Открыв сумочку, Мария достала сложенный лист бумаги.
      – Как я уже сказала вам по телефону, мистер Мэннинг, это нашли в саквояже Крогера, который тот, очевидно, вынужден был бросить, когда убегал. По моему мнению, на карту нанесен маршрут, показывающий, куда он двинулся дальше.
      Дрожащими пальцами Уингейт Мэннинг взял карту, расстелил ее на кофейном столике, и Том с Нейлом уселись рядом с ним.
      Том сказал:
      – Если этой карте можно доверять, значит, Крогер направился в Мериду, на Юкатан. Мне кажется, что он выбрал очень странное место.
      – Может быть, не такое уж и странное, Том, – задумчиво возразил Нейл. – Мексика всегда была излюбленным местом у американских преступников, бежавших из своей страны, чтобы избавиться от преследований. Там они были недосягаемы для наших законов.
      – Но разве они не предпочитают, как правило, места вроде Веракруса, где достаточно развлечений?
      – Опять-таки, не всегда. У Крогера могли быть свои особые причины, по которым он выбрал Мериду, – ответил Нейл. – Я считаю, что стоит попробовать. Больше нам все равно ничего не известно. Единственное, что нам известно, – это то, что Крогер бежал морем. – Молодой человек взглянул на Уингейта Мэннинга. – Я еще не успел сообщить вам, сэр, но уйдя от вас вчера, я пошел в полицию. Там я узнал, что одна лодка – яхта с паровым двигателем – была украдена как раз накануне бала, и до сих пор ее не нашли. Лодка называется «Мейбл», в честь жены ее владельца. Я думаю, можно предположить, что Крогер украл эту яхту и воспользовался ею, чтобы бежать. Покупать или нанимать лодку он не стал, чтобы не оставлять слишком явных следов. Как бы там ни было, я намереваюсь отправиться в путь, как только достану лодку и необходимое снаряжение.
      Том вскочил на ноги.
      – Отправиться в путь, Нейл? Куда отправиться?
      – Я отправляюсь за этим ублюд... ах, простите, леди. Я отправляюсь за Крогером и Джессикой. Полиция вроде бы зашла в тупик, Мексика для нее недосягаема. Но я-то могу туда попасть.
      – Я достану вам лодку, Нейл, – сказал Уингейт Мэннинг. Надежда оживила его голос. – Мне бы очень хотелось поехать с вами, но... – Он бросил взгляд на жену и слабо улыбнулся. – Я не могу оставить Анну в такое время одну.
      Мария, молча слушавшая весь разговор, заметила, что Том задумался. И тут он решительно заявил:
      – Я хочу поехать с тобой, Нейл. – И поскольку Нейл собрался было заговорить, Том решительно оборвал товарища: – Нет, выслушай меня. Война окончилась, и я получу отпуск без всяких осложнений. Я просто с ума схожу от ничегонеделания. Ты же понимаешь, что тебе понадобится чья-то помощь, а мы с тобой неплохо ладим. Я хочу поехать с тобой!
      Мария смотрела на Тома удивленно и несколько огорченно. Она видела, как был разочарован Том, когда войска отбыли на Кубу, а его оставили в Тампе; но все равно девушке казалось, что Тому хотелось быть подле нее, коль скоро он испытывал к ней такую любовь. Ее охватило странное, незнакомое чувство, и девушка поняла, что его явное желание расстаться с ней причиняет ей боль. Конечно, если быть справедливой, она, в общем, отвергла его предложение, и тогда он уцепился за возможность поехать с Нейлом. Но вопреки всякой логике Мария чувствовала, что отвергли ее. Она не хотела, чтобы Том уезжал!
      И тут в голову ей пришла идея – идея такая несуразная, что девушка немедленно отбросила ее.
      Нейл с Томом все еще обсуждали возможность участия Тома в опасном путешествии. Наконец лицо Нейла прояснилось, и он хлопнул товарища по плечу.
      – Ладно, старина! Я с радостью принимаю твое предложение. Ясное дело, совсем неплохо, если рядом есть тот, кому доверяешь.
      Смешная идея, думала Мария. Что скажет мама? И папа? Но если она такая смешная, почему и не высказать ее? Зачем давать ей укорениться в голове? И Мария внезапно услышала свой собственный голос:
      – Том, лейтенант Дансер, я думаю, что вы должны взять и меня с собой тоже. Я хочу поехать с вами.
      Воцарилось молчание, молчание тягостное и не предвещавшее ничего хорошего, напоминавшее воздух, в котором перед началом грозы потрескивают электрические разряды. Все уставились на девушку так, словно та неожиданно повредилась в рассудке.
      Мария решила, что они явно потеряли дар речи от изумления, и быстро заговорила, воспользовавшись моментом:
      – Это не так глупо, как вам кажется. Скажите, например: кто-нибудь из вас говорит по-испански?
      Молодые люди обменялись быстрыми взглядами, и Нейл покачал головой:
      – Что до меня, я знаю только несколько слов. Мария взглянула на Тома:
      – И вы не говорите, Том. Вспомните вчерашний вечер и Альварадо.
      – Это верно, не говорю.
      – И что же? Вы едете в страну, где почти не говорят по-английски. Как вы намерены там объясняться? Жестами? Как вы надеетесь разыскать Крогера, если вы даже не можете поговорить с местными жителями? Вам обязательно понадобится переводчик.
      Нейл внимательно смотрел на Марию, и лицо его выражало смущение, но не неприязнь.
      – Мисс Мендес... Мария, простите, но ведь вы женщина. То, что вы сказали, наверное, правда, но в Айбор-Сити есть мужчины, и мы можем нанять кого-нибудь для этих целей.
      Но Мария упрямо возразила:
      – Мужчины постарше все заняты на работе, у них семьи, о которых они должны заботиться, а молодежь по большей части уехала на Кубу. Разумеется, в конце концов вы кого-нибудь найдете, но это будет неизвестный вам человек, на которого, может быть, и положиться-то нельзя. Кроме того, сами поиски займут немало времени, а оно дорого. Я же здесь, перед вами, меня не нужно искать, и я готова отправиться с вами в любую минут.
      Том встал, подошел к Марии, сел подле нее и взял ее руки в свои.
      – Но почему, Мария? Поездка будет тяжелой, она может оказаться опасной, вы же понимаете. Мы ведь знаем, что Крогер уже совершил одно убийство.
      Мария поняла, что ее дерзкое решение уготовило ей ловушку, по твердо ответила:
      – Причин много. Во-первых, потому что вам нужен переводчик. Во-вторых, потому что я знаю и люблю Джессику, и мне просто дурно делается при мысли о том, что она в руках этого человека. – Девушка помолчала. – И еще одна причина. Полиция появилась в номере Крогера как раз вовремя и спасла меня, но тогда он захватил Джессику, и я не могу не думать, что в каком-то смысле она оказалась у него вместо меня. Наверное, это кажется нелогичным, но я так чувствую. – Мария обратилась к Анне Мэннинг. – А вы, миссис Мэннинг, вы меня понимаете?
      Анна Мэннинг кивнула:
      – Да, кажется, понимаю.
      Нейл в раздумье смотрел на Тома.
      – Что ты скажешь, Том? Нам действительно нужен кто-то в качестве переводчика. Я согласен, что опасностей совсем не избежать, но ведь нас с тобой двое...
      Том тяжело вздохнул.
      – Мария сильная и смелая девушка. И очень упрямая. И мне сдается, что мы, по-видимому, потратим куда больше сил, если будем пытаться ее разубедить, вместо того чтобы просто согласиться взять ее с собой. – Том вдруг весело рассмеялся и погладил Марию по руке. – И с какой, собственно, стати мне ее разубеждать? Я буду счастлив взять ее с нами!
      Нейл с серьезным видом кивнул Марии.
      – Тогда, Мария, мы договорились. Добро пожаловать на борт нашей лодки.
      Мария знала, что ее сообщение вызовет дома ужасный скандал, и не ошиблась.
      Инес Мендес страшно расстроилась, хотя слово «расстроилась» очень приблизительно передает чувства, охватившие мать Марии. Конечно, говоря по справедливости, Инес была не совсем не права – теперь, когда старшие сыновья уехали, с ней из всех ее детей оставался только маленький Пауло.
      Даже Феликс Мендес, всегда относившийся к дочери очень терпимо и с пониманием, на этот раз рассердился и в конце концов просто-напросто запретил ей ехать.
      Мария оставалась спокойной среди этих криков и потоков эмоций, обрушившихся на нее. Она, как могла, старалась объяснить родителям, почему она решилась на эту поездку. И несмотря на бурю страстей, бушевавшую вокруг нее, девушка была непреклонна. Она поедет, вне зависимости от того, что скажут отец с матерью; она совершеннолетняя, в конце концов, значит, они не могут запретить ей, разве что привяжут к кроватному столбику.
      Прошло много времени, прежде чем мать, устав, перестала браниться, а отец, все еще негодуя, отправился в отель. Они все-таки смирились с тем, что она поедет, с их разрешения или без оного.
      Мария, всегда исполнявшая желания родителей, была страшно опечалена сценой, которую вызвало ее сообщение, но тем не менее настроение у нее было приподнятое. Конечно, она не могла не волноваться, что пускалась в далекое путешествие, оставляя скучную жизнь, которая была ей совсем не по душе. Но гораздо больше она волновалась из-за другого: она понимала, что ей предстоит провести много времени в обществе Тома Фэррела. О Карлосе тоже нельзя было забывать, но с ним она собиралась все уладить в свое время.
      Стоя над маленьким саквояжем, который Мария собиралась брать с собой, и пытаясь отобрать и уложить вещи, которые понадобятся в поездке на Юкатан, Мария слышала, как мать грохочет на кухне кастрюлями и сковородками и с шумом хлопает дверцами кухонного шкафа.
      Девушка улыбнулась. Мать все еще гневалась – она всегда шумела на кухне, когда злилась. Но ничего, все утрясется, успокоила себя Мария. Когда все будет кончено, и Джессика вернется домой, мать простит ее и все забудет. Будучи от природы вспыльчивой, Инес Мендес не принадлежала к тем людям, которые подолгу сердятся или нарочно разжигают в себе злобу.
      Мария подняла голову: раздался громкий стук в переднюю дверь, а затем она услышала возглас матери и ее сердитые шаги, направлявшиеся к двери.
      Девушка протянула руку к муслиновой блузке, собираясь уложить ее в саквояж, когда внезапно в доме воцарилась тишина, которую тут же нарушил резкий крик Инес Мендес.
      Выскочив из своей комнаты, Мария бросилась в переднюю. Что там случилось? Сердце ее замерло: она вспомнила, что несколько семей в Айбор-Сити получили телеграммы от правительства, в которых сообщалось, что их сын – или брат, или муж – убиты в бою на Кубе. Уж не телеграмма ли это, оповещающая о смерти Района? Или Эдуардо?
      Вбежав в гостиную, Мария тоже вскрикнула, но не от горя, а от удивления. Там стояли Эдуардо и Карлос – отрастившие бороды, немытые, но целехонькие.
      Инес по очереди обнимала их и восклицала:
      – О mis hijos! Mis hijos! – Потом она отступила немного и заглянула им за спины. И задала вопрос, который секунду назад пришел в голову Марии: – Но где же Рамон? Где мой старший?
      Мария, подойдя к матери, обвила ее руками, пытаясь удержать. И в ужасе посмотрела на Карлоса.
      – Рамон, где Рамон? – опять закричала Инес Мендес. – Мой Рамон, он умер! Он не вернулся ко мне! О Madre de Dios!
      Карлос что-то проговорил, но из-за воплей Инес его никто не расслышал.
       – Тише, мама, – мягко проговорила Мария. – Карлос хочет что-то сказать.
      – Спасибо, Мария, – отозвался тот. – Нет, мамочка, ваш сын отнюдь не умер. Рамон жив и здоров и шлет вам поклоны, всем вам.
      Его слова дошли наконец до Инес Мендес, и она с помощью дочери без сил опустилась на диван.
      – Он жив, мой сыночек? Но тогда где же он? – Ее голос прозвучал укоризненно. – Почему его нет с вами?
      Эдуардо улыбнулся.
      – Потому что он все еще на Кубе, мама. Он решил там остаться.
      Инес Мендес опять издала вопль:
      – Остаться на Кубе? Но почему же? А почему он не вернулся домой, в лоно семьи?
      Эдуардо привлек мать к себе, положил ее голову себе на плечо и ласково погладил по волосам.
      – Потому что он патриот, мама, и потому что он нужен Кубе. Там много дел, там нужно создать новое правительство. Он там нужен. Ты же знаешь Рамона. Ты знаешь, он всегда чувствовал, что Куба – его родина. Он решил остаться там и построить там новую жизнь. Он велел сказать, что любит тебя и папу и что будет навещать вас время от времени.
      Заговорил Карлос. Он говорил спокойно, не отрывая глаз от Марии.
      – Он делает то, что подсказывают ему чувства, мамочка. Не ругайте его за это. Рамон – уже взрослый человек и должен идти своим путем.
      Глядя на Карлоса, Мария испытывала разные чувства, в которых не могла сразу разобраться. Он изменился; с темной бородой, в грубой, полевой форме он выглядел похудевшим и окрепшим. Но тут ее внимание отвлекла мать: она опять принялась причитать.
      – Сыночек мой! Мой Рамон! Он будет один в чужом краю! Он был такой маленький, когда мы уезжали с Кубы, он ее совсем не помнит.
      – Он не будет одинок, мамочка, – сказал Карлос, утешая ее. – Он будет с друзьями. Мы соединились с группой повстанцев в битве за Сантьяго. Это славные люди, урожденные кубинцы, сильные и верные, и Рамон будет с ними.
      Мария прикоснулась к плечу матери.
      – Не грусти, мама. Рамон жив и здоров и поступает так, как считает нужным. Порадуйся за него. И перестань плакать. Здесь Эдуардо и Карлос. Они вернулись. Покажи же им, что ты этому рада.
      Инес Мендес выпрямилась.
      – Ну конечно, я рада. Вы, наверное, там ничего не ели, да? От вас остались кожа да кости! – проговорила она ворчливо. – Пойдемте, я хорошенько вас накормлю.
      Карлос откашлялся.
      – Немного погодя, мамочка. Сначала я хотел бы сказать два слова Марии. Давайте выйдем в сад, Мария.
      Мать исподтишка бросила на девушку торжествующий взгляд, но Мария сделала вид, что ничего не заметила. Ей внезапно стало как-то неловко с Карлосом, словно он стал для нее совсем незнакомым человеком.
      – Конечно, конечно, Карлос. Мама, мы скоро вернемся.
      В саду Карлос вошел под сень беседки и повернулся к Марии с серьезным лицом. Он не пытался обнять девушку, и это ее удивило.
      – Мария, – медленно проговорил он, его потемневшие глаза смотрели на нее с непонятным выражением, – я хочу сказать тебе сразу, чтобы ты могла принять решение. Иначе это будет несправедливо по отношению к тебе.
      Мария вдруг поежилась, как от холода, хотя утро было знойным и душным. Какая-то неестественность была в поведении Карлоса.
      – Мария, я тоже решил остаться на Кубе навсегда. Я вернулся только для того, чтобы повидаться с тобой и сообщить об этом. И спросить, поедешь ли ты со мной?
      Мария была потрясена. На Кубу? Мысль об этом приходила ей в голову, но казалась несерьезной.
      – Если ты думаешь, что ты там никого не знаешь, что будешь единственной женщиной среди мужчин, ты ошибаешься. В группе повстанцев уже есть несколько женщин, а одна из них, Маргарита Гомес, была там с самого начала восстания и не раз сражалась бок о бок с мужчинами. Я уверен, что ты ее полюбишь, потому что она сильная женщина, похожая на тебя, Мария.
      – Ты твердо решил, Карлос?
      Он кивнул; выражение его лица было по-прежнему выжидающим.
      – Да, я понял, что вся моя жизнь должна пройти на Кубе. Вопрос в том, захочешь ли ты разделить ее со мной?
      – Карлос, – проговорила девушка, беспомощно пожав плечами, – я не знаю, что сказать. Это так неожиданно!
      – Я понимаю. Вот почему я должен был сказать тебе об этом сразу же, чтобы ты свыклась с этой мыслью. Я хотел дать тебе время все обдумать.
      Мария прислонилась к решетчатой стене беседки.
      – Карлос... произошло что-то еще? Ты даже не попытался поцеловать меня? Неужели твои чувства ко мне так изменились?
      Молодой человек вспыхнул, потом ответил тихо:
      – Я не изменился, Мария. Я по-прежнему люблю тебя, по-прежнему хочу, чтобы ты была моей женой. Просто я чувствую, что моя просьба несправедлива. Хотя я долго размышлял, прежде чем принял решение так распорядиться своей жизнью, я не имею права просить тебя разделить ее со мной. Поэтому, если ты не представляешь себе, что можешь выйти за меня и жить на Кубе, я приму это твое решение, хотя мне будет очень горько.
      Мария никак не могла прийти в себя после заявления Карлоса; она испытующе смотрела на него. Ей казалось, что он произнес эти слова потому, что рассчитывал, что Мария ждет их от него. На самом деле слова Карлоса не выражали его истинных чувств.
      Ну что же, все к лучшему. Карлос освобождал Марию от ее обещания и давал ей возможность отправиться на Юкатан. Но девушке нужно было время, чтобы все это тщательно обдумать, иначе легко было совершить ошибку, о которой она будет жалеть до конца своих дней.
      Мария кивнула со строгим видом:
      – Хорошо, Карлос, я подумаю о том, что ты мне сказал. А теперь тебе, наверное, лучше оставить меня. Мне нужно побыть одной.
      Тогда он все же заключил ее в объятия, но как-то нерешительно, и прикосновение его губ было легким и не зажгло в ней никакого огня. Он тут же отступил от девушки, бросил на нее такой же непонятный взгляд и кивнул. Потом, не говоря ни слова, повернулся на каблуках и ушел в дом.
      Мария опустилась на маленькую скамейку. Она смотрела вслед Карлосу, и в голове у нее промелькнуло имя – имя, которое он назвал. Маргарита Гомес. Вспомнив об этом, Мария поняла, что, когда Карлос произнес это имя, в его голосе прозвучало что-то теплое, искреннее. Не потому ли его отношение к ней так изменилось?
      Долго она сидела, погруженная в беспокойные размышления. Любит ли она Карлоса? Может ли уехать с ним на Кубу? А Том Фэррел, как же Том? Она попыталась успокоиться, понимая, что настало время принять какое-то решение. Мысль о том, что Карлос нашел себе на Кубе другую женщину и увлекся ею, была неприятна Марии; и в то же время она испытывала облегчение. Карлос, сам того не ведая, помог ей принять решение. Все это время ей очень не хотелось причинять ему боль. Теперь же девушка убедилась, что по-настоящему больно ему не будет, пусть даже он и не осознает этого сразу. Если она не примет его предложения, он сможет с чистой совестью вернуться на Кубу, к этой Маргарите.
      С любовью подумала Мария о Томе. Том – вот кто ей нужен. Теперь она окончательно поняла, что в глубине, души давно уже сделала выбор, несмотря на разницу их культур, на разницу их происхождения, несмотря на то что, выбрав Тома, она ступала на дорогу, ведущую в неизвестность, в жизнь, ей незнакомую. Но Мария чувствовала в себе достаточно сил, чтобы преодолеть все препятствия. Может быть, других достоинств у нее нет, но преодолевать препятствия она умела.
      Приняв решение, Мария поднялась со скамьи. Она все скажет Карлосу немедленно: пусть он возвращается на Кубу к той жизни, которую он выбрал для себя. Все ее колебания исчезли теперь, когда Карлос увлекся этой Маргаритой и сам себе в этом не решался признаться, потому что уже сделал предложение ей, Марии. Карлос – хороший, порядочный человек, и он достоин того, чтобы подле него была хорошая женщина. Совсем другое – Рамон; Мария всегда чувствовала, что у брата нет ничего дороже его драгоценного «дела». Он никогда не смог бы по-настоящему дорожить женщиной. Карлосу же девушка желала всего наилучшего.
      Прежде чем войти в дом, Мария потянулась, обратив лицо к солнцу и подумав о приключении, которое ее ждало. Если то, что она слышала, – правда, солнце на Юкатане еще жарче, чем у них во Флориде. И девушка вошла в дом, расправив плечи, освободившись от гнетущей тяжести трудного выбора.
      Родители Марии, решив не поощрять ее поездку, не пошли проводить ее до лодки, которую удалось одолжить у друзей Уингейту Мэннингу.
      Карлос довольно спокойно отнесся к ее решению, так как был уверен, что оно непоколебимо. Марию это крайне обрадовало – она лишний раз убедилась, что сердце Карлоса действительно отдано той женщине на Кубе.
      Молодой человек даже поддержал ее решение сопровождать Тома и Нейла в их розысках.
      – На Кубе я видел, что женщины совершают героические поступки, – сказал он, улыбаясь. – Если я когда-то и считал, что женщины созданы только для определенных занятий, теперь я так, конечно, уже не считаю.
      Эдуардо, однако, не так безоговорочно согласился на поездку сестры и склонялся скорее на сторону отца и матери. Но все же и он пожелал проводить сестру; Эдуардо торжественно пообещал Марии заботиться о родителях, поскольку сам оставался в Тампе.
      Лодка – элегантный шлюп – была достаточно большой, чтобы на ней могли разместиться шестеро, и достаточно устойчивой, чтобы, по словам Нейла, развивать хорошую скорость при хорошем ветре. Называлась она «Келпи» и показалась Марии очень красивой.
      Девушка поставила свои вещи под койку в задней части каюты, которую Том превратил в отдельное помещение для нее, отгородив тяжелым полотняным занавесом.
      Уже было жарко, но дул хороший бриз. Мария, одетая в муслиновую блузку и темно-синюю юбку, доходившую до лодыжек, повязала откинутые назад волосы ярким платком; в этом простом наряде она чувствовала себя свободной и ничем не стесненной.
      Девушку охватило радостное волнение не только потому, что она отправлялась на помощь Джессике, которую считала своей подругой, но и – Мария не могла не признаться себе в этом – из-за самого путешествия. Она, никогда в жизни не выезжавшая за пределы Тампы, с тех пор как ее родители переехали туда, пересекала Мексиканский залив, собираясь увидеть страну, о которой знала только понаслышке. К тому же путешествие должно было происходить в обществе человека, которого она любила. Мария теперь с радостью признавалась себе в этом.
      Тому она о своем решении еще не говорила. Во-первых, у нее не было времени, а во-вторых, нужно было найти подходящий момент. Может быть, когда они будут пересекать залив; и тогда у них начнется новая жизнь. При мысли об этом девушка вздрогнула и обхватила себя руками.
      Потом, оставив вещи в каюте, она поднялась на палубу и присоединилась к Тому и Нейлу, которые готовились к отплытию.
      Плавание через залив заняло несколько дней, несмотря на хорошую погоду и попутный ветер.
      Нейл обнаружил, что «Келпи» управляется с такой легкостью, о которой можно только мечтать. Плавание проходило без всяких происшествий, если не считать постоянно росшей близости между попутчиками Нейла. Он наблюдал за этим со снисходительной радостью. Тому повезло. Мария Мендес – необыкновенная девушка, не говоря уже о ее красоте. Многие ли женщины решились бы добровольно пуститься в такое опасное путешествие? Немногие, отвечал он сам себе. Сложность же положения заключалась в том, что, когда Нейл видел Марию и Тома вместе, так явно влюбленных друг в друга, сердце его начинало ныть – он вспоминал Джессику.
      Он старался не думать о ней и о Брилле Крогере, о том, как негодяй мог надругаться над девушкой; но изгнать подобные мысли из головы было выше его сил.
      Долгими ночами, когда наступала очередь Тома стоять у руля – они плыли и днем, и ночью, – Нейл твердил самому себе, что никогда не заговорит с Джессикой о том, что с ней случилось, о том, как обошелся с ней Крогер. Он просто выбросит все из головы. Лишь бы найти ее живой и невредимой и по-прежнему любящей его – на большее он и не надеялся. Что бы ни произошло, все останется в прошлом; они никогда не станут оглядываться назад. Но этот Брилл Крогер, думал Нейл угрюмо, дорого заплатит за свое злодейство!
      Наконец стало видно береговую линию Юкатана, и немного погодя, уже к вечеру, они бросили якорь в гавани Прогресо, где им предстояло проститься с морем и отправиться в глубь полуострова.
      В Прогресо Нейл намеревался купить лошадей либо мулов, на которых можно было добраться до Мериды. И еще он надеялся, что в городе кто-нибудь видел лодку «Мейбл» или Крогера с Джессикой. Пусть, кроме этого, они ничего не узнают – это хотя бы послужит доказательством того, что они на верном пути.
      На следующее утро они рано сошли на берег, и Мария принялась расспрашивать всех встречных – не видели ли те человека с внешностью Крогера и с ним – красивую белокурую девушку? Или, может быть, они видели яхту под названием «Мейбл»?
      Ответы были отрицательными; туземцы разглядывали всех троих с любопытством, так же, как те разглядывали их. Но когда они нашли испанца, у которого можно было купить лошадей и вьючных мулов, тот дал обнадеживающий ответ на вопросы Марии. Испанец сказал, что видел такого человека – высокого, темноволосого, с усами и странными, дикими глазами. Действительно, этого человека сопровождала красивая золотоволосая сеньорита и еще один человек, испанец.
      – Испанец? – удивленно переспросила Мария.
      – Да. Гринго не говорит на нашем языке, и он нанял переводчика.
      – Спросите, не знает ли он, куда они уехали, – сказал Нейл, когда Мария перевела ему эти слова.
      Она так и сделала, но в ответ испанец только пожал плечами.
      – Он не сказал мне об этом. Но они поехали по дороге, ведущей в глубь Юкатана, а эта дорога ведет только в одно место – в город Мериду.
      Мария перевела это своим спутникам. Нейл радостно улыбнулся и хлопнул Тома по спине.
      – Мы вышли на след, ей-богу! Это, конечно, Крогер с Джессикой. Мария, спросите у него, как далеко отсюда до Мериды.
      – Он говорит – сказала девушка, получив ответ, – двадцать четыре мили, совсем недалеко. Он говорит, что верхом мог бы проделать этот путь за один день.
      Когда испанец ушел, все трое постояли несколько секунд, глупо улыбаясь друг другу. У Нейла даже голова закружилась от радости. И одновременно руки его непроизвольно сжались в кулаки. Как же ему не терпелось добраться до Брилла Крогера!
      Том сказал:
      – Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но нам нужно пускаться в путь, если мы хотим попасть в Мериду засветло. Уже почти полдень.
      Нейл словно проснулся.
      – Как мы близко от них! – Он стукнул кулаком о ладонь. – Я только надеюсь, что они все еще там, в Мериде, и не уехали куда-нибудь еще.
      – Они там, – проговорила Мария, – я в этом уверена. Я это чувствую.

Глава 20