Началось все очень обыденно. Женька (то есть я) разгребал на работе "завалы" наработанные "зелеными" сотрудниками. Шеф, наверно от отчаяния, накидал на них работы, с которой те, по определению, не могли справиться. Вообще, положение в лаборатории было аховое. Еще во времена первых годов демократии, лучшие сотрудники, из тех, кто помоложе, стали уезжать один за другим за границу. Получился провал поколений. Остались лишь предпенсионного возраста Завлабы да неопытный молодняк, которому еще учиться и учиться, а учиться-то и не у кого. Их лабораторию спасло лишь то, что она занималась довольно перспективным направлением, и результаты исследований могли иметь большое влияние на медицинскую практику. К тому же, весь институт, да и вся наука находились в подобном положении. Только в последние годы положение постепенно стало улучшаться и я, как и мои приятели, оказались теми первыми "зелеными" специалистами, которые остались сами по себе и должны были, фактически, сами выплывать в море прикладных проблем науки. Оставшиеся у руля старые "зубры" могли помочь в теоретических объяснениях, но в лаборатории они сильно отставали от науки, стремительными скачками убегающей куда-то вперед. Так что я, в свои тридцать два, оказался старшим в лаборатории и, хочешь, не хочешь, нес ответственность за все, что в ней происходит.
      Молодежь весело сжевала и схрустела все гостинцы, привезенные мной из-за бугра, и кофе опять приходилось пить "с чем бог послал", а сегодня, видимо, он вообще, послал и кофе, и меня куда подальше. Потому что, и так-то кофе был "с таком", но и того мне не дали спокойно допить.
      - Женечка! Миленький! Выручай! - до моих ушей донеслись Любочкины вопли из лаборатории.
      "Ну, чего они там еще наворотили!" - ворча вскочил я, при этом задев ножку стола и пролив остатки кофе на фильтровальную бумагу, которая заменяла нам скатерть.- "О Господи! Еще этот кофе!" - на секунду притормозив, успел подумать я. Потом махнул рукой и рванул в лабораторию.
      В дальнем углу, где у нас располагался "тренажер" - камера для животных с энцефалографическим оборудованием, суетилась Любочка, а ей то ли помогали, то ли мешали Витька и Иринка. Подбежав ближе, я увидел, как Любочка в отчаянии щелкает переключателями энцефалографа. А в камере лежит, обвиснув на удерживающих ремнях и с подключенными к голове проводами, маленькая собачка - лаечка.
      - Что тут у вас? - я попытался с ходу разобраться в ситуации.
      - Женечка! Сама не знаю! Я ее…! А она дохнуть! А тут эта…! - причитала Любочка, беспомощно размахивая руками.
      Понять, что она имела в виду, как всегда, было невозможно. Поэтому я в первую очередь отключил от сети энцелограф, а потом занялся бедным животным. Снял с собаки все провода и шлейки. Пульс у нее прощупывался, но очень слабый. Я занялся выяснением обстоятельств с элементарного допроса. Может, и не такого, как в гестапо, но, наверно, на среднюю ментовку потянет - настолько я был рассержен:
      - Так! Быстро, что вы тут делали?! Во-первых, кто дал право издеваться над животным?! - нахмурившись, я попытался придать своей физиономии свирепое выражение.
      - Я… Мы… У меня есть доступ к животным! Вот! - сначала мямля, но потом, собравшись с духом, выпалила Любочка.
      - Что? Откуда?
      - Оттуда! - Любочка гордо показала язык. - Я целых два месяца таскалась на эти курсы - шеф заставил.
      Я сообразил, что без меня, ни у кого не оставалось доступа к большим животным, и для подстраховки, кому-нибудь элементарно необходимо было быть с таким допуском. Так что шеф - молодец, а я - шляпа. Тем не менее, устрашающе тараща глаза, продолжал свою непоколебимую, почти Сталинскую линию допроса:
      - Что вы делали с собакой? - стальным голосом вещал я.
      - Я это, - опять замялась Любочка. - Мы тут это… опыт ставили.
      Я понял, что переборщил, и Любочка уже на грани нервного срыва, а в таком состоянии от женщины мало чего добьешься. Мне стало стыдно, но показать этого я естественно не мог. Просто сменил тактику и уже задушевным голосом продолжил:
      - Ну все! Успокоились. Давайте подумаем, как животное спасать, а то нам же потом отвечать за него надо будет. Теперь по порядку: давай журнал экспериментов и рассказывай с самого начала, что ты делала.
      Любочка взяла лежащую тут же на столе тетрадку и подала мне, говоря.
      - Мы должны были проверить действия Ксинор…, то есть Ксилонейросказина на активность надкорки, ну и другие физ-показатели. Ну, мы взвесили Тузика. Он ласковый такой… - начала выпячивать губку Любочка.
      - Все! Сейчас собаку надо спасать, а не нюни разводить! - я старался спасти ситуацию, не давая Любочке разреветься и, заодно, сверяя её рассказ с записями в журнале. - Так, давай дальше.
      - Дальше, рассчитали дозу. Я сделала инъекцию… Она лапушка, даже не дернулась… Она такими глазами смотрела! - Любочка начала сморкаться.
      - Так вот! Если тебе действительно "птичку жалко", то, пожалуйста, перестань, а то она сдохнуть успеет, пока мы тут выясним, что дальше делать! Где шприц и ампула с препаратом?
      - Вот, все здесь!
      Я взял ампулу, на которой было написано: "Ксилонейросказин В, физ. раствор 1 мг/мл". Я помнил, что перед отъездом мы делали серии испытаний Ксилонейросказина А - блокатора пресинаптического захвата моноаминов, влияющего на синаптическую нейропередачу. Проверяли работу синапсов в различных тканях мышей и кроликов, и активность мозга на собаках. Препарат был давно в разработке, и никаких осложнений не предвиделось. А вот о Ксилонейросказине В я ничего не мог сказать - его до моего отъезда в лаборатории точно не было. Потом до меня дошло:
      - Так "А" или "В - Ксилонейросказин"?
      - Да вроде "А" должен быть… - Любочка со страхом потянулась к ампуле и уставилась на этикетку. - А это что такое? - и осталась хлопать глазами в приступе глупого удивления.
      - Это надо мне спрашивать!
      Тут вмешалась Иринка:
      - Так это ж мой препарат, я его мышам колю! - почему-то обрадовано воскликнула она. Но он ничего, мыши все довольны-предовольны, только бегают веселей! Там всего-то разницы - два атома углерода в конце формулы налево завернуты!
      - Да? А ты знаешь, что одного поворота атома в формуле достаточно, чтобы из полезного препарата сделать мощный яд? Тем более, эти препараты влияют на нервную проводимость. Здесь, как на войне: шаг влево, шаг вправо - расстрел!
      - Да не должна она от него так откинуться! - махнула рукой Иринка. - Действующие дозировки - те же, действие на мышах тоже похоже. Не верю, чтобы песик от этого представился.
      - Он еще не представился! - заявил я. - Но ты права в одном, надо проверить все детали. Может дело не в препарате.
      - Что было дальше? - я опять насел на полуобморочную Любочку.
      - Все ккак ввсегда… - она у нас в шлейке так тихонечко сидела, я ей электроды присоединила и энцелограф включила… - Любочка совсем разхлюпалась носом.
      Я подошел к прибору и снова включил его. Надо сказать, настроек в нем было миллион, но на дисплее были явно не те параметры. Потом до меня дошло: тумблер переключающий энцефалографическое считывание на обратный процесс был включен на трансляцию сигнала, а не на запись показаний. То есть наша собачка получила…(я проверил параметры выставленные на излучение) довольно сильное электромагнитное облучение! Хотя, и этого недостаточно, чтобы усыпить собачку, да еще за несколько минут.
      - Сколько времени ты списывала показатели?
      - Дак, подождала пятнадцать минут и, наверно, столько же успела просписывать, но что-то прибор на комп ничего не выдавал. Я, пока с ним провозилась, смотрю - а Тузик дохлый валяется! - опять начала ныть Любочка.
      - А ты этот тумблер не трогала? - я спросил, потому что мы почти не используем этот прибор на излучение и, поэтому, тумблер всегда находился в верхнем положении на энцефалограмму.
      - А что это? - невинно изумилась Любочка.
      - Да ты бы еще до завтрашнего дня на компе сигнала ждала бы… - ворчливо констатировал я.
      Тут Витька проснулся:
      - Да это ж я его в пятницу на этом режиме гонял - делал калибровку параметров. Да так и оставил видать.
      - Ну теперь, кажется, все ясно. Ладно, дальше я сам справлюсь. Люба, запиши в журнал, что препарат не тот и опыт остановлен, а я собаку посмотрю. И Ира, дай мне описаловку на "Ксилонейросказин В"!
      Действительно, оба препарата были антидепрессантами анксиолитического действия и находились в клинических испытаниях, другими словами, испытывались на людях. Следовательно, у них не должно быть серьезных противопоказаний! Так, дальше: нежелательные эффекты - типичны для традиционных бензодиазепиновых анксиолитиков: сонливость, головокружение, нарушение концентрации внимания, замедление психических и двигательных реакций. Но, в отличие от бензодиазепинов, Ксилонейросказин оказывает менее выраженное амнезирующее действие, имеет меньший риск возникновения психопатологических синдромов и лекарственной зависимости. Дозировка: оба препарата 0,2-1 мг/кг веса. Всего в ампуле было 2 мл с концентрацией 1 мг/мл - значит максимум, что могла получить собачка 0,4 мг/кг - нормальная, но никак не смертельная доза. Может у нее анафилактический шок - чего не бывает? Надо кровь на анализ взять, да и энцефалограмму снять - посмотреть, как ее мозг работает…
      Спустя три часа собачка продолжала находиться в полной отключке, лежа в клетке экспериментальной камеры. Анализ крови оказался в норме, сердцебиение замедленное, но не очень. А вот энцефалограммой я был сражен! Точнее, ее отсутствием. Я даже, повторяя Любочкины потуги, бегал от компа к собаке, от нее к энцефалографу и обратно. Вегетатика работала, но замедленно, а вот кора была как мертвая! Но, такой полной отключки коры головного мозга при нормальном функционировании всех систем я никогда еще не видел! Даже при глубокой анестезии! Рабочий день подходил к концу. Пришлось отзвониться в виварий - сказать, что песик нужен в эксперименте до завтрашнего дня. Когда все уже разошлись по домам, я, в последний раз, заглянул в камеру, проверить самочувствие собаки - ничего не изменилось. Со вздохом я погасил свет и пошел домой.
      На душе было тягостно. Машинально кивнув и показав пропуск вахтеру на выходе, я вышел в пасмурный вечер. Весна, как бы передумав после нескольких погожих дней, решила отступить, и серые низкие тучи создавали осеннее настроение. Всю дорогу до дома, из головы не выходила маленькая пушистая лаечка, лежащая на боку в полнейшей коме. Завтра меня ожидала неприятная процедура "списывания" животного: разбирательства с шефом, утряска формальностей с виварием, составление акта… Можно было бы свалить все на Любочку, но она и так получила переживаний по полной программе и почти весь оставшийся день просидела у "миленькой собачки". Потом вспомнилось, что же меня еще давит - Зинка. Хоть и не ахти у нас были отношения, но все же иногда поговорить можно было. А сейчас меня ждала дома только пустота.
      Выходя с автобуса, я вспомнил, что еще не зашел в магазин, а дома было хоть шаром покати. Пришлось топать до супермаркета, затариваться всем, что попадет под руку. Уже дома, послонявшись из спальни в гостиную и на кухню, я уставился на не разобранные пакеты из магазина, загромождающие кухонный стол. С тихим стоном задавив остатки лени, я с ожесточением бросился в бой с этим вечным и безжалостным противником всех холостяков - милым их сердцу бардаком.
      Выиграв этот раунд в позиционной борьбе, я расслабился на диване в гостиной, соображая, как мне дальше убивать свое личное время. Комп мне за весь день надоел, почитать ничего на бумаге не было, а опять рыться в сети было не охота. Наконец я нашел оптимальный выход из положения: "Обзвоню-ка я ребят!" Первого набрал Федьку. Он весело загудел в трубку:
      - На связи!
      - Барышня! Соедините меня, пожалуйста, с Карасиным!
      - Ах, это ты, Котище!
      - А як же!
      - Ну чего, какие новости с биологического фронта?
      - Хреновые! Считай, что собаку убили!
      - Да чего ж вы там так развоевались, что своих уже не жалеете?
      - Да вот, пала смертью храбрых, за родину, за барина!
      - Ага, а барин - это, разумеется, ты.
      - Да нет! Скорее Любочка.
      - А-а, это милое, кудрявое, вечно тараторящее создание? Как же она собачку-то замочила? И не жалко? Ай-ай-ай!
      - Ну не такая уж она у нас вампирша! Скорее, несчастный случай - шальная пуля, так сказать!
      - Но эт-ты брось! В каждой женщине сидит вампир! Хотя бы, маленький. Не успеешь оглянуться, как присосется кровушки попить. И ведь как приятно! Истинный вампир, Котик, должен быть приятен, а то он с голоду сдохнет! - вкрадчиво выговаривал Федька.
      - Да брось ты! Сказок перечитал явно!
      - Э-э брат! Пока ты сам в этих сказках разбираться не научишься, так эти "сказки" и будут квасить тебя всю жизнь, - явно намекая на мои неудачи с женщинами, выговаривал мне Федька.
      Я понимал и принимал Федькины упреки. Но, видимо, склад моей натуры не давал так легко относиться к жизни, и я все время занимался каким-то самокопанием, искал чего-то недостающего, и как результат, слишком серьезно относился к взаимоотношениям с женщинами, ожидая от них невозможного.
      - Что поделаешь?! Я вполне согласен с тобой, но видимо, неисправим в своих пороках!
      - Да уж! А чего вообще-то звонил - так, аль по какому делу?
      - Да так, что-то заскучал. Думаю чем бы заняться…
      - Эх жаль, у меня тут рандеву с одной дамой намечается. А может, присоединишься? Я ее какую-нибудь подругу попрошу с собой привести, - явно шел на большую дружескую и бескорыстную жертву Федька.
      - Спасибо конечно, за приглашение, но я помеланхольничаю тут в одиночку - тоже неплохое занятие, - я вежливо отказался, представив эту "подсунутую" мне подругу. Нет уж, лучше одному вечер скоротать, чем ублажать случайных дам. До такого я еще не докатился: "Еще в бюро знакомств объявление подать на старости лет не хватало!" - бурчал я про себя.
      - Ну, тогда не могу ничем помочь! Спасение утопающих - дело рук самих утопающих! Как говорил великий Бендер, - продекламировал Федька.
      - Все! Давай, вали на свое рандеву! И не подрывай своим поведением авторитет мужской половины общества!
      - Я то не подорву! Ну пока!
      - Пока! - я повесил трубку. Хорошо с Федькой! Поговорил десять минут, и сразу стало легче, и погода за окном не такая пасмурная, и заняться дома сразу есть чем. Я, уже веселее огляделся вокруг и, все же, решил еще звякнуть домой Славке - побазарить, а уж потом заняться каким-нибудь делом.
      - Алло! - раздался приятный девичий голос в трубке. Я немного опешив, сообразил, что это же Таша отвечает.
      - Таша, привет! - радостно приветствовал я ее в трубку.
      - А, это ты Женя! - искренне обрадованным голосом ответила Таша.
      - Я сильно не помешал?
      - Да что ты! Мы тут как раз домашние дела переделали, так что можно и поболтать о чем-нибудь. Как у тебя дела?
      После знакомства на вечеринке по поводу моего приезда, мы разговаривали еще пару раз с Ташей, и оба раза я отмечал, насколько же легко с ней общаться. У нее совершенно не чувствовалось каких-то "задних мыслей" или "двойного дна". Она была всегда естественна и высказывала мысли прямо. Такими свойствами обычно могут похвастаться только умные и самодостаточные люди. Славке несказанно повезло - ведь таких свойств обычно и ищут люди в партнерах, но насколько редко находят… Да, мне пока ничего подобного не попадалось… Я опять расчувствовался и ляпнул:
      - Да вот, разрешите одинокому путнику погреться у костерка вашей любви!
      - Ого, как круто сказано! А что же путник такой одинокий?