На ужин у них были великолепные отбивные из бедра бизона, которые дал им в дорогу Джей Джей. Когда разразилась буря, они уже поужинали, и Шон уселся у костра выкурить трубку на ночь. Им довелось стать свидетелями чарующего зрелища: молния разрезала небо до самого горизонта под оглушительные раскаты грома, напоминающие пушечную канонаду. На землю сплошной стеной обрушился ливень, река вспенилась и забурлила. Сара окаменела от ужаса, когда с противоположного берега реки в их сторону двинулся маленький сияющий шар. Он медленно приближался к пещере, но в последний момент его отнесло в сторону порывом ветра. Шаровая молния ударила в дерево, расщепила его и превратила в пылающий факел, который даже под таким сильным дождем ярко горел в течение нескольких минут, после чего с шипением погас.
Нечто похожее — а именно ведьминский огонь — Сара наблюдала совсем недавно на борту «Северной звезды». Как и в тот раз, мощь стихии заворожила и испугала ее.
Она с головой завернулась в шкуру, оставив лишь маленькую щелку, чтобы видеть, что происходит. Шон выбил трубку, подкинул в костер хвороста и завернулся в свою шкуру, явно собираясь спать.
— Шон! — тихо позвала его Сара.
— Что, моя радость?
— Разве ты не придешь ко мне?
— Но ведь ты сама сегодня утром…
— Черт бы тебя побрал, Шон Фланаган! — проворчала она. — Иди сюда!
Шон сразу понял, что сейчас не время для насмешек и колкостей, поскольку Сара всерьез напугана бурей. Без лишних слов он лег рядом и обнял ее.
Сара прижалась губами к его рту с неожиданной страстностью. В первый момент Шон опешил, но быстро овладел собой. Они занялись любовью с необузданностью диких зверей. Куда подевалась утонченная леди, которая еще вчера отвечала на его ласки с застенчивостью школьницы? Шону удавалось иногда добиваться того, что их близость вызывала у нее порыв радостного веселья, но, как правило, Сара держалась скромно и все больше отмалчивалась. В эту ночь Шон обнаружил в своей партнерше такую чувственность, о существовании которой и не подозревал. Казалось, неистовство стихии передалось Саре, разбудив вулкан чувств, дремавший в ее сердце.
Когда все было позади, Сара испустила умиротворенный вздох и мгновенно заснула на плече у Шона, а он еще долго лежал, глядя в черное небо, изредка освещавшееся дальними зарницами.
Он давно уже догадывался о том, в чем теперь был абсолютно уверен. Ему не удалось избежать самого неприятного: он влюбился в Сару Мади. Он, Шон Фланаган, который привык с легкостью брать женщин и оставлять их без всякого сожаления! Шону никогда и в голову не приходило, что он способен испытывать серьезное чувство к женщине или, чего доброго, жениться. До последнего момента он считал себя человеком, наделенным свободой духа, которая не позволит ему погрязнуть в скучном однообразии семейной жизни. Но прошло несколько недель, и он перестал узнавать самого себя.
Конечно, он не станет говорить Саре о своих чувствах. Она любит Джеба Хоукинса — и прекрасно! Сара упорно отказывалась признаться в этом даже себе, но Шон не сомневался: ее сердце занято капитаном «Северной звезды». А как соперничать с мертвым, с памятью о нем? Сара никогда не смогла бы принадлежать ему полностью, а значит, они не были бы счастливы вместе. Да и он не в состоянии жить с ощущением, что где-то рядом постоянно находится тень другого мужчины. И скорее всего недавний всплеск чувств, взрыв страсти предназначался не для него, Шона Фланагана, а для Джеба Хоукинса, его счастливого соперника!
Несколько раз в течение ночи ливень сменялся снегом и градом. Когда на рассвете Сара проснулась, вокруг было белым-бело. Не успевший растаять град сверкал в лучах восходящего солнца, как россыпь драгоценных камней. Мир казался обновленным, чистым и свежим. Сара вспомнила лондонские снегопады: белые хлопья едва успевали долететь до земли и тут же превращались в слякоть и грязь под подошвами ботинок прохожих и колесами экипажей. Небо здесь было не таким низким и серым, как в городе, напротив, от ослепительно яркого солнца приходилось щуриться.
Сара потянулась и зевнула. — Шон уже поднялся и возился с костром. Он услышал, как она шевельнулась под шкурой, и оглянулся.
— Хорошо спала?
— Прекрасно, спасибо.
— Впрочем, это неудивительно.
— Что ты хочешь сказать?
— Только то, что после такой бурной ночи, как вчера, сон должен быть особенно крепким. — Шон улыбнулся и смущенно опустил глаза.
Сара вдруг поняла, что шкура прикрывает ее лишь до пояса, а грудь полностью обнажена. Она мгновенно вспомнила прошедшую ночь и почувствовала, что неудержимо краснеет.
— У тебя манеры как у беспризорного мальчишки! — проворчала Сара и натянула шкуру на плечи.
— Это правда, моя радость. Такие же, как у Джей Джея.
Тихо посмеиваясь, он повернулся к ней спиной. Сара поспешно оделась. Свежесть морозного утра пробудила в ней аппетит, и Сара с удовольствием позавтракала. Пока она мыла и упаковывала посуду, Шон приготовил мулов.
Они не медля тронулись в путь по речной долине. Снег растаял совсем нескоро и еще долго радовал глаз своим искристым сиянием. Они одолели подъем по склону холма, и Сара осадила мула, застыв в восхищении. На западе возвышалась горная гряда, пики которой, увенчанные снеговыми шапками, прятались в облаках.
— Господи! — воскликнула она. — Что это?
— Западные горы, о которых я тебе рассказывал. Их называют Рокиз.
— Кажется, что они очень близко. До них день пути, не больше, да?
— Уверяю тебя, на самом деле они гораздо дальше. До них пришлось бы ехать без остановки несколько дней.
— Я никогда не видела ничего прекрасней! Просто дух захватывает!
— Так и есть, моя радость, так и есть.
Их ждала дальняя дорога. Они не покидали седла с рассвета до заката и к полудню пятых суток оказались у другого притока Арканзаса — маленькой речушки, текущей с севера. Это место напомнило Саре становище Джей Джея.
— Оставайся здесь, Сара, — сказал ей Шон, спешиваясь.
Он настороженно огляделся и взял ружье наперевес.
Пятьдесят ярдов до берега Шон преодолел, передвигаясь неслышно, как дикая кошка. Обрыв густо порос кустарником, и не успела Сара моргнуть, как Шон пропал из виду.
Время шло, и она уже начала волноваться, когда Шон появился снова.
— Все в порядке, — с улыбкой сообщил он. — Никогда не знаешь заранее, не занял ли какой-нибудь бродяга твое жилище, пока ты был в отъезде. Но похоже, здесь никого нет.
Он подвел мулов к зарослям и принялся сгружать пожитки.
— Приехали, Сара, слезай. Можешь пока оглядеться, как-никак тебе здесь предстоит зимовать, — усмехнулся Шон.
Сара быстро спрыгнула на землю и пошла туда, откуда появился Шон. Раздвинув ветки, она обнаружила вход в пещеру, дверь которой была гостеприимно распахнута. Она вошла внутрь и ужаснулась. Пещера была точь-в-точь такой, как у Джей Джея, но нежилой и пустой. Только кучи мусора на земляном полу да паутина, похожая на рыбацкие сети, по углам. Более того, у Сары закружилась голова от резкого неприятного запаха, ударившего в нос.
— Здесь очень грязно. Человек не может жить в таком месте! — воскликнула Сара, почувствовав, что Шон стоит у нее за спиной.
— Значит, ты должна сделать так, чтобы смог, — спокойно отозвался Шон, сбрасывая в угол тюк, который принес на плече. — Я буду на охоте с утра до вечера, а ты займешься хозяйством. Мне придется много работать, чтобы наверстать упущенное время. До тех пор пока нас не занесет снегом, надо сделать основной запас шкурок выдры, лисицы и ондатры.
Последующие несколько дней Сара трудилась не покладая рук и к вечеру валилась с ног от усталости. Она связала веник из ивовых прутьев и вымела из пещеры всю грязь. Шон уходил на рассвете с ружьем и капканами. Единственное, что он сделал для дома, это кровать из душистых веток, на которой Сара заботливо расстелила шкуры. Наружная стена пещеры вскоре оказалась увешанной свежевыделанными шкурками, подсыхающими на солнце и источающими адское зловоние. Сара хорошо потрудилась и в конце концов добилась, что пещера стала походить на обитаемое человеческое жилище. Тяжелее всего далась ей борьба с крысами, поселившимися здесь летом в отсутствие хозяина.
Только глубокой ночью, когда Шон, вернувшись с охоты и поужинав, дарил ей свою любовь, Сара успокаивалась. Предстоящая зимовка уже не казалась ей страшной. Шон по-прежнему был нежен и внимателен к ней, и Сара привязывалась к нему все сильнее.
Однажды утром Шон разбудил ее радостным возгласом:
— Сара, детка, посмотри-ка сюда!
Сара вылезла из-под шкур и вдруг почувствовала, что в пещере стало необычайно холодно, Шон стоял на пороге и терпеливо ждал, когда она оденется. Сара рискнула подойти к двери, только набросив на плечи шкуру. Шон уже был на улице.
— Посмотри! Зима пришла! — рассмеялся он, зачерпнув в пригоршню пушистый снег.
До горизонта, куда ни кинь взор, земля была укрыта мягким белым покрывалом. Это поистине прекрасное зрелище навело Сару на грустные мысли.
Снежная поверхность прерии была неровной, ребристой.
Причудливые барханы, которые надул ветер, напомнили Саре застывшие в неподвижности морские волны — правда, другого цвета. Она вспомнила, как стояла у борта корабля, держась за поручень и любуясь бескрайним океаном.
Сара вспомнила «Северную звезду» и Джеба. Сердце защемило от боли, и она разозлилась на себя.
Неужели она обречена до конца жизни помнить Джеба?
Он погиб, его не вернешь. Она никогда больше его не увидит. Однако неоспоримость и очевидность истины не могли излечить ее от боли и заставить смириться с потерей.
Глава 12
Первым ощущением, которое испытал Джеб Хоукинс, когда очнулся, был холод. Страшный, пронизывающий до костей холод. Его одежда промокла насквозь, зубы стучали, лихорадочная дрожь сотрясала все тело. Голова кружилась то ли от слабости, то ли от плавного движения, напоминающего корабельную качку.
Джеб открыл глаза и попробовал приподняться.
Резкая боль в виске напомнила о том, что произошло на берегу, и об ударе рукояткой пистолета, заставившем его потерять сознание. Он слабо застонал.
— Капитан Хоукинс! — откуда-то издалека донесся до него голос. Над Джебом склонился человек. Было темно, и Джеб видел все как в тумане. Он прищурился и долго вглядывался в человека, пока не узнал Тима.
— Тим? Где мы?
— Лежите спокойно, капитан. Вам нельзя двигаться.
Рис Поммет ударил вас пистолетом, потом вывез на середину реки в лодке и бросил за борт.
— Кто меня спас?
— Я, — почти равнодушно ответил Тим. — Когда они схватили вас, я воспользовался случаем и сбежал. Они не стали меня догонять. А я спрятался в кустах и все видел.
Когда Поммет положил вас в лодку и отчалил от берега, я поплыл следом. Над рекой был туман, и он меня не заметил. Я нырнул и вытащил вас на поверхность.
— А Сара? Где Сара Мали?
— Я не знаю, что с ней случилось, капитан, — печально ответил Тим.
Чувство страшной, невосполнимой потери вдруг на-1 полнило сердце Джеба. Если Жиль Брок попытался прикончить его, то перед убийством слабой беззащитной женщины он тем более не остановится. Кто мог защитить ее? Без сомнения, Сары нет в живых.
Он сам виноват в ее смерти! Если бы он сразу поверил ей и повернул корабль назад, в Лондон, то Сара была бы жива сейчас, да и «Северную звезду», возможно, не постигла бы такая жестокая участь.
— Помоги мне встать, приятель, — попросил он Тима.
— Капитан…
— К черту! Выходит, меня оглушили пистолетом и чуть не утопили! Я не собираюсь до конца дней валяться как рыба, выброшенная на берег!
Тим помог Джебу приподняться и, подтащив его немного, прислонил спиной к чему-то твердому. Джеб стал было по привычке шарить по карманам в поисках сигары, но тут же рассмеялся собственной глупости.
Даже если у него и были сигары, то они размокли в воде и превратились в отвратительную кашу.
Джеб внимательно огляделся и понял, что они находятся на каком-то судне. Но он почти ничего не видел из-за густого тумана. Судно показалось Джебу широким и плоским, он отчетливо слышал плеск волн за бортом и удары весел по воде.
— Что это за судно, Тим?
— Я точно не знаю, капитан, но это не корабль. Мы должны быть им благодарны, сэр. Они подобрали нас. Я уже выбивался из сил, когда они подошли и подняли нас на борт. Мы бы оба утонули…
— Вы на борту моей угольной баржи, капитан, — раздался над головой у Джеба жизнерадостный голос.
Джеб пригляделся и различил в тумане контуры человеческой фигуры. Затем из мглы выступил круглый коротышка в грубой прорезиненной робе. Добродушное лицо с пухлыми щеками и смеющимися глазами, копна нечесаных каштановых волос с пробивающейся кое-где сединой произвели на Джеба приятное впечатление.
— Можете располагать мной по своему усмотрению, сэр, — слабо вымолвил Джеб.
— Меня зовут Чарльз Клейборн. Можете называть меня капитан, хотя у нас не принят уставный этикет. — Клейборн расхохотался, запрокинув голову. — Ведь мое корыто — это не какой-нибудь военный фрегат. Оно было построено для перевозки грузов вверх и вниз по течению Миссисипи. :
— Вы спасли мне жизнь. Благодарю вас, капитан.
— Любой христианин на моем месте поступил бы так же. Хотя, должен признаться, на реке болтается много бездельников, которые ни за что не возьмут на борт пассажира бесплатно. Вы должны благодарить не меня, а этого парнишку. — Он кивком указал на Тима. — Если бы не он, вы давно бы пошли на корм рыбам.
— К сожалению, я не могу заплатить вам за проезд, мистер Клейборн. В карманах у меня пусто.
— Это не важно. Вы занимаете мало места, тем более что идем мы к северу наполовину пустыми. Еды хватает, так что вы с парнишкой нас не стесните.
— Может быть, я могу выполнять какую-то работу в качестве платы за проезд?
— Для лишней пары рук всегда найдется дело. В это время года уровень воды в Миссисипи падает. Мели приходится преодолевать волоком. Большой удачей считается, если удается пройти милю в час.
— А куда вы идете, мистер Клейборн?
— В Сент-Луис, капитан Хоукинс. — Коротышка резко обернулся на окрик из тумана слева по борту и крикнул:
— Держись левей, приятель! Не видать ни черта! — Он плюнул на палубу. — Глаз да глаз за ними нужен! Отправляйтесь-ка вы вниз, дружище Хоукинс, да высушитесь как следует. Вас накормят супом и дадут крепкого чая. Там внизу есть огонь. — Он нагнулся, хлопнул Джеба по плечу и тут же растворился в тумане.
Джеб с трудом поднялся и поплелся следом за Тимом.
Они обогнули строение, у стены которого сидел Джеб, и увидели ярко освещенный дверной проем, такой низкий, что Джебу пришлось согнуться «пополам, чтобы не стукнуться головой о притолоку. Несколько ступенек привели их в каюту, где в сложенном из камней очаге пылал огонь.
Джеб догадался, что это помещение наполовину выше, наполовину ниже ватерлинии. Никакой мебели здесь не было, на полу лежали свернутые матрасы, вокруг очага стояла грязная посуда. Низкий потолок был черен от копоти и сигарного дыма.
У плиты суетился карлик. Он оглянулся на вошедших.
— Это вас, должно быть, выловили из реки, — проворчал он недовольно. — Корми вас теперь, мало мне своих бездельников! Стоило брать на борт каких-то бродяг!
— Мистер Клейборн сказал, что мы можем спуститься вниз, чтобы обсохнуть и съесть по тарелке супа, — холодно отозвался Джеб. — Но если есть какие-то проблемы, я поднимусь и сообщу ему об этом.
— Не кипятитесь, эсквайр, — поспешно Изменил тон карлик. — Если Кэп велел вам спуститься, то я скорее подставлю свою спину под кнут, чем откажусь приветить вас. Кэп известен своим гостеприимством.
— Так, значит, мистер Клейборн действительно капитан? — удивленно переспросил Джеб.
Карлик внимательно посмотрел на Джеба, не понимая причины возникших у него сомнений. Уродливое, похожее на обезьянью мордочку лицо исказила гримаса, которая должна была означать улыбку.
— Ну конечно, якорь мне в глотку. Но мы никогда его так не называем. Все на реке зовут его просто Кэп.
Джеб и Тим расположились у очага и развесили у огня одежду, пока карлик наливал им чай и черпал похлебку из котла. Чай был горячим и очень горьким. Джеб морщился, отхлебывая душистый кипяток и наслаждаясь растекающимся по желудку теплом. Карлик достал откуда-то початую бутылку рома и плеснул немного в кружку Джеба, затем перевел взгляд на Тима и, когда Джеб молча кивнул в знак согласия, налил ему тоже.
Джеб сделал еще глоток. От рома чай стал душистым и не таким горьким. Джебу казалось, что ром проникает ему прямо в кровь и та закипает. Суп был на удивление вкусным — картофель и другие овощи вперемешку с кусками говядины.
Карлик вытащил из кармана странного вида трубку, набил ее табаком и раскурил от уголька, который держал скрюченными заскорузлыми пальцами. Озноб у Джеба постепенно проходил. В каюте было нечем дышать от дыма, гари и кухонных запахов. Прямо над очагом в потолке имелось круглое отверстие для вытяжки, но весь чад прибивало к полу.
Запах табачного дыма вызвал у Джеба неистребимое желание выкурить сигару.
— Что это у вас за трубка? Я никогда такой не видел.
— Я сам ее смастерил, — самодовольно крякнул карлик. — Называется кукурузная кочерыжка. Сделана она из выдолбленного початка и тростника. Тянет великолепно и ароматизирует табак.
— Можно здесь на борту раздобыть сигару?
— Боюсь, что нет, эсквайр. Когда придем в Сент-Луис, вы сможете купить себе сигар.
— Как себя чувствуете теперь, дружище Хоукинс? — раздался из дверей знакомый голос капитана.
— Гораздо лучше, сэр, спасибо. Мы очень признательны вам за гостеприимство, — ответил Джеб, оборачиваясь.
— Не стоит благодарности, это мой долг, — просто отозвался Кэп и тоже подсел к очагу. — Как насчет кружечки той отравы, которую ты называешь чаем, Эзра? И не забудь добавить рому. Эзра утаивает ром для себя. Мошенник, одно слово. А его чай без рома такой горький, что невозможно проглотить. — Кэп взял кружку и отхлебнул из нее. — Вы уже успели познакомиться с нашим поваром Эзрой Боггсом, дружище Хоукинс? По крайней мере сам он так себя называет:
— Можете сколько угодно смеяться надо мной, Кэп, но на всей реке нет другого человека, который может из любой ерунды состряпать такое, что пальчики оближешь!
— Что верно, то верно, Эзра, — кивнул капитан. — Эзра плавает со мной с тех самых пор, когда я впервые около двух лет назад стал возить уголь по реке. Из старожилов больше никого не осталось. Приходится почти каждый рейс нанимать новую команду, капитан Хоукинс.
Работа на барже очень тяжелая, и обычно матросы после первого же плавания бегут.
— Боюсь, я больше не имею права называться капитаном, мистер Клейборн, — мрачно заметил Джеб.
— Почему же, сэр? — Карие глаза Кэпа моментально стали серьезными.
После минутного колебания Джеб рассказал ему свою печальную историю.
— Да, мятежники жестоко обошлись с вами. Если доберетесь до Англии, вам не поздоровится. Хозяин фрегата сотрет вас в порошок. Еще мальчишкой я плавал на морских судах и всякого повидал. Такая жизнь оказалась мне не по нутру. Дружище Хоукинс, а если взглянуть на это дело с другой стороны? Может быть, и к лучшему, что вы теперь свободный человек?
— Я с детства на море и не представляю себе другого занятия в жизни.
— Но что мешает вам попробовать себя в чем-то другом? В здешних краях для умного и предприимчивого человека открывается масса возможностей схватить фортуну за хвост. Как только король Георг прекратит эту заварушку, судоходство на реке станет куда более оживленным, чем теперь. И потом… — Кэп прищурился. — Если женщина торгует своим телом, то какая ей разница, с кем спать.
Слова Кэпа заставили Джеба вспомнить о Саре, Это замечание не рассердило его, поскольку он даже не обмолвился о Саре, рассказывая свою историю. Однако на его лице отразилось беспокойство, что привело Кэпа в недоумение.
— Я не хотел обидеть вас, дружище Хоукинс, — сказал он.
— Вы и не обидели, Кэп. — Джеб отхлебнул из кружки. — Знаете, чего я не могу понять? Почему вы идете только по ночам?
— Да уж, — усмехнулся Кэп. — Естественно, что такая вещь может показаться странной морскому капитану. Дело в том, что испанцы приняли эдикт и установили блокаду на реке. Они запрещают британским и колониальным судам доставлять грузы в Новый Орлеан. При этом сами они нуждаются в угле, который я перевожу, не говоря уж о том, что их собственные грузы лежат на складах из-за отсутствия транспорта. Поэтому они сквозь пальцы смотрят на наши передвижения. Но они иногда задерживают проходящие через посты суда. Правда, делают это не раньше, чем мы разгрузимся в Новом Орлеане. Владельцам плоскодонок проще: они разбирают суда после разгрузки и продают их на доски. Перевозчикам угля куда труднее.
Вот я и взял за правило уходить под покровом ночи как можно дальше от новоорлеанского порта. У испанцев есть еще один пост выше по реке — быстроходные лодки и орудия. Они часто преследуют баржи, а иногда и топят их.
Но поскольку у них нет речной карты, их легко обвести вокруг пальца. — Кэп осушил свою кружку и поднялся. — Мне нужно обойти судно и приставить к делу лентяев. А вы с парнишкой отдохните пока. С утра, если будете в силах, поможете ребятам на баграх. Большая часть моего экипажа осталась в Новом Орлеане, пришлось нанять каких-то бродяг, которые ни черта не смыслят, да еще и ленивы к тому же.
— Я буду рад помочь вам, чем смогу, Кэп. И не важно, кто я есть.
— Действительно, здесь это не важно. — Кэп усмехнулся. — Главное — знать, что на человека можно положиться.
— Сердечное спасибо за добрые слова, сэр.
Кэп с полнейшим безразличием махнул рукой и вразвалку направился к двери.
— Мы можем где-нибудь здесь поспать, Эзра? — спросил Джеб у кока, заметив, что Тим уткнулся носом в колени и уже почти спит.
— Берите любой тюфяк, эсквайр. Здесь, правда, не гостиница, и я не могу поручиться за отсутствие паразитов.
Джеб встал и ткнул Тима мыском сапога в бок. Юнга поднял голову и глянул на капитана осоловевшими глазами. Джеб помог мальчику встать и отвел его в угол, где было потемнее и не так душно. Здесь уже спал человек, завернувшись в клетчатое одеяло и еле слышно похрапывая. Джеб развернул два тюфяка, уложил Тима и устроился сам. Усталость одолела его, но сон не приходил. Вытянувшись на спине и заложив руки за голову, Джеб уставился в закопченный потолок.
Его положение было ужасным. Без средств к существованию и без всяких перспектив, без работы, вдали от родины, не зная местных обычаев — на что он мог рассчитывать? Однако Джеб всегда верил в себя, в свою волю, в способность выжить в любой ситуации. И все же его гордость была уязвлена тем, что в один миг он превратился из капитана морского судна, блестящего офицера и состоятельного человека в нищего бродягу. Необходимость смириться с тем, что ему никогда больше не стоять на капитанском мостике, угнетала его.
Мысли Джеба невольно обратились к Саре Мади и той участи, которая постигла девушку по его вине. Ее смерть удручала его гораздо сильнее, чем он мог предполагать. Эта женщина неведомо как проникла в его сердце. Джеб нашел в себе смелость признать это той ночью, когда лежал без сна, размышляя о будущем. Пожалуй, он влюбился в нее! Если бы жизнь сложилась иначе, он постарался бы исправить то невыгодное впечатление, которое произвел на Сару своим грубым обхождением. Но теперь слишком поздно!
Джеб перевернулся на бок и закрыл глаза, стараясь уснуть. Но прошел не один час, прежде чем ему удалось это сделать.
Джеб привык спать под мерное покачивание судна на волнах, поэтому как только он почувствовал, что баржа остановилась, сон мигом слетел с него. Сквозь щели в стенах каюты пробивался дневной свет. Джеб сел на тюфяке и увидел рядом несколько скрюченных фигур, завернутых в одеяла. Огонь в очаге давно погас, Эзра Боггс спал сидя на табуретке, сложив на груди руки и опустив подбородок.
Джеб поднялся и осторожно, чтобы не разбудить Тима, направился к двери. Он вышел на палубу и застыл, пораженный тем, что услышал: кто-то высоким чистым голосом пел под неумелое пиликанье скрипки:
Мы суровые, рожденные свободными люди,
Нас никому не испугать.
Если где какая драка, мы не стоим в стороне,
Презирая опасность и страх.
А если нападет враг,
Как бы силен он ни был,
Мы покажем ему, что такое парни из Кентукки,
Настоящие кони-аллигаторы.
Голос доносился откуда-то сверху. Джеб запрокинул голову и увидел старика негра, сидящего на крыше каюты и напевающего песенку под собственный аккомпанемент.
Его мелко вьющиеся волосы были седыми, а глазницы напоминали шрамы. Джеб узнал голос, раздавшийся у него за спиной, и обернулся.
— Это слепой Боб, — сказал Кэп. — Он был рабом на плантации к югу отсюда. Хотел бежать, но все откладывал.
А однажды хозяин из-за чего-то сильно рассердился на него и велел выколоть ему оба глаза. Конечно, от слепого работника мало проку. Кстати, среди местных попадаются неплохие ребята. — Кэп тяжело вздохнул, но тут же просиял. — Слепой Боб будит нас на рассвете, а иногда может спеть и колыбельную перед сном. А когда в верховьях реки на мелководье мы беремся за весла и багры, его песенка помогает слаженно работать, да и настроение не такое уж паршивое.
— А что такое конь-аллигатор? Я впервые слышу такое слово.
— Так называют себя речники, — рассмеялся Кэп. — Им нравится представлять себя наполовину аллигаторами, наполовину лошадьми. Некоторым удается походить и на тех и на других, особенно в том, что касается запаха…
Кэп пустился в подробные объяснения, а Джеб тем временем получил возможность внимательно оглядеться. Угольная баржа бросила якорь у самого берега. Солнце стояло высоко, ослепительные блики играли на волнах, а крутые глинистые берега казались в его лучах ярко-красными. Узкая полоска желтого песка разделяла глину и голубую полоску речной воды. В ивняке на берегу экипаж баржи разбил лагерь и развел костер.
Пока Кэп развлекал Джеба интересным рассказом, тому удалось составить представление о судне. Баржа была около восьмидесяти футов в длину и десяти в ширину, с небольшой осадкой. Верхняя часть каюты располагалась по центру палубы, захватывая часть кормы. Пространство вокруг планшира было обнесено планкой шириной восемнадцать дюймов. Здесь, как догадался Джеб, стояли матросы с баграми, когда баржа проходила по мелководью.
Позднее он узнал, что это место называется беговой дорожкой. На носу помещались десять скамеек для гребцов.
Джеб заметил, что руль был сооружен из обычного весла, удлиненного примерно на двенадцать футов. Возле руля была небольшая площадка для рулевого. Джеб предположил, что функцию рулевого на барже выполняет Кэп.
— ..решили задержаться здесь на весь день и ночь, чтобы двинуться дальше завтра с рассветом, — тем временем про-» должал капитан. — Мы уже довольно далеко от Нового Орлеана, поэтому можно идти днем. Пусть команда передохнет, спокойно выпьет виски. Они, конечно, наберутся вечером, но я знаю, как привести их в чувство и заставить работать.
— Вы идете почти порожняком. — сказал Джеб, обратив внимание на то, что весь груз составляет куча тюков, накрытых брезентом.
— Да, это так, — вздохнул Кэп. — Мы загружаемся под завязку, когда идем вниз по течению. Меха и все такое. А обратный путь — совсем другое дело.
— Что вы везете?
— В основном хлопок. Немного сахарного тростника и риса с плантаций. В низовьях старушки Миссисипи только еще начинают возникать плантации хлопка, хотя эту культуру завезли сюда еще в 1751 году. На мой взгляд, это только начало, — уверенно заявил Кэп. — Пройдет немного времени, и на реке будет не протолкнуться.
— А парусные суда сюда заходят?
— Редко, дружище Хоукинс. У них слишком большое водоизмещение. Река широка и глубока почти во всех местах, но здесь слишком много мелей. Навигационных карт нет, поэтому только мелкие суда рискуют ходить здесь. У нас, правда, есть квадратный парус, но мы его почти не используем. Нечасто нас балует попутный ветер.
— Но ведь идти порожняком обратно совсем невыгодно, — заметил Джеб. — Наверное, есть какой-то способ заработать и на обратном пути?
— А у вас сметливая голова, дружище!
— Значит, вы идете против течения на веслах и баграх?
— Да, и еще иногда при помощи тяги.
— Я не понимаю.
— Тяга — это буксирный трос, толстый канат в сотню футов длиной. Трос привязывается к носу, матросы выходят на берег и впрягаются, как тягловые лошади. На мелководье вдоль берега проложены специальные тропы — бечевники. Если их нет, команде приходится продираться сквозь кустарник, скользя на жидкой глине. Когда заросли особенно густые, необходимо высылать вперед человека с топором. Иногда, если речное дно илистое и недостаточно твердое для багров и тянуть по берегу невозможно, приходится использовать верповальный трос. Один его конец остается на барже, другой матрос на ялике везет до ближайшего дерева на берегу и привязывает там. Тогда вся команда хватается за трос и тянет. Страшное дело, дружище Хоукинс! Если нам удается преодолеть милю за день, мы считаем себя счастливчиками.
— А вам никогда не приходило в голову впрягать в буксирный трос мулов, а не своих людей?
— Мулов? — вытаращился на него Кэп. — Мулов?
— По-моему, это было бы более эффективно, — кивнул Джеб.
— Да, но это очень дорого. Не забывайте, что придется нанимать людей, которые будут править мулами.
— Мулов можно покупать в Новом Орлеане и продавать по достижении места назначения. Это будет очень выгодно.
— Берег реки крут и извилист. Далеко не везде мулы смогут пройти.
— Им будет не сложнее преодолеть этот путь, чем людям. Сколько у вас трудных участков по курсу?
— Сложно сказать, — задумался Кэп. — Может быть, треть пути.
— Даже если и так, — заметил Джеб. — На остальных двух третях вы сможете наверстать время.
