Затем он проговорил тихим голосом:
      – И это все или есть еще?
      Трубадур пожал плечами:
      – Есть и другие стихи, Ваша Милость, другие варианты. Но они все повторяют одно и то же с более или менее едким юмором. Возможно, вас больше заинтересует «Баллада о герцоге Кирала».
      – Герцог Кирала?
      – Да, милорд. Это негодяй в полном смысле этого слова – злой, кощунственный лжец, который предает своих подданых. К счастью, баллада оставляет некоторую надежду угнетенному народу. Я должен также добавить, что имя Кирала покажется вам знакомым, если вы прочтете его наоборот. Ну, а стихи не многим лучше, чем предыдущие.
      Он опять извлек вступительные аккорды, и на сей раз мелодия была медленной, торжественной, подобной гимну.
      В песне говорилось о кощунствах герцога Кирала, о том, что бог решил наказать его и в качестве карающей десницы выбрал своего верного слугу Варина, человека благородного, могущественного и мудрого.
      Песня призывала весь народ подняться и сбросить иго ненавистного Дерини.
      – Фу! – фыркнул с омерзением Морган, когда трубадур закончил. – В какой помойной яме ты отыскал это, Гвидон?
      – В таверне, милорд, – ответил с улыбкой Гвидон. – А первую я выучил у грязного уличного певца у ворот монастыря Святого Матфея. Ну что, я доставил вам удовольствие, милорд?
      – Содержание отвратительное, но хорошо, что ты принес их мне.
      Как ты думаешь, много таких песен ходит в городе?
      Гвидон аккуратно положил свою лютню на подушку рядом с собой, оперся спиной о край окна, заложив руки за голову.
      – Трудно сказать, милорд. Я ходил всего несколько часов, но слышал несколько вариантов обоих песен. Возможно, других я просто не слышал. Если милорд послушает совет простого певца баллад, то я ему скажу, нужно бороться с этими песнями с помощью других песен. Если позволите, я попытаюсь что-нибудь сочинить.
      – Я не уверен, что сейчас это будет правильно, – сказал Морган. – Что ты…
      Послышался осторожный стук в дверь, и Морган с беспокойством поднял голову.
      – Войдите.
      Роберт открыл дверь и вошел. Неодобрение было написано на его лице.
      – Лорд Разер де Корби здесь и хочет видеть вас, Ваша Милость.
      – А, пусти его.
      Роберт отступил в сторону и небольшой отряд людей в плащах цвета морской волны вошел в комнату.
      За ними появился Разер де Корби, чрезвычайный посол Орсаля из Хорта.
      Морган встал и улыбнулся, когда шеренга воинов развинулась и Разер вышел вперед. Он поклонился.
      – Герцог Аларик, – прогудел человек. Тембр его голоса совершенно не соответствовал его росту в пять футов. – Я приношу поздравления и приветствия от Его Величества Орсаля. Он надеется, что вы в добром здравии.
      – Да, я здоров, Разер, – сказал Морган, энергично пожимая руку Разера. – А как себя чувствует старый морской лев?
      Разер разразился громоподобным хохотом.
      – Семья Орсалей только что получила нового наследника, и сам Орсаль надеется, что вы вскоре приедете взглянуть на него, – он посмотрел на Гвидона и Роберта, а затем продолжил:
      – Он хочет обсудить с вами кое-какие вопросы навигации и морского права, и надеется, что вы захватите с собой ваших военных советников.
      Морган понимающе кивнул.
      Он и Орсаль контролировали водный путь от Двух Рек к морю. Это был чрезвычайно важный стратегический путь, куда Венсит из Торента непременно вторгнется по побережью.
      А так как Морган через несколько недель уйдет с армией, то необходимо согласовать с Орсалем вопросы обороны морского побережья Корвина в его отсутствие.
      – Когда бы он хотел меня видеть, Разер? – спросил Морган, будучи уверенным, что Орсаль ждет его как можно скорее. Однако он не мог выехать до завтра, так как у него был назначен сеанс связи с Дерри.
      – Поедем сегодня вместе со мной, – предложил Разер и вопросительно посмотрел на Моргана.
      Морган покачал головой.
      – Лучше завтра утром, – ответил он и приказал Роберту и Гвидону оставить их. – «Рафалия» в порту. Я могу отплыть с отливом. Что вы скажете?
      Разер пожал плечами:
      – Что я могу сказать, Аларик? Я только простой посыльный, гонец.
      Относительно меня все решает Орсаль. Я не знаю, согласится ли он, чтобы я задержался здесь до утра.
      – Ну, ладно, – сказал Морган, хлопнув Разера по плечу товарищеским жестом. – Тогда поешьте и отдохните вместе со своими людьми, прежде чем пуститься в обратный путь. У меня гостит мой кузен Дункан, и мне хотелось бы вас с ним познакомить.
      Разен поклонился.
      – Я с удовольствием принимаю ваше приглашение. А вы должны обещать, что расскажете все, что слышно о молодом короле, и обо всех событиях, связанных с его коронованием. Орсаль до сих пор переживает, что не смог присутствовать на коронации.
      Позднее, когда закончились чествования Разера и подгулявший старый воин отправился домой, Моргана опять захватил в плен лорд Роберт.
      Роберт заявил, что сегодня они должны покончить со всеми делами, связанными с приданным Бронвин, поэтому они с Морганом вновь занялись необходимыми документами.
      Дункан отправился в мастерскую оружейника, где заказал себе новый меч, а Гвидон пошел прочесывать город в поисках песен, враждебных Моргану.
      Морган старался заставить себя слушать монотонный голос Роберта. Он напоминал себе, по крайней мере, уже в пятнадцатый раз, что все это – необходимая часть его обязанностей как герцога. Но это напоминание так же мало помогало, как и предыдущие четырнадцать. Он бы с удовольствием бросил все это и занялся чем-нибудь другим.
      Роберт читал о поместье Корвод, которое за заслуги перед королем Брион передал в вечное пользование отцу Моргана, лорду Кеннету Моргану. За это Морган обязался во время войн посылать королю трех воинов в полном вооружении.
      Только Роберт открыл рот, чтобы начать следующий параграф, как дверь раскрылась и на пороге появился запыхавшийся Дункан.
      Он был бос и одет только в тренировочную одежду. Очевидно, он пробовал свое новое оружие в тренировочном бою. Через его плечо было перекинуто грубое серое полотенце, Дункан вытирал углом полотенца лицо, пока шел через комнату к Моргану.
      В левой руке он держал свернутый и запечатанный кусок пергамента.
      – Только что принес гонец, – сказал он, улыбаясь, и бросил письмо на стол. – Я думаю, это письмо от Бронвин.
      Дункан присел на край стола, кивнул Роберту в знак приветствия, но секретарь со вздохом отложил перо в сторону и сел прямо с выражением глубокой печали на лице.
      Морган с большим удовольствием проигнорировал недовольство своего мучителя и сломал печать красного воска.
      В его глазах появилась теплота, когда он прочел первые строчки письма.
      Он откинулся на спинку кресла и улыбнулся.
      – Твой блестящий братец умеет очаровывать женщин, Дункан, – сказал Морган. – Послушай, что она пишет. Письмо очень характерное для Бронвин.
      «Мой дорогой брат Аларик, я едва могу поверить, что всего через несколько дней я стану леди Бронвин Мак Лейн, графиней Керней, будущей герцогиней Кассан и, что важнее всего, женой моего обожаемого Кевина. Это кажется невероятным, но наша любовь, которая и так огромна, с каждым часом становится все больше».
      Он посмотрел на Дункана и поднял бровь.
      Дункан покачал головой и улыбнулся.
      «Возможно, это будет мое последнее письмо до того, как мы увидимся в Кулди, но герцог Джаред требует, чтобы я писала покороче. Он и леди Маргарет завалили нас подарками, и он сказал, что сегодняшний будет самым ценным.
      Кевин шлет тебе горячий привет и спрашивает, не смог бы ты одолжить на свадебные торжества трубадура Гвидона.
      Кевин был потрясен его искусством прошлой зимой в Валорете, так что мне тоже очень хочется услышать его.
      Передай от меня горячий привет Дункану, Дерри, лорду Роберту, и скажи им, что я буду рада видеть их гостями на моей свадьбе.
      И поторопись разделить счастливейшие дни с твоей любящей сестрой Бронвин».
      Дункан снова вытер потное лицо, рассмеялся, взял письмо и перечитал его.
      – Ты знаешь, я никогда не верил, что Кевин станет таким домашним.
      Ему уже тридцать три и он все еще не женат. Я уже решил, что он будет священником вместо меня.
      – Но виновата в этом вовсе не Бронвин, – засмеялся Морган. – Я думаю, что когда ей было всего десять лет, она решила, что Кевин для нее – единственный мужчина. И только суровый характер матери разделял их так долго. Мак Лейны твердолобы, но им, конечно же, не сравниться в упрямстве с полукровкой Дерини, которая решила что-то сделать.
      Дункан фыркнул и пошел к двери.
      – Я думаю, что мне лучше еще помучить оружейника. Нет ничего бессмысленнее, чем спорить с человеком, который думает, что его сестра – совершенство!
      Усмехнувшись, Морган откинулся в кресле и положил ноги на небольшую скамеечку.
      К нему вернулось хорошее настроение.
      – Роберт, – сказал он, улыбаясь, – напомни мне, чтобы я приказал Гвидону отправиться завтра утром в Кулди.
      – Хорошо, милорд.
      – И давай вернемся к бумагам. Роберт, ты слишком распустился в последние недели.
      – Я, Ваша Милость? – с удивлением пробормотал Роберт, оторвавшись от бумаг, которые он просматривал.
      – Да, да. Давай займемся делами. Если мы хорошо поработаем, то мы можем закончить всю эту работу к заходу солнца, и я смогу отправить их утром с Гвидоном. Не могу припомнить, чтобы я когда-нибудь так уставал.
      Леди Бронвин де Морган была занята по горло.
      Сейчас она со своей будущей свекровью герцогиней Маргарет выбирала одежды, которые Бронвин хотела взять с собой завтра утром в Кулди на свадебные торжества.
      Одежда, которую она предназначала для самой церемонии бракосочетания, была уже готова и лежала сложенная на кровати. Тут же лежали и другие платья и предметы женского туалета.
      На полу стояли два огромных кожаных сундука, один из которых был уже полон, и его можно было запирать. Две служанки суетились вокруг него, непрерывно что-то подсовывая туда, прежде чем приняться за второй сундук. Однако Бронвин заставляла их класть все новые и новые вещи, и служанки каждый раз снова перебирали уже уложенные.
      Сегодня стоял необычный для этого времени года солнечный день. Хотя всю ночь лил дождь, утро было великолепным, а к полудню уже все высохло.
      Яркие солнечные лучи проникали через открытые окна балкона.
      У дверей три молоденькие девушки трудились над приданым Бронвин. Их чуткие пальцы неутомимо бегали по шелкам и кружевам. Две из них работали над тончайшей газовой фатой, которую их хозяйка наденет к свадьбе. Третья вышивала золотом на перчатках Бронвин новый крест Мак Лейнов.
      Рядом с ними, ближе к огню, на мягких подушках устроились две молоденькие девушки. Та, что постарше, пощипывала струны лютни, наигрывая нежную мелодию. Ее подруга с чувством выводила традиционную песню новобрачных. У их ног крепко спал толстый рыжий кот, и только шевеление хвоста говорило о том, что он живой.
      Все подружки невесты были по традиции прекрасны, однако Бронвин де Морган выделялась среди них.
      Самой старшей среди женщин здесь была леди Маргарет Мак Лейн, третья жена герцога Джареда – дважды овдовевшего лорда, который думал, что уже никогда не познает любовь после смерти второй жены, Веры, матери Дункана.
      Свою первую жену он плохо знал. Герцогиня Элен прожила всего лишь один день после рождения первого сына Джареда – Кевина. Но его женитьба на леди Вере тремя годами позже была долгой и счастливой – двадцать шесть лет любви и радости. И это в то время, когда браки в высшем обществе совершались, в основном, по расчету и в них не было и следа романтической любви.
      Герцог Джаред и леди Вера воспитали много детей. Сначала Дункана, затем дочь, которая умерла в детстве, и, наконец, Аларика и Бронвин де Морган, опекуном которых Джаред стал после смерти своего кузена Кеннета, их отца.
      Затем, четыре года спустя, все кончилось.
      Леди Вера заболела странной болезнью, которая истощила все ее жизненные силы и сделала совершенно беспомощной. И даже ее могущество Дерини, которым она обладала как и мать Моргана, не смогло спасти ее от смерти. Вера медленно угасла.
      И вот теперь появилась леди Маргарет, не отличавшаяся исключительной красотой. Маргарет была бездетной вдовой сорока лет, которая уже никогда не принесет наследника лорду Джареду.
      Однако это была спокойная женщина с мягкой душой, которая могла предложить лорду Джареду только одно – снова научить его любить.
      И вот эта леди суетилась над приданым Бронвин, как будто та была ее собственной дочерью. Она присматривала за служанками и следила за всем бдительным родительским оком.
      Так как Дункан принял обет безбрачия, только Кевин и его жена могли продолжить род Мак Лейнов, а потому вся надежда возлагалась теперь на Бронвин, которая должна была войти в их семью. Так что эта свадьба была большим событием в роду Мак Лейнов, и подготовка к ней велась долго и тщательно.
      Маргарет посмотрела на Бронвин и улыбнулась, затем подошла к резному дубовому ларцу и открыла его подвешенным к поясу ключом.
      Бронвин взяла платье из бледно-розового шелка, приложила его к себе и задумчиво прошла к большому зеркалу в углу комнаты.
      Бронвин де Морган была красива. Высокая и стройная, с прекрасными золотыми волосами, которые ниспадали ниже пояса. Она взяла все лучшее от своей матери, леди Алисы.
      Большие глаза на овальном лице были светло-голубыми, а когда ее настроение изменялось, превращались в серые.
      Розовый шелк подчеркивал белизну ее лица, румянец щек и яркость губ.
      Она внимательно изучала себя в зеркале, оценивая впечатление, которое произведет, надев это платье.
      Затем она одобрительно кивнула и положила его на постель, рядом с остальными приготовленными нарядами.
      – Я думаю, оно подойдет для бала, который мы устроим по приезде в Кулди. Не так ли? – спросила она, расправляя складки на платье и посматривая, чем же занимается леди Маргарет. – Кевин его уже видел, но это ничего.
      Маргарет достала из ящика золотой, покрытый бархатом ларец небольшого размера, высотой с ширину ладони, и, улыбнувшись, протянула его Бронвин.
      – Здесь лежит нечто, что Кевин тоже видел раньше, моя дорогая, – сказала она мягким голосом, наблюдая за реакцией Бронвин, которая открывала ларец. – Это семейная реликвия Мак Лейнов. Мне хочется думать, что она принесет счастье женщине, которая ее носит.
      Бронвин открыла крышку и ахнула.
      На подушке черного бархата лежала и излучала сияние тиара, усыпанная бриллиантами. Яркие блики, отраженные гранями бриллиантов, упали на простое голубое платье Бронвин.
      – Это восхитительно! – выдохнула она, положив ларец на постель и осторожно доставая тиару. – Это наследная корона Мак Лейнов?
      Маргарет кивнула:
      – Надень ее. Я хочу посмотреть, как она будет выглядеть с твоей фатой. Марта, принеси, пожалуйста, фату!
      Когда Марта принесла фату, Бронвин снова подошла к зеркалу, и посмотрела на себя с тиарой в руках.
      Маргарет и Марта накинули на ее золотые волосы тончайшую фату и долго ее расправляли, добиваясь, чтобы она подчеркивала красоту Бронвин, а не была сама по себе.
      Затем Маргарет взяла тиару и осторожно надела ее поверх фаты.
      Марта подала Бронвин маленькое зеркальце, чтобы та смогла посмотреть, как все выглядит сзади.
      Бронвин стала медленно поворачиваться вокруг, и тут она увидела двух мужчин, стоящих на пороге комнаты.
      Один из них был ее будущий свекр герцог Джаред, а второго она знала только смутно.
      – Ты прекрасна, моя дорогая, – сказал Джаред, подходя к ней с улыбкой. – И если бы я был на месте Кевина, то давно бы похитил тебя, не взирая на желание твоей матери.
      Бронвин смущенно опустила глаза, а затем бросилась к лорду Джареду и порывисто обняла его обеими руками.
      – Лорд Джаред, Вы самый восхитительный мужчина на свете. После Кевина, конечно.
      – О, конечно, – ответил Джаред, целуя ее в лоб и легонько отстраняя, чтобы не помять вуаль. – Должен сказать, моя дорогая, что ты восхитительна. Эта тиара украшала головы красивейших и знатнейших леди Одиннадцати Королевств. – Он подошел к леди Маргарет и поцеловал ей руку. Маргарет смутилась.
      Джаред большую часть времени проводил при дворе. Как и остальные лорды его положения в обществе, он исполнял много разных официальных обязанностей.
      Он только что вернулся с очередного заседания Совета, и на нем была герцогская корона и коричневая мантия Мак Лейнов. Через его плечо был перекинут клетчатый плед, закрепленный серебряной брошью со спящим львом Мак Лейнов.
      На его широкой груди покоилась тяжелая серебряная цепь, каждое кольцо которой было размером с человеческую ладонь. На спокойном лице светились голубые глаза.
      Джаред провел рукой по коротко остриженным седым волосам и жестом показал на своего спутника, все еще стоявшего у дверей.
      – Риммель, подойди сюда. Я хочу представить тебя моей будущей невестке.
      При первом взгляде на Риммеля поражали его снежно-белые волосы. Риммель не был стар, ему было всего 28 лет, но он не был и альбиносом. Вплоть до 10 лет, он был самым обыкновенным шатеном. А затем, одной теплой летней ночью во сне он неожиданно и необъяснимо стал совершенно белым.
      Его мать обвиняла в этом ведьм Дерини, которые получили разрешение жить вблизи деревни.
      Сельский священник долго бился над мальчиком, стараясь изгнать беса. Но несмотря на все попытки, волосы Риммеля так и остались на всю жизнь белыми.
      Такая яркая отличительная черта, выделяющая его из всех окружающих, заставляла его слегка сутулиться, как будто он желал скрыться, сделаться незаметным.
      Риммель был одет в серую тунику и высокие сапоги. На голове была серая шляпа все с тем же спящим львом Мак Лейнов. На перекинутом через плечо широком ремне висела кожаная сумка. Под мышкой находились свернутые в трубки листы пергамента. Он нервно стискивал их, когда подошел к герцогу Джареду и поклонился.
      – Ваша Милость, – прошептал он, сняв шляпу и опустив глаза, – леди.
      Джаред бросил взгляд заговорщика на свою жену и улыбнулся.
      – Бронвин, это мой архитектор. Он принес несколько чертежей, о которых я хотел бы услышать твое мнение, – он показал на стол возле камина. – Риммель, ты можешь разложить их здесь.
      Риммель подошел к столу и стал раскладывать чертежи.
      Бронвин в это время сняла фата и передала ее служанке, а затем с любопытством подошла к столу.
      Джаред и Риммель уже расстелили чертежи, которые оказались планами какого-то строения.
      Брови Бронвин поползли вверх и она наклонилась, чтобы повнимательнее рассмотреть начерченное.
      – Ну, что ты думаешь?
      – Что это?
      Джаред улыбнулся и выпрямился, а затем сложил руки на груди.
      – Это план твоего нового дворца в Кернее, моя дорогая. Работы уже начаты. Вы с Кевином сможете уже к Рождеству поселиться там.
      – Зимний дворец? – ахнула Бронвин. – Для нас? О, лорд Джаред, благодарю тебя!
      – Считай это свадебным подарком для будущих герцога и герцогини Кассан, – ответил Джаред. Он обнял за плечи жену и улыбнулся ей. – Маргарет и я хотели, чтобы нашим внукам было где играть, чтобы они могли вспоминать нас, когда нас не будет.
      – Вы! – всхлипнула Бронвин, обнимая их обоих. – Неужели вы думаете, что без этого дворца мы забудем вас? Ладно! Покажите мне план. Я хочу знать все, даже самую последнюю кладовую, самую маленькую лестницу!
      Джаред улыбнулся, наклонился рядом с ней и стал рассказывать об особенностях конструкции дворца. Он полностью погрузился в эти рассказы.
      Риммель отошел на несколько шагов и стал незаметно рассматривать Бронвин.
      Он не одобрял женитьбы сына его господина на этой женщине Дерини, с самого начала не одобрял, с того самого момента, как увидел ее впервые семь месяцев назад. За эти семь месяцев он ни разу не говорил с ней, да и видел ее всего несколько раз. Но этого было достаточно.
      Достаточно, чтобы понять, какая пропасть разделяет их: она – дочь лорда и наследница огромных поместий, он – простолюдин, архитектор. Достаточно, чтобы понять, что он пал жертвой безнадежной любви к этой прелестной женщине Дерини.
      Он уверял себя, что не одобряет предстоящего события по другим, более важным причинам, потому что Бронвин наполовину Дерини и не имеет права на брак с графом Кевином, что она недостаточно хороша для такого высокого положения в обществе.
      Но каковы бы ни были выдвигаемые им мотивы, он не мог уйти от очевидного – он безумно влюбился в Бронвин, невзирая на то, что она Дерини, и он должен получить ее или умереть.
      Он не ссорился с Кевином. Кевин – его будущий господин, и Риммель был ему так же предан, как и своему теперешнему хозяину. Но все равно он не должен был допустить, чтобы молодой граф женился на Бронвин. Даже мысль об этой свадьбе заставляла его ненавидеть звук ее голоса.
      Его мысли были прерваны голосом с улицы.
      Это был голос самого графа, которого он ненавидел.
      – Брон! – позвал голос. – Бронвин, иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать.
      Бронвин встрепенулась и поспешила к двери на балкон, выскочила на него и перегнулась через перила.
      Со своего места Риммель мог видеть только флажки на концах пик и, через прутья балконной решетки, тени всадников. Кевин вернулся вместе со своими людьми!
      – О! – воскликнула Бронвин с сияющим от возбуждения лицом. – Джаред, Маргарет, идите и посмотрите, что он привел! О, Кевин, это самая красивая лошадь, которую я когда-либо видела!
      – Спускайся вниз и испытай ее, – крикнул Кевин. – Я купил ее для тебя.
      – Для меня? – воскликнула Бронвин, как дитя радостно захлопав в ладоши.
      Она оглянулась на Джареда и Маргарет, а затем снова на Кевина, и послала ему воздушный поцелуй.
      – Ты жди, – крикнула она, подбирая все свои юбки, чтобы они не мешали ее стремительному бегу, и, пролетев через комнату, побежала вниз. – Не уезжай без меня!
      Джаред и Маргарет пошли за ней, улыбаясь друг другу, а Риммель сопровождал Бронвин жадным взглядом, пока она не скрылась за дверью, а затем медленно вышел на балкон.
      Внизу во дворе на большом жеребце сидел Кевин в полном облачении. Через его плечо был перекинут клетчатый плед Мак Лейнов. Паж держал его пику и шлем. Каштановые волосы молодого графа развевались по ветру. В правой руке он держал поводья прекрасной лошади. На лошади была сбруя изумрудного цвета и такое же кожаное дамское седло. Когда на верхних ступеньках лестницы показалась запыхавшаяся Бронвин, Кевин бросил поводья другому пажу, а сам направил жеребца к ступенькам, нежно подхватил девушку и усадил ее перед собой.
      – Ну, что ты думаешь о ней? – рассмеялся он, нежно прижимая ее к груди и целуя. – Разве такая лошадь не достойна королевы?
      Бронвин кивнула и теснее прижалась к нему. Кевин подъехал к лошади, предназначенной для нее.
      Бронвин протянула руку к подарку, а Риммель, наблюдавший за этой сценой, отвернулся с явным неудовольствием и вернулся к столу.
      Он не знал, как ему это сделать, но он был уверен, что должен предотвратить эту свадьбу. Бронвин предназначена для него. Она должна принадлежать ему. Если бы он мог выбрать подходящий момент и объясниться с ней! Он был уверен, что смог бы заставить ее полюбить себя.
      Риммель не осознавал, что сейчас он перешел границу от мечты к безумию.
      Он скатал свои чертежи, медленным взглядом окинул комнату и увидел, что все служанки удалились на балкон, чтобы посмотреть удивительный спектакль внизу.
      Возможно, ему показалось, но одна из женщин смотрела на все это с чем-то большим, чем простая ревность. Может ли он как-нибудь использовать эту ревность? Может быть, эта женщина сможет рассказать ему, как завоевать любовь женщины?
      Во всяком случае, над этим нужно будет серьезно подумать… Так как он решительно вознамерился остановить эту свадьбу и взять Бронвин себе, он не должен упускать ни малейшей возможности.
      Бронвин должна принадлежать ему!

Глава 6