– Этот метод далеко не так нов, как вам может показаться, но не все предприятия используют газетную рекламу.
Эскизы, представленные Сарой, оказались очень удачными – броскими, лаконичными и впечатляющими. Все три директора внимательно их рассматривали, при этом Шарлотта поглядывала на Джефа, чтобы угадать его реакцию, и потом спросила:
– Ну как, Бен, что скажешь?
Тот молча кивнул, и взгляд его выражал одобрение.
– Есть еще вопросы к миссис Голдмен?
– Нет, думаю, мы узнали все, что нужно.
– Миссис Голдмен, будьте добры подождать в приемной, пока мы вынесем решение, – сказала Шарлотта. – Уверяю, мы не задержим вас долго. – Когда Сара вышла, она обратилась к Быту: – Ну что?
Неожиданно заговорил Джеф:
– Нужно быть сумасшедшими, чтобы отказать ей. Уверен, она будет великолепным работником.
– О, что я слышу! – удивилась Шарлотта. – Ты же всегда был против того, чтобы женщины участвовали в бизнесе!
Джеф уставился в пол и пробормотал:
– Разве нельзя изменить со временем мнение? Бен рассмеялся:
– Я голосую «за», Джеф и Шарлотта. Будем считать, что нам повезло, она профессионал.
– Тогда принято единогласно, – с некоторым удивлением констатировала Шарлотта, готовившаяся, честно говоря, к спорам.
Она пригласила Сару в кабинет и сообщила ей:
– Миссис Голдмен, вы приняты на работу в «Табак Кинг». – Затем, пожав ей руку, продолжала: – Раз вы теперь наш сотрудник, то разрешите мне называть вас просто Сара? О зарплате поговорим позже, ладно? Надеюсь, мы с вами сработаемся.
– Я в этом уверена, – улыбнулась Сара. Шарлотта попросила Джефа задержаться.
Когда все вышли, подошла к нему и проговорила:
– Джеф... Я хочу сказать... нет, хочу обнять тебя, мой дорогой брат! – И она поцеловала его в щеку.
Он страшно смутился, едва осмелился взглянуть ей прямо в глаза и сказал:
– Хочу, чтобы ты поняла одну вещь, сестренка. Если сегодня я был с вами заодно, это не означает, что так будет всегда. Как только, по моему мнению, ты будешь не права, я проголосую «против».
– А я ничего другого от тебя не ожидаю, – весело сказала Шарлотта. – Ты же в конце концов Кинг, а они славятся своей непреклонностью и даже упрямством.
Но Шарлотта не ведала, что Джеф поступил так по наущению Слоуда Латчера. Теперь он внутренне сгорал от стыда, но старался все-таки не показать вида.
Вчера, после того как Бен предупредил его о собрании, Джеф направился поздно вечером к Латчеру.
Тот внимательно его выслушал и воскликнул, потирая руки:
– Прекрасно! Ничего лучше и придумать невозможно для достижения нашей цели. Они сами выроют себе яму. В этом случае ты проголосуешь так же, как они. Единение мнений обезоружит их, и в следующий раз ты будешь вне подозрений. Джеф ничего не понял.
– Так вы хотите, чтобы они взяли на работу эту женщину?
– Да! Ты что, не соображаешь, Кинг? Разве какая-то дамочка может заменить Клинта Девлина? Разве сделает хоть что-нибудь похожее на его знаменитую рекламную кампанию? Ни одна женщина не способна на такое! А эта ко всему прочему еще и еврейка! Отлично, отлично! Пусть она занимается рекламой, и они прогорят!
Теперь же, после собрания, Джеф еще раз припомнил детали разговора, увиденные им эскизы и понял: суждение Латчера поверхностно и в корне ошибочно. Сара Голдмен поразила Джефа творческими способностями, хваткой, невероятной сообразительностью. Пожалуй, тягаться с Клинтом ей трудновато, но после его рекламной атаки дорожка у нее, так сказать, проторенная, и она хорошо справится с возложенной на нее задачей.
Джефу пришло в голову, что Латчер вообще недооценивает женщин. Раньше, казалось, он относится с предубеждением только к Шарлотте, которой удалось его поставить на место, но потом стало ясно: Латчер – убежденный женоненавистник. Поэтому он так ухватился за свою идею с Сарой Голдмен, считая ее бездарной, а потому для его коварных целей полезной.
Но здесь Латчер просчитался, Джеф это почувствовал нутром, и почему-то эта мысль его очень обрадовала. Он и так испытывал стыд оттого, что чувствует себя предателем собственной сестры. Хорошо, что хоть в этом случае он не пошел против нее – оправдал ее надежды. А что делать потом, когда придется голосовать против, как того потребует Латчер? Беды тогда не избежать.
Джеф даже представить не мог, сколько еще он сможет притворяться. Тем более что сегодня Шарлотта проявила такое к нему расположение, признала своим братом, обняла его... Все бы хорошо, если бы не этот червь сомнений и чувство вины.
Опустив голову, Джеф брел к себе в маленькую гостиницу у вокзала, в свой тесный и убогий номер, но ему пока было недосуг подыскать другое жилье.
Ему ужасно захотелось выпить. И не просто пропустить стаканчик, а напиться до чертиков, так как он помнил: от боли в груди спасает только алкоголь. Да, Джеф совсем упал духом.
За стойкой портье никого не было, он сам взял ключ и уже было направился к лестнице, как кто-то окликнул его по имени. Он вздрогнул и обернулся – Люсинда!
– Боже мой, Люсинда! Что ты здесь делаешь?
Не сказав ни слова, она бросилась ему на шею и стала отчаянно целовать его. Он так соскучился по ней, что тоже целовал ее как сумасшедший, крепко сжимая в объятиях. Ведь он успел полюбить эту замечательную женщину, которая подарила ему свою бескорыстную любовь. В бурных ласках они слегка забылись, пока не опомнились, что находятся в холле гостиницы. Правда, к счастью, вокруг никого.
Джеф на всякий случай оглядел все углы, портье нигде не было видно, но он же может в любой момент появиться, а в гостинице железное правило – никаких женщин в номере!
– Быстро за мной! – приказал он шепотом Люсинде, и они тихонько прошли по лестнице на второй этаж, потом по коридору.
В номере было темно, Джеф пробрался на ощупь к ночному столику и зажег лампу. Когда он обернулся, чтобы поглядеть на Люсинду, то ахнул от радости – как она хороша! И сколько любви в ее черных блестящих глазах.
– Извини, дорогая, – сказал он. – Такой гадкий номер, но я не успел переехать в более достойное место.
– Какое это имеет значение, Джеф! Я так ждала этой встречи. Боже, как я счастлива!
Он поспешил запереть дверь, потом усадил Люсинду на единственный в комнате стул.
– Скажи мне, Люсинда, почему ты приехала? – спросил он ласково.
Вопрос явно задел ее.
– Ты не рад меня видеть?
– Что ты, конечно, рад! Просто удивлен.
– Джеф, ты же обещал меня вызвать, но от тебя не было ни одной весточки. Я больше не могла ждать.
– Тут такие были дела... Я как раз собирался, но произошли некоторые... Ладно, все это не важно. Я счастлив, что ты приехала. – И он сердечно расцеловал ее.
– Джеф... – сказала Люсинда, и глаза ее сияли. – У меня хорошие новости! Ой, что я говорю, – спохватилась она, – неприлично называть эту новость хорошей, но я так рада. Джордж умер, Джеф!
– Джордж?
– Мой муж. Его убили в Сент-Луисе во время игры в карты. Теперь я свободна, дорогой! Мы можем пожениться! – Она пылко обняла его, но вдруг отстранилась и испуганно взглянула на него. – Если ты, конечно, не передумал... – добавила она неуверенно.
Джеф прижал ее к себе.
– Конечно, я хочу жениться на тебе, любовь моя! – заверил он Люсинду, но снова сомнение закралось в его душу – это же повлечет столько проблем. Имеет ли он право ввязывать любимую женщину в свою игру?
– Тогда мы поженимся, но не сразу, – сообщила Люсинда. – Мне необходимо соблюсти приличия. А потом я буду твоей навсегда!
Джеф представил себя женатым и пришел в восторг от этой мысли.
– Я люблю тебя, Люсинда!
– И я люблю тебя, Джеф, дорогой мой!
Они не виделись три недели и буквально сгорали от нетерпения принадлежать друг другу. Оба быстро разделись и, обнявшись, упали на кровать.
Только с нежной и горячей Люсиндой Джеф чувствовал себя полноценным мужчиной. Она позволяла ему делать с ней все что угодно, лишь бы доставить ему удовольствие, упиваясь его ласками, приходя в экстаз от неистового ритма их вожделенного слияния.
Но после всех восторгов любви, лежа рядом с Люсиндой, Джеф вдруг почувствовал себя виноватым перед ней. Она так добра к нему, так искренна с ним, а он никогда с ней не был до конца откровенным – ничего не рассказал о своем сотрудничестве с Латчером. Люсинда до сих пор уверена, что он обычный торговец, перекупщик табака. Не пора ли честно во всем ей признаться? Тем более что она собирается связать с ним свою жизнь, стать его женой... А вдруг она с презрением отвергнет его, узнав всю правду? Нет, нужно рискнуть, потому что больше лгать ей невозможно.
И тогда Джеф поведал Люсинде все тайны своего темного прошлого, рассказал про свою связь с Латчером, о том, как не может освободиться из лап этого гнусного человека, объяснил, что чувствует по отношению к сестре, особенно теперь, став ее партнером в бизнесе.
– Все думают, что я совладелец фирмы «Табак Кинг», – горестно посетовал Джеф. – Но ведь на самом деле я выполняю задание Латчера, он платит мне за то, чтобы я вредил собственной сестре.
Люсинда, которая слушала его исповедь очень внимательно, теперь крепко обняла Джефа, погладила ласково по голове и проговорила:
– Бедный мой, бедный! Как же тебе пришлось тяжело.
Он уставился на нее, не веря собственным ушам.
– Как? И ты это говоришь мне? Мне? У тебя не вызывает отвращения все, что я натворил?
– Нет, милый. Я же люблю тебя и всегда буду любить, независимо от того, как ты поступаешь. Я никогда еще не испытывала таких чувств к мужчине. Джорджа я не любила, просто вышла замуж, чтобы уехать из дома. Но он был так ужасен, Джеф. Унижал меня, издевался. А ты... Ты видишь во мне человека, личность. За это я ценю тебя.
– Но разве можно одобрять мои поступки?
– А я не одобряю, Джеф. Просто понимаю, как такое могло с тобой случиться. Но ты же изменился, сам говоришь.
– Не настолько, как хотелось бы. Ведь я еще делаю грязную работу для Латчера.
– Тебе надо найти выход, чтобы ускользнуть от него. Вместе мы что-нибудь придумаем. Я знаю, что тебе надо делать. – Люсинда привстала на локте и, глядя ему в глаза, хитро улыбнулась. – Скажи, откуда Латчер может узнать, как ты голосуешь на ваших собраниях?
– Как это откуда? Я сам говорю ему.
– Вот, – торжествующе сказала она. – Уверена, что ни Шарлотта, ни Бен не сообщают городу о ваших решениях и о том, как они принимаются. Поэтому ты будешь делать так, как нужно сестре, а не так, как велит Латчер. Он и не узнает.
– Но это же...
– Ложь? Ну и что? А если это поможет твоей сестре? С Латчером мы потом придумаем, как разобраться.
– Господи, это же так просто! Я буду поступать именно так. – Он обнял Люсинду. – Женщина, какой у тебя изворотливый ум!
– Конечно, – рассмеялась она. – Нам, женщинам, нужно выжить в мире, созданном мужчинами.
Глава 19
В последующие две недели Шарлотта ушла с головой в работу, чтобы отвлечься от личных проблем. Это время года было самым напряженным для производства, поэтому она пропадала на фабрике с раннего утра до позднего вечера, приходила домой к ночи и, усталая, буквально валилась с ног.
Правда, иногда она просыпалась до света и лежала, уставившись в потолок и думая то о Клинте, то о Бене. Это были мучительные часы, но ничем Шарлотта себя утешить не могла.
Хорошо, что хоть на фабрике дела шли успешно. Рабочим пришлось удлинить смену на два часа, чтобы справиться с валом заказов. Под руководством неутомимого Джейкоба удалось удовлетворить выросший спрос на сигареты, и, несмотря на зловещие предсказания Клинта, поставки стали регулярными.
Рэйчел исправно приходила в цех, но куда девалась ее былая прыть? Как только Бен появлялся, она бросала работу и следила за ним затуманенным взором, а когда его не было, она могла впасть в задумчивость и сидеть несколько минут, уставившись на недокрученную сигарету.
Шарлотту это очень раздражало. Она даже как-то сказала Бену:
– Ради всего святого, Бен, женись уж на этой девушке! Может быть, она после этого опять начнет нормально работать!
– Ты заставляешь меня жениться, Шарлотта? – усмехнулся он. – Я поражен до глубины души.
Шарлотта сама уже дивилась тому, как это у нее такое сорвалось с губ, но попыталась оправдаться:
– Ты же сам говорил, что вы помолвлены. Так чего же ждать?
– Тому есть несколько причин. Первая заключается в том, что мы все сейчас очень загружены работой и не можем выкроить ни минуты свободного времени. Вторая, и самая важная, вот какая. Когда Рэйчел выйдет замуж, она навсегда оставит работу. А пока мы не нашли ей замену, это создаст трудности.
У Шарлотты вдруг мелькнула мысль: не передумал ли Бен жениться? Но она отогнала эту нелепую мысль и сказала, усмехнувшись:
– Не знаю, не знаю, Бен. Именно сейчас из нее работник никакой, она только на тебя и смотрит все время, как только ты появляешься в цеху.
Он расхохотался:
– Хорошо, я постараюсь поменьше туда заходить.
Сара Голдмен занималась разработкой новой рекламы, хотя до реализации ее планов было еще далеко. Но неутомимая сотрудница решила приготовиться к кампании заранее.
А Джеф... Шарлотта была вполне довольна тем, как активно он включился в работу на фабрике, проводил здесь целый день, сдружился с рабочими, сотрудничал с мастерами. Он приложил все силы, чтобы расширить свои знания в табачном деле, и Шарлотта вскоре с удивлением обнаружила, что ему можно вполне поручить закупки табака самого высшего качества, так как он стал разбираться в этом не хуже ее самой. Она планировала отправить его вместе с Брэдли Холлистером на следующий год по фермам и деревням покупать сырье для фабрики.
Однажды Джеф преподнес ей настоящий сюрприз – привел в ее кабинет опрятно одетую симпатичную женщину и представил:
– Шарлотта, хочу познакомить тебя с Люсиндой Паркс.
Она посмотрела на гостью и вспомнила, как Клинт упоминал это имя, говоря о своих двух шоу-гёрлз. Но она не отнеслась к ней с предубеждением. Люсинда красива, стройна, у нее очень выразительные глаза и великолепные черные волосы. Она не слишком молода, похоже, даже чуть старше Джефа, но это и хорошо, решила Шарлотта.
– Здравствуй, Люсинда, – сказала она.
– Рада познакомиться с тобой, Шарлотта, – ответила та глубоким бархатным голосом.
– Вы давно знаете друг друга? – поинтересовалась Шарлотта.
Джеф обнял Люсинду за плечи и посмотрел на нее любящим взглядом, при этом он даже весь преобразился – буквально расцвел и засиял.
– Мы вместе уже скоро год, да, Люсинда? – сказал он ласково.
Шарлотта подумала, что, возможно, Люсинда и повлияла на него, раз он за это время так переменился.
– Мы собираемся пожениться, – торжественно сообщил Джеф сестре, которая, услышав это, бросилась их обнимать.
– Я так рада за вас обоих! – воскликнула Шарлотта. – От всего сердца желаю вам счастья. Когда это произойдет, Джеф? Мы отпразднуем такую свадьбу, какой в Дареме еще не было.
Джеф взволнованно посмотрел на сестру:
– Нет, ничего такого не надо, пожалуйста. Учитывая мою репутацию в Дареме... Люсинде может быть неприятно.
Шарлотта испуганно глянула на невесту брата, но та поспешила заверить ее:
– Не волнуйся, Шарлотта, я в курсе. Джеф рассказал мне все без утайки. Мне лично совершенно все равно, что люди подумают или скажут, но я хочу уберечь Джефа от пересудов. Да, поженимся мы не так скоро. Видишь ли, я была замужем. Мой муж недавно умер, поэтому необходимо соблюсти все приличия и подождать.
Джеф еще крепче прижал к себе свою возлюбленную и спросил:
– Шарлотта, можно мне показать фабрику Люсинде?
– Конечно, Джеф. Я бы даже пошла с вами, но, к сожалению, не могу – дела. Рада была познакомиться с тобой, Люсинда!
Они ушли, и Шарлотта вернулась к столу, но ей вдруг стало грустно, и работать она уже не смогла. Бен женится, Джеф тоже женится, а она остается совсем одна – никому не нужная, никем не любимая...
Еще осталось узнать, что Клинт женится! Она чуть не расплакалась, но вовремя взяла себя в руки. Какие глупости лезут в голову! Не хватало, чтобы у нее вошло в привычку жалеть себя. И по какому поводу, подумать только! Она – владелица известнейшей табачной фабрики, о ней говорят в Дареме и за его пределами.
Нет у нее причин горевать.
И Шарлотта последним усилием воли заставила себя приняться за работу.
Шарлотта все еще проживала в меблированных комнатах Люсиль Карстарз, хотя уже могла позволить себе лучшее и более удобное жилье. Бен настаивал на ее переезде, считая, что женщине ее положения следует иметь приличный дом.
Она же все время обещала ему подыскать себе что-нибудь подходящее, но на самом деле не принимала все всерьез. В доме Люсиль у нее уютная квартирка, и с хозяйкой они подруги. Но главное – дом находится вблизи от фабрики, и можно ходить на работу и с работы пешком, что особенно приятно в хорошую погоду.
Однажды ранним осенним утром Шарлотта отправилась на фабрику, вдыхая полной грудью чистый, слегка влажный после ночного дождя воздух. На улицах почти не было прохожих, и она бодро шагала по тротуару.
Неожиданно Шарлотте вдруг стало как-то не по себе, она словно почувствовала некую опасность. Сбавив шаг, стала оглядываться по сторонам, но ничего вызывающего беспокойство не обнаружила. Разве что впереди, вдалеке, показался высокий человек, медленно приближавшийся к ней...
«Господи, это же Слоуд Латчер!» – догадалась она.
Лица она не увидела, оно было закрыто приподнятым воротником и опущенными полями шляпы. Но разве можно не узнать эту худую фигуру, паучью осанку, походку подкрадывающегося хищника? Шарлотте даже показалось, что из-под шляпы сверкнули злобой мерзкие глазки.
Ее охватила паника. Почему он идет именно по этой улице? Как он на ней оказался? Она ходит тут уже два года и никогда не встречала Латчера. Шарлотте захотелось развернуться и убежать прочь, спрятаться дома, в крайнем случае перейти на другую сторону, только бы не встретиться с ним!
Нет! Она не унизится до такой степени, чтобы спасаться бегством от Латчера. Никогда не боялась его и не испугается теперь.
Расправив плечи и гордо подняв голову, Шарлотта пошла вперед. Они поравнялись, и Шарлотта была готова пройти мимо, не обращая на этого типа никакого внимания, но вдруг тот приподнял шляпу и громко сказал:
– Мисс Кинг, какая приятная встреча!
– Разве? – ответила она ледяным тоном. – Не могу согласиться с вами, мистер Латчер.
– Зачем вы так? К чему такая враждебность, мисс Кинг? У меня к вам нет никаких претензий, уверяю вас. – Он чуть-чуть, одними уголками рта, улыбнулся, но взгляд при этом ничего не выражал.
– Я вам не верю, сэр.
Он только пожал плечами, словно передернулся.
– Как хотите, мисс Кинг. А ведь вы, как я слышал, сейчас должны быть вполне довольны жизнью, а? Дела идут успешно, пока, конечно. Ведь вам явно не хватает Девлина, правда? – Он прищурил глаза и хитро ухмыльнулся. – Насколько я понимаю, именно благодаря ему вы достигли таких высот в бизнесе. Надеюсь, после его ухода у вас не возникло больших трудностей?
– Мы прекрасно справляемся и без него, могу вас заверить. На месте мистера Девлина работает прекрасный специалист, миссис Сара Голдмен.
Латчер широко раскрыл глаза, изображая крайнее удивление.
– О, да разве женщина способна заменить несравненного мистера Девлина на таком поприще?
– Вы всегда недооцениваете женщин, мистер Латчер, а зря.
– Возможно, но придерживаюсь убеждения, что женщинам не место в большом бизнесе, – заявил он многозначительно. – А как ваш брат? Он, так сказать, принят вами обратно?
– Он купил долю мистера Девлина в компании, поэтому теперь является законным совладельцем фирмы.
– Смотри-ка, Кинг вылез на свет Божий из той грязи, в которой проторчал довольно долго. Впрочем, он и на меня работал, но ушел. Жаль.
– Похоже, ваша потеря стала нашим приобретением, мистер Латчер, – гордо сказала Шарлотта.
– Да? Так он с вами, выходит, сработался? А я-то думал, Джеф будет как бельмо на глазу, учитывая вашу вражду.
– У нас с ним мир, сэр, учитывая тот факт, что он больше у вас не работает.
– Да? Не может быть!
– Мы с ним прекрасно ладим, уверяю вас.
– Несмотря на то что он не дает вам возможности провести свои решения, голосуя против?
– Не понимаю, о чем вы, мистер Латчер. У нас нет никаких разногласий. Мы проводили собрания три раза за то время, что Джеф у нас работает, и он ни разу не голосовал против меня и Бена. Например, вчера мы должны были решить вопрос о том, приглашать ли нам из Нью-Йорка дополнительных рабочих для сигаретного цеха, и все согласились. Принято единогласно, вот так.
Лицо Латчера перекосилось от гнева, и он почти прохрипел:
– Вы, должно быть, издеваетесь надо мной, мисс Кинг. Я, например, слышал, что ваш брат все время мешал вам принять решение, за исключением того случая, когда вы собирались взять на работу эту еврейку.
– К вашему сведению, сэр, имя этой достойной женщины Сара Голдмен. Это раз. А второе – не знаю, откуда вы черпаете информацию, но уверяю, что Джеферсон поддерживает меня во всех важных начинаниях. Вижу, вам очень хочется снова рассорить нас, но это вам не удастся. До свидания, сэр.
Шарлотта хотела было уйти, но Латчер схватил ее за рукав.
– Вы лжете мне, мисс Кинг, а я очень этого не люблю!
Она застыла. Не от страха – от ярости, которая поднималась в ней.
– Сейчас же уберите руку, мистер Латчер, – проговорила она сквозь зубы, – или вам будет хуже – я закричу во весь голос, что вы хотите изнасиловать меня.
– Изнасиловать? – Латчер отдернул руку и спрятал ее в карман. – Да одна мысль о физической близости с вами вызывает во мне отвращение!
– У меня тоже!
И Шарлотта быстро пошла вперед по улице, но при этом прислушивалась, не раздаются ли вслед за ней шаги. Она не оглядывалась из гордости, но сердце бешено колотилось в груди, и ее охватила нервная дрожь. Постепенно, помимо своей воли, Шарлотта ускорила шаг, просто хотелось уйти подальше от этого места. Она чувствовала, что Латчер так и остался стоять там, злобно глядя ей вслед – его взгляд жег ей спину.
На фабрику она просто вбежала и сразу же наткнулась на Джефа.
– Ого, сестренка! – рассмеялся он, придержав ее за плечи. – Я знаю, что ты любишь свою работу, но чтобы вот так нестись очертя голову на любимую фабрику... – Он осекся, увидев выражение ее лица. – Что случилось, Шарлотта?
Едва переведя дыхание, она ответила:
– Я только что встретила Слоуда Латчера.
– Что он сделал? – вскричал Джеф. – Если он хоть пальцем тебя тронул...
– Нет, – поспешила объяснить Шарлотта. – Он не посмел бы. Во всяком случае, среди бела дня на улице.
– Что же он сделал, скажи? Ты так расстроена.
– Не сделал – сказал.
– Что? – как-то даже растерялся Джеф.
– Он говорил всякие гадости. По-моему, Латчер злится на тебя, потому что ты стал самостоятельным. Хотел тебя очернить в моих глазах, Джеф, чтобы мы опять поссорились.
– Что он говорил, Шарлотта?
– Он сказал, что ты якобы голосуешь «против» на собраниях, мешая нам провести важные решения. Что ты всегда возражаешь мне... Ну, в общем врал как мог. А я ему говорю – Джеф никогда не голосовал против, тогда он назвал меня лгуньей! Меня!
Джеф побледнел. Он слушал ее, боясь даже слово сказать.
– Не расстраивайся, Джеферсон. Все это абсолютно не важно. – И она потрепала его по щеке. – Латчер не может навредить нам теперь, когда мы вместе. Знаешь что? Я его больше не боюсь и никогда не буду бояться. Ладно, я побежала!
Джеф, застыв на месте, глядел вслед удалявшейся Шарлотте и думал: «О, как ты ошибаешься сестренка! Как ты ошибаешься!».
Он был в отчаянии, так как понимал: Латчера сейчас нужно бояться еще сильнее: ведь он узнал, что Джеф обманывал его все это время, и кипит от ярости. Даже подумать страшно, что он может предпринять в таком состоянии!
Джеф хотел было окликнуть Шарлотту, признаться ей во всем, но передумал. Так и простоял у входа, пока она не поднялась к себе. Он только представил, какой будет реакция Шарлоты, когда она узнает правду, и струсил.
За последние две недели благрдаря поддержке Люсинды он приободрился и совершенно спокойно продумывал свою предстоящую встречу с Латчером. Люсинда вселила в Джефа уверенность в том, что он может и должен это сделать, не опасаясь последствий.
Теперь слишком поздно.
Джефу необходимо явиться к грозному Латчеру сейчас. И лучше самому, иначе тот прибегнет еще к помощи Коба Дженкса, чтобы доставить провинившегося «тайного агента».
Джефу смертельно хотелось выпить.
Он незаметно выскользнул в дверь и поспешил прочь от фабрики, обдумывая на ходу, что можно предпринять. Хорошо было бы сбегать к Люсинде и спросить ее совета, но он отбросил эту мысль – нужно решать самому... Только прежде подавить это страшное желание выпить.
Наконец Джеф придумал – он сейчас же отправится к Латчеру и пошлет его ко всем чертям. Ну и что тот за это с ним сделает? Убьет? Джеф вдруг понял, что лучше умереть, чем жить в позоре и лжи.
Окончательно разобравшись с самим собой, Джеф облегченно вздохнул. Но объясниться с Шарлоттой пока не мог. Сходить бы ему к Клинту Девлину... Где-то неподалеку здание, которое он арендует для своей фабрики...
* * *
Клинт злился, ужасно злился. Он ходил вокруг станка, нервно раскуривая очередную сигару, и с ненавистью смотрел на него. Мартин Форестер, изобретатель станка, закручивающего сигареты, вытер грязные руки о тряпку и с испугом глянул на Клинта.
Этот станок, огромный и неуклюжий, был установлен десять дней назад. Клинт сначала подшучивал: как эдакая громадина может производить такие тоненькие, маленькие сигаретки. Теперь ему было не до шуток. Хотя Форестер, неделю провозившись с установкой, и объявил, что станок готов к работе, громадина не выпустила ни одной приличной сигареты: как только машину запускали, она ломалась.
Сегодня терпение Клинта лопнуло. Не далее как позавчера Форестер его клятвенно заверил, что все будет в порядке, и после этого станок выдал ровно три сигареты, чихнул и заглох. Кроме того, эти так называемые сигареты вышли сплющенными, почти без табака.
Теперь изобретатель уверял снова:
– Я его сейчас налажу, мистер Девлин. Обещаю, что к утру все будет работать, всю ночь глаз не сомкну, но доведу его до кондиции.
– Форестер! Я это уже сто раз слышал, – злобно огрызнулся Клинт.
Тот вроде бы даже обиделся:
– Я же предупреждал вас: он далек от совершенства, и мне требуется время доделать кое-что.
– Далек от совершенства? Черт возьми, вы просто шутите! У меня рабочие простаивают, зарплаты не получают. Я пообещал покупателям партию сигарет через неделю. И что я имею?
– Вам этот станок достался почти бесплатно, и вы ничего пока не теряете, – возразил Форестер. – Время и деньги теряю я.
– Бесплатно?! – взревел доведенный до крайности Клинт. – Черт подери, да я потерял все, раз ваше гениальное изобретение отказывается работать!
Он в бешенстве пнул ногой злополучную машину. Удар получился такой сильный, что Клинт вскрикнул от боли и, хромая, отошел в сторону. Конечно, поступил по-детски, но на душе стало немного легче.
Признаться Форестеру да и вообще кому бы то ни было в том, что у него деньги на исходе, Клинт не мог. Он с самого начала переоценил свои финансовые возможности, поэтому был уже почти на грани краха. Если к концу недели он не выполнит заказы по договорам, опрометчиво заключенным до установки и проверки чудо-станка, то у него даже не будет денег на зарплату рабочим. Для Клинта Девлина оказаться в таком положении означало потерпеть полный крах.
Конечно, он теперь сожалел о том, что поторопился. Как тут не вспомнить друга Бена, предупреждавшего его о возможных неудачах с внедрением новых станков? Да Клинт и сам чувствовал, что изобретение Форестера еще не доработано, но сама идея механического изготовления сигарет настолько захватила его, что он перестал слушать голос разума.
Что же теперь делать? Пойти обратно к Шарлотте и Бену с протянутой рукой? Да ни за что на свете! Она же рассмеется ему в лицо... Кому он теперь вообще нужен? Денег у него даже на сигары не будет!
– Мистер Девлин! Клинт обернулся:
– В чем дело, Форестер? Тот протягивал ему полсигары:
– Вот, вы обронили!
Он хотел чертыхнуться, но вдруг истерически расхохотался. Форестер подождал, пока Клинт успокоится, и сказал:
– Мистер Девлин, я насчет станка...
– Что еще?
– Можно мне еще попробовать починить его ночью? Думаю, на этот раз получится.
Кkинт только собрался послать и этого изобретателя, и его идиотский станок ко всем чертям, как вдруг увидел, что в помещение цеха входит Джеф Кинг.
– Делай что хочешь, Форестер. Теперь уже все равно, – сказал Клинт и, махнув рукой, подошел к Джефу. – Привет, Джеф! Ты, случайно, не хочешь поменять свое партнерство в «Табак Кинг» на собственную фирму?
Тот оторопел.
– Что ты имеешь в виду?
– Это я так, шучу. Похоже, я здорово промахнулся, друг мой. – И Клинт горько усмехнулся. – Так сказать, поставил не на ту лошадь!
– Так что, у тебя ничего не вышло?
– Это слишком мягко сказано, Джеф. Я – труп, осталось только похоронить. Надо же, чтобы это случилось именно со мной! А как у тебя?
– Ох, Клинт, от того, что тs сейчас узнаешь, тебе вряд ли станет легче. Я должен кое в чем признаться, но только обещай, что выслушаешь меня до конца. А потом... Скорее всего ты со мной после этого и знаться не будешь.
– Ничего, черт возьми, не понимаю, Джеф!
– Дело вот в чем. Твою долю в компании, Клинт, я купил не сам, а на деньги Латчера. Теперь он совладелец «Табак Кинг». Все принадлежит ему, все... Даже то, что на мне надето.
– Господи Иисусе! – воскликнул Клинт. – Так ты, значит, подставное лицо?
