Для танцев был отведен бальный зал, расположенный рядом с вестибюлем отеля.
Хрустальные люстры, висевшие под высоким куполообразным потолком, лили свет на офицеров в аккуратных формах, на молочно-белые плечи красиво разодетых молодых женщин. Оркестр играл быстрый вальс, и звуки веселой музыки почти – хотя и не полностью – заглушали гул голосов в зале.
Джессика пробиралась в бальный зал сквозь плотную толпу, и вдруг девушку охватило такое сильное волнение, что у нее резко перехватило дыхание. Вот какой должна быть жизнь, подумалось ей, многоцветной, исполненной очарования. Конечно, Джессику вовсе не радовало, что ее родина вступила в войну, но она не могла не признаться самой себе: с тех пор, как в городе появились военные, в ее жизни возникли новые интересы.
В одном отношении Джессика была права – на балу действительно присутствовало много красивых молодых людей, все чисто выбритые, вычищенные, великолепные в своей синей форме, за исключением тех немногих, что были в коричневой. Это различие очень удивило Джессику.
Она со страстным любопытством оглядывала зал, когда к ней приблизился один из офицеров, одетых в коричневое. Он был низковат ростом, не намного выше ее, да и полноват, с выступающим животом.
Когда Джессика мечтала о танцах, еще до начала бала, она, конечно же, воображала себе не такого кавалера. Джессику приучили вести себя в обществе любезно, и она не смогла отказать молодому лейтенанту, когда он неуверенно пригласил ее на танец.
Они с трудом пробрались к площадке для танцев, и офицер, держа в руке носовой платок, обнял ее за талию. Вокруг них кружились пары, и Джессика с радостью обнаружила, что, несмотря на кажущуюся неловкость, ее партнер – опытный танцор. Он вел девушку твердо, но осторожно, не сбиваясь с шага и ритма вальса. Несколько успокоившись, Джессика позволила танцу увлечь себя, наслаждаясь музыкой.
– Меня зовут лейтенант Кейдж. То есть Джон Кейдж, – сообщил молодой человек, продолжая кружить девушку в волнах вальса.
– Очень приятно, – чопорно отозвалась Джессика. – Меня зовут Джессика Мэннинг.
Джон Кейдж улыбнулся:
– Счастлив познакомиться, мисс Мэннинг, и должен сказать, что вы самая красивая девушка на этом балу.
Джессика отозвалась не сразу, выдержав смущенную паузу. Она уже начала привыкать к преувеличенным комплиментам, которыми засыпали ее эти молодые воины, но все же ей всякий раз становилось неловко – она не знала, как на них реагировать.
И вместо того чтобы легко и непосредственно ответить на его замечание, Джессика задала вопрос:
– Лейтенант, мне бы хотелось знать, почему вы носите коричневую форму, а не синюю, как большинство других офицеров?
Кейдж изящно придержал ее на руке в танцевальном па, и его довольно красное лицо стало еще краснее от этого усилия. Он не отвечал Джессике ничего до тех пор, пока она не выпрямилась, и только тогда просто ответил:
– Это потому, что я из «Лихих ковбоев» Рузвельта, – как если бы этого было вполне достаточно для объяснения.
Для Джессики этих слов действительно было вполне достаточно. Об этом особом кавалерийском соединении, которым командовал Теодор Рузвельт, бывший помощник секретаря министерства военно-морского флота, читали все, и Джессика пришла в восторг. Танцевать с одним из «Лихих ковбоев»! Пусть он даже не так красив внешне, как многие другие офицеры.
Когда вальс кончился, Кейдж низко склонился над ее рукой, но прежде чем он успел проводить девушку на место, к ним подошел другой молодой лейтенант в коричневой форме.
– Привет, Кейдж. Ну и хитрый же ты плут! Захватил самую красивую девушку, а?
Этот офицер был выше, чем Кейдж, стройнее, с густыми рыжеватыми волосами, коротко стриженный, как положено военному, и с синими озорными глазами.
– Давай, Кейдж, вспомни-ка, что ты джентльмен и офицер, и познакомь меня.
Тот неохотно выпустил руку Джессики, вздохнул, как бы подчиняясь неизбежному.
– Мисс Мэннинг, – сказал он официальным тоном, – позвольте представить вам лейтенанта Нейла Дансера. Он тоже из «Лихих ковбоев» и такой же джентльмен и офицер, как я, хотя и не такой хороший танцор, несмотря на его фамилию
.
Засмеявшись, Нейл Дансер низко склонился к руке Джессики.
– Не слушайте злобную клевету, которую распространяет этот славный лейтенант, мисс Мэннинг. Он просто заблуждается, полагая, что усиленные телодвижения, которые он совершает на танцплощадке, могут сойти за танец. Я, со своей стороны, специалист в этом искусстве, что с удовольствием хотел бы продемонстрировать вам.
Джессика была пленена. Такого она и представить себе не могла. Лейтенант Кейдж был довольно мил, но, разумеется, ни в какое сравнение не шел со своим красавцем другом, который тем временем увлек ее на середину зала. Перед девушкой в последний раз мелькнуло удрученное лицо Кейджа, а потом их окружили танцующие пары, и она забыла обо всем на свете, совершенно отдавшись удовольствию танцевать и не совсем подвластному ей внутреннему волнению, вызванному объятиями этого самоуверенного молодого офицера.
Нейл Дансер не тратил времени на пустопорожние разговоры, но всю свою энергию посвятил собственно танцу. Когда музыка наконец смолкла, он взял Джессику под руку и стал пробираться с танцплощадки, иногда поворачивая голову, чтобы взглянуть в лицо девушке.
– Не хотите ли выпить бокал пунша? – спросил он.
Молодой лейтенант уже вел ее по направлению к буфету, где на столах стояли огромные серебряные чаши с розовым напитком, в котором плавали цветы и кусочки льда.
Джессика кивнула, чувствуя себя несколько неуверенно в обществе этого молодого человека с властными замашками. Она привыкла к вниманию со стороны мужчин, но большинство молодых людей, которых она знала, были ее старыми знакомыми. Она знала их чересчур хорошо и обычно обращалась с ними легко и самоуверенно. Этот же молодой человек был совершенно иным явлением – гораздо более утонченным, более сильным и как-то старше, чем юноши и молодые люди, принадлежавшие к ее кругу.
Обычно Джессика вела себя в обществе мужчин совершенно непринужденно, привыкнув флиртовать с ними и поддразнивать их; однако в эту минуту интуиция подсказывала ей, что обычная тактика обернулась бы против нее же самой, так что, хотя Джессика была польщена и обрадована его пылким вниманием, она чувствовала себя немного скованно, опасаясь за собственный образ искушенной и современной молодой женщины.
Нейл Дансер так и не отпустил ее руку, подойдя к буфету, и Джессика чувствовала, что нежелание молодого лейтенанта отпускать ее льстит и одновременно смущает. Нейл держал Джессику под руку, пока наливал ей пунш. Строго говоря, в его действиях не было ничего неприличного. Так рассуждала девушка, будучи в несколько расстроенных чувствах. Просто ей казалось, что дело у них идет как-то быстрее, чем ей того хотелось. Его бесцеремонное обращение, если оно не было преднамеренным, а представлялось оно ей именно таким, тревожило девушку.
Нейл подал ей бокал с пуншем, и тут Джессика осознала, как сильно ей хочется пить. Очень осторожно взяв бокал, она уже поднесла было его к губам, когда появились Мэри и Дульси – обе в сопровождении молодых офицеров в синей форме, – и подошли к Джессике и Нейлу Дансеру. Лица у девушек пылали, волосы намокли от пота.
Поспешно опустив бокал с пуншем, Джессика заметила, как Дульси окинула Нейла оценивающим взглядом и, судя по выражению ее лица, одобрила то, что увидела.
– А, Джессика, привет, – сказала Дульси, не отрывая взгляда от лица Нейла. – Ты не собираешься представить нас своему другу?
Заметив в смятении, что фраза Дульси была почти дословно такой же, с какой Нейл обратился к лейтенанту Кейджу, Джессика почувствовала внезапный укол ревности и тут же подумала, как это глупо. Господи, ведь она только что познакомилась с этим человеком!
Но ревность не исчезла, когда она посмотрела на Нейла и обнаружила, что он тоже смотрит на Дульси с не меньшим интересом, чем Дульси на него. Какая наглость со стороны Дульси Томас! Как можно быть такой бесстыдной? Как смеет она быть такой нахальной? Ведь лейтенант может подумать...
Джессика не в состоянии была ясно определить для себя самой, что именно может подумать лейтенант, но это было как-то связано с предположением, что Дульси готова заниматься теми таинственными вещами, которыми мужчины хотят заниматься с женщинами и которые начинаются с поцелуя и кончаются... Джессика предпочла не додумывать до конца. Мэри пока еще не произнесла ни единого слова, она просто жеманно улыбалась молодому человеку, стоявшему рядом с ней, и то и дело хихикала. И довольно глупо хихикала, как подумалось Джессике.
Глядя на этих двух молодых женщин, Джессика даже рассердилась. Мэри такая пустоголовая, а Дульси такая... хищная. Если Дульси интересуется лейтенантом Дансером – что ж, пусть он ей и достанется!
Он заставил ее чувствовать себя неловко. Как же ей выпутаться из теперешнего неприятного положения?
Однако ситуация разрешилась без всяких усилий с ее стороны. Дульси, кинув на Джессику взгляд, одновременно хитрый и торжествующий, улыбнулась застенчиво и проговорила:
– У меня замечательная идея! Давайте поменяемся кавалерами на следующий танец!
Если эти двое хотят быть вместе, Джессика не намерена переходить им дорогу. Она даже не взглянула на человека, что стоял подле нее, и ответила с преувеличенной веселостью:
– Прекрасная идея, Дульси. То есть если наши партнеры не возражают.
Следующие несколько мгновений прошли в некотором замешательстве: все обменивались кавалерами. И зазвучала музыка. Джессика упорхнула с молодым офицером, который был кавалером Мэри, так и не встретившись взглядом с Нейлом Дансером.
Охваченная гневом, причины которого она не могла определить, Джессика решительно смотрела в открытое лицо своего партнера и беспрестанно улыбалась. Он не был таким хорошим танцором, как двое предыдущих, и ей пришлось сосредоточиться, чтобы следовать за ним, не сбиваясь с ритма. Она едва слушала его неуверенный светский разговор и даже вряд ли сознавала, что сама говорила в ответ; она огорчалась, что проводит время так неинтересно. Джессика давно и с большим нетерпением ждала этого вечера и предполагала, что все на этом балу будет замечательно, а теперь все было испорчено.
Но потом ее пригласил другой офицер, потом еще один, и их лесть и комплименты в сочетании с магией музыки постепенно сделали свое дело, и вскоре Джессика забыла – или почти забыла – Нейла Дансера и противные манипуляции Дульси. Вечер вновь стал удивительным и сверкающим, как Джессика и надеялась.
Глава 4
Держа в объятиях Дульси Томас, Нейл Дансер оглядывал поверх ее головы других танцующих. Сам не зная почему, он искал светлые волосы и персиковое платье Джессики Мэннинг. Дульси была такой же хорошенькой и гораздо более податливой, но почему-то именно гибкая и изящная Джессика упорно не шла у него из головы. У него хватило проницательности понять, что он ее чем-то обидел; в то же время он достаточно изучил женщин и понимал, что скорее всего никогда не узнает, на что именно она обиделась. Все же Нейлу хотелось еще протанцевать с девушкой и, может быть, попробовать найти к ней другой подход. У него сложилось впечатление, что она несколько застенчива; наверное, сам он был слишком напорист. Какова бы ни была причина, по которой она так быстро согласилась обменяться партнерами, Нейлу хотелось попытать счастья еще раз, и он был уверен, что сможет без особых усилий снова расположить ее к себе.
Он увидел Джессику, когда танец подходил к концу, увидел совсем рядом: она танцевала с приземистым темноволосым морским офицером. Не теряя из виду Джессику, Нейл быстро проводил Дульси к стульям, несмотря на ее явное нежелание отпускать его. Дав отставку своей недовольной партнерше по танцам, Нейл поспешил в том направлении, где он видел Джессику и офицера, и наконец нашел их в буфете – они накладывали себе на тарелки всякие деликатесы, выставленные на столе. Внезапно поняв, что он голоден, Нейл влез в очередь прямо позади Джессики, оказавшись впереди офицера в синей форме.
– Какого черта! – проговорил тот. – О чем вы думаете? С какой это стати вы встаете впереди меня?
Обернувшись, Нейл улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой:
– Речь идет о жизни и любви, лейтенант. Не хотите же вы стать на пути моего романа? – И он, трагически вздохнув, кивнул на Джессику.
Лейтенант добродушно пожал плечами.
– Если так, то я не возражаю.
– Спасибо, дружище, – сказал Нейл, хлопнув его по плечу. – Когда-нибудь я отплачу вам тем же.
И Нейл вплотную занялся блюдами, стоявшими на буфетном столе, время от времени бросая взгляды на Джессику, которая даже не подозревала о том, что он находится так близко от нее.
Когда они дошли почти до самого конца стола, он заговорил с девушкой:
– Прекрасный буфет, не правда ли?
Она обернулась, слегка вздрогнув от неожиданности, удивилась и, узнав Нейла, нахмурилась. По каменному выражению ее лица молодой человек понял, что все будет труднее, чем он предполагал. Тогда Нейл пустил в ход улыбку – женщины всегда говорили ему, что улыбка у него просто неотразимая.
– Надеюсь, мисс Мэннинг, я не сказал и не сделал ничего такого, что могло бы вам не понравиться. Но судя по вашему виду, вы совсем не прочь поскорее избавиться от моего общества.
Бледное лицо Джессики порозовело, и Нейл понял, что попал в цель.
– Я думаю, лейтенант, что все было как раз наоборот, – произнесла девушка сдержанным тоном. – Вы, кажется, тоже жаждали познакомиться с мисс Томас, и у меня, конечно же, не было ни малейшего желания стоять у вас на дороге.
Улыбка Нейла стала еще шире. Так, значит, она ревнует! Теперь ему нужно только как следует извиниться и убедить ее, что Дульси Томас его совершенно не интересует, и все у них пойдет на лад.
– Боюсь, мисс Мэннинг, что это предположение ошибочно. Протанцевав с вами, кто бы смог смотреть на другую женщину?
Они уже подошли к концу стола, и Нейл понял, что должен что-то предпринять, иначе Джессику уведет морской лейтенант, и Нейл опять ее потеряет.
– Послушайте, – предложил он, – не хотите ли поужинать со мной? Найдем симпатичное спокойное местечко и познакомимся получше. Я уверен, что у нас много общего.
Он видел, что Джессика вздернула подбородок, и холодный взгляд ее глаз привел его в смятение.
– Благодарю вас, лейтенант, – вежливо ответила девушка, – но как вы, вероятно, уже заметили, у меня есть кавалер, с которым мы будем ужинать, и с моей стороны было бы весьма некрасиво нарушить свое обещание. Всего хорошего, сэр!
По тону Джессики Нейл понял, что сделать ей такое предложение было весьма некрасиво именно с его стороны, и от этого скрытого выговора лицо его вспыхнуло.
Ну и черт с ней! Много о себе воображает, девчонка!
Прихватив вместе с тарелкой бокал пунша, Нейл медленно отошел от стола и направился на веранду, двери которой были распахнуты, пропуская поток гостей из большого зала.
Найдя свободное местечко, молодой человек быстро поел, почти ничего не распробовав: настолько он был смущен и недоволен собой. Нейл даже не поднял глаза, когда кто-то уселся подле него, и обратил внимание на соседа только тогда, когда тот подсунул ему под нос серебряную флягу.
Подняв глаза, Нейл узнал Фэррела, который, усмехаясь, протягивал ему флягу.
– На-ка, дружище, глотни. У тебя такой мрачный вид, что тебе просто необходимо выпить.
Нейл фыркнул и взял флягу. Поднеся ее к губам, он сделал долгий упоительный глоток.
– Эй! – Фэррел протянул руку за флягой. – Я предложил тебе флягу не для того, чтобы ты ее опустошил. А почему это ты здесь, один-одинешенек? Не хочешь же ты сказать, что не нашел никого подходящего среди такого количества молоденьких красоток?
Нейл слабо улыбнулся и отдал флягу.
– Конечно, нет. Как это могло прийти тебе в голову? Нет, просто я не поладил с одним вздорным созданием и вышел сюда поуспокоиться. Теперь я спокоен и возвращаюсь на поле боя.
Поднявшись на ноги, Нейл насмешливо отдал Фэррелу честь и направился в бальный зал, решив во что бы то ни стало наверстать упущенное время. Он почти налетел на Дульси Томас, которая как раз шла на веранду.
– Куда вы подевались, красавчик? – Она схватила Нейла за руку. – Как ужасно с вашей стороны – оставить меня ради этой Джессики! О, я видела, как вы с ней болтали. Никогда больше не стану с вами разговаривать. – И надув губки, Дульси дразнящим взглядом посмотрела на него.
Ей-богу же, она симпатичная девчонка, еще раз подумал Нейл, и куда любезней, чем Джессика Мэннинг. С какой стати ему тратить время на кого-то, кто не в состоянии оценить его так, как эта девушка?
Сразу почувствовав себя лучше, молодой офицер обнял Дульси и увлек ее на танцплощадку. Звучал медленный вальс, и вместо того, чтобы держать девушку на расстоянии вытянутой руки, как положено, Нейл прижал ее к себе так, что ощутил теплую тяжесть ее грудей. Она тихо засмеялась, но возражать не стала, и нежный женственный аромат, исходивший от нее, начал оказывать на Нейла возбуждающее действие. Поняв это, он хотел было отодвинуться, но Дульси привлекла своего партнера к себе, прижавшись к нему нижней частью тела, а потом резко отпрянула; и вдруг Нейл ослабел от желания. Боже, подумал он, понимает ли девушка, что она с ним делает? Очевидно, она понимала, потому что теперь совершала еще более вызывающие телодвижения, глядя на него жарким взглядом, который ясно давал понять, что она прекрасно знает, как Нейл возбужден.
Молодого лейтенанта охватили мучительно разнородные чувства. Нарочно ли она делает все это или просто дразнит его? Не принадлежит ли она к той разновидности женщин, которым нравится возбудить мужчину, а потом бросить его в состоянии полной растерянности? Но вдруг Дульси сделала то, что развеяло его сомнения. Приподнявшись на цыпочки, она прошептала ему на ухо, и он кожей ощутил ее горячее щекочущее дыхание:
– Хотите, выйдем на воздух? В сад? Там никого нет.
Нейл смог только молча кивнуть в ответ. Он быстро провел Дульси сквозь толпу к дверям, ведущим на веранду. Ему все еще не верилось в собственное везение; он еще не встречал девушек из хорошей семьи, которые вели бы себя так бесстыдно. Но нужно быть полным идиотом – той самой «ходячей невинностью», как назвал его Прайс, – чтобы не воспользоваться такой возможностью.
Через несколько секунд они вышли на веранду, где горел приглушенный свет. Нейл поспешно увлек хихикающую Дульси за собой вниз по лестнице.
Оказавшись в саду, девушка взяла инициативу на себя и повела молодого человека по дорожке между плотными стенами декоративных кустарников, словно путь ей был уже хорошо известен.
– Сюда, – прошептала она, торопя его, как если бы не Нейл, а она была охвачена страстью.
Он шел за ней по аллее, обсаженной кустами, и вскоре их уже невозможно было увидеть из отеля. Тогда Дульси обхватила его лицо обеими руками и откровенно прижалась к нему, ища в темноте губами его губы.
Нейл был слишком взволнован, чтобы быть нежным. Он обнял ее за талию и приник к ее губам; они были теплые и податливые, а дыхание Дульси пахло фиалками.
Сквозь тонкую ткань платья он чувствовал ее пышные груди, но руки его опустились ниже, пытаясь обхватить ее налитые ягодицы.
Застонав, он оторвал свои губы от губ Дульси и наклонился, чтобы поднять ее юбку, а потом его руки скользнули вверх по шелковистым икрам и бедрам. К своему великому удивлению, он обнаружил, что под юбкой ее платья не было ничего. Дульси тихо вздохнула у его щеки, когда он снова нашел ее губы, в то время как его руки гладили и мяли ее гладкое тело. Не думая ни о чем, кроме своего желания, Нейл хотел было опустить Дульси на траву, но она уперлась ему в грудь руками с неожиданной силой.
– Нет, нет, глупый! Мы испачкаем мое платье травой. Мы сделаем все стоя.
– Что... что? – пробормотал он. – Как мы можем?..
И вдруг его осенило. Он расстегнул брюки, и Дульси подняла юбку до талии и обвила его ногами. Нейл едва не вслух застонал от страсти, опуская ее на себя, и почувствовал, как ее горячее дыхание почти обожгло его шею, когда он овладел ею. Нейл очень быстро взорвался, громко вскрикнув, и Дульси, хихикая, шикнула на него.
Нейл сразу опустил ее на землю. Ноги у него были совсем ватные.
– Ваш носовой платок, сэр, – прошептала Дульси.
– Что? – тупо спросил Нейл. В груди он ощущал тяжесть, сердце его сильно билось.
Затем он протянул ей кусок белого батиста, и она, взяв его, повернулась к Нейлу спиной. Нейл как-то смутно подумал – какое же удовольствие получила от этого совокупления Дульси, ведь он кончил слишком быстро. Впрочем, девушка совсем не выглядела разочарованной и сердитой. Он слышал, что некоторые женщины получают удовольствие не от самого полового акта, но от того, что этот акт на мгновение дает им власть над мужчинами. Может быть, Дульси была одной из таких женщин. Он отогнал эту мысль и принялся приводить в порядок свою одежду.
– Ну вот, я готова, – сказала Дульси, беря его за руку. – Теперь мы можем возвращаться.
Бредя следом за девушкой, словно глупый мальчишка, Нейл позволил привести себя обратно на веранду. Очевидно, кое в чем Прайс не ошибся –
некоторыедевушки из хороших семей действительно так же легко поддаются соблазну, как и их сестры из более низких слоев общества. Нейла беспокоили возможные последствия этого поспешного совокупления. Что, если Дульси забеременеет? Он был охвачен страстью до такой степени, что забыл обо всякой осторожности. Не спросить ли ее об этом? Но она, по-видимому, была прекрасно осведомлена в этих вещах, и сама ее страстность говорила о том, что она не девственница.
Они уже поднимались по ступеням веранды, и Нейл решил, что не станет ни о чем спрашивать. Женщины вроде Дульси, как ему говорили, знают, какие меры нужно принимать. Мысленно пожав плечами, он поднялся вместе с Дульси на веранду, и она бросила на него озорной взгляд.
– Боже мой, мне так хочется пить после нашей прогулки! Как вы думаете, не выпить ли нам по бокалу-другому этого пунша?
Нейл, который чувствовал себя гораздо более неловко, чем Дульси, с трудом улыбнулся:
– Разумеется. Вы подождите здесь, а я принесу нам пунш.
Пробираясь через переполненное помещение, глядя на лица своих товарищей-офицеров, которые источали страсть и томление, Нейл почувствовал некоторое удовлетворение, несмотря на все опасения. Он знал, что любой из присутствовавших здесь мужчин отдал бы все, лишь бы побыть на его месте несколько минут назад. Большинство из офицеров вернется сегодня ночью в свои палатки разочарованными. Стало быть, самое меньшее, что он мог сделать для Дульси, это принести ей хорошую порцию пунша.
В маленьких хрустальных бокалах пунша помещалось немного – его едва хватило бы, чтобы утолить жажду. Нейл оглядел стол, ища там бокалы побольше, и встретился взглядом с хорошенькой симпатичной официанткой, стоявшей за столом, у чаши с пуншем.
– Мисс, – проговорил он, одаривая ее своей неотразимой улыбкой, – не найдется ли здесь пары стаканов для меня? Моя партнерша просто умирает от жажды, а в эти бокалы входит не больше, чем в наперсток.
Молодая женщина, казавшаяся гибкой и грациозной в черном платье и белом накрахмаленном переднике и наколке, улыбнулась и кивнула.
– Я попробую, сэр, при условии, что вы не скажете больше никому, а то они тоже захотят пить из стаканов.
– Клянусь, что это навсегда останется нашей тайной, – ответил Нейл, прижимая руки к сердцу. Явный ум и дружелюбие этой молодой женщины совершенно его очаровали.
Повернувшись, официантка подошла к ближайшему буфету, стоявшему у стены, и открыла его. Через мгновение она уже вернулась с двумя высокими стаканами, которые и наполнила пуншем.
– Пожалуйста, сэр, – сказала она, протягивая молодому человеку стаканы. В этот момент какая-то пара, бросившись к столу, налетела на протянутую руку официантки, и красный пунш пролился на юбку молодой леди.
Нейл услышал, как официантка вскрикнула от неожиданности, а потом с удивлением обнаружил, что молодая леди – Джессика Мэннинг. Та заметила, что он смотрит на нее, и нахмурилась, тщетно пытаясь стряхнуть пунш с платья.
– Я должна была догадаться, что это как-то связано с вами, лейтенант! – И резко повернувшись к официантке, Джессика выпалила: – Вы испортили мне платье, нескладеха вы этакая!
Этот выпад так неприятно подействовал на Нейла, что кровь ударила ему в голову. Молодого человека охватило негодование. В конце концов, он видел собственными глазами, что произошло, и официантка вовсе не была виновата. Именно молодой морской офицер, сопровождающий Джессику, толкнул официантку, а не наоборот.
Он почувствовал, что обязан вмешаться и защитить ни в чем не повинную девушку.
– Ее вины здесь нет, мисс Мэннинг. Виноват ваш друг, если кто-то виноват вообще. Это он толкнул ее под руку.
Услышав его слова, Джессика перестала оттирать платье и еще больше покраснела. Повернувшись к молодой женщине, стоявшей у стола, она проговорила, закусив губу:
– Извините, мисс. Я не хотела вас оскорбить. Просто огорчилась из-за платья. Надеюсь, вы простите мне мои дурные манеры.
И не ожидая ответа, даже не поглядев, идет ли за ней ее кавалер, Джессика исчезла в толпе. Нейл остался стоять где стоял, глядя ей вслед, а морской офицер, наскоро извинившись перед официанткой, поспешил за Джессикой.
Нейл растерялся; он только и мог, что посмотреть на официантку и горестно пожать плечами. Та улыбнулась, понимающе глядя на него, и, заново наполнив пустой стакан, протянула пунш молодому человеку. И хотя она не произнесла ни слова, у Нейла создалось впечатление, что девушка гораздо лучше, чем он сам, поняла, что здесь произошло на самом деле.
Со стаканами в руках он вернулся к Дульси. Когда лейтенант подошел к ней, она самодовольно улыбнулась, а увидев полные стаканы, восторженно вскрикнула. Наклонившись, Нейл подал ей один из стаканов, едва сознавая, что делает. Голова его была занята Джессикой и ее раздражающей способностью ставить его в неловкое положение. Он пришел в отель сегодня вечером, просто надеясь хорошо провести время – потанцевать с хорошенькими девушками, возможно, выпить пару стаканчиков, если повезет, сорвать несколько поцелуев и даже, не исключено, немного ласк. Впрочем, что касалось последнего, он получил гораздо больше, чем ожидал. И все-таки Нейл чувствовал себя обеспокоенным и недовольным и не мог не думать о том, что во всем виновата Джессика.
Мария Мендес, стоя подле чаши с пуншем, смотрела вслед молодому лейтенанту с его двумя стаканами и улыбалась про себя. Совершенно очевидно, что между этим лейтенантом и хорошенькой блондинкой что-то есть, какое-то сильное чувство, но, судя по всему, ни один из них не осознавал этого или не признавался в этом самому себе. Странная порода людей, эти обеспеченные американцы, и обычаи у них странные. Да, конечно, у ее народа тоже есть свои обычаи, но Марии они казались по крайней мере не такими лицемерными, более прямыми. Если кубинский мужчина интересовался кубинской женщиной, он, как правило, не делал вид, что все как раз наоборот. Если он ходил к молодой женщине, ему, возможно, приходилось смиряться с присутствием дуэньи, но он не делал тайны из своего интереса перед другими и меньше всего – перед самим собой!
Однако, подумала она, ее не касается, что произошло между этим лейтенантом и светловолосой девушкой. Она на работе, где лучше всего было не предаваться праздным размышлениям, а заниматься своим делом. Большая чаша, которая недавно была полна до краев шоколадным муссом, теперь стояла пустая, если не считать нескольких ложек густой жидкости на самом донышке. Шеф-повар был прав: именно десерты приходится все время подавать заново. Не важно, что стоит на столе – креветки, говядина, омары, салаты, – больше всего люди любят сладкое.
Взяв в руки тяжелую чашу, Мария опять увидела высокого темноволосого человека с бледной кожей, которого уже успела заметить сегодня вечером. Он был прекрасно одет, прямо как настоящий денди, и, стоя в дверях, курил длинную тонкую сигару, явно глядя на нее.
Сжав губы и отвернувшись, Мария тем не менее ощущала спиной его горячий взгляд, словно неприятное прикосновение. Не то чтобы ей были в новинку бесстыдные мужские взгляды, но в глазах этого человека было нечто такое, что произвело на нее глубокое впечатление. Возможно, другим женщинам он показался бы красивым, подумала Мария, особенно в своей красивой, изысканной одежде, но ей не нравилась его внешность – эта неестественно бледная кожа и очень большие, влажные, как у спаниеля, глаза. Впрочем, в его оценивающем взгляде не было ничего собачьего.
Интересно, мелькнуло в голове у Марии, кто бы это мог быть. Ясно, что мужчина не был военным, потому что на нем не было формы, и на корреспондента из газеты он тоже не походил. Но чем или кем бы он ни был, у него нет с ней ничего общего, решила Мария, и, как она надеется, не будет.
Она уже почти добралась до кухни, когда услышала, что кто-то зовет ее по имени. Оглянувшись, девушка увидела одного из своих старших братьев, Рамона, быстро идущего к ней по длинному коридору.
При виде Рамона Марию всегда охватывала огромная гордость. Он был так хорош собой, такой высокий и стройный. Между ними всегда существовала нежная привязанность, брат был ей советчиком и защитником с тех пор, как она себя помнила. Но теперь Марии частенько хотелось, чтобы Рамон не был таким серьезным, таким погруженным в работу кубинских клубов, в их политическую деятельность; ведь Мария помнила брата счастливым юношей, который вечно смеялся и сыпал шутками. Теперь Рамон шутил редко, и мысли его витали где-то очень далеко, вокруг каких-то важных и серьезных дел. Все равно Мария любила брата и восхищалась им, ей нравилось бывать в его обществе в тех случаях, когда он, отложив политические заботы, отдыхал, хотя девушке и казалось, что это случается все реже и реже.
– Рамон! – воскликнула она. – Что ты здесь делаешь?
Он нежно улыбнулся.
– Меня послала мама. С чего бы еще мне приходить сюда? Она велела мне проводить тебя домой. Ты скоро освободишься?
