      – Не первая, не последняя.
      – Надо ее оставить. До поселка еще недалеко. Пусть возвращается. Но как это сказать, чтоб Люда не знала?
      – Нюра не уйдет от вашей супруги.
      – Что предлагаешь?
      – Поговорю.
      – Но я ничего не приказывал тебе. Не хочу брать на совесть.
      – Ладно, шеф. Так и запишем.
      Драков вернулся к лодке и о чем-то заговорил с женой.
      – Нюра! – крикнул Клин и поманил рукой. Женщина с неохотой выбралась из лодки и направилась к Клину.
      – Чего тебе? – недовольно спросила она, увидев, что он двинулся по берегу в сторону от лодки.
      – Подойди на два слова.
      – Ну, куда ты идешь?
      – Вот глупая! – засмеялся Клин. – Может, я тебя обнять хочу. Может, соскучился.
      – Кончились объятья, – равнодушно сказала Нюра.
      – Это что значит? – прикинулся встревоженным Клин. – Меня побоку, что ли?
      А сам все дальше от лодки отходил и повернул за деревья.
      – Я не пойду дальше, – остановилась Нюра.
      – Не будем же при людях выяснять отношения!
      – А нечего выяснять.
      – Что-то я тебя, женщина, не пойму. Как это нечего? Вроде, недавно были мужем и женой.
      – Не были мы мужем и женой, не ври.
      – Ну, подойди. Объясни толком – что случилось? Какой комар тебя укусил? Не нужен я тебе больше?
      – Не нужен, Николай.
      – А прежде нужен был?
      – Другого не было.
      – А то бы с другим?
      – Ну, если не противный…
      – Вот ты какая!
      – Да не обзывай ты меня. Какая! Такая вот. Я от тебя, Николай, ничего не хочу более. Я дитя хотела родить. А без мужчины они не рождаются – дети-то. Вот почему спала с тобой. А теперь зачала – и все между нами, кончено! Цель-то у меня была одна.
      – Беременная, что ли? – опешил Клин.
      – Да уж так, – улыбнулась Нюра.
      – И ребенка решила сохранить?
      – А зачем же мне надо было зачинать? Отцовские чувства не вспыхнули в душе Клина.
      Хорошо хоть глупая баба все выложила. Клину еще только ребенка не хватало!
      – Да ты не пугайся, – сказала с презрением Нюра. – Ты нам не нужен будешь.
      Это она так теперь говорит, а потом хомутом повисла бы на шее! Потом от нее не отбиться было бы.
      – Чего расстроился? – спросила весело Нюра.
      – Как это я расстроился? Я рад.
      – Так вот и поверила.
      – Честное слово! Золотце ты мое!
      Он шагнул к ней. Она была так удивлена его реакции, что стояла вкопанной. Он обнял ее и поцеловал, то есть закрыл ей рот, а нож воткнул снизу вверх под сердце.
      Клин тут же оттолкнул ее, чтобы не испачкаться кровью. Даже не вскрикнула. Рухнула на землю и лежала тихая.
      Клин вытер мхом нож и спрятал на место. Чуть погодя, он вернулся к лодке.
      – А где Нюра? – спросила Людмила Петровна. Клин раскашлялся, потому что не подумал, что сказать. Да и не его дело думать, на это есть шеф.
      – Пошла? – спросил спокойно Драков. Клин кивнул, продолжая кашлять.
      – Куда пошла? – спросила Людмила Петровна.
      – Да в деревню, – ответил небрежно Драков.
      – Зачем это?
      – Мы же забыли расспросить, где Тильтимская дорога. Я думал, Клин знает.
      – Чего же Клин не пошел?
      – Она местная, лучше поймет. Из этих же мест вроде. Да что ты беспокоишься? Сколько мы проехали. Всего ничего. Тут ходьбы-то полчаса. Есть о чем говорить.
      Людмила Петровна успокоилась. Да и не могла она ни о чем плохом подумать.
      – Тут место такое-то не то, – недовольно сказал Драков. – Сушняка даже нет. Поднимемся чуть и разложим костер. Надо перекусить.
      – Ей же дальше идти будет? – возмутилась Людмила Петровна.
      – Да мы немного только проедем.
      Драков и в самом деле хотел сделать остановку. Подождать чуток. Потом сказать, что она, Нюра, может ждать выше по реке, где ее пересекает Тильтимская дорога. Тут, мол, никак не разминемся. А там видно будет…
      «Я был уверен, что они проедут мимо, но они поднялись по реке еще на метров пятьсот и пристали к берегу.
      Смотрю, разложили костер.
      Людмила Петровна вышла из лодки. Драков усадил ее на камень, подкатив ближе к костру. Камней тут хватало. Начинались предгорья Урала.
      Клин двинулся в лес собирать сучья.
      Я тоже поднялся. Ну, вот и пришел час расплаты. Я проверил, на поясе ли наручники.
      Пошел. Двигался бесшумно.
      Клин никого не опасался, и поэтому ходил по лесу так шумно, словно слон. Он и впрямь собирал сушняк. Я подождал, пока он наберет охапку, чтобы руки были заняты.
      Только тогда я достал пистолет и сказал тихо:
      – Здорово, Клин!
      Надо было видеть его лицо!
      – Стой и не шевелись, – молвил я.
      – Чума, я не виноват, – залепетал Клин, чуть придя в себя. – Я тут сторона, подневольный человек. Сам же знаешь.
      – Знаю, Клин, знаю, успокойся.
      – Я для тебя все сделаю, Чума. Только скажи.
      – И шефа пришьешь?
      – А кто он нам, Чума? Он нам чужой. Мы с тобой одного поля…
      – Ягодки?
      – Как братаны.
      – Может, ты и ягодка, да волчья.
      – Ты на меня, Чума, не вали. Шеф сказал, что ты нас встретишь на конечном пункте. Спроси хозяйку.
      – Что за конечный пункт?
      – Он не объяснил. Но это правда.
      – О конечном пункте он толковал Людмиле Петровне.
      – И мне тоже.
      – И ты считал, что я жив?
      – А как же, Чума!
      – Чего ж так перепугался, как увидел?