ПРИГОВОР

– Встать! Суд идёт! – прозвучала традиционная фраза. Зал, вмещавший до двух тысяч человек, поднялся и замер. Вошли судьи, рассаживаясь по своим местам. – Прошу садиться. – И снова наступила тишина.

Скрипнул стул: это поднялся со своего места председатель суда. Он начал говорить, но Сергей его уже не слышал. Невероятная усталость, граничащая с оцепенением, охватила его. Он боролся до самого последнего момента, пока что-то ещё зависело от него самого. Теперь он бессилен. И вместе с тем эта усталость и охватившее его безразличие несли в себе какое-то облегчение. Мозг его отдыхал. Он слышал все, что говорил судья, но ничего не понимал. Время от времени в зале начинался шум. Судья прерывал чтение и ждал, пока наступит тишина.

Мысли Сергея ушли в прошлое. Вот заструились воды реки, и он увидел возле самого берега тело Эолы, пронзённое кинжалом. Старая, почти забытая боль сжала ему сердце. Затем он увидел Эльгу, скрюченную в шкафу капитанской каюты…

Кто-то тронул его за плечо. Сергей вздрогнул и обернулся. Сзади стоял Николай. Прикосновение друга вернуло его к действительности, и до него стал доходить смысл слов судьи и происходящего в зале.

– …суд признал, что обвиняемые действовали в крайне экстремальных условиях, сложившихся на Земле (по залу прошёлся гул и затих). Судебное разбирательство также установило, что деятельность обвиняемых будет иметь далеко идущие последствия в судьбе всего человечества. Поскольку суд не в состоянии определить характер этих последствий и никто на Земле этого пока сделать на может, приговор суда откладывается до тех пор, пока само время внесёт ясность в содеянное. – Судья сделал паузу и закончил: – Поэтому исполнение приговора откладывается на двести лет. Через двести лет обвиняемые снова предстанут перед судом, и суд решит, как с ними поступить далее.

Зал замер и вдруг разразился криками. Кто что кричал, невозможно было понять. Прошло не менее двадцати минут, прежде чем распорядителю удалось восстановить тишину.

– Человечество, – продолжал судья, – больше не хочет повторять ошибки прошлого, когда оно осуждало, а потом, спустя многие годы, а то и столетия, сооружало осуждённым памятники. Равно как и противоположные ошибки, когда через столетия оно проклинало тех, кому при жизни поклонялось и воздвигало монументы.

– Вы, – судья повернулся к обвиняемым, – вернётесь сюда через двести лет, и тогда наши потомки поступят с вами по справедливости. На лунной орбите собран и готов к полёту космический корабль «Гея», созданный по проекту, между прочим, главного обвиняемого. Этот корабль предназначен для первой партии переселенцев на Счастливую. Теперь его поведёте вы. Судебное заседание закончено. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

– Счастливого вам полёта, Сергей Владимирович, – обратился судья уже к нему лично, впервые называя по имени отчеству, а не обвиняемым. – Естественно, до вылета на лунную орбиту вы, как не получившие оправдательного приговора, будете находиться под стражей, но считайте это данью букве закона. Сегодня по средствам массовой информации будет объявлено, что все ваши соратники, находящиеся в городе, очевидно, – судья усмехнулся, – с целью повидаться с вами, могут больше не опасаться преследования, если добровольно последуют за вами в экспедицию на Счастливую.

Сергей почувствовал, что кто-то схватил его за руку. Он открыл глаза. Перед ним, за загородкой, отделяющей подсудимых от остального зала, стоял Северцев.

– Это все, что я мог сделать, Сергей! – с волнением в голосе почти прокричал он ему, стараясь, чтобы Сергей услышал его в нарастающем шуме зала.

Сергей с чувством пожал ему руку.

– Это самый лучший вариант исхода, – сказал он. – Я с самого начала понимал затруднительное положение суда. Надо сказать, они нашли блестящий выход. Кому это первому пришло в голову? Вам?

– Мне! И знаете? Ночью! Во сне! Это же надо!

Сергей вздрогнул, но ничего не сказал. Он почувствовал разочарование. Значит, выход нашла Ольга. Впрочем, уже хорошо то, что люди поняли, правильно восприняли его (её?) подсказку. Ольга все-таки решила вмешаться! Но сделала это тактично и незаметно. Не вынудила, а подсказала.

К нему подскочил адвокат.

– Для меня это полная неожиданность! Как все хорошо кончилось!

– Вы прекрасно нас защищали. Спасибо! – пожал ему руку Сергей. Он повернулся к товарищам. Как они хорошо держались на суде! Но сейчас у многих на глазах были слезы.

После суда их не повезли обратно в тюрьму, а поместили в просторной загородной вилле в горах. Приставили охрану, но больше для формы.

Вечером он уже сжимал в объятиях Эльгу. Она что-то хотела ему сообщить, как вдруг к вилле подъехало несколько легковых машин в сопровождении двух бронетранспортёров с охраной. Сергей вздрогнул. Что бы это могло значить?

Из машин вылезли несколько человек в форме Интерпола, среди них Сергей заметил прокурора.

– В чем дело? – нахмурился Сергей. – Приговор изменён?

– Пока нет, – буркнул прокурор. – С вами хочет поговорить генерал, – представил он высокого, с густой проседью в когда-то чёрных волосах, грузного человека в сером штатском костюме.

– Вячеслав Михайлович Собетов, – назвал тот себя. – Рад случаю с вами познакомиться, Сергей Владимирович.

– Вы мой соотечественник? – осведомился Сергей, делая шаг в сторону и пропуская генерала вперёд.

– Из-под Курска!

– Вот как? Выходит, мы почти соседи. Я сам родом из-под Орла.

– Ну, тогда нам легче договориться. Мы с вами земляки, – пошутил генерал.

– О чем? Я вас внимательно слушаю.

– Вы понимаете, что суд не мог вам вынести оправдательный приговор?

– Вполне!

– Значит, приговор вас устраивает?

– Почему вы это спрашиваете?

– Мы не могли выполнить ваши условия полностью.

– Какие условия? – ничего не понимая, спросил Сергей.

– Вы освободите членов Верховного суда и Генерального прокурора. Их похищение может вызвать далеко идущие последствия как для правительства, так и для общей структуры управления.

– Может быть, вы мне объясните? Я ничего не понимаю.

– Как, разве вы ничего об этом не знали? Сегодня ночью из своих домов похищены все члены Верховного суда в полном составе, Генеральный прокурор и федеральный министр юстиции. Вот, – он протянул ему лист бумаги, – мы получили письмо, в котором требуют вашего освобождения в обмен на заложников.

– Что за чертовщина?! – возмутился Сергей, беря в руки записку. Это было письмо, написанное почерком Владимира.

– Так вы ничего не знали? – повторил свой вопрос генерал.

– Клянусь вам! Меня это сильно огорчает. – Он протянул генералу письмо. – Я думал, что суд сам, без давления, пришёл к такому заключению. Теперь же…

– Вы правы и не правы. Я сейчас вам объясню. Приговор, который вам вынесли, обсуждён раньше, до похищения. Имелись, правда, возражения со стороны прокурора… который собирался писать протест. В общем, все получилось как-то… – он замялся. – Словом, мы ждём, чтобы заложников освободили.

– Заявляю вам, что я не имею к их похищению никакого отношения. Но уверен, что заложники уже дома, поскольку вы объявили по радио и телевидению о приговоре. Попробуйте проверить. – Сергей снял трубку телефонного аппарата и протянул её генералу. Тот позвонил.

– Вы правы! – сказал он удивлённо, вешая трубку. – Все похищенные вернулись домой. Извините! – он поднялся и подал руку Сергею. – Я понимаю, что это дело тех из ваших товарищей, которые остались на свободе. Что же, я их не осуждаю. По секрету скажу вам, что на их месте я поступил бы так же. И все же это было лишнее. Я пристально следил за вашим процессом и не только следил, но и был в курсе политической борьбы, которая шла вокруг него. Если быть честным до конца, должен вам сказать, что восхищён вами и тем, как вы провели операцию по ликвидации банд Каупони.

– Вот как? Приятно слышать. Должен вам ответить, что у вас ещё хватит работы, когда мы покинем Землю.

– Я знаю! Но это разрозненные недобитые группы и, поверьте, Интерпол с ними быстро справится, не прибегая больше к вашим методам.

– Вы их осуждаете?

– Как вам сказать… По правде, ваши методы были единственными эффективными средствами против этой нечисти. Со временем, думаю, поступки ваши дойдут до сознания всего населения. Ну, желаю удачного полёта! – генерал протянул руку. Вскоре послышался шум автомобильных двигателей, и гости покинули виллу.

– Зачем они приезжали? – обеспокоенно спросила Эльга, входя в комнату сразу же после того, как её покинул генерал.

Сергей объяснил.

– Это Владимир! – Эльга рассказала Сергею о встречах с Владимиром, об его обещании сровнять с землёй тюрьму и о тех вырвавшихся невольно словах его в машине, когда она, убитая горем, возвращалась с последнего свидания с мужем.

Сергей все понял. Вот откуда у него были внезапные наплывы нежности к этому юноше, который так мучительно напоминал ему кого-то. Кого же, как не его самого? Как он вырос с тех пор, когда Сергей вытаскивал его из окна дома, в котором расположился Бэксон со своей шайкой. Сергей не задумывался над тем, каким способом Ольга совершила эту трансформацию. Он ждал, когда она сама ему все объяснит.

Владимир присоединился к ним утром следующего дня. Едва поймав на себе взгляд, брошенный на него Сергеем, Владимир понял, что тому все известно.

– Отец, – только прошептал он, уткнувшись лицом в его грудь. – Отец! – повторил он с наслаждением от самого звучания этого слова, которое он впервые мог произнести вслух.

– Мальчик мой! – Сергей судорожно прижал к груди сына. – Почему же ты молчал?!

– Мать не велела тебе говорить.

– Как она там? – спросил он внешне спокойным тоном, как будто речь шла об обыкновенной женщине, жене и матери.

– Я с ней часто виделся. Она очень беспокоилась за тебя. Велела мне беречь тебя… Мы с ней увидимся перед самым отлётом, – сообщил он.

Сергей немного успокоился и строго посмотрел на сына.

– Как ты мог решиться на такое?

– Ты имеешь в виду похищение членов Верховного суда и Генерального прокурора?

– Да!

– Если нужно было бы для твоего освобождения похитить весь Всемирный Совет, я бы, не задумываясь, сделал это. Более того, разнёс бы здание суда, тюрьму и половину города, лишь бы спасти тебя.

– Опомнись! Ты это серьёзно?

– Вполне!

Сергей задумался. Высказывание сына встревожило и огорчило его.

– Послушай, мой мальчик. Вспомни, для чего мы затеяли все это дело? Ради человечества. Как же можно поднять руку на человечество? Ведь ради него мы ежедневно рисковали жизнью. Ради его будущего. Разве можно затаить гнев на человечество? Мы же только часть его, маленькая, незначительная часть, которая служит целому.

– Не знаю, отец! Для меня человечество это прежде всего – ты, мать, затем наши товарищи… Я пока не ощущаю себя частью сброда, который называет себя человечеством. Я знаю его историю, которая вызывает у меня отвращение и презрение. Пока это для меня толпа грязных, нечистоплотных обезьян, и каждая обезьяна переполнена ханжеством, лицемерием, страстью к порокам… Знаешь, когда я тут появился впервые и не мог ещё отключиться и слышал мысли окружающих меня людей, я содрогался от отвращения и брезгливости. Потом эти чувства притупились. А вначале мне показалось, что я по самые уши провалился в яму с дерьмом. Прости меня за резкость…

– Это пройдёт со временем. Есть такая юношеская болезнь максимализма. Все в той или иной степени болеют ею. У тебя она слишком сильно развита. Это понятно. С одной стороны, ты был долгое время изолирован от реальности и рос в чистоте, потом тебе пришлось иметь дело с самой худшей частью человечества. Такие контрастные переходы не проходят даром. Но наберись терпения и будь более толерантен. Пойми, терпимость – главная и наиболее ценная черта человеческого разума. Она способствует объективной оценке реальности, но чтобы быть более объективным, надо ещё выработать у себя взгляд «изнутри», то есть воспринимать своё собственное «я» в неразрывной связи с человечеством…

– Ты советуешь мне воспринимать себя в неразрывной связи… с кем? С теми, которые вырезали у детей органы для трансплантации? И это представители самой, как здесь говорят, гуманной профессии?!

– Ты их?..

– Да, я предоставил им достаточно времени подумать…

– Вися вниз головой?

– И очень сожалею, что не мог их повесить на самой многолюдной площади Нью-Йорка.

Сергей болезненно поморщился. Он понимал состояние сына и, кто знает, может быть, будучи на его месте, он поступил бы так же. Но сейчас… Сейчас его беспокоило психологическое состояние Владимира.

– Видишь ли, сынок, – как можно ласковее сказал он. – Человечество многообразно. Очень многообразно, и наряду с тем «дерьмом», о котором ты говоришь, человечество создало и создаёт много прекрасного, благородного, что делает ему честь. И если человечество встретится с другими развитыми цивилизациями, то у него будет что внести в качестве своего вклада в общую культуру Объединённого разума. Я верю, что это время придёт и, возможно, скоро. Сейчас, – продолжал он, – человечество вступило на путь самоочищения. Мы принесли ему дар далёкой Элии, и важно не только то, что мы дали ему этот дар, но значительно важнее, что человечество его приняло. Мне кажется… Нет! Я уверен, что в человечестве постепенно зрели свойства, которые слишком рано получил народ Элии. Мы только ускорили процесс. Но рано или поздно свойства глубокого взаимопонимания обязательно появились бы. Мы только помогли преодолеть порог, который отделял человеческую цивилизацию от следующего этапа развития. И это связано с новыми принципами восприятия реальности и её анализа. – Сергей увлёкся и не заметил, как впал в лекторский тон. – Понимаешь, разум, по мере своего развития, увеличивает диапазон восприятия, в том числе восприятия добра и зла. Узкий разум не способен на глубокие чувства. Развитый, с широким диапазоном восприятия, становится терпимым к слабостям и непримиримым к порокам. То есть возрастает терпимость, но вместе с нею и возрастает непримиримость к жестокости. Жестокость по отношению к порокам.

– Но надо ещё отличать пороки от слабости, – заметил внимательно слушающий его Владимир.

– Это легко. Любой порок содержит в себе насилие. Это индикатор любого порока. Если ты видишь, что поступок человека не содержит в себе насилие над другим, то такой поступок не может быть порочным.

– А если человек обманут и не понимает, что действие другого идёт ему во вред?

– Так обман и есть насилие! Более того, каждое насилие начинается с обмана. Почему элиане не смогли создать государственности? Не только потому, что природа предоставляла им все необходимое для жизни. Главным образом потому, что в основе всякой государственности лежит обман, ложь. Элиане же легко распознавали любую ложь. Создать государственность без лжи и обмана можно только на уровне сверхцивилизации. Собственно, это уже не государственность и обычном понимании слова, а разумная самоорганизация. Элиане в своём развитии не дошли до такой стадии и поэтому не смогли создать цивилизации в обычном понимании этого слова.

– Выходит, что обман и насилие являются необходимыми на начальных этапах организации?

– По-видимому. Хотя категорически не могу утверждать. Но мне совершенно ясно, что когда общество взрослеет, оно должно перейти к новой форме организации, без обмана и насилия, иначе – оно неизбежно гибнет. Это аксиома.

Владимир задумался.

– Мне пришла вдруг мысль. Допустим, сейчас произошёл бы контакт человечества с более высокой цивилизацией. Тебе не кажется, что пришельцы, первое, что почувствовали бы при контакте с человечеством, – это отвращение к нему? Я по себе сужу. Ведь моё восприятие человечества после выхода из СС – это миниатюрная модель восприятия его более высокой и морально более чистой цивилизацией.

– Возможно. Тем более есть основания, спешить!

– Ты прав! Есть все основания спешить! – услышал он знакомый голос Ольги.

Переход произошёл мгновенно и незаметно. Первым пришёл в себя Владимир. Он кинулся на шею матери. Ольга прижала его к груди и ласково гладила волосы.

– Ты, конечно, все знаешь, – вместо приветствия произнёс Сергей, садясь в кресло возле «своего» письменного стола. Краем глаза он заметил на нем толстую стопку листов, покрытых математическими записями. «Сергей-второй» усиленно трудился над чем-то. Некоторые уравнения показались ему знакомыми, он взял лежащий наверху стопки лист и стал читать, но не так-то легко в них оказалось разобраться. Очевидно, за это время его дублёр значительно продвинулся вперёд. Он ощутил некоторую зависть. Ольга поняла его и кивнула головой.

– Каждому – своё, Сергей. Тебе предстоит много работы.

– Я тебя понял. Кому-то надо быть и исполнителем всего этого, – он кивком указал на стопку бумаг. Неизвестно почему, но он почувствовал досаду, и это также не укрылось от Ольги.

Она оставила сына и подошла к нему. Как бывало раньше, запустила пальцы в его волосы. Это всегда нравилось Сергею. Он поймал её руку и прижал к щеке.

– Страшно устал, – пожаловался он. – Особенно за эти полгода, проведённые в камере.

– Я тебе предлагала, – напомнила Ольга, – «взять отпуск» и побыть здесь некоторое время, но ты не захотел.

– Естественно! Я не имел права на какие-то преимущества перед своими товарищами. Хорош бы я был, если бы отдыхал здесь и охотился на оленей, когда мои друзья сидят в тюрьме.

– Я тебя поняла, поэтому не повторяла своего приглашения. Впрочем, если ты хочешь сейчас…

Сергей отрицательно покачал головой. – Я уже настроился на экспедицию и хотел бы скорее заняться её подготовкой.

– Корабль готов полностью. Я внесла некоторые изменения в программу его «мозга», построенного на кристаллах СС. Дело и том, что тебе придётся сделать остановку на Перуне.

– На Перуне? – удивился Сергей. – Зачем?

– Потому что это твоя главная цель. Я тебе должна многое объяснить из того, что раньше скрывала. Видишь ли, Серёжа, наша Вселенная уже десять тысяч лет, именно такой возраст этой системы, о ней я тебе рассказывала, живёт, как на вулкане, который в любую минуту может проснуться. Я тебе говорила, что система построена из таких же кристаллов, что и моя. В чем-то я превосхожу её, но в целом она благодаря огромной массе неизмеримо мощнее. Учти, это не очеловеченный разум. В этом его слабость и беда, и в этом непредсказуемость его действий. Непредсказуемость в том смысле, что у нас разные понятия о ценностях. У этой системы своя мораль, но эта мораль не имеет ничего общего с человеческой. Она так же отличается от неё, как, – она задумалась, – право, я даже не могу найти подходящего сравнения. Если бы не апатия, потеря цели и безразличие ко всему, то эта система могла бы уничтожить нашу Галактику, если бы захотела.

– Это так серьёзно?

– В том-то и дело. Людей этой планеты создал голый разум. Нет ничего более опасного чем он, лишённый чувств.

– И его нельзя уничтожить?

– Выкинь это из головы! – испуганно воскликнула Ольга. – Забудь немедленно то, что ты сказал! Прежде чем ты подумаешь, он уже будет все знать, и какое ответное действие он может произвести – никто не предугадает. Понимаешь, этот сверхразум пока спит, спит в том смысле, что не испытывает желаний. Он спит пока, но когда проснётся, надо, чтобы он проснулся человеком. Иначе – гибель всему. Я говорю это вполне серьёзно. «Взрыв вулкана» мог бы произойти тысячу лет назад, пятьсот, двести, он может произойти и через миллионы лет, а может и сейчас, в эту минуту, когда мы беседуем и, если он произойдёт, то никакие силы Вселенной ему не помешают. Единственно, что может спасти мир, – это очеловечивание голого разума. Именно для этого я тебя и готовила. То, что происходило на Элии, на Земле, – только маленькая разминка перед предстоящим делом.

– Так что я должен делать?

– Даже я не могу тебе ничего сказать. Здесь разум бессилен. В том смысле, что встреча твоего разума с разумом этой системы, это встреча муравья с мамонтом. У тебя есть другое – это чувства, то, чего нет у голого разума. Но будь осторожен и внимателен. Он ждёт тебя, я с ним договорилась о вашей встрече, но учти, что твой визит может и ускорить «взрыв», если вы с ним не достигнете взаимопонимания.

– Так, может быть, не рисковать? Ждать?

– Ждать чего?

– Когда он сам разрушится…

– Он никогда не разрушится, даже если погибнет вся наша Вселенная, он останется существовать. Он может гасить звезды, изменять направление времени, ускорять бег галактик. Он может все! И если есть хоть одна малейшая зацепка, чтобы сделать его безопасным для жизни, не только человеческой, но вообще для органической жизни, её надо использовать, несмотря на огромный риск, связанный с этим.

– Ты рассчитала вероятность?

– Да! – поняла его вопрос Ольга. – Она приближается к единице. То есть рано или поздно взрыв обязательно произойдёт, если тебе не удастся предотвратить его. Поэтому надо идти на риск.

– Ты тоже погибнешь?

– Я – нет. Но я стану придатком системы голого разума. Понимаешь, тогда начнётся совершенно другая эволюция Разума и Вселенной. Разума, лишённого чувств, бесплодного, замкнутого на себя. Для органической жизни, с сопутствующими ей эмоциями, страстями, горестями и радостями, не останется во Вселенной места. Сейчас ещё можно что-то сделать, повернуть направление его развития. Ищи взаимопонимание, ищи общность понятий… начни с этого… – Ольга замолчала и вопросительно посмотрела Сергею в глаза: понял ли он её.

– Понял! – ответил он на её немой вопрос. – Теперь все стало на свои места. А я – то думал все время, зачем ты меня посылала на Элию… Ты уже тогда готовила меня для полёта на Перун.

Ольга кивнула.

– Да, для встречи с системой Перуна нужен был именно такой человек: с ярким восприятием, большим жизнелюбием, широким понятием добра и непримиримостью к насилию. Добрый, но решительный, смелый и осторожный. В общем, ты готов к встрече. Я сделала все, что могла. Остальное зависит от тебя.

Теперь небольшая информация. «Гея» в основном сделана по твоему проекту. Я только внесла некоторые изменения. Это огромный корабль и снабжён всем необходимым. Вы выйдете из гиперпространства в нескольких миллионах километров от Перуна. До Перуна ты доберёшься на катере. Жди разрешения на посадку. Я договорилась с системой Перуна, что тебе дадут кристаллы для создания СС на Счастливой. Хочу тебя предупредить, что я не могла получить информацию об этой планете. Поставлен барьер. Скорее всего его поставила система Перуна. Поэтому, я думаю, тебя там ждут неожиданности. Будь к ним готов.

– У меня сложилось впечатление об этой планете, как о двойнике Земли.

– Все возможно. Меня смущает только информационный барьер…

– Можно мне к вам? – раздался знакомый Сергею голос. В дверях стояла Эльга.

– Мать, можно я пойду повидаюсь с сестрой? – смущённо спросил Владимир.

– Иди, – разрешила Ольга.

– Ну, здравствуй! – подошла Эльга к Сергею. – Как там поживает моя реальная копия?

– Как, ты все знаешь? – удивился Сергей и недоуменно посмотрел на Ольгу. Он помнил, что ему говорила по этому поводу Ольга, что модель Эльги не знает истинного своего положения.

– Так получилось, – развела руками Ольга. – Она видела вас двоих и вскоре обо всем догадалась! Я не учла, что модель развивается сама… вернее, знала, но… в общем, так получилось… – Ольга была явно смущена.

– Ну и?.. – вопросительно заглянул Сергей Эльге в глаза.

– Что и?.. Все нормально! Я люблю тебя, то есть я хотела сказать того… но это все равно… В общем, мне тут нравится, – она смутилась, а потом рассмеялась.

– Подождите, я сейчас принесу кофе и что-нибудь закусить, – Ольга поднялась и вышла, оставив их наедине.

Сергей начал рассказывать о приключениях на Земле в реальности. Эльга слушала внимательно, и только глаза её мерцали знакомым Сергею светом.

– Самое смешное, – рассказывал Сергей, – что когда я явился к тебе во Флориду, то встретил твоего двойника, Сюзанну. Я уже тебе о ней рассказывал. Естественно, она меня не знала и поэтому удивилась моему приходу. Видя, что она меня не узнает или, как мне показалось, делает вид, я был взбешён. Вернее, страшно зол на самого себя. И если бы в это время к нам не вышла настоящая Эльга, я бы ушёл и больше никогда не искал с нею встречи. Оказывается, она сама меня долго разыскивала после того, как сбежала из адаптационного центра. Несколько раз ездила в Россию, но, естественно, меня там не нашла. Я уже начал свои операции против неогуманистов. Кстати, Бэксон отделался пожизненным заключением. Здесь, как ты помнишь, судьба его была более трагичной.

– Ты любишь её?

– Эльгу? – переспросил Сергей. – Очень!

– Я рада! Значит, и там я тоже счастлива! Это очень важно, так как теперь я знаю, что мои чувства к Сергею – это истинно мои, а не смоделированные Ольгой. Меня этот вопрос мучил, когда я догадалась о своём настоящем положении. Теперь мне значительно легче. Спасибо тебе!

– А где сейчас Сергей?

– На Элии. Он затеял какие-то, как он говорит, чрезвычайно важные исследования. Ольга мне объясняла, но я ничего не улавливаю. Математика для меня – тёмный лес. Насколько я поняла, они готовят запасной вариант, если твоя миссия на Перун потерпит неудачу.

– Вот как? Интересно! Что же это за запасной вариант?

– Не спрашивай! Все равно не смогу объяснить. Ольга как-то намекнула, что в изучении многомерности пространства она продвинулась дальше, чем система на Перуне. Но ты меня не выдавай. Если она сама тебе этого не сказала, то не спрашивай, ладно? – она просительно дотронулось до его руки.

Сергей вначале даже обиделся, но потом рассудил, что если Ольга не говорит ему ничего, значит, имеет на то основания. Он постарался тут же забыть о сообщении Эльги, которое его поначалу заинтриговало.

Сергей провёл на «острове» неделю. Это был его, как он шутливо говорил, «заслуженный отпуск». С таким же успехом он мог пробыть здесь месяц и год. Все равно в реальном времени за этот период прошло всего лишь несколько минут. Но к концу недели стала все больше и больше смущать и даже тяготить двойственность его состояния.

Вначале он с приятным волнением посетил места, связанные с прошлыми событиями. Вместе с Эльгой побывал в маленькой бухте на южном побережье, где так неожиданно и стремительно возникла его связь с этой женщиной, постепенно переросшая в глубокое чувство.

Пожалуй, ему не надо было там появляться, тем более с Эльгой. Именно с этой Эльгой, с которой его связывало прошлое, насыщенное драматическими событиями. Сергей почувствовал, что его волнение передалось и ей. В её глазах вновь появилось столь знакомое ему мерцание, а в голосе – вибрирующие ноты, и Сергей заторопился прервать свой «отпуск».

Нельзя сказать, что решение далось ему легко. Возможно, здесь сказывалась усталость. Он с сожалением и чувством большой утраты вспомнил о своей «патриархальной» жизни на острове, спокойном её течении вне всяких внешних вмешательств и треволнений, в окружении столь близких существ… Невольная зависть к оставшемуся в Системе дублёру нет-нет да и охватывала его. Все это, конечно, объяснялось недавно пережитым нервным напряжением, но…

От Ольги не укрылось его состояние. Она как-то вечером, когда все, окончив ужин, разошлись по своим комнатам, задержала Сергея.

– Меня беспокоит твоя усталость, – озабоченно сказала она. – Может быть, я устрою тебе более длительный отдых? В реальном времени это совсем немного. Скажем, помещу тебя снова на Элию.

– Что, снова в концлагерь? – невесело пошутил Сергей.

– Нет! Зачем же? – Она как-то сочувственно улыбнулась ему, и в этой улыбке Сергей заметил скрытое сострадание. – Нет, конечно, – повторила она. – Я помещу тебя в относительно спокойный период твоей жизни там. Вся эта ситуация хранится в памяти, записанной на блоках СС. Внесу только небольшие изменения для разнообразия. Например, Эола останется жива…