Муллан в "такелажную" команду мангонеля вызвался добровольно - за полную солдатскую плату. Чтоб не прийти к родне в Арбет, владение ещё одного из младших братьев короля Гулидиена, нищим. Успел показать себя малым ловким и хорошо ладящим с деревяшками, верёвками да железяками.
      Теперь, до начала его работы, оставалось почти триста ударов била.
      Наконец, явилась сидха. Улыбнулась.
      - Вот этот шпион нас подслушает, - указала глазами на сына, - но не поймёт... Что ты хотел сказать?
      - Я хотел упасть в ноги великой богине, но не смею себя выдать, - и всё-таки немного поклонился.
      - Ты веришь по-старому? У нас за это не наказывают. Только следят, чтобы христиан старой верой не прельщал. И - я христианка. Мне поклоняться не надо. Если хочешь, можешь изучить мою веру, и принять, и верить, как я.
      - Я знаю это. Возможно, так и поступлю. Потом. Сейчас важно другое... Я не из Пенгверна - из Аннона. А люди Аннона хотят жить по старому. И я пришёл тебе это сказать. Мы не с востока. Мы - снизу. Не бежали - пришли вынюхивать. И женщины, что со мной - не мать и сестра, а друид и пророчица. А я всего проводник. Но я решил рассказать. Потому, что они решить не могут. Скажи, если Аннон примет твою новую веру, многое в жизни людей изменится?
      Клирик задумался.
      - Ничего, - сказал наконец, - и всё. Как примете. Разумом? Сердцем? Или только ртом, который произнесёт молитвы, как заклинания, не понимая ни смысла их, ни того, кому они назначены?
      - А хоть и так, - сказал проводник из Ада, - Просто... Просто пророчица безумна, а друидка - слишком верна Гвину. Кто-то должен решить. И я взял это на себя. Я хочу, чтобы Аннон выжил, богиня. И потому хочу, чтобы он оказался на победившей стороне. Я долго склонялся на твою сторону - за тебя новый бог, который много сильнее тебя, слабому ты б не кланялась, и целый мир, а за Гвином - только труп прошлого мира. Немного тёплый.
      - Ты говоришь, как поэт.
      - А я и есть поэт. Не филид. Всего лишь бард. Но я не закончил речь. Я колебался. Гвин одним воплем разогнал великую армию - это чудо. Но ты говоришь, что мешки помогут. И швыряешься ими - и сила твоя, или нового бога - велика. И я ждал, пока кто-то из вас не покажет слабость. И я увидел и понял - когда у тебя из рук исчез деревянный молот - что Гвин вне своей крепости способен только на такие мелкие пакости. Он не вышел на вылазку, не разогнал твою армию. Всё, что он может - сидеть в холме и ждать падения. А ты его осаждаешь. И если не помогут мешки, попробуешь что-то другое.
      - Мешки помогут, - заверила Немайн, - я уже слышу изменения в ...эээ... голосе Гвина. Он стал выше. Ты заметил?
      - Это страх?
      - Нет, это поражение. Его сила в низком тоне. Нам осталось всего несколько дней - и можно идти на приступ. Наверное, уже и сейчас можно - но я хочу для верности ещё мешков полтораста закинуть ему в глотку.
      - Тебе виднее... Я всего лишь проводник. Всё, что я могу сделать - чтобы Аннон услышал то, что я хочу. Пророчица безумна - и я не могу знать, что она выбрала, хотя, кажется, тебя. А друид не вернётся в Аннон. Сделает шаг с безопасной дороги. Случайно. Это я тебе обещаю.
      Ещё раз поклонился и ушёл. Делать своё дело.
 
      Свой мангонель Рис ап Ноуи запускал, как собирал - точно так, как первый. Было лишь одно маленькое отличие. Пришла ему в голову мысль - выстрелить не мешком с землёй, а камнем подходящего веса. В низовьях Туи трудно не найти булыган нужных размеров. Верёвкой снаряд обвязывать не стали. Наверняка порвётся при ударе о скалу.
      - Не попадём в зев, так тряхнём супостата! - провозгласил принц, и простёр руку к крепости Гвина. Наградой стал восхищённый взгляд жены. В которую он, кажется, ухитрился влюбиться ещё раз: поверх и посильнее прежнего. Нет, Гваллен и раньше ему помогала в королевских делах. Но то всё были игрушки, способ немного украсить скучную, в общем-то, жизнь: суды, пошлины, хозяйство. Теперь же началась война. И Гваллен ухитрилась сделать суровый походный быт романтичным, пиры весёлыми, а уж совершать подвиги на её глазах было сущим удовольствием! Подвигов Рис пока за собой числил три. Во-первых, восхождение на холм. До вершины добраться он не сумел, но выдержал один крик и поднялся выше всех, исключая саму Немайн и викария Адриана. Во-вторых, три раза делал поправку на ветер для машины Немайн - и все три раза точно попал в "Гвинову глотку", как прозвали вход в тулмен рыцари. В третьих, первым заметил саксов. Любовался природой с наблюдательной башенки лагеря. Бдительность молодого принца все заметили, хотя саксы оказались мирные. Даже союзные. Мерсийское посольство к брату. Узнали, проезжая через его домен, что армия короля, брат короля и крещёная богиня войны осаждают крепость языческого бога Гвина. Ну не могли они пропустить такое эпическое событие, завернули. Командующий спал с лица совсем, но не пустить союзников - и таких же вассалов короля Британии, пусть и отсутствующего сейчас - понаблюдать за осадой не мог. Впрочем, эти саксы оказались не совсем и саксами. Посол, граф Окта Роксетерский - выглядел, как бритт, разговаривал, как бритт, родился от матери-камбрийки, и правил городом, который не был саксами завоёван, но вошёл в состав Мерсии добровольно, в надежде найти управу на вражин-нортумбрийцев. Свой король погиб в сражении со всеми наследниками, вот король Пенда и прислал в графы отличившегося воина. Который, по его разумению, был способен поладить с бриттами.
      Окта поладил. Настолько, что, заговариваясь, постоянно обзывал свой Роксетер Кер-Гуриконом. Свита посла тоже была разбавлена несаксами и полукровками. Секретарём графа оказался валлийский монах. Который немедленно вылупился на отца Адриана, как на диво дивное, и даже на уши Неметоны внимания после того не обратил. Ходил и бормотал под нос:
      - Что за глупость - брить затылок?
      А у викария и правда была плешинка. Рис поначалу думал - лысеет человек. Оказалось - нет, специально выстриг. Так ему положено, бедняге.
      Оставалось признать - правление Пенды-язычника пошло Мерсии на пользу, и она, кажется, за все эти годы превратилась в нечто пристойное. Такое, которое доброму камбрийцу и союзником назвать не позор. Ну, а Окта вообще милейший человек.
      Явилась Немайн. Посмотрела. Машина взведена, камень в праще. Осталось выстрелить.
      - Поздравляю, мой принц, - сказала совершенно искренне, - Ты меня удивил, я совершенно не ожидала такого достижения... Радуюсь за твой народ - у них очень умный и распорядительный правитель.
      Ради первого выстрела она принарядилась, и совсем не выглядела монашкой! Белое платье, красный плащ с золотой фибулой. Под плащем плед - красно-зелёная увязка с сыном. Четыре цвета, как и положено дочери хозяина заезжего дома.
      Но сейчас главным был выстрел.
      Рис опустил рычаг. Храповик соскочил с оси, и ящик с камнями рухнул вниз - а другая сторона рычага, лапа с пращей - вверх. Лапа поднималась, и верхний конец пращи норовил соскочить с большого крюка - единственной металлической части устройства. И, наконец сорвался. И камень пошёл вверх. Его провожали взгляды... А провожать оказалось и некуда, пришлось встречать. Камень не захотел лететь к холму - просто поднялся в небо, осмотрелся, и ринулся вниз! Обратно на мангонель!
      Первой среагировала сидха. Заорала:
      - Ложись! - и плюхнулась наземь, сдвинув маленького на живот и свернувшись вокруг него, как гусеница. Сверху немедленно упал Харальд.
      Рис немедленно сгрёб жену в охапку и повторил маневр. Вздрогнула земля. И - больше ничего. Принц поднялся, протянул руку жене.
      - Прости, родная. Я зря зазвал тебя на первый выстрел...
      - Ты меня спас! Но посмотри - камень воткнулся в основу машины...
      Точнее, в основание. Слишком прочное, чтобы разворотить его даже таким ударом. Рис этого не знал, и знать не мог, но подобные деревянные конструкции подпирали броню на первых броненосцах. И держали чугунные ядра куда как потяжелее и побыстрее непослушного камня...
      Сразу нашлась работа лекарке - пара зевак получила таки по щепке. Но - ничего опасного. Ещё одну щепку вынул из кольчуги один из телохранителей посла - закрывший своим телом не пожелавшего кланяться графа.
      - Земля сотряслась, - улыбнулся Окта, - и если возможно поправить прицел, то я не могу назвать это неуспехом.
      - Можно, - сообщила Неметона, из-под руки разглядывая вознесшийся на полдюжины человеческих ростов крюк, - Вы зачем все четыре накладных кольца на лапе оставили?
      - А для чего их делать, если не одевать на крюк?
      - А для того, чтобы при желании можно было вот такой трюк проделать - "огонь на себя" называется. Так что взводите заново. И снимите три кольца из четырёх...
      С пятого выстрела второй мангонель засветил точно в пещеру. Принц Рис ходил в героях. А вечером произошёл разговор с мерсийским послом...
      - Она и правда армии стоит, - Окта был непривычно серьёзен, - а королю Пенде нужна армия. Знаешь, зачем я еду к твоему брату?
      Рис промолчал. Понял - началось настоящее дело. Не хуже войны с Гвином. Граф Роксетерский продолжил:
      - Я рискну изложить дело сначала тебе. Потому, что вижу - ты разумный человек, и даже при небольшом домене - союзник очень ценный. Потому хочу знать твоё мнение... До недавнего времени Мерсия прекрасно справлялась с Нортумбрией одна, защищая и себя, и вас, бриттов. Некоторых даже под свою руку приняла - и мой город лучшее тому подтверждение, что мы - друзья, и дела иных столетий стоит забыть. Мы не только друзья - мы родня. Тому доказательство и я, и законный король Гвинеда Кадуалладр, сын Кадуаллона, внук Пенды. К сожалению, север Камбрии всё ещё боится Нортумбрийцев. И терпит самозванца и предателя на престоле великого королевства.
      - Мы все сочувствуем Кадуалладру, - согласился Рис, - И он законный король не только Гвинеда...
      - Но и Британии. А вот тут ты не прав. Король Британии - это тот, кто способен поднять знамя британского единства. Я знаю Кадуалладра. Он почти святой - но именно поэтому не годится в короли. Тем более, Британии. Он скорее годен в епископы. Тут же нужен властелин сильной, уверенной в себе державы, увитый славой побед. За ним должны пойти все.
      Рису стало скучно и смешно.
      - Ты говоришь о Мерсии и Пенде? Но Камбрия никогда не пойдёт за саксом и язычником. Дружить мы сможем, и Кадуаллон вернейший тому пример. Но подчиниться - никогда!
      - А мы никогда и не хотели вас подчинить, - улыбнулся Окта, - мы знаем, чья это земля. Вот только она теперь уже и наша... А потому мы хотим жить вместе. И не возражаем против верховного главенства Камбрии. Но если север слаб и более не может вести за собой - остаётся юг. А юг - это Дивед. Потому я и еду к твоему брату.
      Рис остолбенел.
      - Это не может быть просто так, - выдавил наконец.
      - Не может. Твой брат Пенде не родня, да и репутация у вашего королевства до недавнего времени была не воинственная. Но - нам, Мерсии нужен союзник. Видишь - я говорю прямо. Почему нам нужен союзник? Да потому, что две недели назад наш король получил от короля Уэссекса, мужа сестры и союзника, роскошный подарок - даже четыре подарка: сестру обратно. А также её нос и оба уха. Отдельно.
      - Сволочь, - выдохнул Рис, - подлец. Вот так... свою жену... Да его в порошок нужно растереть!
      Граф положил ему руку на плечо.
      - Вот мы и просим помочь наказать мерзавца. С убийцами из Нортумбрии мира быть не может, и вся наша армия - там. Наши южные земли открыты перед предателями! Ради мести за родную кровь Пенда готов на многое. Даже - признать себя вассалом короля Гулидиена. Если тот согласится помочь ему расправиться с мерзавцем. Или хоть задержать его, пока Пенда не покончит с врагами на севере, и не развернётся на юг. Резню Кер-Легиона тоже ведь не простишь...
      - Нельзя простить, - посуровел Рис, - ты прав.
      Этот город был занят Нортумбрией. Тридцать лет назад. Ни одного бритта победители тогда в живых не оставили. Даже молодых женщин - для которых обычно делали исключение даже дикие саксы, приплывавшие с континента в Хвикке...
      - Я говорил с богиней, - продолжал граф, - и она признаёт - если падём мы, падёте и вы. Она говорит - наоборот тоже верно. Так получилось, что у нас общие враги. Так не пора ли переступить через реку крови и сказать: мы - одно? И ради этого Пенда готов переступить через гордость и склонить голову перед Гулидиеном. Ты поддержишь меня?
      - Решать будет брат, - Рис положил руку на плечо посла, - хоть я не думаю, что он откажется. Он хороший король, он настоящий рыцарь, и он не сможет отказать ни в старой дружбе, ни в святой мести.
      - Разумеется, - граф повторил жест принца, - решать будет король Гулидиен. Но я благодарю тебя - мне был очень нужен разговор с умным человеком, который бы мне напомнил чувства истинных камбрийцев. Теперь я не усомнюсь ни в помощи, ни в дружбе.
      Крепко сжал плечо принца Риса и вышел из шатра. Тут же шевельнулся полог. Появилась Гваллен - коромысло через плечо, как простая хуторянка тянет тяжелущие ведра с водой.
      - Это волшебные ведра и волшебная вода, - принцесса улыбалась, - а вредная сидха сказала, что я всё должна сделать сама...
      - Что?
      - Сейчас. Сниму ведро. Возму в руки... Получай!
      И вода устремилась на принца. Больше половины не долетело. И все таки - в лицо брызнуло, да и весь перёд промок мгновенно.
      - Ты чего? - Рис глупо улыбался. Какая-то новая игра? Гваллен большая затейница...
      - А того. Охолони. Неметона вон после разговора с послом на себя вылила три, и час с ученицей весь разговор по словечку разбирала. А тебе одно словечко велела сказать. А если не поможет, так и заклинание прочитать.
      - Какое словечко?
      - Кер-Глоуи.
      Рис дёрнулся. Это слово было - ближе. Вот там и оставили в живых женщин. Точнее, позволили выжить тем, что смогли... А Гваллен продолжала:
      - Так, глаза ещё глупые. Точно, околдовал злой сакс моего умницу. Ну да на это у меня и заклинание есть, от самой Неметоны. Слушай-ка, муж мой: Хвикке всё ещё союзник Мерсии. А резню в Кер-Глоуи устроили Хвикке!
      Рис сел на подушку. Точнее, в лужу, замаскированную подушкой.
      - Так Окта что, всё наврал? - опустошённо спросил он.
      - Ни словечка, - хихикнула Гваллен.
      - Но тогда как?
      - Он повернул правду своей стороной. А мы должны видеть свою.
      - А какая она?
      - А вот это, дорогой, только наше с тобой дело. И даже Неметона не берётся советовать. Говорит, волю и разум вам дал Господь. Вот и думайте. Тем более - вы умные. Мангонель построили.
      Принц улыбнулся. Притянул к себе жену.
      - Что ты делаешь? - игриво спросила она.
      - Я думаю. Точнее, начинаю думать, - сообщил то, - а начинать размышления решил с безусловной и несомненной истины. Я люблю тебя, Валли...
 
      У рабочих шатров не было. Но долго ли поставить шалаши? Рядом с лесом? Сначала, конечно, вокруг лагеря поставили частокол. Но после этого - кто заставит людей спать под открытым небом? Перед треугольным сооружением - закопчёный котёл. В нём помешивает варево - дурманящий мясной запах - пожилая женщина. Совсем на друида и не похожая. Немайн сглотнула слюнки. Инструкция Сущности не велела кушать мясо. Иначе... Иначе обещалось такое, про что и думать не хотелось. А вот рабочим мясо никто не запрещал! Они предпочли бы рыбку. Но рыбку нужно было покупать. А дичь бегала по лесу бесплатная.
      - Доброго дня, - поздоровался Клирик, - дай-ка на тебя посмотреть. Вот. Та, за которой богини бегают!
      - А ты богиня?
      - Конечно, нет.
      - Так я и думала... А если и да - так я сюда от ворот Аннона волоклась, - пробурчала друидесса, - с моими костями, да моими суставами, да с прочей старой требухой. Можешь и ты навстречу шажок сделать.
      - Двести сорок три шага, если точно.
      - Неужели христианский мир столь мелочен?
      - При чём тут мир? Это я. И не мелочна. Всего лишь точна.
      - Тогда ты сильно поменялась. По поведению - помолодела лет на восемсот. Метишь смертью, воюешь с роднёй. Ушла из одного мира в другой. Снова обозвалась ирландской кличкой. Что на месте-то не сиделось?
      - А меня не спросили, - честно признался Клирик.
      - Даже и так?
      - Именно.
      Друидесса задумалась. Пришла к ей одной известному выводу.
      - У каждой верёвки два конца, - сообщила наконец, - но если завязать её кольцом, то концов и не найдёшь... Неважно отчего, важно что. Делать теперь что?
      Клирик пожал плечами.
      - Наше дело, да? - друидесса.
      - Больше ничьё. И никогда больше ничьим не было. Больше, чем вашим.
      - И совсем не твоё?
      - Ну почему совсем? Не совсем. Но в первую и главную очередь - целиком ваше. Впрочем, могу дать совет.
      - Слушаю тебя.
      - Вылезайте из Аннона. Вокруг есть куда лучшие земли. Или попросите меня убрать топи. Я одна не управлюсь, помочь придётся, поработать. Впрочем, ты знаешь мой метод. Вот как я глотку холма заткнула, так и лишнюю воду могу прогнать. Если поможете.
      - А если нет?
      - А если нет, так не обессудьте - ничего не сделаю. Не смогу.
      - Хм.
      - Я хотела спросить у Гвина. Ходила на холм. До того, как он ушёл.
      - И что?
      - И пугнули меня. Скорее всего, просто не узнали. А ты вот разговариваешь. Но тоже ведь не признала. Ватессу безумную признала, а меня нет.
      - Милая девочка, - улыбнулся Клирик, - и совсем не безумная. Наоборот. Мне очень понравилась. Но ей ведь от того не легче, правда?
      - Она - это ты. А в остальном - пустышка.
      - Но я не она.
      Друидесса кивнула.
      - Гвин пугает. Мабон молчит. Ты зовёшь. Но - неужели нельзя оставить нас в покое...
      Клирик снова говорил не своими словами.
      - По мне, так можно. Но если вы потерпите поражение вместе с другом, то сможете рассчитывать на его помощь. Если победите вместе с ним - сможете рассчитывать на его благодарность. Но если вы останетесь в стороне, то без надежды и без чести станете добычей победителя. Потому друг обычно протягивает руку, а не просит отойти в сторону. Вот мой совет. Да или нет, вверх или вниз, горячее или холодное... Выберите. И держитесь своего выбора. Любого и сделанного вами самими. Но я буду рада видеть народ Аннона рядом с собой, а не против.
      Друидесса помолчала.
      - В беде нас приютил Гвин, - сказала она, - и я не хочу быть неблагодарной. Помимо воли богов есть человеческая честь. А честь зовёт на сторону Гвина. Но я обещаю серьёзно поразмыслить над твоими словами. Не для самоуспокоения. И не вредить тебе, пока ты осаждаешь дом Гвина. Может, когда у него останется только Аннон, он чаще будет вспоминать о нас?
      Снова - молчание. Клирик ждал. Долго. Когда совсем собрался уходить - друидесса сообщила:
      - А ты всё-таки богиня. В нашем, в старом смысле. От этого отречься тебе не удалось. Только убежать. Ненадолго. Но твоя суть тебя догонит. Ведь так уже было один раз, верно?
      И улыбнулась. Задумчиво, иронично, окончательно.
      Вот после этого Клирик чуть поклонился - друидесса хихикнула, но ничего не сказала - и ушёл.
 
      И вот - пришёл день. Проводив взглядом очередной мешок, Немайн объявила - пора!
      - Кажется, с утра мы хорошо накрыли глотку, на полтонны, - по расчётам Клирика, холм был безопасен уже неделю как, но для верности в пещеру закинули в полтора раза больше мешков и камней, чем было необходимо, - Теперь или они уйдут, или я запою их насмерть. Помните, для чего всё было? Гвину для пугалки, чтоб орать наружу, нужна большая дырища. Вот, теперь она достаточно уменьшилась, чтоб я могла спеть внутрь, а он наружу не мог.
      Немайн - не верилось Клирику, что это выделывает он сам - сняла перевязь с ребёнком. Поколыхала. Уронила слезу. Отдала Анне.
      - Пойду прогуляюсь. А остальным рано. Вдруг мы Гвину не до конца пугалку отбили?
      И отправилась навстречу воплям - всё ещё грозным, но уже истошным. Петь пещера не перестала. А вот пугать... Тембр голоса ветра явно повысился. Может, и с частоты страха ушёл?
      Час спустя Немайн лежала в траве, открыв глаза облакам. Дело было сделано, можно было слушать пение моря без боязни, что Кричащий холм снова оживет. "Барабашка" усмирён, а затупленный геологический молоток ждет услуг кузнеца. Какой-то он оказался хлипкий: то ли из-за плохого железа, то ли узковат получился, но острие практически стало вторым обухом. Поработать пришлось немало - и без толку. Гвозди из мягкого железа плющились о скалу. Пришлось искать щёлочки, вбивать туда благоразумно прихваченные с собой щепки - и так закрепить перед полузасыпанной дырой тканевый пластырь. Теперь осталось заменить его деревянным щитом - и холм безопасен.
      Хотелось хлопнуть стакан "противошокового" греческого коньяку по привычке "пожарной команды" концерна. Закурить - сказался образ из боевиков. И - Клирик различил послание организма с ужасающей отчетливостью - под мужчину.
      - Тьфу на меня, - сообщил Клирик облакам, - тут такой триумф, а вместо этого... Ну ладно. Встаём. Работаем. Финальная показуха. Интересно, внизу услышат? Всё-таки полтораста метров.
      Сошло бы и без пения - но нужно убедить людей, что Гвин с холма убрался насовсем. Выбора в репертуаре не оказалось. Из того, что чётко держалось в памяти - подходила одна единственная песня. Которую не нужно переводить. Которая не будет сочтена за языческое заклинание... А Гвина нужно побеждать правильно. Тем более, внизу сидит викарий, и пишет отчёт епископу. Что ж. Немайн встала. Взяла в руки посох. И заковыляла к свежезаткнутой пещере.
      Отец Адриан и правда, сидел и писал. Покуда тихо, без имён. Не доклад, не отчёт. А историю жизни святой и вечной. Которая неизбежно обязана со временем превратиться в житие. В этом он окончательно уверился, когда августа сумела взойти на холм Гвина. Повторив подвиг святого Коллена. Повергнуть нечисть мановением руки и святой водой не смогла. Нашла другой способ! Достойный не святого-отшельника, а святого-царя. И теперь намеревалась повергнуть зло окончательно...
      Маленькая фигурка добралась до вершины. Прибила к зеву пещеры покров. Отдохнула. Забивать гвозди в камень - работа нелёгкая. Наконец - встала, в последний раз повернулась лицом к упорствующему, не сдавшемуся врагу. И - запела.
      Викарию не пришлось переживать ни секунды. Голос августы, поющей в полную силу, легко прорезал расстояние и ветер... И это было не заклинание.
      - Она может вести легион, - заметил сэр Эдгар, - в смысле, её услышат в любом шуме. Весь строй. Оба фланговых охранения. И в глубину - от передовых дозоров до обозников!
      Викарий молчал. Слушал насквозь знакомые слова. Которые сам повторил сотни и тысячи раз. Молитва звучала немного странно - некоторые слова Августина повторяла, словно боялась сбиться и что-то пропустить. Ну, а голос ангела... "Ave, Maria". А что сильнее этой молитвы и молитвы Господней?
      Чудо длилось недолго. Молитву потребовалось спеть всего один раз.
      А потом августа спустилась с холма, и вверх бросилась армия.
      Кончено.
      Что там происходило, в холме, кто кричал, кто бежал, кто убит... В полузасыпанном тулмене остались только земля и обломки скал. И куски мешковины, которые явившиеся к холму поживиться остатками добычи фермеры примут за остатки одежды убитых рабов Гвина...
      Последняя крепость последнего языческого бога на земле Диведа пала.
 
 

8. Снова Кер-Мирддин.