Скороходова не стучала и не прихлебывала. Ему повезло. Иначе пришлось бы терпеть невоспитанное существо с дурными манерами каждое утро в своей столовой. По утрам пришлось бы, а к обеду он бы сбегал на весь день. Никита представил, как сообщает Белоснежке, что у него бизнес, друзья, клубы, конференции… И везде нужно успеть. Как наяву, он увидел себя целующим Белоснежку в щеку и закрывающим за собой входную, а в его случае – выходную, дверь. Целовать ее в щеку было не противно. Так – никак. Но, как говорится, стерпится. Полюбится – вряд ли, с чего бы это?

– Спасибо. – Элька поставила чашку на стол. – Действительно, кофе очень вкусный.

– На здоровье, – ответил польщенный Никита. Девица умела управляться с мясом, значит, понимала толк в готовке. Только такой бы вкусный кофе она вряд ли бы сварила. Он-то знает секрет!

– Так я поехала? – дрогнувшим голосом спросила Элька, не поднимая на брюнета глаз. По ее тонкому расчету, сытый мужчина всегда добрее голодного. Впрочем, к женщинам это тоже относится.

– Почему? – растерялся Румянцев, вовсе не намереваясь удерживать девицу насильно.

– Для первого знакомства и общения вполне достаточно, – заявила Элька. Она подумала, что покидать хозяина сразу после того, как тот накормил гостя, очень неприлично. Но в данном случае она тоже приняла непосредственное участие в приготовлении пищи и имеет на это право.

– А как же замуж? – продолжал нести чушь Румянцев, вовсе не ожидающий, что получит от ворот поворот. Какая нормальная девица откажется выходить замуж за состоятельного человека, практически олигарха?! Только ненормальная!

– Ты действительно делаешь мне предложение? – прошептала Элька, нисколько этому не поверившая.

– Действительно, – прошептал тот, чувствуя себя заговорщиком.

– Я подумаю, – заявила Элька и встала, собираясь покинуть его приятное общество.

– Стоять! – закричал Румянцев, понимая, что, если он упустит эту сироту, другую ему придется искать до конца жизни. И та уже будет не первой попавшейся, а второй. Лаврентьев ему это обязательно припомнит! – Ты уедешь, – уже мягче сказал он, глядя на испуганную фигурку девушки. – Но только после того, как покажешь мне свой паспорт!

Элька соображала быстро, автоматически открывая рукой сумку. Деваться некуда, этот состоятельный маньяк наверняка решил сделать ее своей наложницей. Нужно вырваться отсюда любым способом! Она покажет ему паспорт, покажет. Пусть только он успокоится и отпустит ее. Эля достала документ и молча протянула Румянцеву. Тот внимательно изучил все страницы и задержался на той, где стояла отметка о московской регистрации.

– Квартира не моя, – пожала плечами Элька. – Сестры. Она сжалилась и меня прописала, а так я действительно бомж с дедом в деревне.

В принципе она не соврала. Трехкомнатная квартира была не ее, а матери. Когда ей по наследству досталась однокомнатная, Эля переехала, но прописку переоформить еще не успела. Пусть запоминает адрес, по которому он ее никогда не найдет. Мать в Америке, у сестры своя жилплощадь, а дед с бабкой проживут в деревне до осенних заморозков.

Никита Румянцев усмехнулся и вернул документ девушке. После этого он вызвал ей такси и, усаживая ее в машину, назвал по памяти адрес. Эльке почему-то стало не очень хорошо. Как-то зловеще прозвучал его тихий голос.

Эля вышла, не доезжая до маминой квартиры, и отправилась к себе, осмысливая все случившееся. Нужно было с кем-то посоветоваться. Очень нужно. С кем?! С сестрой, с кем же еще? Только родная сестра может посоветовать что-то дельное. Срочно ей позвонить!

– Марина! Мариночка! У меня такое случилось! – И Элька рассказала сестре все о сегодняшнем происшествии и его далеко идущих последствиях.

– Замуж?! – опешила та. – Он позвал тебя замуж, а ты решила подумать?! Какой у него автомобиль?! Спортивный с лошадью на капоте?! В пентхаусе?! Сестренка, ты, видно, сильно ударилась головой. Но ничего, мы это обязательно исправим. Завтра же езжай к деду и жди меня!

Элька ничего не поняла, что собиралась делать сестричка. Вероятнее всего, поговорить с ней по душам в деревне. Правильное, кстати, решение, нужно уехать. И пусть этот сумасшедший олигарх попробует ее найти! Ему ничто не поможет, даже спутниковый навигатор. А все-таки жаль, если она его больше не увидит. Кофе он варит вкусный.

Глава 2

Господин Безупречность

– Все в порядке, птичка в клетке. Продолжаем наблюдение. Никуда она не упорхнет.

Румянцев недовольно поморщился и отбросил мобильный телефон в сторону. Начальник безопасности Левушкин глупеет с каждым днем. Он дал ему такое простое задание: удостовериться в том, что Белоснежка дома, а тот сделал из него какую-то шпионскую игру. Птичка?! Да какая она птичка? Разве что потрепанный воробей в порванных колготках. Она их вчера так и не сняла, боялась за свою честь? Румянцев хохотнул. Он вспомнил, какая ошеломленная физиономия была у Арсения, когда он признался ему, что позвал сироту замуж. Отступать поздно. Сегодня Арсений встречается с Анжеликой, якобы случайно, и передает ей эту отличную новость. Раз Румянцев ей не подходит, он не станет набиваться. Женится на другой особе. Что одна, что другая, ему без разницы. Именно это и должен был сказать Арсений, вызвав гнев Анжелики. Ее ставят на одну ступень с бесквартирной сиротой?! Да как он может?!

Может, да. Еще как. Никита ухмыльнулся. Сейчас он поедет к Белоснежке и пригласит ее в ресторан. Стела упадет под стол вместе со своими силиконовыми приятельницами. Будет скандал? Вряд ли. Она для этого слишком горда. Так пусть и терпит его выходки молча! Румянцев поднялся с белого дивана, на ходу схватил пиджак и вышел.

Ничего неожиданного не случилось. Белоснежка, как он и предполагал, жила в обычном панельном доме с обшарпанными углами и подъездами. Ее квартира располагалась на втором этаже, старым скрипучим лифтом пользоваться, к счастью, не пришлось.

– Куда намылился?! – перед ее дверью появилась невесть откуда выскочившая старушенция в залатанном байковом халате и прижала Никиту к грязной подъездной стене своим хилым тельцем. – Ишь, бабник! Верка только что с мужем помирилась, а он все шастает! – Ее злые глаза пронзали Румянцева насквозь, грозя проделать в его теле отверстия.

– Я не к ней, – возмутился тот, аккуратно переставляя старушку в сторону. Не приведи господь, древность рассыплется в его могучих руках.

– Не к ней?! – недоверчиво переспросила старушенция и по-птичьи скосила лысую голову. – Тогда к кому?! Признавайся, тунеядец! – Она сжала ладони в кулаки. – К Гальке-алкашке собрался?!

– Я иду к… – Румянцева заклинило. Он напрочь забыл, как зовут эту самую Белоснежку всуе.

– К Ваське-гомику, – старушенция по-своему поняла затянувшуюся паузу. – Спасу от вас нет, извращенцы проклятые! А еще надухарился, в подъезде от твоей вони не продохнуть.

– Я не к Ваське! – Румянцев начинал злиться.

– Пардон, бабуля, – вовремя подоспел начальник безопасности, которого Никита недооценил. – Пройдем, поговорим этажом ниже. Человек на свидание идет, а ты ему мешаешь…

– На свидание? – Старушенция, увлекаемая спасителем вниз, оглянулась. – А где же цветы?!

– Цветы! – вскинул указательный палец на начальника своей безопасности Румянцев. – Точно! А я думал, что же забыл?

– Будет сделано! – козырнул по-армейски тот. – Орхидеи? Самые лучшие? Понятно, розы.

Никита повернулся к двери, подождал несколько секунд, пока старуха спустится вниз, и нажал кнопку звонка. Дверь открылась сразу, как будто Белоснежка только того и ждала, что он позвонит. Или она услышала шум в подъезде и побежала смотреть, что случилось? В принципе ему все равно. Пока та звенела ключами и замком, он сделал радостную мину на лице и… обомлел.

Сирота, а в том, что на пороге стояла именно она, не могло быть никаких сомнений, за ночь стремительно похорошела. Ее темные волосы стали еще темнее и отливали синевой, только теперь Никита увидел, какие они шелковистые и длинные. Белая кожа стала еще белей, от нее пахло умопомрачительным ароматом благоуханной свежести восточного сада. Тщательный макияж, кроваво-красные губы, искристый блеск в синих глазах… Никита перевел дух… Шелковый халатик в стиле японского кимоно, туфли! Вот это туфли! Паровоз, электровоз, площадка, или нет, платформа. Да, высокая платформа. Вот как они называются. Где-то он уже видел нечто подобное. Ах да! У девиц легкого поведения на Ленинградке, когда обкатывал машину, а заодно и знакомился с родными просторами. Сплошной глаымур на платформах. Сироты все такие? Или через одну?

– Привет, Никитос, – сирота улыбнулась двумя рядами белоснежных зубов и пригласила его войти.

Он прошел в небольшую комнату с низкими потолками, к которым не привык, непроизвольно пригнул голову, боясь задеть увешанную мутными висюльками люстру. Диван, два кресла, покрытые потрепанными пледами, журнальный столик, длинная бесформенная темная стенка, ровесница поры дефицита в стране. Никита прошел к креслу и сел. Моментально раздался нечеловеческий вопль, заставивший его тут же подскочить.

– Васька! – укоризненно произнесла Белоснежка, непонятно к кому обращаясь.

– Гомик? – поинтересовался Румянцев.

– Нет, – пожала плечами Белоснежка, – кастрат. А что?

– Ничего, – пробормотал Никита, опустив взгляд вниз, и встретил враждебные глаза кота.

– Такой проказник, – кокетничала напропалую Белоснежка, подмигивая Никите.

– Кто? – Румянцев в непривычной обстановке тупел на глазах сироты и ее домашнего животного.

Вместо ответа гламурная дива подплыла на своей высоченной платформе к коту и дала ему пинок под зад, определяя тому направление полета в сторону кухни. Румянцев схватился за… голову и опустился в кресло.

– Ему не больно? – изрек он, трагически подпирая лоб рукой.

– Да он привык, – ответила ему Белоснежка и вновь подмигнула.

У Румянцева промелькнула было мысль, что он поспешил, что сорвался, зря поссорился с Анжеликой и ее матерью. Те, какими стервами они ни были, не позволили бы себе дать ему пинок под зад. Почему-то вместо кота Никита явственно представил себя и разозлился на проявленную слабость.

– О, – сирота возвела синие глаза к серому потолку, – Никитос, да ты, оказывается, чувствительный.

– Да, как-то так, – пробурчал тот и нахмурился.

– Итак, – Белоснежка села в соседнее кресло, предварительно вытащив из-под себя обглоданную рыбью кость, и бросила ее следом за котом. – Я слушаю тебя.

– Меня?! – изумился Румянцев, неимоверно страдая по поводу скоропалительной женитьбы.

– Нет, а? Хорошенькое дельце! Не я же притащилась на Малую Грузинскую делать предложение!

– Какое? – поинтересовался тот, полез за платком и вытер пот со лба.

– Ты меня замуж вчера звал, – напомнила Белоснежка. – Или передумал?!

Она закинула ногу на ногу и принялась ею раскачивать. Никита собрался с мыслями. В конце концов, виновата не Белоснежка, ставшая в одночасье красавицей, со своим кастрированным котом, а та старушенция, что испортила ему настроение. Он действительно приехал обо всем договориться с Элей и даже вспомнил, как ее зовут. Сейчас он соберется с мыслями… Дверь комнаты раскрылась, и в щели появились розы, следом за которыми торчала довольная физиономия Левушкина.

– Там это, – он кивнул себе за спину, – господин Лаврентьев сообщает, что дело на мази. Птички от его корма чуть не сдохли. Особенно француженка. – Он полез в карман и достал оттуда клочок бумаги. – «Р-ве-т и ме-ч-ет», – прочитал Левушкин почти по слогам, – так сказал господин Лаврентьев.

– Хорошо, – махнул рукой воспрявший духом и телом Румянцев, – свободен. – Взял у начальника безопасности цветы и сунул их Белоснежке.

– Спасибочки, – кокетливо улыбнулась та, утыкая смазливое личико в бутоны. – Надо же, пахнут!

– Еще бы, – он довольно откинулся в кресле и тоже закинул ногу на ногу. – Других не держим. Так о чем это мы? А! Да! Какие еще будут пожелания у моей невесты? – Он поглядел на ее личико, ожидая, что та сейчас начнет смущаться и лепетать нечто вроде того, что ей ничего не нужно, у нее все есть.

Но та лепетать не собиралась, а предпочла брать быка за рога.

– Когда подадим заявление?! – Белоснежка с хрустальной вазой в руках скрылась на кухне, откуда пулей на свободу вырвался злой кот.

– Уже подали! – крикнул ей Никита, подмигнув коту, намереваясь таким образом восстановить с ним добрососедские отношения. Кто ее знает, эту сиротинушку? Как запричитает, что без кота замуж не пойдет, и никуда Румянцев не денется. Придется брать ее вместе с этим хвостатым приданым. – Нужно только поменять ФИО невесты! – Кот на подмигивание не отреагировал, презрительно фыркнул и забрался на диван.

– Что? – Она вернулась обратно и поставила в наполненную водой вазу розы. – Поменять невесту?

Румянцев хмыкнул. И невесту поменять, и жену. Только потом, после торжественной регистрации и неотложки, которую во время брачного мероприятия придется вызывать Анжелике. Белоснежка пристально поглядела в его глаза и выдала такое, чего он совершенно не ожидал.

– А сколько мне будет полагаться за месяц супружества с тобой по брачному контракту?!

Хороша же сиротинушка! И та туда же. Откуда она только набралась подобных знаний? Безусловно, из американских тупых комедий. Там идиот муж пишет в брачном контракте, что его идиотка жена получит миллион, если проживет с ним год или два. Эта же перешла на месяцы! Или она умеет читать его мысли и чувствует, что их брак будет недолгим? Ему нужно только доказать Анжелике Сокольской, что она для него, что сирота Казанская, то есть Московская, – все едино. Доказать, а потом развестись с сиротой. Безжалостно? А как она пинает кота?!

– Об этом мы поговорим позже, – решительно ответил Никита. – Собирайся, поедем в ресторан ужинать. Нам нужно получше узнать друг друга.

Белоснежка вновь показала ему идеальную голливудскую улыбку, послала воздушный поцелуй и скрылась в соседней комнате.

– Да, Василий, – вздохнув, обратился к коту Румянцев, – какие-то не те нам попадаются дамы. Не те. Впрочем, тебе-то все равно… Но разве ж это выход?! – Кот лениво перевернулся на другой бок, всем своим видом давая понять, что гость ему мешает, и засопел.

Когда Белоснежка вышла при полном параде, Румянцев сразу же вспомнил своего отца.

– Не пойду! – орал тот, глядя на мать, одетую по последней моде. – Никуда с такой тобой не пойду! Сейчас же сними это барахло! Стыдно людям на глаза с тобой показываться!

Что-то подобное захотелось крикнуть и ему, но он сдержался. Пусть. Ничего страшного в том, что юбка больше похожа на съехавший на попу пояс, нет. Пупок тоже очень даже привлекательный в голом виде. Смотрится вполне естественно. Блузка… М-да. Блузкой это можно назвать с большой натяжкой. Где же ее так обкорнали-то, бедняжку? На распродаже. Он же помнит, Белоснежка одевается там, где все по двести. Она же первая попавшаяся сирота и бомж. Если с бомжом более или менее все прояснилось, то насчет сироты сомнений быть не может. Фото родителей на видном месте в траурной рамке очень впечатляет. Ее скупая слеза, когда она заметила, что он смотрит на эту фотографию. Печальный взгляд. Ладно, поведет ее как есть. Ему же лучше. Убить Стелу с Анжеликой наповал!

– Может быть, – предложил Никита, не надеясь спасти положение, но хотя бы его облегчить на вес корявых длинных сережек, – снимешь бижутерию? Туда, куда мы идем, ее не принято надевать. – Это была его единственная просьба. И последняя. Остальное пусть останется естественным, как голый пупок.

Как здорово, что на улице весна! Что холод все еще пробирает до костей! Что нужно накидывать пальто и прикрывать жуткий вид! Ничего, думал Румянцев, глядя на сироту-Белоснежку, он привыкнет к ее вкусу или осторожно навяжет свой. Очень осторожно, так, чтобы она не обиделась. Откуда ей было набираться ума-разума? Не от бабки же с дедом.

– Какой прикольный автомобильчик! – вскрикнула Белоснежка так, как будто видела его машину первый раз в жизни. Как будто вчера не лежала на переднем стекле, жутко улыбаясь водителю и тряся ушибленной головой. Точно! Она ударилась головой, и это последствия ушиба или сотрясения мозгов, если в ее голове есть чему сотрясаться.

– Прошу! – Румянцев галантно раскрыл перед ней дверцу и помог сесть.

– Никитос, – произнесла та очарованно, – ты такой галантный!

– Я обходительный, – согласился с ней он и сел за руль.

Обычная манера езды – пулей через весь город – на этот раз не годилась. Разбираться с гаишниками, подкарауливающими дорогие иномарки на каждом углу, в присутствии Белоснежки не хотелось. Он снизил скорость до сотни и включил негромко музыку. Салон наполнился прекрасными звуками классического произведения.

– Рахманинов, – блаженно произнесла девушка и закрыла глаза.

«Интересно, – задумался Румянцев, – отгадала? Или вчера она прикидывалась, выставляя себя полной дурой в этом плане? Да и во многих других. А! Голова! Ее голова, видимо, сегодня соображает лучше». Он улыбнулся довольной Белоснежке и проскочил на красный свет, чудом избежав столкновения с проезжавшим перекресток автобусом. «Спокойно, – сказал Никита сам себе, – девица сегодня производит на меня странное впечатление. Нельзя расслабляться, нужно быть начеку. Не стоит к ней привыкать, нельзя, чтобы она нравилась и смущала. Меня смущала?! С этим нужно будет что-то делать».

Смутить Румянцева могла бы только английская королева, но встретиться с ней ему так и не довелось. И его душа оставалась в относительно спокойном состоянии. До сегодняшнего утра. Сегодня он увидел сироту и обомлел. От неожиданности. Впрочем, пришлось признаться себе, что и от ее привлекательности тоже. От ее неожиданной привлекательности, так будет точнее. Но в его случае это лишь временное явление. Сейчас он приведет ее туда, где на фоне дам высшего света она предстанет не Белоснежкой, а Замарашкой с дурным вкусом. Именно этого он хотел, он это и получит!

Румянцев резко вывернул руль в сторону, проехался по встречной полосе и помчался обратно. Девица подняла на него свои удивленные глаза.

– Я передумал, – попытался объясниться с ней Никита, – мы поедем в другое место.

Правильно! Нужно вести ее не в ресторан, а в кофейню! Там, по крайней мере, круглые сутки царит полумрак. Нельзя смущать Белоснежку блеском высшего общества, хотя какое оно там высшее? Тем не менее. Пусть для начала посидит в темноте, привыкнет к нормальному обращению, к нормальным людям. Румянцев вздохнул, все-таки не выдержал собственного испытания. А собирался только поиграть на чувствах Анжелики! Задел-таки свои, задел. Никита кисло улыбнулся Белоснежке и остановил машину у кофейни. Она нисколько не удивилась перемене мест, слагаемое для нее было одно – Белоснежку привезли в заведение, где ее покормят. Румянцев вспомнил, с каким аппетитом вчера она ела жареную свинину, раздирая ее своими крепкими зубками. Что-то с зубками не то. Вчера они были другими! Но не лошадь же она, в самом деле, чтобы он интересовался ее зубами!

Та, будто подслушала его мысли, улыбнулась белоснежным ртом, ярко обведенным красной помадой.

– Приехали! – Румянцев вышел и помог выбраться из машины подруге. – Не знаю, есть ли у них жареная свинина, – сказал он, глядя на вывеску кофейни, – но кофе они варят отличный.

– Очень хорошо, – ответила ему Белоснежка. – Можно и кофе, я не голодна.

Румянцев немного не рассчитал, обычно ему придерживали столик. Сегодня вечером в полутемном зале столики все были заняты, им пришлось немного подождать у барной стойки. Сиротинушка проворно забралась на высокий стул с таким видом, как будто оттуда никогда не слезала. Как будто она только и делала, что просиживала свободные вечера в барах. Румянцев по ее просьбе заказал ей «Махито» и кофе по-венски.

– Здорово, – призналась, оглядываясь по сторонам, девушка, – мне здесь нравится!

– Неплохо, – согласился с ней Румянцев, – но нам лучше пересесть за столик. Нужно ближе познакомиться, обсудить некоторые детали…

– Да, – кивнула Белоснежка, – обсудить детали нужно. Я бы хотела за один месяц прожитой с тобой жизни десять тысяч евро, доллары, сам понимаешь, сегодня не в цене. Для тебя это не так уж много?

Румянцев вспомнил, насколько мягко и тактично о брачном договоре с ним разговаривала Анжелика. Как хорошо, что он не успел его подписать! Эта хочет помесячно, она и получит свои десять тысяч. Задерживаться с ней в браке Никита не собирался, но пока еще точно не знал, после какого времени позволяют разводиться.

– Я согласен, – ответил он Белоснежке, – надеюсь, это вся материальная часть, которую ты хотела обсудить? Я бы добавил в этом плане, что подарю тебе приличную квартиру и автомобиль. – Он скривился, вспомнив старушенцию в заплатанном халате и Ваську-гомика. Как бы там дальше ни сложилось, его бывшая жена должна жить в приличных условиях. Хотя этот брак и станет фиктивным. Ей, правда, об этом не следует знать.

– Ник! Ты ли это?! – Над его ухом раздался визгливый женский голос.

Рядом с ними стояла одна из многочисленных приятельниц Анжелики и качалась из стороны в сторону. Но она ухитрилась схватиться за рукав его пиджака, благодаря чему не свалилась на пол.

– Я, – недовольно буркнул Румянцев, оборачиваясь к приятельнице. – Тебе вызвать такси?

– Я за рулем. – Лариса побренчала ключами от зажигания, зажатыми в кулаке. – А ты-то с кем?! Говорят, ты бросил свою невесту Сокольскую?! Неужели?!

– Мой жених, между прочим, со мной, – нагло заявила Белоснежка, обнимая Румянцева.

– Со мной? – переспросила Лариса, отпуская рукав и наводя резкость на девицу. – Ты кто, призрак?

– Я его невеста, – гордо ответила ей Белоснежка, – шли бы вы отсюда, девушка, по-хорошему.

– Ой, напугала! – взвизгнула Лариса, шагая в сторону сироты. – Сейчас как позвоню Анжелике…

Она полезла в сумочку за мобильным телефоном, продолжая обходить Румянцева. Сирота незаметно для других выставила вперед свою платформу, Лариса споткнулась и, размахивая руками, как подбитая ворона крыльями, спикировала на ближайший стол.

– Вот и столик освободился, – грустно сказал Румянцев, глядя на то, как с накренившегося стола слетают на пол чашки, блюдца и изыски. – Стулья тоже. – С них повыскакивали испачканные напитками и объедками гламурные посетители кофейни.

– Вот к чему приводит неумеренность в употреблении! – Сирота привстала на высоком стуле, но и без того ее было хорошо видно и слышно со всех уголков кофейни. Она указала на распластавшуюся рядом с осколками битой посуды Ларису. – Женский алкоголизм не вылечивается, господа, и калечит жизнь алкоголика и его близких! Зачастую приводит к необратимым последствиям, одно из которых в данный момент находится перед нами, господа! Говорю вам это как специалист!

– Что? – не понял Румянцев. – Специалист в чем? Ты где-то работаешь?

– Все вопросы потом, – поспешила ответить ему Белоснежка и позвала охранников.

Впрочем, заведение было достаточно респектабельным, чтобы те дожидались, пока их позовут. Два секьюрити подхватили Ларису под руки и увели в неизвестном направлении. Неизвестном для коварной Белоснежки. Румянцев пошел проводить горе-приятельницу бывшей невесты, посадил ее в такси и оплатил поездку.

К этому времени освободился еще один столик, правда, вполне приличным образом. Когда Румянцев вернулся в кофейню, Белоснежка уже сидела в самом дальнем углу и изучала меню.

– Так, – заявила она с ходу, не дав ему рта раскрыть. – Значит, у тебя есть невеста и зовут ее Анжеликой? Правда, что ты, Никитос, ее бросил?! Скажи мне честно, – сирота выдавила из себя слезу, – я не переживу твоей измены!

«Еще как переживешь, специалистка несчастная», – подумал, глядя на нее, Румянцев, но вслух сказал другое:

– Действительно бросил. Между нами все кончено.

– Как я рада, – Белоснежка кинулась к нему на шею. – Ты мне так понравился, – принялась она признаваться, – так понравился, что я, думаю, могла бы в тебя влюбиться!

«А вот этого не надо!» – чуть не крикнул Румянцев, которому показалась довольно странной манера поведения Белоснежки. Внезапно, всего за одну ночь, она предстала перед ним совершенно другой: и внешне, и внутренне. Как говорят, женская душа – загадка. Он должен разгадать этот ребус!

Но для этого ему потребуется тот минимум знаний, которыми следует оперировать начальнику его службы безопасности. Паспортных данных могло бы вполне хватить, но современные девушки настолько мастерски умеют путать следы, что диву даются не только начальники безопасности, но и сотрудники ФСБ, агентурной сети которых позавидует любая мировая держава.

– Нам следует познакомиться ближе, – заявил Румянцев, когда шустрая официантка приняла у него заказ. – Иначе ничего не получится.

– Я не сплю с мужчинами после первого свидания, – сказала Белоснежка, поднимая на него свои синие глаза. Как хорошо, что в кофейне царил полумрак и он не мог утонуть в этой синеве!

– Я предлагаю нечто иное, – спохватился Румянцев, – поговорить о личном.

– А, поговорить. Тогда я согласна, – обрадовалась та. – Начинай рассказывать о своем суровом детстве! Как твой родитель заставлял тебя делать деньги из воздуха, накалывая друзей в детском дошкольном учреждении.

– Почему заставлял? – изумился Румянцев.

– А! Значит, ты сам обманывал доверчивую детвору, меняя фантики на марки?! В тебе задатки олигарха были с рождения. – Сирота подмигнула ему и подперла рукой лицо, приготовившись внимательно слушать исповедь грешника.

– Никого я не обманывал! – разозлился тот. – И в детский сад я не ходил! У меня была нянька.

– А что ты так бурно реагируешь на мой вопрос? – поинтересовалась Белоснежка. – Честному человеку скрывать нечего. Рассказывай все как есть. Не переживай, я могу многое понять. О чем ты хочешь поговорить?

– О тебе, – выдохнул Никита, – обо мне ты в принципе уже все знаешь. Давай поговорим о тебе.

– Обо мне, – согласилась та так, как будто разговаривала с умалишенным. – Хорошо, обо мне.

Румянцев облегченно вздохнул. Все-таки эта сиротинушка вызывала у него тройственные чувства: с одной стороны, она ему нравилась, с другой стороны, он ее опасался, с третьей – временами был готов убить! Соединенное воедино образовало жуткую взрывную смесь, и Румянцев боялся не сдержаться и все испортить. А портить было что! Арсений уже подготовил Анжелику к встрече с ужасным событием. Лариса, когда проспится, обязательно расскажет, что встретила Румянцева с новой невестой. Как хорошо, что сирота призналась той, что она его невеста. Еще лучше, что он сдержался и не стал это отрицать. Процесс пошел, как говорил один великий комбинатор! И этот ком событий и фактов ему уже не остановить. Да и к чему?! Он все равно добьется своего.

Белоснежка тем временем плела ему такую околесицу, что у Румянцева внезапно разболелся зуб мудрости. Это был первый признак того, что ему нагло врут. Странный, страшный признак. С тех пор как у Румянцева вырос единственный зуб мудрости, он не давал ему покоя. Можно было его удалить, но он боялся лишиться этой самой единственной в своем роде мудрости и терпел.

Сирота рассказывала о том, как погибли ее родители на далеком Северном полюсе, спасая моржей и тюленей от голодных оленеводов Якутии. Как эти моржи и тюлени, махая ластами, провожали их в последний путь. Не осталось даже могилки, куда бы сирота могла прийти и поплакать. Вот такая она, круглая со всех сторон сиротинушка. Бомж? Конечно, она бомж. Да еще какой. Это на зиму она перебирается к сестре, а летом кидает себе за спину рюкзак и принимается бродить по просторам. Вместе весело шагать… С Василием?! Ах с котом? Ну, безусловно, не одной же шататься по окрестностям. Работает ли она? Да кто ее возьмет! Специалист она только в алкогольных промилях, лечилась от алкоголизма. Немного знает психологию. Конечно, постоянное общение с людьми дало ей некоторый опыт и необходимые знания. Для чего необходимые? Для общения с клиентами, то есть с работниками милиции в медицинских вытрезвителях, куда ее, по обыкновению, забирают на сотом километре от столицы. А так у нее очень интересная и разносторонняя жизнь. Как раз пригодная для того, чтобы ее взял замуж настоящий олигарх! Кстати, он еще не передумал?!

Подавленный ее признаниями, Румянцев мотнул головой. Отступать было поздно.

Эля Скороходова собиралась в деревню и держала в руках теплый свитер, раздумывая над тем, как много и без него ей придется тащить на себе вещей. Когда в ее однокомнатную квартирку влетела сестра, она удивилась. Вроде бы у Марины должно было состояться свидание? Оно состоялось?

– А то бы. – Марина прошла в комнату и плюхнулась в кресло, скидывая туфли на немыслимой платформе. – Конечно, состоялось. И скажу я тебе, сестренка, твой олигарх – обалденный мужик! Я давно не обнималась с такими красавцами! Вылитый Клуни в молодости!

– Обнималась?! – В Элькино сердце закралась ревность.

– Ну обняла его на прощание, – соврала Марина, которой не хотелось признаваться сестре, что она на прощание поцеловала Румянцева. – Так, чисто дружески. Хотя ты знаешь, он меня звал замуж! Тебя, то есть! Классный мужчина. Отлично разбирается в женщинах, раз собрался на нас жениться.

– Зачем ты его обманула?! – закричала Элька.

Сестра сообщила вчера о своих намерениях выдать себя за Эльку, но та попыталась ее остановить. Та пообещала, но слово не сдержала. Все-таки пошла с ним в ресторан! Чего только она ему наговорила?! Элька ужаснулась.

– Я его проверила со всех сторон, – заявила Марина. – И могу тебе сказать следующее, Белоснежка. Здорово он все-таки тебя называет! Итак, мужчина твоей мечты: брутальный, естественный, заботливый, умный, привлекательный, романтичный, единственный в своем роде, чувствительный, надежный, обходительный, стильный, тактичный.

– Очень мило, что ты все это заметила, – буркнула Элька.

– Берем первую букву от всех прилагательных, – игнорируя ее замечание, сказала Марина. – И получаем Безупречность! Мягкий знак не считается. Итак, Румянцев у нас становится господином Безупречность.

– Слишком хорошо ты о нем думаешь, – засомневалась Эля, вспоминая вчерашний день.

– Не веришь? Хорошо. Разложим все по полочкам. Брутальный, как Джорж Клуни. Согласна? Согласна. Естественный в обращении с девушкой, стоящей на ступеньку ниже в общественной лестнице. Или на две-три. Тоже согласна. Идем дальше. Заботливый. Кинулся провожать истеричную алкоголичку, несмотря на то, что она приятельница его бывшей невесты!