«Золотое распятие – твое, Дункан!»
      У священника перехватило дыхание. Спасения от обвинения не было, так как распятие принадлежало ему. Он не мог отрицать этого. Все предметы, положенные в гробницу вместе с Брионом, были описаны. Теперь эта гробница ограблена, и на месте преступления найдено распятие, которого там не должно было быть. Дункан внезапно понял, что он задержал дыхание, и сделал глубокий вдох. Ситуация бесконечно осложнилась. Теперь не только бесчисленные допросы ждут его, но и сама его жизнь под угрозой. Пока только Аларик и Келсон знают о том, что в его жилах течет кровь Дерини. Он хотел бы, чтобы так оставалось и в дальнейшем, но теперь ему не избежать расспросов о его родственных связях с Алариком. Он мало что мог сказать в объяснение своего участия в ночной вылазке.
      Он откашлялся, решив наконец, что должен кое-что сообщить Нигелю. Он был уверен, во всяком случае, что сможет обязать принца хранить его секрет, пока не наступит время, когда можно будет сказать все.
      – Мы были в гробнице прошлой ночью, Нигель. И мы открывали саркофаг Бриона, – медленно начал Дункан. – Я даже не буду пытаться отрицать это, – он нервно стиснул руки. – Когда мы ушли, гробница была закрыта, а Роджер и охранники были живы. Нет нужды говорить, что мы не виноваты в их гибели.
      Нигель неодобрительно покачал головой.
      – Но зачем, Дункан? Зачем вы открывали гробницу? Вот этого я не могу понять.
      – Мы подверглись бы большой опасности, если бы не открыли ее, – вмешался Морган. – Для ритуала, составленного Брионом, требовалось кое-что, оказавшееся погребенным с ним по ошибке. Нам надо было это достать, другого выхода не было, потому и пришлось открыть гробницу, – он посмотрел на свои руки, на которых сверкали два кольца. – И хорошо, что мы решились на это: Брион был под заклинанием, его облик изменен и душа связана. Мы смогли разрушить заклинание и освободить его.
      – О мой Бог! – прошептал Нигель. – А вы уверены, что не сделали ничего другого?
      – Нет, – продолжал Морган. – Мы взяли то, за чем пришли:
      Глаз Рома. Келсон не хотел брать его просто так, и Дункан дал ему свое распятие, чтобы мальчик оставил его отцу взамен. Мы не предполагали, что кто-то вскроет гробницу после нашего ухода.
      – И все же так случилось, – прошептал Нигель, качая головой. – Бедный Брион, несчастный Келсон. Вас будут обвинять во всем, несмотря на то, что вы мне рассказали. Аларик, что ты собираешься предпринять?
      Прежде чем Морган смог ответить, раздался стук в дверь, и Нигель встревоженно поднял голову.
      – О Боже! Это, наверное, Джехана! И она уже узнала о распятии.
      Лучше впустите ее сюда, пока она не выломала дверь!
      Келсон, раньше чем кто-нибудь успел сдвинуться с места, подошел к двери и открыл засов. Как они и предполагали, в комнату влетела разгневанная Джехана. Но Келсон моментально запер за ней дверь, не дав возможности войти сопровождающим. Джехана была в такой ярости, что даже не заметила этого. Она сразу набросилась на Моргана и Дункана, обрушив на них поток брани:
      – Как вы посмели! – разбрызгивала она слова. – Как вы посмели так поступить с ним! И вы, отец Дункан! – она повернулась к священнику. – Вы называете себя человеком Бога. Убийцы не имеют права на такое имя!
      Она вытянула левую руку. На ладони лежало позолоченное распятие Дункана, теперь имеющее темный кровавый оттенок, она повертела им перед лицом священника.
      – Что вы можете сказать? – потребовала она, не поднимая голоса выше того свистящего шепота, с которого начала. – Я требую от вас разумных объяснений!
      Так как Дункан молчал, она повернулась к Моргану, чтобы продолжить обвинения, и тут заметила в ухе Келсона Глаз Рома. Она замерла, не в силах поверить своим глазам, а затем в холодном гневе переключилась на Келсона.
      – Ты чудовище! – закричала она. – Ты порождение мрака!
      Ты осквернил гробницу своего отца, ты убил, чтобы получить могущество! О, Келсон, посмотри, куда эта грязная магия Дерини привела тебя!
      Келсон молчал, потрясенный. Как она могла подумать о нем такое? Как она могла связать все эти жуткие события в соборе с именами его и Моргана?
      – Джехана, – спокойно обратился к ней Морган. – Ты ошибаешься. Мы были…
      Джехана повернулась к нему. Гнев выплескивался из нее.
      – Я не желаю слушать об этом, – закричала она. – Ты гнусный дьявол! Сначала ты развратил моего мужа, возможно, даже привел его к смерти, а теперь ты собираешься сделать то же самое с моим единственным сыном. И Роджер – бедный, ни в чем не повинный Роджер! – его зверски убили, когда он охранял останки своего короля от поругания… – ее голос сорвался. – Ну, теперь тебе придется все делать самому, Дерини, потому что я не собираюсь оказывать во всех твоих делах ни малейшей поддержки. А что касается тебя, Келсон, то я желала бы, чтобы ты никогда не родился!
      – Мать! – Келсон стал белым.
      – Не называй меня так, – сказала она, отворачиваясь от него и направляясь к двери. – Я не желаю иметь с тобой ничего общего. Пусть Морган ведет тебя на коронацию. Я не хочу видеть, как трон Гвинеда узурпирует…
      Она зарыдала, спрятав лицо в ладони и повернувшись спиной к ним. Келсон хотел подойти к ней и попытаться успокоить, но Морган остановил его взглядом. Если есть хоть малейший шанс получить поддержку Джеханы, надо попытаться использовать его, пусть даже и при таких обстоятельствах. Настало время разыграть козырную карту.
      – Джехана, – позвал он мягко.
      – Оставьте меня! – всхлипнула она.
      Морган подошел к ней и стал тихо убеждать:
      – Ну, хорошо, Джехана. Сейчас нам надо кое-что рассмотреть, а времени совсем нет. Келсон невиновен в том, в чем ты его обвиняешь.
      – Прибереги свою ложь Дерини для кого-нибудь другого, Морган, – ответила она, вытирая глаза и порываясь уйти.
      Морган встал перед ней, прислонившись спиной к дверям и глядя ей прямо в глаза.
      – Ложь Дерини, Джехана? – спросил он спокойно. – Не слишком ли часто ты используешь это слово, как ты считаешь? Тебе бы не следовало этого делать.
      Джехана застыла. Ее лицо выразило замешательство.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Не делай невинное лицо. Ты знаешь, о чем я говорю.
      Я только удивляюсь, что не догадался об этом раньше. Тогда бы мне стало понятно твое поведение все эти годы.
      – О чем ты говоришь? – потребовала Джехана, прямо на глазах вновь обретая утраченную было уверенность.
      – Конечно, о твоей крови Дерини, – ответил Морган. – Скажи, откуда она у тебя: со стороны матери или со стороны отца? А может быть, обоих?
      – Моя кровь Дери… Морган, ты сошел с ума, – прошептала она. Глаза ее наполнились страхом, который выдавал ее смятение.
      Морган медленно улыбнулся:
      – Да нет, я в полном рассудке. Келсон проявил некоторые способности Дерини, а мы знаем, что это не со стороны Бриона.
      Джехана изобразила смех:
      – Это самая смехотворная вещь, какую мне приходилось слышать. Все знают мое отношение к Дерини.
      – Самые непримиримые гонители Дерини – это сами Дерини, Джехана, или же имеющие примесь крови Дерини. Те, кто изучает такие явления, говорят, что тут срабатывает комплекс вины. Так случается, когда люди поколениями скрывают свое «я», подавляя свою сущность, отрицают свою истинную природу.
      – Нет! – закричала Джехана. – Это неправда!
      Если бы было так, я бы знала!
      – А может быть, ты всегда знала?
      – Нет! Никогда…
      – Ты можешь это доказать? – спросил Морган. – Ты знаешь, что способ есть?
      – Что? – Джехана отшатнулась от него.
      Морган взял ее за руку и притянул к себе.
      – Позволь мне провести сеанс Мысленного Видения, Джехана. Позволь мне прояснить этот вопрос раз и навсегда.
      В ее глазах застыл ужас, она старалась вырваться от него.
      – Нет! Нет, пожалуйста!
      Морган не отпускал ее.
      – Тогда давай договоримся, Джехана.
      – О чем? – прошептала она.
      – Я думаю, мы оба знаем, что обнаружил бы я при этом сеансе Мысленного Видения, – спокойно сказал Морган. – Однако, так и быть, сохраним свою маленькую иллюзию подольше, но при одном условии.
      – Каком?
      – Ты пойдешь на коронацию и поддержишь Келсона. А кроме того, ты не будешь делать попыток вмешиваться во все, что будет сегодня происходить. Согласна?
      – Это ультиматум? – часть мужества вернулась к ней.
      – Если хочешь, – ответил Морган спокойно. – Ну, так что? Я провожу сеанс, или ты сотрудничаешь с нами, по крайней мере, сегодня?
      Джехана отвела взгляд от Моргана и посмотрела на Келсона. Угроза Моргана была сильна и опасна, а так как Джехана подозревала, что ее происхождение не так уж чисто, и не сбрасывала со счета вероятности примеси крови Дерини в своих жилах, угроза была еще страшнее. Она не была готова признать этот факт. И, следовательно, коронация – меньшее из двух зол. Она подняла голову, стараясь не встретиться глазами с Морганом.
      – Хорошо, – ее голос был тих, но в тишине комнате звучал отчетливо.
      – Что хорошо? – настаивал Морган.
      – Хорошо. Я пойду на коронацию, – сказала она неохотно.
      – И будешь вести себя хорошо? Не будешь устраивать сцен? Обещаю тебе, Джехана, все разрешится к твоему удовлетворению. Ты не будешь разочарована. Доверься нам.
      – Довериться тебе? – прошептала она. – Хорошо, сейчас у меня нет выбора, – она опустила глаза. – Я не буду делать сцен.
      Морган кивнул и отпустил ее.
      – Благодарю тебя, Джехана.
      – Не благодари меня, Морган, – прошептала она, открывая дверь. – Помни, что я действовала по принуждению, против своей воли. Меня тошнит от того, что должно произойти. Теперь, если позволите, я пойду. Встретимся позднее, на церемонии.
      По сигналу Моргана Нигель встал и пошел проводить Джехану. Морган, мягко закрыв дверь за ними, после короткой паузы повернулся к Келсону и Дункану и вздохнул.
      – Да, теперь нам придется действовать так, как будут диктовать события. Никаких приготовлений мы уже не успеем сделать. Сожалею, что пришлось быть таким грубым с твоей матерью, Келсон, но это было необходимо.
      – А что, действительно, во мне может быть кровь Дерини?
      – спросил мальчик. – Почему это пришло тебе в голову? Или это просто уловка, чтобы заставить мать сотрудничать с нами?
      Морган пожал плечами и повел их к выходу.
      – Не могу сказать с полной уверенностью, Келсон, но есть надежный способ проверить это: использовать Мысленное Видение. Однако сейчас не стоит тратить энергию на простое удовлетворение любопытства. Нам много еще предстоит сделать сегодня, чтобы тебе передалось могущество Бриона.
      – Понимаю, – согласился Келсон.
      – Хорошо. Тогда начнем церемонию, – заключил Морган. – Дункан?
      – Я готов, – ответил священник.
      – Мой принц?
      Келсон глубоко вздохнул.
      – Давай начнем, – сказал он.
      Чарисса подняла голову от кристалла, в который она сосредоточенно смотрела.
      – Значит, маленькая королева – Дерини, – прошептала она. – Ян, ты не можешь прекратить ходить взад-вперед? Это меня раздражает.
      Ян, остановившись, поклонился в сторону Чариссы:
      – Прошу прощения, моя девочка, – согласился он добродушно, – но ты же знаешь, как ненавистно мне ожидание. Долгие месяцы я старался приблизить этот день.
      – Я помню об этом, – сказала Чарисса, поправляя сапфировую корону на белокурых волосах. – Если ты будешь достаточно терпеливым, тебя ждет награда.
      Ян кивнул и поднял кубок с вином.
      – Благодарю тебя, моя любовь. А что Джехана? Неужели она Дерини?
      – Если и да, я сокрушу ее, – пренебрежительно пожала плечами Чарисса. – Меньше всего меня сейчас беспокоят необученные Дерини от неизвестных родителей, да еще отказывающиеся признать свое происхождение.
      Ян встал и, прицепив свой меч, взял в руки плащ.
      – Хорошо, тогда я пошел. Процессия уже формируется. Ты уверена, что я не должен открывать себя до последней минуты?
      Чарисса улыбнулась.
      – Тебе нельзя появляться одновременно со мной, – сказала она. – Но если я позову тебя помочь мне открыто, то ты должен будешь уничтожить Моргана, чего бы это ни стоило. Ясно?
      – Абсолютно, любимая, – сказал Ян, подмигнув. Он на мгновение задержался в дверях:
      – Увидимся в соборе.
      Когда дверь за ним закрылась, Чарисса снова обратилась к кристаллу, лежащему на столике перед ней. В нем она видела все, что видел Морган: двойник ее кристалла подменял собой большой камень генеральского знака отличия. Перед ней мелькнул Келсон в карете слева от Моргана, а затем она стала смотреть вперед, между ушами черного коня, на котором ехал Морган. Скоро они будут в соборе. Пора и ей собираться.
      Морган опустил поводья у собора Святого Георгия и осмотрелся вокруг, как делал не раз в продолжении всей этой медленной поездки. Впереди остановилась открытая карета Келсона. До этого места, где начала формироваться новая процессия, его сопровождали три епископа и два архиепископа.
      Архиепископы Корриган и Лорис были угрюмы: Морган предположил, что им уже известно об осквернении гробницы. Но епископ Арлиан, только он один, тепло улыбнулся молодому королю. Дункан стоял позади архиепископов, стараясь быть рядом с Келсоном, чтобы оказывать ему моральную поддержку, не попадаясь в то же время на глаза своим начальникам. Морган спрыгнул с лошади и улыбнулся Дункану, одновременно знаком подзывая Дерри, который обозревал толпу. Тот поспешил к нему.
      – Что-нибудь случилось? – спросил Дерри.
      – Пока нет, – ответил Морган, кивнув в направлении Келсона и архиепископов. – Ты заметил что-нибудь необычное?
      – Никаких признаков Чариссы, если вы это имеете в виду, милорд, – сказал Дерри. – Толпа, однако, ведет себя странно. Как будто они знают: что-то должно случиться.
      – Они не ошибаются, – ответил Морган. – Что-то случится, – он оглядел здания и повернулся к Дерри. – Ты видишь часовую башню рядом с собором? Я хочу, чтобы ты забрался туда и посмотрел вокруг. Она наверняка приведет с собой отряд, так что не появится внезапно, и ты сможешь предупредить нас по крайней мере за пять минут до ее появления в соборе.
      – Верно, – кивнул Дерри. – А когда она примерно появится, как вы полагаете?
      – Возможно, через час, – прикинул Морган. – Насколько я знаю Чариссу, она дождется начала коронации, а уж потом вмешается. Она знает, что нам известно о ее предстоящем нападении, так что будет выжидать, надеясь, что долгое ожидание увеличит наш страх.
      Дерри исчез, направившись на свой наблюдательный пункт, а Морган направился к Дункану, протискиваясь сквозь толпу служителей и тоже стараясь не попадаться на глаза Корригану и Лорису.
      – Что случилось? – тихо спросил он, приблизившись к кузену.
      Дункан поднял брови:
      – Друг мой, ты просто не поверишь. Корриган был так разгневан поруганием гробницы, что угрожал отменить коронацию. А затем вступил Лорис, угрожая арестовать тебя, повесить меня, а Келсона отдать под суд по обвинению в ереси.
      – Боже, ну и что дальше? – прошептал Морган, у которого перехватило дыхание.
      – Не беспокойся, – ответил Дункан, – Келсон поставил их на место. Он пригрозил им отстранением от власти и лишением всех прав. Тебе следовало бы посмотреть на Корригана в тот момент. Одна мысль о том, что Арлиан и другие епископы будут править Ремутом и другими провинциями, заставила его проглотить язык.
      Морган вздохнул с облегчением.
      – Ты думаешь, от них не будет больших неприятностей? Не хватало нам сегодня еще и религиозных расправ.
      Дункан покачал головой.
      – Думаю, что нет. Они, конечно, будут за спиной болтать об ереси, святотатстве и так далее. И, я могу поспорить, им вовсе не по душе мое участие в церемонии. Но они ничего не могут поделать из страха лишиться всех своих постов, даже Лорис с его фанатизмом.
      – Надеюсь, ты прав, – сказал Морган. – Думаю, тебе следует держаться подальше от них, пока мы не прибудем на место.
      – Разве что при помощи всяких уловок. Мне и самому хочется избежать беседы с ними.
      Алтарный мальчик в красной рясе и белой накидке подбежал к Дункану и потянул его за рукав. Дункан поспешил на свое место в процессии. Тут же появился паж с Государственным Мечом и указал, где должен встать Морган. Когда мимо проходил Келсон, Морган послал ему ободряющую улыбку, но мальчик был так взволнован, что не заметил этого. Лорис и Корриган, вышагивающие рядом с ним, сурово посмотрели на Моргана, однако Арлиан, шедший следом, кивнул ему, как бы говоря, чтобы тот не волновался.
      Черт бы побрал этих архиепископов! Они не имеют права так обращаться с мальчиком. Он и так слишком много перенес за эти дни – больше, чем нужно для четырнадцатилетнего мальчика, а два злобных и враждебных архиепископа ничего не делают, чтобы успокоить и подбодрить его.
      Вероятно, кто-то подал сигнал, так как хор мальчиков во главе колонны запел, колонна двинулась: впереди хор, а за ним группа алтарных мальчиков с тщательно вымытыми лицами, в белоснежных накидках на ярко-красных рясах. Они держали высокие свечи в сверкающих серебряных подсвечниках.
      Затем шел мальчик постарше, размахивая кадильницей на толстой золотой цепи, а за ним – священнослужитель, который нес тяжелый позолоченный крест архиепископа Ремутского. За крестом шествовал сам архиепископ в роскошных бело-золотых одеждах с большим распятием в руках. Украшенная драгоценными камнями митра делала его на несколько футов выше. Лицо под митрой было угрюмым и сосредоточенным.
      Далее шел Келсон, над которым четверо дворян в алых одеждах держали золотой навес. Рядом, с митрами епископств на головах, шли архиепископ Лорис и епископ Арлиан в таких же бело-золотых одеждах, как и у Корригана. За ними шли четверо других епископов.
      Следом, занимая почетное место королевского исповедника, Дункан нес Кольцо Огня на маленьком серебряном резном подносе. Кольцо и поднос отбрасывали яркие блики на его белоснежную накидку, надетую поверх рясы, и на его сосредоточенное торжественное лицо. Морган шагал, неся перед собой в ножнах Государственный Меч. А за ним шел бледный и торжественный Нигель, держа в руках Государственную Корону на бархатной подушке. Далее в два ряда шествовали Джехана и Эван, дюк Джаред и лорд Мак Лейн, лорд Ховел и лорд Бран Корис, а также другие дворяне, которым оказали честь быть включенными в процессию. Многие, конечно, и понятия не имели о том, какое грозовое напряжение таится под поверхностью всего происходящего.
      Головная часть процессии уже достигла главного алтаря в соборе, а Келсон все не мог унять смятения, не мог справиться с бешено мелькающими мыслями. Он выбросил из головы ссору с архиепископами Корриганом и Лорисом как не заслуживающую внимания сейчас, когда есть более важные поводы для беспокойства. Все его мысли вертелись вокруг ужасной Чариссы, и хотя он пока не видел никаких признаков ее появления, он не сомневался, что она появится до завершения церемонии.
      Он встал на колени справа от алтаря и попытался молиться, пока остальная часть процессии вливалась в собор и занимала свои места, но все было бесполезно. Ему никак не удавалось сосредоточиться на словах молитвы, которую произносили его губы, и он поминутно посматривал в разные стороны сквозь пальцы, прикрывающие его глаза.
      Где же она?
      Келсон подумал, как выглядело бы все, не будь угрозы нападения Той, Которая в Тени, но, вслушавшись в свои ощущения, понял, что даже при благоприятных условиях ему было бы трудно полностью отдаться молитве.
      Мальчик почувствовал себя виноватым в том, что не может справиться с собой. Как только церемония начнется, твердо пообещал он себе, он постарается взять себя в руки.
      Когда хор закончил песнопение и все заняли свои места, Арлиан и Лорис подошли к нему и встали с двух сторон. Пора, подумал Келсон. Глубоко вздохнув, он перекрестился, поднял голову и позволил двум прелатам помочь ему встать на ноги. Когда они повернулись лицом к народу, перед ними, подняв правую руку, встал архиепископ.
      – Лорды! – вознесся голос Корригана, чистый и уверенный. – Я привел вам Келсона, вашего короля. Будете ли вы подчиняться ему и служить ему?
      – Храни Бог нашего короля! – пришло из толпы.
      Поклонившись толпе, Корриган жестом показал на алтарь. Лорис и Арлиан повели теперь уже признанного народом Келсона по алтарным ступеням. Все одновременно поклонились, и затем уже только Келсон с Корриганом поднялись на три верхние ступеньки алтаря. Корриган положил правую руку Келсона на Святое Писание, сверху положил свою левую руку и начал читать клятву коронации.
      – Мой лорд Келсон, согласен ли ты принести клятву коронации?
      – Я согласен, – ответил Келсон и выпрямился во весь рост.
      – Келсон Синил Рис Энтони Халдан, перед Богом и людьми неоспоримый наследник нашего обожаемого короля Бриона, торжественно обещаешь ли и клянешься ли в том, что будешь хранить мир в Гвинеде и управлять своими подданными в соответствии с древними законами и обычаями?
      – Торжественно обещаю.
      – Будешь ли ты всеми своими силами служить Закону, Справедливости и Милосердию?
      – Буду, – Келсон окинул взглядом собравшихся.
      – Обещаешь ли ты, что Зло и Несправедливость будут караться тобой, а Законы Добра всячески поддерживаться и укрепляться?
      – Обещаю.
      Корриган положил текст торжественной клятвы на алтарь. Келсон опять осмотрелся и, заметив ободряющий взгляд Моргана, почувствовал, что уверенность возвращается к нему. С бьющимся сердцем он поставил свою подпись под клятвой: «Келсонус Рекс», затем взял документ в левую руку и поднял вверх. Правая рука оставалась на Святом Писании.
      – Все, в чем я клялся, я обещаю выполнять, да поможет мне Бог.
      Он передал документ в руки дожидающегося священника, а потом позволил отвести себя на свое место к алтарю. Когда он опять опустился на колени, то заметил справа от себя какое-то движение. Взглянув туда, он увидел, как Дерри бесцеремонно проталкивается сквозь толпу к Моргану и, приблизившись, о чем-то тихо ему говорит. Голос архиепископа разносился по всему собору в традиционной молитве в честь нового короля, а король старался расслышать, что же Дерри сказал лорду Моргану. Он в отчаянии прикусил себе губу, так как ничего не мог разобрать, однако смысл был достаточно ясен. Бросив встревоженный взгляд на Дункана, он по его виду понял, что же сказал Дерри: явилась Чарисса. Дерри заметил ее приближение с башни. До столкновения им осталось примерно минут десять.
      Молитва во славу короля закончилась, а Келсон не слышал из нее ни слова. Два прелата снова повели его к алтарю – на этот раз для того, чтобы освятить.
      Хор начал петь следующий гимн, а Келсон распростерся перед алтарем на коврике. Длинное покрывало цвета слоновой кости закрывало его целиком, за исключением головы и кончиков сапог. Вокруг него все священники встали на колени, их губы шевелились в молитве.
      Келсон стиснул руки и молился о силе, чувствуя, как холодный ужас стискивает его затылок. Он старался внушить себе, что сможет устоять против всего, что бы ни выбрала на сей раз Та, Которая в Тени, чтобы сокрушить полноправного короля Гвинеда.
      Гимн закончился, и прелаты подняли Келсона на ноги, накинув на него покрывало. Затем четыре дворянина с навесом пошли на место, а Келсон снова опустился на колени перед алтарем, чтобы получить помазание, что сделает его настоящим королем Гвинеда.
      Морган с гордостью смотрел на Келсона, пытаясь не думать о той, что сейчас приближается к собору. Когда все закончилось и хор запел следующий гимн, Морган услышал шум снаружи. Напрягшись, когда посторонние звуки смешались со звуками литургии, он ясно услышал холодный стук копыт по булыжной мостовой.
      Келсон поднялся, чтобы принять символы власти. Священники закрепили на его плечах алую, украшенную драгоценностями мантию, символически коснулись его сапог золотыми шпорами. Архиепископ Корриган принял Кольцо Огня от Дункана, прошептал над ним благословение, подержал его в поднятой руке и затем надел на левый палец Келсона. После этого он повел Келсона к Государственному Мечу. Это был тот самый момент, которого ждал Морган: Кольцо Огня уже на руке Келсона, но оно не сможет вызвать к жизни магию, пока ритуал не будет закреплен знаком Защитника. Подойдя к Келсону, он вынул из ножен Большой Меч и вложил его в руки Корригана, с беспокойством наблюдая, как архиепископ произносит над Мечом молитвы, чтобы он служил только праведным делам.
      Наконец Корриган передал Меч Келсону, и тот, поцеловав Меч, вернул его Моргану. Во время передачи Меча Келсон легонько коснулся Кольца с Грифоном и теперь застыл в полнейшем разочаровании, потому что, коснувшись его, он не ощутил прилива сил, могущества – всего того, что было ему предсказано в ритуальных стихах Бриона. Со страдальческим выражением лица он пытался поймать взгляд Моргана, и Морган, в свою очередь, тоже испытал сосущее неприятное чувство, которое родилось где-то внутри него и поднялось до самого горла. Где-то что-то они сделали не так. Очевидно, Грифон Моргана вовсе не был знаком Защитника!
      На улице перед собором послышался громкий шум, и кругом зашептались, чего-то ожидая со страхом. Когда Корриган, не замечая ничего постороннего и продолжая церемонию передачи символов власти, поднял украшенный драгоценностями скипетр Гвинеда, двери собора с треском распахнулись, и в собор ворвался со свистом ледяной ветер.
      Морган, еще только поворачивая голову назад, не сомневался в том, кого он увидит. И не был разочарован.
      В распахнутых дверях застыл силуэт Чариссы – Герцогини Толана, Леди Серебряных Туманов, Той, Которая в Тени. Ее окутывало что-то бледно-серое и голубое, клубящееся вокруг нее живым туманом, создавая зловещее сияние.

      Келсон даже не шевельнулся, когда двери чуть не сорвались с петель, хотя его подмывало повернуть голову и посмотреть. Но когда грохот разорвал тишину, он понял, что если удовлетворит свое любопытство, то потеряет самообладание. Он никогда не видел Чариссу и не знал, что испытывает при виде ее.
      Оставаться на коленях спиной к врагу не рекомендовалось – это ему было известно. Ведь, оставаясь в таком положении, он мог позволить врагу вплотную приблизиться к нему, и при других обстоятельствах он не допустил бы такой оплошности. Но теперь не в его власти что-либо изменить. Это была ситуация, где теория пасует перед практикой. Келсон не мог придумать, что же следует сделать, когда он встанет и повернется.