Иногда отомстить бывало нелегко. Случалось, что на это уходило много времени и сил, но Крогер всегда считал, что затраты того стоят: пока счеты не бывали сведены, он не знал покоя, это мешало ему сосредоточиться на делах, приносивших доход.
Вот почему теперь, когда он вышел из дома Мэннингов и сел в экипаж подле Дульси, чувствуя тепло ее бедра, прижавшегося к нему, мысли его упорно возвращались к Джессике Мэннинг и молодому лейтенанту.
Как может он получить удовлетворение за пренебрежение, которое она ему выказала? Что нужно сделать, чтобы отплатить ей по заслугам? Крогер прекрасно знал, что именно ему хотелось бы сделать с этой барышней, но в настоящее время он не мог рисковать. В ту ночь, когда состоится бал, он овладеет ею, овладеет грубо, и это будет самая прекрасная месть, а утром, когда ее отец начнет его искать, он уже будет далеко. Но что можно сделать сейчас?
И его изощренное воображение сразу подсказало ответ. Они едут кататься на парусной лодке, так сказал лейтенант. Если удастся узнать, какую именно лодку они берут – а это не так уж трудно, – он, возможно, сумеет устроить так, что произойдет какой-нибудь несчастный случай, – ничего ужасного, просто нечто такое, что их испугает и разрушит их планы.
Ему сразу полегчало, и он обратил внимание на женщину, сидевшую рядом с ним. Хорошенькая штучка, светловолосая и стройная, очень похожая на Джессику и ее дорогую мамочку, но более крепкая, чем Джессика, с более округлыми формами и со смелым выражением лица и манерами. Судя по ее поведению, ей очень приятно находиться в его обществе – более чем приятно. Она очень даже годится на то, чтобы провести с ней время, и, возможно, пригодится и на что-нибудь еще.
Крогер решил облегчить удар, нанесенный его самолюбию, приободрился и улыбнулся Дульси, положив ей на бедро свободную руку. Быстрая ответная улыбка, с которой девушка придвинулась к нему еще ближе, сказала ему, что он не ошибся в расчете.
Когда Дульси, Мэри и Брилл Крогер наконец ушли, Джессика вздохнула с облегчением. Теперь, возможно, им с Нейлом удастся немного побыть наедине и поговорить. Ей вдруг захотелось узнать о нем все – о его прошлом, обо всем, о чем можно.
Анна Мэннинг словно прочла мысли дочери и улыбнулась с понимающим видом.
– Почему бы вам с Нейлом не выйти на веранду, дорогая, не посидеть там на диване. Подул бриз, и там гораздо прохладнее.
Джессика поцеловала мать в щеку.
– Хорошая мысль, мамочка. Что вы скажете на это, Нейл?
– Я с удовольствием составлю вам компанию, Джессика.
– А я посижу здесь, у окна, почитаю вечернюю газету, – проговорил Уингейт Мэннинг, усаживаясь в огромное, набитое волосом кресло, стоявшее у окна, которое выходило на веранду. Этим банкир давал понять, что намерен присматривать за дочерью.
Джессика улыбнулась про себя. По крайней мере это не будет явным наблюдением. Диван-качалка стоял немного наискосок от окна гостиной, но оттуда можно было слышать их разговор, если отец будет прислушиваться.
Воздух был по-прежнему теплый, но на веранде было хорошо: Джессику и Нейла, устроившихся на диване, обвевал легкий бриз.
Молодой человек заговорил первым:
– Вы не возражаете, если я закурю, мисс Мэннинг? Я иногда люблю выкурить сигару.
– Вовсе нет, курите, пожалуйста, сэр.
Нейл достал сигару из внутреннего кармана. Однако попытавшись сунуть ее в рот, он выругался:
– Проклятие! О, простите, мисс Мэннинг. Вечно они ломаются у меня в кармане. Нужно купить портсигар, но для этого нужно походить по магазинам.
Лейтенант швырнул сломанную сигару через перила веранды и, откинувшись на спинку дивана, замолк.
Джессика чувствовала себя странно взволнованной, голова у нее слегка кружилась. Она сидела в качалке в чопорной позе, сдвинув колени, положив на них руки, всем своим существом ощущая близость Нейла, сидевшего в нескольких дюймах от нее.
– Я рад, что все наконец-то ушли, – сказал он, вздохнув, после небольшой паузы.
– Ах, я тоже рада! Дульси меня не очень интересует, Мэри тоже. Просто в толк не возьму, с чего это я предложила им войти в комитет по устройству благотворительного бала.
Нейл рассмеялся, услышав слова Джессики, но вид у него при этом был довольно смущенный, и девушка подумала: уж не показалось ли Нейлу ее замечание излишне откровенным?
– А как насчет Брилла Крогера? – спросил он. – Меня очень удивило, что он, судя по всему, очень вами интересуется.
Джессика почувствовала, как кровь прихлынула к ее щекам.
– О, я думаю, что он считает себя любимцем женщин, – небрежно произнесла она тоном опытной особы, успешно, как ей казалось, скрывая смущение.
И опять Нейл рассмеялся.
– Подозреваю, что в этом вы правы.
Джессика, осмелев от действия, произведенного на Нейла ее находчивым замечанием, сказала опрометчиво:
– Ну, если это действительно так, полагаю, Дульси найдет, чем его занять.
Она посмотрела Нейлу в лицо, желая узнать, какое впечатление произвели на молодого человека ее слова. Тот отвел глаза, неловко пошевелился на диване, и вид у него опять стал смущенный. Это озадачило Джессику.
Нейл быстро проговорил:
– Наверное, так оно и есть. Но давайте больше не будем говорить о них, Джессика, давайте поговорим о вас. Расскажите мне о себе.
Джессика, сразу растерявшись, уставилась на свои руки, лежавшие у нее на коленях.
– О, обо мне особенно нечего рассказывать. Я бы с большим удовольствием послушала о вас, Нейл.
Тот печально покачал головой.
– Ну, о себе мне тоже особенно нечего рассказать.
Наступила неловкая пауза, которую в конце концов нарушила Джессика:
– Скажите, а вы знаете, как долго вы еще пробудете в Тампе? То есть имеются ли у вас какие-нибудь сведения о том, когда вы отплываете?
Лицо Нейла стало серьезным, и сердце Джессики забилось при мысли о том, какой скрытый смысл он мог придать ее невинному вопросу.
– Скоро. Как только полковник Рузвельт достанет для нас транспорт. Судя по слухам, ждать осталось не больше одного-двух дней.
Джессика повернула голову, чтобы заглянуть ему в глаза, и когда она сделала это, ею овладели тоска и печаль, на глаза навернулись слезы... И в этот момент они, как завороженные, приникли друг к другу, их губы встретились. В этом поцелуе были нежность и теплота, и Джессика почувствовала, что сердце ее сильно забилось, а все тело охватила сладостная истома. Девушке казалось, что она сейчас растает, охваченная этим неизведанным доселе странным ощущением, от сокровенного смысла которого у нее закружилась голова.
Когда их губы встретились, Нейл тихо застонал и потянулся к девушке, крепко прижав ее к себе и сдавив ее губы своими. Джессика сама себя не узнавала. Что с ней происходит? И все же ей не хотелось, чтобы это прекращалось.
Шелест газеты, донесшийся из гостиной через открытое окно, вернул Джессику к реальности. Она поспешно отпрянула от Нейла, прерывисто дыша. Девушка знала, что лицо ее пылает, и быстрый взгляд, который она бросила на Нейла, показал ей, что, судя по его виду, он испытывал те же чувства.
– Джессика, дорогая Джессика, – хрипло прошептал он, – мне так давно хотелось сделать это, с первого же момента, когда я вас увидел.
Джессика была потрясена и ничего не ответила. Она просто не знала, что сказать. Она почувствовала, что молодой лейтенант взял ее за руку, и глаза его не отрывались от ее лица, ища на нем ответа.
Она улыбнулась дрожащими губами, и, судя по всему, Нейл догадался о том, что она чувствует, поскольку на его лице появилась улыбка такая любящая и нежная, что все существо Джессики вновь возжаждало поцелуя. Что же случилось с ней? Она должна была быть шокирована и рассержена. Неприлично разрешать молодому человеку целовать себя, если вы еще не обручены, а она целовалась с мужчиной, которого знала всего лишь несколько дней, в обществе которого пробыла самое большее несколько часов.
Газета опять зашелестела, на этот раз громче, и Нейл немного отодвинулся от Джессики, хотя по-прежнему держал ее за руку.
– Я лучше пойду. Но я вернусь завтра утром, около восьми, если это для вас не слишком рано.
– Прекрасно, – прошептала она, не желая говорить громко, чтобы не нарушить очарования этой минуты, – я соберу корзинку для пикника.
– До завтра, дорогая Джессика.
Он быстро подался вперед и снова прижался губами к ее губам на одно лишь мгновение, а потом ушел. Джессика осталась с ощущением его страстного поцелуя. И всю ночь сквозь сон она чувствовала его тепло и нежность.
Глава 8
Утро было жаркое, на небе ни облачка, а к десяти часам влажность стала просто невыносимой.
Джессика, одетая в тщательно выглаженный матросский костюм – белую блузу и длинную темно-синюю юбку, – с широкополой соломенной шляпой на голове, уже чувствовала себя немного вялой. Она стояла на пристани, глядя на «Морской цветок» – элегантную яхту длиной в двадцать футов.
– Ну, что вы о ней думаете? – спросил Нейл, глядя на лодку с такой гордостью, словно это была его собственность.
– Она великолепна, – искренне ответила Джессика.
Но ее гораздо больше интересовал Нейл, чем лодка. Она время от времени исподтишка бросала взгляды на его лицо, пытаясь разобраться, действительно ли он так хорош собой, как ей запомнилось. И еще Джессика думала о том, что их отношения для нее так новы, что она еще не успела изучить черты Нейла так хорошо, как ей хотелось бы.
– Позвольте, я поставлю вашу корзину в лодку.
Взяв большую плетеную корзину с крышкой, которую Джессика собственноручно упаковала, Нейл легко ступил на «Морской цветок». Потом, поместив корзину в маленькую каюту, он вернулся к девушке, чтобы помочь ей взойти на борт.
Он крепко обхватил ее за талию, и девушка сразу вспомнила вчерашний вечер. Опять ее охватил жар, но виновато в нем было не влажное душное утро: просто ей страшно захотелось вновь почувствовать его губы на своих губах. Интересно, вспоминает ли он тоже о вчерашнем вечере? А еще где-то в самой глубине сознания возник вопрос, который преследовал девушку всю ночь напролет: поцелует ли Нейл ее еще раз? А если да, то что будет потом?
Джессика, одновременно взволнованная и испуганная своими размышлениями, повернулась лицом к морю, радуясь прохладному ветру, охлаждавшему ее пылающую кожу.
– Хороший ветер, – заметила она. – Куда мы направимся?
Нейл, проверявший лини, улыбнулся. Он был одет в обычную одежду – белую рубашку с рукавами, закатанными до локтей, и коричневые брюки из саржи, – но даже без своей блистательной военной формы он был сокрушительно красив.
– Я думаю, пока мы пойдем туда, куда нас понесет ветер, а потом пристанем к какому-нибудь острову недалеко от берега и позавтракаем. Что вы на это скажете?
– Прекрасно. Я взяла с собой уйму еды. Надеюсь, у вас хороший аппетит, лейтенант?
Нейл добродушно рассмеялся:
– Насчет этого можете не беспокоиться. В армии кормят не очень-то хорошо, и большинство из нас, кажется, вечно голодны.
Во время разговора Нейл занимался парусом. Поскольку ветер был хороший, парус надулся с мягким хлопком, как только его подняли. Яхта сдвинулась с места, поначалу медленно, а потом все быстрее.
Джессика проверила, надежно ли ее шляпа пришпилена к высоко зачесанным волосам, потом расслабилась на своем сиденье, наслаждаясь прохладным бризом и плавным движением яхты.
– Хорошая лодка, – с восторгом сказал Нейл, с улыбкой глянув сначала на парус, а потом на девушку. – Я страшно рад, что опять оказался на воде.
А потом лицо его изменилось и погрустнело. Джессика подалась к нему.
– Что такое, Нейл? Что случилось? Молодой человек попытался улыбнуться, но это ему не удалось.
– Ничего, просто случайная мысль. Ничего такого, о чем стоило бы тревожиться вашей хорошенькой головке.
Джессика нахмурилась. Она терпеть не могла этой фразы, которую ее отец часто употреблял по отношению к матери и к ней самой. Как будто мужчины считали женщин всего лишь симпатичным украшением своей жизни, не способным логически рассуждать.
– У вас такой печальный вид, – сказала она, не отступаясь. – О чем вы грустите? Иногда бывает лучше, когда выскажешься.
Он покачал головой.
– Я не хочу докучать вам своими печалями. Зачем? Чтобы мы оба стали несчастны?
На этот раз улыбка все-таки появилась на его лице, и Джессика тоже улыбнулась. Однако решимость ее не поколебалась: он должен поговорить с ней, как со взрослой женщиной, как с равным себе человеком.
– Но мне, право же, хотелось бы знать, в чем дело.
Нейл повернул румпель, несколько изменив курс, и яхта слегка накренилась.
Джессика придвинулась ближе к Нейлу, чтобы слышать его слова, заглушаемые плеском воды и потрескиванием снастей.
– Говорите же, Нейл, – тихо повторила она. Он быстро взглянул на нее, потом прикоснулся к ее пальцам свободной рукой.
– Да ничего особенного, правда. Не имеет отношения к нашей прогулке. Просто, когда я сказал, что рад опять оказаться на воде, я вспомнил о приказе. – Молодой человек замолчал. – Пока еще об этом никому не известно, но полковник Рузвельт сказал мне, что мы наконец получили приказ выступать. Скорее всего мы уже завтра погрузимся на корабли.
– Завтра! И отправитесь на Кубу? – Хотя Джессика проговорила эти слова шепотом, Нейл их расслышал.
– Да, конечно, мы отправимся на Кубу. – И взяв девушку за руку, он добавил, не задумываясь: – Понимаете, это именно то, чего я хотел, чего мы все хотели, но теперь... Теперь все изменилось.
Джессика поняла, что он имеет в виду. Ей захотелось заплакать. Мысль о том, что он уедет, показалась ей невыносимой. Это несправедливо! Она этого не вынесет, но она должна это вынести.
По-видимому, выражение лица выдало ее мысли, потому что Нейл взял ее за руку и ласково погладил.
– Эй, не надо плакать! Если это последний день из тех, которые нам суждено провести вместе, давайте проведем его как можно лучше.
Джессика слабо улыбнулась.
– Последний день, который мы проведем вместе, и в то же время это наш первый день. Не очень-то много, верно?
Отпустив руку девушки, Нейл обнял ее за талию и притянул к себе. Теперь молодые люди сидели совсем близко.
Джессика, обуреваемая вихрем разных чувств, не протестовала; ее даже не обеспокоило, что кто-то может их увидеть.
– Джессика, – проговорил Нейл ей на ухо, – давайте не будем думать об этом теперь. Пусть у нас впереди будет прекрасный день. Тогда нам будет о чем вспоминать, когда я... когда я буду далеко.
Слезы опять навернулись ей на глаза, и она опять поборола желание заплакать. Нейл прав. Раз у них так мало времени, глупо тратить его на слезы и беспокойство о том, что может случиться. Ей удалось улыбнуться, в его близости она черпала утешение. Кто бы мог подумать в ту бальную ночь, что она будет испытывать такие чувства к мужчине, к какому-то мужчине? Это было и великолепно, и в то же время пугающе. Она никогда не испытывала ничего подобного по отношению к кому-либо, и, конечно же, никогда не будет испытывать. Так вот что это значит – любить. Какое странное чувство – эта смесь боли и радости – и какое сильное. Кажется, она не выдержит этого.
Бриз набирал силу, они уплывали все дальше, разговаривали, держась за руки, глядя друг другу в глаза, как от начала времен делают все влюбленные.
Потом Джессика отодвинулась и, взяв свое вышиванье, принялась за работу.
– Над чем это вы трудитесь? – с любопытством спросил Нейл.
Она улыбнулась и приподняла работу, чтобы ему лучше было видно.
– Это портсигар, – объяснила девушка. – Я делаю его для вас. Я заметила, что вы время от времени выкуриваете сигару, и иногда они ломаются у вас в кармане. Я вышью его красными и золотыми нитками, а вот здесь будут ваши инициалы. – И девушка указала на еще пустой овал в середине.
– Как это мило с вашей стороны, Джессика. – И Нейл добавил с шутливой галантностью: – Я всегда буду носить его у сердца.
Уже миновал полдень, когда Нейл направил яхту к маленькому островку, показавшемуся им подходящим местом для пикника. На островке был небольшой ветхий причал, к которому Нейл и направил «Морской цветок»; потом молодой человек помог Джессике, державшей в руках корзину, сойти на берег. Островок был действительно маленький, со сверкающим белым песком, покрытым кустарником и пальмами сабаль, совершенно необитаемый на вид. Никаких строений на берегу Джессика не увидела.
Она расстелила одеяло под одной из пальм, чтобы укрыться в ее негустой тени, и принялась выкладывать на него содержимое корзины. Едой она запаслась в изобилии, ее хватило бы по крайней мере на четверых, и молодые люди накинулись на еду. Потом, сытые и полусонные, они легли рядом на одеяле, не прикасаясь друг к другу, однако каждый отлично сознавал близость другого.
– Ну и ну, – проговорил Нейл с немного смущенной усмешкой. – Кажется, я никогда в жизни не съедал столько в один присест.
– Я тоже. – Джессика провела рукой по животу. – Если бы я всегда так ела, я бы стала вдвое шире.
Нейл приподнялся, опираясь на локоть, и поглядел на Джессику.
– Даже если бы это было так, я все равно любил бы вас, – проговорил он шутливо. А потом, словно внезапно осознав смысл своих слов, Нейл замолчал, внимательно глядя ей в глаза.
Джессика глубоко вздохнула.
– Вы понимаете, что вы сейчас произнесли? – спросила она робко.
– Да, дорогая Джессика, – твердо заявил Нейл. – Только что я сказал, что люблю вас. Моя милая, милая Джессика!
Его слова прозвучали как крик, как мольба, и в то же мгновение его губы припали к ее губам, припали пылко и требовательно, и Джессика, лежа на спине, притянула юношу к себе с такой силой, какой она в себе и не подозревала; тело ее дрожало, дрожало от ощущений, которые раньше она только предчувствовала. Джессике казалось, что ей никогда не удастся быть так близко к нему, как ей хочется. Она хотела владеть им, она хотела, чтобы он владел ею и чтобы она была в нем, а он – в ней...
Внезапно ее охватил ужас. Что она делает? Они сошли с ума!
Оттолкнув Нейла, она вскочила на ноги и в смятении уставилась на молодого человека.
Он смотрел на нее, и по выражению ее лица догадывался, что с ней происходит.
– О Боже, Джессика! – простонал он. – Простите меня! Я не думал... я не хотел...
Он опять застонал и, перевернувшись на живот, спрятал лицо в ладонях.
Джессика стояла над ним, и ее тело сотрясал поток бурных чувств: она жаждала опять оказаться подле Нейла, но все, чему ее учили, все, что ей говорили, удерживало ее от подобного шага.
Наконец, отвернувшись, она невидящим взглядом уставилась на море. Предыдущая жизнь совсем не подготовила девушку к тому, что следует делать в подобных ситуациях, как справляться с охватившими ее чувствами.
Солнце уже начинало клониться к западу, и мало-помалу Джессика осознала это. Нужно возвращаться, подумала она; да, нам пора в обратный путь. А потом она заметила яхту. С ней было что-то не так.
Нахмурившись, девушка разглядывала лодку, не понимая в чем дело. Потом тревожно вскрикнула и резко обернулась.
– Нейл, лодка! Нейл, пожалуйста, посмотрите на лодку. Что-то случилось.
Нейл перевернулся и сел, глядя на яхту. Потом, тоже вскрикнув, вскочил на ноги и бросился к ней. Джессика побежала вслед за ним.
Маленькая яхточка, которая так высоко и весело держалась на воде, теперь прямо у них на глазах медленно погружалась в море. Течение изменилось, и мягкие шлепки небольших приливных волн слегка колыхали лодку, в то время как она опускалась все ниже и ниже, пока наконец с громким булькающим звуком не исчезла, оставив только нос, торчавший из воды.
Джессика, обхватив ладонями лицо, наблюдала за тонувшей лодкой, не веря собственным глазам.
– Я ничего не понимаю, Нейл. Что случилось? Что же нам теперь делать?
Нейл посмотрел на нее; плечи его опустились.
– Не знаю, Джессика. Лодка была в прекрасном состоянии, когда мы вышли из Тампы. Я все тщательно проверил, и по дороге сюда мы не могли зачерпнуть воды.
– А мои родители! – воскликнула Джессика. – Они же умрут от беспокойства, если мы не вернемся вовремя. Может быть, мы можем просигналить какой-нибудь другой лодке?
Они оба посмотрели на море, но там не было ни единого судна.
– Можно зажечь сигнальный костер, – предложил Нейл. – Нас обязательно увидят с материка.
– Сомневаюсь. Рыбаки часто ночуют на этих островах. Наш огонь никого не встревожит.
– Ну... – Лицо Нейла просветлело, и он усмехнулся. – По крайней мере, голодать нам не придется, поскольку вы запаслись едой на несколько дней. Вы уверены, что случившееся не входило в ваши планы?
Джессика вспыхнула.
– Ох, Нейл. Не резвитесь. Все это очень серьезно. Мои родители...
– Я понимаю. – Молодой человек вздохнул. – Ваши родители и мой командир. Нам обоим придется объясняться, не так ли?
Они долго молча смотрели друг на друга, потом Нейл взял девушку за руку и повел обратно под пальму.
– У нас есть это одеяло, – сказал он успокаивающим голосом, – а у меня есть спички. У нас будет хороший костер и хороший ужин, а утром ваши родители наверняка пошлют кого-то искать нас. Они прекрасно представляют себе, где мы можем быть.
Подойдя к пальме, Нейл остановился и повернул Джессику лицом к себе.
– Джессика, что касается случившегося между нами... Я не хотел пугать вас или причинить вам вред. Просто я люблю вас, вы так нужны мне, и я подумал, что так скоро уеду и больше не смогу быть с вами...
– Т-с-с. – Джессика ласковым жестом положила палец ему на губы. – Вы не испугали меня и не причинили мне вред. Правда-правда. Вы вызвали во мне такое чувство... я не знаю, как описать вам это чувство, Нейл, но именно оно меня испугало.
– А сейчас оно вас не пугает?
Она покачала головой:
– Нет, сейчас не пугает.
Став на цыпочки, она нежно прижалась губами к его губам, поняв, что сказала Нейлу правду, – теперь, когда их лодка затонула, ее охватило предчувствие чего-то неизбежного. Казалось, что так суждено, что это какой-то знак свыше. Теперь все стало неважным, все ее опасения, и внезапно Джессика обрела храбрость, которой ей так недоставало.
Нейл поначалу был неуверен, но по мере того как губы девушки все плотнее прижимались к его губам, а ее руки обнимали его, стало заметно, что его сопротивление слабеет, а потом оно и вовсе исчезло – он крепко прижал ее к себе, так что она всем своим телом ощутила его мускулистое длинное тело.
Восторг и желание закипали в Джессике, словно внутри нее скрывался огонь, вырывавшийся наружу, охватывавший ее страстью, которая была одновременно жаждой, мольбой и блаженством.
Оторвавшись на мгновение от ее губ, Нейл увлек Джессику в более укромное место, за невысокие кусты; и там они вместе опустились на белый песок, все еще хранивший солнечный жар, опустились, припав друг к другу, прикасаясь друг к другу, издавая тихие стоны любви и желания.
Джессика почувствовала, как его неловкие пальцы путаются в застежках ее платья, и поспешила помочь ему, страстно желая ощутить его прикосновение к своему телу.
Его пальцы изучали ее груди под тканью блузки, и Джессике показалось, что она вот-вот потеряет сознание от наслаждения и возбуждения. Она слышала гулкое биение собственного сердца, чувствовала, что сердце Нейла бьется еще сильнее.
Нейл дышал тяжело, прерывисто, и его необычное возбуждение потрясло ее в высшей степени; восхитительно было чувствовать, что она так желанна для него!
А потом он поднял ее юбку, прикоснулся к ее ногам, стянул с нее панталоны. На мгновение ее снова чуть не охватила паника, но ее собственная жажда наслаждения, которую она так долго пыталась не замечать и которая теперь была разбужена так внезапно и так чудесно, пересилила страх.
Почувствовав, как он прикоснулся к ее сокровенному месту, Джессика тихо застонала. Он был так нежен, несмотря на то что его мучило желание.
Спустя мгновение Нейл отпрянул, и она, почувствовав себя брошенной, закричала, протягивая к нему руки. Подняв голову, она увидела, что он расстегивает брюки. Она опять опустила голову, страшась увидеть то, о чем только слышала прежде; он опять был подле нее, и что-то горячее, нежное и в то же время твердое прикоснулось к ее бедрам, а его губы опять настойчиво прижались к ее губам; и вот уже это нечто твердое проникло между ее бедер, и она инстинктивно раздвинула ноги, чтобы принять его, дрожа от желания и тревоги.
На мгновение она почувствовала резкую боль и слабо вскрикнула.
Нейл похолодел, шепча нежные слова, тело его сильно сотрясалось; но тут же боль как-то сразу прошла, забылась, и Джессику охватил жар невыносимого наслаждения. Она притянула Нейла к себе, а он начал двигаться, медленно, словно боясь опять сделать ей больно. От его движений Джессику охватил настоящий экстаз, и она поняла, что вот теперь ее желание исполнилось. Они были так близки, как только могут быть близки два человека: его плоть была в ней, и самая мысль об этом, и его телодвижения вызвали у нее такие необычные ощущения, что она приподнялась и стала двигаться вместе с ним. Жаркое наслаждение все росло и росло, пока Джессике не показалось, что сейчас она закричит от напряжения, которое все усиливалось, пока ее тело не сотряс сильнейший спазм. Бедра ее сжались, и она услышала, как Нейл вскрикнул, а его тело стало жестким и внезапно сильно содрогнулось.
Потом они лежали, усталые, и Нейл снова и снова шептал имя Джессики, осыпая ее лицо легкими поцелуями. Ее тело было нежным и истомленным, и она лениво принимала поцелуи Нейла. Как это было прекрасно, это – самое прекрасное из всего, что Джессика когда-либо знала.
– Джесси, – Нейл смотрел на нее, и лицо его в сгущающейся тьме было едва различимо. – Я очень тебя люблю, и это было самое чудесное из всего, что когда-нибудь со мной происходило.
– Я тоже тебя люблю, – просто сказала она.
– Но, может быть, я причинил тебе страшный вред. Что, если ты будешь?.. Я хочу сказать, что, если у тебя будет ребенок? Мы не успеем пожениться до моего отплытия на Кубу.
Сердце Джессики подпрыгнуло. Он хочет на ней жениться!
И вдруг смысл остальных слов пробился сквозь дымку счастья. Она все-таки кое-что знала: слышала разговоры девушек и женщин. Что, если у нее действительно будет ребенок? Ее родители будут опозорены, сердце ее отца будет разбито, сама она станет парией в обществе. Но месячные у нее только что закончились, и однажды она слышала, что сразу после этого женщина не может забеременеть. И кроме того – странное чувство неизбежности происходящего, которое охватило Джессику, когда затонула лодка, все еще не проходило. Пусть случится то, что должно случиться; сделанного не поправишь. Нейл уедет, уйдет на войну, и его не должны мучить тревожные мысли о ней; он должен думать только о том, как уцелеть и вернуться к ней.
– Со мной все будет хорошо, – сказала она. – Я знаю, что это так.
И она нежным поцелуем остановила его возражения.
В глубине сосновой рощи на покрывале, взятом из экипажа и расстеленном под деревьями, лежал Брилл Крогер. Его рука лениво поглаживала мягкую грудь обнаженной Дульси Томас, вытянувшейся подле него, но мысли Крогера блуждали далеко.
Он только что овладел девушкой, однако чувствовал глубокую неудовлетворенность. Дульси – хорошенькая штучка и, видит Бог, была исполнена готовности, но все же Брилл Крогер не мог изгнать из своих мыслей Джессику Мэннинг.
Он все еще не давал потухнуть тлеющей злобе, которую вызвал у него отказ Джессики. Правда, теперь она полыхала не так сильно – Крогер тешил себя мыслями о том, в какое затруднительное положение он поставил эту барышню.
Интересно, где находилась она со своим сопливым лейтенантиком, когда растаяла растворимая пробка, которую он вставил в дыру, им же и пробитую в корпусе лодки. Если это случилось в море, у них должны были быть по меньшей мере очень серьезные неприятности. Наверное, лейтенант, который явно имел навык хождения под парусом, нашел какой-нибудь способ заделать течь и вернуться обратно.
Но если это случилось, когда они причалили к какому-нибудь берегу, тогда им придется переночевать там, и такая перспектива необычайно нравилась Крогеру. Ночь, проведенная этой парочкой на уединенном острове – например, на одном из маленьких островков, разбросанных в устье залива, – запятнает репутацию Джессики: она оставалась одна с лейтенантом в уединенном месте немало времени, возможно, целую ночь. Крогер хорошо знал женщин, их болтливость, их страсть к сплетням, которые могут опорочить одну из них.
Крогер потянулся, закинул руки за голову и подумал, не взять ли ему Дульси еще разок, потом решил, что не стоит. Он слишком устал.
По правде говоря, эта готовность Дульси на все в значительной степени уменьшала ее привлекательность в глазах Крогера.
Хотя Крогер не был склонен к самоанализу и поэтому плохо разбирался в тайных пружинах собственных поступков, он все же понимал, что предпочитает тех женщин, которых нужно добиваться. Почему-то долгие домогательства делали окончательную победу гораздо более привлекательной. А Джессика Мэннинг, которая поначалу как будто заинтересовалась им, все равно относилась к разряду «хороших», и он был готов приложить немало усилий, чтобы ее соблазнить. Но теперь по какой-то причине, возможно, из-за этого щеголеватого молодого армейского офицера, она словно утратила интерес к нему, Крогеру. Как ни странно, от этого девушка стала казаться Крогеру еще желаннее – значит, ему придется как следует постараться, пустить в ход все свое обаяние и хитрость, чтобы овладеть ею.
Он уже мысленно разрабатывал способ успешного завершения своего плана. Это случится в бальную ночь, да, в бальную ночь. Единственное, что будет нужно, это застать ее одну.
А потом еще эта кубинская девка, та, с длинными, тяжелыми волосами и большими сверкающими глазами. Она тоже отвергла его ухаживания, но и она подстегнула его похоть. Если бы не эти благотворительные балы, он, конечно же, нашел бы способ овладеть ею немедленно. Но Крогер не решался сделать какой-нибудь неосторожный шаг, который мог поставить под угрозу его план, преждевременно рассорив его с кубинским комитетом. Хотя что-то, наверное, можно придумать. За несколько дней до бала, например, он мог бы...
