Глава 3

У нас проблемы. Бабушка Веры Ивановны подожгла школу!

Каждое утро, несмотря на погоду, Павел Павлович Смоленский бегал по дорожкам близлежащего парка. Он вставал рано, с птицами, которые начинали петь под его окнами с первыми лучами солнца. Как ни странно, в проливной дождь они не пели, а где-то прятались. Но Смоленский бегал и в проливной дождь. Он любил, когда холодные капли воды били в лицо, придавая ему бодрость духа и ожесточение, так необходимое для общения со студентами. В парке рано утром никого не было, Смоленский наслаждался одиночеством и предавался мечтам. Да, и у немолодого мужчины, предпенсионного возраста, есть свои мечты. У Смоленского была одна, и она всегда представала перед ним в образе соседки по лестничной площадке Эммы Олеговны Королевой. Он «заболел» этой женщиной два года назад, когда купил новую квартиру, оставив старую бывшей жене. Открыл ключом свою дверь, поднял холостяцкий чемодан и услышал милое сердцу «Здравствуйте!».

Она стояла совсем близко, он вдыхал ее божественный аромат и терял последние остатки воли. Такое с ним случилось в первый раз. Увидел, услышал и полюбил. Как мальчишка, как неопытный юнец. Он, у которого было две жены и трое великовозрастных детей! Эмма жила рядом и не догадывалась, какая буря чувств бушует в груди ее соседа. Павел Павлович за два года ничем себя не выдал. С предметом своего обожания он был вежлив, предупредителен, внимателен, но не более. Погруженный полностью в топкое болото своей любви, он тем не менее трезво рассуждал, что такой женщине не нужен. Рядом с ней всегда находился один и тот же привлекательный мужчина средних лет, с которым ее, а это было видно невооруженным глазом, связывали нежные отношения. Мужчину звали Максим, у него была своя квартира, но он часто оставался ночевать у Эммы, и тогда сердце Смоленского разрывалось от ревности. Ему хотелось все бросить, кинуться к ее ногам и признаться в своих диких чувствах.

Павла сдерживал бег, холодный душ и сама Эмма, ни словом и ни взглядом не дававшая ему никакой надежды. Смоленский воспринимал этот удар судьбы как наказание за то, что он оставил свою вторую жену. Иначе поступить он не мог. Соня закрутила пылкую офисную любовь со своим молодым коллегой и забыла про приличия, мужа и детей. Те, хоть и жили отдельно от родителей, но развод отца и матери переживали остро. Как только молодой коллега, насытившись страстью, бросил Соню, та, неимоверно страдая, попыталась восстановить семью, но Смоленский не смог перешагнуть через измену и разъехался с ней. А тут пришла любовь. Восстанавливать что бы то ни было он не собирался.

– Доброе утро, Пал Палыч! – С ним всегда здоровались собачники, вынужденные ранним утром гулять со своими питомцами.

В отличие от профессора, они тащились на улицу следом за своими боксерами и терьерами заспанные и недовольные. Но по мере того как просыпались, начинали радоваться жизни и наслаждаться прогулкой. Смоленский всегда встречался им в приподнятом настроении с неизменной улыбкой и являл собой примету хорошего настроения и радости бытия. Среди собачников преимущественно были мужчины, но встречались и женщины, даже довольно хорошенькие. Они пытались заигрывать с бегуном, но натыкались на стену вежливого отказа и оставляли его в покое. Их собаки, привыкшие к Смоленскому как к неизбежности, уже игнорировали его и не пытались догонять, как в первые дни его пробежек. Одна из дам, правда, попыталась завладеть вниманием профессора, начав вместе с ним бегать по утрам, но это ни к чему не привело, и она смирилась. Смоленский обратил бы внимание только на одну бегунью – Эмму. Но та предпочитала салоны красоты и фитнес-клубы и бегать в проливной дождь не желала.

Павел Павлович, труся рысцой, поднял глаза на третий этаж. Там ее окна. Она еще спит и видит сны, в которых ему, к сожалению, места нет. Что ж, возможно, это к лучшему. В его годы обременять себя новой любовью слишком хлопотно. Скоро он станет дедом, у сына должна родиться дочь, и ему предстоят совершенно другие заботы. Да, скоро он станет дедом. Но любви, как сказал классик, покорны все возрасты. Он не будет в числе покоренных не потому, что не хочет сам, не хочет она, Эмма. Вон за той темной портьерой находится ее спальня. Вчера она привела с собой своего кавалера, к ним заявились гости, не дававшие Смоленскому своими разухабистыми песнями спокойно читать детектив. После того как все стихло и гости под утро отчалили, кавалер остался. Его машина, которую как раз обегал Смоленский, сиротливо поджидала хозяина у подъезда.

Такой красивой женщине, как Эмма, не нужен немолодой подтянутый профессор. Чем он может ее заинтересовать? Инвестиционной политикой в системе рыночных отношений? И что ему в голову пришел именно этот доклад? Его делал лучший студент курса Антон Медведев. Кстати, нужно будет сегодня с ним обсудить еще несколько постулатов экономической теории и поспорить. Дискутировать с ним чрезвычайно интересно, умный молодой человек. Да, с молодыми интересно всем. Смоленский последний раз кинул взгляд на окно Эммы и вбежал в подъезд. Никакого лифта! Только по лестнице, сейчас откроется второе дыхание, и он окажется у своих дверей. Вот она, заветная дверь Королевой. Совсем близко… и так далеко. Нужно заставить себя выбросить эту любовь из головы. Но чем дальше, тем глубже. Страшно себе представить, чем это все может закончиться. Что, если как у Сони?

Алла ворвалась в офис, как угорелая кошка, и бросилась в кабинет к Емельянову. Тот, естественно, уже восседал за своим рабочим столом, но угрызений совести по поводу того, что начальник пришел раньше своей подчиненной, Алла не испытывала.

– Доброе утро, – она изобразила на лице улыбку и суетливо оправдалась, – я заглянула узнать, не нужно ли чего? – Хотя цель была совсем другая. Алла собиралась застукать Емельянова с Эммой и позвать Машку, чтобы та наконец-то поняла, кто на самом деле является их соперницей.

– Спасибо, Алла Викторовна, – улыбнулся в ответ Емельянов, – пока ничего не нужно.

«Не попадаться на удочку его очаровательной улыбки! – говорила себе Алла. – Он так улыбается всем подряд, после чего всех подряд целует, бабник!»

– Вы никуда не собираетесь ехать? – нагло поинтересовалась она, как будто Емельянов мог ей честно ответить, что да, он собирается отправляться на встречу с Королевой и намеревается провести с ней весь день и всю ночь. – Это я тоже спросила так, на всякий случай.

– Спасибо за заботу, – ответил тот, неотрывно разглядывая ее, – вам, Алла Викторовна, без этого, – Емельянов покрутил у себя над головой рукой, изображая ее креативную укладку, – как-то лучше.

«Подлизывается, – сообразила она, – хочет затуманить мне мозги комплиментами. Не выйдет, дружочек!»

– Если вам нравится, – процедила она, – то я буду так ходить всегда. – Пусть думает, что рыбка попала в сети. Знал бы он, что сейчас устроит ему эта рыбка! Алла растянула рот до ушей и закрыла дверь с обратной стороны.

– Аллочка, – к ней пришла Вера Ивановна, – здравствуйте, дорогая. Что вы суетитесь? Неприятности?

– Еще какие, – призналась Алла. – Вера Ивановна! Вы должны мне помочь!

– Ради бога, милочка, если я вам действительно помогу, буду только рада. – Вера Ивановна была женщиной доброй, чуткой и отзывчивой. На это и рассчитывала Алла. К тому же приревновать ее к Емельянову было невозможно. Конечно, он ухлестывал за Эммой, которая была его старше, по крайней мере, на десяток лет, но Алла сомневалась, что он позарится на семидесятилетнюю старушку. Пусть еще даже бодрую и трудолюбивую.

– Вера Ивановна! – Алла схватила ее за руку, забрала швабру и отставила к стене. – Вы должны сказать Емельянову, что у вас заболела бабушка, и вам срочно нужно отвезти ей горячие макароны с котлетой. Их я захватила с собой, если что, разогреем в микроволновке.

Вера Ивановна закатила глаза к потолку и принялась что-то высчитывать.

– Вы же сами согласились мне помочь, – попыталась воззвать к ее состраданию Алла, – так что не прыгайте в кусты, а ступайте к Емельянову и говорите про бабушку! Он падок на бабушек и всем верит. – Алла нисколько не сомневалась, что уборщица разжалобит начальника грустной историей болезни родственницы.

– Аллочка, – Вера Ивановна перевела глаза на Хрусталеву, – у меня нет бабушки.

– Какие проблемы? Скажите, что есть. Пусть это будет нашей маленькой тайной.

– Аллочка, – Вера Ивановна погладила ее по плечу, – успокойтесь и подумайте хорошенько, ну, какая у меня может быть бабушка?

– Больная, – утвердительно ответила та. – А еще лучше – при смерти, чтоб он быстрее согласился.

– Милочка, все мои бабушки давно скончались, – трагично произнесла Вера Ивановна, – а если бы хоть одна и задержалась на этом свете, то ей бы стукнуло лет сто десять, как минимум.

– Сто десять? – задумалась Алла. – А что? Это тоже вариант. Ну, хорошо. Пусть это будет не бабушка. Кто у вас есть? Внучка? Пусть у вас внучка попадет под автобус, и ей срочно понадобятся макароны.