Да и если бы ей пришло на ум поднять его ото сна, она все равно не знала, где его покои. Но самое странное, что одновременно пугало и влекло ее вперед, было сознание того, что, в случае необходимости, она вполне способна обойтись и без ключа.
      Помышление сие вызвало у Джеханы приступ вины и страха, и она ухватилась за маленькое распятие, которое всегда носила на шее, словно для того, чтобы отогнать призраки недобрых побуждений… Но вот, наконец, она оказалась на этаже библиотеки и испуганно выглянула наружу с лестницы. Коридор, тускло освещенный факелами, оказался совершенно пустынным, ибо час был поздний, а в этом крыле замка почти не было жилых покоев.
      Облегченно вздохнув, Джехана двинулась к библиотеке. Как она и ожидала, дверь оказалась закрыта и заперта, но, по крайней мере, под ней не просачивался свет. Бросив настороженный взгляд сперва в одну сторону, затем в другую, она сделала еще пару шагов, отыскивая дверь в соседнюю комнату, но обнаружила в стене лишь обводы арки: дверной проем оказался заложен кирпичом и почти незаметен в дрожащем свете свечи.
      Стало быть, единственный способ туда попасть — это через библиотеку. Джехана и сама не понимала толком, зачем ей это нужно, но ей необходимо было взглянуть поближе на этот странный проход в уборной. Вернувшись к двери библиотеки, она виноватым взглядом окинула коридор, затем присела на корточки, поставила свечу на пол и, коснувшись ладонями замка, сделала глубокий вздох, моля Господа простить ее за то, что она собиралась сейчас сделать.
      Пожалуй, из всех магических способностей, что она обнаружила в себе за последние годы, эта казалась наименее пугающей, — дар передвигать небольшие предметы благодаря одной лишь силе воли, — и она сказала себе, что сегодня может воспользоваться запретной магией… Ибо это исключительно в благих целях.
      Засов едва слышно скрежетнул, выходя из пазов, и она встала, чтобы толкнуть дверь вперед, так торопливо, что даже опрокинула свечу, и поспешила войти внутрь, прежде чем в коридоре появился бы кто-то посторонний, увы, от падения свеча погасла, но Джехана все же подхватила ее, перед тем как укрыться в спасительной темноте библиотеки. У нее еще будет время отыскать трутницу и огниво… С бешено колотящимся сердцем она закрыла и заперла дверь, затем откинула капюшон плаща и несколько мгновений неподвижно стояла в полной темноте, прижимаясь спиной к стене и чувствуя головокружение от волнения и страха. Но сколько она ни напрягала слух, ни единого звука так и не донеслось до нее.
      Нет, ничего, только стук ее сердца… Наконец, она достаточно пришла в себя, на ощупь отыскала свечу и поплотнее вставила ее в подсвечник. В комнате царила абсолютная темнота, но она достаточно хорошо помнила обстановку, и по полшажочка осторожно пересекла помещение, пока не оказалась у письменного стола, а затем, сдвинувшись чуть левее, отодвинула шторы, скрывавшие оконную нишу. В лунном свете, пробивавшемся в окно, стало ясно, что кто-то — вероятно, отец Нивард — возвращался сюда уже после того, как ушли из библиотеки они с Мерауд, ибо теперь книги на столе оказались аккуратно сложены стопкой, все пергаменты скручены, а разбросанные листы исчезли. Она испуганно покосилась в сторону уборной, но крохотное помещение было закрыто занавеской и пока не вызывало особой тревоги.
      В полутьме ей никак не удавалось отыскать трутницу. Конечно, и без нее вполне можно было обойтись, хотя мысль об этом внушала Джехане отвращение, но раз уж она зашла так далеко, то едва ли робость могла заставить ее отступить. После того, как с помощью магии она сумела открыть замок, едва ли душа ее окажется проклята еще сильнее тем, что она без помощи трутницы зажжет свечу.
      Заставив себя успокоиться, Джехана вновь задвинула штору, чтобы свет не был заметен снизу, со двора конюшен, затем сосредоточилась и свободной рукой провела над свечой. Огонек тут же вспыхнул и разгорелся, бойко и весело. Джехана вздохнула с облегчением, да так, что едва вновь не затушила свечу, однако тут же поспешила закрыть ее рукой, пока пламя не выровнялось, а затем перешла в угол, где таилась загадочная уборная, осторожно отдернула занавеску и уставилась на стену.
      При свете свечи стена казалась совершенно обычной, выложенной грубо обработанным камнем, но когда Джехана наполовину отвернулась, дабы увидеть ее боковым зрением, то ей показалось, будто там имеется открытый арочный проход, с другой стороны также занавешенный темной тканью.
      Таким образом она несколько раз то поворачивалась лицом к стене, то отворачивалась от нее, пытаясь различить как можно больше, и взору ее являлась то прочная каменная стена, когда она смотрела прямо перед собой, то затемненный проход, который можно было заметить лишь искоса, и теперь Джехана окончательно убедилась, что стена эта была иллюзорной. Она протянула руку, дабы коснуться ее, — с трудом удерживаясь от инстинктивного порыва отдернуть руку, когда пальцы вновь ушли в пустоту, — и легонько поднажала.
      Пальцы словно ушли в камень, но она по-прежнему ничего не чувствовала. Затем поднесла руку к глазам, пошевелила пальцами, дабы убедиться, что с ними все в порядке, установила подсвечник на краю деревянного сиденья уборной, и вновь осторожно потянулась правой рукой к стене, на сей раз поворачивая голову так, чтобы видеть происходящее боковым зрением. И теперь ее пальцы и впрямь коснулись ткани, замеченной прежде.
      Она на пару мгновений закрыла глаза, ощупывая складки ткани — настоящая, настоящая! завопил голос в глубине ее сознания, — а затем она вновь открыла глаза и подвинула руку правее, пытаясь отыскать край занавеса, нашла его и осторожно потянула к себе, пока наконец ее рука, сжимавшая край ткани, не показалась прямо из камня. Это оказался алый бархат, точь-в-точь такой же, как тот, из которого были сшиты занавеси на окнах и перед уборной в библиотеке. Она подумала, что, возможно, там, в соседней комнате, расположены покои отца Ниварда, но это было маловероятно. Вновь воспользовавшись боковым зрением. Джехана убедилась, что в соседней комнате все стены также заставлены полками с книгами: стало быть, там находилась пристройка к библиотеке.
      Она не осмелилась дать себе время на размышления о том, что собиралась сделать. Не выпуская складки ткани из правой руки, она нагнулась, чтобы в левую взять свечу, затем вздохнула поглубже и, развернувшись и пригнув голову, рывком устремилась сквозь иллюзорный проход в соседнюю комнату. По счастью, она и впрямь оказалась очень похожа на библиотеку. Смежную с коридором стену сплошь закрывали книжные полки, а у противоположной стены стоял небольшой письменный стол.
      Но если так, зачем же тратить столько сил, дабы скрыть эту комнату от чужих глаз? Книжные полки полностью закрывали то место, где прежде располагалась дверь, ведущая во внешний коридор, — стало быть, единственный проход в это помещение охранялся магией. Так что вывод можно было сделать лишь один: что бы ни хранилось здесь, это было отнюдь не для чужих глаз. А под это определение попадали лишь труды, созданные Дерини.
      «Келсон, Келсон, что ты натворил?» — прошептала она про себя, наконец выпуская из рук край занавеса. Джехана подошла к полкам, что высились от нее по правую руку и, поднеся свечу ближе, провела пальцем по переплетам книг. Названия на корешках показались ей незнакомыми, но некоторые задержали взор.
      «Haul Arcanum»… «Liber Ricae»… «Codex Orini»… «Annales Queroni»…
      На последнем она задержала руку и вытащила увесистый том с полки, ощущая страх и одновременно жгучее любопытство.
      «Никогда не следует забывать о том, — вполголоса прочитала она вслух, раскрыв книгу наугад, — что магия Целителей прежде всего должна уважать свободу воли пациентов, и это доверие является священным. Однако порой разум может оказаться поврежден столь сильно, что больной не способен дать согласие на вмешательство. Тогда Целителю следует входить в сознание пациента постепенно, преодолевая сопротивление, дабы ослабить боль и восстановить разрушенное, с осторожностью и заботой…»
      Джехана была потрясена и заинтригована. Прежде ей и в голову не могло прийти, что Дерини способны проявлять столь неожиданную душевную чуткость. Ей хотелось прочитать побольше и, в поисках места, куда поставить свечу, она отступила к письменному столу.., как вдруг внезапно ощутила исходящую от пола силовую вибрацию.
      У Джеханы перехватило дыхание, и она отскочила назад. Тут же все прекратилось. Присев на корточки в поисках объяснений, она обнаружила каменную плиту, на вид в точности такую же, как и все прочие, — за исключением того, что она была единственная квадратной формы, — но королева мгновенно поняла, с чем имеет дело, и ей не нужны были никакие объяснения, хотя откуда взялось это знание, она не ведала и сама. И когда Джехана вновь сумела взять себя в руки, то больше не испытывала желания спастись бегством. По-прежнему у самых своих ног она ощущала слабое покалывание, но это больше не пугало ее и не внушало ужас. Напротив, это ощущение зачаровывало.
      Перемещающий Портал… Глядя на каменную плиту, озареннуку сиянием свечи, Джехана не испытывала ни малейших сомнений, — здесь действовала магия куда более мощная, чем та, которую она сама осмелилась призвать сегодня. Она не желала слушать Келсона, когда тот пытался ей объяснить, что намерен использовать подобные Порталы для сообщений из Белдора в Ремут, но теперь поняла, что наверняка он намеревался воспользоваться именно этим. А стало быть, как она и опасалась, отец Нивард, хранитель библиотеки, вероятнее всего, являлся Дерини.
      И все же эта мысль больше не приводила ее в такое негодование, как прежде. Может быть, когда слишком часто сталкиваешься со злом, оно перестает казаться таким отвратительным? Разумеется, по мнению Джеханы, магия изначально была порождением дьявола, и все же.., все же…
      Джехана была совершенно околдована. Портал заинтриговал ее чрезвычайно, несмотря на ее отвращение к любой магии, и она даже невольно задалась вопросом: а каково это, воспользоваться подобным средством перемещения… Хотя она тут же поспешила подавить эти раздумья в зародыше, опасаясь того, как далеко они могут ее завести. Вкус подлинного колдовства она ощутила лишь однажды, и это было ужасно. Все началось на коронации Келсона, когда ведьма Дерини по имени Кариеса использовала свою ужасающую силу сперва для того, чтобы поразить саму Джехану, дабы та не смогла ничем помочь сыну, а затем напала и на самого Келсона. Радость Джеханы от победы юного короля была омрачена страхом, что победа сия могла быть куплена ценой спасения его бессмертной души, и с тех пор даже самая мысль о магии не вызывала у нее ничего, кроме отвращения.
      Она поморщилась при этих воспоминаниях, ибо та магия была куда страшнее, чем скромные способности, использованные ею самой в библиотеке. И кое-что еще изменилось… Впервые за все это время Джехана осознала, что сила, пробудившаяся в ней в день коронации Келсона помимо ее воли, оказывается, могла быть использована и во благо. Впрочем, нет, сейчас это был уже не первый раз, ведь несколько лет назад, в отсутствие Келсона, магический дар помог ей предупредить Нигеля о том, что готовится покушение на его жизнь. А впоследствии порой у нее бывали мгновенные вспышки озарения, — она знала, что Дерини именуют эту способность чарами истины, но никогда прежде она не использовала свои способности сознательно, как сегодня, чтобы прийти сюда…
      А Портал под ногами все так же притягивал ее, там ощущалась огромная сила, скрытая от глаз. Она неудержимо влекла королеву, но то был не обманчивый зов искушения, которому следовало противиться любой ценой, а словно дружеское приглашение, ласковое и ободряющее, в котором не могло таиться никакого зла.
      Словно в трансе, она опустилась на колени, отложила в сторону книгу и свечу и опустила ладони на квадратный камень. Вибрация превратилась в едва слышную мелодию, порождавшую в душе ощущение покоя, мира и тихой радости, схожие с теми эмоциями, что испытывала королева в часовне во время молитвы. От экстаза и восхищения ей захотелось разрыдаться, как будто после долгой разлуки она, наконец, встретилась со своим возлюбленным.
      В благоговении Джехана подняла руки, разглядывая ладони в свете свечи, внезапно начиная осознавать, кто она такая — не чудовище, не дьявольское творение, но просто человек, наделенный способностями, которые она могла использовать во благо, и это зависело лишь от нее одной. Сложив руки лодочкой, она усилием воли призвала к себе магию и восхищенно вскрикнула, когда световой шар, подобно огненной бабочке, вспыхнул в ее ладонях, озаряя комнату золотистым сиянием.
      — О, Иисусе! — выдохнула она, поднося светящийся шар к лицу…
      И в этот самый миг внезапно заметила темный силуэт человека, сидевшего в оконной нише на другом конце комнаты. Он едва виднелся в слабом свете свечи и огненного шара.
      Подавив испуганный крик, она попятилась прочь, и светящийся шар тут же угас. Едва не опрокинув свечу, королева торопливо запахнулась в плащ, одновременно виноватым жестом отряхивая ладони о юбку. Неужели он ее видел?
      — Кто вы такой? — воскликнула она. — И что вы делаете здесь?
      Мужчина извиняющимся жестом склонил лысую голову.
      — Прошу простить меня, если я вас напугал, миледи… Или следует сказать «ваше величество»? — Его голос был мягким и успокаивающим, слегка глуховатым. — Поверьте, я всего лишь ученый, вам нет причин опасаться меня. Я работаю в библиотеке с дозволения короля.
      — Короля? Но… Вам следовало заговорить со мной! — выпалила она. — Вы перепугали меня до смерти. И вы до сих пор так и не сказали, кто вы такой, и почему вы сидите здесь в столь поздний час, прячась в темноте?
      — Боюсь, что я немного задремал, — отозвался тот смущенно. — Признаюсь, что Китрон порой убаюкивает меня… Хотя, пожалуй, на закате жизни это можно считать благословением. Меня зовут Баррет, и я умоляю простить меня, если я вас напугал. Осмелюсь лишь заметить, что испуг был взаимным.
      — Баррет…
      Это имя ничего не говорило Джехане, но если он и впрямь дремал, то может быть, он ничего не видел?
      — И все равно, я не понимаю, что вы делаете здесь в столь поздний час, — продолжила королева, взяв себя в руки. — Библиотека закрыта и заперта, и… — Она виновато покосилась на заколдованный проход. — Как вы вообще сюда попали?
      Он негромко засмеялся и покачал головой, а затем принялся сворачивать свиток, лежавший у него на коленях.
      — А как попали сюда вы?
      — Кто, я? У меня был ключ, — солгала она. — И не смейте дерзить. Что вы там читаете?
      — Китрона, как я вам уже сказал. Вам знакомы его труды? Это одна из последних находок… Куда более доступная для понимания, нежели «Prindpia Magica». Хотя я готов поставить под сомнение его домыслы по поводу происхождения гимна Целителей. И он, и Иокал считают автором Орина, на которого оказали влияние давно забытые лендорские поэты, но лично мне всегда куда ближе была гипотеза Сулиена. Разумеется, если бы у нас было больше текстов, принадлежавших перу Орина…
      Она уставилась на него, остолбеневшая, не в силах поверить собственным ушам.
      — Что? — выдохнула она, наконец.
      — Надеюсь, что себе для чтения вы подберете что-нибудь более увлекательное, — продолжил он, словно не заметив ее ужаса и продолжая невозмутимо сворачивать свиток. — Могу ли я узнать, что читаете вы?
      Она почувствовала, как щеки ее вспыхнули от смущения, и виновато покосилась на книгу, которая по-прежнему лежала на полу у ее ног.
      — Я.., не помню. Просто листала наугад… Я вообще не знала о том, что эта комната существует. Но…
      С какой стати я должна вам что-то объяснять? Я не обязана оправдываться перед вами, и вообще, полагаю, вам лучше уйти!
      — Как пожелаете, — ответил он, поднимаясь с места. — Но тогда я должен попросить вас освободить Портал.
      С испуганным возгласом Джехана попятилась и вновь вскрикнула, когда внезапно спиной натолкнулась на книжные полки. Как же она сразу не догадалась, что перед ней Лерини, — здесь, во дворце, и, судя по всему, с дозволения Келсона!
      — Как вы посмели явиться сюда? — прошептала она сердито. — И не смейте подходить ближе, — предупредила она, заметив, что он положил свиток на скамью и сделал шаг по направлению к ней.
      — Я не желаю вам зла, — возразил он негромко.
      Затем, подойдя к краю оконной ниши, остановился, обеими руками взялся за стену и осторожно, пробуя ногой пол, сошел со ступеньки. При этом он так и не посмотрел вниз, и Джехана с ужасом и изумлением осознала, что человек этот ничего не видит. Он был совершенно слеп. И сейчас его пустой взор был устремлен в никуда…
      — Слепец, — выпалила она.
      — О, да, — согласился он. — Хотя и не так слеп, как многие другие. Я заплатил эту цену ради того, чтобы спасти жизнь детям.
      — Спасти жизнь детям? — тупо повторила она. — Но кто же способен потребовать лишить человека зрения ради того, чтобы спасти детей?
      — Слепцы, еще большие, чем я сам, — отозвался он мягко, сделал шаг вперед. — Но это было очень Давно. То были не обычные дети, и я сам не был обычным человеком. И никакая цена не показалась мне слишком велика для спасения их жизней.
      Но прежде чем он смог продолжить, прямо перед ними вспыхнул неяркий свет, и затем в Портале возник еще один старик в просторном черном одеянии ученого, с какими-то свитками под мышкой.
      При виде друг друга, они с Джеханой вскрикнули одновременно, однако, в отличие от королевы, Дерини был лишь удивлен, но отнюдь не испуган. Она же еще плотнее вжалась в книжные полки за спиной, мысленно прикидывая, успеет ли вовремя добежать до иллюзорной стены, дабы спастись бегством в библиотеке.
      — Боже правый, она что здесь делает? — воскликнул новоприбывший, обращаясь к Баррету и подозрительно глядя на Джехану, словно пытаясь защитить своего друга от гнева королевы. Он попытался загородить его от ее взора. — Ты знаешь, кто она?
      — Мы, в общем-то, познакомились, — любезным и успокаивающим тоном отозвался Баррет, пытаясь смягчить враждебность Ларана. — Насколько мне известно, король открыл доступ в эту комнату лишь для одной-единственной женщины, но герцогиня Риченда сейчас пребывает в своей резиденции в Короте, стало быть, эта леди — единственная женщина в мире, которая приходится нашему королю кровной родней и, значит, не нуждается в особом разрешении, дабы преодолеть иллюзорную Вуаль.
      Он улыбнулся Джехане.
      — Прошу простить, если ввел вас в заблуждение, сударыня, но мне и в голову не могло прийти, что вы решитесь проникнуть сюда. Я никоим образом не желал огорчить вас. Мы немедленно уйдем прочь.
      — Вы — Лерини, — обвиняющим тоном прошептала она. — Вы оба Дерини. Боже правый! Как давно все это продолжаете? Как давно вы получили невозбранный доступ в наш замок? , Баррет сделал шаг вперед, и она невольно съежилась от испуга. Но он всего лишь взял под руку вновь прибывшего, — который бросил на Джехану прощальный свирепый взгляд, — и оба исчезли, растворились в воздухе со слабой вспышкой света.
      И Джехана наконец осталась одна, с огоньком свечи и наедине со своим страхом, в полной тишине, вся дрожа от пережитых волнений. Бездумным жестом она подобрала с полу лежащую книгу и поставила ее обратно на место. Она не осмелилась даже взглянуть на тот свиток, который оставил на скамье старик по имени Баррет. Когда же Джехана наконец вернулась в свои покои, то долго стояла на коленях у постели, но молитвы не шли у нее с уст.
      Она так и заснула, коленопреклоненная, лбом упираясь в прикроватную стойку, — и ей снился мужчина с изумрудными глазами, безмолвно тянувший к ней руки, словно глаза его могли видеть…

Глава четырнадцатая