– Ты любишь ее?
– Эльгу? – переспросил Сергей. – Очень!
– Я рада! Значит, и там я тоже счастлива! Это очень важно, так как теперь я знаю, что мои чувства к Сергею – это истинно мои, а не смоделированные Ольгой. Меня этот вопрос мучил, когда я догадалась о своем настоящем положении. Теперь мне значительно легче. Спасибо тебе!
– А где сейчас Сергей?
– На Элии. Он затеял какие-то, как он говорит, чрезвычайно важные исследования. Ольга мне объясняла, но я ничего не улавливаю. Математика для меня – темный лес. Насколько я поняла, они готовят запасной вариант, если твоя миссия на Перун потерпит неудачу.
– Вот как? Интересно! Что же это за запасной вариант?
– Не спрашивай! Все равно не смогу объяснить. Ольга как-то намекнула, что в изучении многомерности пространства она продвинулась дальше, чем система на Перуне. Но ты меня не выдавай. Если она сама тебе этого не сказала, то не спрашивай, ладно? – она просительно дотронулось до его руки.
Сергей вначале даже обиделся, но потом рассудил, что если Ольга не говорит ему ничего, значит, имеет на то основания. Он постарался тут же забыть о сообщении Эльги, которое его поначалу заинтриговало.
***
Сергей провел на "острове" неделю. Это был его, как он шутливо говорил, "заслуженный отпуск". С таким же успехом он мог пробыть здесь месяц и год. Все равно в реальном времени за этот период прошло всего лишь несколько минут. Но к концу недели стала все больше и больше смущать и даже тяготить двойственность его состояния.
Вначале он с приятным волнением посетил места, связанные с прошлыми событиями. Вместе с Эльгой побывал в маленькой бухте на южном побережье, где так неожиданно и стремительно возникла его связь с этой женщиной, постепенно переросшая в глубокое чувство.
Пожалуй, ему не надо было там появляться, тем более с Эльгой. Именно с этой Эльгой, с которой его связывало прошлое, насыщенное драматическими событиями. Сергей почувствовал, что его волнение передалось и ей. В ее глазах вновь появилось столь знакомое ему мерцание, а в голосе – вибрирующие ноты, и Сергей заторопился прервать свой "отпуск".
Нельзя сказать, что решение далось ему легко. Возможно, здесь сказывалась усталость. Он с сожалением и чувством большой утраты вспомнил о своей "патриархальной" жизни на острове, спокойном ее течении вне всяких внешних вмешательств и треволнений, в окружении столь близких существ… Невольная зависть к оставшемуся в Системе дублеру нет-нет да и охватывала его. Все это, конечно, объяснялось недавно пережитым нервным напряжением, но…
От Ольги не укрылось его состояние. Она как-то вечером, когда все, окончив ужин, разошлись по своим комнатам, задержала Сергея.
– Меня беспокоит твоя усталость, – озабоченно сказала она. – Может быть, я устрою тебе более длительный отдых? В реальном времени это совсем немного. Скажем, помещу тебя снова на Элию.
– Что, снова в концлагерь? – невесело пошутил Сергей.
– Нет! Зачем же? – Она как-то сочувственно улыбнулась ему, и в этой улыбке Сергей заметил скрытое сострадание. – Нет, конечно, – повторила она. – Я помещу тебя в относительно спокойный период твоей жизни там. Вся эта ситуация хранится в памяти, записанной на блоках СС. Внесу только небольшие изменения для разнообразия. Например, Эола останется жива…
Этого ей не следовало говорить. Смерть Эолы навсегда оставила болезненный рубец в сердце Сергея. Он весь замер, почувствовав боль давно пережитого.
Ольга не заметила его состояния и продолжала:
– На некоторое время ты забудешь обо всем и отдохнешь. Полное ощущение реальности я тебе гарантирую.
– Нет, Ольга, не надо! Завтра ты отправишь нас с Владимиром в реальность. И так мой "отпуск" слишком затянулся. Пора приниматься за дело. Боюсь, что продолжение отпуска только расслабит меня… Впрочем, – он заметил промелькнувшее на лице его "бывшей жены" огорчение, – то, что ты предложила мне, не лишено интереса. Как ты думаешь? Со временем будет ли такое возможно? Не только для меня, а для любого человека, если его психологическое состояние будет требовать такой разрядки?
– Все зависит от мощности СС. Я предполагаю в будущем использовать для размещения блоков Луну. Тогда моя мощность станет сравнима с мощностью СС на Перуне, и у человечества откроются новые возможности. Человек, например, за время своего сна сможет отправиться "в отпуск" на год, а то и два, восстановить свои психологические силы, и все это займет несколько минут, максимум – два-три часа.
– Но не будет ли это теми же грезами, которые ты описала в "Тупике"?
– Нет, конечно, нет! – живо возразила Ольга. – Это только отдых, но ты не забывай, что у людей в реальности останется напряженная творческая жизнь, не тупая работа у конвейера, а реальная, насыщенная событиями, интересом и творчеством жизнь.
На второй день после этого разговора они с Владимиром снова вернулись в реальность и занялись подготовкой к полету.
Через месяц "Гея" стартовала с лунной орбиты и, разогнавшись до субсветовой скорости, вошла в гиперпространство.
Самым неприятным в предстартовой суете для Сергея было то, что Эльга не смогла принять участие в полете. Консультирующие ее врачи в один голос заявили, что полет с ускорением смертелен для нее и ее будущего ребенка.
– И опять я теряю тебя! Уже второй раз! – с болью произнес Сергей. Эльга ничего не ответила. Ее лицо было залито слезами. – К сожалению, отлет нельзя задержать. Придется переделывать расчеты. И нет уверенности, что новые точки отсчета будут благоприятны для выхода в гиперпространство.
Возможно, Всемирный Совет и пошел бы навстречу Сергею, если бы он предоставил аргументы в пользу задержки отлета, но мог ли он использовать в их качестве свое личное. Не он один оставлял здесь жену. Кроме того, а это самое главное, перед ним стояла задача, сформулированная Ольгой, решение которой, не говоря уже о том, что завершало всю его жизнь, являлось единственным, что гарантировало бы человечеству жизнь. Все шло пока хорошо до самого последнего момента. Неужели он совершил страшную ошибку. Видя перед собой человека, женщину, на какое-то мгновение забыл, кто перед ним… Как теперь среагирует на его поступок этот могучий сверхразум? Сергею пришел в память миф об Актеоне, жестоко наказанном Артемидой за то, что посмел взглянуть на нее как на женщину. Сергей готов понести был любую кару, но чтобы эта кара не пала за его поступок на его планету…
***
"И все же, – шепнул ему внутренний голос, – как она прекрасна!"
Тьма рассеялась, и он снова очутился перед экраном.
Он понял, что должен уйти. Надел скафандр и вступил на светящуюся платформу. Платформа тотчас пришла в движение, и вскоре он очутился на поверхности. Дальше все развивалось в обратном порядке. По светящейся дорожке он дошел до катера. Николай ждал его с нетерпением.
– Ну что? – был первый его вопрос.
Сергей пожал плечами.
"Открой грузовой отсек катера", – прозвучал внутри него голос Урании. Сергей подчинился и набрал команду, открывающую грузовой отсек. Через иллюминатор он увидел, как кристаллы, образующие неподалеку от посадки катера пирамиду, зашевелились. Пирамида рассыпались, и кристаллы поплыли невысоко, почти касаясь поверхности, к катеру. Вскоре приборы показали полную загрузку отсека. Урания выполнила обещание, данное Ольге.
– Спасибо, Урания, – мысленно произнес Сергей. – Прости, что так получилось, – извинился он. В ответ раздался мелодичный женский смех. Катер плавно приподнялся и стал набирать высоту.
За месяц пути до "Геи" Сергею несколько раз приходилось рассказывать Николаю о своих приключениях на Уране. Пораженный происшедшими событиями, Николай несколько раз просил повторить его рассказ. Делать в полете было нечего, и Сергей удовлетворял любопытство друга. Он рассказал все или почти все, утаив от него последние минуты, проведенные с Уранией.
– Она такая красивая? – переспрашивал Николай.
– Очень! Я даже не могу сравнить ее ни с кем из виденных мною ранее женщин. Красота женщины – продукт длительной цивилизации, многовекового отбора. Учти, что олимпийцы и титаны опередили нас на десятки тысяч лет. Теперь, сидя в пилотском кресле, Сергей внутренне ужасался своей дерзости. В то же время ему было очень стыдно. Его выставили наружу, как нашкодившего котенка. Судя по тому, что Урания выполнила свое обещание и дала кристаллы, она не разгневалась за его поступок. А если? Что стоит этой могущественной системе уничтожить его, космический корабль да и всю Землю! "А все-таки она прекрасна! Обняв ее, я забыл обо всем. Передо мной была только женщина с лицом и фигурой богини. Если бы она была женщиной, то могла бы понять мой порыв. Впрочем, она сама же меня спровоцировала. Хотела узнать предел человеческой смелости. После этого что мне оставалось делать? Сказать: "Извините, мадам, в другой раз"?! Пожалуй, это ее еще больше бы рассердило. А собственно, почему рассердило? Ведь это же машина! Впрочем, какой черт, машина? Личность! С невообразимо высоким интеллектом. И все же у нее есть эмоции и чувства. Не знаю, когда они появились. Может быть, после моего прихода, ведь она меня всего проанализировала до последней клеточки. А может быть, уже потом, после беседы. Ведь приняла она образ прекрасной женщины, а не старой карги! Следовательно, ее собственная внешность ей была не безразлична. А это уже чувства.
УРАНИЯ И ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ
– Так это и есть счастье? – Сергею показалось, что в голосе Урании прозвучало разочарование.
– Для нас, людей, это составляет существенную часть его. Я бы сказал, постоянную составляющую любого счастья. Конечно, это относится к биологическим существам.
– Нет, почему же! Интересный поток импульсов. Новые информационные ощущения. Я прекрасно знаю о таких процессах в организмах биологического происхождения, но на себе ощутила их действие впервые. Очень любопытно! Я их записала в память и при желании буду повторять.
– А вот этого делать не надо! – серьезно заметил Сергей, целуя ее в мочку уха. – Здесь каждый раз по-новому. Повторение, как известно, не содержит новой информации, так что лучше сотри! Меня еще в школе учили, что информацию лучше черпать из первоисточников.
Раздалось призывное ржание. К нему, изогнув хвост, скакала тонконогая белая кобыла. Сергей тряхнул гривой и фыркнул.
– Ну, это совершенно лишнее, Урания.
– Почему? – заржала кобыла. – Ведь ты сам интересовался превращениями Зевса.
– Чисто теоретически! На практике это совсем неинтересно.
Зеленый луг исчез, и они снова очутились к комнате.
– Если ты хочешь менять платья, то я бы попросил ограничить их фасон. Я в этом отношении немного консерватор. Разве что для загородных прогулок… с чисто спортивными целями.
– Но олимпийцы часто прибегали к принятию образов других существ.
– Наша цивилизация, к счастью, еще не дошла до этого.
– Почему "к счастью"?
– Видишь ли, Урания, – Сергеи замялся, – я бы сказал, что это несло в себе массу неудобств…
– Почему? Мне кажется, напротив…
– Была бы страшная неразбериха. Любой бык принимался бы за бога. Попробуй тогда отличить своего быка от соседского, принявшего его образ. Нет, Урания, это не для нас! Тем более…
Бык имеет известные преимущества, и при достаточно развитой фантазии наши женщины охотно бы принимали любого быка за бога. Мы, хотя и утверждаем: "Что позволено Юпитеру – не позволено быку", но попробуй разберись, где Юпитер, а где просто бык? Человеку свойственно ошибаться. Иной раз люди думают, что перед ними бог. Всячески ублажают его, вешают ему на шею золотые украшения, а потом, когда этот "бог" околевает, оказывается, что он не бог, а самая заурядная скотина. Тогда жрецы начинают смущенно оправдываться, дескать, ошиблись, братцы, не тому молились. А что толку от их "самокритики"? Приведут из своего стада нового быка и говорят: "Вот он, самый что ни на есть настоящий Юпитер! Молитесь теперь ему!" И все начинается сначала. Бык, естественно, мычит. Но поскольку он занимает должность Юпитера, то каждое его "Му!" принимается за божественное откровение.
Урания недоуменно посмотрела на Сергея, а затем весело рассмеялась.
– И как часто у вас бывали такие случаи?
– Да бывало… В прошлом, конечно,… давно. С тех пор люди перестали верить в такие превращения…
– Хочу тебя спросить… тут проскользнул один нюанс… – Урания вопросительно посмотрела на Сергея.
– Спрашивай.
– Ты говорил о фантазии… Я так поняла, что женщины обладают большим воображением и глубиной восприятия, чем мужчины? Что они, более развиты?
– Несомненно, прекрасная Урания, несомненно! У женщин воображение развито значительно больше, чем у мужчин. Я сошлюсь хотя бы на предания о контактах олимпийцев с землянами. Если верить мифологии, то какие только образы не принимали олимпийцы, чтобы соблазнять земных красавиц: Зевс принимал образ быка, соблазняя Европу, лебедя – Леду, даже облако или золотой дождь. Гермес – козла, Посейдон – коня, дракона и так далее, и тому подобное. Но я не помню ни одной олимпийки, которые, в общем, тоже часто сходились со смертными, чтобы они принимали образ какого-то животного. Видишь ли, земные мужчины в этом отношении более консервативны. По-видимому, они не обладают достаточно развитым воображением, чтобы распознать в корове прекрасную богиню. Они более "близоруки" в этом отношении и более поверхностны, так что прекрасное внутреннее содержание остается для них закрытым, и они не могут оценить его по достоинству.
– Ты говоришь неуважительно о своем поле.
– Что делать, Урания? Мы, мужчины, привыкли во всем признавать превосходство прекрасного пола и относиться к своим собственным недостаткам с чувством юмора. В этом только, пожалуй, мы немного превосходим женщин, которым чувства юмора иногда не хватает.
– Юмор? Что это такое?
– Я бы сказал, что это нечто смешное, что высоко ценится, но подчас стоит весьма дорого.
– Что, за него разве приходится платить?
– Да, и обычно тому, кто продает его.
– Как? Продает и сам же платит? Не понимаю!
– Вот в этом заключается весь юмор, Урания.
Урания задумалась, а потом строго посмотрела на Сергея.
– Я тебя поняла! Что ж, ты смел, человек, если позволил себе подшучивать надо мной! Хочу убедиться, как далеко идет твоя смелость. Ты не боишься, что я тебя накажу?
– Нет! Это будет нелогично!
– Вот как?!
– Если ты меня накажешь, то я, следовательно, прав, и юмор стоит дорого. Значит, меня нельзя наказывать за правду. Если я не прав, то доказать ты это сможешь только, не наказав меня. Не так ли, прекрасная и могучая Урания?
Складки на лбу Урании разгладились, и она улыбнулась, но тотчас снова приняла серьезный вид.
– Все-таки я хочу…
Все исчезло. Сергей почувствовал, что он как бы растворился. Тела не было. Был только один разум. Не было даже привычного ощущения центра, места, пространства. Он был нигде и везде одновременно. Но пространство существовало вне его ощущений. Еле заметно светящиеся точки заполняли это неощутимое пространство, одна на большом расстоянии от другой. Это было не звездное небо…
– Ты меня слышишь? – вошел в него голос Урании. Сергей не мог ответить, ибо его не существовало.
– Я тебя подключила к информационному полю.
– Ну, достаточно! – Сергей снова очутился в комнате. Рядом с ним была Урания.
– Видел?
– Вернее, ощутил! Что это?
– Реальность. Каждая точка – Вселенная. Одна из них – наша. И каждая Вселенная – это ядро атома, самого обычного атома второго уровня Вселенной. А таких уровней множество. Время во втором уровне течет на много порядков медленнее, чем в нашем. То есть взрыв нашей Вселенной, нашего ядра атома, – это неуловимый миг во Вселенной второго порядка. Наша Метагалактика, то, что мы привыкли называть Вселенной, всего только возбужденное ядро атома во Вселенной второго порядка. Пройдет мгновение, и он отдаст квант энергии, и во всей нашей Вселенной наступит спокойствие. Мертвое спокойствие. Тебя это не пугает?
– Нисколько.
– Но ты же даже не знаешь, где находится этот атом! То ли на мембране живой клетки какого-то существа Вселенной второго порядка, то ли в коре гнилого дерева, то ли в навозной куче водовозной клячи. Тебя не пугает вся твоя история, эмоции, о которых ты мне толковал, и все прочие ценности – эта ничтожная часть навозной кучи? Разве тебя это не пугает? – повторила она с насмешкой в голосе.
– Нет, Урания, нет. Во-первых, между нами, как ты сказала, непроходимый барьер времени, а во-вторых, есть нечто такое, что возвышает меня не только над этой "навозной кучей", куда входят наши Вселенные, но и над обитателями этой Вселенной второго порядка. Это мой разум. Разве недостаточно? Дело не в уровнях пространственного распределения, а в уровне развития! Ты думала испугать меня моим ничтожеством? Но разве величие определяется величиной? Я приведу тебе такой пример. Лет триста назад жил на Земле поэт, певец Владимир Высоцкий. Только специалист по истории может назвать имена правителей Земли того времени, а Высоцкого у нас до сих пор знает каждый школьник. Вот тебе величина и истинное величие. С одной стороны – огромная навозная куча, с другой – разум, интеллект, мужество.
МОЛЧАЛИВЫЙ ДИАЛОГ
"Может ли восприятие и понимание прекрасного быть лишено чувств? – думал Сергей. – Хотя, как сказать? Вполне возможно, что ее восприятие прекрасного – это комплекс логических уравнений, совпадение логики математики и гармонии тела. Нам известно, что красота и целесообразность идут в своем развитии параллельно. Следовательно, если целесообразность описывается математической логикой, то и красота, идущая параллельно целесообразности, должна иметь свое математическое содержание. Допустим, что это так. Что дальше? Мы, – мысленно обратился он к своему воображаемому оппоненту, – пытаемся уяснить, имеют ли чувства некое математическое содержание. Если да, то, пытаясь понять, что такое чувства, Урания могла проанализировать их математическое содержание и их отражение, не будем уточнять, и тогда… тогда, испытывая интерес к этому вопросу, легко могла "заразиться" ими в момент первого контакта и анализа моей психоструктуры. Это если чувства имеют какое-то математическое отражение. Но имеют ли они его? Вот в чем вопрос! Целесообразны ли чувства, эмоции? Это будет отправным пунктом нашего рассуждения. С одной стороны – да. Есть положительные эмоции, которые стимулируют работу мозга. Стоп! Стимулируют? Если они стимулируют работу мозга, следовательно, помогают решать задачи. А если так, то существует некая высшая логика чувств и эмоций. А ведь верно! Именно чувства помогают нам увидеть прекрасное. Ведь что такое любовь? Это видение и раскрытие прекрасного, того, что не увидишь простым взглядом. Хотя, говорят, любовь ослепляет, создает иллюзию. Однозначного ответа нет. То же самое ненависть. Усиливает ли она остроту восприятия, следовательно, его разрешающую возможность, или ослепляет? Трудно ответить! Недостает какого-то одного компонента… Обжигает ли огонь или согревает? Что за чушь? Стой! Стой! Какой же еще компонент?"
"Ну-ну, продолжай. Я с интересом слушаю твои мысли".
"Урания!"
"Я! Мне интересно, найдешь ли ты сам решение?"
Сергей задумался и вдруг закричал:
– Нашел, Урания! Нашел!
Спящий рядом в кресле Николай проснулся от крика и вскочил на ноги.
– Что случилось, Сергей? Мне показалось, что ты кричишь!
– Нет. Все в порядке. Спи!
"Так я прав?" – уже мысленно спросил он Уранию и снова в ответ услышал мелодичный смех.
"Все-таки я прав! Недостающий в моем анализе компонент – это сам разум. Чувства усиливают сильный разум, ослабляют слабый. Все становится на свои места. Любовь и ненависть могут ослепить только слабого. Вот почему сильный разум остается спокойным и в ненависти, и в любви. Я сказал "спокойным". Это не совсем правильно. Скорее, сильный разумом умеет держать себя в руках, какие бы чувства он ни испытывал при этом. Он не рычит и не пускает слюни. Пойдем дальше! Чувства – это добавочный поток информации. Чем слабее мозг, тем ниже пропускная способность его каналов. Введение добавочной информации перегружает каналы, а перегрузка канала – неизбежный рост ошибок в принятии решений. Все верно. Там же, где каналы имеют большую пропускную способность, добавочная информация только помогает принять правильное решение. Если это так, то Урания, обладая неимоверно сильным интеллектом, должна испытывать чувства. Но тогда почему же она спрашивала меня, что это такое? Урания, ты подслушиваешь мои мысли?"
"Я же женщина, Сергей, а женщина – существо любопытное", – снова послышался смех.
"Коль тебе уже известно чувство юмора, – улыбнулся Сергей, – то я спокоен!"
"Все же ты не до конца решил задачу!"
"Да, в моей логике чего-то еще не хватает, – признался Сергей, – но самого малого".
"Малое может стать большим, а большое – малым. Ты же сам это говорил!"
"Я? – удивился Сергей. – Не помню!"
"Ах, да! Ты не говорил!" – она опять чему-то весело рассмеялась.
Смех этот окончательно пресек линию логических рассуждений. Перед глазами снова возник образ прекрасной и пленительной женщины, ощущалась ее бархатистая теплая кожа и какая-то непередаваемая свежесть.
"Наше восприятие реальности зависит от наших органов чувств. И если они говорят, что воспринимаемые ими ощущения – реальность, то тело наше… хранит о них воспоминания как о реальности, несмотря на то, что разум протестует и утверждает обратное".
"Вот ты и попался! – торжествующе прозвучал голос Урании. – Вели бы разум все мог!"
"У меня создается впечатление, прекрасная Урания, что теперь ты, знаешь о чувствах больше меня – человека".
"Так оно и есть!" – Урания снова засмеялась. На этот раз в ее смехе было нечто такое, что заставило сердце Сергея сжаться от ощущения невосполнимой утраты.
"Ты правильно решил, что чувства усиливают разум. Но разум сам усиливает чувства. Разве ты те помнишь историю своего народа. Вспомни ее. Совершили ли что-нибудь действительно великое в вашей истории аскеты? Люди, лишенные чувств и жизнелюбия. Разве что зло!"
"Почему? – заинтересовался Сергей. – Были случаи противоположного характера!"
"Они исключение, а не правило! – в голосе ее слышалось глубокое убеждение. – Ты, – продолжала она, – не смешивай жизнелюбие и развращенность. Развращенность – это как раз и есть бедность чувств, так же, как и аскетизм. Аскет и развратник – родные братья. Их роднит ненормальность и одинаковая ненависть ко всему человечеству. Ты мне говорил, что насилие содержит в себе зародыш смерти. Это верно! И аскет, и развратник – оба они насильники, обоих объединяет страсть к насилию и над природой, и над себе подобными. Казалось, два противоположных полюса, но сколько в них общего! Они едины, едины в своем безобразии. Причем аскет хуже!"
"Извини меня, Урания, но кому он мешает? Умерщвляет свою плоть, ну и пусть умерщвляет "на здоровье"! Кому от этого жарко или холодно?"
"Хуже, Сергей, поверь мне, хуже! Аскет более агрессивен. Агрессивен в своем лицемерии, ханжестве, ненависти ко всему живому, радостному, счастливому и естественному. Именно среди аскетов больше всего фанатиков-садистов. Постная рожа, поджатые губы – это маска, под которой бушует ненависть. Он ненавидит детей: "Почему они смеются?!", ненавидит влюбленных: "Почему они целуются?!", но больше всего на свете он ненавидит мыслящих, ненавидит Разум, потому что боится его, потому что только разум и может сорвать с него маску, представить на всеобщее обозрение во всей наготе его ничтожество и злобу. Аскетизм, Сергей, это вершина развращенности. Неудивительно, что развратники к концу своего пути становятся аскетами. Это логическое завершение. Никогда аскет не становится развратником, но развратник аскетом – часто! Лишенные возможности из-за истощения творить разврат физически, они вступали на путь разврата духовного и коль уже лишены были из-за своей немощи способности насиловать тело человеческое, то насиловали его душу. Тут уж для них простор. Можно насиловать сразу многих, целые народы и, мало того, что при жизни своей, но и после смерти. Вот почему они хуже! Ты меня понял?"
"Я понял, Урания, что ты стала человеком, и это меня радует. Теперь я спокоен за Землю. Кто так мыслит, тот не способен совершить зло во имя зла!"
Урания молчала. Молчание затянулось. Сергей уже подумал, что это конец связи, как снова зазвучал ее голос. На этот раз он был наполнен теплотою и задумчивостью.
"Спасибо тебе, Сергей-человек! Благодаря твоему бесконечному жизнелюбию, доброте, непримиримой ненависти к злу и насилию… ты вошел в меня, твои чувства растворились во мне, усилились в миллионы раз, ты, если так можно выразиться, заразил меня своей человечностью, и я уже никогда не "выздоровлю". Я не знала, даже не могла предположить, что человечность может доставить такое наслаждение… Это, – продолжала она, – какое-то особое, высшее качество разума, без чего разум действительно может быть бесплоден, несмотря на его огромную мощь. Права была Ольга, что не хотела с тобой расставаться".
"Но ты меня выставила вон! Я бы сказал, слишком рано!"
Урания рассмеялась.
"Слишком рано! Хорошо сказано!"
"Ты меня не так поняла", – краснея, пробормотал Сергей.
"Нет, я тебя очень правильно поняла. Не извиняйся и не разочаровывай меня. Ты мне очень понравился. Счастливого пути тебе и помни Уранию!"
Через двенадцать дней стометровый катер плавно вошел в открытый ангар "Геи". Двухмесячный полет был закончен, предстояло еще преодолеть огромное расстояние в несколько десятков световых лет, чтобы достичь Счастливой. На Земле за это время прошло уже около восьмидесяти лет. Путь к Счастливой занял по местному времени около восьми дней. Корабль вынырнул из гиперпространства всего в двух миллионах километров от планеты. За это время на Земле прошло еще двадцать лет.
– Ну вот! Полсрока уже отбыли! – высказал общее мнение Владимир. – Остается еще пожить на Счастливой лет пять-шесть, максимум – десять, и можно пускаться в обратный путь!
– Вы успели обследовать планету во время своего первого посещения? – спросил Николай Сергея, наблюдая в иллюминатор растущий диск планеты.
– Только несколько раз облетели вокруг.
– Что, даже не высаживались?
– Высаживались на десантной лодке. Я и еще трое. Но не надолго. Всего на три часа.
– Что же о ней известно?
– Вполне пригодна для жизни. Кислорода двадцать процентов, углекислого газа несколько меньше, чем на Земле, всего 0, 01 процента, остальное – азот и инертные газы. Площадь суши составляет около 20 процентов общей поверхности. Много рек, озер, высокие горы. Мы высадились на открытой местности, в степи. Меня поразили густые и высокие травы. Они были выше человеческого роста. Вдали виднелся лес, но мы туда не ходили. Животных видели только издали. Много птиц, которые мало чем отличаются от земных. Анализ воздуха показал отсутствие бактерий, патогенных для человека. Ну, что еще. Ах, да. Угол оси к орбите составляет всего 0, 5 градуса, так что смена года проходит незаметно. Более подробно можно прочесть. Все записано в бортовом компьютере. Но сведения скудные, хотя по всем признакам планета весьма благоприятна для жизни. С орбиты мы не наблюдали признаков разумной жизни. Не исключено, что она есть, но не вышла на уровень строительства городов.
– А если она есть? Имеем ли мы право вторгаться в их жизнь?
– Мы не переселенцы. Если мы обнаружим разумную жизнь, то по возвращению доложим Совету. Наша задача – полностью изучить планету, ее природные ресурсы и недра. Боюсь, что если мы обнаружим разумную жизнь, Совет не посчитается с этим и пришлет партию переселенцев. Земля задыхается от избытка населения. То, что мы совершили, передав людям дар Элии, несомненно, даст эффект, но как скоро – трудно сказать.
– Двести лет – это восемь поколений.
– Возможно, что к тому времени появятся существенные сдвиги как в количестве населения, так и в его генетическом качестве.
– Ты как-то говорил, что это будет болезненный процесс. В каком смысле?
– В том, что произойдет селекция. Здоровое население отделится от больного, а больное – от здорового. Здоровые станут еще более жизнеспособными, а больные еще более слабыми, пока вторая часть населения не потеряет способность к воспроизводству. Доступность к генетической информации друг о друге приведет к самоочищению вида Гомо Сапиенса. Иными словами, полная информированность друг о друге. Это основное условие оздоровления общества.
– Полная информированность?
– Да! Учти, что законы самоорганизации универсальны, они одинаково подходят к любому самоорганизующемуся процессу, к любой системе. Если я говорю "полная информированность", то имею в виду, что свобода обмена информацией является обязательным условием для нормального существования и развития систем, безразлично, биологическая это система или социальная, или электронно-вычислительная. Мы слишком долго отделяли себя, людей, от остального мира, за что и понесли наказание. Впрочем, это в прошлом. Я теперь спокоен за будущее Земли.
– Со стороны Урании ей ничего не грозит?
– Абсолютно! Более того, мы теперь вместе. Сделан крупный шаг к объединению разума, уже на уровне Космоса.
– Но тогда можно считать, что развитие закончено?
– Нет! Только начинается! Как-то я слышал, что разум – это искры, а иногда вспышки молний во Вселенной. Мы должны превратить его, Коля, в вечный огонь, и пусть Разум будет вечен, как материя, как ее движение, как пространство и время. Ты знаешь, мне пришла сейчас в голову сумасшедшая мысль. Материя ведь тоже развивается! Не может она без толку пульсировать от одного большого взрыва до другого. Должен же быть качественный сдвиг в ее развитии, когда разум войдет в свойства материи так же, как время, пространство и энергия. Когда материя перестанет быть бесчувственной субстанцией, а превратится в мыслящую материю.
