Кротостию склоняется к милости вельможа, и мягкий язык переламывает кость.
Книга Притчей Соломоновых 25:15
На Валорет обрушились дожди. Необычайные для июня, они лили пятый день подряд. За стенами королевской башни по мощеным улицам струились потоки. Огромные лужи воды и жидкой грязи переполняли город, угрожая домам и лавкам, и перехлестывали за порог то тут, то там.
Внутри центральной замковой башни холодный влажный смрад поднимался от выгребных ям по вентиляционным каналам, сочился сквозь стены, пропитывал тростник и солому, рассыпанные на полу в большом зале, и висел под потолком. Пламя в трех непомерно больших каминах жарко трещало, но не могло растопить лед страха горстки собравшихся в замке лордов. Ненастье царило в их умах.
До сих пор король Синил не объявил о создании какого-либо Совета, и это тревожило тех, кто полагал себя вправе участвовать в решении государственных дел. Сейчас за столом у одного из каминов были все те, кто шесть месяцев назад возводил Синила на престол, кто теперь опасался за выбранного ими короля, за судьбу всех тех, ради безопасности и благосостояния которых они свергли тирана-дерини и вернули на трон Гвинедда законного правителя.
Они представляли собой весьма случайное собрание и были не в себе все, кроме одного, принадлежащего к той же расе магов и волшебников, отпрыск которой недавно правил Гвинеддом.
В зале были: Рис Турин, молодой дерини-Целитель, склонивший голову с буйной рыжей шевелюрой над картой, не слишком понимая тонкости изображения на ней.
Джебедия Алкарский, начальник рыцарей Ордена святого Михаила и главнокомандующий гвинеддской армией, если только удастся заставить короля воспользоваться этой армией в нужный момент.
Алистер Каллен, седеющий настоятель Ордена святого Михаила с ледянымими, номинальный начальник Джебедия, так же дерини, заложив руки за голову, рассматривал паутину под потолком; откровенно беззаботная поза была предназначена для посторонних и скрывала его напряжение.
Гьюэр Арлисский, молодой и честный, единственный среди них представитель расы людей. Он был удачлив – служил при прежнем режиме и остался при дворе нового короля.
И, конечно, Камбер Мак-Рори, граф Кулдский, дерини, самая важная среди них, наиболее уместная здесь персона.
Со времени Реставрации Халдейнов Камбер заметно постарел, хотя ни внешность, ни манера поведения не говорили о том, что ему около шестидесяти. Золотистые с серебром волосы не потускнели и по-прежнему блестели в свете факелов и камина, а в уголках ясных глаз добавилось не слишком много морщинок. В общем, он чувствовал себя не хуже, чем в последние десять лет. Пройдя через все испытания и превратности судьбы, которые выпали ему с тех пор, как было решено вернуть Гвинедду его законного короля, он стал только тверже и непреклоннее.
Но сейчас Камберу было не легче, чем всем остальным. Он вовсе не хотел тревожить ни своих коллег-дерини, ни единственного среди них человека, но у него появились подозрения, что дождь, безостановочно ливший снаружи, не был обыкновенным ливнем и что враг, в прошлом году бежавший от них в час триумфа, строил еще более коварные планы. Этот необычный дождь предупреждал, что неизбежное военное столкновение, откладывать которое более не было причин, сулит им не только встречу с оружием врага. Это был сигнал опасности, иной, чем сталь мечей, копий или стрел.
Он поделился своими подозрениями со святым отцом Эмрисом, аббатом гавриллитов, единственным человеком, который мог знать, могло ли, подобное быть подвластно дерини. Даже среди членов Ордена святого Гавриила аббата знали и уважали за безупречную дисциплину, сохранение мудрости древних и обучение мастерству исцеления.
Но даже отец Эмрис, этот образец деринийского спокойствия и прозорливости, оказался в состоянии только предложить Камберу способ дальнейшего разъяснения этого вопроса, и способ отнюдь не безопасный. Камбер был осведомлен о предлагаемой Эмрисом процедуре, но он не решался прибегнуть к ней. Ему по душе был бы менее рискованный метод расследования.
Его привлекло движение за столом, и Камбер вернулся к продолжавшемуся вокруг разговору. Джебедия обсуждал их военную подготовку и, кляня непогоду, двигал по карте значки, обозначавшие королевские отряды.
– Нет, даже если Джоверт и Торквилл прорвутся, я не вижу способа разместить более пяти-шести тысяч воинов, – говорил он, отвечая на вопрос Риса. – В их число входят все королевские рекруты, михайлинцы и несколько дюжин представителей других военных Орденов. Примерно вдвое больше вооруженных всадников. Пеших и лучников, скажем, пять и две сотни. Могло бы быть и больше, но большинство главных дорог затоплено. Можно считать, что многие не доберутся до нас вовремя.
Рис кивал, словно действительно понимая важность этих цифр, а Гьюэр, слишком хорошо сознавая ситуацию, разглядывал свои руки.
Камбер подался к столу и развернул карту к себе, чтобы лучше видеть диспозицию.
– Какова наиболее точная оценка сил Ариэллы, Джеб?
– В полтора раза больше того, что удалось собрать нам. Вы ведь знаете, ее мать приходилась родственницей королевскому дому Торента, и она умело дергает за эти ниточки. Кроме того, совершенно очевидно, что на востоке в Лендурах дождя нет.
– И это значит, – начал Гьюэр осторожно, – что если бы нам удалось собрать наших людей и пробраться через эти горы…
– Мы могли бы повстречать Ариэллу где-нибудь в Истмарче, – закончил Джебедия. – Однако проблема в том, как собрать людей.
Гьюэр теребил значок на карте.
– А как насчет одного из ваших деринийских Порталов? Это как-то поможет разрешить проблему сбора войск?
Алистер Каллен, михайлинский настоятель, покачал серо-стальной головой.
– Мы не решаемся использовать магию открыто, Гьюэр. Синил слишком ясно дал понять, что он думает по этому поводу. Кроме того, нужные нам пешие солдаты почти все до одного люди. Сомневаюсь, чтобы они захотели иметь дело с деринийскими способностями, даже такими неопасными.
– Из ваших уст это звучит зловеще, – пробормотал Гьюэр, – в способностях дерини есть что-то губительное?
При этих словах лицо человека оставалось серьезным и многозначительным, пока он сам не понял, как далеко он зашел в своей оценке дерини и как нелепо звучит этот вопрос в такой компании. В глазах собравшихся зажглись чуть заметные веселые огоньки, и Гьюэр в смущении покраснел.
Камбер доброжелательно хохотнул.
– Все в порядке, Гьюэр. Многие люди видят наши способности именно в таком свете. А находясь среди людей, которые не доверяют нам, потому что мы – дерини, и среди дерини, которые не доверяют нам, потому что мы предпочли королю-дерини человека, я чувствую радость, что есть и те, кто поддерживает нас.
– А если Синил так и останется непреклонным, – подхватил Каллен, – эти два народа отдалятся друг от друга еще больше. Одно неверное слово с его стороны, и на рассвете наша армия окажется вдвое меньше, чем была на закате.
Рис нагнулся к столу, взялся за карту и решился вмешаться в разговор.
– Итак, что может быть сделано? Как можно ускорить наши действия? Где наиболее вероятна атака Ариэллы? Джебедия задумчиво кивнул.
– Алистер и я сошлись на трех местах, Рис, два из которых расположены очень близко друг от друга. Если Сайхир примет нашу сторону и предоставит своих рекрутов, мы сможем перекрыть еще одну опасную точку.
Он склонился над картой и снова начал передвигать значки, Камбер перевел взгляд на танцующий огонь, погружаясь в собственные мысли.
Слова Каллена об их короле задели его за живое. Растущее сопротивление Синила становилось главной проблемой, Камберу все чаще и чаще приходилось становиться свидетелем нерешительности монарха, Синил, несмотря на свои сорок с лишним лет, незрелый во многих отношениях, со дня коронации погрузился в мудрствования, все более убеждая себя в том, что его восшествие на престол было ошибкой. Хотя архиепископ и освободил его от обетов, он остался священником и не стал королем. Тень отступничества от лона церкви и священного сана преследовала его в женитьбе и появлении на свет близнецов, продолжателей династии – первого, болезненного и слабого, и его брата, здорового и сильного, но с уродливой ступней. До гробовой доски несчастья его детей будут безмолвным укором и постоянным напоминанием о прегрешении бывшего священника.
В состоянии своих сыновей Синил видел гнев небес и карающую руку Господа, наносящего удар по самому дорогому. И все это в наказание за отказ посвятить себя Господу.
И кто же виноват в том, что туманная до поры перспектива его судьбы год назад стала ясной? Разумеется, Камбер. Кто как ни могущественный граф-дерини заставил Синила нарушить обеты и сесть на трон? Разве не праведный гнев должен бушевать в груди Синила? Внешняя лояльность в отношениях с графом Кулдским лишь прикрывала истинное отношение короля к тому, кто отвратил его от возлюбленного Бога. Разве сможет Синил предать все это забвению?
Камбер отвел взгляд от пламени камина. Из глубины зала к столу приближалась его дочь. Просторная меховая мантия окутывала ее фигуру от подбородка до пят, но не могла скрыть изящества и грации Эвайн. За хозяйкой следовал секретарь, юный Реван, он старался ступать, осторожно и оттого его хромота сделалась более заметна.
Эвайн была встревожена. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать отца в щеку, в ее голубых глазах, глядевших из-под густых прядей вьющихся волос, бушевал огонь.
– Как поживает королева? – тихо спросил Камбер и отодвинулся от стола, чтобы не мешать остальным.
Вздохнув, она развернулась, отпустила Ревана, ожидавшего в почтительном отдалении, и проследила, как он захромал через зал к остальным пажам, собравшимся у дальнего камина. Снова склоняясь к уху отца, она нахмурила свой прелестный лоб.
– Ах, отец, она так несчастна. Реван и я провели с ней много часов, но ее невозможно развеселить. Она не должна быть такой равнодушной и подавленной, со дня рождения детей прошел целый месяц. Роды были не тяжелыми, и Рис уверяет, что физически она здорова.
– К сожалению, нашу маленькую королеву мучит не физическая боль, – ответил Камбер так тихо, что Эвайн пришлось нагнуться еще ниже, чтобы расслышать его. – Если бы король уделял ей хоть немного внимания, но нет, ему нужно охать над своими воображаемыми грехами и винить себя и всех вокруг в…
Он замолчал, отвлеченный громкими голосами в коридоре за дверьми залы. Один из голосов принадлежал сыну Камбера Йораму, а другой, более резкий, – королю.
Еще два голоса – мужчины и женщины – были незнакомы. Высокий женский голос почти срывался в истерике. Разговор за столом разом смолк, в зал вошли король, Йорам и еще двое.
Женщина, привлекательная и изящная, выглядела немного моложе Эвайн. Мужчина, по-видимому, брат или муж, держался, как воин, хотя меча при себе не имел.
Облик короля красноречиво предупреждал всякого о его настроении. Тяжелый взгляд Халдейна сверкал гневом, каждый мускул тела был напряжен. Йорам в голубых одеждах михайлинца выглядел светлым пятном на фоне черно-пурпурного одеяния Синила и, кажется, был бы рад оказаться подальше от короля. Синил раздраженно протянул руку, когда женщина упала на колени с мольбой:
– Прошу вас, Государь, он ничего не делал! Клянусь! – она всхлипнула. – Он стар и болен. Неужели в вас нет жалости?
– Нет, в нем нет жалости! – зло выкрикнул ее спутник, поднял даму с колен и выступил вперед, загородив ее собой. – Какая может быть жалость в оставившем свой сан священнике, ополчившемся против старика? Кто ты такой, Халдейн, чтобы решать судьбы других?
В то же мгновение он вскинул руку, и угол залы осветился. Словно летнее полуденное солнце заглянуло в комнату. Все, кто сидел за столом, вскочили на ноги и бросились к королю, Джебедия и Гьюэр на бегу выхватили мечи из ножен. Эвайн, подхватив юбки, поспешила за отцом, Рисом и Алистером Калленом.
Отблеск вспышки, казалось, остановил течение времени. Воздух сгустился и стал тяжелее – возле тронного места сталкивались гигантские волны энергии. Ноги тех, кто отчаянно стремился добраться туда, словно попали в свинцовые колодки.
Синил и Йорам выстояли, им удалось повалить нападавшего, и борьба, сопровождаемая яркими вспышками, продолжалась на полу среди разбросанного тростника. Йорам оказался под незнакомцем, но продолжал сражаться за свою жизнь и жизнь короля, пока не подоспела помощь. Всплески магического огня слепили глаза, но Камбер успел заметить еще одну угрозу – кинжал, блеснувший в руке дамы. В следующее мгновение он увидел незащищенную спину Синила, склонившегося над нападавшим и не подозревавшего об опасности.
Гьюэр, самый юный и ловкий из них, тоже увидел кинжал и бросился к женщине, но нерасчетливо, и не сумел использовать меч с выгодой для себя. Он споткнулся о ноги поверженного мужчины, неловкий выпад – и оружие обратилось против Каллена и Риса.
– Синил! – кричал Камбер, в последнем отчаянном прыжке он оказался между женщиной и королем, когда клинок взметнулся для удара.
В том, что происходило после, трудно было разобраться. Какой-то миг лезвие, нацеленное на Синила, неслось к телу Камбера, в следующее мгновение брызнула кровь, и Камбер рухнул к ногам Синила, под ним расползалась кровавая лужа. Рассвирепевший от схватки король стремительно обернулся и увидел тело дамы, почти перерубленное мечом Джебедия. Он успел перед этим роковым ударом выбить из рук женщины кинжал с такой силой, что лезвие разлетелось на куски. Блеск стальных осколков гипнотически притягивал к себе взгляд Синила.
Он совершенно обезумел от сияния обломков и с диким криком послал на своего живого врага такой порыв магической силы, что Йорам, распростертый на полу, как в ловушке, едва смог отвести от себя смертельную энергию разрушения.
Каллен рванулся к Синилу, обхватил его, не давая возможности пошевелиться.
Пошатываясь, Камбер поднялся на ноги и, теряя равновесие, схватил Каллена за руку. Затем, стиснув голову короля окровавленными руками, несколько раз встряхнул и заставил смотреть на себя.
– Синил, остановитесь! Ради Бога, прекратите! Все кончено! Вы в безопасности! Теперь они не могут причинить вам вреда!
Синил расслышал Камбера, перестал вырываться, взглянул на его испачканное кровью лицо, несколько раз с силой зажмурился и, наконец, обмяк в объятиях Каллена. Закрыв глаза, король глубоко дышал, восстанавливая равновесие. Стражники, появившиеся в зале, нерешительно стояли вокруг.
– Все спокойно, – твердил Камбер. Он посмотрел по сторонам и повелительным кивком отправил стражу прочь – теперешнее состояние короля негоже лицезреть посторонним. – Все в порядке, Синил, – снова прошептал Камбер.
С этими словами он разжал руки, освободив голову монарха, и отступил на шаг; он дышал неровно и отрывисто, чувствуя, как струится кровь по левому боку, и зная, что это его кровь.
– Кто-нибудь ранен? – опасливо спросил Каллен, поддерживая задрожавшего Синила.
Тот отрицательно качнул головой, открыл глаза и неуверенно посмотрел на встревоженные лица вокруг.
Рис, пошатываясь, направился к окровавленному Камберу, но граф глазами указал на остальных. Рис взглянул на женщину (в помощи лекаря она уже не нуждалась) и обернулся к мужчине.
Йорам с трудом выбрался из-под тела своего противника и сел. Таким бледным Рис никогда его еще не видел, но врага, подававшего признаки жизни, михайлинец не отпускал.
– Йорам, как ты? – осведомился Рис, приступая к осмотру пленника.
– Надеюсь, цел. Я, кажется, смог защититься. А что с этим? Ему крепко досталось.
Незнакомец, приоткрыв глаза, следил за рукой Риса, коснувшейся его лба, но то был взгляд мутный и бессмысленный.
Рис взглянул на короля.
– Что вы с ним сделали? Он умирает.
– Он мог убить меня, – угрюмо вымолвил Синил.
– Вы знаете, что и Йорама едва не убили? А спасти этого человека я не в силах.
Слова Риса явно не понравились.
– Он преступник! Я не хочу, чтобы он оставался жив! Гневно сверкнув глазами, Рис отвернулся к умирающему, а Джебедия опустился возле убитой дамы. Уже не нужный меч в рыцарской руке острием прочертил кровавый след по камышу, разбросанному по полу. К горлу воина подкатил комок, он вздрогнул от прикосновения Камбера.
– Мне не нравится убивать женщин, преступницы они или нет, Камбер, – прошептал он. – Я только хотел выбить кинжал. Она была дерини. Я был уверен, что у нее есть защита, чтобы отвести удар.
– Ты не мог знать заранее, – ответил Камбер, наконец восстановив дыхание. Он с силой прижимал левый локоть к боку, надеясь сдержать кровотечение и скрыть рану от Синила. – Никто не мог знать этого.
Каллену тоже было жаль Джебедия и его жертву, но, опасаясь нового приступа королевской ярости, он не высказал сочувствия. Вместо этого, дипломатично кашлянув, главный викарий михайлинцев указал на человека, с которым возился Рис.
– Государь, откройте нам, с чего все это началось? Кто эти люди?
– Подстрекатели! – коротко бросил Синил, глядя в сторону.
Пленник шевельнулся и чуть повернул голову в сторону короля и викария. На его теле не было ни единой царапины, но в глазах застыла боль. Когда Целитель постарался облегчить его страдания, он оттолкнул руку Риса.
– Неужели вы не знаете нас, ваше преподобие? – воскликнул он. – Ведь это ваш деринийский суд рассматривал дело нашего отца и приговорил его гнить в подземелье под нами.
– Вашего отца? – переспросил Камбер.
– Вы знаете его, Камбер! – заговорил мужчина с силой, которой от него никто не ожидал. – Вы, дерини, который предал свой народ, чтобы посадить на престол этого тирана, вручили могущество, уж я не знаю как…
Синил побагровел и занес руку над умирающим, но Каллен удержал его.
– Ваше имя, – потребовал Камбер. – Если суд был неправым, я сделаю все, что в наших силах, чтобы восстановить справедливость. Но я должен знать, кто вы.
Мужчина откашлялся кровью и отвернулся, прежде чем снова взглянуть на Камбера.
– Моего отца зовут Дотан Эрнский, он был министром при дворе. Та.., та, кто спит позади вас… – Его голос прервался, когда он отвел взгляд от мертвой дамы, – .она была моей сестрой. О, Господи, как тяжко!
Йорам приподнял его, а Рис снова попытался помочь ему, но мужчина оттолкнул руку, указав дрожащим пальцем на короля.
– Твои вероломные друзья-дерини отлично вышколили тебя, крысиный король! – На губах пленника пузырилась кровавая пена. – Но вот что я тебе скажу: плоды посеянных тобой семян не принесут радости. Я проклинаю каждый твой шаг, каждый вздох! Я проклинаю плоды посеянного тобой, проклинаю все, к чему ты прикасаешься! Пусть все это обратится в прах! Ты…
Такого потока проклятий Синил не мог выдержать. С истошным нечеловеческим криком он вырвался из объятий оторопевшего Каллена; ему во что бы то ни стало надо было вытянуть свободную руку, загрести раскрытой ладонью воздух и стиснуть его в кулаке. Он успел.
Его жертва вздохнула, дернулась и застыла.
Когда Каллен снова схватил Синила, остальные обмерли от ужаса, переводя взгляды с бездыханного тела на короля, а Рис отчаянно пытался найти признаки жизни там, где их не стоило искать. Его глаза видели искаженное лицо Синила, а его зрение открыло даже больше, чем Рису хотелось знать о жизни и мести.
Камбер молча смотрел на короля, с трудом преодолевая ужас и негодование.
– Почему, Синил? – спросил наконец он.
– Я должен давать объяснения вам? Он был преступником, преступником-дерини!
– Он мог стать пленником, – возразил Камбер. – Под стражей никто не смог бы причинить вреда.
– Он проклял меня и то, чем я владею!
– Его проклятье всего лишь слова! Разве король должен убивать за слова!
– Это была казнь, а не убийство, – ответил Синил, словно защищаясь. – Преступников казнят.
– Преступники должны быть подвергнуты суду! – произнес Камбер.
– Я сам судил и приговорил его! – возразил Синил. – Кроме того, это был не просто мужчина, проклявший меня, это был дерини. Как мне устоять перед силой деринийского проклятья?
– Он уже умирал, – начал было Камбер, менее всего желая продолжать разговор о дерини. Синил тряхнул головой.
– Это несущественно. Вы можете поручиться, что проклятье дерини, особенно посланное умирающим, не причинит вреда?
Камбер хотел заговорить, но Синил снова тряхнул головой.
– Нет, вот и я подумал, нет. О, я знаю, что вы возразите, и понимаю, что мои деринийские познания скромны. Что я вообще знаю о ваших деринийских способностях? Только то, что вы сочли нужным мне открыть.
– Синил…
– Довольно. Я и без проклятия дерини наказан за то, что оставил своего Господа. Один мой сын уже умер от руки дерини. Стоит только заглянуть в королевскую детскую, посмотреть на несчастных крошек, и вы сразу поймете, что моим бедам нет конца.
Когда он указывал на дверь, все увидели на его левой руке длинный кровавый след пореза, до того скрытый рукавом мантии; он выглядел пугающе. Синил поймал взгляды и безразлично посмотрел на рану.
– Да, господа, ножи преступников иногда достигают цели. К счастью, эта рана легкая.
– Позволим Рису судить об этом, – сказал Камбер, взглядом прося Риса обследовать рану, и приблизился, когда тот взялся за поврежденную руку.
– Синил, возможно, возникли новые обстоятельства. Кто-то изменил или опроверг показания? – спросил Камбер, стараясь отвлечь короля от разговоров на тему проклятий и от манипуляций Риса.
Синил покачал головой, гнев и высокомерие по-прежнему сверкали в его серых глазах.
– Какое это имеет значение? Я хорошо помню дело. Этот Дотан Эрнский был арестован вместе с Колем Ховеллом и его сообщниками. Коль был казнен. У Дотана, кажется, были смягчающие обстоятельства, поэтому ему назначили новый суд. Таков закон. Я не виноват.
– Он говорил что-то насчет того, что его отец болен, – вмешалась Эвайн. – Это так?
– Откуда я знаю?
– Король должен знать, – заметил Каллен. Синил раздраженно развел руками, и Рис поспешил снова поймать рассеченную руку. Глубокая царапина могла зажить и сама собой, но, поколебавшись, Целитель сделал глубокий вдох, всегда предшествующий самоуглублению и уходу в транс.
– Я не могу понять, почему с короной должно прийти всеведение, – зло отозвался Синил. – Я подвергся нападению двух дерини, был ранен при покушении на мою жизнь, и теперь вы пытаетесь заставить меня испытывать вину из-за того, что я убил одного из них. Это потому, что они дерини, как и вы?
Даже если бы он заранее продумал свою речь (хотя, возможно, так и было), никакое другое заявление не могло бы более возмутить его слушателей. По их лицам ничего нельзя было прочесть, но Рису пришлось прервать подготовку к исцелению, чтобы сообщить своему лицу выражение безразличия.
Гьюэр, единственный человек среди них, не умел скрывать свои чувства и вздрогнул под долгим оценивающим взглядом Синила, которого удостоился каждый из присутствующих.
Используя привилегию Целителя приказывать даже королям в делах лекарских, Рис сменил тональность разговора.
– Сэр, если вы и дальше будете продолжать спор, я не сумею исцелить вас. Присядьте, пожалуйста, к камину, чтобы я мог о вас позаботиться.
Синил остолбенел, ошеломленный дерзостью Целителя, а Камбер положил руку на руку короля.
– Он прав, сир. Почему бы вам не присесть? Мы все очень нервничаем и устали от происшедшего. Джебедия, если у тебя нет неотложных дел, я хотел бы пойти с тобой и взглянуть на Дотана Эрнского. Это самое малое из того, что в наших силах. Гьюэр, пожалуйста, попроси стражу убрать тела. Проследи, чтобы они были похоронены.
– Нет, пусть они сгниют! – рявкнул Синил, сбросив руку Камбера со своего плеча.
– Проследи, чтобы они были погребены, – повторил Каллен приказ Камбера.
Он посмотрел прямо в лицо Синилу, король отвел взгляд в сторону и безропотно побрел к камину.
Он больше не прекословил и послушно протянул руку Рису. Сознавая свою бестактность к тем, кто пришел к нему на помощь, он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Вероятно, его смущали взгляды, которыми обменивались дерини, занимая места вокруг.
На этот раз Рис вошел в транс в полной тишине, и сейчас, вопреки обыкновению, Камбер не последовал за ним для наблюдений. Вместо этого он полулежал в кресле, опираясь головой о спинку и молитвой сдерживая боль. Он по-прежнему чувствовал, как кровь струится по боку, обнаружил у себя растущее головокружение, но не хотел, чтобы Синил заметил это.
Открыв глаза, он встретился взглядами с Йорамом и Эвайн, они ощутили страдания отца. Но Камбер покачал головой, взглядом запрещая им говорить об этом.
И все же Риса ему провести не удалось. Целитель превосходно чувствовал все происходящее за его спиной и, закончив лечение короля, с упреком посмотрел на Камбера.
Камбер покачал головой и посмотрел на руку Синила. О ранении напоминали только быстро бледневшая розовая полоса на коже и кровавые пятна на рукаве.
Синил, поняв, что дело сделано, открыл глаза и осторожно пошевелил рукой.
– Благодарю, Рис. Сожалею, если несколько осложнил твою работу.
Рис кивнул, принимая благодарность и извинение, но промолчал.
– Камбер, – продолжал король тем же ровным голосом, – вы желаете сказать что-нибудь еще, или я могу идти?
– Вам вовсе не нужно спрашивать у меня разрешения, сир. Государю лучше знать, что он сделал и правильно ли он поступил.
– Черт побери, не читайте нотаций! – воскликнул Синил, почти в истерике вскакивая на ноги. – Я не ребенок, я больше не в вашей власти!
С этими словами он развернулся и вышел из залы. Каллен хотел последовать за ним, но Йорам поймал его за рукав и задержал. Потрясенный, Каллен увидел, как Камбер с побелевшим лицом оседает в кресле, схватившись рукой за левый бок. Каллен упал в кресло, только что оставленное Синилом, а Рис разрывал окровавленные одежды Камбера, неодобрительно прищелкнув языком при виде кровавой лужицы на обивке кресла.
– Думал, что на твоем рукаве была кровь женщины, – заговорил Рис, продолжая рвать ткань обеими руками. – Я спрашивал, все ли с тобой в порядке, но ты солгал!
– Не хотел, чтобы Синил узнал о моем ранении. Кроме того, прежде ты был нужен ему.
– Рана была несерьезной, и ты видел это. Не дергайся. Я не хочу причинять тебе больше боли, чем необходимо.
Пальцы Риса коснулись раны и начали ощупывать ее, Камбер вздрогнул, но более не шевелился. Сидевшая справа Эвайн взяла его руку в свои и обеспокоенно заглядывала в глаза. Йорам опустился на колени у его ног.
– Все это не слишком серьезно, не так ли? – пробормотал Камбер. Ему показалось, что Рис слишком долго осматривает рану.
– Я еще не знаю. Поговори о чем-нибудь другом, пока я не выясню.
Камбер улыбнулся, скорее для того, чтобы подбодрить детей, чем потому, что чувствовал облегчение, и посмотрел на опустившегося на колени Каллена.
– Ты знаешь, Алистер, было очень интересно узнать, кого он в этот момент слушает, а кого нет.
Каллен тихонько фыркнул и постарался как можно спокойнее посмотреть на бледное лицо Камбера.
– Хочешь сказать, что я имею на него такое влияние, какого не имеешь ты, – ответил он угрюмо. – Боюсь, к несчастью, это не так. Вероятно, он принимает меня и Йорама как носителей священного сана – того, что он утратил. Другого объяснения я не могу найти.
– Какой бы ни была причина, результаты налицо, – произнес Камбер. Он пошевелился и сморщился – Рис добрался до самого больного места. – Что будет, когда ты уедешь в Грекоту?
Каллен пожал плечами.
– Сомневаюсь, чтобы король знал о моем повышении. Однако Грекота не так далеко от Валорета. По пустякам я не буду волноваться, но когда действительно понадоблюсь, я буду рядом.
– А что будет после переезда двора обратно в Ремут? Тогда ты окажешься вдвое дальше от Синила. Каллен покачал головой.
