АНТОНИНА. Ярил, я тебе все объясню, но не сейчас...
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Только не надо его лупить, как того...
      Третяя сцена.
      АНТОНИНА в домашнем халате Изабеллы Юрьевны и в ее тапочках вальяжно сидит в кресле, закидывает ноги на столик и нажмает поочередно кнопки ДУ.
      АНТОНИНА. Епсель-мопсель! Вот и прошло время дневных забот, настало время телевизора! К отдыху более чем готовы! Прощай, работа! Да здравствует шампанское! Где-то здесь должен быть барчик, маленький такой, буржуазный барчик с заморскими напитками... ( Находит.) Как в лучших домах Лондона и Парижа! Ну вот, чуть только появилось время, сразу же алкоголизироваться. Так ведь я ж не просто так! Сегодня же день сталелитейной промышленности! Ой, ведь говорила мамка: не пей! ( Выпивает. Звенит звонок. Смотрит на часы.) Пришли гости глодать кости. ( Недовольно встает и идет к двери. Открывает. С опаской входит Пестряков и оглядывается.)
      ПЕСТРЯКОВ. Вы кто?
      АНТОНИНА. Вы позвонили, я открыла, и вы же у меня спрашиваете: вы кто? Это я, я должна у вас спросить: вы кто?
      ПЕСТРЯКОВ. Я Пестряков, ваш сосед.
      АНТОНИНА. Так это вы залили нас потопом? Залили, и закрылись в бункере квартиры...
      ПЕСТРЯКОВ. Понимаете, у нас несчастье - крыша... крыша...над головой... ( Показывает.)
      АНТОНИНА. Едет?..
      ПЕСТРЯКОВ. Протекает!
      АНТОНИНА. Мне кажется, вы приторможенный слегка, причем, даже не слегка...
      ПЕСТРЯКОВ. Мы не успеваем собирать воду. Нужен насос. Насос. Жена послала меня за насосом. У вас нет?
      АНТОНИНА. Раз нужен насос, подай сигнал "СОС"!
      ПЕСТРЯКОВ. У вас нет? А где его можно взять? Нужно срочно! Тогда я пойду. Извините. Виноват не я. Это ЖЭК.
      АНТОНИНА. Джек? Какой Джек?
      ПЕСТРЯКОВ. Это наше родное домоуправление.
      АНТОНИНА. Подождите! Я совсем забыла. Если надо достать меда, не опрокидывайте улей.
      ПЕСТРЯКОВ. Мне не надо меда! Мне нужен насос!
      АНТОНИНА. Ради бога, извините, голубчик! Я так виновата перед вами. Я вела себя просто по-хамски. Я набросилась на вас коршуном, а вы-то совсем не при чем! Это дожди! Целую неделю поливают! А еще и этот ЖЭК.
      ПЕСТРЯКОВ. Это я виноват, я! Извините! Я не открыл вам дверь! Я слышал, вы стучали, я собирался, я хотел, я думал, но не успел...
      АНТОНИНА. Как мне стыдно перед вами за свое свинское поведение. Как стыдно! Ведь вы такой честный, такой порядочный, пришли сами, а я вас обхамила...
      ПЕСТРЯКОВ. Это мне стыдно, мне. Я пришел не сразу. Боялся, знаете ли. Я хотел, но замок в дверях...
      АНТОНИНА. Спасибочки, что зашли. Я поспрашаю про подсос... А вдруг снова дожди?
      ПЕСТРЯКОВ. Что вы? Что вы! Зачем вам утруждаться! Я приду попозжя и помогу прибрать, ладно?
      АНТОНИНА. Может, чаю попьете со слониками?
      ПЕСТРЯКОВ. Мне очень совестно. Я занял у вас столько времени. Я пойду. ( Выходит. АНТОНИНА возвращается в комнату. На экране телевизора - сетка для настройки.)
      АНТОНИНА. Это же чудо, а не книга. Епсель-мопсель, целый клад! Нужно выпить за Девила... как там его? Шкварнеги... ( Звонок. АНТОНИНА мчится в прихожую.) Опять, что ли? Не опять, а снова. Я пришел к тебе с приветом, называется. ( Открывает дверь. На пороге возникает МОЛОДЦОВ в сером двубортном костюме и в сандалиях. Он поправляет галстук.
      АНТОНИНА. Вы?
      МОЛОДЦОВ. Я потерял голову, едва увидел вас. Вы шли мимо хозяйственного, а я как раз покупал глазок...
      АНТОНИНА. Здесь нет вашей головы! Убирайтесь! Да это что ж такое: одному - насос, другому - голову...
      МОЛОДЦОВ. Я начал следить за вами от телефонной будки, что на Чекистов. Вы звонили из автомата, а потом короткими перебежками - домой, а я - шмыг-шмыг - за вами! Дай, думаю, загляну на палку, простите, на чашку чая...
      АНТОНИНА. Ах шмыг-шмыг? Ваша фамилия, случайно, не Крысюк?
      МОЛОДЦОВ. Так мы же еще не познакомилися! Виноват. Каюсь. Разрешите представиться! Акакий Данилович Молодцов, полковник безопасности. Я без ума от вас.
      АНТОНИНА. Я уже вижу...
      МОЛОДЦОВ. Простите за нескромность, но мы, военные разведчики, люди прямые. Можно мне осмотреть объект?
      АНТОНИНА. Да вы что? С какой это стати?
      МОЛОДЦОВ. Чтобы определить, где мы будем проживать - у вас или у меня...
      АНТОНИНА. Что это за бредятина?
      МОЛОДЦОВ. У делаю вам предложение: выходите за меня.
      АНТОНИНА. А я делаю финт ушами и даю вам от ворот поворот.
      МОЛОДЦОВ. Еще раз подумайте и взвесьте. Прикиньте, так сказать, к носу. Мы, конечно, люди простые, но честные. Я предлагаю вам спать моей женой. Такие люди, как я, на дороге не валяются.
      АНТОНИНА. Вы, что ли, не пьете?
      МОЛОДЦОВ. Я вам не дал информацию к размышлению? Виноват. Каюсь. Мне 53. Рост 182. Вес 97. Без в/п. С ч/ю. Сексуально озабоченных просьба не беспокоить. ( Ходит по комнатам, осматривая интерьер и планировку квартиры. АНТОНИНА за ним.) Квартирка-то, конечно, цивильная. Но эту стенку следует снести. Этот шкап лучше перебронировать туда. А сюда нужно приклеить обои, чтобы поскромней.
      АНТОНИНА. А вы знаете? Вы еще не все знаете про меня!
      МОЛОДЦОВ. Эта трехкомнатная, конечно, атас. Сдается мне, мы будем жить здеся...
      АНТОНИНА. Акакий!
      МОЛОДЦОВ. Аюшки?
      АНТОНИНА. Уюшки!
      МОЛОДЦОВ. Извольте прекратить выражаться! Впрочем, меня этим не переубедите. Я беру вас со всеми потрохами. Может, переехать прямо сегодня? Или лучше прямо сейчас?
      АНТОНИНА. Неужели других баб нету? Сколько разных по улицам ходит. Подойдите к любой, попросите помочь, сумку там... и все. Делов-то!
      МОЛОДЦОВ. Как так к любой? Я свое хозяйство пока еще не на помойке нашел, чтобы совать его в каждую дырку.
      АНТОНИНА. Выходит, что я... Я тебе не дырка, козлодой ты вонючий! Говнюк со звездами!
      МОЛОДЦОВ. Пока еще, слава аллаху, я в твердом уме и в здравой памяти...
      АНТОНИНА. Глядя на вас, скажешь только "и приснится же такое!"
      МОЛОДЦОВ. Я вам, правда, нравлюсь? А что вы говорили про... Блин-душа, опять запамятовал!
      АНТОНИНА. Климакс головного мозга.
      МОЛОДЦОВ. У меня еще, слава аллаху, климаксу нету. ( Звенит звонок.)
      АНТОНИНА. В шкаф! Быстро!
      МОЛОДЦОВ. Да вы что? Я не такой! А кто вы?
      АНТОНИНА. В шкаф! Это вопрос жизни и смерти.
      МОЛОДЦОВ. Как я могу? Да как вы смеете?
      АНТОНИНА. Давай быром! ( Заталкивает МОЛОДЦОВА в шкаф и закрывает створки. На полдороги останавливается и возвращается к столу, наливает себе стопку, и, когда собирается выпить, входит ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА в черном плаще с двумя пакетами в руках.)
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Вы еще, оказывается, и алкоголичка?
      АНТОНИНА. Я умеренно пьющая!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Не смешите кур! Да вы неумеренно пьющая! Полбутылки выжрали, а что говорите?
      АНТОНИНА. Может, и вам налить?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что, обязательно нужно напиваться до зеленых соплей, чтоб глаза в кучу, да?
      АНТОНИНА. Мне больше нравится до розовых слонов. Может, выпьем за "до дна"?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ты уже и так задодналась! А трезвый пьяному не товарищ!
      АНТОНИНА. Да я совершенно трезвый!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Даже язык заплетается! Так набарагозилась...
      АНТОНИНА. А куда вы так долго?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да по магазинам, аж ухайдакалась совсем.
      АНТОНИНА. Это же мое дело. Не любишь готовить, люби за продуктами ходить.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. ( Собирается уйти, но останавливается.)Я хотела бы узнать, почему ты в моем халате?
      АНТОНИНА. Я еще не перевезла свой гардегроб. Я щас сниму.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ладно уж! Так и быть, носи!
      ( Входит ЯРИЛ.)
      АНТОНИНА. Привет! Что купили?
      ЯРИЛ. Да мы не в магазин!
      АНТОНИНА. А куда?
      ЯРИЛ. Просто погуляли. Проверить тебя хотели.
      АНТОНИНА. Проверить? Меня? Зачем?
      ЯРИЛ. Мама говорит, мошенники всякие с легендами по домам ходят...
      АНТОНИНА. Ну уж вы что-то совсем!
      ЯРИЛ. А так ты ей понравилася. Она не любит только, когда хозяйничают в доме... И фузеляж от моего самолета в мусор выбросила! Я склеивал, а ты выкинула...
      АНТОНИНА. Я тебе куплю новый!
      ЯРИЛ. Правда? А ты поможешь склеить?
      АНТОНИНА. ( Гладит его по голове.) Ну, конечно!
      ЯРИЛ. А у моей мамы руки тонкие и нежные!
      АНТОНИНА. Это у меня цыпки. Цыган на цыпочках подошел к цыпленку и сказал "цып-цып". Цып-цып!
      ЯРИЛ. Я знаю, это от кота. Ты его гладила.
      АНТОНИНА. Я гладила кота, которого зовут унитаз, щетками с порошком.
      ЯРИЛ. Ты такая прикольная! Чувствуешь? А ведь грибом пахнет?
      АНТОНИНА. Почему?
      ЯРИЛ. Ну как, грибной дождь ведь!
      ( Звонок. ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА входит и берет трубку. Теперь она одета в вечернее платье из черного бархата с вырезами и спереди, и сзади, и со всех боков. Молчит. Кладет трубку.)
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Я боюсь. Боюсь. Я каждый день живу со страхом. Вот уже целый месяц меня кто-то преследует. Кто-то звонит по телефону, а когда я беру трубку, ничего не говорит. И сегодня я поняла, кто это. Это он. Он.
      АНТОНИНА. Кто? Твой бывший?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Мне страшно не за себя...
      ( Звонок. Все в страхе.)
      АНТОНИНА. Все! Пиши пропало!
      ЯРИЛ. А где ручка? Где?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Я так и знала. Это он. Он вернулся.
      Действие второе.
      Первая сцена.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА боязливо подходит к двери, но потом бежит в комнату, в которой в нерешительности стоят АНТОНИНА и ЯРИЛ.
      ЯРИЛ. Антонина, прятайся!
      АНТОНИНА. Но куда? Я не знаю, куда?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. В шкаф!
      АНТОНИНА. Может, лучше под диван?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. В шкаф! А ты, Ярил, за диваном!
      ( Нетерпеливо звонят. ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА открывает дверь. Входит АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА в темно зеленой юбке и в коричневом жакете с двумя авоськами в руках.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ма, ты?
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Ты уж тута охренела, аль че?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Не злись, ма! Просто мы тебя не ждали!
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Опять с подругой поди? Пристариница я ужой на почту-то бегать. А ты ишь прихерилась, хочь и виновата...
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ладно, будет тебе! Проходи! Устала, небось, с дороги?
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Где таперича искать-то будем? Пристигнет беда, хоть что делай тада!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Кого искать-то? Какая беда?
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. А кто молнию-то в деревню пустил? Али не ты? Чуть не сожгла дотла сердчишко-т мое...
      ЯРИЛ. Бабушка!..
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Нашелся, мнучек! А матка твоя разбазлалася! Погоди, щас дам, беда, приспичило! Надобно тебя пристрожить.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. У нас тут столько всего произошло, что это уж из головы вылетело.
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. ( Снимая туфли и осматриваясь.) Все половики пришорканные ножищами, надо убирать уж, та некому...
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Теперь есть кому, ма! ( Проходят на кухню.) У нас тут домохозяйка появилась. Зовут Антониной.
      ( Из шкафа вылезают АНТОНИНА и МОЛОДЦОВ, отряхивая пыль.)
      МОЛОДЦОВ. Я знаю! Я все знаю!
      АНТОНИНА. Что ты убиваешься? Знаешь? Ну и знай!
      МОЛОДЦОВ. А где тут можно коня привязать?
      АНТОНИНА. Здесь тебе не конюшня!
      ( Идет на кухню, а за ней клубятся облака пыли.)
      АНТОНИНА. Антонина! Крюкова! Будем знакомы!
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Че пришляндала-то? Где раньше-то была? А пыли, пыли-то чево! Сама неряха, поди? ( Видит МОЛОДЦОВА.) А это еще кто подмазывается?
      МОЛОДЦОВ. Откуда здесь можно сделать звонок президенту?
      АНТОНИНА. Если вы насчет туалета, он в конце коридора.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Это еще кто?
      АНТОНИНА. Полковник внешней и внутренней разведки Молодцов - всегда с нами!
      МОЛОДЦОВ. Елки-палки, лес густой!
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Он че, чиканулся?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что он здесь делает?
      АНТОНИНА. Ведет охрану объекта!
      МОЛОДЦОВ. ( бабушке ) Вот так встреча! Потерял одну, встретил другую, еще краше! ( Уходит, на ходу расстегивая ширинку.)
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Что это вы за трехомудию развели? Какие-то левые, постояльцы, что ль? Неряха откель-то!
      АНТОНИНА. Бабуля, я очень чистоплотная!
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Ну-кась, ты, помоги сумки-то разгрузить!
      АНТОНИНА. Всегда готова! Епсель-мопсель!
      ЯРИЛ. Вот это да! Сколько жратвы!
      ( Выкладывают из сумок гостинцы: банки с вареньями и соленьями, кульки и свертки с продуктами.)
      АНТОНИНА. А надолго вы?
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Да пока не надоем вам!
      АНТОНИНА. Так вы что ж, даже чаю не попьете?
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Не баба, а заноза, ко всему присыкается!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Она за словом в карман не полезет!
      АНТОНИНА. Да и нет их, карманов...
      МОЛОДЦОВ. Она! Да, она! Уж, конечно!
      АНТОНИНА. А вы вообще заглохните, солдафон! Бабуля, вам чай или кофий?
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Кофиев мы отродясь не пивали, так хочь таперича давай пивнем! ( Делает глоток, и тут же выплевывает все на стол.) Кофея-то приторомкая, сладкушшая!
      АНТОНИНА. Пей, бабуля, на здоровье!
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Да ты того, не ублажай!
      АНТОНИНА. Может, музыку? ( Включает музыку.) Блюз - это когда хорошему человеку плохо, рэп - когда плохому хорошо, а рок-н-ролл - для всех остальных.
      МОЛОДЦОВ. Я тоже про музыку шкварку знаю. Хотите? Однажды шостакович встал рано утром, продрал глазунова, пригладил лысенко, расчесал бородина, съел мясковского с хренниковым, запил чайковским, вдруг почувствовал пуччини в животини, и началось паганнини, он выбежал во дворжик, сел в мусоргского, раздался бах с шуманом и свистуновским. Образовалась "могучая кучка". Он сорвал листа с россини, вытер шопена, а гуно засыпал глинкой. Вот! ( Дико смеется. Все молчат.) Я ято-то не то рассказал?
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Ну, распустил разбаи-то. Лучше сказывайте, почему беспорядок такой в дому!
      АНТОНИНА. Дык я ж того, елы-палы, я недавно совсем!
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Да не рядови ты, редова! Недавно она! А по хате бродит как хозяйка!
      МОЛОДЦОВ. Я, пожалуй, тоже перекушу. Заморю, так сказать, червячка... Заморю маленького.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. А все-таки как вы здесь оказались?
      МОЛОДЦОВ. ( махнув рукой в сторону шкафа ) Тайная война! ( Вываливает из мешка огурцы и помидоры. Жадно ест.) А хлеб?
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Дожили! Хлеба нема!
      МОЛОДЦОВ. ( проглатывая картофелину ) Будем есть второй хлеб, если нет первого. ( осматривая икру ) Кажется, один раз это уже кто-то съел...
      АНТОНИНА. Ешьте! Все равно выбрасывать придется!
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. А за хлебом-то сбродить ни у кого энтузизизма не хватат?
      МОЛОДЦОВ. Я - пас. Что-то на меня едун напал.
      АНТОНИНА. Едун на него напал!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Так, значит, пока нас не было, ты здесь блудила с этим... полковником?
      АНТОНИНА. Не виновата я! Он сам ко мне пришел!
      МОЛОДЦОВ. ( с набитым ртом ) Как говорим-то! Как говорим! Культуры в нас ни на грош! Как скоты! Я знавал одного, с позволения сказать, культурного человека, аж университет закончил, а говорил "твоў рог" вместо "твороў г"! Стоило ли учиться целых пять лет, и так и не знать про правильное ударение в слове? На западе наше образование не стоит даже выеденного гроша.
      АНТОНИНА. Ты что возникаешь-то? Самый умный, что ли? Точил ли твою душу червь сомнений?
      МОЛОДЦОВ. Надоели эти копания! Одна чернуха кругом! Особенно усерствуют эти писатели. Искусство должно должным образом воспевать прекрасное, а не наоборот! А то все герои современных книжек - козлы и мудаки. А куда же девались честные и порядочные люди, которых у нас так много?
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Хватит шамкать-та! Прибирать надо! Всю хату засрали! А ты ну-кась сшастай за хлебом-то, бойкая какая! Чевр тебе тута геморрой ловить?
      АНТОНИНА. Ну раз случился такой гнилой расклад, я пошла... Ярил, пойдем прогуляемся за хлебушком!
      ЯРИЛ. А мы голубей покормим? ( Уходят.)
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. А теперь давайте убирать энтот срач!
      МОЛОДЦОВ. Я вообще-то не за этим здесь. А ваша тетя-мотя вовсе не той оказалась, а другой ориентации... Сначала голову вскружила, а потом в душу наплевала! А меня, между прочим, сам Устинов отметил. Я от него даже благодарность получил - с занесением в грудную клетку, вот! ( Расстегивает рубашку.) Я ведь план холодной войны разрабатывал. Ничего, мы еще долбанем по этим америкашкам. И еще я хочу сказать, что очень все прекрасно. Как только я увидел вас, я почувствовал, что теряю голову. Я куда-то влезаю, а вылезти не могу. У меня даже появилось ощущение мысли. А что, если я влюбился?
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Отгадай загадку! Не цветы, а вянут. Не ладоши, а хлопают. Что это? ( Ставит перед МОЛОДЦОВЫМ ведро.) Это твои уши!
      МОЛОДЦОВ. Мне ведь по званию не положено. Я не какой-нибудь рядовой. Я ведь полковник. ( Начинает мыть пол.)
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Ты видала, аль нет? ( шепотом ) Твоя Антонина-то усищи какие ростит, а?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да у нее вообще атавизмов много!
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Самик энто, а не самка!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Самец?
      ГОЛОС МОЛОДЦОВА. А язык-то свой как засрали! Говорим "видео" вместо "зрительная", а "аудио" вместо "слухательная"... Везде всякие стиморолы и сникерсы! Куда бежать?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. И парик она носит голубой на голове! И из-под лифчика у нее тряпье торчит...
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Самик энто, самик... Как же энто ты обмешелилась?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. А если на самом деле, то что же делать?
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Что делать? Снимать трусы и бегать! Пущать не надо было работаря энтого! Жениться тебе надобно, чтобы предостеречься от энтих!..
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Я в последнее время думаю, что, как есть породистые собаки, так есть породистые люди. Дворняжка сходится с дворняжкой, а элита, та только с элитой. И еще у людей все решает нацио, только они не понимают этого. Русскому жениться на басурманке - это то же самое, что ризеншнауцера скрестить с эрдельтерьером...
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Чево? Ты раньше девка-присуха была. Красива шибко! А щас погляди в зеркало! Да кто на небя позарится на такую? Какой ризеншпицер? ( Звенит звонок.) А вот и энтот... прохиндейка! Пойду отворю!
      ( Открывает. В квартиру врывается КОСТЫРЕВ с двумя телохранителями.)
      КОСТЫРЕВ. Где эта швабра? Где? ( Ищет по всей квартире.)
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Мужик-от паскудистой тебе попался, от элементов прятался, а тута вот возник.
      ( МОЛОДЦОВ сначала прячется за диван, а потом по-пластунски ползет к двери.)
      КОСТЫРЕВ. Блин, одел костюм навороченный, новье! А эта кишечница его завалила. Я ее за это порешу! Все равно вычислю!
      ( В квартиру врываются два "омоновца" с автоматами наизготовку. МОЛОДЦОВ вскакивает.)
      МОЛОДЦОВ. Мордой лица - к стене! Пакли - за бошку!
      КОСТЫРЕВ. Что-то я не понял.
      МОЛОДЦОВ. ( Надевает КОСТЫРЕВУ наручники. Достает сотовый телефон.) Товарищ енерал! Вымогатели обезврежены! Разрешите остаться для выяснения отношений личного характера? ( другим голосом ) Приглашу! Обязательно приглашу! Спасибо, товарищ енерал!..
      КОСТЫРЕВ. Козлы! За что я вам плачу?
      МОЛОДЦОВ. Теперь у тебя будет бесплатная охрана.
      ( КОСТЫРЕВА и его телохранителей выводят.)
      Ну вот, теперь я без пяти минут начальник отдела по борьбе с неорганизованной преступностью... Только во рту как будто птички покакали... Я бы хотел потетатеткать с вашей матушкой...
      ( Входят АНТОНИНА и ЯРИЛ. В руках у мальчика - корка хлеба.)
      Пока вы ходили, я обезвредил троих особо опасных преступников.
      АНТОНИНА. Я памятник себе воздвиг?..
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. А где хлеб-от?
      АНТОНИНА. Голубям скормили... Как налетели - всю буханку склевали. Как на картине Кукрыниксова "Жрачи прилетели."
      МОЛОДЦОВ. "Жрачи прилетели" - это не Кукрыниксов, это Левиафан.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ну что ж, спасибо вам за героизм! Задачу свою вы выполнили. Желаем вам дальнейшего продвижения по службе.
      МОЛОДЦОВ. Выходит, я зря подбивал клинья, разводил тут вас? Ну, ладно!.. ( Выходит.)
      Вторая сцена.
      Вечер. Горит ночная лампа. ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА и АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА, сидя в креслах в полутьме, смотрят телевизор и вполголоса переговариваются. Одет по-домашнему.
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Мужика себе бери розживчивого, который все продумает и всего добъется, все доступит да приобретет... Вот, например, как энтот, что у тебя на работе Петрухин!..
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Так он парень неплохой, только ссытся и глухой...
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Самое главное, чтобы не хужее был прежнего, чтоб робливал так, что по сто потов вытекало.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да что они сейчас делать-то могут? Только катаются и яйца свои катают! Мне и одной совсем даже неплохо.
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Уж чего хорошего-то, чего? Одна-разъединенька живешь? ( Дверь приоткрывается и выглядывает ЯРИЛ.) Не открывай! Там Терминатор стоит! А ну-кась в постель! Пропал бутан! Пойду приужахну! ( Уходит. ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА сидит некоторое время, пытается смотреть телевизор, затем встает и, осторожно ступая, идет на кухню, где АНТОНИНА под гитару поет песню. Сначала она стоит в дверях и слушает, потом проходит и садится рядом с домохозяйкой.
      Сон Веры Павловны.
      Вере Павловне снится странный сон:
      Синим кобальтом покрыт небосклон,
      На нем из желтого кадмия круг,
      И изумрудные травы вокруг - целый луг...
      Чудное пение божественных сирен
      Манит, завлекая в сладкий плен,
      Но, захочешь уйти не дадут:
      Красные тени стоят там и тут - ждут...
      Вернись скорей, Вера Павловна!
      Вернись назад, Вера Павловна!
      Вера Павловна, вернись скорей,
      Вернись назад, в мир людей!
      Выстроены в ряд хрустальные дворцы,
      В них сидят взаперти их творцы,
      А из слоновой кости замки
      Вырастают как грибы-поганки - из ямки...
      Ах, а это!? Куда не ступи,
      Вместо асфальта - золотой настил!
      Но, захочешь уйти, - не дадут:
      Красные тени стоят там и тут - ждут...
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. А вы хорошо поете! И голос у вас низкий, как у мужика... А мы фильму смотрели, "Неоконченная пьеса для механического апельсина", Кубрикова, кажется... Говорят, вроде известный, не знаю...
      АНТОНИНА. А я ничего не смотрю. Говорят, вредно, облучение, и все такое прочее. А недавно включила - какие-то цветные квадратики полчаса показывали. Не знаю, что за передача...
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Может, тогда хоть радио? ( Включает. Пауза.) Ой, этот Жар!
      АНТОНИНА. А, по-моему, Тархундиев!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. В смысле - жара.
      АНТОНИНА. А я вот сижу и грущу, думаю о своей жизни. Так она и проходит: за частыми пьянками и нудными разговорами на запущенных кухнях, за регулярными прогулками по магазинам и томительным совершением мелких покупок, за светлым ожиданием завтра и ленивым ничегонеделанием... А ведь так и пройдет...
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Никто не даст нам избавленья...
      АНТОНИНА. Изабелла, вы когда-нибудь любили?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да. Нет. Я не знаю.
      АНТОНИНА. А я да. Я и сейчас люблю.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Хотите, я покажу вам свои фотографии? ( Раскрывает перед ней альбом и тут же захлопывает.) Нет! Нет. Эти фотографии... Они уже пожелтели... Я думала, они только после смерти, а они уже, уже пожелтели... Я думала, они только после смерти, а они уже, уже желтые... А ведь так же пожелтеет и сморщится кожа, кожа на моем лице... Лицо не может не иметь цвета... Оно или красное, или белое, или желтое... А когда все в порядке, телесного цвета. Наверно, мы бестелесные, когда нам слишком хорошо... А когда плохо...
      АНТОНИНА. Ничего. Все будет хорошо. Все там будем. У меня ведь тоже такой кризняк... На каком-нибудь там овощехранилище вместе с другими корнеплодами гниют и плоды моих былых побед.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. ( Обнимает АНТОНИНУ. Мне кажется... Кажется, я... ( Они встают и танцуют под медленную музыку. Врывается бабушка.)
      АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Да вырубите вы энто! Ужой спать пора, а вы тут бесчинствуете! Завтра будете...
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Все, все меня завтраками кормят... А что завтра? Известно, что... Если бы старость могла...
      Третяя сцена.
      АНТОНИНА лежит на ковре лицом вниз и плачет навзрыд. Входит ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что случилось?
      АНТОНИНА. Я поняла.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что ты поняла?
      АНТОНИНА. Жизнь, в которой торжествуют материальные блага, - это смерть, духовная смерть!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Кто тебе сказал?
      АНТОНИНА. Я сама дотумкала!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ерундистика какая-то! Жизнь торжествует над смертью и смеется ей в лицо: ха-ха-ха!
      АНТОНИНА. ( Загибает пальцы на руке и шевелит губами.) Сосчитайте сами! Сосчитайте, кто придет на ваши похороны.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ты что, тронулась?
      АНТОНИНА. Это не я. Это Девил. ( Берет книгу и читает.) Если вы полагаете, что люди очень интересуются вами, ответьте, пожалуйста, на вопрос: сколько людей придет на ваши похороны, если вы завтра умрете? А?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ну и сколько ты насчитала?
      АНТОНИНА. Пока только двоих!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Кто это, если не секрет?
      АНТОНИНА. Моя мать. Мой отец. И... все!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что, и все?
      АНТОНИНА. Как мне паршиво! Как пусто внутри! Пусто снаружи! Как будто что-то потеряла, а что - не знаю. Одна ведь я, одна. Нету у меня ни друзей, ни подруг... Никому я не нужна... Никто не любит меня. Никто! Никто не жалеет. Наверно, я сама виновата. Я боялась, что меня будут жалеть. Боялась! Я хотела выглядеть сильной. Мне было стыдно своих слабостей. Стыдно, пока я не поняла: жалеть - значит, любить... И всех-всех людей нужно пожалеть...
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что, и меня тоже?
      АНТОНИНА. И вас тоже...
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Спасибо, конечно, за откровенность, только не надо меня жалеть - у меня все путем...
      АНТОНИНА. А у меня - нет. Никого не любила. Никого не жалела. Никого и никогда. Кроме себя. Себя одной. Вот и сейчас лью эти слезы по себе, только по себе. Бедная я, несчастная... Я случайное создание, не изведавшее любви... Плод, перезревший и сгнивший прямо на ветке. Я человек с атрофированными чувствами. Я инвалид. Руки-ноги на месте, но чего-то нет. Любви и жалости. Не к себе, а к другим... Я несчастная, несчастная... Ненавижу себя!
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Антонина, наверно, я приду...
      АНТОНИНА. Куда?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. На твои похороны. Занеси меня в свой скорбный список. Под номером три.
      АНТОНИНА. А что, если я признаюсь... Признаюсь, что обманула... то есть обманул тебя? Я не она. Я он!..
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да знаю я это! Знаю! Давно поняла! Еще когда с твоей головы упал парик. Ну, хочешь быть мужчиной пожалуйста! Я не против. Но я до сих пор не поняла, зачем это все было нужно? Весь этот бал-маскарад... Зачем?
      АНТОНИНА. Я тебя люблю! Люблю безумно! Я обожаю тебя! Я готов ползать за тобой и целовать пол, по которому ты ходишь.
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ну остановитесь! Что за самодеятельность?
      АНТОНИНА. Почему ты обманываешь себя, ведь тебе тоже одиноко в твоей холодной постели? Неужели ты не хочешь ласки и тепла?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Я не хочу! Не хочу хотеть. Что такое любовь? В школе у Ярила говорят так: любовь - это два дурака с повышенным давлением...
      АНТОНИНА. Ну зачем так грубо?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. И ты, ты говоришь мне про грубость? Ты, проехавшая трактором по моим нервным окончаниям?
      АНТОНИНА. В этом же весь кайф - вроде трактором, а все равно тонко... К тому же, не по окончаниям, а по всяким там началам...
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Пора заканчивать эти словесные баталии. Все равно это разговор ни о чем...
      АНТОНИНА. Ни о чем? Все это - ни о чем? Первый раз я увидел тебя у Дома мод и обомлел. Ты шла сквозь толчею так легко, как будто летела. Ветер развевал твои длинные волосы и платье, подчеркивая совершенство форм твоего тела. Все заглядывались на тебя, но ты не обращала ни на кого внимания. Ты была выше этого. Ты парила над землей, над заплеванным асфальтом и плотскими желаниями... И я понял, ты - та женщина, о которой я мечтал всю жизнь!..
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. А у тебя богатая фантазия!
      АНТОНИНА. Я вспомнил прыжки. Ощущение стремительного свободного падения куда-то вниз, туда, куда падают слабые небесные тела - к центру тяжести. Когда тебя сильно тряханет, раскроется купол и ты уже паришь над землей... Ты не человек, ты бог! Вокруг тебя только небо и облака, облака и небо... А под тобой весь мир как на ладони... Но этот миг короток встрепенешься, а земля уже несется на тебя своей громадой. А после прыжка, сидя на сумке с парашютом, воображаешь себя счастливым принцем из сказки с хорошим концом. Куришь, смотришь в небо, и каждая жилка в тебе трепещет от наслаждения. Наверное, это и есть оргазм неба!..
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Это все, конечно, интересно. Я рада, что ты такая любительница острых ощущений. Но я-то тут при чем?
      АНТОНИНА. Я долго не верил, что можно повторить этот полет чувств. Не верил, пока не увидел тебя. А чтобы подступиться к тебе, пришлось переодеться...
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ну ладно, хорошо. Но почему ты настаиваешь на активной роли? Ведь можно меняться!
      АНТОНИНА. На какой роли?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ну именно на активной? И так можно получить массу наслаждения. Может, ты просто не пробовала?
      АНТОНИНА. Да я мужчина, понимаешь? Мужчина! Какая еще роль?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что ты заладила? Мужчина она, видите ли, мужчина! Я тоже мужчиной была, ну и что с того?
      АНТОНИНА. Ты... Ты... того?
      ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да нет же, нет! Успокойся! Ты что, никогда не пробовала? А я поняла, что ты знаешь.