В садах старости

- Нет. Это ты перепутал, дед. Меня всю жизнь с твоей легкой руки называют Дормидонтом. Зачем ты настоял, чтобы мой отец назывался Варсонофием, а я Дормидонтом?! - Ладно, в это я еще поверю. А ты что, правда, уже родил Савватия и он пьет кефир из бутылочки? В глазах деда была какая-то дьявольщина. Виктор оглянулся. На пороге стояла Ольга Васильевна, бабка. - Вы готовы к обеду? - спросила она. - Всегда готовы! - с подъемом сказал Старосадов. -Только вот одно стихотворение мне Дормидонт прочитает, и мы придем. Хорошо? Ольга Васильевна, уходя: - Хорошо. Дормидонт открыл книжку, кашлянул и приступил к чтению (с чувством, с толком, с расстановкой):
      Предчувствиям не верю и примет Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда Я не бегу. На свете смерти нет. Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо Бояться смерти ни в семнадцать лет, Ни в семьдесят. Есть только явь и свет, Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете. Мы все уже на берегу морском, И я из тех, кто выбирает сети, Когда идет бессмертье косяком. Живите в доме - и не рухнет дом. Я вызову любое из столетий, Войду в него и дом построю в нем. Вот почему со мною ваши дети И жены ваши за одним столом, А стол один и прадеду и внуку: Грядущее свершается сейчас, И если я приподымаю руку, Все пять лучей останутся у вас. Я каждый день минувшего, как крепью, Ключицами своими подпирал, Измерил время землемерной цепью И сквозь него прошел, как сквозь Урал. Я век себе по росту подбирал. Мы шли на юг, держали пыль над степью; Бурьян чадил; кузнечик баловал, Подковы трогал усом, и пророчил, И гибелью грозил мне, как монах. Судьбу свою к седлу я приторочил; Я и сейчас, в грядущих временах, Как мальчик, привстаю на стременах. Мне моего бессмертия довольно, Чтоб кровь моя из века в век текла. За верный угол ровного тепла Я жизнью заплатил бы своевольно, Когда б ее летучая игла Меня, как нить, по свету не вела.
      ...после падения КПСС...