Брион Халдан, король Гвинеда, принц Меары, лорд Пурпурного Марта, восседал на коне на вершине холма и обозревал окрестности.
      Он не был высок, но сочетание величественной осанки с кошачьей грацией служило противникам грозным предупреждением о том, что его не следует недооценивать. Однако его врагам редко представлялся повод к этому. Смуглый, стройный, со следами проседи на висках и в черной густой бороде, он внушал почтение одним своим видом. Когда он говорил, будь то жестокий повелительный тон или вкрадчивая мягкость, проникающая в сердце собеседника, люди слушали и беспрекословно подчинялись.
      Если же не убеждали ласковые слова, убеждала холодная сталь. Об этом предупреждали широкий меч в ножнах и узкий стилет на поясе.
      Руки, сдерживающие горячего боевого коня, мягко, но уверенно лежали на поводьях из красной кожи. Это были руки бойца, руки человека, привыкшего повелевать.
      Но если присмотреться более внимательно, то первоначальное впечатление о нем как о короле-воине пришлось бы изменить. В больших серых глазах читалось гораздо большее, чем просто отвага и мудрость полководца, – в них светился изощренный ум государственного деятеля, которого знали и которым восхищались во всех Одиннадцати Королевствах. В то же время вокруг него как будто царила неуловимая атмосфера тайны, запретной магии, чего-то такого, что могло обсуждаться только шепотом. Брион, которому едва исполнилось тридцать девять, поддерживал мир в Гвинеде уже в течение пятнадцати долгих лет.
      Король, который сидел сейчас на коне на вершине холма, наслаждался минутой покоя – ах, как нечасто выпадали ему такие минуты!
      Брион высвободил ноги из стремян и потянулся.
      Было раннее утро, туман поднимался от земли. Не по сезону сильный ночной холод пронизывал насквозь. Легкая кольчуга под туникой короля несмотря на кожаную охотничью одежду стала ледяной, и от ее жгучего прикосновения не могла защитить даже нижняя шелковая рубашка.
      Король плотнее закутался в мягкую шерсть плаща, сжал пальцы в перчатках и надвинул на лоб ярко-красную охотничью шапку. Белое перо на ней горделиво всколыхнулось.
      Крики, лай собак, звуки охотничьих рогов, ржание лошадей, стук копыт – весь этот гам как бы висел во влажном безветренном воздухе. Король обернулся и с высоты холма увидел тени скачущих сквозь туман хорошо откормленных лошадей и на них таких же сытых всадников, разодетых в бархат и мягкую кожу.
      Брион улыбнулся, завидев их. Блестящее зрелище, но, король был уверен, всадники внизу наслаждались охотой ничуть не больше, чем он сам. Отвратительная погода превратила охоту в мучение, – и это вместо ожидаемого удовольствия!
      Зачем, зачем он пообещал Джехане, что на ее столе вечером будет оленина? Он же знал, когда говорил это, что время охоты на оленей еще не наступило. И все же никто не должен нарушать обещание, данное леди, в особенности, если она обожаемая королева и мать наследника престола.
      Низкие заунывные звуки охотничьих рогов подтвердили его подозрение, что след потерян, и он безнадежно вздохнул. Если погода коренным образом не изменится, то мало надежды собрать рассеявшуюся свору за полчаса. Да что полчаса! Этих молодых неопытных собак не собрать и за день, и за неделю!
      Он покачал головой и хмыкнул при мысли об Эване, ведь тот был так горд своей новой сворой. Старый лорд очень много говорил – почти всю неделю – о предстоящей охоте. Теперь ему придется извиняться и терпеть насмешки, которых он, несомненно, заслуживает. Дюку Клейборна непростительно выводить таких неопытных собак на королевскую охоту. Бедняги, они, наверное, никогда не видели оленя!
      Звук лошадиных копыт привлек его внимание, и он повернулся в седле, чтобы посмотреть, кто же приближается к нему. Наконец, молодой всадник в ярко-красных шелках и коже вынырнул из тумана и направил лошадь к холму. Брион с гордостью наблюдал, как тот, пустив лошадь шагом, приближался.
      – Лорд Эван просил передать, что придется немного подождать, сэр, – доложил мальчик. В его глазах светились возбуждение и охотничий азарт. – Собаки погнались за зайцами.
      – Зайцы! – расхохотался Брион. – Ты хочешь сказать, что после хвастовства, которое мы терпели целую неделю, Эван собирается заставить нас сидеть и мерзнуть, пока он собирает своих глупых псов?
      – Выходит так, сэр, – ухмыльнулся Келсон. – Но чтобы утешить вас, могу сказать, что каждый из нас чувствует то же самое.
      «У него улыбка матери, – тепло подумал Брион. – Но глаза, волосы мои. Он кажется таким маленьким. Неужели ему почти четырнадцать лет? Ах, Келсон, если бы я мог уберечь тебя от всех опасностей, что ждут впереди!»
      Улыбнувшись, Брион отогнал от себя эти мысли:
      – Ну, что же, мне гораздо лучше, чем остальным.
      Он зевнул, потянулся и затем расслабился, сидя в седле. Седло заскрипело под его весом, и Брион вздохнул.
      – Ах, если бы Морган был здесь. Туман или не туман, но он, я думаю, своими чарами загнал бы оленя прямо в городские ворота.
      – Неужели? – не поверил Келсон.
      – Ну, может быть, и не совсем так, – признал Брион, – но он действительно умеет воздействовать на животных, да и на многое другое. – Король внезапно задумался. Его рука в перчатке задумчиво играла рукоятью кнута.
      Келсон заметил, что настроение короля резко изменилось, его мысли блуждают где-то далеко. Немного помедлив, мальчик тронул коня и подъехал поближе. В последнее время его отец мало говорил о Моргане, и это умолчание обращало на себя внимание. Может быть, сейчас самое время кое-что выяснить. Келсон решил идти напрямик:
      – Сэр, простите меня, если мой вопрос неуместен, но почему вы не отзываете Моргана с границы?
      Брион весь напрягся, с трудом заставив себя скрыть удивление. Откуда мальчик знает об этом? Местонахождение Моргана тщательно скрывалось в течение двух месяцев. Даже в Совете не знали, где он и зачем послан. Надо мягко выведать у сына, откуда и как много ему известно.
      – Почему ты спрашиваешь, сын?
      – Я не хотел вмешиваться не в свое дело, сэр, – ответил мальчик. – Я уверен, у вас есть для этого причины, о которых даже Совет может не знать. Я спрашиваю потому, что мне его просто не хватает. Думаю, что и вам тоже.
      Черт возьми! Мальчик так восприимчив. Как будто читает чужие мысли! Если я хочу избегнуть вопросов о Моргане, следует побыстрее увести Келсона в сторону от этого предмета.
      Брион позволил себе улыбнуться.
      – Благодарю за доверие. Думаю, мы с тобой – одни из немногих, кому его действительно не хватает. Я уверен, тебя беспокоят слухи, что появились на прошлой неделе.
      – О том, что Морган скрылся и намеревается сместить тебя с престола? – живо откликнулся Келсон. – Но сам же ты не веришь этому? Ведь не для этого же он сейчас находится в Кардосе?
      Брион краем глаза наблюдал за сыном, нервно пощелкивая хлыстом по левой ноге. Мальчик ничего не должен был знать, даже про Кардосу. У него хороший источник информации, и настойчивости ему хватает. Он решительно не желает уклоняться от разговоров о Моргане, несмотря на все попытки отца избежать этого. Возможно, он, отец, недооценивает мальчика. Он забывает, что тому уже четырнадцать лет, вполне зрелый возраст. Он сам стал королем, когда был лишь немного старше.
      Король решил сообщить сыну некоторую информацию и посмотреть, как тот прореагирует.
      – Нет, конечно. Я сейчас не могу тебе многого сказать, сын, но в Кардосе назревает кризисная ситуация, и Морган держит ее под контролем. Венсит из Торента хочет захватить город и уже несколько раз нарушал договор, чтобы спровоцировать беспорядки. Следующей весной он, скорее всего, объявит войну, – Брион помолчал. – Ты не боишься?
      Келсон внимательно изучал поводья, которые держал в руках, прежде чем ответить.
      – Я никогда не знал настоящей войны, – медленно сказал он, скользя взглядом по равнине. – С тех пор, как я появился на свет, в Одиннадцати Королевствах всегда царил мир. Я думал, что за пятнадцать лет мира люди забыли, что такое война.
      Брион засмеялся и позволил себе немного расслабиться. Кажется, ему удалось, наконец, увести разговор в сторону от Моргана, и это хорошо.
      – Они никогда не забудут. Такова человеческая натура. Мне очень неприятно говорить тебе об этом.
      – Да, конечно, – согласился Келсон. Он наклонился, потрепал лошадь по шее, расправив спутанную гриву, а затем большие серые глаза заглянули прямо в глаза отца.
      – Это опять Та, Которая в Тени, отец?
      Простая, казалось бы, фраза буквально обрушилась на Бриона. Он был готов к любому вопросу, к любому замечанию, но только не к тому, что его сын упомянет о Той, Которая в Тени. Очень плохо, что молодой человек уже знает о мрачной, ужасной реальности. Это так потрясло короля, что на некоторое время он потерял дар речи, застыв с открытым от изумления ртом. Откуда Келсон знает об угрозе Той, Которая в Тени? По-видимому, мальчик обладает какими-то необычными способностями!
      – Тебе еще рано знать об этом! – воскликнул он, отчаянно стараясь справиться с волнением, собраться с мыслями и дать более связный и вразумительный ответ.
      Пораженный реакцией отца, Келсон отпрянул, но взгляда не отвел. В его голосе прозвучал вызов, почти открытое неповиновение:
      – Есть много вещей, о которых мне рано знать, сэр. Но никто не запрещает мне учиться и узнавать. Разве вы хотели бы, чтобы было иначе?
      – Нет, – прошептал Брион. Он нерешительно опустил глаза, поискал подходящие слова для следующего вопроса и нашел их:
      – Ты об этом узнал от Моргана?
      Келсон беспокойно заерзал в седле, увидев, что роли переменились, что он завяз в беседе глубже, чем предполагал.
      Это была его собственная ошибка. Это же он настаивал на продолжении разговора. И теперь отец не удовлетворится, пока не получит на все ответа. Келсон прокашлялся.
      – Да, это он рассказал перед тем, как уехать, – ответил мальчик нерешительно. – Он боялся, что вы будете недовольны, – Келсон нервно облизнул губы. – Он… он также говорил о вашем могуществе, о вашей власти и объяснял, на чем она зиждется.
      Брион нахмурился. Уж этот Морган! Король был недоволен собой: ему следовало раньше понять, что Морган может многое рассказать мальчику, он должен был предугадать, что так должно случиться. Однако мальчик тщательно скрывал, что многое знает, он умеет хранить тайны. Так что, возможно, Морган прав, доверившись ему.
      – Как много раскрыл тебе Морган? Скажи мне, сын, – спокойно сказал он.
      – Достаточно для того, чтобы вы сердились, и слишком мало, чтобы удовлетворить меня, – неохотно признал мальчик. Он посмотрел с беспокойством в лицо отца:
      – Вы сердитесь, сэр?
      – Сержусь?
      Этим вопросом Брион замаскировал возглас облегчения. Сердится ли он? Искусство, с которым сын вел разговор, направляя его в нужное для себя русло, – разве не для этого он и Морган работали все эти годы? Сердится ли? О боги, почему он должен сердиться?
      Брион перегнулся в седле и с чувством похлопал сына по плечу.
      – Ну, конечно же, не сержусь, Келсон. Если бы ты только знал, какую тяжесть снял с моей души. Правда, я пережил несколько неприятных минут, но сейчас как никогда уверен в правильности своего выбора. А теперь я хочу, чтобы ты пообещал мне одну вещь.
      – Все что угодно, сэр, – нерешительно сказал Келсон.
      – Не так угрюмо, сын, – воскликнул Брион, улыбаясь и взглядом стараясь вселить в мальчика уверенность. – Это вовсе не трудная просьба: если что-нибудь случится со мной, тотчас же пошли за Морганом. Я думаю, он единственный, кто может быть твоим надежным и преданным помощником. Ты сделаешь это для меня?
      Келсон вздохнул и улыбнулся. На его лице было написано облегчение.
      – Конечно, сэр. Это будет первой моей мыслью в любом случае.
      Морган очень много знает обо всем.
      – Ну, и отлично, – засмеялся Брион.
      Он выпрямился в седле и собрал поводья в руку.
      – Смотри, солнце восходит. Поедем, может быть, Эван уже собрал своих собак!
      Небо посветлело, солнце быстро поднималось. Когда всадники спускались с холма, перед ними скользили их тени, становившиеся все короче. В лесу, пронизанном лучами солнца, стало светло, и глаза Бриона с интересом осматривали кавалькаду всадников, пока они с Келсоном медленно подъезжали к ним.
      Здесь был Роджер, граф Фаллока, одетый в темно-зеленый бархат и сидящий на великолепном сером жеребце, которого Брион раньше у него не видел. Он был погружен в оживленную беседу с молодым горячим епископом Арлианом и… Ага, это очень интересно, цвета клана Мак Лейнов указывали на то, что третьим собеседником был Кевин, младший лорд Мак Лейн. Обычно он не общался с Роджером. Впрочем, немногие с ним общались. Брион удивился, что же могло объединить эту троицу, какая тема вызвала столь оживленный общий разговор?
      Однако дольше задумываться об этом ему не удалось. Его внимание было привлечено громоподобным голосом дюка Клейборна. Лорд Эван, потрясая сверкающей в лучах солнца огненно-рыжей бородой, распекал кого-то, что не было неожиданностью на такой неудачной охоте.
      Брион привстал на стременах, чтобы получше видеть происходящее. Как он и думал, гнев Эвана вызвал кто-то из слуг. Бедный человек. Его вины в неудачной охоте не было: ведь собаки-то действительно совсем неопытные. Но Эван обязательно должен был кого-нибудь отругать, найти виноватого.
      Брион засмеялся и, показав эту сцену сыну, послал его выручать провинившегося и попытаться успокоить Эвана. Келсон поехал, а он продолжал рассматривать собравшихся охотников. Наконец, он увидел того, кого очень хотел видеть.
      Брион пришпорил коня и поскакал к высокому молодому человеку, белые и пурпурные одежды которого говорили о принадлежности к дому Фиана. Юноша что-то пил из фляги в роскошном кожаном футляре.
      – Хелло! Что я вижу! Молодой Колин из Фианы, как обычно, пьет самое лучшее вино и намерен выпить его все! Как насчет нескольких капель для вашего бедного окоченевшего короля, мой друг?
      Он остановился рядом с Колином и жадно смотрел на флягу, которую тот не спеша оторвал ото рта.
      Колин улыбнулся и вытер горлышко фляги своим рукавом, а затем с шутливым поклоном подал ее королю.
      – Доброе утро, сэр. Вы же знаете: мое вино всегда ваше.
      Роджер прискакал к ним и искусно осадил лошадь за несколько шагов до черного коня короля.
      – Доброе утро, монсеньор, – сказал он, низко кланяясь в седле. – Мой господин ловко нашел лучшее место во всей нашей компании. Это восхитительный дар!
      Король запрокинул голову и сделал большой глоток из фляги, а затем опустил ее и вздохнул.
      – Ах, это не секрет, что отец Колина держит лучшие подвалы во всех Одиннадцати Королевствах. Примите комплименты, Колин, как обычно! – он поднял флягу и сделал еще глоток.
      Колин шаловливо рассмеялся и облокотился на луку седла.
      – Ах, Ваше Величество, теперь я понимаю, что вы просто льстите мне, чтобы мой отец послал вам вина. Но это вино вовсе не из Фианы. Его дала мне сегодня утром прекрасная леди.
      Брион поперхнулся и с беспокойством опустил флягу.
      – Леди? Колин, ты должен рассказать мне. Я бы никогда не попросил у тебя подарок твоей дамы.
      Колин громко расхохотался.
      – Она не моя дама, сэр. Я никогда ее раньше не видел. Она просто дала мне вино. И она, несомненно, будет польщена, если узнает, что вы оказали ей честь, попробовав и похвалив это вино.
      Брион вернул флягу и вытер усы и бороду тыльной стороной перчатки.
      – Не оправдывайся, Колин, – сказал он, – это я допустил промах. Поезжай рядом со мной. И за ужином твое место будет справа от меня. Даже король может невольно совершать ошибки.
      Келсон спокойно ехал назад к отцу, оставив Эвана и главного егеря в состоянии некоторого согласия относительно того, что делается не так, как надо, и свора собак как будто снова взята под контроль. Слуги собрали их в одну стаю и ожидают приказа короля о возобновлении охоты. Но у собак, вероятно, свои планы, в которые вовсе не входит ожидание короля или кого бы то ни было, а потому неясно, как долго слуги смогут их удерживать.
      Внезапно взгляд Келсона привлек голубой цвет, и он сразу же узнал своего дядю, дюка Картмора.
      Брат короля и высший пэр государства, принц Нигель был ответственен за обучение тридцати юных пажей для королевского двора. Как обычно, при нем было несколько его воспитанников и, как всегда, он вел с ними нескончаемую войну, стараясь обучить их чему-нибудь полезному. Сегодня на охоте его сопровождали всего шестеро, и Келсон, проезжая мимо, по выражению лица принца мог понять, что это не самые лучшие его воспитанники.
      Лорд Джаред, патриарх клана Мак Лейнов, стоя в стороне, подавал полезные советы, но мальчики, казалось, совершенно не желали понимать, что же от них хотят.
      – Нет, нет и нет, – говорил Нигель, – если вы вдруг в обществе, обращаясь к графу, назовете его «сэр», он отрубит вам голову и будет совершенно прав. И вы должны помнить, что епископ – это «Ваше Преосвященство». Ну, Ятхэм, как ты обратишься к принцу королевской крови?
      Келсон улыбнулся и помахал рукой в знак приветствия. Ведь совсем недавно он и сам был под железной рукой дюка, своего дяди, и хорошо понимал мальчиков. Настоящий Халдан, Нигель никогда никого ни о чем не просил и никому не давал пощады, был ли он в бою или обучал пажей. И хотя школа его была суровой, иногда даже чересчур, пажи, прошедшие ее, имели великолепные манеры и превосходно знали все тонкости дворцового этикета. Келсон был рад, что Нигель на его стороне.
      Когда он подъехал, Брион прервал беседу с Колином и Роджером и поднял руку, приветствуя сына.
      – Ну, что там, сын?
      – Думаю, лорд Эван уже все наладил и взял под контроль, сэр, – ответил Келсон. – Я уверен, что он ждет только вашего приказа.
      – Все верно, молодой господин! – грохотнул сзади голос Эвана.
      И вот уже Эван снял свою шляпу, зеленый цвет которой соответствовал цветам клана Линкольнов, и замахал ею перед собой, вырисовывая сложные приветственные узоры в знак почтения к королю.
      – Сэр, все готово! И на этот раз егерь заверил меня, что все будет хорошо, – он натянул шляпу на свои жесткие рыжие волосы, а затем добавил:
      – А если не будет, то он пожалеет об этом сегодня вечером. Я прикажу его жестоко наказать.
      Брион расхохотался, откинувшись назад в седле и в восторге хлопая себя по ляжкам.
      – Эван, это же всего лишь охота! И я вовсе не желаю, чтобы кого-нибудь наказывали из-за меня. Ну, поехали! – все еще смеясь, он дернул поводья и поехал вперед.
      Эван встал в стременах, поднял руку, и в ответ по всему лесу прозвучали охотничьи роги. Собаки уже устремились вперед, заливаясь чистым, похожим на колокольчики лаем. За ними поскакали всадники. И вот и собаки, и всадники уже неслись по холмам, сквозь густые заросли и чистые поляны, – охота началась.
      И в этом возбуждении гонки никто не должен был заметить, как один из отставших всадников повернул лошадь и поскакал назад, к опушке леса. И, действительно, его никто не заметил.
      Неподвижный и спокойный мавр Юсуф стоял на краю леса. Его узкие загорелые руки легко и уверенно держали поводья четырех лошадей, едва различимых среди листьев. Несмотря на спокойную раннюю осень, краски леса были яркими, приглушенные игрой теней, сгустившихся среди толстых стволов. Здесь, среди этих великанов, всегда было сумрачно. Даже зимой сюда не проникали солнечные лучи. Черная одежда Юсуфа растворялась в тенях, смешиваясь с ними. Черные глаза под черной шелковой шляпой не замечали ничего вокруг, хотя взгляд Юсуфа блуждал по сторонам. Юсуф не столько смотрел, сколько слушал и ждал.
      На самой поляне замерли в ожидании еще трое. Двое из них были мавры, как и Юсуф. На смуглых лицах, полускрытых капюшонами черных бархатных плащей, сверкали глаза – темные, безжалостные, настороженные.
      Тот, что повыше, слегка обернулся, чтобы взглянуть через поляну на Юсуфа, а затем, скрестив руки на груди, снова устремил внимательный взгляд в противоположном направлении. Во время движения черный бархат слегка распахнулся, и из-под него сверкнуло серебро богатой перевязи для меча. У ног этого человека на подушке из серого бархата сидела леди Чарисса, Герцогиня Толана, Леди Серебряных Туманов, – Та, Которая в Тени.
      С наклоненной головой, плотно закрытой серебристо-серой вуалью, она сидела неподвижно, как статуэтка, – тонкая фигурка, закутанная в роскошный бархат и меха, руки в перчатках из оленьей кожи, отделанных драгоценностями, сложены на коленях. Из-под серебристой вуали внимательно смотрели бледно-голубые глаза. Окинув взглядом поляну, они с удовлетворением остановились на закутанном в черное Юсуфе, охраняющем их лошадей. Не поворачивая головы, леди подняла лицо к двум другим маврам, стоящим по обе стороны от нее, и произнесла низким музыкальным голосом:
      – Он идет, Мустафа.
      Ничего не было слышно, даже предательского шуршания сухих листьев под ногами, ничего, что могло бы указать на то, что к поляне кто-то приближается. Но мавры даже и не думали задавать вопросы своей леди. Коричневая рука в широком черном рукаве протянулась справа, чтобы помочь ей подняться на ноги. А тот, что был слева, беззвучно отправился занять стратегическую позицию на середине расстояния между госпожой и лошадьми. Здесь бдительный страж остановился, положив руку на рукоять своего меча.
      Ленивыми движениями Чарисса стряхнула сухие листья с плаща, небрежно поправила воротник. Наконец шуршание листьев и треск сучьев возвестили о прибытии того, кого ждали. Слабый ветерок слегка тронул вуаль леди. Одна из лошадей мягко заржала и стукнула копытом, но мавр быстро успокоил ее.
      На поляну выехал всадник, бросил поводья. Мавры, напряженно присматривающиеся к нему и готовые к обороне, расслабились. Всадник на гнедом жеребце был им хорошо знаком.
      На вновь прибывшем ладно сидели серые одежды. Но едва он сбросил капюшон и расстегнул плащ, сверкнули глубокие желто-золотые цвета. Когда он поднял руку, чтобы погладить своего гнедого, под плащом холодно сверкнула отделанная драгоценностями серо-золотая туника. Аккуратно подстриженные усы и борода обрамляли тонкие губы.
      Высокий, стройный, почти аскетического сложения, лорд Ян Ховел смотрел на мир чуть раскосыми, глазами, еще более темными, чем его волосы, глазами, которые спорили по силе блеска с темными драгоценностями, украшавшими шею и уши.
      Эти глаза быстро окинули взглядом подошедшего мавра, а затем остановились на женской фигуре.
      – Ты задерживаешься, Ян, – сказала женщина. Это была не просто констатация факта, в голосе слышалось порицание. Она твердо встретила его взгляд. Увидев, что Ян не собирается спешиваться, леди медленно подняла руку и откинула вуаль поверх светлых вьющихся волос. Взгляд ее стал жестоким, но она больше ничего не сказала.
      Ян лениво улыбнулся, соскочил с лошади и легко двинулся к Чариссе. Он коротко кивнул Мустафе, стоящему рядом с ней, а затем одним ловким движением перекинул плащ через плечо.
      – Ну? – нетерпеливо спросила Чарисса.
      – Все в порядке, дорогая, – сказал Ян нежно. – Король выпил вино. Колин ничего не подозревает, а охота сейчас идет по фальшивому следу. Они должны быть здесь примерно через час.
      – Великолепно. А принц Келсон?
      – О, он в безопасности, – ответил Ян, натягивая серую перчатку. – Но, по-моему, смешно сейчас заботиться о безопасности Келсона, потому что он все равно будет убит позднее. Демонстрировать милосердие к врагам – не похоже на тебя, Чарисса – коричневые глаза встретились с голубыми. В коричневых была насмешка.
      – Милосердие? – повторила Чарисса, оценивая брошенный ей вызов.
      Она отвела глаза, на мгновение задумалась, а затем направилась в сторону леса. Ян сопровождал ее.
      – Не беспокойся, Ян, – продолжала она. – У меня относительно принца свои планы. А кроме того, мне не заманить Моргана в ловушку без хорошей приманки. Как ты думаешь, зачем я так настойчиво распространяла в течение нескольких месяцев слухи?
      – Я думал, это просто злоба, а не то, в чем ты действительно нуждаешься, – ответил Ян.
      Они дошли до края поляны, и Ян небрежно остановился перед ней, сложив руки на груди.
      – Ну, конечно, Морган – особое дело, не правда ли? Аларик Энтони Морган. Дюк Корвина. Генерал армии Его Величества. И, главное, полукровка Дерини, которого приняли люди. Иногда я думаю, что это беспокоит тебя больше всего.
      – Осторожнее, Ян, – предупредила она.
      – О, прошу прощения, моя Леди! – стал кривляться Ян, воздев руки кверху, как будто вымаливая прощение. – Готовится всего лишь маленькое убийство? Или наказание? Я что-то забыл.
      – Это единственное, что ты не должен никогда забывать, Ян, – ледяным тоном отрезала Чарисса. – Морган убил моего отца пятнадцать лет назад, и ты знаешь об этом. Мы тогда оба были детьми, ему было четырнадцать, а мне несколькими годами меньше, но я никогда не прощу ему этого.
      Ее голос сорвался до хриплого шепота, когда она вспоминала.
      – Он предал свою кровь Дерини и вошел в союз не с нами, а с Брионом, он пренебрег Советом Камбера ради того, чтобы встать на сторону смертных. Я видела, как они зарубили моего отца Марлука, а до того лишили его власти. И это все Морган, с его хитростью Дерини. Он открыл Бриону путь. Я никогда не забуду этого, Ян.
      Ян пожал плечами.
      – Не беспокойся, девочка. У меня есть свои причины желать смерти Моргана, ты помнишь? Герцогство Корвин граничит с моим графством. Вот только не знаю, как долго ты позволишь Моргану жить.
      – Самое большее несколько недель, – сказала Чарисса. – И я хочу видеть, как он будет страдать и мучиться перед смертью. Сегодня Брион умрет при помощи магии Дерини, и Морган узнает, что это я. Это само по себе ранит Моргана больше, чем что-либо другое. А затем я буду уничтожать всех, кто ему дорог.
      – И принца Келсона?
      – Не будь так алчен, Ян, – зловеще засмеялась она. – Ты получишь свой драгоценный Корвин, но всему свое время. А я буду править Гвинедом, как и все мои предки, увидишь.
      Она повернулась на каблуках и пошла через поляну, повелительно махнув рукой Мустафе. Когда она остановилась, тот разостлал на земле плотную ткань, прикрыв ею сломанные сучья.
      Чарисса полулежала на земле. Перед ней простирался пологий склон, уходивший в глубь леса. В слабом свете утреннего солнца все было тихо и спокойно.
      После некоторой паузы Ян подсел к Чариссе и легонько обнял ее за плечи.
      – Должен сказать, что твой план мне нравится, девочка, – прошептал он. – Твое хитроумие не перестает изумлять меня, – он задумчиво посмотрел на нее сквозь длинные темные ресницы. – Однако уверена ли ты, что кроме Моргана никто ничего не заподозрит? Я имею в виду самого Бриона.
      Чарисса самодовольно улыбнулась и откинулась назад, прислонившись к его груди.
      – Ты слишком много беспокоишься, Ян, – промурлыкала она. – Мараша, подмешанная в вино, затуманит мозг Бриона. Он ничего не почувствует, пока моя рука не сожмет его сердце. Что касается Колина, то мараша на него не подействует, если в нем нет ни капли крови Дерини. А если и есть, то все равно с ним ничего не случится, если он будет подальше от Бриона, когда придет час.
      – Колина нужно убрать подальше на всякий случай, – заметил Ян.
      Он снял травинку с плаща Чариссы и продолжал:
      – Я долго обхаживал этого дворянина, и могу сказать, что ему льстило мое внимание.
      Чарисса оттолкнула его с раздражением.
      – Ян, ты становишься надоедливым. Если ты собираешься и впредь быть таким напыщенно-помпезным, тебе лучше вернуться в королевскую свиту. Там атмосфера больше подходит для самовосхваления и дурацкого обмена любезностями. Ведь тебе это очень нравится!
      Ян ничего не сказал, но надменно поднял тонкую бровь. Неторопливо встав, он подошел к лошади, подправил стремена и, прищурившись, бросил поверх седла короткий взгляд на Чариссу.
      – Могу я передать привет от тебя Его Величеству? – спросил он. Мстительная улыбка играла в уголках тонкого рта.
      Чарисса, медленно улыбаясь и не сводя с него глаз, направилась через поляну к нему. Ян обошел лошадь и ждал, готовый встретить ее. Чарисса взяла поводья и кивнула мавру, стоящему в ожидании.
      – Ну? – спросил Ян, когда мавр с поклоном удалился.
      – Думаю, на этот раз тебе не следует упоминать обо мне, – промурлыкала она, пробежала рукой по гриве гнедого, завязала на шерсти какой-то замысловатый узелок. – Тебе сейчас лучше поехать туда. Охота скоро будет здесь.
      – Слушаюсь и повинуюсь, леди, – сказал Ян и вскочил в седло.
      Он взял поводья, посмотрел на нее и затем протянул ей левую руку. Не говоря ни слова, Чарисса вложила свою руку в его. Он наклонился и приложился губами к нежной коже.
      – Удачной охоты, леди.
      Легко пожав ей руку, он выпрямился, выпустил ее, и направил лошадь в заросли, по тому пути, по которому приехал сюда.
      Та, Которая в Тени смотрела вслед сузившимися глазами, пока он не исчез из виду, а затем погрузилась в прежнее, молчаливое ожидание.
      Присоединившись к охоте, Ян постепенно начал пробираться вперед к королевской свите. Сейчас они скакали по мелколесью, так что вокруг все хорошо просматривалось. Прищурившись, он взглянул на стремя, коротко хмыкнул, а затем направил лошадь поближе к Колину и поднял руку, приветствуя его.
      – Лорд Ян! – воскликнул Колин, когда тот поравнялся с ним. – Какая превосходная скачка за сворой!
      Ян подарил юноше сердечную улыбку.
      – Неподражаемо, мой друг!
      Он переместился всем корпусом на одну сторону и с удовлетворением почувствовал, что ремень не выдержал его веса и лопнул.
      – Черт возьми! – в сердцах выругался Ян. – Кажется, охота для меня закончилась!
      Он отъехал в сторону, давая дорогу охотникам, а затем наклонился, чтобы достать стремя, все еще висевшее на его сапоге, и улыбнулся Колину, который подъезжал к нему. Когда всадники промчались мимо, Ян соскочил на землю и, расстроенный, стал рассматривать седло. Колин сочувственно смотрел на него.