По мере того, как Джорем нагнетал все эти сведения в сознания Кверона, тот отчаянно пытался воспротивиться, не желая принимать истины, которые так разнились с теми, что доселе составляли самую основу его существования. Он рыдал, оплакивая утраченную веру, и ничего не мог с собой поделать. А дети Камбера еще не закончили...
      Теперь инициатива перешла от Джорема в руки Ивейн, и она поделилась с Квероном своей непоколебимой уверенностью, что Камбер по-прежнему не умер до конца, и душа его словно подвешена в путах чар между жизнью и смертью. Подобное заклятье большинство Дерини считали невозможным, если вообще хотя бы слышали о нем. Но Ивейн провела пугающе-детальное расследование впрочем, от дочери Камбера Кверон и не ожидал иного, - и теперь груз всех этих новых сведений добавился к тому, что Целителю уже пришлось впитать в себя.
      Одновременно от Ивейн пришел и зов о помощи.
      Они с Джоремом хотели попытаться развеять заклятье, удерживающее Камбера в сумеречной области не жизни, и просили Кверона излечить его тело, прежде чем его наконец возьмет истинная смерть. От одной мысли о чем-то подобном у Кверона еще сильнее закружилась голова, и этот Дерини, всегда такой трезвомыслящий и невозмутимый, поспешно перекрестился бы в ритуальной мольбе об избавлении - если бы только мог по-прежнему владеть своим телом.
      Но было и еще нечто, смягчавшее невероятную смелость всех этих построений. Подспудное убеждение брата и сестры, что было в их отце нечто такое, что отрицало рациональные объяснения, даже для тех, кто знал его всю жизнь. Порой они и сами гадали, не был ли он святым? Присутствие духа Камбера они не раз ощущали за последнее время, пока разыскивали запретное заклинание, и ощущение это не имело ничего общего с культом святого Камбера, который ныне подвергался таким жестоким гонениям во внешнем мире.
      Так что же, был ли Камбер и впрямь святым? Даже Джорем вынужден был задаться этим вопросом.
      Ибо что такое, в сущности, святость? Может ли кто-нибудь знать наверняка?
      Теперь и Ивейн отступила, как Джорем до того.
      Она использовала умения, почерпнутые от Раиса, чтобы проверить физическое состояние Кверона - унять учащенное дыхание и сердцебиение, смягчить растревоженные психические каналы.., после чего она смущенно извинилась, что была вынуждена подвергнуть его такому испытанию.
      - Мы никогда намеренно не хотели обманывать вас, Кверон, - пробормотала она вслух, поглаживая его по голове, покоившейся у нее на коленях. - И никогда никому не хотели причинять вреда, хотя это оказалось неизбежно.., но мы обязались защищать Синхила, а ныне - его сыновей. Все, что делал отец - и все мы - было подчинено лишь этой цели. Мы не искали выгоды для себя... А теперь нам нужен Целитель, чтобы вернуть его и дать возможность продолжить начатое. Но вы можете пойти на это лишь по доброй воле.
      Но пока еще собственная воля не вернулась к нему. Она по-прежнему контролировала его, опасаясь непредвиденных реакций, - и, вероятно, это было и к лучшему поскольку ему требовалось время; чтобы утихли гнев, скорбь и боль в душе, и чтобы разобраться со всем тем, что он узнал сегодня. Как пьяный, он с трудом приподнял веки, чтобы взглянуть на Ивейн и Джорема, застывшего у сестры за спиной; вид у обоих был серьезный и встревоженный.
      Даже от этого простого усилия его накрыла волна тошноты, и Кверон испугался, что ему может сделаться дурно, - так сильно болела у него голова. Но Ивейн, вероятно, ощутила его недомогание и помогла справиться с болью, после чего вместе с ним проделала все обычные деринийские упражнения, помогавшие восстановить силы после тяжелой работы.
      Он осознал, что ее забота неприятна ему. Боль отступила, и Кверон понял, что вновь владеет своим телом - и только защиты Ивейн удерживала по-прежнему. В тот же миг ему пришла мысль, что он мог бы нанести удар обычный, не магический.., хотя, они ведь заранее предугадают его намерение и успеют ответить... Кроме того, здравый смысл твердил, что никто не собирался сознательно обманывать его - и все же искушение было велико ответить болью на боль.
      - Но я не сделаю этого, - прохрипел он вслух, с удивлением почувствовав, как саднит у него горло. - Вы должны дать мне время освоиться со всем этим, но теперь, конечно, мне многое стало понятно. Вы сделали то, что сделали, с самыми благими намерениями. Просто все получилось не так, как задумано.
      Ивейн вздохнула.
      - Хотелось бы верить в это. Порой начинает казаться, будто нас просто подхватило и понесло приливной волной рока, и мы уже никак не могли повлиять на те силы, которые неосторожно сдвинули с места, не догадываясь о последствиях. Одно цеплялось за другое...
      - А теперь вам пришлось открыться мне. - Он улыбнулся дрожащими губами. - Должен ли я расценивать это как тайну исповеди?
      Джорем смутился.
      - Мы об этом не задумывались. Что бы я ни делал, я никогда и ни в чем не шел против моей совести священника. Насколько мне известно, отец тоже.
      И я никогда не стал бы просить вас ни о чем подобном.
      - А я такого и не предполагал, - вполголоса отозвался Кверон, трясущимися руками растирая лицо. - Как же у меня трещит голова... Камбер чувствовал то же самое, когда принял в себя память Элистера?
      - Похоже, но не совсем. - Ивейн неуверенно улыбнулась. - Вам стоит выспаться как следует, это должно помочь. Если хотите, я внушу вам этот приказ, а затем провожу до вашей кельи. Не думаю, чтобы вам хорошо спалось здесь, на полу, тем более, когда он рядом. - Она повела подбородком в сторону саркофага. - И не думаю, чтобы нам с Джоремом доставило удовольствие тащить вас наверх по лестнице.
      Кверон хмыкнул и потрепал Ивейн по руке.
      - Дорогая моя, после всего, что мне довелось пережить сегодня, я не посмел бы просить вас ни о чем подобном. Признаюсь, я еще неспособен мыслить трезво. Вы сами знаете, что мне сейчас нужнее, и душе, и телу. Вам довелось работать с одним из лучших Целителей, каких я знал. Так что давайте ваши установки; мы все заслужили хороший отдых.
      - И кстати, Джорем, - продолжил он, обернувшись. - Не думаю, что вам стоит беспокоиться, сумеете ли вы сравняться со мной, - Тот попытался возразить, но Кверон покачал головой. - Нет, не надо. Вам внушала почтение моя репутация, но я сам создавал ее долгие, долгие годы, намеренно внушая всем, что мои способности очень велики. Да, это на самом деле так, но... Он поднял палец, чтобы подчеркнуть свои слова. - Ваш дар ничуть не меньше. В конце концов, вас ведь обучал сам Камбер Мак-Рори - все равно, был он святым, или нет.
      Глава 19
      Ибо видишь ты, святилище наше порушено, и алтарь разбит, и уничтожен храм
      2-я Ездры 10:21 (Апокриф.)
      Наутро Джорем отслужил мессу за Кверона. Тот проснулся уже после полудня, но еще долго лежал, глядя в потолок и размышляя, пока под вечер к нему не постучалась Ивейн с подносом. За ее спиной маячил смущенный Джорем.
      - А, вы уже проснулись? - радостно приветствовала она Кверона. - Я принесла вам ужин. Как вы себя чувствуете?
      Улыбаясь, Кверон спустил ноги на пол и взял поднос на колени.
      - Голоден, как зверь. Как я еще могу себя чувствовать, когда спал целый день. - Он сделал вид, что не заметил, как его гости переглянулись между собой, и откусил кусок хлеба, щедро намазанный маслом и медом. - Надеюсь, кто-нибудь догадался отслужить мессу сегодня утром? Эта обязанность - то немногое, что я могу сделать для собравшихся под этим кровом, если не считать редких вызовов Целителя, когда кто-то из малышей оцарапает коленку или переест сладкого. Вам следует больше загружать меня работой.
      - Вы и без того сделали немало, - возразил Джорем с тревогой в глазах. - Мы не имели права требовать большего.
      - И все же потребовали, - возразил Кверон. - И, обдумав все как следует, я решил согласиться.
      Ивейн уставилась на свои руки, смущенная, не смея поднять глаз на Целителя.
      - Поиски в архивах - это только начало, Кверон.
      Если мы отыщем искомое, то магический ритуал, вероятно, будет совсем ни на что не похожим. И он может подвергнуть опасности наши жизни и бессмертные души. Вы должны знать заранее, на что даете согласие.
      Кверон начал было что-то говорить, но тут же осекся и сделал несколько ритуальных жестов - выглядевших странновато, поскольку в одной руке он все еще держал кусок хлеба. Впрочем, это никак не помешало защитному куполу тут же окутать всех троих мерцающим облачком серебристого света.
      - Скорее, следует спросить, понимаете ли вы сами, что задумали? возразил Кверон, откусив еще хлеба с медом. - Да, вы считаете, что должны попробовать обратить чары, которые, как вам кажется, были наложены Камбером.., и я хотел бы еще раз взглянуть на него, теперь, когда слегка отошел от потрясения. Но будьте уверены, что я куда лучше вашего представляю все трудности на этом пути. Ведь вы даже не представляете, как именно было наложено заклятье, не говоря уже о том, возможно ли прекратить его действие.
      - Результаты неудавшегося заклятья я видел своими глазами, - заметил Джорем. - Эриелла попыталась применить его, после того как Элистер пригвоздил ее к дереву мечом. Либо она умерла, не успев его довершить, либо сделала что-то не правильно. К отцу ни то, ни другое не относится.
      - Возможно, вы и правы, - отозвался Кверон негромко.
      - И я был с ним, когда Райс умирал, - продолжил Джорем. - Отец был уверен, что сумеет наложить чары, которые позволили бы Раису дождаться прибытия Целителя. Но он подумал, что не вправе принимать такое решение за другого человека, - выходит, он подозревал, что заклятье таит в себе опасности, помимо обычной смерти тела. Учитывая все это, и те сведения, что мы с Ивейн почерпнули из архивов, я вполне отдаю себе отчет, с какими силами мы имеем дело. Не только гавриилиты что-то смыслят в таких вещах, знаете ли.
      - Никто так и не говорил, сын мой.
      Кверон молча принялся за еду, затем налил себе эля из глиняного кувшинчика и осушил кружку.
      - Однако, полагаю, вы согласитесь, что гавриилиты все же кое-чему учат, - произнес он наконец, словно и не было перерыва в разговоре. - В общих чертах вы, действительно, понимаете, о чем у нас идет речь.
      Нарушив отчасти свои обеты, я добавлю, что эта тайна уходит корнями в учение древней школы мистиков, самое существование которой я не вправе разглашать. Вполне возможно, что именно они и стояли у истоков этих чар. Мне нужно хорошенько все взвесить, чтобы решить, сколь многое я могу открыть вам. Я по-прежнему связан некоторыми клятвами, не менее сильными, чем те обеты, что я принес вашему Совету.
      Ивейн тихонько вздохнула, все еще не глядя на Целителя.
      - Мы знали о существовании иной традиции, помимо гавриилитской. Вы ведь занимались с отцом Эмрисом, да? Однажды он признался отцу, что изначальное воспитание получил не у гавриилитов и не у михайлинцев. Речь ведь идет о пред-варнаритах, верно? Если повезет, мы надеемся отыскать кое-какие варнаритские тексты.
      Когда она наконец посмотрела на него, глаза ее сияли, как сапфиры. Лицо Джорема казалось суровым и замкнутым, а глаза - непроницаемыми, как гранит. Впрочем, в облике его не было угрозы.
      - Мне кажется, - заметил Кверон, отставляя в сторону поднос, - что тогда, в кииле, мы так и не довели до конца наш обряд. Едва ли нам стоит спускаться для этого вниз? - Он протянул им руки. - Если вам нужна моя помощь, то вам придется сообщить мне все, даже то, что вы утаили в тот раз из-за связи с Камбером. Нам необходимо разобраться в этом.
      Без единого слова Джорем и Ивейн сели с ним рядом и соединили руки. Сперва связь была неустойчивой, поскольку Кверон не привык к такому контакту, но вскоре они сумели обрести необходимую гармонию.
      На сей раз единственные области, где они не открылись друг перед другом, были тайные обеты Кверона и то, что охраняла тайна исповеди. Ивейн и Джорем, как опытные Дерини, не сомневались в этом. Сейчас они смогли обменяться всеми своими познаниями и планами на будущее. И если у кого-то из них прежде еще оставались опасения касательно других, то теперь они развеялись окончательно.
      - Я уверен, нам нельзя терять времени, - заметил Кверон, когда они наконец разорвали контакт, и взял с подноса кусок сыра. - Варнаритская библиотека, наверняка, станет одной из первых мишеней для Custodes Fidei, если только прислужники епископа Эдварда еще не успели наложить на нее руки.
      - Вы же не думаете, что они сожгут библиотеку?
      - пришла в ужас Ивейн.
      - Почему же нет? Или хотя бы частично. - Кверон налил себе еще эля. - И это будет очень досадно, поскольку в Грекоте точно хранился экземпляр "Liber Ricae", я сам его там видел. Нужно идти сегодня ночью.
      - Сегодня? - удивленно переспросил Джорем.
      Брат и сестра переглянулись.
      - Но разве вам не нужно отдохнуть? - спросила Ивейн. - Мы подвергли вас тяжкому испытанию прошлой ночью.
      - Верно. - Кверон залпом допил свой эль. - Но гавриилиты - стойкий народ. Когда все будет позади, в свободное время я покажу вам пару упражнений. А теперь идите оба и переоденьтесь, пока я доем. Едва ли синие одежды михайлинцев подходят для подобной вылазки, равно как и длинные юбки.
      Так что Ивейн лучше одолжить у кого-нибудь штаны и сапоги.
      Часом позже все трое, переодевшись в темное, насытившись и вооружившись кирками и лопатами, извинились перед Ниелланом, который пока оставался за главного в убежище и подошли ко входу в Портал. Джорем был в кожаной шапочке и протянул такие же обоим своим спутникам.
      - Во-первых, она поможет скрыть наши с Ивейн светлые волосы, а, во-вторых, это необходимая защита в проходах с низким потолком. - Он улыбнулся, когда сестра принялась заталкивать под шапочку свою косу. - Тебе, Ивейн, по крайней мере, не грозит ушибить макушку!
      Кверон, улыбаясь, также натянул головной убор.
      - Похоже, вам уже доводилось выбираться в такие экспедиции. Должно быть, михайлинская школа?
      - Конечно, - подтвердила Ивейн, прежде чем Джорем успел открыть рот. Кто пойдет первым?
      Джорем, единственный, кому доводилось прежде бывать в подземельях, сначала переправил туда Кверона, затем вернулся за сестрой. Целитель к их появлению уже успел вызвать серебристый светошар, и все вместе они вышли из Портала в обшитый деревом коридор, усыпанный мусором. Кверон и Ивейн уже видели это место в воспоминаниях Джорема, но своими глазами все выглядело иначе. Разные люди обращают внимание на разные детали. Ивейн больше всего поразил затхлый воздух и странный сладковатый запах.
      - Сухая гниль? - пробормотала она, проводя пальцами по трухлявой стенной панели.
      - И влажная гниль, влага, древесные жучки, все что угодно. - Джорем натянул перчатки. - Боже, это еще хуже, чем мне казалось.
      - Да, вы ведь были здесь осенью... - Под ногами Кверона что-то захрустело. - Видимо, зимой тут более влажно. Нам налево, верно?
      Джорем кивнул и двинулся за Квероном, придерживаясь рукой за стену.
      - Верно. Вам, наверное, стоит осмотреть те части подземелий, что я видел в прошлый раз. Там, на стенах впереди, есть любопытные фрески. Осторожно голову!
      Фрески, о которых говорил Джорем, давно уже перестали представлять интерес как произведения искусства. Если прищуриться, можно было представить, будто видишь сцены из монашеской жизни, но лишь при сильно развитом воображении. И Ивейн куда больше интересовало то, что ждало их впереди - вот здесь, за поворотом.
      Широкий проем прежде закрывали двойные дубовые двери, окованные железом. Одна из створок упала на землю: верхняя петля совсем проржавела, а нижняя не выдержала веса. Джорем не стал даже пытаться приотворить вторую, а просто взобрался по лежащей створке и подал руку Ивейн, спрыгнув на землю по ту сторону проема.
      - Adorabo ad templum sanctum tuum, et confitebor nomini tuo, - прочел Кверон надпись над аркой. - Я буду поклоняться в священном храме Твоем и восславлю имя Твое. - Он хмыкнул. - Да, весьма подходит.
      - К чему? - Джорем был удивлен. - Мы с отцом так и не смогли понять, что это означает.
      - О, для тех, кто обустроил это место, - Кверон указал вперед. Продолжим?
      Просторный зал со сводчатым потолком поглощал слабое свечение их шаров. Отчасти он напоминал кииль под залой Совета Камбера, но казался еще больше. На круглом помосте из семи ступеней возвышался черно-белый кубический алтарь, такой же, как в кииле, но у этого верх был выложен черными и белыми плитками в шахматном порядке, как на гранях алтаря. Верх куба был сильно разрушен - похоже, на него рухнул некий тяжелый предмет, висевший прежде на цепи под потолком.., обрывок ее до сих пор виднелся над алтарем. Колонны и арки зала исчезали во мраке, и даже когда Дерини зажгли еще несколько магических шаров, им так и не удалось победить тьму. Битое стекло и штукатурка усеивали ступени возвышения, хотя сам помост был очищен от мусора.
      - Это мы с отцом постарались, - вполголоса заметил Джорем.
      Кверон нагнулся, разглядывая осколки, Ивейн тем временем прошлась по периметру зала.
      Если верить изображениям на стенах, это было место поклонения духам стихий, догадалась она. Вот здесь была зелень леса, чуть дальше - темное небо, затянутое грозовыми тучами, и молнии, затем - спокойная гладь озера среди горных пиков... Знакомые образы успокаивали, хотя сам этот зал вселял в душу тревогу.
      Ивейн покосилась на Джорема, стоявшего в дверях, скрестив на груди руки. Кверон поднялся по ступеням и теперь разглядывал алтарь. Он уперся ладонями в камень и закрыл глаза. Когда она подошла к нему. Целитель поднял голову и улыбнулся уголками рта.
      - Джорем был прав, даже спустя столько лет этот алтарь таит в себе большую силу. - Он жестом предложил ей убедиться в этом самой.
      Встав рядом, Ивейн тоже положила руки на плиты - одну на белую, другую на черную. Она сразу ощутила потоки энергии, поднимающиеся спирально, словно волны, омывающие сознание; в них таилась необузданная мощь, внушавшая страх.
      Она поспешила отпрянуть и невольно вытерла руки о рубаху, вопросительно косясь на Кверона.
      - Вы знаете, кто использовал этот алтарь? И главное - для чего?
      Кверон покачал головой.
      - Я мог бы высказать пару ученых догадок, но лучше подождать, пока я все как следует обдумаю.
      Но, мне кажется, нас ждет библиотека. Не стоит терять время.
      - Тогда пойдемте сюда, - окликнул их Джорем. - Неподалеку должен быть боковой коридор. Оттуда мы и начнем.
      Остаток ночи ушел у них на то, чтобы пробиться сквозь захламленные, полуосыпавшиеся проходы.
      Чем дальше, тем труднее делалось их продвижение.
      Под конец пришлось даже раскапывать дорогу, поскольку потолок совсем обвалился.
      - Это сделал отец, - сообщил Джорем шепотом, пока они по камешку разбирали завал, - Там, чуть дальше, был проход на поверхность. Он не хотел, чтобы сюда попали посторонние. Впереди еще будут такие места, если я верно все запомнил.
      В эту ночь они не слишком продвинулись к цели, и следующая была немногим лучше. На третью ночь они оказались в той части подземелья, что выходила прямо к резиденции епископа, в обход обширных подвалов, где Камбер-Элистер и его предшественники-епископы держали свою роскошную коллекцию вин. Ивейн принялась изучать внешне глухую стену, и лишь ее любопытство уберегло их от беды. Она потянулась заглянуть в какую-то щель и вдруг сдавленно охнула.
      - Что такое? - мысленно спросил ее Кверон.
      Она отодвинулась, чтобы дать ему взглянуть самому, но перед внутренним взором еще стояло увиденное: тускло освещенный зал с чадящими светильниками на стенах, и.., повсюду спящие солдаты епископского гарнизона. В ночной тиши дозорные неминуемо переполошились бы, заслышав хоть малейший шум из потайного коридора по соседству.
      Им пришлось спешно отступить и дальше работать только в дневные часы, когда риск был не столь велик. В подземный ход не проникал свет снаружи, так что для них разницы почти не было, и по-прежнему приходилось использовать магический огонь, а не факелы, чтобы дым не выдал их присутствие. Зато можно было исподтишка наблюдать за происходящим во дворце. На пятый день им даже попалось нечто вроде бойницы, выходящей на главный двор.
      Там, посреди, что-то горело, и дым поднимался к небесам. Ивейн сперва подумала, что это жгут листья, или кузнец установил там наковальню и не может как следует развести огонь.
      Затем в поле зрения показались монахи, тащившие в охапках свитки и фолианты. Они выстраивались в цепочку, чтобы по очереди швырять свою ношу в огонь.
      - А, дражайший епископ Эдвард решил-таки очистить свою библиотеку, пробормотал Кверон, склонившись к ее уху. - Держу пари, наша Liber Ricae либо уже в огне, либо скоро окажется там.
      Содрогнувшись, Ивейн отпрянула и уткнулась лбом брату в плечо.
      - Как они могут? - прошептала она. - Как они смеют жечь книги?
      - Так же, как сжигают людей, - отозвался Джорем. - Книги тоже опасны.
      - И они были бы рады всех нас отправить на один костер, - промолвил Кверон. - Ладно, пойдемте отсюда. Помешать мы все равно не сможем, а смотреть на это - только расстраиваться.
      И все равно они еще немного задержались, и вернулись к Порталу в гробовом молчании.
      - Что же теперь делать? - воскликнула Ивейн, когда они заперлись в крохотной келье, рядом с тем залом, где покоился Камбер. - Нам необходим этот текст.
      - Значит, придется обойтись чем-то другим, - вздохнул Кверон. - Если только не случиться чуда.
      Но пока стоит вернуться к тому, чем мы уже располагаем. Я все ломал голову, пока мы шли обратно.
      Как насчет Principia Magica Китрона? Она есть у вас?
      - Да, но там нет...
      - Частично этот труд зашифрован, - возразил Целитель. - Мне давненько не доводилось перечитывать его, но, по-моему, там есть кое-что подходящее. Кроме того, возможно, мне все же удастся раздобыть экземпляр Liber Ricae. Правда, для этого придется потрудиться.
      Джорем кивнул.
      - А я вспомнил о Джокале Тиндурском. Кажется, Райс говорил, что обнаружил там странные описания, посвященные непрямому исцелению. Здесь может быть какая-то связь.
      Ивейн вздохнула и разочарованно покачала головой.
      - Боюсь, мы хватаемся за соломинку. Может быть, вообще, все это сплошное безумие. Может быть, стоит просто похоронить отца - и забыть обо всем этом.
      Никто не ответил ей, поскольку все понимали, что потерпели лишь временную неудачу, не более.
      Спустя какое-то время все втроем они перешли в соседний зал, чтобы помолиться и чтобы Кверон мог поближе изучить заклинание.
      ***
      Все это время Джаван тоже не сидел сложа руки.
      Королевский кортеж наконец достиг Ремута, в воскресенье перед Великим Постом. Утром во вторник новая столица смогла насладиться пышной свадьбой Ричелдис Мак-Лин, наследница Кирни, вышла замуж за Ливера Мак-Инниса, наследника нового графа Кулдского. Церемонию провел дядя жениха, архиепископ Валоретский и его младший брат, епископ Грекотский. Посаженным отцом был Джейми Драммонд, свидетелем - сам король, а принцы прислуживали на заутрене, таким образом ставя печать высочайшего одобрения на сей союз. Присутствовали все регенты с женами.
      О свадебном пиршестве в отстроенном ремутском дворце знать шепталась потом до самого лета.
      Что касается Джавана, то он был бы рад забыть его как можно скорее. Тринадцатилетняя невеста казалась совершенно ошеломленной происходящим и разразилась слезами, когда придворные дамы явились проводить ее в супружескую опочивальню. Жених, на восемь лет ее старше, пил слишком много, говорил слишком громко и хвалился, как петух, прежде чем последовать в спальню за молодой женой.
      Наутро, прежде чем отправиться в базилику за пеплом, отмечавшим начало Великого Поста, юный Айвер известил всех окружающих, что вполне доволен своим браком и что накануне уже побывал в Кирни.
      За это Джаван возненавидел его с удвоенной силой, поскольку хотя юная Ричелдис и не была еще графиней Кирнийской, без сомнения, этому горю скоро собирались помочь. Так что он ничуть не удивился, когда через пару недель после свадьбы пришла весть о том, что дядя наследницы погиб на охоте от несчастного случая.
      Джавану понадобился весь его актерский дар, когда пришлось присутствовать на церемонии утверждения в правах новой графини Кирнийской и признания графом ее супруга. Принц отправился затем в королевскую часовню, в сопровождении неизменного Карлана, и провел там несколько часов, рисуя в воображении худшие казни для убийц Иена Мак-Лина, хотя и прекрасно понимал, что это совершенно неосуществимо.
      И все-таки он почувствовал облегчение. Он был уверен, что все до единого регенты так или иначе повинны в смерти старого графа. И большая удача, что во время Поста они были заняты своими делами, поскольку иначе принц едва ли сумел быть вежливым с ними.
      Отец Айвера, Манфред Мак-Иннис, вернулся в Грекоту вместе с епископом Эдвардом, чтобы подвергнуть разграблению варнаритскую школу; они забрали с собой Урсина О'Кэррола. Герцог Эван отбыл на север, править своими землями в Келдоре.
      Граф Таммарон время от времени выезжал, по поручению Манфреда, в Кайрори, чтобы проследить за сносом тамошнего замка, ибо Манфред не желал, чтобы хоть что-то напоминало о прежних владельцах, когда он поселится там, и новый дворец возводили для него на другом конце владений. Мердок и Ран оставались в Ремуте с королем, но то и дело совершали военные вылазки на север и на восток, так что избегать их общества было несложно.
      Основная угроза в лице архиепископа Хьюберта также временно отдалилась, - он вернулся в Валорет вскоре после свадьбы Мак-Инниса, чтобы завершить Дела Рамосского Совета. С ним уехал и Ремутский архиепископ Роберт Оррис, но заботу о душе Джавана Хьюберт препоручил помощнику Орриса епископу Альфреду Вудборнскому. В глазах принца, Альфред мог бы быть неплохим священником и даже епископом, если бы не поддался соблазну и не продал Хьюберту душу; впрочем, Джаван и не воспринимал его как духовного наставника. Взамен, принц сдружился с веселым толстяком-священником средних лет, отцом Бонифацием, который служил при старой дворцовой базилике. С Бонифацием он постигал тонкости схоластики, дабы убедить окружающих, что не представляет серьезной опасности как соперник Райса-Майкла в борьбе за трон.
      Вследствие этого епископ Альфред, да и все остальные, оставили Джавана в покое, кроме тех случаев, когда дворцовый протокол требовал его присутствия, но во время Поста такие события были нечасты. В остальном же. Пост продвигался, как положено, и Джаван наслаждался возможностью отдохнуть от пышных застолий и прочих развлечений, столь же пустых, сколь и лживых, ибо день за днем его брата все больше лишали королевских привилегий. Его тревожило лишь одно - что до сих пор его друзья-Дерини не нашли способа связаться с ним, хотя бы косвенно дав понять, что о нем не забыли, и все же он продолжал делать то, что, как ему казалось, могло бы пойти на пользу союзникам - то есть следить за регентами и, особенно, пытаться узнать, что на самом деле чувствуют и о чем думают его братья.
      С Райсом-Майклом все было просто - обычный, хотя и несколько эгоистичный ребенок, поглощенный игрушечными рыцарями и играми в войну, озабоченный лишь тем позволят ли ему наставники участвовать в скачках и тренироваться с боевым оружием. Однажды Джаван смог провести с братом несколько часов почти наедине - пока Карлан невольно отвлек старшего пажа Райса-Майкла игрой в кардунет, а сам Джаван попросил помочь ему с переводом текста по боевой стратегии. Младший брат был рад оказать старшему такую услугу. Он даже не подозревал, какую еще услугу оказывает, сидя с Джаваном плечом к плечу, пока тот с трудом продирался через запутанный текст. После этого Джаван едва ли стал больше смыслить в стратегии, зато убедился, что брат пока еще и не подозревал о скрытом наследии Халдейнов - как, собственно, и должно было быть.., а Джаван являл собой необъяснимое исключение.
      Вот увидеться наедине с королем - это было посложнее. Пару раз Джаван изобретал вполне благовидные предлоги для встречи.., но всякий раз обнаруживал, что у других людей находились предлоги еще более благовидные. Ближе к Пасхальной неделе он утратил всякую надежду встретиться с братом без свидетелей, как вдруг удачный случай представился сам собой. В холодный дождливый субботний вечер, в начале марта, Алрой слег с простудой, и Джаван зашел навестить его. Как раз в это время королевские пажи отправились на исповедь - и чтобы подробно доложить обо всем регентам, - и с королем оставался один только Ориэль. Алроя мучил кашель, и говорил он с большим трудом.
      - Ну, хоть кто-то явился меня проведать, - прохрипел он, схватив Джавана за руку и усадив рядом на постель. - Ориэль не в счет, он приходит по обязанности. Но, может, теперь он согласится меня оставить и принести из погребов этого чудесного реннишского крепленого вина, чтобы сделать мне новую настойку. Я себе все легкие надорвал этим проклятым кашлем.
      - Это правда, мастер Ориэль? - Джаван покосился на Целителя.
      Тот постарался не выказать тревоги.
      - Боюсь, что болезнь его величества не так хорошо поддается излечению, как мне бы хотелось. И если ваше высочество согласится побыть с ним, то я, конечно же, схожу за вином.
      - Ну, разумеется, - выдохнул Джаван, не в силах поверить в свою удачу, - Ступайте, Ориэль. Может быть, брат захочет, чтобы я пока почитал ему.
      Алрой слабо улыбнулся.
      - Нет, просто поболтай со мной. Расскажи, чем ты занимался в последнее время. А то я тебя почти не вижу.
      - Я ненадолго, - с поклоном пообещал Ориэль и скрылся за дверью.
      - Ну, выкладывай, что ты делаешь? Я слышал, проводишь время на коленях? Граф Ран острит по этому поводу, когда думает, что я не слышу, но по-моему, это было бы здорово - стать священником, как отец.
      - Ты говоришь так, словно я уже принял сан, - засмеялся Джаван и потянулся к влажному лбу брата. - Э, да у тебя жар. Тебе нужно бы поберечься!