Азим уклончиво пожал плечами и, раскрыл свою сумку, копаясь в кожаных футлярах со свитками. – Ну, например, ваших принцев-Халдейнов, которых Келсон оставил здесь править в его отсутствие: Найджела и молодого Коналла, который стоит вон там, в коридоре, надеясь еще раз увидеть мою прекрасную племянницу, – заметив как Ротана залилась краской, он улыбнулся. – Скажи, много ли времени он проводит в компании ваших торентских заложников?
      – Да он почти не встречается с ними, – ответила Риченда, удивленная легкой ноткой раздражения, прозвучавшей в его вопросе. – Двое младших братьев, конечно, играют с Лайамом – мы все знаем, что мать Лайама явлет собой угрозу, так что мы предприняли необходимые меры предосторожности в этом отношении – а кроме того я наложила на мальчиков заклинание, которое сразу жек предупредит нас о любой попытке Лайама что-нибудь предпринять. Вы беспокоитесь так, в общем, или есть что-то, о чем мне стоит знать? Это из-за этого Вы приехали сами, а не прислали кого-нибудь из слуг? Ведь письма и свитки может привезти кто угодно.
      Азим пожал плечами и, задумчиво глядя на Риченду, передал ей небольшой футляр. – Дитя, давай поговорим об этом чуть позже. Скажи сначала, не собирается ли на следующей неделе, или что-то вроде того, принц Найджел встречаться с торговцами из Торента?
      – Не знаю, – тихо сказала Риченда, внезапно ощутившая странную тяжесть в животе. – А почему Вы спрашиваете?
      – Расскажу чуть позже. Он собирается встречаться с кем-нибудь этим утром?
      – Нет.
      – Хорошо. Значит, у нас есть немного времени. Но сначала прочитай письмо, – Он показал на кожаный футляр. – Должен сразу предупредить, что это – только копия письма, которое, насколько я знаю, было действительно отправлено. Я не знаю, кому было послано это письмо, и у меня нет никаких подтверждений тому, что говорится в этом письме. Могу только сказать, что письмо получено из крайне надежного источника. А решать, что нужно сделать, придется тебе… и Найджелу.
      Не теряя времени, Риченда дернула за конец кожаного футляра и вытряхнула его содержимое. Пробегая глазами угловатые строчки, она почувствовала как тяжесть в ее животе превращается в комок в горле.
      …планы выполняются… освободить королевских пленников… безопасность короля прежде всего…, спасательный отряд под видом торговцев… добраться до Халдейна-регента… убийство…
      Она узнала уже достаточно. Передав письмо Ротане, чтобы та тоже прочитала его, она ошеломленно поглядела на своего старого учителя.
      – Они хотят попытаться убить Найджела? – прошептала она. – Когда?
      – Этого я не знаю. Во всяком случае, не сегодня. Ты, похоже, даже не задумывалась о такой возможности.
      – Нет.
      – Но ты же разрешила леди Мораг и посылать и получать письма?
      – Келсон разрешил ей написать Махаелю, чтобы известить его о том, что она останется в заложниках, по меньшей мере, до конца лета. Я сама диктовала текст.
      – Ты уверена, что она не передала что-нибудь еще, в печати на письме или еще где-нибудь?
      Риченда покачала головой. – Я узнала бы об этом, даже если бы не смогла прочесть сами сообщения. Кроме того, у них не было времени, чтобы договориться обо всем.
      – Тогда, заговор должен быть хорошо срежиссирован, – предположил Азим. – Поскольку она – сестра Венсита, ее неплохо обучили. А Махаель Ардженольский, пожалуй, даже искуснее своего брата Лионела.
      – Вы думаете, что это Махаель подстраивает покушение? – спросила Ротана, поднимая глаза после того, как сама прочла письмо.
      – Он, или кто-то из его приближенных, – согласился Азим. – Но если это действительно Махаель, то план заговора может оказаться куда более сложным, чем нам кажется. Маленький Лайам может быть в опасности.
      – Лайам?
      – Риченда, вспомни, чему я тебя учил, – глядя ей в глаза, прошептал Азим, кладя руки ей на плечи и сплетая пальцы на ее шее. – Махаель считает, что он ничего не потеряет, если с маленьким королем что-нибудь случится, пока тот будет в заложниках, ведь следующий наследник находится в его полной власти, но вот потеря Мораг – это уже совсем другое дело. Допустим, что кто-то намекнул ему, что он может укрепить свое собственное положение, женившись на жене своего брата, которая, в случае гибели обоих оставшихся сыновей, становится наследницей торентского трона. Если бы Махаель женился на Мораг, то все, что ему оставалось бы сделать – это укрыться в своем Ардженоле лет на десять-пятнадцать и постараться произвести на свет наследников, точно так же как поступила меарская узурпаторша; Келсон никак не сможет помешать ему. А если с его пасынками неожиданной произойдет очень удобный для него «несчастный случай»…
      – Вроде случившегося с королем Алроем, – подхватила Риченда, уловив мысль Азима, – то Махаель будет править Торентом вместе с Мораг, а после них трон перейдет к его сыновьям. Боже правый, Вы думаете, что он замыслил именно это?
      – Не знаю, – ответил он, отпуская ее руку и садясь на свое место. – Тебе придется разобраться в этом самой. Я предупредил тебя и рассказал тебе, что считаю Махаеля способным на подобный заговор, вне зависимости от того, участвовал ли он в разработке данного плана. Но план освобождения торентских заложников и убийства Найджела действительно существует. Этим ты должна заняться в первую очередь. С остальным надо еще разбираться.
      – Я сейчас же пойду к нему и все расскажу, – сказала Риченда, собираясь встать.
      Азим улыбнулся и, покачав головой, схватил ее за руку. – Еще рано. Он пока в безопасности. Ты ведь уже сказала мне, что он не собирается ни с кем встречаться этим утром, а я не смею оставаться здесь надолго. Кстати, я еще не сделал то, из-за чего я сюда приехал. Ты все еще хочешь прочитать свитки, которые я привез тебе, правда?
      – Да, конечно.
      Вспомнив, как много лет назад Азим учил ее как нужно снимать накопившееся напряжение, Риченда снова села и помогла ему разгрузить его сумку, вытащив еще с полдюжины футляров со свитками, некоторые из которых были настолько длинными, что их концы вылезали из сумки.
      – Прежде всего, должен сказать, что мне не удалось найти бумаг, которые ты просила, – сказал Азим, – но я все-таки надеюсь их разыскать. Во всех архивах, включая наш собственный, мало что сохранилось о святом Камбере, и может оказаться, что найти документы, касающиеся его канонизации, просто невозможно.
      – Но Вы все-таки что-то нашли?
      – Ну, самое интересное, пожалуй, вот это, – сказал он, передавая ей самый потрепанный футляр. – Это протокол заседания Рамосского Совета, он, правда, весь в пятнах и неполный – он, похоже, был неполным уже к тому времени, как попал к нам – но, я надеюсь, что он пригодится тебе. Один только Господь ведает, как этот протокол попал в архивы Джелларды, особенно, если учесть как наши предшественники-михайлинцы относились в те времена к церковным иерархам.
      Риченда, взглянув на пометки, сделанные на футляре, передала его Ротане и взяла у Азима другой.
      – Мне не хочется читать это, но Арилан будет просто в восторге… как и Дункан. А у Вас нет ничего, касающегося Камбера?
      – Его самого – нет, но есть кое-что, касающееся его детей, – ответил Азим. – Вот распоряжение заплатить каменщикам за работу в часовне, подписанное сыном Камбера, Джорамом, который был священником и рыцарем-михайлинцем. Правда, этот документ датируется правлением короля Риса Майкла Халдейна, то есть не меньше чем пятнадцатью годами позже предполагаемой смерти Камбера. Что интересно, так это то, что остатки печати сохранили следы заложенного в него сообщения, что делает этот документ куда более важным, чем простое распоряжение заплатить каменщикам за их работу. Наверное, они строили что-то особенное.
      – Может, что-то вроде часовни для упокоения останков Камбера? – сказала Риченда, вопросительно подняв бровь.
      – Я уже думал об этом, – сухо сказал Азим, – но я не смог прочесть ничего из того, что было скрыто в печати. Может, тебе повезет больше.
      – А что в остальных? – спросила Риченда, когда Азим передал ей оставшиеся свитки.
      – Кое-какие стихи, которые, как мне кажется, должны тебе понравиться, и, похоже, часть древнего руководства для Целителей. Зная, что твой Аларик пытается развить свою способность исцелять, я подумал, что этот документ может показаться интересным. Может быть даже, что это – документ гаврилитов. Я, правда, должен предупредить тебя, что гаврилиты любили скрывать истинный смысл множеством двусмысленностей. Вы обе можете весело провести остаток лета, пытаясь разобраться в этих бумагах.
      – И последнее, – сказал он, вручая ей небольшую пачку писем. – вот письма от Рохисы и управляющих твоими поместьями в Анделоне. Мне сказали, что весенние работы прошли успешно, но им нужны инструкции в отношении ремонта крыши в Эль-Ха'ите.
      – Эль-Ха'ит… – Риченда улыбнулась и отложила письма в сторону, чтобы прочитать их позже. – Если бы я могла, я бы перенесла тамошнее озеро сюда, в Ремут, хотя бы на лето. Очень сложно противостоять искушению повлиять на погоду, когда стоит такая жара.
      Азим закрыл свою сумку и, улыбнувшись, поднялся.
      – Если бы я поверил, что это искушение действительно сильно, то я бы отругал тебя, как это делала твоя мать, когда ты была ребенком, – тихо сказал он, – но я знаю, что ты – моя настоящая ученица – как и ты, Р'тана, – проведя кончиками пальцев по щеке Ротаны, добавил он; взгляд его смягчился от любви к ним.
      – А теперь я должен идти. Риченда, подумай хорошенько, как воспользоваться тем, о чем я рассказал тебе. Помешать торентским планам кажется нетрудным делом, но мы не знаем, насколько к ним причастна Мораг, а она очень сильна! Будь осторожна.
      – Конечно, учитель, – пообещала она, поочередно с Ротаной целуя ему руку в официальном прощании ученика и учителя.
      Выходя из солярия, тот снова стал казаться скромным торговцем Людольфусом. За дверью его встретил Коналл, чтобы проводить обратно, во двор замка, но несмотря на присутствие Коналла, свидетельствующее, что этот муринский торговец имел законное право находиться в замке, те, кто попадался им на их пути, почему-то испытывали смутное беспокойство.
      Когда они были уже почти у самого выхода во двор замка, в них чуть не врезался спешивший в том же направлении молодой священник, который так увлекся просмотром своих конспектов, что даже не заметил их. Ловя падавшую книгу, Азим случайно коснулся его руки и инстинктивно прочитал его мысли. Каково же было его изумление, когда он обнаружил, что этот священник – духовник королевы Джеаны!
      Искушение было слишком велико. Несмотря на то, что их руки лишь слегка соприкоснулись, он на мгновение установил контроль над разумом священника, помещая в его подсознание приказ, которого невозможно было ослушаться, и который мог принести свои плоды. Священник, прижав книгу к груди, вздрогнул и, поспешив пробормотать слова благодарности, побежал через двор к часовне, опаздывая к службе.
      Учитель-Дерини, выйдя во двор замка, сразу же забыл о нем. Вежливый, но не проронивший ни слова Коналл шел за ним по пятам, пока тот не оседлал свою каурую и не направился вместе с нагруженным вьюками мулом к сторожевой башне. Принц, сопровождаемый своим оруженосцем, державшим в поводу оседланных лошадей, проводил его до городских ворот, чтобы убедиться, что он действительно покинул город.
      Азим мог легко отвести им глаза, если бы захотел, но он все равно собирался покинуть Ремут, так что не стал этого делать. Пусть молодой Халдейн поиграет в рьяного защитника женщин, находившихся под защитой его отца; если подозрения Азима насчет Махаеля подтвердятся, то Коналлу очень скоро придется столкнуться с весьма серьезным испытанием.
      Азим, направившись вдоль реки на юг, к точке встречи, где ночью его должен был забрать более подходящий транспорт – одна из галер, принадлежащая его ордену, которая вышла из Хартата, но здесь, в водах Гвнедда, плыла под фианнским флагом – размышлял о задаче, которую он поставил перед Ричендой, сожалея о том, что эта задача досталась именно ей, но он ни на мгновение не усомнился в том, что его ученица с ней справится.
      Он должен пристально следить за происходящим. На кону стояла не только честь его семейства, но и честь всех Дерини Гвинедда. Он уже не в первый раз удивлялся, насколько странная компания подобралась в Ремуте, где сейчас не было ни Келсона, ни Моргана, ни Дункана, ни юного МакАрдри.
      Риченда выдержит, она все-таки была подготовлена именно для этого – стать проводником Дерини в землях, населенных, в основном, людьми – Ротана тоже; Арилан, пусть даже иногда излишне суетливый, поддержит их своей силой и мудростью; Найджел же, несмотря на то, что никто не знал, насколько он владеет силой Халдейнов, всегда был умным, осторожным и выдержанным человеком. Если единственным Дерини, противостоящим им, окажется Мораг, то, действуя вместе, они легко одолеют ее.
      Кроме того, он не мог полностью сбрасывать со счетов Джеану – хотя ее обладание силой Дерини, честно говоря, вызывало куда больше вопросов, чем обладание силой Халдейнов Найджелом – но Азим очень сомневался в том, что она изменит свою точку зрения, несмотря на уловку, проделанную им с ее молодым духовником. Понукая свою лошадь, он подумал, что он должен был проводить больше времени в Бремани, когда был помоложе. Если бы он в то время встретился с Джеаной и смог бы заставить ее разобраться в себе самой, то сейчас ему не пришлось бы думать о многих проблемах.
      Но он не собирался тратить время на размышления вроде «а что, если». Эти размышления все равно ничем не помогут никому из принадлежащих к его расе. Вместо этого он решил заняться новой головоломкой, о которой ему рассказал гроссмейстер ордена во время их последней встречи в Джилларде. Рокейл сказал, что ее придумал р'кассанский мудрец Сулиен, но Азим был уверен, что это творение самого Рокейла – тем более, что ему это было вполне по силам. Да, неплохо придумано…
      А пока Азим развлекался умственной гимнастикой, тихонько насвистывая что-то, что очень нравилось его лошади и идущему вслед за ней вьючному мулу, одна из тех, о ком он только что размышлял, стояла на коленях, закрыв лицо руками, в небольшой часовне в замке Ремута.
      После столкновения с Ричендой, которое потрясло ее до глубины души, Джеане так и не удалось найти сестру Сесилию. Вокруг нее на своих молитвенных скамеечках, установленных ровными рядами, стояли, склонив головы, монахини из обители святой Бриджиды, но для них это была первая церковная служба сегодня, а для Джеаны – вторая. Стоящий на алтаре отец Амброс, одетый в честь поминаемого в этот день мученика в красные ризы, начал читать входную.
      – Scio cui credidi, et certus sum, quid potens est depositum meam servare in ilium diem, Justus judex… – Ибо знаю я, в Кого уверовал, и уверен, что Он силен сохранить залог мой на оный день…
      В качестве входной сегодня читали Поминовение святого Павла – не самое любимое чтение для Джеаны, и, поскольку она уже слушала его сегодня, она могла позволить себе подумать о сегодняшнем конфликте с Ричендой.
      Как она могла не заметить свтловолосую женщину-Дерини, занятую гобеленом? И как могла оказаться Дерини явно набожная Ротана, которая, зная о греховности их расы, приняла монашеские обеты, обрекая тем самым себя на проклятье Господне?
      Молитва закончилась, и отец Амброс, перелистывая плотные страницы своих конспектов, готовился к проповеди.
      – Dominus vobiscum.
      – Et cum spiritu tuo, – автоматически ответила Джеана вместе с остальными.
      – Sequentia sancti Evangelii. In diebus illis: Saulus ad hue spirans minarum, et caedis in discipulos Domini… Савл же, еще дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику и выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить…
      Джеана, мысленно переводя для себя латинские слова, неожиданно поняла, что читают совсем не тот отрывок из Священного Писания, который читали утром; вместо отрывка из Послания к Галатам, который она ожидала услышать, она слышала Деяния Апостолов.
      – Et cum iter facer et, contiget, ut appropinquaret Damasco: et subito circumfulsit eum lux de caelo…. – Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба. Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл, что ты гонишь Меня?
      Она в ужасе зажала руками уши. Что отец Амброс читает? Он должен был читать Поминовение святого Павла, а не его Знамение. Как он мог так ошибиться?
      Но часть ее разума уже увидела в этом руку Провидения и даже причину для его вмешательства. А когда она попыталась избавиться от наваждения, тряся головой и закрыв глаза, стараясь не видеть и не слышать священника, перед ее мысленным взором, заслоняя собой образ отца Амброса, появилась фигура Другого, серые одежды которого заслонили посвященные мученику красные ризы.
      Нет! Этого не может быть!
      Она всегда старалась избегать даже упоминания в своем присутствии о давно низвергнутом святом, который посвятил себя защите расы Дерини – к которой принадлежал сам – но тут каким-то образом поняла, что это был именно он, и он протянул к ней руки свои и воззвал к ней в ее видении, вызванном ее измученным разумом.
      Савл, Савл, что ты гонишь меня?…
      Но в ее загнанном в ловушку разуме раздавались упреки не Савлу, а ей самой, и голос был не голосом Христа, а ужасного еретика-Дерини – святого Камбера! Когда он протянул к ней руку и коснулся ее брови, она не могла ни увернуться от него, ни заставить его замолчать и только слушала его слова.
      Джеана… что ты гонишь меня…?
      А голос отца Амброса, продолжавшего невозмутимо читать, витал в воздухе, подобно гласу ангела, и только усиливал охвативший ее ужас.
      – Et tremens, ac stupens, dixit: Domine, quid me vis facere…? – Он в трепете и ужасе сказал: Господи! Что повелишь мне делать?
      И Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать.

Глава 12